Текст книги "Тайна приволжской пасеки"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Не накручивай себя, Басмаков! – ответил майор. – Чем спокойнее мы все будем, тем лучше!

– Спокойные как покойники! – расхохотался Басмач. – Ты мне зубы не заговаривай! Может, ты мне еще и музычку поставишь, чтобы ждать не скучно было?

– Если желаешь, можно и поставить! – отозвался майор. – Только не думай, что мы хитрим и зубы тебе заговариваем! Говорю тебе – все уже налажено, и вертолет, возможно, уже вылетел! Мы тебе на все уступки идем! Ценить надо! А?

– Конец связи! – вдруг крикнул Басмач, пресекая все попытки майора продолжить беседу. – Передохнуть надо, – объяснил он ребятам. – Передохнуть и подумать…

Басмач думал долго. Можно предположить, что у него волнами попеременно набегали приятные и неприятные мысли, потому что он то мрачно хмурил лоб, то скалил зубы, будто радуясь чему-то. Глядеть на его непроизвольно гримасничающее лицо было невыносимо.

Миша, сидевший у края кабинки, решился осторожно выглянуть вниз. Там, внизу, скопилось уже несколько милицейских машин. Чуть поодаль стоял фургончик «скорой помощи». Между машинами ходили люди, тихо переговариваясь.

Как же близко было спасение, размышлял Миша. И главное, все ребята делали правильно – и на рожон не лезли… Стечение обстоятельств… Кто мог ожидать, что Басмач решится проделать смертельно опасный путь от кабинки до кабинки? И что теперь? Мише отчаянно хотелось, чтобы поскорее наступил рассвет. На свету все сделается совсем иным. Легче как-то будет… Может, милиция тоже ждет рассвета – и поэтому тянет время? На что они рассчитывают? На снайпера, который при дневном свете не промахнется и снимет Басмача? Но откуда этот снайпер сможет прицелиться? Ведь они сейчас намного выше любых деревьев, выше самых высоких городских зданий… В практически неприступной точке – если только не запустить колесо и не опустить кабинку вниз. Но если запустить колесо, Басмач сразу убьет всех ребят…

Миша с удивлением обнаружил, что как-то равнодушно думает о возможной смерти. От того, что угроза смерти висела над ребятами уже почти три часа, если не больше, наступил момент, когда все чувства притупились, переживания и страх куда-то улетучились…

Казалось, они так и будут сидеть в этой кабинке – изо дня в день, из года в год – рядом с полусумасшедшим преступником-

Но неужели нет выхода? Миша понял еще дно – он с таким равнодушием думает о смерти, потому что в глубине души уверен: они не погибнут! Раз Басмач не убил их сразу – значит, их спасут! Или они сами спасутся!.. Выход обязательно должен быть – только бы понять, где он…

– Кровь… – внезапно проговорил Басмач, приложивший ладонь к раненому боку и отнявший ее. Вся ладонь сделалась красной. – Кровь уходит, и жизнь уходит с кровью. Скоро мне ничего не будет надо. И тогда я вас убью!

Ребята совсем притихли. Сквозь ночную мглу поползла влажная белесая дымка – предвестник рассвета. Здесь, наверху, она ощущалась промозглой сыростью, а вблизи земли тянулась смутными молочно-белыми зыками. И сумрак сделался глухим и непрозрачным, как всегда в последние мгновения перед проблеском восхода. Басмач очнулся от задумчивости и поглядел на часы.

– Мы уже пять часов здесь торчим, – сказал он. – Скоро начнет светать. Меня это совсем не устраивает… – Он выглянул вниз. – Эй, вы, выхожу на связь!

– Слушаю! – откликнулся голос майора.

– Подскажите, с кого из детишек начинать! – заорал Басмач.

Ребятам, несмотря на весь их ужас, показалось, что рев Басмача не так зычен, как прежде, и что ему стоит большого труда напрягать голос.

– Сейчас я убью кого-нибудь одного, через полчаса – второго. Все сроки уже вышли!

– Подожди совсем чуть-чуть! – встревожено крикнул майор. – Вертолет где-то на подходе!

– А мне плевать! – Басмач расхохотался совсем сумасшедшим гоготом.

– Вон он, летит! Разве ты не слышишь? – крикнул майор.

– Поздно! – зло ответил ему Басмач. – Я должен был уйти до рассвета!

