Текст книги "Дань для Хана (СИ)"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Глава 4
POV Хан
С сыном распрощался, только услышал обещание не забывать об игрушке. На время его отсутствия дома – оставил за старшей Юсуповой присматривать несколько человек и пару с Каримом отправил в качестве охраны. В свете последних разборок, за ним был необходим усиленный контроль, на тот случай если Юсуп решит сглупить – броситься не Шакалов искать, а дочерей вызволять, да меня опять побольнее ударить.
Утро промотался по делам и встречам, не желая себе признаваться, что избегал поездки в морг. Спасибо, Кариму, заключение уже получено. Сын с медэкспертов и патологоанатомов не слезал всю ночь, требуя работать сверх нормы.
Потому себя только толкнул в «похоронное» заехать, присмотреть кому и что… А потом отправить распоряжение сыну, чтобы он с этим дальше разбирался: завершил оформление, оплатил и о доставке договорился.
Затем пришлось разруливать дела в полиции, ведь подрыв, стрельба… – о похищении заявлено не было, – такие громкие разборки остаться незамеченными не могли. Благо времени много не заняло. У меня полно своих людей в разных инстанциях и органах, они уже грамотно придумали, как всё представить.
Меня это устроило, и я дальше погнал.
С кладбищем тоже начальное решил: выбрал места, сдерживая ярость и желание вернуться в дом Юсупова, и завершить дело, как и с его сучками! Но переведя дух, подышав свежим воздухом, наслушавшись тишины, успокоился.
Я сроку неделю давал! А своих слов не нарушаю!
Неделю жду, а дальше…
Рингтон телефона вырвал из болота рассуждений:
– Да? – в трубку, ещё глазами скользя по могилам и надгробиям.
– Хан, эта Юсупова… – звонил Гавр и, судя по голосу, его колотило от злости. – Эта су*а малолетняя… – плевался в мобильный, – нас уже довела. Ты знаешь, что мы с Тернистым парни терпеливые, но, бл*, – его переполняло гневом. – Девка – Шайтан в юбке!!!
– Шортах, – задумчиво поправил незначительную деталь, да и не пойми на кой.
– Похер в чём, она дом разносит! – прорычал Гавр. – Можно я её грохну? – Я не любитель чинить суд над детьми, но в этом случае понимал парня как никто. У меня тоже желание убить младшую Юсупову не остыло. И я от всей души кивнул:
– Скоро буду, – уже чеканил шаг в направлении машины.
Пока ехал, телефон разрывался от звонков, в основном лживо соболезновали об утрате дочери и сестры, бередя и без того не заживающую рану, а уже на подъезде к дому, Юсупов позвонил.
Пару слов по нашему делу. Уточнил, всё ли в порядке с девчонками, и в особенности с Даниилой. Я грешным делом подумал, что он о старшей волнуется, но водными вопросами вывел на ответ «младшая». На миг озадачился, но сердце дробно пробило – любимица его, стало быть…
– Можно ли поговорить с ними?
– Дай мне хоть одно нужное «тело», будет и связь, – отрезал я ровно. – И Юсуп, – чуть было, не прервав звонок, одёрнул врага, – привыкай к мысли, они теперь мои!
На том разговор и завершили.
Поблажек не дал. Пусть сначала пошевелится с толком, тогда и я сделаю жест.
Уже выходя из машины, понял, о чём Гавр истерил.
Мелкая стерва что-то в комнате разносила, аж стены вздрагивали да псы сторожевые подвывали её криками и звукам грохота. Если бы не безлюдное место – думаю, соседи бы уже вызвали полицию. А так, я специально её сослал подальше от города. Одинокий дом близ небольшого озера… живописное место. Природа, свежий воздух… бешеная малолетняя стерва… Адский Рай, куда ещё добраться нужно!
– Хан, – Гавр чуть дверь не вышибая, ко мне поспешил. – Бл*, такой оторвы я никогда не видал. Она – неуправляемая! – тараторил запально, пока шагали к крыльцу.
В дом я вошёл стремительно.
Тернистый на диване сидел перед журнальным столиком, где пистолеты разложены были и нервно покачивался, смоля сигарету. Он знал, что я ненавидел запах сигарет и всегда воздерживался близ меня курить, но видимо, дело близилось к нервному срыву, поэтому я ничего не сказал по этому поводу, а он, меня, увидав, махнул:
– Хан, как бога жду! – пророкотал громила, порывисто окурок затушил о пепельницу. – Она там, – пальцем наверх, будто девка концы отдала и воспарила, но я его понял.
