Текст книги "Дань для Хана (СИ)"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 22
POV Хан
Первый этаж уже гудел от разговоров парней. Сидели за столом. Они привычные в этом плане были, потому и накрывали сами, и расселились согласно своему месту в группировке, оставив для меня – во главе стола.
Гавр и Тернистый рассказывали, как и что было, свои предположения и домыслы.
И всё! Всё сходилось на том, что виновата Данька.
Телефон выкрадывала?
Было дело…
Если отцу звонила, могла ещё кому-нибудь звякнуть, потому что версия виновности Юсупа отпала в тот момент, когда парни завалили четверых левых парней, которые у Юсупова не значились. А мой звонок, уже на пути к дому, не на шутку напугал Кирилла. Он подрывался приехать, помочь.
Его голос… волнение… я поверил. Реально ему поверил… потому что он через раз уточнял, как там Даня и напоминал, что на мне обязательства, и плевать, что девок взял мздой за своих погибших, а не лишним грузом и чтобы охранять. Это было «по умолчанию».
И уже, когда подчищали дом, сошлись с парнями на том, что толком не знали из какой они группировки, и откуда узнали, что Даня в этом доме! И какой вообще у них был интерес. Убить? Если Даню то почему? Чтобы опять нас столкнуть с Юсупом? Мол, мои погибли, его любимица погибла… и мы от горя начнём мочить друг друга?
Такой исход вполне жизнеспособен и реален…
Возможно выяснить верны догадки или нет, у нас ещё не потеряны – у нас есть двое оставшихся в живых из нападавших. Правда, один опасно ранен в плечо близ сердца, второй избит до полусмерти. И пока мы собираемся с мыслями и думаем, за какие дальше дёргать ними, шакалы обездвиженными тушками валялись в подвале. Их смерть пока мне не была нужна, поэтому самый умелый из моих парей, имеющий пару курсов медицинского, над ними колдовал, чтобы привести в чувство. И когда твари будут в том состоянии, чтобы хоть как-то отвечать, мы с большим смаком попытаем, выбивая информацию.
– Значит так, мне здесь трупы и кровища не нужны, – рассудил задумчиво, понимая, что ко мне могли в любую минуту нагрянуть полицейские. – Шакалов, оклемаете и отсюда в ангар отвезите. Я их Монголу предложу. Захочет забрать – хорошо, а нет – убрать и закопать. Кто броситься мстить – того и кости!
Разговоры продолжались и во время еды, а когда парни по местам ночлега стали расходиться, я Гавра и Тернистого в зале попросил остаться.
– Как себя чувствуете?
– Норма! Отлично… – бурчали/кивали мужики в разнобой.
– Хорошо, менты скоро нагрянут, нужно обговорить кое-какие моменты…
Быстро прошлись по показаниям. Несстыковки продумали – в деле давно, потому и понимали друг друга с полуслова…
– Спасибо, что девчонку сохранили, – пока были одни, хотел поблагодарить. – Но дальше я вас освобождаю. И без того навозились с ней…
– Ты чё нас списываешь? – нарушил повисшее молчание Гавр и хмуро покосился на друга. Тернистый тоже мрачнее тучи стоял.
– Нет, но приставлю смотреть за Даниилой других, – решил не наказать, а таким образом поощрить верных парней: «Баба с возу, кобыле легче». Разве нет? Потому и удивился странной реакции. – Вы уже с ей хлебнули всякого, отдыхайте…
– Э-э-э, Хан, – категорически затряс головой Гавр. – Она конечно, су*а, но я бы продолжил, если ты не против, – метнул взгляд на Тернистого. Верзила тоже кивнул:
– И я в деле!
Пока я не успел что-то вразумительное ответить, Гавр опять стал напирать:
– Сам подумай, теперь другим придётся к ней приноравливаться. А мы, вроде как, привыкли. Выработали иммунитет к её вульгарщине и заскокам.
– И вообще, – Тернистым носом шмыгнул, – повоюем ещё. Но если вдруг окажется, что Дочь Юсупа нас сдала, я первый на очереди, кто её грохнет!
Я даже хмыкнул, представляя, какая уже выстраивается очередь из желающих избавиться от Даниилы.
– Идёт, – кивнул, принимая их предложение, и, если по чести, безмерно благодарный за такое терпение «к моей прихоти». – Но без самоуправства! – напомнил строго. – А теперь идите. Вам – гостиная комната. Там рядом уборная: туалет, ванная, душ. Приведите себя в порядок, – дал отмашку.
