Текст книги "Полная история христианской церкви"

Автор книги: Александра Бахметьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 55 страниц)

Утомленный внутренней борьбой, Августин удалился от своего друга. Он чувствовал, что внутри у него поднимается буря, которая должна разразиться слезами; он упал на землю и дал волю слезам. «Они лились потоками, и Ты, Господи, принял их как жертву, Тебе угодную, – пишет он. – Я взывал к Тебе: доколе, Господи, доколе гнев Твой на меня? Забудь неправды прежней жизни моей. Я чувствовал, что эти-то неправды гнетут меня, и повторял мысленно: "Когда же, Господи? завтра ли? послезавтра ли? почему не сейчас будет конец моему поношению?"

Пока я это повторял, рыдая и проливая горячие слезы, мне вдруг послышался певучий голос как бы ребенка или молодой девушки, повторяющий несколько раз: "Возьми читай! Возьми читай!" Я изменился в лице и стал припоминать, нет ли какой игры, в которой дети повторяют этот припев; но ничего подобного я не припомнил и пришел к заключению, что мне повелевается открыть Священное Писание и прочесть то, что представится моим глазам. Так, Антоний, как мне рассказывали, услышав в церкви слова: Иди, продай имение и раздай нищим, и получишь сокровища на небеси(Ср.: Мф. 19, 21.), – принял их как повеление Божие и тотчас же оставил все. Удерживая слезы мои, я встал и пошел к тому месту, где был Алипий и где я оставил книгу Посланий. Я взял ее, открыл и прочел глазами следующие слова: Не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти(Рим. 13, 13–14)».

Дальше он не стал читать, да и не нужно было. Сердце его озарилось светом и миром. Он рассказал Алипию все, что с ним было. Алипий взял открытую книгу, прочитал в ней дальше: Немощного в вере принимайте(Рим. 14, 1.) и, применив эти слова к себе, тотчас же, без колебаний и недоумений, твердо решил служить одному Богу.

Как описать радость Моники, когда она узнала, что молитва ее исполнилась и что любимый сын ее теперь стоит на том пути, на котором она так давно желала его видеть! Августин решил оставить кафедру и удалился с матерью и Алипием в загородный дом, где оба друга стали готовиться к Святому Крещению молитвой и чтением Писания. «Как рассказать все милости, оказанные мне здесь! – восклицает он, – все средства, которыми Господь исправлял меня, смягчал и воспитывал мое сердце!» Господь, радующийся как Отец возвращению к Нему заблудившегося сына, поддерживал его, помогал ему всей силой Своей, как бы выходя к нему навстречу, чтобы привести его к Себе. Августин обрадовал святого епископа Амвросия вестью о своем обращении и получил и от него советы по изучению Священного Писания. Чтение слова Божия, беседы о христианском законе составляли постоянное занятие и отраду жителей загородного дома. Моника помогала новообращенным. Сердцем, исполненным живой веры и любви, умом, издавна обращенным к Господу, понимала она то, что им было недоступно. «Нам казалось, – говорит Августин, – что не слабая женщина, а великий муж восседает между нами, и мы спрашивали, из какого Небесного источника текут ее слова».

На праздник Пасхи 386 или 387 года Августин, Алипий и молодой сын Августина, Адеодат, приняли Святое Крещение от Амвросия. Из глубины благодарной души воспели они торжественный гимн, только что перед тем сложенный Амвросием, – «Тебе Бога хвалим». Его в то время воспевали и крещаемый, и совершавший крещение.

Шеффер Ари. Блаженный Августин и его мать, Моника. 1855. Париж, Лувр

Вскоре после этого Августин с матерью пожелали возвратиться на родину, но благочестивая Моника не доехала до Африки. Казалось, она только ждала обращения сына, чтобы отойти к Господу, к Которому постоянно стремилась всеми чувствами и мыслями. Она могла теперь радостно умереть; она совершила свое дело: исторгла сына из омута страстей и безверия, дала Церкви верного служителя, показала христианским матерям, как сильны моления и слезы матери, как много может сделать слабая женщина, одушевленная верой и любовью.