– Ждите здесь, – велел своим и по лестнице почти вбежал, приближаясь к эпицентру сражения.
А потом началось моё сражение… С дверью!
Замок, как назло, не срабатывал и только с энной попытки понял, что дрянь малолетняя его чем-то заблокировала. Вернее, испортила, в скважину что-то засунув.
Скрипнул зубами и, недолго думая, с двух ударов ноги вышиб дверь. Она распахнулась с громким стуком об стену, а я от открывшегося вида так застыл на пороге. Разруха полная и капитальная. Ничего целого: мебель – в хлам, ткань – на куски… даже обои гирляндами свисали со стен. В жизни бы не поверил, что одна хрупкая девочка способная на такое…
Чертовка стояла ко мне боком, крепко удерживая в руках обломок каркаса постели. Им совсем недавно лупила по раскуроченному матрацу, пружины которого торчали в разные стороны. И по подушкам… Потому в комнате ещё в воздухе вился снегопад из перьев и ватных шариков, коми обильно был усеян пол.
– О, привет, – широко улыбнулась, будто и впрямь рада меня видеть. Взлохмаченная, с горящими глазами, щеками, блаженной улыбкой на полных губах. – Давно не виделись, – сдула перо с носа и длинные пряди на спину откинула.
– Хан? – меня окрикнул Гавр. Он и Салман, чуть ли не круша ступени, ко мне мчались.
– Нормально всё, – дал отмашку, только охрана в коридоре оказалась, и шагнул в комнату. Судя по топоту – парни в сомнении были, но ушли.
А мы с Даниилой продолжали таранить друг друга взглядами. Словно сражались за право быть Альфой. Никогда и никто мне не отвечал так дерзко и бесстрашно, но с каждой секундой её взгляд менялся, пока не стал привычно злым и презрительным. Теперь она мне змею напомнила. И её глаза обещали смерть. Мучительную!
Никогда бы не признался, что это может… возбуждать!
– Я тут ремонт затеяла, – и так, суч*а малолетняя, лучисто улыбнулась, что я её придушить возжелал, чтобы, наконец, угасло это адское светило.
Глава 5
POV Хан
– Дело твоё, – выдал, как можно спокойней. – Тебе здесь жить неделю!
– Неа! Шесть дней, – поправила знающе. – Того глядишь меньше, дёрнула плечом. – Папа не оставит меня у такого извращенца, как ты. Он знает, что я привыкла к другой жизни…
– В свинарнике? – уточнил, окинув взглядом погром.
– Ха-ха-ха, – желчно поржала, уперев палку в пол. – Хан знает о свинарнике? Недавно оттуда? – Взгляд младшей Юсуповой налился цинизмом, губы дрогнули кривой ухмылкой. – И тебя это возбуждает?
Стерва зрила в корень, это было настолько удивительным, что почти шокировало. Лишь умение себя держать в руках, выдрессированное с юности, уберегало суч*у от немедленной расправы. Кости хрустнули от того, как я сжал кулаки, уже мысленно примеряя пальцы на глотке девки. А ещё бы язык выдрать… или рот промыть, чтобы грязью не плевалась больше.
– Твои детские, я бы сказал, недоразвитые колючки меня не беспокоят, – лукавил отчасти. – Ты, малолетняя идиотка, не всасываешь, как шатко твоё положение, – не пугал, не угрожал. Я уже сомневался, что у этой особы вообще есть мозги. Любая другая на её месте, забилась бы в угол, сидела тише травы и молилась, чтобы о ней забыли, а эта… нарывалась, дерзила и провоцировали, будто желала…
На этой мысли остановился, потому что умной девку считать было бы абсурдом.
– Ты меня проверяешь? – всё же озвучил.
– Ага, – задорно кивнула ни капли не высказывания страха, хотя я стоял уже напротив неё. Почти впритык, нависая горой, и глядел сверху-вниз. Юсупова мелкая была. Клоп для меня… Бл*, дюймовочка, с разницей, что та норовом короткая, а эта с бешеным темпераментом и замашками бывалой шлюхи.
– На вменяемость/возбуждаемость, – хохотнула, продолжая взглядом бросать вызов.