– Рассвет еще не наступил! – возразил майор.

– Пока вертолет долетит – наступит! Ладно, хватит рассусоливать! – Он повернулся и схватил Петю, сидевшего ближе всех к нему. – Начнем с тебя! За все твои штучки!

Петя завопил и стал отбрыкиваться. Басмач уже приподнял его в воздух, но не слишком высоко – он боялся выпустить пистолет из руки, и это ему мешало. Кроме того, его качало – видно, от потери крови у него наступал упадок сил. И все равно Петя был уже в воздухе и над перилами…

Басмач вдруг вскрикнул и выпустил мальчика. Это Оса, метнувшись со своего места, укусила бандита в руку, державшую пистолет. Пистолет упал на пол кабинки, где его тут же подхватил Миша и выкинул с размаху. Петя, повисший животом на перилах, лицом над головокружительной высотой, оттолкнулся обеими руками и свалился внутрь кабинки. Там он перекатился по инерции – и попал под ноги Басмачу, который тоже рухнул на пол, споткнувшись о мальчика.

– Ну все! – Бандит силился подняться на ноги, отпихивая барахтающегося Петю. – Теперь вам всем каюк! – Он встал и схватил за шиворот Мишу, другой рукой приготовившись отпихивать Петю и Осу, если они попытаются ему помешать. – Сперва его, а потом ваш черед!..

И тут у него за спиной послышался тяжелый шлепок. Басмач оглянулся, ребята тоже. Они чуть не ахнули, увидев того, кто прыгнул в кабинку, – это был Петькин отец!

Басмач выпустил Мишу, отпихнул ребят в стороны и, выхватив нож, пошел на Котельникова. Дальше все произошло очень быстро. Колесо опять заработало – видно, внизу решили, что ждать больше нечего и надо попробовать спасти, кого удастся. То ли от внезапного сотрясения, то ли от очередного приступа слабости, но Басмач, уже кинувшийся на Котельникова с ножом, покачнулся, промахнулся и, споткнувшись об отставленную в сторону ногу Котельникова, тяжело рухнул животом на перила. Котельников перехватил руку с ножом и тренированным движением вывернул ее. Нож выпал из разжавшихся пальцев бандита. Басмач рванул руку, пытаясь освободиться, и с такой силой рванул, что Котельников на секунду ее выпустил, при этом успев ее вывернуть, потому что послышался хруст и кисть руки обвисла в неестественном положении, но от этого последнего усилия Басмач окончательно потерял равновесие и, перекувырнувшись через перила, полетел вниз… Через секунду снизу послышался глухой удар.

– Как ты?.. Откуда?.. – Петя обалдело посмотрел на отца.

– Я даже расписку написал, что действую самостоятельно и никто не виноват, если со мной что-нибудь случится! – усмехнулся Котельников-старший. – Я, может, и поддался бы уговорам ничего не предпринимать, если бы не услышал от Осы, что Басмач начинает… – Котельников выразительно крутанул пальцем у виска. – Нет, с психами шутки плохи, подумал я! Надо сказать, что карабкаться по неподвижному колесу довольно легко. Басмач лез по движущемуся – и то через две кабинки дополз до вашей! До середины пути – до того места, где Басмач не мог разглядеть меня в темноте, я поднялся довольно быстро, а потом перелезал от кабинки к кабинке, пользуясь промежутками, когда Басмач говорил с майором и не глядел в мою сторону. Не знаю, сколько времени я пролежал на полу соседней кабинки, боясь поднять голову, чтобы Басмач меня не увидел, потому что он не поддавался ни на какие призывы к переговорам, сидел и молчал. Вылез, когда услышал, что он опять заговорил с майором, а потом у вас началась вся заварушка, я пополз быстрее – и успел в самый последний момент… О, смотрите!

Как-то внезапно наступил рассвет. Котельников указывал на восток, где показался самый краешек солнца. Сумрак стал прозрачным и невесомым, готовым развеяться перед светом наступающего дня. Кабинка медленно продвигалась вниз, к земле…

Глава 15
Путешествие продолжается

Прошло несколько дней. Путешественники сидели на палубе яхты и завтракали, радуясь солнечному погожему дню. Это было их первое утро на реке после перерыва. Командора выпустили из больницы два дня назад, и еще понадобилось время, чтобы командор «расходился», как он сам это называл. Они снялись с якоря вчера, провели чудесный день у Алены с Никитой, а с вечера пошли дальше, торопясь наверстать упущенное время.