В Остии, где путники остановились перед отплытием в Африку, мать и сын, оставшиеся наедине, долго беседовали о будущей вечной жизни, стараясь разгадать, каково будет блаженство, уготованное Господом для любящих Его. Души их, озаренные любовью и верой, как будто по временам постигали это чувство блаженства, перед которым ничтожны все радости земные. Тут Моника сказала: «Сын мой, теперь уже нет ничего, что бы удерживало меня в этом мире; не для чего мне в нем оставаться. До сих пор я для одного желала жить: чтобы видеть тебя истинным христианином. Господь исполнил молитву мою: Он дал мне видеть тебя совершенно преданным Его служению; для чего мне долее жить?»

Эти слова были предчувствием близкой кончины. Через пять дней Моника занемогла и после краткой болезни радостно отошла к Господу. ^[208]Перед кончиной она просила сына и бывших при ней, чтобы они не забывали поминать ее перед алтарем Всевышнего, когда раздается Агнец, омывший кровию Своей наш смертный приговор.

Возвратившись на родину, Августин продал свое имение и раздал деньги бедным, а сам стал иноком. Он провел три года в совершенном уединении и в строгих подвигах. Епископ Иппонский, Валерий, против его воли посвятил Августина в пресвитеры, а в 395 году его избрали во епископа Иппонского. В продолжение тридцати пяти лет он был самым деятельным пастырем. В епископском сане блаженный жил строгим подвижником. Все, что имел, отдавал бедным, готов был положить жизнь за овец своих.Благодеяния Божий внушили ему глубочайшее смирение и горячую любовь. Он всегда сознавал, что человек грешен и бессилен и что только благодать Божия производит в нем и желание добра, и само добро. Это убеждение высказывал он во всех своих писаниях: ^[209]как в «Исповеди», так и в сочинениях, направленных против распространявшихся еретических мнений манихеев, донати-стов и пелагиан.

Глава VII

Ересь Пелагия. Падение Западной Римской империи

В конце IV века христианская вера, так долго гонимая, была наконец объявлена господствующей во всей Римской империи. Конечно, из этого еще не следует, что языческое общество вдруг стало христианским. Еще долго жили в нем языческие начала, прикрытые христианской внешностью; многие, будучи христианами по исповеданию, оставались язычниками по жизни, довольствуясь лишь участием в обрядах Церкви, но не стараясь жить по закону Христа. Много было еще суеверия, лицемерия и других пороков. Святые отцы Церкви упорно боролись против остатков язычества во всех его проявлениях, заботились о том, чтобы христиа-нежили согласно с их исповеданием, чтобы идолопоклонство побеждалось в них силой христианской веры, возрождающей к новой жизни. Они внушали христианам, что Господу надо поклоняться духом и истиной, что вера, принятая сердцем и умом, должна проявиться в деле. Они ревностно заботились о распространении просвещения. В беседах объясняли слово Божие, смысл церковных обрядов и священнодействий, при церквах и монастырях устраивали училища, раздавали списки Священного Писания. Иоанн Златоуст укорял тех, кто не имел у себя для домашнего чтения священной книги. Это доказывает, что приобрести ее было легко, особенно на Востоке. Епископы из своего клира готовили наставников и проповедников, храмы украшались изображениями, которые должны были напоминать и неграмотным священные события. Церкви, посвященные мученикам, обычно украшались живописью, повествующей об их жизни.

Просвещение стало в то время распространяться больше на Востоке, чем на Западе, куда христианская вера проникла позднее. В Италии до VI века христианство сосредоточивалось в городах, а в деревнях еще сохранялось язычество. На Востоке слово Божие трудами святых благовестников и подвижников проникло в самые отдаленные места, в самые дикие и суровые пустыни. Вместе с верой распространялась и грамотность. Святитель Иоанн Златоуст ревностно заботился о переводе Писания на различные наречия и о просвещении варварских племен; это святое дело усердно продолжалось и после его смерти. ^[210]Церковь Востока посылала благовестников в отдаленные страны, святые подвижники бесстрашно селились среди варваров, благовествованием и примером благочестивой жизни обращая их к Христу. В пустынных кельях святые отшельники трудились над изучением слова Божия. Восток своей духовной деятельностью привлекал множество благочестивых мужей с Запада и таким образом в продолжение нескольких веков имел сильное влияние на церковную жизнь западных христиан.

