Текст книги "Своими руками"

Автор книги: Алексей Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Самые удивительные события

В марте повеяло весной. Илья в тёплые солнечные дни выводил свою Берёзку на улицу, давал ей сена и чистил гребёнкой и щёткой, проводил её для разминки ног и опять ставил в хлев. Однажды к нему подошла Вера Семёновна, заговорила:

– Вот так Илюшенька, вот так молодец! Шёрстку к шёрстке причесал. Покупатели рты раскроют… – Вера Семёновна тронула Берёзку за кострец. – Упитанность… – Она отпрянула от коровы, словно обожглась. Берёзка махнула хвостом и ударила маклерше по лицу. – Фу, Илюшенька, какая она глупая. Такую я и дня держать не стала бы. – Вера Семёновна платком обтирала жирные щёки. – Илюшенька, мальчик, ты за моей Жданочкой так же поухаживай, а я тебе Боренькин костюмчик джинсовый подарю.

– А пускай Борисок и чистит вашу собаку, – сказал Илья.

– Что ты, детка. Ему совершенно некогда. Он заканчивает курс английского языка. У вас в школе немецкий, а он в английской школе был. Я хочу его сделать настоящим полиглотом…

– Живоглотом? – спросил Илья, невнимательно слушавший собеседницу, мешавшую его занятиям.

– Да нет, детка. Ты даже не знаешь, что это такое. Полиглотом называют того, кто знает много иностранных языков, – объяснила Вера Семёновна.

– А зачем ему много-то? – спросил Илья.

– Ну, мальчик, если такие вопросы задавать…

– А я всё равно не буду, – заявил Илья.

– Илюшенька, я же не даром тебя приглашаю, а честно заработать.

– Мы на ферме заработали, на практике. Фёдор Михалыч сказал, нам скоро заплатят…

– Детка, да разве Фёдор Михалыч распоряжается бухгалтерскими делами? Чтобы вам заплатить, нужна подпись главного бухгалтера, моя подпись. Понимаешь? А я, дорогой голубчик, ещё посмотрю, есть ли статья расходов для оплаты ваших забав. Такой статьи, насколько я помню, нет…

Васька, когда Илья передал ему слова Веры Семёновны, опешил и потом возмутился неожиданной наглостью и самоуправством бухгалтерши.

– А что, Илюш, она может и не дать нам деньги. Мой отец с ней знаешь как спорил. Законную премию не хотела отдавать… Да, сюрпризик, – пробормотал в раздумье Васька и вдруг схватил Илью за руку у локтя. – А знаешь что? Я пойду чистить её Жданку. Я что-то придумал.

– Скажи: что?

– Секрет. Потом сам догадаешься, – ответил Васька. – Сразу из школы и пойду.

– Без неё нельзя. Только когда она с работы придёт.

– Так, значит, надо пропускать работу в коровнике. Не годится. Завтра пойду. Это дело мы обделаем. – Васька присвистнул с еле скрытым злорадством. – Собачка будет – не узнать!

– Смотри, чтобы не тяпнула, – предупредил Илья, подозревая за другом недоброе замышление.

– Можешь не беспокоиться, – гордо ответил Васька.

К вечерней дойке ребята появились на скотном дворе, разошлись по своим местам. Сперва они все готовы были помогать в работе только Фёдору Михайловичу, но он распорядился иначе, объяснил, что на него могут обидеться матери, которые работали в коровнике, и потому надо практиковаться у разных доярок, помогать всем. Илья в этот вечер работал с матерью, но руки ему повиновались скверно: не выходила из головы угроза бухгалтерши, что она не заплатит денег ребятам и ему, денег, которые они заработали, как говорил Фёдор Михайлович, своими руками. Он всё думал: сказать об этом Фёдору Михайловичу или не говорить. Решил молчать. Ещё сочтут его жадным на деньги. А он никогда и не думал о них и не подумал бы, если бы о них не сказала сама Вера Семёновна.

