Текст книги "Сердце Ведьмы (СИ)"
Автор книги: Александра Салиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 14
– Теперь можно, – сказал архивампир.
Он положил руку мне на поясницу, поддерживая меня около себя, и я открыла глаза.
Пусть и не ярко, затерявшись в облаках, но всё же, светило солнце. На улице не было морозно как в нашем городе, но и не так тепло как на Альтерре, а с высоты балкона, на котором мы стояли, была видна парковка с огромным количеством шикарных автомобилей, преимущественно британских марок, умело скрытыми от главной дороги в кроне высоких дремучих деревьев. Так я определила, что мы в Англии.
Не успела произнести и слова, как стеклянные двери, ведущие с выступа обратно в здание, распахнулись, и появилась она – сказочно прекрасная, воплощающая в своей внешности всё то, за что ею могли восхищаться мужчины и ненавидеть женщины. Огненно – красные волосы, собранные в высокую причёску со специально выпущенными прядями, спадавшими вперёд крутой волной, обрамляли её идеально белую без единого изъяна кожу, и подчёркивали ярко – алые пухлые губы на фоне бездонных каре – зелёных глаз. Совершенно безукоризненно сидящее вечернее платье чёрного цвета, украшенное россыпью зелёных камней, дополняло её точёную фигуру шикарных пропорций.
– Ну, где тебя носит? Сколько можно ждать? – тут же набросилось сие прекрасное видение на Арта.
Женщина обиженно поджала губы и полными обвинения глазами смотрела на него в упор.
– А случайно не из‑за вас пала Троя? – бессознательно произнесла я мысли вслух.
Потом вспомнила, что для начала следовало бы поздороваться.
– Добрый… э – э, день, похоже, – моё приветствие получилось не очень.
Она в ответ довольно улыбнулась, окидывая меня придирчивым цепким взглядом.
– Ева, это Катарина – моя сестра, – произнёс Арт.
Как только до меня дошло, кто она такая, я сразу стала ненавидеть её уже значительно меньше. Во – первых, та Катарина, которая выбирала одежду, находившуюся в спальне Арта, действительно существует, а во – вторых, как можно ненавидеть ту, которая просто в силу своего существования от рождения не может в любом случае иметь притязаний на рядом стоящего со мной мужчину?
Катарина лучезарно улыбнулась и протянула мне почему‑то белоснежную подвязку, имеющую свойство женского интимного белья, инкрустированную россыпью розовых сапфиров и прозрачных, словно слеза, бриллиантов.
– Это будет самый пик сегодняшнего вечера! – торжественно сообщила она мне, словно я что‑то понимаю.
– Так вроде как день ещё, – растерянно оглянулась сначала по сторонам, а потом взглянула на Арта, в надежде, что он придёт на помощь.
Но этот коварный хранил неумолимо отстранённое выражение лица и, кажется, не возражал против странных сдвигов в поведении своей сестры.
'Младшая, значит любимая', – только и подумала я, тяжело вздыхая и принимая в руки предмет, не зная, что с ним делать дальше.
– Оценочная стоимость подвязки двенадцать с половиной миллионов, – продолжала излагать Катарина. – А я хочу устроить аукцион. Рядом с моим братом это будет самое безопасное место для хранения до момента передачи новому владельцу.
Эту её мысль я охотно поддержала и протянула 'целое состояние' архивампиру.
– В общем, так. Вы тут уже определяйтесь и быстро туда, – сказала она.
Петли стеклянных балконных дверей едва уловимо скрипнули, и Катарина скрылась из виду. Арт взял подвязку, задумчиво покрутил её в руках, затем приблизился ко мне вплотную.
– Возьми, – сказал он мне.
Причём настрой казался очень серьёзным.
– Нет, – ответила так же серьёзно.
Судорожно сглотнула, потому что он наклонил лицо совсем близко и теперь возвышался надо мной, не позволяя думать уже ни о чём другом, кроме его мерного дыхания, опаляющего мою кожу.