Напряженная умственная деятельность на Востоке представляла, может быть, и некоторую опасность. Близкое соседство с древними языческими, мистическими по сути учениями создавало почву для возникновения различных лжеучений, которые иногда сотрясали всю Церковь, возбуждая печальные раздоры и смуты. Но ошибки и заблуждения неизбежны в свободном развитии человеческого мышления. Церковь же бдительно охраняла чистоту христианского учения. Всякое появление новой ереси призывало ее к уточнению и определению святой истины. Голосом Соборов формулировались догматы Церкви и осуждалось всякое уклонение от них. Когда Церковь вступала в пятый век своего существования, то главный догмат (о единосущности и равночестности Сына Божия и Духа Святого с Богом Отцом) был ясно определен и выражен в Никео-Константинопольском Символе. Споры, возникавшие в V, VI и VII веках, касались преимущественно Боговоплощения Иисуса Христа и соединения в Нем Божественного естества с человеческим. Но вначале скажем о ереси Пелагия и споре об Оригене.

Спор об Оригене возник еще в конце IV века. Едва ли нужно говорить здесь о нем подробно, потому что в общей истории Церкви он не является важным. В то самое время, когда Иероним занимался в Вифлееме переводом Священного Писания, пользуясь при этом трудами Оригена, некоторые церковные писатели стали доказывать несостоятельность многих мнений великого александрийского учителя и требовать, чтобы они были осуждены Церковью. Завязался горячий спор, в котором и защитники, и противники Оригена отстаивали упорно свои мнения. Феофил Александрийский даже употреблял силу против некоторых иноков, заподозренных в приверженности Оригену. ^[211]Руфин, друг Иеронима, горячо защищал Оригена, справедливо доказывая, что многие мнения были ошибочно приписаны ему. Но Иероним, вовлеченный в спор, подал голос против Оригена. В Риме папа Анастасий отверг сочинения Оригена как еретические и запретил их читать, но Восток был справедливее к славному учителю и продолжал почитать его память, хотя некоторые мнения его и признали ошибочными.

Гораздо важнее был спор, возникший в начале V века из-за учения Пелагия. ^[212]Британский монах Пелагий и его товарищ Целестий утверждали, что благодать Божия не необходима для спасения, что человек может творить добро и спастись собственными силами, что нет первородного греха, и смерть есть закон природы, а не наказание за грехопадение. Это учение разрушало само основание христианской веры, потому что отвергало необходимость искупления рода человеческого смертью Сына Божия и представляло Иисуса Христа лишь законодателем, а не Спасителем. Но не сразу спорящие дошли до этих крайних выводов. Пелагий за строгую жизнь был уважаем и на Западе, и на Востоке. Он осторожно распространял свои мнения, умел ловко их отстаивать, употребляя двусмысленные выражения, которые затемняли их истинный смысл, и, таким образом, его мнения распространялись, не встречая вначале сильного противодействия. Но по мере того как они уяснялись, их стали разбирать на Соборах в Риме, Карфагене. Они были осуждены и на всем Востоке и встретили сильнейшего обличителя в Иппонском епископе, блаженном Августине.

С момента своего обращения Августин должен был постоянно противодействовать лжеучениям. В Италии он опровергал манихеев, так долго его увлекавших, в Африке призывал на совещания донатистов и ревностно, но безуспешно старался возвратить их в общение Церкви. ^[213]На себе самом испытал он, как слаб человек, как легко уступает искушению зла.