Пока Гавр и Тернистый выполняли указание, я успел и с ментами поговорить по телефону, и с Юсупом опять связаться. Заверить, что дело улажено и начинал злиться, когда он чуть ли не через слово, уточнял, всё ли нормально с Данькой.
Только мысль, что Юсуп любящий отец, потому и волнуется, не позволила мне его послать. Я с трудом уже помнил, по какой причине звонил, и когда затронули тему, кто бы это мог быть, я его потряс на тему:
– Кому она могла ещё позвонить?
Кирилл озадачился ненадолго:
– Чего не знаю, того не знаю. Много у неё друзей.
– А конкретней? Имена, телефоны, где найти.
– Это у неё нужно спрашивать.
– Так и скажет? – скрипнул зубами я. – Пряник, кнут?
– Не я тебе навязывал своих дочерей, и если с Региной проще, на неё любая угроза действует, то с Даней это не пройдёт.
– Тогда вопрос по-другому поставлю. Мы в одной упряжке мчимся, и нас всё пытаются столкнуть лбами. Раз вышло, следующий может оказаться фатальным. Мне проще тебя и твоих дочерей убить, чем разбираться, почему с вашей стороны ветер дует. И устранять буду всех, даже мало-мальски причастных к вашей семье и группировке, пока штиль не настанет.
Ещё немного поговорили по общему делу. Размытыми фразами, назначили встречу, чтобы без мобильных поговорить, но прежде чем распрощаться, Юсуп обронил:
– Даня может быть резкой и дерзкой, но я не думаю, что кому-то звонила кроме меня. Она знает, что опасное время, и вся семья на волоске от смерти. Она не крыса и не идиотка…
– Я тебя услышал, – на этом разговор был окончен, но не значит, что я опустил и руки. Как раз и парни подоспели, заметно посвежевшие и даже не побрезговали вещи позаимствовать из гардероба на первом этаже.
– Думаю, она, – проворчал Тернистый. – Она им кричала, пока я её тащил. Звала на помощь.
Я метнул взгляд на Гавра, он хмуро кивнул:
– Если бы не знала, кто это, стала бы орать? Так что, – рассудительно цыкнул, – она нас первая угробит, если не мы её…
– Видимо, трёпки было мало, – буркнул Тернистый, не скрывая, что в курсе моей расправы над девчонкой, – чуть попереживала, и всё!
– Разберусь, – сквозь зубы процедил я, хотя опять потряхивало от желания Юсупову проучить грубее и суровей.
Как бы отец её не выгораживал и не пытался преподнести в более разумном свете, пока что все, пусть и домыслы, но указывали на неё. Да, домыслы пусты, но в купе с косяками, которые уже были за девчонкой… работали ей не на пользу.
Так что в мыслях тягучих зависал какое-то время, ведя спор с собой. В итоге не выдержал и пошёл к Юсуповой, готовый на грандиозные разборки и возможно очередное наказание строптивой.
Дверь открыл без порывов, но и не мешая – я ведь к себе пришёл!
Хотел начать с порога, но первая же фраза застряла в горле. Девчонка спала… Свернувшись калачиком посреди огромной постели. И личико было вымученно милым.
Нелепо потоптавшись, решил быстро душ принять. Всё же возни было много с пожаром и стрельбой, телами.
Ещё раз метнул взгляд на спящую Дань и в душ пошёл.
Глава 23
POV Даниила/Дань
Не сразу поняла, что меня выдернуло из сна. Шелест, плеск воды… но из мрака выныривала тяжко. После удара голова и пожара, мне было жутко плохо. Так и штормило, мутило и было не по себе.
Кое-как с постели встала, теперь уже более внимательно рассматривая комнату. В свете уличных фонарей она казалась Мрачным жилищем Мрачного мужика. Меня накрыло нехорошее предчувствие, когда ещё раз общарив глазами убранство, не нашла ничего милого и женского.
Тёмные тона, минимум мебели, но смотрелось изыскано и дорого. Со вкусом. И пахло тут… Ханом?
На этой мысли к горлу подкатила тошнота, и я быстро в ванную влетала. Возле толчка осела и, обняв руками унитаз, блеванула.
Только после того, как меня вывернуло несколько раз, осознала, что не одна.