– Тебе не нравится? – вопрос и пристальный изучающий взгляд.
– Нравится, – сказала как есть, – но мне такую не надо.
– Тогда прими её хотя бы до конца этого вечера, – его голос так завораживал и казался необычно обаятельным той мягкой теплотой, которая была ему не присуща в обычное время. – Тем более что, не могу же я её всё это время носить в руках, – усмехнулся он.
Тут я уже увидела знакомое выражение колкого сарказма и согласилась, отмечая про себя, что его привычное состояние характера мне как‑то даже ближе, чем остальное.
– Приму, – выдохнула, неуверенно улыбаясь.
Мой ответ прозвучал очень близко от его губ.
– Да? – переспросил он.
– Да, – снова подтверждаю я.
В глаза Арта промелькнуло такое торжественное выражение, словно он только что выиграл в лотерею. Затем он опустился на одно колено, аккуратно приподнимая края платья. Обхватил мою лодыжку, притягивая её к себе ближе.
И вот стою я такая вся разволновавшаяся, поставив одну ногу на его колено, а он одевает подвязку, плавно поднимая её всё выше и выше, пока она не оказывается на положенном ей в теории месте.
– Арт? – позвала его тихо.
Подвязку‑то архивампир одел, а ногу мою всё ещё не отпустил.
– Арт? – позвала снова.
Наконец он отмер, возвращаясь в реальность.
– Идём, – потянул меня за руку.
Оказавшись за стеклянными дверями, мы вместе вошли в огромный аванзал, где находилось, по меньшей мере, восемьсот гостей. Тёплое, светлое, просторное и уютное помещение, с зелёными стенами, светлым монолитным полом, украшенный тысячами лилий и орхидей, с торжественно накрытыми столами, стоящих по бокам. На стенах висели картины, причём не репродукции или копии, а оригиналы известных художников мирового уровня, а в самом центре зала в огромной деревянной кадке обхватом в метров пять до самого потолка возвышалось дерево с миллионами листочков, напоминающих форму сердечка.
– Дерево любви? – усмехнулась я.
Огромные пламенно – красные цветки в кулак величиной свешивались короткими кистями. Полуметровой длины ажурные сложные листья едва были видны из‑за цветков и лишь подчёркивали их яркость. Крона широко раздалась в стороны, а вдоль тёмных, почти что чёрных веточек были повязаны ленты и тесёмки самых разных цветов.
– Аrborе amare auchrizonius, – подтвердил Арт мою догадку.
– А они знают, что здесь такое не растёт? – спросила шёпотом, боясь, что кто‑нибудь помимо него услышит.
Артур только хмыкнул, ведя меня ближе к дивному растению, не растущему почти ни в одном измерении уже не одну эру.
– А вот и вы! – голос Катарины пробился сквозь общий шум толпы.
Сестра Артура подбежала к нам, тут же утягивая меня от единственной знакомой мне персоны куда‑то за пределы местонахождения остальных.
– Артурчик, – сказала Катарина, и я содрогнулась от её интерпретации имени архивампира так, словно вокруг был сплошной скрежет металла по стеклу, – иногда бывает не слишком вежлив, надеюсь, это тебя не слишком пугает?
Мы остановились около небольшого деревянного столика, не накрытого скатертью и напитками с едой, что разительно отличало его от остальных. На вопрос Катарины вспомнила все его 'невежливые' дерзкие и иногда грубые притязания, адресованные моему телу, доставляющие просто океан невероятно приятных эмоций, и вежливо улыбнулась в ответ.
– Значит, всё‑таки пугает? – досада исказила прекрасное лицо Катарины.
– Артур весьма обходителен со мной, а то, как он общается с другими, меня мало волнует, – снова улыбнулась я, поспешив разубедить её.
Катарина так просто засияла от моего положительного ответа.
– Сейчас будет небольшое развлечение для гостей. Надеюсь, ты поможешь мне? – последовал от неё ещё один вопрос.
