Текст книги "Напоминание"

Автор книги: Алексей Гравицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Не стрелять, – голос старика разнесся по залу тихий, но мощный и грозный. – Не стреляй, Сережа, прошу тебя, – добавил он так же тихо, но уже более ласково.

Это ласковое "Сережа", которое не могло прозвучать здесь в стенах этого зала по отношению к нему никогда, а в данной ситуации и подавно ударило по ушам, и рука Сергея дрогнула.

– Что вы такое говорите? – прокричал резкий напряженный голос с другой стороны, и рука Сергея снова напряглась.

– Я сказал не стрелять, – все также тихо сказал старик и в голосе его помимо мощи появилось раздражение.

– Но, друг президент...

– Не стрелять, – раздражение в голосе старика взяло верх.

Молодой парень в форме капитана галактической полиции сделал шаг вперед.

– Я капитан ГП, – произнес он и всем стало ясно, кто является обладателем резкого голоса. – а кто такой президент? Даже не рядовой. Во имя безопасности президента и его советников приказываю уничтожить террориста.

Сергей не стал дожидаться, когда его уничтожат. Палец его нажал на курок. Лазерный лучик вырвался на волю и разрезал тело капитана на две части. Он думал, что перед смертью успеет уложить еще кого-то.

– Не стрелять, – послышался сзади вопль полный отчаяния и злобы.

Что-то ударило по затылку, в глазах Сергея потемнело. Он чисто рефлекторно надавил на курок, хотя знал, что не попадает и лучик уйдет в потолок. Он почувствовал еще один удар. Это он упал и ударился о пол. Сквозь гул в голове и темные пятна перед глазами, услышал голоса, мелькнул старик потирающий левой рукой костяшки правой руки, потом почувствовал как его руки за спиной сцепили наручниками. При всем прогрессе ничего более простого и надежного, чем стальные браслеты не изобрели, метнулась в его гудящей голове судорожная мысль. А потом он почувствовал, как его приподняли и куда-то поволокли.

– Подождите в коридоре, – распорядился президент и парни в форме ГП выволокли из зала бесчувственное тело Сергея и останки своего командира.

Когда дверь за ними захлопнулась, старик плюхнулся в свое кресло и тяжело вздохнул. Полная женщина также резко, как и потеряла сознание, пришла в себя и с радостью и восторгом затараторила:

– Поздравляю вас, вы обезвредили террориста. Поздравляю, поздравляю.

Ее поддержали остальные.

– Поздравляю.

– Поздравляем!

– Какое мужество!

– Какое самообладание!!!

– А как вы его, а?

Старик с силой хлопнул рукой по поручню кресла, и поток восторженной лести прекратился.

– Что будем делать? – дернулась борода.

– Он слишком много знает, – подал голос мужчина с невыразительным лицом, которому Сергей угрожал пистолетом.

– Он слишком агрессивен. Он слишком опасен. Его надо уничтожить.

– Это жестоко, – перебила его полная женщина.

– Да, – поддержала ее другая значительно моложе и значительно симпатичнее. – Мы же не ГП, мы правительство. Мы должны быть более человечны, так что ни уничтожать, ни сажать его в тюрьму мы не должны, а вот с... психикой у этого парня явно нелады.

– Я предлагаю отправить его в лечебницу для душевно больных, поддержал ее мужчина средних лет.

– Я предлагаю не применять к этому парню никаких наказаний, – голос старика звучал тихо и твердо, вообще его голос не соответствовал его внешности, особенно смешно дергающейся козлиной бородке.

– Вы хорошо подумали, прежде чем сказать такое вслух? – подскочил мужчина, которого чуть не застрелил Сергей, правая рука президента. – Мы не можем оставить его живым, а о том, чтобы оставить его живым и на свободе...

– Выношу вопрос на голосование, – тихо сказал президент и в голосе его впервые появились просящие нотки. – Кто за то, чтобы оставить парня в покое?

Советники потупились.

– Кто против?

Шесть рук дружно устремились к потолку.

– Хорошо. Кто за то, чтобы отдать беднягу на растерзание гепешникам? Трое. Против? Трое и я, четверо.

Все.

– Но...

– Никаких "но". Парень отправляется в клинику для душевно больных.