Плеск воды очень бодрый… В кабинке…
Покосилась на звуки, да так и застыла в девичьем изумлении. Силуэт мужчины… а это был мужчина! Меня шокировал «развратным подтекстом».
Мощное тело… Резкие движения рук, смывающих с головы остатки пены… Плеск оборвался, створка тотчас отъехала, являя мне обнажённого Хана.
Моё сердечко, измученное пережитыми качелями эмоций, чуть из глотки не выскочило. Впервые сколько себя помнила, меня затопил жуткий стыд. Я как идиотка таращилась на Хана: такого греховно красивого, невероятно порочного. МУЖЧИНУ! Во всей Мужской красе, которой никогда вот так… открытым и обнажённым не видала.
Меня даже покачнуло от волнения. На горле удавка стянулась, а я, чёрт возьми, должна была звучать. Чтобы не опозориться! Я ведь… всегда ядовита и колюча… Я обязана звучать с насмешкой и презрением! Но не могла.
Меня поразило восхищением от вида мужика, который мне в отцы годился.
Это было мерзко с точки зрения морали!
Чёрт! Почему он не обрюзгший? Не тощий? Не плюгавенький?
Мне было бы легче к нему испытывать отвращение!
А он был великолепен! Мужественное лицо, широкие плечи, мощные грудные пластины, торс без жировых складок, крепкие руки и ноги… И член у него такой офигительный, что я бы… была моя воля, его рассмотрела подробнее. Изучила бы внимательней. И даже попробовала.
Ох, чёрт, прямо на глазах этот орган оживал. Наливался мощью, цветом… Подрагивающий, с изумительной головкой, из глазка которой тотчас выступила манящая капелька.
Я мимолётно глянула на Хана, опять на его восставший член.
Что испытала? Восторженный ужас? Благоговений трепет? Ханжеское отвращение? Бесстыдное восхищение?
ВСЁ разом.
Бл*!
Облизнула губы: сглотнула сухость во рту и мысленно попробовала эту заветную каплю на вкус. Я грёбанная нимфоманка, текучая от вида голого взрослого мужика, родившего во мне желание вкусить запретного плода. А я вообще-то несколько минут назад с унитазом обнималась.
И меня опять шатнуло, только теперь от нового чувства – оно меня сжигало изнутри.
Я, точно голодная самка, жаждущая спаривания… до одури хотела ЭТОГО самца! Моё тело охватила лихорадка, дыхание сбилось, сердце едва грудь не прошибало, и внизу живота такая мерзкая истома растекалась, что я бы всё отдала за то, чтобы избавиться от жуткого чувства. Голыми руками была готова выдрать предательское лоно. ПОТОМУ ЧТО Я НЕ СМЕЛА хотеть врага своей семьи! Особенно после того, что он сделал со мной, с отцом, с сестрой…
– Так и будешь меня рассматривать или полотенце дашь? – его голос меня вернул из развратных грёз, где я уже осмелилась на такое, от чего горела наяву.
Запоздало среагировала на реплику: оглянулась, смаривая морок похоти. На ближайшей ко мне стене, на одном из металлических крючков висело банное полотенце. На других – футболка, боксёры, спортивные брюки…
Сдёрнула махровое полотенце и с напускным равнодушием бросила Хану. Только теперь, чтобы опять не показаться, пускающей слюни школьницей, взгляда не опустила, но когда собиралась отвернуться, Хан меня остановил:
– Если ты девственница, я балерина Марьинки, – отчеканил, и меня жгучим стыдом умыло.
– Я в шоке, и только, – призналась сбивчиво, ведь не лукавила – никогда вживую не видела обнажённого МУЖЧИНУ.
В потёмках единожды нащупала одного из своих парней… он дрочил… и тогда от меня огрёб за это, хотя потом мне было интересно наблюдать за тем как в его руке «штука» скользила, как головка члена подрагивала, потом извергалась. Чудо чудное, дивно дивное…
А вид взрослого, привлекательного мужчины изумил, поразил, восхитил.
Хан голову в несколько движений подсушил полотенцем, обмотал вокруг бёдер и вышел из кабинки.
Поджарое тело без лишних пустышно накаченных пузырей-мышц, которые многих дамочек восхищают. Я в переизбытке мышечной массы красоты не находила, считала, что во всём нужна мера и пропорциональность. Да и сила в крепком, здоровом, правильно натренированном теле, а не в накаченном по средством разных стероидов для искусственного наращивания массы.
