Текст книги "Напоминание"

Автор книги: Алексей Гравицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Гравицкий Алексей
Напоминание

Алексей Гравицкий (Нечто)

Напоминание

Моему отцу, который, сам того не зная, натолкнул на идею.

Пролог.

Это было неожиданно. Я сидел за компьютером, играл в новомодную игрушку и потягивал пиво.

Это было похоже на него, на моего старого школьного дружка. Вот так без звонка , без предупреждения...

Хотя, нет, звонок был, правда уже в дверь.

Итак он ввалился в мою дверь как всегда неожиданно, как всегда веселый. И вот мы уже сидим с пивом за компьютером вдвоем. Играем в дурацкую игрушку, треплемся обо всем и не о чем, ржем.

Так мы просидели тогда ( впрочем как всегда. Он ведь мне всегда уходя говорил: "Ну вот, зашел к тебе как всегда на пять минут..." ) до позднего вечера.

Он глянул на часы и подскочил:

– Леха, большое спасибо, я пошел.

Созвонимся.

Засобирался. Начал одеваться. И, только уже в дверях, вдруг полез в сумку:

– Да, кстати, ты даже не знаешь зачем я к тебе зашел.

– Как всегда на пять минут, – усмехнулся я.

– Кстати да, как всегда на пять минут.

Весело хохоча, он достал из сумки сверток и протянул его мне:

– Это тебе. Подарок.

Я с удовольствием и интересом развернул сверток. Если сказать, что я был крайне удивлен, увидев его содержимое, значит не сказать ничего. Я был ошарашен, я обомлел, я...

я... я увидел там скрюченную, пожелтевшую БУМАЖНУЮ ТЕТРАДЬ! мало того, подписана она была ЧЕРНИЛАМИ!!!

– Ты что, миллионер: такими подарками швыряться? – спросил я, как только смог что-то спросить. – Это же музейный экспонат. Ей же, как минимум девятьсот лет.

– Тысяча, – поправил он.

– Я не могу принять это даже от тебя.

Тем более от тебя! Это же целое состояние.

– Брось! Во-первых мне это не стоило ни копейки, во-вторых, главное не форма, а содержание. Посмотри на обложку.

Я посмотрел на обложку. На ней крупными буквами было написано: " ВОЛКОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ".

Сначала я удивился, но минутой позже осознал и отмахнулся:

– Ну и что?

– Что? Волков, ты меня удивляешь. Это же твоя фамилия.

– Ну и что? Мало ли на свете Волковых?

Тем более, что этот жил тысячу лет назад и может совсем не быть моим родственником.

– Леха, не зли, я сказал, что это тебе?

Так вот, возьми и засунь свои неловкости и отговорки в жопу.

Я сделал последнюю попытку вернуть музейный экспонат хозяину, но:

– Слушай, я сказал: "это – тебе". Не обижай меня. Я тебе это подарил, а дальше делай, что хочешь: хочешь – примени по назначению, хочешь – повесь в сортире и подтирайся, а хочешь – сдай в музей. Только не думай даже о том, что бы вернуть мне. Все! Привет.

– До свидания.

Он заулыбался и пошел прочь. Я закрыл дверь и вернулся в комнату. Честно говоря, меня разбирало любопытство. Я убрал последствия посиделок, выключил компьютер и сел в кресло, собираясь изучать подарок. Не тут-то было! Тетрадь, как сквозь землю провалилась! Я обыскал комнату – зря потратил время.

Начал вспоминать, где видел ее ( в смысле тетрадь ) в последний раз и оказался в коридоре. Поискал. Тщетно. Пошел по горячим следам, кстати сказать по своим собственным. Прошел по всем местам, где был с тех пор, как проводил друга и вернулся в комнату.

Побродив по комнате, уткнулся в тетрадку, ту самую, что искал. Вот тихо лежит у всех на виду, на журнальном столике. Черт! Пень слепой. Я отругал себя за природный кретинизм и, наконец, уселся в кресло. С начала я просто пролистал ветхие страницы. Это был дневник. Интересно, а он сам его читал? А почему бы нет? Ведь это его вещь. Почитаю и все равно верну.