– Но есть же тюрьма. Кто за тюрьму?

Четверо. Против? Двое и вы. И того трое. Мы победили, друг президент, мы победили. Этот отброс отправляется в тюрьму.

– Этот парень должен быть свободен. Мы ничего не можем сделать для того, чтобы этот и тысячи других парней спали спокойно, так не будем же по крайней мере доставлять им еще больше горестей.

– Этот человек опасен.

– Этот человек отправляется в больницу.

Если я не могу сделать для него большего, так хоть уберегу его от тюрьмы и спасу его жизнь от захоронения заживо.

– Но мы...

– Я сказал, он отправляется в больницу!

Все, вопрос закрыт.

Старик встал и вышел. В коридоре он склонился над телом Сергея, который еще не пришел в себя и прошептал:

– Прости, Сережа. Это все, что я смог для тебя сделать. Иначе они меня растерзают. Они боятся тебя. И меня теперь тоже.

Он поднялся и сухо бросил двум парням из ГП стоявшим рядом:

– Доставите его в больницу вот по этому адресу. Это клиника для душевно больных.

– Психушка что ли?

– Клиника для душевно больных, – спокойно повторил старик. – Врачу знаете что сказать. И еще, передайте начальнику охраны, чтобы ни одного человека из вашего подразделения я больше не видел. Мне не нужна охрана, которая не выполняет беспрекословно мои распоряжения. Да, и еще, зайдете в зал заседаний, там в кресле лежит женщина. Ее надо похоронить достойно, так как вы хоронили бы свою жену.

И он пошел по коридору, чувствуя, что зашел слишком далеко и переступил грань, через которую переступать не следовало.

В зале заседаний правительства осталось шесть человек: хмурых, напуганных, а потому молчаливых и злых.

– Он сошел с ума, – прошептал кто-то.

Мужчина чуть не застреленный Сергеем не расслышал, кто именно произнес эту фразу, но почувствовал, что он не один в этом зале думает о том, что президенту пора на покой.

– Я предлагаю, – сказал он пугаясь собственного голоса. – вынести на голосование вопрос о целесообразности пребывания нынешнего президента на занимаемом им посту.

– Иными словами, – прощебетала молодая женщина. – вы предлагаете сменить президента.

– Кто за, прошу поднять руки, – вместо ответа прошипел он сквозь зубы.

Люди боязливо задергали руками, соображая какую позицию занять.

– Раз, два, три...

– Нет, мне его жалко. Он сам подвержен этой аномалии, у него сын погиб. Надо понять состояние человека.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Двое за, трое против, один воздержался. Ладно, пусть так. Скоро вы убедитесь, что он выжил из ума и ему здесь не место. Скоро, очень скоро, но будет поздно.

Скоро, подумал он, очень скоро он будет президентом, потому что старик долго не продержится, а он правая рука старика, да и из этих ни у кого не хватит смелости претендовать на президентское кресло.

Сергей провалялся в полубессознательном состоянии до самого вечера. Когда он пришел в себя уже смеркалось. Он долго пытался понять где он и что с ним произошло, а когда вспомнил и понял, пришел в ярость. Он оглядел комнату злым сумасшедшим взглядом. Мягкие стены спокойного светлого оттенка, скудная мебелишка, привинченная к полу, никаких предметов, которые можно было бы взять в руки и использовать для того, чтобы открыть или выломать дверь. Он дернулся было к окну, но стекло там было такое, что не разобьешь, даже если у тебя в руках лом.

Сергей запаниковал, задергался, а потом пришел в дикую ярость и кинулся на окно. От удара стекло загудело, но разбиться даже и не подумало. Сергей почувствовал злость, ярость и бессилие. Он снова кинулся на окно, больно ударился, взвыл и пошел кидаться на стены. Он бился о стены, окно и пол, он пинал их, он выл и орал, он страшно ругался и снова бил в стену. Это продолжалось не долго. Он с силой вломился плечом в дверь, отбежал чтобы ударить еще раз, но не успел. Дверь распахнулась и на него кинулись два огромных мужика в белых халатах. Обессиливший Сергей забился в могучих руках.