– Вы бы видели, как его десять человек держали в ту ночь! – рассмеялся Котельников-старший, кивая на Николая Христофоровича. – Как он услышал, что Басмач захватил вас в заложники, так сразу собрался предлагать ему в заложники себя вместо вас. Уверял, что Басмач не откажется!

– И не отказался бы! – с жаром сказал командор. – Я ему был нужнее всех!

– В общем, Степан Ерофеич и его товарищи прямо-таки силой его покрутили, иначе бы он глупостей натворил! – закончил Петькин отец.

– Вовсе не глупостей, а сделал бы самое разумное в той ситуации! – возразил командор. – Зря вы мне не дали…

– А у этого убитого старика, у Конюхова, невесть какие сокровища нашли, – вставил Миша.

– Да, – командор кивнул. – Мне майор подробно рассказывал. Золото и бриллианты чуть не лопатой выгребали. И все ахали, что это тот самый Конюхов, о котором до сих пор слухи и легенды ходят, жестокий был преступник и очень удачливый. Давняя-давняя история, когда лжеинкассаторы забрали выручку одного из крупнейших московских универмагов – его рук дело. И убивать не стеснялся. Его мечтали найти, потому что он нескольких милиционеров положил. А возле его дома откопали несколько скелетов. Один из них опознали – сличили с рентгеновскими снимками, оставшимися в архиве одной из тюремных больниц, – Ладьин, по прозвищу Музыкант. Крупный был авторитет в уголовном мире, а вот Конюхов его слопал. И остальные скелеты – тоже, видно, его бывших дружков, которых некому и незачем было разыскивать. Если б он с Басмачом не пересекся, то до сих пор жил бы припеваючи…

– Я никак не пойму, действительно Басмач начал сходить с ума или только притворялся… – вздрогнув при одном воспоминании, проговорила Оса.

– Давайте не думать об этом, – сказал Котельников-старший. – Судя по тому, что о нем рассказали, сдвиги у него давно намечались. Жестокость у него была, неестественная для нормального человека. И хитрость тоже ненормальная… Знаете, эта хитрость сумасшедшего, которую сразу узнаешь, хотя точными словами ее не определишь. В общем, все хорошо что хорошо кончается.

– А как мы перепугались, когда Бимбо прибежал один! – сказал Сережа. – Твой отец, Петь, сразу понял, что случилось. А мы места себе не находили. Особенно, когда все – и дядя Олег, и Бимбо, и милиция – умчались и пропали, а потом дежурная нам рассказала, что Басмач взял вас в заложники. Мы с Сашей стали думать и гадать, как вас выручить!.. Но тут прибежали с известием, что все кончилось.

– Бимбо у нас молодец, – одобрительно заметил Петя.

Услышав свое имя, произнесенное с похвалой, пес поднял голову и внимательно поглядел на хозяина. Петя не удержался и, против всех правил, дал псу со стола кусочек деревенского творога – Бимбо вообще обожал творог, а этот, сочный, крутой и рассыпчатый, в особенности!

– Но смотри, это только в виде исключения! – предупредил он.

Пес наклонил голову, как бы соглашаясь, и облизнулся, подбирая последние кусочки творога с ноздрей и усов.

– Я до сих пор думаю, правильно ли мы поступили, последовав за Басмачом, – проговорил Петя. – Мог ли быть еще какой-нибудь выход? Но какой? Привязать записку к ошейнику Бимбо, чтобы вы поняли, в чем дело? У нас не было ни карандаша, ни бумаги…

– Вы все сделали правильно, просто вам катастрофически не повезло, – ответил его отец. – Я даже не могу упрекнуть вас в неосторожности или в безрассудстве… Это я свалял дурака. Мне надо было рассказать милиции о прохожем, похожем на Басмача, а не отмахиваться от этого, как от чистой случайности. Мне так не хотелось больше думать об этих бандитах и так раздражало, что все кругом говорят о Басмаче… Хотя ведь были у меня предчувствия… Надо было их послушать!