– Пока из нас двоих невменяемой кажешься только ты. И возбуждена как-то, – нарочито ровно парировал. – Вон, – коротко кивнул, – соски торчат, грудь напряжена и дыхание участилось… Уверен, течёшь, как сука, – не сводил глаз от серых брызг Юсуповой. – Что, расфантазировалась, как взрослый дядя тебя на члене крутить будет? – Она яростно задышала, но боя не уступала. Сильная девка, ничего не скажешь. Сломать её могу быстро, но я её не для себя взял, не мне объезжать! – Нет, – чуть качнул головой, – я малолетними прошмандовками не интересуюсь. Я опытных и зрелых предпочитаю…
– Но прошмандовок? – уточнила обманчиво невинно.
– Женщин.
– А, – протянула девчонка, – банальненько. Губы, сиськи, вместительная вагина… Умные, стало быть, не для тебя? Боишься на их фоне потеряться?
– Мозг, в наше время, ценная штука, и редко идёт вкупе с… симпатичными губами, сиськам и вместительной вагиной, но его наличие не возбраняется, как впрочем, и хорошие манеры, – дал понять, что всё ещё держал себя в руках, и выходку её раскусил.
– А, – понятливо закивала Юсупова, – а я типа, тупая, блядоватая и неадекватная? – фыркнула, словно другое и не задело. Я был уверен, что она сейчас взорвётся, и опять крушить всё будет, даже готовился к урагану, но она опять удивила:
– А какая нормальная девчонка будет адекватной, если её похитили из отчего дома и заточили, не зная где?! – позволив упасть обломку, развела руками. – А перед этим на глазах насиловали… "почти" мамочку и избили любимого папочку? – как-то уж больно театрально это прозвучало. Ни на миг не поверил негодованию. Если за отца она и могла на меня злиться, всё остальное – пустозвон.
– Я же молодая, – продолжала театр одного актёра Юсупова младшая. – У меня чувствительная психика. Очень хрупкая, – хреново играла, не вышибая из меня ни капли жалости и понимания. Не знаю, что прочитала на моём лице, но гримасу горечи сменила на улыбку:
– Мне срочно нужно лечение, – опять светилась солнцем пустыни, вызывая чесоточное желание стереть с её лица эту мерзкую, неестественную улыбку!
– У меня есть ремень. – Капли в стакан терпения уже помещались едва ли. – Он лучшее лекарство, – пояснил свою мысль.
– Всё же молодой плоти захотелось? – театрально подивилась, хлопая ресничками. – Или нравится процесс?
У неё словестный понос…
– Не прокатит, – наморщила нос девчонка. – Со мной будет скучно, на ведь даже трусов нет! Никакого удовольствия раздевания…
Я на миг опешил. А малолетка продолжала трещать:
– Вы же меня почти голой из дому выволоки! Ни щетки зубной, ни пасты, ни расчески, ни косметики! Ни шампуня, ни геля, ни белья! Нижнего, – значимо, – ни одежды приличней…
Вот теперь мысль, что стерва умнее, чем пытается показаться, укрепилась. Юсупова прикидывалась гнилой и пустоголовой сук*й специально, чтобы я сорвался и её либо грохнул, либо… вернул отцу, потому что я никогда намеренно не убивал детей. А от такой оторвы, для успокоения мозга, проще отказаться!
– Я не могу вот так жить ещё шесть дней, – обвела глазами комнатку. – Помимо одежды есть много разных мелочей…
– Единственный предмет гардероба, который у меня для тебя есть на данный момент – это наручники… Могу подыскать кляп.
– О-о-о, – опять губы зазмеились. – У тебя смотрю сексуальная фантазия заработала на полную, – нагло тыкала, специально показывая неуважение. – Обнажённая малолетка, прикованная наручниками, – нарочито протягивала слова, не сводя с меня серых глаз.
Даже стоя у врат Ада не признался бы, что картинка которую эта стерва нарисовала, заставила член налиться кровью. Он и без того уже беспокоил озабоченностью к этой особе, а после столь откровенного заявления, аж дёрнулся, требуя немедленно свободы и последующего пленения тесной, влажной…
– Мур, – поиграла крутыми дугами красивых бровей Юсупова, – какой нехороший мальчик-Ханчик.