Перед ним промелькнул третий белый халат, что-то звякнуло, мелькнул шприц. Сергей отчаянно дернулся, но его с силой повалили, прижали к полу. Он почувствовал легкий укол, а потом в голове опять загудело, перед глазами закружились черные мушки. Они роились, увеличивались в размерах и наконец слились с гулом и друг с другом в черную гудящую пустоту. Сергей отключился. Сны не беспокоили его.

Он пришел в себя и открыл глаза. Он лежал на привинченной к полу кровати. Через бронированное стекло в комнату врывался яркий солнечный свет, отражался от светлых стен, и казалось, что сама комната создана из света.

Он огляделся, светло и чисто. Он сел на кровати и непонимающе заморгал. Голова его тоже очистилась.

Очистилась не только от страхов, боли и ненависти, но очистилась и от воспоминаний. Напрочь вылетели события последних дней. Он поднялся и поглядел по сторонам, осмотрел себя. На нем была больничная пижама, сам он находился в комнате с мягкими стенами и скудной мебелью привинченной к полу.

Солнце скрылось за облаками и в комнате стало сумеречно. Сергей передернулся, в голове промелькнуло смутное воспоминание, но он не успел за него ухватиться.

Черт, да где он в конце концов? Что с ним и как он здесь оказался? И где люди? Даже спросить не у кого. Вот если бы здесь был Виктор... Память встрепенулась, и он как на яву увидел, как он отталкивает Виктора, как тот отлетает и ударяется о стену, и уже обмякший сползает на пол и замирает. Боже, да он чуть не убил его... А вдруг убил? Сергей сидел ошарашенный, как будто допился до беспамятства, а теперь сидит и слушает рассказ о том, что он натворил в нетрезвом виде и его трясет от того, что он узнает о себе.

А память все не унималась и судорожно демонстрировала ему события последних двадцати четырех часов. Перед глазами мелькали лица, сцены обрывки фраз. Гепешники, президент, советники президента и снова президент, и снова гепешники, а потом белые халаты, шприц...

Он не мог понять, что с ним произошло, как он мог все это сотворить, что его на это толкнуло, а потом он вспомнил причину... Нет он не стал кидаться на стены и дверь, он больше не орал, не матерился и не сыпал угрозами, у него не было желания убить кого-то или отомстить всему человечеству. У него не было сил на все это. В груди появилась тонкая, жгучая, ноющая боль.

Господи, как он устал от всего этого, как он устал жить. Он тяжело поднялся с кровати и забарабанил в дверь. Через минуту вломились мужики в белых халатах, схватили его.

– Стойте, – крикнул Сергей, или только подумал, что крикнул?

Мужики прижали его, снова, как и вчера вечером мелькнул третий белый халат.

– Стойте, – хотел крикнуть Сергей, но раздался только тихий, жалкий, хриплый полушепот полувсхлип.

– Стойте, – повторил он уже не надеясь, что его услышат, но его услышали.

Третий халат, лица которого Сергей разглядеть не мог замер:

– Так ты еще соображаешь, парень? – прогудел густой женский голос с удивлением.

– А что не должен? – поинтересовался Сергей. После вчерашнего общения с белыми халатами он не ждал, что ему ответят, и потому голос этот выдернул его из болота меланхолии, в которое он погружался, и вернул его к жизни.

– Хм... Отпустите его пока, – распорядился третий халат.

Хватка санитаров ослабла и Сергей зашевелился. Первым делом он поднял прижатую мощной ручищей к полу голову и посмотрел на того, с кем разговаривал. Это была женщина лет тридцати с копной огнено-рыжих волос, разбросанных по белоснежному халату, с милым пухлым личиком, усеянном веснушками. Фигура ее оставляла желать лучшего: она была не полная, а как бы это по литературней и чтобы никого не обидеть?.. О! Она была необъятной, как карта нашей родины, решил для себя Сергей.

Сергей поднялся, женщина скептически оглядела его:

– Ну и чего ты в дверь стучал?

– Вы доктор? – вместо ответа спросил Сергей.

– Нет. Сестра милосердия.

– А вы доктора не позовете?

– Почему не позову? Позову, – она еще раз окинула его взглядом.

– Ну?

– Что?

– Ну так может быть позовете доктора?