С этой мыслью я наконец открыл дневник и прочел:

" Сегодня (22.06.2941 года) я, Волков Сергей Александрович начинаю писать дневник. Глупо конечно, но мне кажется , что я уже дошел до этого. Прошу учесть, что пишу я это не для кого-то, а для себя, просто мне надо выговориться. Но это так, на тот случай если эта писанина попадет кому-то в руки.

Мне кажется я схожу с ума.

Нет, не так. Лучше начать сначала. Но если и так, то все равно, я что-то не понимаю, это что какая-то аномалия, или я схожу с ума, а может это болезнь?.."

Часть первая.

Ты каждый день ложась в постель,

Смотри во тьму окна.

И помни, что метет метель,

И что идет война.

С. Маршак.

... Я что-то не понимаю, – думал Сергей. – Это что, какая-то аномалия или ... Или я схожу с ума,– сделал он для себя неутешительный вывод. – А может это болезнь?

Хм, надо сходить к доктору, а может и не надо. – С этой мыслью он вошел в вестибюль лучшего пятизвездочного отеля Евроазиатского Союза планеты Земля.

Нет, а все-таки, я ведь даже поговорить об этом ни с кем не смогу – в психушку посадят. Да точно надо сходить к врачу, – подумал он и тут же мелькнуло трусливое. – А может не на...

– Стой! Куда пресш-ш-ш? – раздалось над ухом скрипуче. Сергей поднял голову и узрел робота. Робот был из категории новой безотказной техники, но почему-то шепелявил и нервно помигивал лампочкой.

– Я, видите ли, заказал номер. Моя фамилия...

– Куда? Псш-ш-шел вон!

– Извините, но... – Сергей опешил.

– Я сш-ш-шказал: псш-ш-ш-ш вон!

– Позовите хозяина! – потребовал Сергей, он уже понял, что говорит всего лишь с грудой железа, которой можно даже нахамить и не понести за это никакой уголовной ответственности.

– я здесь живу, так что псш..., тьфу пшел ты сам в...

– Извините, – раздалось сзади, из-за спины робота. Сергей повернулся и увидел маленького пухлого лысеющего человечка, одетого в какую-то невообразимую старомодную хламиду. Тот поклонился – Прошу прощения, но сами знаете требуют не загружать людей, а ставить этих... – и он зло сверкнул глазами в сторону робота, – Простите, сбой в программе, человечек совсем засмущался.

Сергею стало жалко маленького мужичка, видимо хозяина отеля, и он сказал:

– Да ладно, я все понимаю. Ничего страшного.

Хозяин робко поднял глаза, опустил, и, чтобы скрыть смущение, зашептал на робота:

– Брысь чудовище, быстро на профилактику и чтоб больше я тебя здесь не видел! Встанешь у склада, а сюда пусть пришлют другого.

Робот повернулся, злорадно заскрипел (видимо скрип у робота означал смех), и, распевая какую-то похабную песню, поперся в глубь отеля. Сергей усмехнулся и повернулся к застенчивому человечку (странное качество для человека его профессии, а в том, что перед ним хозяин отеля Сергей уже не сомневался).

– Добро пожаловать, я хозяин этой гостиницы, – улыбнулся мужичок. – а Вы наверное друг Волков Сергей...

– Александрович, – продолжил Сергей.

– Точно! – искренне обрадовался хозяин.

– Идем, Ваш номер 3795, я прошу Вас...

В номере было по-домашнему уютно: мягкие стены со свето, звуко и прочей изоляцией; встроенные лампы с переменной мощностью; большая кровать; стол с компьютером; пара кресел; кроме того бар; ванная комната с бассейном и сауной, шикарный балкон.

– Спасибо, это то, что нужно, – улыбнулся Сергей.

– Если я Вам понадоблюсь – звоните, – хозяин показал на динамик и несколько кнопок, вмонтированные в мякоть стены, поклонился и вышел.

Сергей плюхнулся в кресло.

– Хочу выпить.

– Чего изволите? – прозвучал механический голос.

– Пива, пожалуй.

– Вам в банку? В бутылку? В стакан?

– В кружку.

– Сколько?

– Пол литра.

– Какого?

– Ну как какого? Лучшего конечно!

– У нас все лучшее, – самодовольно проскрипело со стороны бара.

– Ну не знаю... давайте светлого.

– Фирма и год выпуска.

– Уй надоел зануда, – возопил Сергей, которому уже не очень хотелось пива.