Его утомительная борьба с самим собой, душевные страдания и чудесное обращение укоренили в нем осознание греховности человеческой природы, которую одна лишь благодать Божия может вести к добру Гордые мнения Пелагия показались ему оскорблением Божества, и он восстал против него со всем жаром страстной души. Но, возражая Пелагию и заступаясь со святой ревностью за право благодати, он впал в противоположную крайность. Пелагий, приписывая все свободной воле человека, отвергал необходимость благодати Божией, Августин почти полностью отрицал свободу человека. Этим было положено начало заблуждению предестинатов, представлявших человека лишь мертвым орудием воли Господней, заранее предназначенным или к спасению, или к погибели, без воли, без свободы и, следовательно, без нравственной ответственности.

Ересь Пелагия долго волновала Церковь на Западе. Вопрос о свободе человеческой воли, об отношении этой свободы к благодати Божией возникал опять в разные времена и возбуждал горячие и продолжительные споры. Между предестинатами, отвергавшими свободу человека, и пелагианами, отвергавшими силу благодати, возникло промежуточное учение, полупелагианизм, старавшийся помирить эти две крайности. Главными представителями этого направления, сильно распространившегося в Южной Галлии, были инок Кас-сиан, Викентий Лиринейский и Гонорат Марсельский; пелагианизмом же заразились северные области Г аллии и Британии. Против этого лжеучения выступили Проспер Аквитанец и епископ Герман Окзерский. Этот вопрос остался почти чуждым Востоку. Сильное влияние на дела церковные имели и исторические события.

Император Феодосии II Младший. 401–450 гг. н. э.

Начало V века застало на престоле двух сыновей Феодосия Великого, Аркадия на Востоке и Гонория на Западе. Оба были в равной степени не способны управлять империей в такое трудное время, когда ей со всех сторон угрожали сильные и многочисленные враги. Аркадий провел бесславную жизнь, находясь под влиянием недостойных любимцев, угнетавших и грабивших его подданных, между тем как готы и другие племена опустошали северные области империи. Ему наследовал (в 408 году) его восьмилетний сын, Феодосии Младший, под опекой префекта Анфимия. Вскоре шестнадцатилетняя сестра царя, Пульхе-рия, была призвана разделить престол с братом и показала себя достойной внучкой Феодосия Великого: она мудро управляла внутренними делами, а в сношениях с внешними врагами умела поддержать честь Восточной Римской империи. Имя ее чествуется и Церковью, и историей. ^[214]Феодосий Младший, ^[215]воспитанный под ее надзором, не проявил замечательных доблестей, но был добрым, благочестивым, уважал науки и просвещение. Изданным им собранием законов прежних императоров, известным под названием Феодосиева кодекса, облегчил задачи правосудия.

Голова императора Феодосия II. Париж, Лувр

Феодосии вел успешную войну с Персией. Но положение империи становилось все труднее, и с 430 года Феодосии был принужден платить дань гуннам, которые тревожили его области частыми нападениями. Внутреннее управление страдало, потому что доверием царя злоупотреблял недостойный любимец его, Хрисанфий. После смерти Феодосия Пульхерия избрала себе в супруги и соправители сенатора Маркиана, который мужественно отстаивал достоинство империи. Когда царь гуннов Аттила потребовал у него дань, Маркиан твердо отвечал: «У меня золото для друзей, железо для врагов», – и Аттила, оставив в покое Восток, обратил свои силы на Запад. Наследники Маркиана тоже отстаивали империю, и блестящее царствование Юстиниана (527–565) напомнило миру древнюю славу римского оружия.

Куда бедственнее была судьба западной части империи. При слабом Гонории варвары беспрестанно нападали на Италию и соседние области. Мужественные вожди Стиликон и Аэций одни защищали империю, слабевшую с каждым днем. В первые годы V века Аларих, король вестготов, опустошив Северную Италию, осадил Милан, где жил император. Прибытие Стиликона спасло Гонория. Аларих был разбит Стиликоном на равнинах Поленты, и Рим в последний раз праздновал победу. В последний же раз видел Рим и кровавые игры в Колизее. Они были запрещены Константином, но постепенно вновь вошли в обычай. Несмотря на строгие порицания христианских проповедников, правительство не решалось лишить народ страстно любимой забавы, и несколько тысяч человек гибло ежедневно в стенах Колизея. Бесстрашный поступок одного инока положил конец этому жестокому обычаю, позорившему христианский город. Торжествовали играми победу при Поленте. Вдруг восточный инок по имени Телемах, бывший в Риме, бесстрашно вступил на арену, чтобы остановить кровавый бой. Он заплатил жизнью за свой великодушный поступок. Народ в ярости забросал его камнями, но впоследствии почтил память Телемаха как мученика и принял без ропота указ Гонория, запрещавший кровавые игры (404).