– Что прямо сейчас?

– Нет, через недельку, – разговор получался идиотский и Сергей разозлился, но тут вспомнил где находится и испугался, что его гнев не так истолкуют. – Конечно сейчас, – сказал он более мягко. – а когда еще?

Она усмехнулась и пошла к двери, но что-то вспомнила, остановилась и спросила:

– А чего ты стучал-то?

– Послушайте, у вас все дома?

Она пропустила реплику мимо ушей и сказала:

– Если что понадобится, нажми вон ту красную кнопку у двери, а стучать не надо.

– Мне нужен доктор.

– Сейчас.

Сергей не понял спрашивает она или констатирует факт и потому добавил на всякий случай:

– Сейчас же.

Дверь закрылась. Он просидел минут пятнадцать в тишине и мрачных мыслях и вернулся к тому, что к нему должен зайти врач. А может о нем забыли? Он подошел к двери, занес кулак для удара, но вспомнил и нажал на круглую красную кнопку. Через минуту дверь распахнулась и вошла медсестра. Одна. Сергею это порядком поднадоело и потому лицо ее не показалось ему таким милым, как в первый раз.

– Что тебе еще?

– Все тоже. Хочу поговорить с доктором.

– Сейчас он будет. Ты тут не один. Много вас развелось ненормальных.

– Я не сумасшедший.

– Все вы так говорите. Жди, если не сумасшедший должон понимать. Доктор один, а вас много.

Снова хлопнула дверь, и Сергей опять остался в одиночестве. Он просидел еще минут сорок, прежде чем за дверью что-то зашебуршилось и она открылась. На этот раз вошли двое.

Впереди шел размашистыми шагами мужчина лет пятидесяти. Слегка вытянутое его лицо еще больше вытягивала узкая седеющая бородка, густые кустистые брови разделяли лицо пополам, высокий лоб становился необъятным из-за больших залысин, а сверху располагались остатки когда-то густой черной шевелюры, теперь поредевшей и седой. Это была не благородная серебристая седина, а грязно-пепельная. Из-под мохнатых бровей на Сергея смотрели большие карие глаза, грустные, но добрые. Как у лошади, подумал Сергей.

За мужчиной семенила необъятная медсестра. Увидя ее Сергей удивился, как вообще мог найти в ней что-то милое. Мужчина оглядел Сергея.

– Ну-с, вы хотели меня видеть. Вот он я.

Чего изволите.

Сергей посмотрел на врача, перевел взгляд на медсестру и состроил недовольную гримасу.

– Выйдите, – обратился врач к сестре и, когда дверь за ней закрылась предложил. – Говорите, что хотели, если я чего-то не пойму, то переспрошу.

– Доктор, – вскрикнул Сергей, дернулся от своего крика и снизив голос до шепота продолжил. – Доктор, я не сумасшедший.

– Верю, я вам верю.

Сергей с надеждой уставился в добрые глаза и заговорил быстро, тихо и сбивчиво.

Через полтора часа доктор вышел из палаты, где сидел Сергей. Он шел по коридору нетвердой походкой и думал о новом пациенте и о только что состоявшейся беседе.

Он в норме, думал врач, с ним действительно все в порядке. Возможно врач подумал бы, что все обстоит как раз наоборот, но он был таким же "сумасшедшим" и знал, что это не сумасшествие. Аномалия – может быть, но не сумасшествие.

Несчастный парень. Жаль его, но он ничего не может для него сделать.

Врач резко распахнул дверь в конце коридора и вошел в кабинет. В углу сидели медсестра и два санитара.

Они развлекались тем, что разгадывали кроссворд, вписывая в качестве ответов на заумные вопросы нецензурную брань. Все трое жутко веселились тому, что получалось. "Боже, с кем приходится работать," – пронеслось в голове врача. Медсестра оторвалась от увлекательного занятия и посмотрела на врача.

– Ну что с этим полоумным? – поинтересовалась она игривым тоном.

– Он абсолютно нормален. Он пережил стресс, у него была неадекватная реакция на пережитое... а может и нормальная, как знать? В общем сейчас он в норме.

– Ну так выписывайте его на хрен, – подал голос один из санитаров.