– Предчувствия всегда надо слушать! – воодушевленно заявил командор. – У меня тоже были предчувствия, когда в ту ночь я лежал в больнице. Знаете, есть такая примета: если в пальцах закололо и защипало, то, значит, к тебе приближается что-то совсем нехорошее – очень злое… это не только русская примета, но, как я понял когда-то, читая Шекспира, международная. У него одна из ведьм в «Макбете» говорит, когда Макбет уже на подходе к ведьминской пещере, чтобы узнать свою судьбу и попросить о помощи:

 
Щиплет пальцы рук и ног,
Зло грядет на наш порог!
 

Вот и я ощутил такое же пощипывание в больших пальцах и прямо весь напрягся, поглядывая то на дверь, то на окно – где оно, то зло, которое грядет?.. Я не сомневался, что это Басмач! Для таких случаев хорошо иметь под рукой тяжелую пепельницу. Но пепельницы у меня не было. Зато был железный ночной горшок старого образца – медсестра поставила на ночь, хотя я отчаянно сопротивлялся и заявил, что все равно добреду до туалета, если приспичит! Тоже мне – усаживать взрослого мужика, почтенного поэта, на ночной горшок! Но тут я благословил судьбу, потому что ночной горшок мог оказаться очень грозным оружием. Представляете? Басмач тихо проникает через дверь или окно. Я как будто сплю. Он подкрадывается ко мне, чтобы зарезать. Тут я вскакиваю и со всей силы опускаю ему на голову ночной горшок! Мало того что он оглоушен – его голова оказывается внутри ночного горшка, а я еще бью по этому горшку кулаком, и от звона сотрясенного металла у Басмача закладывает уши так, что чуть барабанные перепонки не лопаются, и он валится на пол – с ночным горшком вместо головы! А? – Командор рассмеялся, и все расхохотались вместе с ним, настолько живо и потешно он изобразил эту картину.

Вообще, с самого их отхода от причала командор был весел, легок, подбадривал и вдохновлял своих путников, шутил, разыгрывал, от него исходила та радость жизни, которая заражает всех окружающих. И прежде командор был замечательным и интересным попутчиком, но только теперь ребята поняли, каким он может быть, когда в настроении. Словно и впрямь тяжкий груз свалился с его души.

– Кстати, о «Макбете». Помню, попал я на премьеру «Макбета» в одном провинциальном театре… – И командор начал одну из своих бесконечных увлекательных историй. Может быть, когда-нибудь стоит поведать вам эту историю – но в другом месте и в другой раз. Можно даже составить целый сборник: «Замечательные истории Николая Христофоровича Берлинга, командора». Но пока что не будем покидать наших друзей. Их вот-вот ждала остановка у чудесного пустынного пляжика – для купания и обеда на берегу, у костра…

Когда котелок побулькивал на костре, Петькин отец рубил топором сухие сучья, чтобы добавить в костер, а командор помешивал варево в котелке большой деревянной ложкой, периодически снимая пробу, он обратился к Саше, задумчиво сидевшему на берегу, в то время, как четверо его друзей и Бимбо плескались и резвились в воде:

– Чего это ты такой понурый? Грусть-тоска напала? Или живот болит?

– Ни то и ни другое, – ответил Саша.

– Так в чем дело? Ты с самого утра едва два словечка вымолвил!

– Я… я сочиняю! – Саша густо покраснел.

– Стихи? – с оживлением спросил командор.

– Да… Но не так, как вы… Они не совсем настоящие… Просто мы после каждого приключения сочиняем стихи о нем. Я придумываю главное, а остальные досочиняют. Всегда так хорошо сочинялось, а сейчас с самого утра ничего в голову не лезет.

– И что должно быть в этих стихах?

– Ну… Про все наше приключение… А в начале должны быть две строчки: «Пятерка Следопытов с московского двора!» – и кончаться должно теми же двумя строчками.

– Угу!.. – Командор подумал секунду и продекламировал:

 
Съедим мы полкорыта
Ухи из осетра,
Пятерка Следопытов
С московского двора!
 

– Так годится? – спросил он, хитро поглядев на Сашу.

– Годится! – Саша чуть-чуть оживился. – А если дальше так? – И он прочел:

 
Мы видели сраженье,
Мы видели пожар,
Когда под воскресенье
Пылал большой амбар!
 

Вообще-то, это было не под воскресенье, – извиняясь, сказал Саша. – Но так для рифмы лучше. Может, пусть останется!

– Пусть останется! – С жестом, означающим великодушную щедрость, согласился командор.