Гонорий перенес столицу в Равенну, но варварские вожди готов и аланов Аларих и Радегаз продолжали опустошать области Италии. Стиликон новой блистательной победой заслужил наименование спасителя Италии. Но славный вождь имел завистников при дворе: обвиненный в измене, он был казнен, а через два месяца после его казни Аларих явился к стенам Рима. Изумление и негодование овладели гордыми римлянами при вести, что варвары дерзают угрожать вечному городу. Но опасность для отчизны не вызвала в них благородного мужества. Они излили свою месть на Серене, вдове Стиликона, обвинив и ее в предательстве, казнили по приговору сената. Затем римляне стали искать спасения не в силе оружия, не в молитве, а в исполнении языческих обрядов и в заклинаниях. Когда и это не помогло, когда начался голод в городе, окруженном со всех сторон врагами, сенат вступил в переговоры с Аларихом. Видя отчаянное положение римлян, Аларих предъявил чрезмерные требования. «Что же оставишь ты нам, царь, если таковы твои требования?» – говорили присланные от сената. «Жизнь», – отвечал гордый вождь. Переговоры, однако, привели к соглашению, и Аларих удалился, взяв с Рима огромный выкуп.

Но это было ненадолго. На следующий же год он был опять у стен Рима. Рим сдался и признал императором Аталла, назначенного Аларихом. Его признала и большая часть Италии, между тем как Гонорий (в стенах Равенны), забыв честь и достоинство своей державы, заботился лишь о личной безопасности. Аталл скоро навлек на себя гнев своего покровителя, и Аларих, в третий раз осадив Рим, вступил в 410 году в город победителем. ^[216]Рим на этот раз не сопротивлялся.

Аларих исповедовал христианство, искаженное арианскими заблуждениями. Он повелел воинам щадить церкви и жизнь тех, кто найдет убежище в церквах, но город был отдан на разграбление варваров, которым помогали 40 000 освобожденных рабов. Готы сожгли множество зданий, разграбили пышные дворцы римских богачей, увели в плен и предали смерти огромное число римлян, но щадили церкви и церковное имущество. Рассказывают, что однажды воины в поисках добычи ворвались в дом одной диаконисы, у которой нашли золотые сосуды. Они хотели их взять, но, узнав, что они принадлежат церкви, тотчас известили о том Алариха. По его повелению сосуды были торжественно перенесены в храм при пении псалмов и под защитой воинов, которые благоговейно охраняли святыню от всякого посягательства. Все присоединявшиеся к шествию находили безопасное убежище в храме, и вместе с христианами многие язычники воспользовались для спасения уважением варваров к христианской святыне.

Сколько бедствий, страданий перенес Рим в это ужасное время! Множество богатых римлян, потеряв все имущество, было продано в рабство. Иные нищими скитались в чужих странах. Те из римлян, которые сохранили еще поместья в других областях (в Африке, Испании, Кампании), спешили туда. Вскоре все соседние страны, а затем и отдаленные (Египет, Палестина, Малая Азия) приняли беглецов из Рима и услышали о разгроме вечного города. Эта весть потрясла вселенную. Старец Иероним писал из своей убогой вифлеемской келий: «Нет в этом мире ничего, что бы могло казаться долговечным: и время ничто, если бы мы не имели перед собой вечности. Все, что родилось, должно умереть, и что растет – состариться; и всякое дело рук человеческих должно погибнуть от руки времени. Но кто бы подумал, что и сам Рим, обогатившийся добычей вселенной, некогда падет и, быв матерью народов, сделается гробницей их; что поморья Африки и Востока наполнятся беглецами из развалин всемирной столицы и что даже убогий приют вифлеемский даст у себя пристанище богатейшим гражданам всей земли! О суета сует, и всяческая суета!»