– Не могу, – голос врача дрогнул. – Вы знаете кто его сюда засунул?

– У? – сестра ткнула толстым пальцем в потолок.

– Угу, – угрюмо буркнул доктор. – и позаботьтесь о нем.

– Хорошо, – сестра говорила уже с пониманием. – Общая палата со стереовизором, прогулки, книги, фильмы.

– Да, но никаких звонков и связи со внешнем миром и никакого компьютера. Полная изоляция от внешнего мира. Если он... В общем если что случится, сами знаете...

Сергей сидел в своей палате. Теперь ему было разрешено выходить на прогулки и посещать общую палату со стереовизором. Он мог выходить, только смысла в этом не было. Он проговорил с врачом полтора часа, и врач понял его, и Сергей был благодарен. Но когда в ответ он постарался понять врача и это ему удалось, он понял, что застрял здесь на долго.

А может это и к лучшему. Снова в голове зароились тяжелые мысли, и снова он пришел к тому, что смертельно устал жить. Он лежал на жесткой неуютной койке и смотрел в потолок.

По потолку со скоростью уснувшей черепахи ползла тень, потом полыхнуло и стемнело. День уступил место ночи, а Сергей продолжал тупо смотреть в потолок. Темнота сгущалась, потом стала отступать, мебель в комнате заново стала принимать очертания, и только тогда Сергей закрыл глаза и забылся...

... Он проснулся у костра в лесу. Они сидели и тихо говорили, а он задремал, а теперь проснулся.

Он проснулся в другом мире и мир этот был опасен и страшен, но у него было одно серьезное преимущество. В этом мире он никогда не встречал Марины, в этом мире у него были другие заботы и сомнения, в этом мире он не так остро ощущал потерю. А еще в этом мире был Виктор, живой Виктор. Виктор сидел с другой стороны костра с забинтованной башкой и что-то весело рассказывал. Сквозь грубо намотанный бинт проступила кровь, но он был жив и почти здоров.

Сергей поднялся, обошел сидящих кругом и похлопал Виктора по плечу.

– А-а, Серега, а я думал ты спишь.

– Уже не сплю, – хмуро констатировал Сергей. – Что у тебя с головой?

– А ты не знаешь? – ухмыльнулся Виктор.

– В темноте на дерево напоролся. А у меня для тебя сюрприз.

– Потом, Витя. Отойдем, поговорить надо.

Виктор поднялся и они двинулись к деревьям.

– Ну что тебе надо так срочно? – спросил Виктор, когда они были на приличном расстоянии от костра и от людей.

– Витя, это ведь я тебя, да?

– Там ты, а тут на дерево напоролся.

– Врешь. Там и тут причина всегда одна, да и следствие почти одно и тоже.

– Вру, – спокойно согласился Виктор и закурил.

– Витя, я должен извиниться и объяснить.

– Не должен ты мне ничего объяснять я и так все знаю. И извиняться не должен. Интересно, чтобы я сделал на твоем месте.

– Откуда ты знаешь? – не понял Сергей.

– Очень просто. Сначала нашли меня с разбитой балдой, потом того парня, что на дверях дежурил. Слава богу, что я сразу сознание потерял, а то сунулся бы к тебе и лежал бы сейчас с тем парнем в больнице на соседних койках.

– Не может быть.

– Может-может. Ты его так отделал, будь здоров. Но он все-таки что-то просипел. Полиция бросилась сразу розыск организовывать, а тут я в себя пришел, ну они на меня и накинулись. Я естественно помалкиваю, да и не соображал еще особо, ты ведь меня хорошо приложил, а тут сообщения пошли одно за другим.

Сначала из центрального управления ГП, потом из службы охраны президента, потом от самого президента, а еще из психушки. Все естественно строго секретно, а мне наш старший следователь рассказал.

– Ян?

– Старший следователь. Так что все про твои выходки я знаю. И про...

– Не надо! – резко перебил Сергей.

– Не надо, – согласился Виктор. – А теперь пошли, у меня для тебя сюрприз.

Они вернулись к костру. Виктор усадил Сергея и растворился в темноте.

– Юрчик! Где ты, черт? Иди сюда, – послышался из темноты его голос.