Удивительно, но отказать я ей не смогла, хоть и участвовать в неизвестных мне развлечениях не хотелось. Хотя, с другой стороны – даже если Артур не может отказать Катарине (как, наверное, и всё человечество), то куда уж обычной неинициированной ведьмочке тягаться с самым прекрасным видением межмирья.
– А кто эти люди? – спросила я Катарину.
Толпа вокруг нас весело проводила время, преимущественно просто общаясь друг с другом, и мне стало интересно кто они такие.
Катарина перекладывала какие‑то открытки со стола в резной деревянный сундучок.
– Думаю, брат тебе обо мне не рассказывал, – она захлопнула крышку и повернулась ко мне. – Я – жена одного из министров этой страны.
Женское лицо снова озарила улыбка, но на этот раз печальная.
– А я думала, что вы невеста Алекса…, – осеклась не договорив.
Ну, вот учила же мама, что иногда лучше промолчать!!!
– Не всегда возможно быть с теми, кого мы любим, – ничуть не смутившись, пояснила Катарина.
В голосе послышалась горькая удрученность жизнью, и я поняла, что её красота не делает её счастливой и сияющей, как показалось на первый взгляд.
– Последняя из рода Де Алькарро знает это как никто другой, – добавила вампирша и отвернулась.
А вот этого я вообще не поняла. Моя мама вполне счастлива в браке и в скором времени у них будет малыш, пусть она и не отличается сильным проявлением чувств, но точно знаю, что своевольный архимаг воздушной стихии не стала бы разделять свою жизнь с тем, кто ей не нужен. Потом вспомнила слова Арта о том, что между Катариной и моей матерью холодок и всё списала на женскую нелюбовь друг к другу. И вообще, архимаг уже не последняя в роду. Гипотетически.
– Не будем о грустном! – тут же вновь оживилась Катарина.
Сестра Артура взяла меня под руку и повела в центр зала, бодрым весёлым тоном сообщая, причём не только мне, но и всем, кто был вокруг нас:
– Сегодня мы будем только веселиться!
Под этим её 'будем веселиться' подразумевался конкурс среди гостей, по окончанию которого должен был начаться аукцион с подвязкой. Моей задачей, к великому облегчению, было лишь мило улыбаться и держать сундучок с открытками, в то время как Катарина по очереди выбирала кого‑нибудь из гостей. Потом 'жертва' тянула из сундучка инструкцию к применению для себя на весь сегодняшний вечер.
Довольно незамысловатая и детская забава, сильно напоминающая игру в фанты, но только в исполнении государственных деятелей и владельцев холдингов смотрелось это более чем забавно. Развлечение, направленное на большое количество выпитого алкоголя и расположение публики к азарту, длилось долго, до самого вечера, ведь людей было много. Однако и Артуру перепала возможность вытянуть открытку. Блондин прикусил губу, но всё же (кто бы сомневался) послушно выполнил требование сестры.
– Первый танец вечера со связанными руками, – прочитал вслух архивампир.
Прикрыл глаза. Сделал вдох поглубже. Снова прикусил нижнюю губу. Слегка поморщил лоб. Наконец широко улыбнулся и выжидающе уставился в мою сторону.
– Что? – не поняла я.
Смотря на его душевные терзания, я наивно предполагала, что сейчас увижу исполнение одиноких 'па', обусловленные затруднениями в области верхних конечностей под классическую музыку, лившуюся в исполнении музыкантов, расположившихся за нашими спинами.
Коварный искуситель оскалился в хищной улыбке победителя. Прошёл мимо меня, задев ткань моего платья своей ладонью. Подошёл к дереву. Стянул оттуда ленту и забрал сундучок из моих рук. Отдал деревянный резной предмет Катарине и притянул меня к себе, привязывая моё левое запястье к своему правому, пропуская свои пальцы между моими.
– М – да. Руки действительно связаны, – тоскливо сказала я.
Понимание, что он в очередной раз переиграл всё моё воображение, пришло ко мне очень быстро. Посмотрела на него в надежде, что он всё же пошутил, но авантюризм в его зелёных глазах тут же разубедил меня в обратном.