– Сынок, ты что-то ленив у меня. Не захворал? – спросила мать у Ильи.

– Нет, я здоров, – ответил Илья.

– Здоров, так шевелись, а то последними пойдём из коровника. Не сказал: в школе-то всё ладно?

– А, в школе порядок, – ответил Илья.

– А всё же с чего-то ты задумчивый. Набедокурили где? – допытывалась мать.

– Да нет, мам, ничего не было. Работаю я, как всегда работал.

Васька ходил в школе весь день важный, что-то замышлял. Если кто к нему приставал, он отмахивался рукой и ни на какие вопросы не отвечал. Илье это не понравилось. Он в перемену спросил у него:

– Васька, чего-то ты нос задираешь. Может скажешь, чего задумал?

– Потом, Лапша, узнаешь, – ответил Васька и, глядя в потолок, пошёл от него по коридору.

«Что же он затеял? – гадал Илья и обижался. – Не скажет. Друг тоже называется».

Под вечер Васька направился к Вере Семёновне обхаживать Жданку. В кармане он нёс скребок-гребёнку и одёжную старую щётку. Ещё у него в кармане был кусок свежего мяса, завёрнутый в тетрадную бумагу. В мясе и заключался секрет, хранимый Васькой даже от лучших друзей.

Веру Семёновну Васька встретил далеко от её дома, очень вежливо поздоровался. Она заговорила первая, спросила:

– Васенька, дружочек, ты к моему котёнку, Бореньке приходил?

– Нет. Я к вам иду, – ответил Васька. – Вы, Вера Семёновна, говорили почистить Жданку. Я пришёл…

– Спасибо, радость моя. А Бореньки нет дома?

– Я не заходил, вас ждал, – ответил Васька.

Жданка встретила их грубым, громкоголосым лаем.

– Фу, Жданка! Свои. Сейчас твои бочка почешут, почистят шёрстку. Будешь у меня праздничной.

Из Борисковой комнаты слышалась иностранная речь. Вера Семёновна сняла шубу и показала Ваське на вешалку у двери.

– Раздевайся, детка. Курточку на ту вешалочку повесь и помой с мыльцем ручки. Я сейчас приготовлю Жданочку.

Васька шустро осмотрелся, куда бы бросить мясо.

За дверью лежал, словно старая шляпа, спущенный мячик.

Вера Семёновна направилась искать что-то по комнатам. Васька выхватил из кармана свёрток, сунул мясо под мячик и юркнул на кухню, принялся мыть руки с душистым мылом. И Веру Семёновну он встретил вооружённый скребком-гребёнкой и одёжной щёткой. Собака была на поводке, в строгом ошейнике и в наморднике.

– Деточка, а что это у тебя в правой руке? – щуря глаза, спросила хозяйка. – Никак ты думаешь ржавой железкой чистить моё нежное сокровище. И щётка какая ужасная. Твои принадлежности здесь не годятся. Жданка не корова и не лошадь. Это такое же нежное существо, как и мы с тобой.

– Нет, я не такой. Я не нежный, – не согласился Васька. Ему вдруг захотелось дать задний ход.

– Ну, это тебе только кажется, что не такой. А ты такой. Сейчас, детка, я найду её щёточку – и приступим.

«Ещё, может, зубной щёткой такую собачищу чистить?» – подумал Васька и, не успела Вера Семёновна скрыться с собакой на кухне, сдёрнул куртку, шапку в охапку и мигом оказался на улице.

Илюшка подумал, что его друг натворил в квартире Веры Семёновны невесть что или же его по-собачьи приветила Жданка. Тот бежал по снежной целине, проваливался, падал и снова бежал, оглядываясь, словно за ним была погоня.

– Всё, Лапша, избавились мы от её собаки! Ну, что будет теперь. Семёновна знаешь что напевала? Говорит: «Собака не корова, собака нежная, как мы с тобой…»

– Я-то при чём тут? – спросил Илья.