Потом Виктор снова появился в поле зрения и рядом с ним шел худощавый седеющий мужичок. Мужик, как заметил Сергей, тащил гармошку. Они уселись с Виктором рядом, переглянулись.

– Юрчик, подыграй, – бросил Виктор.

Тот кого Виктор назвал Юрчиком растянул меха гармошки и заиграл, а Виктор запел:

– Мы так давно, мы так давно не отдыхали.

Нам было просто не до отдыха с тобой.

Мы пол Европы по-пластунски пропахали, А завтра, завтра наконец последний бой...

Виктор пел, а Юрчик играл, и выходило у них четко и слаженно, так будто они работали вместе уже не первый раз.

Сергей слушал, как завороженный. Песня то текла над костром, то грохотала. Она брала за душу, и Сергей хотел подпеть, но не знал слов и не умел петь. Наконец песня смолкла.

– Под гитару было бы лучше, – заметил Юрчик.

– Чем богаты, тем и рады, дай инструмент, – Виктор обнял протянутую ему гармошку, растянул меха и пропел еще раз припев.

– Чья это песня, – спросил Сергей.

– А я откуда знаю? – бросил Виктор. – Скажи спасибо, что она есть.

– Откуда ты ее взял?

– Помнишь ты говорил, что похерили целый пласт культуры. Так вот его не похерили, а заныкали. Он спрятан где-то, теперь я это точно знаю, вот только не знаю где. Но он должен существовать в оригинале, должен! А эти крохи я выволок из компьютера.

– А я-то думал, что знаю компьютер как свои пять пальцев, – пробурчал Сергей.

– Мне просто немного повезло, вот и все, – утешил его Виктор. – Я нашел и вытащил их на свет божий, а потом выучил. Это было не трудно. Но есть еще. И где-то должны быть оригиналы. Представь: стихи, проза, картины, скульптура, музыка (уж если не записи живьем, то хотя бы ноты) – история человечества. Не могли же все это уничтожить оставив копии в компьютере. Не могли уничтожить великое, оставив жалкие копии! И я найду это. Если останусь жив, то обязательно найду и сделаю доступным каждому! А то, что ты слышал сейчас это всего лишь крупица, пылинка, капля в море.

Как это мало, но как это много! Я клянусь, что после войны верну людям их историю. Историю до истории просвещения, целиком, до капли!

– Виктор захлебнулся и смолк.

– Вот это речь, – прокомментировал Сергей. – как в дурной театральной постановке. Вот только не пойму зачем после войны, ведь война только во сне, а искать ты будешь в жизни.

– Точно, – загорелся Виктор. – как с утра проснусь, так и начну.

Сергей ухмыльнулся, хотел было сказать, что Виктор не только вор, но и маньяк, но передумал. Виктор тоже улыбнулся:

– Хотите еще?

Сидящие вокруг костра закивали, Виктор улыбнулся еще шире:

– Юрчик, давай!

И он запел. Он пел Высоцкого, он пел Окуджаву, он пел... Да какая разница, что он пел, ведь сам он не знал, чьи это песни. В компьютере, где он их нашел не было ни названий, ни имен и фамилий авторов, там были только цифры и буквы.

Но он найдет оригиналы, вот только жив останется и найдет.

Сергей слушал и хотел петь, но не мог.

Все внутри разрывалось на части и пело вместе с Виктором, и вырывалось наружу, и вырвалось наконец, Сергей не мог петь и просто мычал под музыку, мычал тихо, но от этого становилось легче.

Он не мог описать своих чувств, но ему хотелось, чтобы это продолжалось дольше, как можно дольше...

... Он проснулся от того, что солнце пробивалось сквозь стекло и ослепляло его. Сергей повернулся на бок и открыл глаза. Все тоже самое палата в клинике для душевно больных. Интересно, что лучше, эта палата, или камера в тюрьме? Лучше бы этому кошмару никогда не начинаться, решил он для себя, а теперь наверно лучше кладбище в поясе астероидов. Лучше всего сдохнуть. Он вспомнил сон, свои ощущения. А может лучше заснуть и не проснуться? Так и сидеть у костра под песни и жить чувствами тех, кто эти песни написал, и чтоб это продолжалось всегда. ВЕЧНО!