Такие парни не вызывали уважения или восхищения, да и что могли такие пустые тела против натренированного? И глядя на мужскую стать Хана, находила этому подтверждение. Именно вот такие мужчины были сильными, хищными, опасными…
А Хан – смертельно опасный!
Настолько, что я как никогда поняла – мне с ним не тягаться в войне. Он банально опытней меня. И в обольщениях, и провокациях в том числе. Он – откровенное искушение. Он – первородный грех. Он – чистейший порок.
И я… неопытная идиотка, затеявшая игру с человеком, для которого ломать куколок вроде меня отнюдь не хобби. Боюсь, он вообще не замечает, сломана ли очередная.
И опять стояла, завороженная красотой самца: вытаращилась на него, смутно понимая, что лучше бежать. И бежать не только из ванной комнаты, но и из дома, пока моя душа при мне, пока моё сердце…
Чёрт, оно уже не совсем мне принадлежало?!
Так и есть, наглый, суровый, беспринципный Хан успел его надкусить и пусть свой яд по венам. Потому кровь кипела, потому я безгранично тупела рядом с ним!
А значит надо срочно бежать!
Я хочу быть собой! Я не готова расстаться со свободой.
И тело здесь не причём! Дело глубже и опасней страха быть изнасилованной. Любое насилие тело переживёт, а вот утрату свободы рассудка… мыслей, сердца и души – я к такому не готова!
Это я чётко осознала, оказавшись так близко с голым Ханом. Он настолько заполонил собой пространство уборной, что я себя ощутила клопиком на безволосой башке. Дышать боялась. Хоть звук страшилась издать… Но судя по спокойствию мужика, эта ситуация по ходу волновала меня больше, чем его… А ещё меня до трясучки волновал его крепкое, горячее хозяйство, направленное в полуобнажённую меня…
– В меня ещё никогда вот так нагло не тыкали членом, – наконец зазвучала. – Интересно, Кариму будет интересно узнать, что его папаша, передо мной голый выхаживал? – шикнула, сражаясь со страхом, желанием, соблазном. – Или это для вас нормальная практика делить женщин?
– Если ты ещё не всасала, – грозно обронил Хан, и судя по шумному выдоху, он был очень недоволен, – Карим отказался от тебя. На тебя вообще нет желающих, и ты при мне только потому, что не решено дело с твоим отцом! – до мурашек вкрадчиво чеканил. – Не ошибайся на мой счёт и не шибко фантазируй на тему секса со мной или моим сыном. У меня нет желания дальше нянчиться с тобой или вообще сталкиваться по жизни. Так что у тебя по-прежнему два исхода. Первый, если Юсуп найдёт Шакалов, выдам тебя замуж за кого-то из окружения, но малозначимого для моей группировки, чтобы ты – с глаз долой. Второй, и его я почему-то больше предполагаю воплотить в жизнь – тебе прямая дорога на панель. Там всем по херу какая ты истеричка и идиотка. Дисциплине быстро обучат, а нет – на наркоту посадят. Покладистые, вернее, лежалистые шлюхи дольше живут, больше принесут выгоды. Хотя, если ты девственница, – с некоторой задумчивостью пробурчал, – ну и лицом ничего, скорее всего, в элитный бордель пойдёшь. Продам твою девственность подороже – и забывай, как звали!
– И всё же ты… – уж было матернулась, как заткнуло насмешливое:
– Чшш, прежде чем ругаться, подумай, насколько ты зависишь от меня сейчас. – На это лишь губы поджала оскорблённо. – Так что молись, чтобы за эти три дня батя успел найти крыс.
– Да пошёл ты! – всё же бросила. – Надеюсь, до этого момента тебя закопают… – порывисто обернулась, да тотчас взвизгнула: – А-а-а, – боль опалила голову. Аж слёзы из глаз брызнули, когда Хан меня за волосы дёрнул.
– КОМУ, СУК*А, ЗВОНИЛА? – прорычал над ухом, отпустив волосы, но теперь перехватив мою шею рукой, согнутой в локте.
– Никому, – подвыла/прохрипела, судорожно цепляясь за его предплечье. Не ожидала, что это будет настолько жутко… страшно. И голова… адски болела.
– КОМУ? – требовал ответа Хан.