– Да не ты, а она нежная и я. Доходит? А чистить её знаешь чем надо было? Щёточкой, зубной… Но будет ей за наши денежки зубная щёточка… Скажи: иголка проглоченная через сколько дней до сердца дойдёт?

– Ты иголку ей дал? – спросил Илья с испугом.

– Дал, Лапша. Ух как это ловко было обделано!

Васька остановил Илью в широком проулке, огляделся и рассказал подробно, как он проделал диверсию с мясом, начинённым смертоносной иголкой.

– Ну и дурак же ты, Васька! Ты знаешь, что ты наделал? Собака-то учёная, редкой породы. Не дворняга какая-то. За неё судить нас будут.

– А кто узнает? Кто узнает-то? – залепетал Васька.

– Ветеринар узнает, вот кто. Разрежет и найдёт твою иголку. Надо было сказать, прежде чем делать это, – выговаривал Илья.

Васька опустил крылья, задёргал носом, спросил:

– А что за это будет?

– Не знаю что, а будет нам, Васенька, ой как будет! Можно было что-нибудь другое придумать.

– А что другое? – спросил Васька с надеждой исправить сделанное.

– Теперь об этом поздно голову ломать. Пойдём лучше к дяде Фёдору и всё ему расскажем. Он что-нибудь посоветует, – предложил Илья.

– Нет, я не пойду, – отказался Васька.

– Боишься? Эх ты. То был смелый, ни с кем разговаривать не хотел, а теперь нос повесил.

Илья всё же уговорил Ваську пойти к Князевым.

Фёдор Михайлович с серьёзным видом выслушал ребят и сказал:

– Глупость вы совершили непростительную. Мне стыдно за ваши дела. Если вам чем-то насолила Вера Семёновна, то в чём же вина собаки? Вы об этом подумали? А теперь скажите: у кого в нашей округе есть такой умный пёс? Ни у кого нет. Надо отдать должное, что это редкая порода, а всё редкое следует охранять. И ещё скажите, откуда у вас такая жестокость – убивать животное медленной, мучительной смертью. Вы, когда готовили ваш смертоносный снаряд, не укололись?

Илья вопросительно посмотрел на Ваську. Он качнул втянутой в плечи головой, проговорил:

– Это я один делал. Не укололся. Я осторожно…

– Боялся всё же уколоться, а собаке даёшь глотать на верную смерть. Она при тебе сожрала это мясо?

– Нет. Я положил ей под мячик за дверью, – ответил Васька, глядя в пол.

– Тогда лишь одна надежда, что собака не бросится на мясо из чужих рук без разрешения хозяйки. А та проверит, что за мясо подложено для её пса. Но надежды надеждами, а я считаю, что вам сейчас же надо пойти туда и предупредить Веру Семёновну, забрать мясо, если оно ещё на месте.

– Ладно, – решительно дёрнул Илья Ваську за рукав, – пошли. Натворили – надо отвечать.

От Князевых они вышли уже в потёмках. Илья решительно направился к дому Веры Семёновны, обернулся, а Васька стоит на месте.

– А ты что отстаёшь? – спросил Илья.

– Иди, я не пойду, – заявил Васька.

– Ну, знаешь что? Тогда ты трус после этого. Дядя Федя сказал нам идти, а ты… не думай, что я без тебя, один не схожу, – разошёлся Илья. – Не побоюсь…

– И на меня скажешь? – спросил Васька.

– Нужен ты мне – говорить на тебя. На обоих скажу… А вообще-то, на одного себя. Я не такой трус…

Илья не стал больше уговаривать друга, решительно пошёл дальше. Через несколько домов он оглянулся. Васька плёлся следом в отдалении от него. Илья хотел остановиться, позвать его, но передумал. Трусов надо учить. До дома Веры Семёновны Васька так и не попытался догнать Илью, шёл, прячась от него. А когда Илья возвращался обратно, Васька уходил от него впереди, думал, что его не заметили и не видят теперь…

Ночью Васька спал беспокойно, вскакивал на постели и глазел в темноту, словно лунатик. Ему казалось, что приходила Вера Семёновна. Вместо собачьего поводка в руке у неё была толстая плеть. А то мерещилась Жданка, вставала на задние лапы, подходила к нему и хрипела прокуренным голосом хозяйки: «Детка, за что же ты меня так жестоко казнил? В чём я перед тобой провинилась?»