– Такого пива у нас нет, – озадаченно проскрипел голос.

– О, Боже. Ну тогда дай чего-нибудь на свой вкус.

В баре что-то зажурчало и перед Сергеем появился граненый стакан с прозрачной жидкостью.

– Что это? – спросил Сергей.

– Водка фирмы "Русская" в граненом стакане, количество 100 грамм, дата вып...

– Стоп! Я просил пива! ПИВА!

– Вы просили на мой вкус, – поправил голос.

– Я просил пива на твой вкус!

– А я не люблю пиво.

– А мне наплевать, что ты любишь. Дай мне пива.

– Какого?

– Любого.

– Конкретнее.

– Лучшего.

– А у нас все лучшее.

– А-а-а, черт с тобой! – Сергей схватил стакан с водкой, опрокинул, поморщился, поставил стакан на стойку.

– Закуси – посоветовал голос, и перед Сергеем появилась тарелка с соленными огурцами.

– Что это? – спросил Сергей.

– Огу-урчики, – довольно протянул голос.

Сергей взял огурец, похрумкал им, стянул с себя портки, рубашку и завалился на кровать.

– Потухни.

Свет погас. "И все-таки, я хотел пива", – подумал Сергей.

– Вечно вы люди не знаете, что хотите, – проскрипело из темноты, но Сергей уже не слышал. Он уже провалился в глубокий сон...

...Сергей открыл глаза.

Солнце ударило в лицо и он сощурился. Огляделся. Комната была не та.

Тесная, не уютная. Грубые кирпичные стены, с которых осыпается краска и штукатурка, одна стена, судя по всему, фанерная. С потолка свешивается провод, на нем лампочка (даже без абажура!). В углу старый обшарпанный стол, табурет. Под столом стопками навалены книги, бумаги. Сам он, как выяснилось, лежал на раскладушке.

– Сплю. Я сплю. – сказал он себе и, встав с кровати, начал одеваться. Одежда, кстати, тоже была не та.

За стенкой раздавались голоса, звенела посуда, тихо дребезжал радиоприемник. Что-то прострекотал женский, звенящий, молодой голосок "соседка" – подумал Сергей, что-то ответил густой, спокойный голос "мама" – понял Сергей. Он застегнул штаны и вдруг насторожился: голоса за стенкой умолкли, теперь скрежетало только радио, скрежетало что-то не громко, монотонно и Сергей не мог разобрать слов. Наконец голос приемника смолк, наступило мгновение тишины, но только мгновение. Раздался звон разбиваемого стекла и голоса те же, прежние, но что-то в них уже изменилось.

Сергей выскочил из комнаты, пулей пролетел в кухню, столкнулся в дверях с соседкой, которая молча упорхнула к себе. В кухне мама убирала осколки тарелок: похоже на пол грохнулась целая стопка. Она посмотрела на сына. Сергей тоже не сводил с матери глаз, и оба молчали. Мама собрала осколки, ссыпала их в ведро. Движения ее были спокойными твердыми, ничто в ее внешнем виде не выдавало нервного потрясения, которое она только что перенесла. Закончив уборку она подняла голову и посмотрела на Сергея.

Лицо ее было чуть бледнее, чем обычно, но как всегда спокойное, и голос тоже прозвучал спокойно и ровно:

– Доброе утро, Сережа. Завтракать будешь?

Сергей посмотрел на мать и, почему-то, ком застрял у него в горле. Он подавил собирающуюся уже начаться истерику и спросил, тоже стараясь сохранить голос спокойным:

– Мама, что-то случилось?

– Нет... то есть да... то есть...

– Мама.

– А что? Я ведь говорила, что война будет... – интонация была такая, что не понятно было спрашивает она или утверждает.

– Да, и папа так всегда говорил, – какое-то волнение дернулось у него внутри.

– Ну она и началась, – деланное спокойствие с трудом давалось немолодой женщине, – и... и чайник на плите...

С этими словами мать покинула кухню.

Хлопнула дверь и из дальней комнаты послышались приглушенные всхлипы.

– О, Господи, – выдохнул Сергей. Кухня поплыла у него перед глазами и он с трудом опустился на табурет...

... – О, Господи, – Сергей подскочил на кровати. Было часов пять утра, и в комнате еще было темно. Он повернулся на другой бок, – Приснится же такое, – пробормотал он.