– Я не умею классические танцы, – выдала расстроенная ведьма последний аргумент.
– Здесь нет барной стойки для тех танцев, что у тебя прекрасно получаются, – получила тут же язвительный ответ.
Мужчина был непреклонен в своём решении. А замечание, отпущенное в мой адрес, его только раззадорило ещё больше. И, конечно же, мои щеки снова запылали в смущении, но всё же пришлось окончательно смириться с ситуацией. Всё равно он меня к себе уже привязал – причём в прямом смысле.
За столь примерное поведение с моей стороны, послабление я всё же получила – в виде гаджета Арта, который он протянул Катарине, чтобы она сменила аккомпанемент на знакомую мне мелодию. Ту, которую я сама установила ему на входящие. Пока музыканты определялись с подключением, Артур снова удивил меня, достав из кармана ничуть не примятый, и такой живой, будто бы только сорванный, белый цветок мирта.
– Я там внизу немного погулял, пока вы тут мучили этих несчастных, и вот… это тебе, – сказал он так тихо, чтобы слышала только я.
Мужчина аккуратно прицепил соцветие к основанию моей косы, и я благодарно улыбнулась ему, думая о том, что он всё же романтик. Бывает иногда, по крайней мере.
Едва первая нота зазвучавшей 'Сhandelier' певицы с коротким именем 'Siа', огласила атмосферу, как Арт склонился ко мне ближе, параллельно с этим обхватывая свободной рукой меня за талию. Пришлось и мне положить свою правую к нему на плечо.
– Шаг вправо, – скомандовал он и потянул меня за собой.
И, конечно же, я всё испортила. Я‑то подумала, что вправо относительно к нему, а оказалось то всё просто – надо было действительно сделать шаг в правую сторону от меня. Смущённая и пристыженная я снова покраснела, но ведь Артур всегда контролирует ситуацию, а потому он просто взял и поцеловал меня прямо на глазах у всех, чтобы унять моё волнение. Чувственное властное касание его губ тут же заставило меня забыться, и я даже не поняла, как уже кружилась в обусловленном архивампиром изменчивом темпе и ритме с постоянными чередованиями правых и левых поворотов.
Танец вызывал ассоциации чувства нежной привязанности – именно так он придерживал меня, не позволяя больше совершить ошибку, пробуждал чувство восхищения в своей лёгкости и влечении продолжать. Танец был плавным, скользящим и стремительным одновременно, захватывая все мои эмоции, возвращая мне былое ощущение счастья.
'…Оne, two, three;оne, two, three, drink!..', – пел женский, чуть хриплый голос и я повторяла за ней.
Повторяла, растворяясь в движениях, растворяясь в мелодии, растворяясь в мужских крепких объятиях.
'…I'm gonna live like tomorrow doesn't exist, like it doesn't exist…', – пела она, и я снова повторяла.
Повторяла, чувствуя, насколько верно подобраны слова к тому, что я есть сейчас.
– Буду жить, будто завтрашнего дня нет, будто завтрашнего дня нет, – беззвучно, едва шевеля губами, вместе со мной произносил и Артур.
'…I'm gonna fly like a bird through the night, feel my tears as they dry…', – прикрывая от удовольствия глаза, уже не повторяла, а пела я вслух.
– Я буду лететь сквозь ночь, как пташка, ощути мои слёзы, пока они сохнут, – вторил мне его голос.
'…Оne, two, three; оne, two, three drink!..', – повторились слова песни.
– Раз – два – три; раз – два – три – пей! – уже как один звучали и наши слова.
Голова начала кружиться, и я сильнее сжала и так переплетённые пальцы до изнеможения, на грани с болью, пока рука не побелела в напряжении.
'…Won't look down, won't open my eyes…', – вокруг нас уже образовались пары, которые, как и мы, наслаждались блаженным моментом.