Перед глазами помутнело от слепой злобы. Руки зачесались заткнуть Юсуповское недоразумение. Немедля! Кажется, я только что познал, что значило «разозлиться до белого коленья».
Смерть дочери и сестры меня оглушила, но не отупила, а сейчас я был на грани сорваться и проучить малолетнюю суч*у, не понимающую, что хлебало пора закрыть – и без того позволили много!
– Нет, и ты даже не представляешь, – цедил сквозь зубы, но старательно скрывал ярость, – какие у меня фантазии на твой счёт, – не лгал, она и впрямь думала плоско. – Тебе простительно, это в силу молодости… неопытности. Но намекну, самая приятная для меня – я тебя больше не слышу и не вижу!
– Неужто уже отпустить хочешь? – победно улыбнулась.
– Нет, – нарочито медленно качнул головой, на деле шею рассматривая и прикидывая, сколько займёт секунд её свернуть.
– Если нет, тогда тебе проще выколоть себе глаза и перепонки повредить. Ты ведь не передумал меня выдать за своего сыночка? Если стану невесткой, обещаю, – звучало не скрываемой желчной угрозой, – видеться будем каждый день!..
– Или я заткну тебя кляпом и закопаю! – в тон парировал, только сейчас понимая, что с такими перебранками, показываю себя не умнее её.
А девка на меня смотрела не то с насмешкой, не то с уважением, осмысливая насколько реален такой исход событий, а потом легкомысленно кивнула:
– Если я при этом буду одёта во что-то более стильное, – демонстративно майку вниз потянула, порочно сверкнув голыми полушариями крепкой, молодой груди на грани показать их вплоть до сосков.
– Какой размер? – мало на голос походило, скорее на скрип зубов.
– Второй, если ты о груди, – змея ресничками захлопала. – И заметь, свой, без силикона…
– Так тебя только отсутствие лифчика смущает? – деланно проигнорировал очередную провокацию. – Куплю его и будешь счастлива умирать в нём?
В комнате повисло минутное затишье. Юсупова закусив губу, хмурила брови.
– Ты прав, – качнула головой, но вид был самый что ни есть язвительный. – Не стоит твои развратные глаза радовать молодой, девственной плотью…
На этом меня немного коротнуло, но я промолчал, рассудив, что дискуссировать по поводу слова было бы глупым, да и плевать мне на её озвученную невинность. Причём, такую сомнительную.
– Мне нужно что-то более существенное, – кивнула в заключении.
– Скафандр?
– Ох, господин Хан, ваши фантазии поражают своей топорностью.
– Бл*, – вот теперь я скрипнул зубами громко. – Какой? Размер? – вторил, еле сдерживаясь от крика. Кипел от злости, всё… я вот-вот был готов взорваться!
– И кто мне будет покупать? ТЫ? – окинула меня негодующим взглядом граничащим с отчаяньем. – Прости, чувак, ты одеваешься стрёмно!
– Я тебя не выпущу, – поспешил на выход, потому что находиться в комнате с этим чудовищем больше не мог. Убью ведь! Правда грохну…
– Мне тут плохо, – не знаю, что меня заставило замереть: интонация голоса Юсуповой или секундное дежавю фразы, которую когда-то обронила моя сестра, единожды пожаловавшись на своего мужа. Как потом оказалось, он её жестоко бил. Даже бурлящая злость на девку сошла на нет.
Впервые с момента нашей встречи с Даниилой, кажется, услышал голос настоящей Юсуповой младшей.
– Мне тесно. Клаустрофобия развивается, – добавила тихо.
Я даже с сомнением покосился – не улыбалась ли.
НЕТ! Девчонка стояла без гримасы ненависти и вызова. Без лютой злобы или желания провоцировать.
– Мне тебя пожалеть? – недопонял, к чему клонила. – Окей, когда буду закапывать, коробку пошире закажу, – смилостивился.
– А если я поклянусь, что буду хорошей девочкой? – проигнорировала мою колючесть. – В магазине? – добавила ровно. Смотрела очень честно и с ожиданием… Вполне искренним.
Не собирался сдаваться. Меня такими жалобными речами не сломать!
– Тебе лучше смириться! – глаза в глаза, утверждая свою власть в нашей стае. Я Альфа! – И выкинуть даже мысль, что от меня можно сбежать!
И она кивнула.
– Любая попытка окончится в лучшем случае – трёпкой, – разъяснил на тот случай, если девчонка надеется на какие-то поблажки. – В худшем – убью собственными руками, и скажу, что так и было.