Он ворочался еще с пол часа, но сон не шел. Попробовал старый способ: считать баранов – ничего не вышло, на ум лезли только дикие мысли о том, что только что увидел в ночном кошмаре. И, откинув все остальные мысли, он стал думать только об этом...

...Он думал только о том, что случилось. Он сидел в кухне и пил холодный чай, вошла мама.

– Что именно сказали по радио? – спросил он отрешенно.

– Ничего. Только, что сегодня двадцать второго июня 1941 года фашистская Германия вероломно... В общем сегодня началась война. Если тебе этого мало, то...

– Успокойся, – перебил Сергей, встал не допив чай и ушел к себе не сказав больше ни слова.

Как-то вдруг сразу постаревшая женщина рухнула на освободившуюся табуретку и тихо заплакала...

...Он проснулся. Над ухом разрывался будильник, сообщая, что сегодня: "22 июня 2941 года, восемь часов тридцать минут..." Сергей отрубил его. Он еще не проснулся до конца и все его мысли были там, во сне. Услышав сообщение будильника он дернулся, что-то смутно промелькнуло в голове, нехорошо кольнуло в груди, но он не ухватил мысль.

Он встал, оделся, умылся и пошел в гостиничный ресторан. На душе скребли кошки. Дело в том, что подобные сны преследовали его уже в течении пяти лет. Он жил двумя жизнями: во сне и на яву. Глобальные события в его жизни происходили и там, и тут, в остальном же эти жизни протекали по своему. Сны были яркие, цветные и такие... такие материальные, что настоящая жизнь порой казалась ему сном.

Сначала эти сны заинтересовали его и даже где-то как-то понравились, а самое главное, что они не стерались из его памяти, как обычные сновидения, а оставались в ней. Так продолжалось четыре года, даже чуть больше, а потом... Потом умер папа! Умер тихо, во сне и это сразу откликнулось в снах Сергея. И Сергей, который любил отца, и который перестал видеть его даже во сне, возненавидел эти сны. А они все повторялись и повторялись, и каждый был продолжением предыдущего, и, на смену ненависти пришел испуг часто переходящий в отчаяние. Он испугался, что сходит с ума, потом подумалось, что это болезнь, потом... Потом он понемногу привык к ним, хотя мысли о психическом расстройстве временами проскакивали у него.

Но сегодняшний сон поразил его, поразил и напугал. ВОЙНА! Это же надо! Последняя была... А-а, черт, кто ее помнит когда? В школе проходили, что где-то тысячу лет назад войны закончились, и человечество, погрязшее в варварстве, ступило на путь культуры и просвещения. Там еще кажется была угроза ядерной войны, но предки-варвары одумались и предотвратили ее. А потом началось великое познание мира... А больше ничего о войнах не проходили ни в школе, ни после нее, да и зачем?

В учебниках истории до истории просвещения отводился один параграф, а потому у него было очень смутное представление о войне. Он вообще плохо себе представлял, что такое война, видимо это толпы необразованных, еще диких людей, которые бегают друг за другом с примитивными приспособлениями для лишения жизни в руках, и мыслью посмотреть, что внутри у соседа.

Сон задел за живое. С одной стороны он прельщал и манил чем-то новым неведомым, таким чего не могло быть на самом деле. С другой стороны он отпугивал своей неизвестностью и этим страшным словом "война". И Сергей думал, думал только об этом. И ему хотелось, нет ему просто необходимо было с кем-то посоветоваться, но он не мог.

На этом месте Сергей снова вернулся к мысли, что он больной, либо сумасшедший и ему надо сходить к врачу.

Он вошел в зал ресторана, прошел к свободному столу в углу, сел на самый дальний стул и подозвал официанта.

– Что изволите?

– Стандартный легкий завтрак.

– Заказ принят. Прошу подождать несколько минут.

Официант отбежал, а Сергей уткнулся в брошюру валявшуюся на столе. Он пролистал брошюрку до середины – скукота! Захлопнул ее бросил на стол, подхватил снова и уставился на обложку. Ничего особенного: пестрая картинка, название журнала, дата издания 22.06.2941, кажется сегодняшнее число. Какая-то мысль проскочила в голове, но не задержалась, и вот он сидит вперив взгляд в журнал и пытается ухватиться за то, что показалось очень важным. Но тщетно.