А Илья спал спокойно. Когда он поднялся на площадку к квартире Веры Семёновны, то увидел у дверей кошку, дожиравшую мясо. Завидев чужого человека, кошка с оставшимся куском скрылась на чердак. На полу Илья заметил блеснувшую иголку, наклонился и поднял её, поискал ещё и, не найдя больше ничего, вышел из подъезда.

Всё произошло, как и предполагал Фёдор Михайлович. После побега Васьки из квартиры Веры Семёновны Жданка, освобождённая от намордника, к удивлению хозяйки бросилась в угол, схватила мяч, перенесла его на новое место и рыкнула. На её рычание появилась кошка и бросилась к мясу. Схватив лакомый кусок, кошка прошмыгнула за дверь следом за Верой Семёновной, искавшей Ваську, и избавила собаку от неминуемой гибели, а Ваську с Ильёй от позора…

На второй день Васька не пришёл в школу. Утром он не мог встать с постели. У него заложило горло, поднялась высокая температура. Илья с нетерпением ждал Ваську, весь первый урок сидел словно на иголках, настораживался на шаги в коридоре, смотрел в окно на прохожих и шептал о Ваське Аньке, мешал ей слушать объяснение урока. В перемену он сбегал к Трутнёвым домой и узнал о случившемся. Васька при виде друга испугался, но Илья успокоил его, рассказал ему о мясе и кошке.

Не пришёл в школу и Борисок. Все сочли, что он тоже заболел, но он вдруг появился перед школой со Жданкой на поводке, без портфеля. Никто не мог понять, что за демонстрация: не больной и не в школе, прогуливается по улице на виду у всех. На уроках ребята перешёптывались о Бориске, строили разные фантазии и на каждой перемене только и заводили о нём разговор, высказывали каждый своё, спорили. И только Ленка знала, что больше Борисок в их школу ходить не будет, что он с матерью уезжает из их колхоза в город, куда Вера Семёновна мечтала попасть давно и теперь её мечта осуществилась…

Вечером Илья впервые подоил свою корову. Мать утром, собираясь на дойку, охала от боли в руках. Илюшка знал, что мать много лет доила коров вручную, когда не было доильной установки, надорвала руки. Он решил помочь матери, освободить её от домашней дойки. И до её прихода домой успел разлить молоко по кубанам, сполоснул подойник и поставил его на место, потом сходил к стогу за сенной трухой парить матери руки.

Мать вернулась с работы уставшая. Было видно, что она страдает от боли, что ей через силу надо идти доить свою корову, она готова была бросить всё, все дела, отдыхать. Ни отца, ни Ленки дома не было. Мать поворчала на дочь, что болтается где-то, бездельничает, вместо того чтобы заменить мать по дому. Илья улыбался «в усы», наблюдал за матерью. Со вздохом она взяла подойник и вышла в сенцы, заговорила с отцом, явившимся откуда-то с припозданием. А через несколько минут мать вернулась в дом и в испуге сказала:

– Отец, с коровой беда случилась!

– Что ещё? – Отец шагнул к буфету, схватил нож-резак, скомандовал: – Идём! Что там?

– Да ножик-то брось. Молока кружки не надоила. Утром нормальный был удой… А сейчас с пустым выменем встретила.

– Я думал, что другое, – облегчённо вздохнул отец.

Илья не выдержал, рассмеялся.