И Саша продолжил:

 
В нем командор сражался,
Осаду он держал!
Сережа догадался
И злобных пчел наслал!
 
 
Кусали эти пчелы
Опешивших врагов…
 

Саша запнулся, а командор сразу продолжил:

 
И лишь Басмач веселый
Прыг-скок – и был таков!
 

– Почему «веселый»? – спросил оторопевший Саша.

– Точно для того же, что и твое «воскресенье» – для рифмы! – Командор озорно подмигнул мальчику.

Саша задумался. Да, с рифмами шутки плохи и просто так их ляпать нельзя. Даже если ради рифмы совсем чуть-чуть неправда получается, то потом из-за этого может выйти большая неправда… Надо получше расспросить командора, как же это поэтам удается находить правдивые и хорошие рифмы! Ведь еще о стольких событиях надо рассказать в этих стихах!

– Не горюй! – Командор положил руку на плечо мальчику. – За эти дни ты отлично все досочинишь. Я тебе немножко помогу, если хочешь, но, по-моему, ты и сам справишься. Немного подумаешь – и все пойдет! – Он заглянул в глаза мальчику. – Ты ведь не только сочиняешь стихами летопись приключений своих друзей? Ты пишешь еще что-то свое – сокровенное, лирическое? Я угадал?

– Да… – Саша совсем смутился. – У меня есть стихи, которые я… Ну, которые я записываю в особую тетрадку. Там и про природу, и про… Ну, в общем… Только они все равно плохие и нескладные…

– Никто не знает, что складно, а что нескладно, – вполне серьезно возразил командор. – Если хочешь, приходи ко мне в Москве с этой тетрадкой. Мне будет очень интересно. Придешь?

– Еще бы! – У Саши глаза загорелись при мысли показать стихи настоящему поэту, узнать его мнение – и, может быть, научиться у него чему-то важному. Он давно хотел сам попросить командора об этом, но язык не поворачивался, а тут…

– Вот и отлично! – Командор кивнул. – Эй, что это там за шум, а драки нету?

Они увидели, как Оса, выскочив из воды, бежит куда-то, Петя за ней, а растерянные Сережа и Миша вылезают на берег.

– Что случилось? – спросил Петькин отец, подошедший с очередной охапкой нарубленных сучьев.

Миша пожал плечами.

– Мы купались, все отлично… И вдруг Оса застыла на месте, уставилась на воду, разревелась, выскочила из воды и убежала… Петя побежал за ней, чтобы ее вернуть…

Петькин отец понимающе кивнул.

– Ну да… Ночь в заложниках у полусумасшедшего преступника бесследно не проходит. Выплачется – ей легче станет. Даже мне эти дни снятся страшные сны, так что уж говорить о девочке…

А Петя догнал Осу метрах в пятидесяти от места их стоянки. Девочка сидела над самым берегом и плакала, опустив голову в колени, Петя робко подошел и сел рядом с ней.

– Прямо не знаю… – Оса поглядела на друга, приподняв голову. – Мы так хорошо купались, и вдруг… Я стояла по пояс в воде, хотела нырнуть и вдруг… От вида текущей воды все разом нахлынуло… И ночь на берегу возле пасеки, и теплоход, под который мы чуть не попали, и самая страшная ночь на колесе обозрения. Прямо не знаю, что на меня нашло… Но как я представила… Вот… – Она сквозь слезы улыбнулась мальчику. – Извини…

– Что ты! – ответил Петя. – Ты плачь, не стесняйся! Я так тебя понимаю! Лучше выплакать все – и забыть!..

– У меня так и получается… – опять улыбнулась Оса, вытирая тыльной стороной ладони, опухшие от слез глаза.

Тут прибежал Бимбо и, втиснувшись между друзьями, стал вертеть головой, стараясь лизнуть в лицо то Петю, то Осу, как бы прося успокоиться и заодно напоминая, что он совсем не лишний в их компании.

Это было так щекотно, что Оса невольно захихикала. В этот момент до них донесся гулкий звон: это командор ударил в «гонг» – то есть ударил половником по днищу большой кастрюли, оповещая всех, что уха готова и что пора собираться к «столу».

– Ну что, пошли? – спросил Петя.

Оса кивнула и встала. И они побежали навстречу ароматному запаху «осетровой солянки», как называл это блюдо командор, навстречу чудесному дню и еще многим-многим прекрасным дням.