– Кхе-кхе, – раздалось над ухом. Сергей не отреагировал.

– Простите, – послышалось громче. – ноль эмоций.

– Простите, здесь не занято? – голос раздался снова с нарастающей интонацией.

Сергей дернулся оторвавшись от своих мыслей, и, как со сна непонимающим взглядом, уткнулся в человека, который высился над ним. Тот был среднего роста, темноволосым, смуглым, с резкими, но приятными чертами лица и непонятного цвета глазами. На лице его сияла улыбка, дурацкая, как показалось в первый момент Сергею. Одет он был в легкий новомодный костюмчик, и выглядел, надо заметить, весьма элегантно.

– Простите, я отвлек вас от каких-то размышлений, – сверкнул всеми зубами незнакомец. – но я только хотел присоединиться к кому-нибудь, не хотелось завтракать в одиночестве.

Можно присесть?

– Да, садитесь, – Сергей был все еще в несколько ошалелом состоянии.

Незнакомец присел на краешек стула, как раз в тот момент, когда появился официант с подносом. Незнакомец быстренько оглядел поднос и кинул официанту:

– Мне тоже самое, только вместо... Что в стакане?

– Чай с сахаром и лимоном.

– Так вот, вместо чая с лимоном и сахаром, крепкий кофе без лимона, без сахара, и, на всякий случай, без коньяка, молока, сливок и без всяких других примочек.

Официант спокойно выслушав и записав заказ, не торопясь двинулся от стола в глубины зала – ресторана.

– Быстро, я есть хочу, – крикнул незнакомец.

Официант исчез, а тот рассмеялся и протянул Сергею руку:

– Меня зовут Виктор.

– Сергей, – отозвался Сергей протягивая руку для рукопожатия. Он не заметил когда и как его перестала раздражать улыбка Виктора, совсем не дурацкая, как показалось в первый момент, а очень даже милая. И вообще ему нравился этот человек, нравился своей жизнерадостностью, и Сергей не заметил, как сам начал улыбаться в ответ.

Снова подбежал официант. Виктор принял поднос, достал из кармана купюру и попытался всучить ее официанту "на чай".

Увидев, как несчастный робот выпучил фотоэлементы, Сергей поперхнулся чаем, а Виктор ругнулся, сунул купюру обратно в карман и отослал официанта.

– Никак не привыкну, сообщил он уминая завтрак. – что везде эти дикие конструкции. Даже здесь, где до них всегда были толпы попрошаек.

Сергей молча кивнул, трудясь над завтраком. Какое-то время ели молча, потом Виктор возобновил беседу.

– Вы здесь по работе , или отдыхаете?

– Я здесь в отпуске, хотя не очень-то хотелось отдыхать от любимой работы.

– А кто вы по профессии?

– Я ученый. Работаю в одной из самых распространенных отраслей науки, но мне нравится, а вы?

– А я здесь... хм... Можно сказать, что я здесь по работе, а вообще я сотрудник Галактической Полиции. ГП , как сейчас модно говорить.

Сергей заинтересовался еще больше, ведь познакомился с интересным человеком, а кроме того с человеком интересной и редкой профессии, и разговор потек в привычном русле. За разговором закончился завтрак, за разговором они прошли в холл, поднялись на верх, и оказалось, что живут они на одном этаже. Уже около номера Сергея Виктор вдруг оборвал разговор.

– К сожалению должен вас покинуть, но надеюсь вечером продолжить наше знакомство. Я всегда рад гостям.

Он протянул Сергею визитку, пожал ему руку и потопал по коридору в свой номер. Сергей улыбнулся какой-то мысли и вошел к себе. Он любил живое общение с людьми, но друзей здесь, далеко от дома у него не было и он был рад этому знакомству.

Вечером он сидел у Виктора и наслаждался беседой и каким-то коктейлем, который намешал сам Виктор: он не доверял барам и вообще не очень любил роботов.

К радости Сергея помимо Виктора он обнаружил тут и хозяина. Маленький человечек, видимо, сидел здесь давно и довольно много выпил. Теперь же он расслабленно развалился в кресле, раскраснелся и был похож на свежеиспеченную пышку.