– Никому!!! – завизжала, остервенело лупя по его руке и мечтая избавиться от удушья.
– Тогда с какого х*я орала, привлекая внимание? – встряхнул меня грубо, но благо хват шеи ослаб. Секунда, и крутанул к себе лицо, крепко удерживая за затылок.
– Думала свои, – давилась слезами и запиналась на словах.
– Отец?
– Да!
– Собирался? – прищур угрожающий.
– НЕТ! – только сейчас поняла, что мысль вслух о «вызволении меня» звучала куда глупее, чем в голове.
– Почему?
– Он велел быть с тобой и…
– И? – опять тряхнул.
– Его не ждать!
Хан на миг замер, пиля меня чернотой глаз, а потом вторил:
– Тогда повторяю, какого хера ты визжала?
– Дура, – сглотнула удушливо и шмыгнула носом, – любой девчонке, заточённой в замке монстра, хочется быть спасённой принцем.
Хан опять прищурился, но кивнул, принимая моё глупое признание.
Мне самой до тошнотиков стыдно стало за свои нелепые порывы.
– И ты точно никому не говорила?
– Нет! – категорично.
– А отцу?
– Я НЕ ЗНАЛА, где находилась, а он бы не нарушил слова! – это добавила без толики сомнения.
Хан молча меня изучал, и пальцы его почему-то зарывались в мои волосы, пока не легли на болючую шишку. Я даже поморщилась, но уже в следующий миг, чудовище меня дёрнул к себе ближе…
Глава 24
POV Хан
– Что с головой? – Я внимательно проследил за тем, как Даня морщилась, а мои пальцы чётко нащупали… рану. Это не была шишка, именно рана: крупная, вздутая.
– Нормально всё, – огрызнулась девчонка и попыталась избавиться от моего хвата.
– Ну-ка покажи, – я был упрямей. Крутанул к себе спиной.
– Пусти, – зашипела, пытаясь вырваться. Умудрилась судорожно пальцами ухватиться за дверную ручку, но я был сильнее. Перехватил ручищей поперёк груди и удерживал, внимательней изучая рану.
Мог в пылу гнева выдернуть пучок из её дурной головы, но вроде и без того уже потрепал, чтобы остыла и заткнулась, и конечно, припугнул, чтобы не смела лгать. Девки в таких ситуациях быстро терялись – даже бить не нужно, всю правду скажут. Главное врасплох поймать и гаркнуть с угрозой вопрос в лоб… Если сразу не обоссалась и в обморок не хлопнулась – значит правду сольёт быстро.
Да и мне нужно было как-то руки занять, и отвлечь девчонку от созерцания моего неугомонного члена. Не то, чтобы мне это не нравилось – скорее настолько, что я уже был готов плюнуть на всё свои обещания и даже на принципы, трахнув её прямо тут… С последствиями бы я потом разобрался, думаю, несложно было бы, но… я нашёл другой выход.
Методом кнута, отвлёк нас от поступка, о котором бы мы оба сожалели.
Потряс девчонку – она о моём возбуждённом хозяйстве забыла, ориентиры сместились, и я узнал, что было нужно.
Только рана на её башке меня обеспокоила. Я ведь ни сном, ни духом, что у неё травма головы. Если бы знал, конечно бы не бултыхал…
– Это откуда? – отчеканил, уже представляя, как Гавр и Тернистый ответят за ЭТО.
– Пока меня тащили, ударилась, – поморщилась Даня и слёзы с щеки смахнула. – Нормально всё, уже почти не болит!
– Кто-то из моих ударил? – даже затаился. Я не привык парней наказывать за девок – но до этого не было прецедентов, но сейчас. Даня молчала и зыркала на меня мрачно, укоряюще. Как дикий зверёк, кому обломали свободу, и он отчаянно жаждал её вернуть.
– Сама, – удивила ответом. Думал, сейчас обвинит всех. Был к этому готов и что самое жуткое… я бы поверил и пошёл чинить суд, потому что никто не смел трогать мою ДАНЬ! Пока я того не велел…
– Тогда как?
– Амбал меня тащил, а я… – носик наморщила, – брыкалась, ну и головой сильно дёргала… Сама! Об угол… – запнулась, глаза опустив.
– Ясно, – мне полегчало. Не хотел бы из-за бабы с парнями ругаться, или даже просто предъявлять какие-то пустые претензии.