'Не буду смотреть вниз, не буду открывать глаз', – радужно отзывалась мелодия, увлекая в свой отрадный призрачный мир вселенной, где существовали только я и он.
Никаких сомнений, никаких страхов, только мы вдвоём. Свободные, нужные друг другу. Близкие.
Музыка умолкла. И мы остановились. Но он не отошёл и не выпустил из своих объятий.
Мучительно моля Создателя, чтобы момент не уходил, я смотрела в его светло – зелёные глаза, полные понимания, до безумия манящие и увлекающие меня обратно в тот хрупкий мир, который я сама себе создала в своих девичьих грёзах.
– А вы молодцы, – подошла к нам Катарина, держа в руках два бокала, наполненные тёмно – красным вином. – Так хороши, что у меня подходящих слов нет, – сказала и протянула нам по бокалу.
– О, ты ещё её соло не видела, – мечтательно протянул архивампир.
Он усмехнулся в своей обычной лениво – пренебрежительной форме, тут же сильно задев этим ведьму, то есть меня самую, пытающуюся выровнять дыхание и вернуться 'с небес на землю'.
Резким, порывистым движением, потому что нервы уже сдавали, я взяла бокал. Сделала это неосторожно и непредусмотрительно, порезавшись о небольшой скол на его крае. Пытаясь не обращать внимания на судорожную боль, вернула бокал обратно Катарине и та, принося свои 'глубочайшие' извинения, обещала поменять его.
Порез был небольшим – от основания указательного пальца, до середины ладони, но почему‑то очень глубоким. И болезненным. Поскольку моя вторая рука была всё ещё связана с архивампиром, попыталась побыстрее освободиться от пут, при этом запачкав его руку своей кровью. Арт быстрым стремительным движением перехватил мою подрагивающую ладонь и мягко отвёл назад, выверенными чёткими и сосредоточенными движениями освобождая вторую, при этом, почему‑то сильно вспоминая устройство создания Вселенной, теперь уже с участием его сестры. Катарина не заставила себя ждать и появилась с новыми бокалами, напряжённо следя за действиями старшего брата.
– Выпей, – предложила она мне.
Женщина укоризненно смотрела на брата остекленевшими глазами и нервно крутила ножки бокалов, которые держала в руках. Я взяла бокал.
– До дна, – велела она.
В добавление к сказанному, она приподняла в утверждающем жесте стеклянную ножку. Решив, что это очень даже удачная идея в свете моего состояния, и, пока Арт не вмешался, сделала первый глоток, а потом ещё и ещё. Напряжение, держащее меня словно вытянутую струну, потихоньку начало спадать, и приятное тепло незамедлительно последовало разойтись по венам. Вино было с привкусом мадеры, отдавало апельсиновыми нотками и имело карамельно – ореховый привкус. Мне очень понравилось – такого я ещё нигде не встречала.
Осушив бокал, обнаружила, что обе мои руки стали свободными – архивампир закончил с тесьмой, соединяющей нас вместе, а бокал из моих рук выпал, звонким ударом разбиваясь об пол. Потом я услышала звук второго падающего бокала – это Артур выбросил свой, подхватывая меня на руки, чтобы не упала, что я уже весьма успешно начала совершать. С сожалением проследив, что его рука, когда‑то испачканная, уже чиста (а я так надеялась, что он всё же попробует мою кровь, а не смажет на белый платок, теперь отсутствующий в его кармане) закрыла глаза, теряясь в тёмно – сером тумане, плавно заполняющим всё вокруг.
Вернули к реальности меня осторожные прикосновения прохладных рук Артура к моим волосам. Он сидел на широкой деревянной скамейке, поверх которой лежала тонкая подушка, сшитая на весь размер единственного предмета мебели балкона, а я лежала рядом. При этом моя голова покоилась на его коленях.
– Тебе определённо нельзя пить, Ева, – язвительность в мужском голосе осталась неизменной.
– Определённо, – согласилась, не желая портить столь чудесно начатый вечер.
– Сейчас будет фейерверк, – сказал он уже более мирно.