– Ах ты пострел, – обернулась к нему мать. – Это ты подоил? А я потянула. Вымя пустое – и корова от меня в сторону. И невдомёк, что ты мог подоить. Подумалось бог знает что… И смирно она стояла, когда доил?

– Как вкопанная! – гордо ответил Илья, скрыв, что нелегко далось ему молоко. – Ты теперь не дои, мам. У тебя от колхозных руки болят. Я тебе трухи от сена принёс. Сейчас вода согреется, руки парь себе.

– А ты и плиту топишь! – радовалась мать. – Помощничек ты мой дорогой… А та стрекоза – погоди она у меня!

– Молодчина, сын! – похвалил и отец. – Теперь мы не пропадём ни при какой ситуации. Подарок тебе сообразим какой-никакой к лету.

– Не надо, – отказался Илья. – Подарок я сам себе соображу. Летом нас Фёдор Михайлович куда-нибудь повезёт, показывать нам другие края будет. И в город, в Москву, наверное, поедем…

Ведомость на ребят за работу на ферме Вера Семёновна не подписала. Она неожиданно уволилась из колхоза, распродала в срочном порядке все домашние вещи и уехала, но толком никто не знал, куда она подалась. Одни говорили – в другое место, в богатый совхоз, другие – в город, работать по своей специальности (у неё не было бухгалтерского образования, когда-то она закончила торговую школу на продавца промтоваров и курсы повышения по торговой части), третьи гадали: Вера Семёновна укатила к прежнему мужу, увезла Бориска к отцу.

Уезжала Вера Семёновна днём. Ребята выходили из школы и увидали остановившийся напротив школьного подъезда автобус. В дверях показалась Вера Семёновна и пропела:

– Мальчики, девочки, подойдите попрощаться с Боренькой. Всё же вместе учились, были друзьями. Леночка, детка моя, мы пришлём тебе адрес, будем писать – отвечай нам. Подойди, я тебя поцелую.

Илья схватил сестру за полу куртки, удержал на месте. Ленка оглянулась, но вырываться не стала. От школы подбежала Анька со снежком в руке, хотела залепить Ваське за то, что он спрятал в чужую парту её портфель, но снежок не бросила, спросила у Ильи:

– Чтой-то тут происходит?

– Прощание. Бориска от нас увозят, – ответил Илья.

– Боренька, – закричала Вера Семёновна, – подойди, скажи своим друзьям на прощание словечко.

В дверях автобуса появился Борисок, ступил на подножку, оглядел всех высокомерно и, подняв руку, произнёс:

– Прощайте, аборигены[3]3
  Аборигены – коренные жители какой-либо местности.


[Закрыть].

Борисок не договорил. Анька Князева залепила ему рот снежком. Он рванулся с подножки, но Вера Семёновна удержала его. Шофёр закрыл дверь и включил скорость.

– Молодец, Князева! – закричали ребята.

– Ловко ты ему. Прямо в рот.

– Пускай не лопочет, если люди не понимают, что он говорит.

– Обзывался, наверное?

– В другой раз не обзовётся.

Автобус, переваливаясь на колеях, удалялся от школы. Отъезжавшим никто не помахал на прощание рукой.

– А Жданка-то, как человек, в окно смотрела, – сказал Васька. – Ей, наверное, жалко уезжать было.

– В тебя влюбилась, – сказал Илья, взглядом напомнив другу о забытой истории…

Своими руками

Через несколько дней Илья принёс домой полученные в колхозе деньги и все отдал матери.

– Спасибо, сыночек! Спасибо, кормилец наш дорогой! – обрадовалась мать. – Своими руками заработал. – От радости у неё на ресницах появились слёзы. Она спросила: – А может быть, сын, ты себе на эти деньги подарок купишь?

– Нет, мам, не надо, – отказался Илья. – У меня всё есть. И я ещё заработаю. – Он с улыбкой взглянул на свои ладони, добавил: – Своими руками заработаю.

– Ну, спасибо тебе, сынок! И Фёдору Михалычу спасибо!