– Клянусь! – подняла руку, но продолжила таранить прямым взглядом.
– И твоя клятва чего-то стоит?
– А что нужно для подтверждения? – нахмурилась, теперь затравленно зыркнув.
– Полчаса на уборку в комнате и приведи себя… – запнулся, задумчиво оценив девчонку, уже не строившую из себя исчадие Ада, – хоть в какой-то божеский вид.
Глава 6
POV Дань
Он ушел… Дверь так осталась открытой. Может и стоило бы бросить проверить, следят ли за мной, но прикинула: масштаб разрухи и время, которое на уборку выделено, свои возможности для побега из дома, последствия в провальном случае… И принялась убираться.
Пока сваливала груды мусора, в комнату заглянул один из псов, кто меня охранял. Рулон пакетов принес, веник, тряпки, совок. С равнодушным лицом у двери бросил.
– А помочь? – уже в спину кинула, уходящему мужику.
– Иди в пизду! – через плечо и совершенно неуважительно.
– Я девок не люблю, – огрызнулась преисполненная обидой. Не за то, что послал, а за отказ.
– Тогда на хуй! – и знак показал.
– Я бы с радостью, да среди вас мужиков нет! – этого мАлого злить и бесить не собиралась, брякнула по привычке, а болван чуть было не повёлся на мою провокацию. Раздражённо всхрапнул, окатил яростью глаз, но бестолковую ругань не продолжил – просто ушёл.
Бл*, вот на х*я с ними перепираться взялась? Мне на него начхать!
Ещё раз крепко чертыхнулась и продолжила убирать то, что натворила от души, уже проклинали идиотскую идею достать Хан через погром. Хотя, главнее результат, а я, вроде, добилась желаемого.
Проверила, можно ли договориться с врагом.
Отец был прав когда, растормошив ночью, за несколько минут до взятия нашего особняка, признался, что никому не будет легко, но если делать все верно, Хан не убьёт сразу – даст шанс и выслушает! Папа не ошибся – Ханское чудовище умело слушать!
Может и глупа, но ровно на столько, чтобы играть ва-банк на чужой территории. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. И если ещё день назад я знать не знала Хана, то теперь очертания этого зверя стали прорисовываться – ещё не полностью, но уже яснее стало, что он из себя представлял. Осталось выдержать свою роль, а там – либо грохнет, либо сбегу. И моя попытка привела к тому, что Хан был готов к уступкам. Значит, я выбрала пусть рисковую, провокационно опасную, но удачную тактику.
Довести… и чуть уступить, пусть думает, что сломал. Мне не сложно, я умела быть разной. Хамелеон! Умела затаиваться, ждать и менять «цвет».
Душ приняла, чуть ли не на последних минутах отведённого времени. Пришлось в пижаму опять влезть, а уже на выходе их комнаты, обнаружила, что за мной не следили.
Хм, странно.
Хан себя вёл так, словно знал, что не сбегу… из этого особняка. Не собиралась пока ломать его убеждения. Я вообще себе дала пару дней на изучение стана врага и принятие решения, чуть поостыв от первого шока. Это делать, сидя взаперти, было крайне сложно. За то теперь, как поняла, мой демонстративный глас был услышан, значит, дом будет в моём распоряжении, но по умолчанию для меня – больше ничего не ломать!
Я вообще очень понятливая, особенно когда мне что-то нужно.
Огляделась. Никого, но из четырёх дверей на этаже помимо моей, была приоткрыта дальняя с противоположной стороны. Покосилась в сторону лестницы, опять на ту дверь. Не знаю, что меня туда тянуло, но пошла. Толкнула… и застыла на пороге.
Склонив голову и утопая в раздумьях, на краю постели сидел Хан – ноги чуть расставлены, локти на коленях, ладони замком сцеплены между.
На моё появление нехотя среагировал, не шевелясь:
– Это тебе, – даже тыкать было не нужно, я тотчас уставилась аккуратную стопку чёрных вещей возле него.
– Шутишь? – скривилась. – Когда успел купить?
– Давно, – обронил так, словно он вообще себя заставлял звучать, а потом на меня покосился.
– Не новые? – скептически нахмурилась. – Я не буду надевать чужие шмотки! – опять отыграла избалованную папину дочку, ещё и руки на груди сложив.