Помог мне приподняться сначала в положение сидя, а затем и помог встать.
Недавний порез был перевязан, что свидетельствовало о том, что он не стал лечить меня своим излюбленным способом. Где‑то недалеко раздался хлопок, и вскоре ночное небо озарилось всполохами сначала серебряных, а потом красных искр. Залпы следовали одним за другим, пока не превратились во все цвета радуги, то и дело, закручиваясь, причудливо распадаясь и возрождаясь вновь, раскрашивая темноту фонтаном миллионов частичек живущей лишь миг радости.
– Арт, – позвала я мужчину.
Он стоял за моей спиной и крепко обнимал меня за плечи.
– М – м-м?
– Ты так и не скажешь мне, что определяет моя кровь?
Архивампир тяжело вздохнул, развернул меня к себе и нежно поцеловал, едва касаясь.
'Вот он всегда так уходит от ответа!', – подумала начинающая быть уже не столь наивной молодая ведьма в лице меня, переполняемая чувством досады.
– Сейчас аукцион будет, – как я и предполагала, ушёл он от ответа.
Правда, видимо в целях компенсации, поцеловал снова, утихомирив начинающийся проявляться гнев. Уже более притягательно, более требовательно. И возмущение внутри меня также погасло, перерождаясь в увлекающую в своей безнадёжности безмятежность. Его руки позволили себе опуститься ниже уровня бёдер, затем ещё ниже, а губы путешествовали по линии декольте, постепенно спускаясь и спускаясь дальше. И ледяное пламя, зарождающееся мгновенно, забрало все мои мысли, оставляя только душераздирающую истому в каждой клеточке на моей коже. Не в силах ждать продолжения, я опустилась на колени, чтобы наши лица были на одном уровне и требовательно прижалась к его губам своими, моля и требуя разделись со мной бушующий внутри ураган. Мужские ладони прошлись по линии бедра и забрались под ткань, которая в данный момент просто душила меня своей теснотой. Задыхаясь и одновременно желая уже прекратить дышать совсем, чтобы это сумасшествие закончилось, я дёрнула верхнюю пуговицу на его рубашке и прошлась по тому, что было под ней.
– Ева, – хриплый голос Арта требовал, чтобы я вняла зову и посмотрела на него. – Сейчас будет аукцион.
Мужчина достал из под шлейфа моего платья непонятно когда снятую подвязку (будь она неладна) и как доказательство наличия будущего аукциона, помаячил ею перед моими глазами.
– Пусть Хаос их всех заберёт, – сказала, устало опуская голову ему на плечо. – Больше не могу так, – прошептала, едва шевеля губами, ведь знаю, что уровень громкости голоса не имеет значение – он всегда услышит меня, даже если я молчу.
– Ir de verickon`us to sullen` Eva, – сказал он, вкладывая подвязку в мои руки, прикасаясь своими губами к моим волосам, принимая в свои объятия, успокаивая.
Диалект был на мёртвом языке, который не знала даже моя мать, а я уж тем более. Не хотела плакать, но слёзы сами катились наружу. Арт мягко отстранился, большим пальцем проходясь по моим щекам, вытирая солёные капли.
– Ir de verickon`us to sullen` Eva, – повторил он снова и поднялся вверх, поднимая и меня следом за собой. – Аукцион, – сказал напоследок строго.
Не отпуская мою руку, открыл стеклянные двустворчатые двери, и мы вернулись в былую атмосферу радушия и веселья.
– Подвязка. Только снятая с ноги нашей прекрасной гостьи, – Катарина указала в сторону медленно бредущей за архивампиром меня. – Расшита в ручную и содержит сто семьдесят два девяносто каратных бриллианта изумрудной огранки, в купе с не меньшим количеством розовых сапфиров – делаем ставки господа.