Застенчивость его пропала, наверно под влиянием выпитого и их беседа плавно переросла в монолог. Хозяин самозабвенно вещал, рассказывал, доказывал и философствовал, но это звучало не занудно , как у лектора из университета, а увлекательно и интересно. И Сергей весь превратился в слух. Слушая он задумчиво перевел взгляд на Виктора.

Тот тоже слушал с интересом: иногда хмурился, иногда ехидно ухмылялся, явно не соглашаясь, но не высказывал своего несогласия вслух: зачем портить настроение такому милому человеку и сажать черные пятна на светлую душу и чистое мировоззрение.

А хозяин говорил теперь об одном из основных вопросов современности: можно ли убить человека? Он говорил, а взгляд его стал вдруг отсутствующим, как будто он погрузился в свои мысли. Потом он резко оборвал сам себя на полуслове и спросил:

– А вас никогда не мучили ночные кошмары?

Сергей промолчал. Что-то дернулось у него внутри, но он помолчал.

– Ваше счастье... Извините, но я кажется выпил чуть больше нормы, хозяин поднялся с кресла и покачиваясь пошел к двери. – Извините, если что надо, звоните...

Дверь за ним захлопнулась, потом по коридору прошаркали шаги все удаляясь и удаляясь, пока совсем не стихли. Сергей оторвал взгляд от двери и посмотрел на Виктора. Виктор смотрел на него и довольно улыбался.

– Ну что? Ты понял о чем он говорил? – спросил Виктор и как-то странно ухмыльнулся.

– Нет! – Сергей дернулся, как будто его шарахнуло током.

– Ну-ну, – снова ухмыльнулся Виктор. А Сергей вдруг подумал: а он, он сможет убить человека? То , что он для себя домыслил ему не понравилось, и он стал заливать свои мысли выпивкой.

В свой номер он явился уже посреди ночи и в стельку пьяный. Скинул ботинки и, не раздеваясь, грохнулся на кровать отдаваясь неизбежному продолжению своих снов.

23 июня 2941 года, – разрывался будильник. Сергей поднял тяжелую голову и приоткрыл красные, как у кролика, заплывшие глаза. Тупо посмотрел на будильник, выключил его и попробовал приподняться. Попытка подняться провалилась: его зашатало, к горлу подкатила тошнота и он упал обратно на кровать. Полежав немного, он понял, что так лучше. Вдруг что-то колыхнулось в гудящей голове. Стараясь не упустить мысль он сунул руку в карман... Зачем? Ну вот, забыл. Еще минут двадцать валялся на кровати пока не вспомнил, а вспомнив, снова полез в карман, достал от туда упаковку таблеток, вытряхнул одну таблетку, сунул в рот. Пососал маленькую пилюлю, подумал, и вытряхнув еще одну, сунул ее в рот. Во рту появился мятный привкус и к горлу снова подкатил ком – так всегда бывает. Он полежал еще с полчаса, потом встал.

Ну вот, теперь он в норме.

Ни о чем не думая он спустился в ресторан. Странно, но здесь было пусто. Он сделал заказ, спокойно поел. После завтрака Сергей окончательно пришел в себя. Поднялся к себе, но уже перед дверью в номер передумал. Задумчиво постоял, резко развернулся и прошел по коридору к номеру Виктора. Дверь его комнаты была заперта. Сергей постоял, помялся, позвонил. Никто не открыл.

Сергей постучал: мало ли, вдруг звонок не работает. Ноль эмоций.

Сергей забарабанил в дверь. Ничего. Вздохнул и пошел к себе , но снова не вошел, а постоял, подумал и спокойно двинулся вниз, но не в ресторан.

Он спустился на первый этаж и прошел к комнатам хозяина. На миг остановился у двери, хотел было постучать, но дверь оказалась открытой. Сергей улыбнулся, толкнул дверь и...

Сергей остановился, нервно передернулся и развернулся собираясь бежать, но ноги отказали , подломились и он побледнев опустился на пол.

Дело в том, и это не удивительно, что Сергей никогда не видел трупа, а тут... Тут труп предстал во всей красе: маленькое пухлое тело хозяина отеля лежало на кровати раскидав руки, в глазах некогда веселых, а теперь остекленелых застыло странное сочетание страха и облегчения, грудь маленького человека была разорвана, а вместо ног теперь было страшное кровавое месиво.