– Голова болит? Кружится? – странные были вопросы к девице-заложнице. И даже звучание их мне не по душе было, но слово не воробей…
– Обязательно об этом здесь и сейчас? – на грани истерики взбрыкнула Даня. Даже восхитила, чем и обозлила меня же на меня.
– Нет. От тебя воняет. Помойся и спать! – отдал распоряжение, понимая, что мы оба устали, и уборная впрямь была неидеальным местом для общения. Тем более глухой ночью, после пережитого накануне.
– Полотенце сейчас принесу. И молоко приготовлю. Если хочешь перекусить, шоколад… – бл*, меня тошнило! И тошнило от себя. Я не привык к таким нежностям по отношению к чужим… только к матери, сестре и дочери, последняя из меня вообще верёвки вила. И ей прощалось всё! Потому что именно дочка была главной женщиной в моей жизни!
– Спасибо, – судя по лицу Даня это обронила формально и почти плевком.
Ощущая гадливость от того, как я раскис, сдёрнул свои вещи с крючков и поспешил на выход, но уже ногой за порогом, обронил:
– Тебе шмотки сейчас принесу. И только скажи, что не наденешь чужое, будешь ходить голой! – припечатал веско.
– Я уже заметила, что ты ещё тот нудист. И меня к этому приучить желаешь?
– Остришь? – даже оглянулся, сражаясь с диким желанием промыть ей рот с мылом.
Даня стояла, высоко задрав голову и руки на груди сложив. Дерзкая, неукротимая нахалка.
– Значит и впрямь в норме…
Пока девчонка мылась, успел проверить ребят – как и думал, все разместились нормально. Ни одного свободного места не осталось.
Обещанное Дане принёс. В ванную комнату заглянул с робкого стука. Пару секунд мазохистского наслаждения худеньким силуэтом в душевой – и, поскрипев зубами, что лечиться мне нужно, оставил полотенце, вещи сестры для Даньки и выпинал себя из комнатки, где с большим удовольствием бы заперся… И занялся распутством с малолеткой, которая меня вот-вот доведёт до насилия.
У постели потоптался немного, а потом плюнул и лёг.
Мой дом! Моя комната! Моя постель!
POV Даниила/Дань
Меня и впрямь шатало, подташнивало, но прохладный душ сотворил чудеса. Не то чтобы я была готова на «подвиги», но полегчало…
Уже выходя из кабинки, мысль, что полотенца нет, впрочем, как и вещей, только начала ход, как я заметила всё это на крючках близ туалета.
Розовое банное полотенце, чёрная футболка, чёрные спортивные штаны… не удивительно. Помнится, такую цветовую палитру Хан мне уже предлагал в загородном доме. Вероятно, опять вещи сестры.
Быстро оделась, подосадовав, что нет расчёски для моих кудрей и фена, но себе зарубку сделала, при возможности об этом спросить, а выходя из уборной, меня ожидал новый шок.
ХАН! На постели!
– Какого чёрта ты тут делаешь? – в очередной раз опешила от вида мужика в комнате, где мне предстояло прозябать отведённый срок. Или нет?
Если да, то Хану тут делать нечего!
– Ты же не собираешься?.. – поперхнулась возмущением, глядя на спокойно лежащего мужчину.
– Уже… почти, – перебил ровно, едва ли на меня посмотрев, – а ты голосишь и не даёшь спать, – ворчливо бросил и опять смежил веки.
– Хан, это не нормально! – выпалила какую-то нелепость, но как осмысленно объяснить понятное «девочка и мужик вместе не спят!» не знала.
– Да? – лениво приоткрыл глаз. – То есть, когда ты хнычешь и просишь меня остаться – это нормально, а когда я проявил инициативу…
– Сейчас другая ситуация! – вспылила, неопределённо взмахнув от бессилия руками. И вообще, мне не нравилось, что он напомнил о моей слабости. Да, сама виновата, так вот же не значит, что он должен тыкать в неё и нагло себя навязывать.
– Тогда я была не в себе, – отчеканила полная достоинства, – а теперь…
– Нет места в доме, – отрезал Хан. – У меня мало спальных мест и комнат, а толпа собралась большая. И такое будет, пока мы не разберёмся… Так что смирись. Ты вообще должна быть благодарна, что я тебе предложил хоть какое-то приличное место для сна, а не запер в подвале… Или, – пауза, – тебя это устроит?