О вечности думать не хотелось и он вернулся к своей тоске. Да лучше всего умереть. Жить не хочется. Вот сейчас погрузиться во мрак небытия и все.

Он закрыл глаза, но мрак не пришел.

Когда он открыл их снова пришло совсем другое, а именно огромная рыжая медсестра. Обычно в таких ситуациях Сергей нервно дергался от неожиданности и начинал орать на того, кто его напугал, но сейчас он даже не шелохнулся.

– Эй, ты, ты живой?

– К сожалению, – прошептал Сергей.

Говорить тоже не хотелось и он был способен только на шепот.

– Ну и хорошо, – облегченно вздохнула медсестра. – На-ка вот, поешь.

– Не хочу я ничего.

– Эй-ей, брось свою меланхолию. Сейчас поешь, а потом я тебя в общую палату отведу, стереовизор посмотришь.

Медсестра вышла и закрыла дверь. Сергей поднялся и чисто рефлекторно начал насыщаться.

Сестра вернулась через полчаса забрала поднос и отдала его санитару, а сама взяла Сергея за руку и поволокла в общую палату.

Для Виктора это утро началось еще хуже, чем позавчерашнее. Его разбудил не солнечный свет, а настойчивый стук в дверь. Виктор разлепил сомкнутые веки, потянулся, зевнул и усилием воли подбросил свое тело с кровати.

– Кого там несет, – буркнул он и распахнул дверь.

В комнату вошел старший следователь Ян Полыховски. Он высунул голову в коридор, воровато огляделся и никого не увидев закрыл за собой дверь.

– Чем обязан столь ранним визитом? – спросил Виктор.

– Хана тебе Витенька, – непонятно ответил Ян.

Виктор однако понял, что ничего хорошего эта фраза ему не предвещает, а потому подхватил одежду и дернулся к двери. Ян сделал всего одно неуловимое движение и оказался на пути Виктора с пистолетом в руке. Виктор резко остановился и на всякий случай поднял руки вверх. В голове судорожно метались мысли, как уйти живым, а поверх них долбилась самая настойчивая и самая дурацкая: "А еще в друзья набивался, а Серега дурак поверил".

– Стой дурень, – тихо рявкнул Ян. – Я друг, а там враги.

– Друзья друг на друга пистолеты не наводят.

– Сядь!

Виктор повиновался и опустился в кресло.

Ян убрал пистолет в карман.

– Он на предохранителе, – сообщил весело старший следователь. – а потом, как иначе тебя было остановить? А теперь к делу. Если ты в течении десяти минут не покинешь номер, то я буду вынужден тебя арестовать.

– Что? С чего вдруг?

– Да ладно, Витя, я ведь друг. Иначе арестовал бы тебя уже сейчас, а завтра в это же время ты бы летел в индивидуальной капсуле в пояс астероидов. Убийц полицейских казнят без суда, а ты еще и вор. То что это вы укокошили того хорька я вычислил довольно быстро, вот только не знаю кто из вас это сделал.

После позавчерашних серегиных похождений я грешным делом подумал, что это все-таки он, а сегодня я получил подробную информацию об одном субъекте, который имеет на своем счету кучу разных уголовно наказуемых злодеяний и живет сейчас в этой гостинице под именем Виктор Волков и теперь опять не уверен.

Виктор дернулся. Ян схватил его за плечо и резко надавил, посадил обратно в кресло.

– Сиди, дурень. Странно, мне казалось, что ты лучше умеешь держать себя в руках.

– Мне тоже так казалось, – пробурчал Виктор.

– К сожалению не могу оставить тебя без наказания за то, что вы укокошили сотрудника ГП, хотя и хотел бы.

Руку пожимать тоже не буду, хоть и обещал, но сейчас нет времени.

Через десять минут я обычно заканчиваю завтрак, тебе повезло, что сегодня я позавтракал раньше. После завтрака я прихожу в свой кабинет и натыкаюсь на распоряжение посадить тебя, тебе повезло, что я нашел это распоряжение на десять минут раньше и без свидетелей. Через несколько минут после того, как я найду это распоряжение в твой номер вломится человек сорок моих коллег с оружием в руках и задачей задержать опасного преступника, которым ты и являешься. Осталось минут шесть.