– Не хочешь, ходи в том, что есть! – ровно припечатал Хан, и встал.
Это моего желания добиться желаемого не охладило.
– Ты обманул! – наехала, спешно раздумывая какой погром за это учинить опять.
– Я не обещал поездки в магазин, – хладнокровно рассудил Хан. – Я согласился, что вещи нужны. И пока есть вот это… – кивнул на стопку.
Чёрт! Разложил-то верно и словами играл умело. Впредь буду умнее и прозорливей, тоже следить за точностью фраз.
– Твоей дочери? – с сомнением уточнила, но немного смилостивилась.
– Нет, – Хан как-то странно скрежетнул зубами и ещё рыкнул что-то… чёрт его поймёт, что.
Рассудив, что он в прав, подошла к шмоткам, верхнюю пальчикам приподняла. Чёрные джинсы… потом футболка, джемпер:
– Какое-то депрессивное, – только сейчас осознала, что звучу только я.
Обернулась к Хану, и глазами тотчас наткнулась на фотку в рамке, которую он держал. Я обще не привыкла к распечатанным фотография, рамочкам, а тут в комнате, как по старинке. Пусть не на стенках, но на письменном столе, возле которого и стоял Хан, ряд рамок красовался.
Я неспешно прошлась по комнате, только теперь в ней улавливая девичьи оттенки и элементы: резинки, заколки, духи, немного косметики, и запах тут был нежнее, тона декора мягче и пастельней.
Остановилась рядом с Ханом, глядя на фотки. На всех были двое… Девушка, примерно моего возраст или моей сестры, и маленькая девочка. То на руках, то в объятиях, и они всегда, всегда с искренне лучезарными улыбками. Парочка излучала любовь и свет.
У меня даже сердечко как-то странно ёкнуло. Не знаю почему. Я вообще не сентиментальная особа, но они мне душевными и милыми показались.
– Это кто? – ткнула на ту, кто постарше. Она была темноволосой и кареглазой. Я бы даже сказала, черноглазой. Худенькая, изящная, женственная и с очень необычной внешностью, которую бы я отнесла к восточной красоте.
– Сестра, – секундой погодя и глухо отозвался Хан.
– Сколько ей?
– Двадцать…
– Ого, и у неё уже дочка такая взрослая? – опешила, глянув на мелкую и прикидывая, во сколько сестра Хана её родила. Пятнадцать? Если вообще не тринадцать!
– Это Эсманур – моя дочь. А Разула – её тётка, – таким тоном будто я оскорбила его до глубины души.
– Ну прости, что ошиблась, – шикнула, не понимая с чего он такой рычащий. Ну да, влезла и что с того?! Захотел – ответил, а нет – ну и… я бы не обиделась!
– А сыну сколько?
– Двадцать три, – процедил, буравя меня тяжёлым взглядом. Я не удержалась, даже присвистнула:
– Поздравляю, ты по ходу детей штампуешь по неосторожности и не заморачиваясь разницей в возрасте, – поставила фотку, которую успела взять, чтобы поближе рассмотреть парочку, и к вещам на постели вернулась.
– Её стало быть? – проворчала, ещё раздумывая, как показать своё недовольство его коварством. Обещать – и исказить данное слово. – Нет, Хан, не надену шмотки твоей сестры. Лучше голой, – решила покапризничать, – пусть она сама их носит. – Хан как-то яростно всхрапнул. Видимо, я всё же его достала со своим мерзким избалованным характером. Поэтому решила дожать – трёпку устроит, значит так, потом слаще буду мстить:
– Или если у вас это так принято, пусть твоя дочь за ней и донашивает, а я…
Не договорила, аж взвизгнула от боли, когда меня Хан за гриву схватил, сильно дёрнул, прочь из комнаты выволакивая. Ничего не понимала из его утробного рыка на непонятном языке, но меня волной ледяного ужаса окатило. Руками в его руку, которой меня удерживал за волосы, вцепилась, и попискивала/поскуливала от боли, пока он меня за собой тащил. Слёзы глаза жгли, я даже ругаться не могла, как было больно и страшно. А Хан меня быстро волок: по коридору, ступеням… на первый, где мужики его, нас увидав, повскакивали с мест:
– Быстро, машину! – рыкнул громоподобно Хан, и его псы засуетились, на нас бросая настороженные взгляды.