Сергей отвернулся от дикого, невероятного зрелища, завалился на бок. Его рвало. Потом в глазах потемнело и он провалился в мягкую темноту. Это был первый раз за последние несколько лет, когда его не беспокоили ни жизнь, ни сон, которые перепутались теперь странным образом. Не было ничего только чернота, пустота, тьма.

Маленький человек засыпал как всегда тяжело. Его тоже мучили сны, но в отличие от Сергея, война не была для него некоей абстракцией. Война зацепила его, уже зацепила. Он воевал. Он боялся. Он не понимал и боялся этих снов. Но все же он засыпал, особенно под воздействием алкоголя. Мысли, остатки мыслей вылетели из головы, веки сомкнулись и ...

...Проснулся он в обнимку с автоматом, привалившись к кирпичной стене, поколотой пулями.

Рассветало, только рассветало и он бы, как всегда с удовольствием полюбовался рассветом, насладился бы тихим неторопливым спокойным оживлением природы, но...

Но люди уже проснулись, проснулись и разбудили все и всех вокруг. Где-то в стороне раздались выстрелы , крики. Маленький человечек подхватился и, с автоматом наперевес, побежал вперед.

Какой-то странный поворот. Он любил природу, любил венец ее творения человека. Он любил людей, всех без исключения, хотя нет, теперь исключение было: он не любил ( не ненавидел, на это он был не способен, а не любил ) тех, кто устроил этот кошмар.

Но он любил людей и боялся , что ненароком убьет кого-нибудь, а люди не любили его, а люди остервенели и пытались убить его.

Он бежал и стрелял, хотя не умел стрелять и боялся стрелять. Он бежал и падал, падал и полз, полз и снова вскакивал, и снова бежал, и стрелял, хотя стрелять не умел и ему с огромным трудом удавалось удержать автомат в руках. Он бежал и боялся попасть в кого-нибудь, лишить кого-нибудь жизни. Он любил жизнь и не только свою, но ценил и чужую. Он цеплялся за жизнь и боялся лишить жизни другого. А вокруг стреляли, взрывались снаряды и люди расставались с жизнями, но умирая цеплялись за остатки своей жизни и старались вырвать хоть кусок чужой. Он пробежал еще несколько метров и упал. Вовремя. Рядом вздыбилась земля, раздался страшный грохот. Маленький человек оглох. Сначала жутко испугался, потом мелькнула мысль, что надо добраться до воронки, ведь в одно место снаряд два раза не попадет. Он перекатился и сполз в воронку. Через некоторое время высунулся через край, огляделся. В двух десятках шагов мелькнула тень. "Надо напугать", подумал он и вскинул автомат. "Только не попасть", – мелькнуло в голове и он нажал на спуск. Раздался треск, автомат как всегда дернуло, увело в сторону.

Не попал. Ну и слава богу.

Он вновь скатился вниз, надеясь, что сюда никто не сунется. "И снаряд два раза в одно и тоже место не падает", – подумалось вдруг.

Он медленно скатываясь в воронку посмотрел вверх. Там мелькнуло бледное лицо, рука и, как в замедленном кино, он увидел летящую в воронку гранату. Он судорожно заметался, дернулся вверх, срывая ногти.

Граната ударилась в землю и карабкающемуся человеку оторвало ноги, железом прорвало грудь, подкинуло, оглушило и уже не человека, а истерзанный кусок мяса бросило обратно вниз. Он упал на спину и последнее , что увидел было небо, край воронки и бледное лицо над этим краем, то самое лицо. "Не попал", – подумал он с облегчением и провалился во тьму...

Это был второй день войны, второй день Брестской крепости.

Это был последний день маленького пухлого застенчивого человечка...

... А еще он увидел потолок своей комнаты и окровавленные простыни, и кусок железа торчащий в груди, но медленно таящий вместе с остатками сна. Он хотел позвать, но в глазах потемнело, и он снова провалился в небытие, теперь уже навсегда.

Сергей дернулся: его тронули за плечо. Он повернул голову, над ним склонился Виктор. Лицо Виктора было бледным.

– Встань!

Сергей поднялся и попытался повернуться к страшному зрелищу.

– Не сметь! Смотреть на меня!