– Что мне делать?

– Бежать. И чем скорее, тем лучше.

– Легко сказать. А как я это сделаю ты подумал?

– Просто, очень просто. Спустишься вниз и выйдешь через дверь.

– А охрана?

– Я дам тебе пропуск.

Виктор, натягивающий в это время штаны, рассмеялся, запутался в штанинах и растянулся у ног старшего следователя.

– Идиот ты, хоть и полицейский, – сказал он поднимаясь, опершись на руку, протянутую Яном. – Знаешь, что с тобой сделают, когда узнают, что ты не только упустил опасного преступника, но и выпустил меня из гостиницы?

– Знаю. Выпрут из ГП.

– Это уж точно. Если я был бы просто хулиганом этим и ограничилось бы, но я вор. Ты знаешь, что рискуешь сам попасть под суд?

Старший следователь промолчал.

– Вот так-то, – подытожил Виктор, закончив одеваться.

– Но тогда я ничем не могу тебе помочь.

– Это спорный вопрос. Есть вариант – окно в твоем кабинете. Ты находишь свое сообщение, начинаешь оперативно реагировать, берешь своих архаровцев и дуешь ко мне наверх. Я в это время просачиваюсь в твой кабинет, он ведь у тебя на первом этаже? – Виктор сделал паузу, получил утвердительный кивок и продолжил. – Так вот, дверь кабинета ты прикроешь, но не запрешь, я войду, запру кабинет изнутри и вылезу в окно. Але-гоп, и можете ловить меня сколько хотите.

Ян секунду колебался, но думать было некогда.

– Хорошо. Пошли, – принял решение старший следователь. – а то времени не остается.

Они вышли в коридор. Виктор бросил последний взгляд на свой номер. Жалко уезжать, он уже привык к этой гостинице, стал считать ее своим домом, которого у него никогда до того не было.

– Пошли, Витя, пошли, – потянул за рукав Ян. – иначе будет поздно.

– Да-да, – прошептал Виктор. Что с ним творится он не понимал, ведь никогда не был таким сентиментальным. Он резво потрусил за Яном, который уже держал быстро приехавший лифт.

Вместе спустились вниз.

– Все, Витенька, бывай, – старший следователь протянул ему руку, и Виктор с жаром потряс ее.

– Все-все, иди.

– Иду, – выдавил Виктор и пошел, но сделав несколько шагов вернулся обратно, догнал гепешника, схватил за плечо, резким рывком остановил и развернул его.

– Слушай... – голос его звучал не насмешливо и не властно, как обычно, а тихо, срываясь и с заиканием.

– Спасибо тебе, что разглядел во мне человека и... и извини, что видел в тебе только гепешника.

– Да брось ты, – улыбнулся Ян. – просто я никогда не думал почему люди в нашем обществе совершают преступления, и на столько ли тяжки эти преступления на сколько сурово наказание за них, а тут задумался. И потом у нас сейчас появилась значительно большая проблема, чем поймать воришку...

– Но-но, – проговорил Виктор с чувством оскорбленного достоинства. – Я все-таки не супермаркет ограбил, а Центральный Банк Солнечной Системы.

– Один хрен. Ты пойми, я долго думал, разбирался и пришел к выводу, что люди мы там в этих снах, а тут мы не живем, существуем. Во сне мы боремся за жизнь, за свободу, за продолжение бытия, за идеи, а тут в этой жизни я... Слушай, а может эта жизнь – сон, а настоящая жизнь там во сне?

– Может быть...

– Жаль, что мы с тобой никогда не говорили раньше... – Ян взглянул на часы и прервал сам себя на полуслове. – Все, давай беги. Может поговорим еще как-нибудь, позже.

И они разошлись в разные стороны. Ян вошел в свой кабинет, а Виктор встал в стороне так, чтобы видеть двери кабинета, но чтобы не видели его. Ян пробыл в кабинете считанные секунды. Виктор только и успел затаиться в своем убежище, как дверь кабинета с грохотом распахнулась и затрещал сигнал тревоги.

Еще несколько секунд и по коридору прогрохотали несколько десятков форменных тяжелых ботинок гепешников. "Быстро сработано," – подумал Виктор.