Как только я подошла ближе, женщина развернула меня к толпе, демонстрируя предмет торга в моих руках. Я уловила жадные алчные мужские взгляды, но дальше ничего не произошло. Гости, кто тихо, а кто и громко переговаривались между собой, обсуждая возможную цену и потенциальных соперников, но я не услышала ни одного предложения. Всё ещё пребывая в состоянии растерянного беспокойства, взглянула на Катарину. Та лишь довольно улыбалась, иногда склоняя подбородок вниз, адресуя свой взгляд то одному гостю, то другому.
– Что происходит? – поинтересовалась у неё шёпотом.
– Цена выросла до пятнадцати миллионов, – усмехнулась вампирша. – Видимо ваш танец поразил не только меня.
– А…, – я даже слова забыла, которые хотела сказать.
– Это же благотворительный вечер, средства пойдут на важные и далеко не бесполезные цели, Ева, – сказал Артур. – И все они это прекрасно понимают.
– А – а-а, – только и повторила я, рассеянно кивнув головой.
– Ага, – подтвердила его слова Катарина.
Затем повернулась в мою сторону и стала с новым интересом изучать мой внешний вид. Артур подошёл ближе, повернулся спиной к большей части публики, загораживая меня собой, и одним плавным неспешным движением поправил выбившуюся из причёски прядь волос, заводя её за ухо.
– Так лучше, – сказал архивампир и улыбнулся.
Его улыбка, конечно же, мгновенно поселила в моём сердце чувство беспечной невесомости, которого мне так не хватало.
– Спасибо, – снова смутилась я, прокручивая в руке подвязку.
И почему сама не догадалась поправить волосы ещё до выхода с балкона?
Камни, которыми был украшен предмет интимного женского гардероба, действительно были большими. Их было много, и они выглядели не меньше той цены, что назвала Катарина. Один из камней привлёк моё внимание тем, что он был чуть меньше по размеру, чем остальные розовые сапфиры, но более насыщенного оттенка.
– А – а. Брак видимо, – проследила Катарина за моими действиями.
Вампирша безжалостно оторвала по её мнению не желанный камень от подвязки. Потом нахмурилась, вертя камешек между пальцев, затем улыбнулась и протянула мне.
– Будет тебе на память о сегодняшнем вечере и нашем знакомстве, – пояснила она свои действия.
Встряхивая в небрежном жесте, сильно схожем с повадками Арта, волнистую прядь с лица, она лучезарно улыбнулась и забрала подвязку из моих рук. Конечно, я не могла ей отказать и в этот раз. Тем более что в данный момент она смотрела не на меня, а сквозь меня, куда‑то дальше, полностью погруженная в свои мысли и совсем не слушала.
Пришлось взять камень, решив после вернуть камень Артуру, ведь всё‑таки столь дорогой подарок от едва знакомой мне женщины принимать, как минимум не разумно, пусть она и сестра единственного мужчины в моей жизни.
– Нам уже нужно уходить, – отвлёк меня от раздумий голос Арта.
Сказанное было адресовано не в мою сторону (ну конечно, зачем спрашивать, если всё равно будет не по – моему), а в сторону сестры.
– Да? Жаль, – отозвалась она, так и продолжая смотреть куда‑то вглубь зала.
– Идём, – тон архивампира был не самым мягким.
Его щека едва коснулась моей и я вновь ударилась в пучину чувств ещё совсем недавно захлёстывающих мои сознание, душу, сердце и всё, что ещё может быть у молодой пока ещё наивной ведьмы.
– Глаза закрывать? – предположила я ход дальнейших указаний, как только мы вернёмся на балкон.
Артур промолчал, в очередной раз мучая мой разум догадками о том, что ещё взбрело в эту светлую коварную хитрую голову.
– Ева? – позвал он тихо, едва мы оказались на улице.
Я подняла лицо по направлению к нему, выражая готовность слушать. Он прильнул к моим губам, трепетно и нежно поцеловав. Миллионы бабочек снова запорхали внутри меня, на этот раз уже не просто витая и паря, а желая вырваться на свободу.
– Закрой глаза, – еле сдерживая усмешку, сказал этот… архивампир.