Крик подействовал на Сергея, как команда "Марш!" на спринтера. Он подскочил и вылетел за дверь. Виктор вышел следом и закрыл собой вид на труп, встав в дверном проеме.

– Что , жмуриков не видел? – злорадно поинтересовался он.

– А ты, что с ними каждый день завтракаешь? – вопросом на вопрос ответил Сергей. Он уже начал приходить в себя.

Виктор не ответил, а только усмехнулся и вытолкал его от дверей. Закрыл дверь, схватил Сергея за шкирман и поволок наверх. Сергей туго соображал куда его волокут. Очухался он только у себя на кровати. Виктор стоял напротив и курил, не заботясь о том, что он в чужом номере и это может не понравиться хозяину.

Глянул на Сергея и про себя усмехнулся: "как же, заботит его курю я или не курю. Да если я сейчас тут все разнесу, а его отметелю до полусмерти он ничего не заметит".

А Сергей смотрел на Виктора. Что-то в нем изменилось. Что? Сергей чувствовал, что изменение произошло в поведении друга, но что именно изменилось он понять не мог. Сергей встал, подошел к бару, попросил:

– Дай это... Ну на твой вкус. Две порции.

На этот раз робот не стал спорить, а материализовал два стакана с прозрачной жидкостью и тарелку с огурцами. Сергей взял стакан, второй протянул Виктору. Виктор поморщился, но стакан взял.

– Я пью за...

Сергей не стал слушать за что пьет Виктор, а опрокинул стакан и, схватив огурец, захрумкал.

– Фи, как грубо, – улыбнулся Виктор и опрокинул стакан вслед за другом.

– Ты знаешь, что теперь делать? – спросил Сергей глядя в никуда и чавкая огурцом.

– Ты о чем?

– О чем? Ты еще спрашиваешь? О нашем вчерашнем собутыльнике, который теперь отдыхает в своей комнате в луже крови и без ног,– хоть Сергей и пытался говорить с безразличием и даже с сарказмом, было видно и трясущиеся губы, и мокрые глаза, и то чувство потери, которое в этих глазах отражалось , как в зеркале.

– Вы, дрожайший, поступите, как добропорядочный гражданин – позовете полицию.

– Ха-ха, – истерично сообщил Сергей. – Ну тогда, "дрожайший", я вас вызываю.

– Нет , не меня, ПОЛИЦИЮ! Но сначала послушай меня. Я не мог говорить об этом никому раньше, не могу и теперь... никому... Но теперь вынужден и единственный, кому могу сказать, это ты... Если ты меня пошлешь, я пойму, но для меня это будет конец. Пойми меня. Пойми – это важно, – он поперхнулся наткнувшись на взгляд Сергея. Сергей молчал. Его насторожил этот разговор, но он молчал и слушал.

– Я не работаю в полиции, – выдавил Виктор.

Сергей почувствовал облегчение.

– Ну и что? Я-то думал... а ты...

Я-то... А где ты работаешь?

– Нигде. Я – вор.

Такое откровение было немыслимо. Просто невозможно. Сергей открыл рот, закрыл, судорожно сглотнул и замолк.

Виктор усмехнулся, уж больно нелепый вид: челюсть до пола, глаза на лбу, пытается что-то сказать, но не выходит ни одно слово, все застряли где-то в глубине.

– Надеюсь, что ты меня не выдашь.

Сергей не мог ничего сказать, а потому только мотнул головой не то отрицательно, не то утвердительно.

– Я надеюсь, но это еще не все. Я должен быть последователен и рассказать все. Я грабанул одну лавочку, не буду уточнять, но после этого мне сели на хвост. Я дал деру, оторвался и схоронился в этой гостинице, представившись и зарегистрировавшись, как офицер ГП. Хапнул я много и решил завязать, но, – он сделал паузу, – но в связи с этой смертью мои планы рушатся.

Сергей подал признаки жизни – закрыл рот. Кряхтя поднялся с кресла, подошел к бару:

– Повтори.

Бар не сопротивлялся. Сергей взял стакан, заглотнул его содержимое.

– Закуси, напомнил робот.

– Пошел ты, – Сергей достал из кармана пачку таблеток и швырнул на тумбочку у кровати. – Если бы ни это дивное средство, – он кивнул на таблетки. – то с такими новостями я бы пожалуй спился. Виктор промолчал, а только взял второй стакан, опорожнил.