Но христианам падение Рима внушало не одну лишь скорбь. Это было разительным доказательством бренности земного величия. Падение города, который считался вечным, который наполнил мир своей славой, направляло мысли и сердца к тому, что одно только вечно и непоколебимо. Блаженный Августин выразил это в превосходном творении «О граде Божием», насчитывающем 22 тома. Опровергнув вначале тех, которые считали христианскую веру причиной бедствий империи, он описывает падение Рима и бренному величию земного города противопоставляет вечность и незыблемость Града Небесного, Церкви Божией, Небесного Царства. Он убеждает христиан быть достойными гражданами того Града, который непоколебим вовеки и осенен неувядаемой славой.

Тяжело было видеть малодушие, с каким большинство римлян переносило свою судьбу. Бессмысленно обвиняя христианство во всех своих бедствиях, одни предавались отчаянию и неутешно скорбели о потере богатства; другие, сохранившие часть имущества, на чужбине по-прежнему искали лишь развлечений и забав. Равнодушные к бедствиям отчизны, они были печальным воплощением глубочайшего нравственного падения: малодушие и легкомысленность среди величайшего несчастья. Нельзя было без негодования видеть римских беглецов, толпившихся в карфагенских театрах и цирках. «Народы Востока и самые отдаленные племена оплакивают ваши бедствия, а вы что делаете? – восклицал с негодованием Августин. – Вы толпитесь у входа театров и ищете безнравственных забав. Вам не дорога честь отчизны; вы равнодушны к ней, лишь бы были упрочены за вами ваши суетные забавы. Вы развратились среди благоденствия и роскоши, и бедствие не вразумило вас. Для вас прошли даром уроки несчастья».

Иначе поступали истинные христиане. Покорные воле Божией, богатые верой и надеждами, которых ничто не могло отнять у них, они спокойно переносили потерю земных благ и превратности земного счастья. Мир удивлялся величию их духа, их твердости и той деятельной, неутомимой благотворительности, которую взаимная любовь внушала христианам. Сами лишенные почти всего, они употребляли остатки имущества и все свои силы на помощь ближним. Казалось, что они острее чувствовали бедствия ближних, чем собственные. Некоторые женщины показывали примеры самоотверженности. Лета, вдова императора Грациана, кормила весь Рим во время первой осады города. Прова, знатная и богатая римлянка, равнодушно смотрела на пожар своего пышного дворца и в Африке, где нашла убежище, употребляла остатки огромного богатства на выкуп пленных и на помощь всем бедным. Множество несчастных нашли гостеприимное убежище у палестинских подвижниц. Только в христианах видны были и гражданское мужество, и независимость духа. Многие епископы без страха защищали христиан, неустрашимостью, мудростью и добродетелями умели внушить уважение даже варварам.

Аттила

Империя быстро распадалась, теряла область за областью. Из Британии она была вынуждена отозвать войска, и Британия освободилась от ее владычества. Галлию у нее уже отвоевали готы, бургунды и франки; Испанию – аланы, свевы и наконец вестготы; в Германию непрерывно вливались разные готские и сарматские племена; Африкой завладел Гензе-рих, король вандалов. Прошло немногим более полувека после смерти Феодосия Великого, и Западная Римская империя, тогда еще столь обширная, теперь состояла из одной Италии, которой беспрестанно угрожали варвары. Ни Валентиниан III, ^[217]наследник Гонория, ни преемники его, быстро сменявшие друг друга на престоле, не имели сил защитить империю. Они были рады купить данью удаление варваров; гордые римские императоры отдавали сестер и дочерей своих в замужество варварским вождям. В 452 году Аттила, прозванный «бичом народов», подошел к Риму. Ужас овладел городом, но на этот раз бедствие миновало его. Лев Великий, папа Римский, вышел навстречу Аттиле, умоляя его удалиться, и, к удивлению своих войск, Аттила отступил. ^[218]Сохранилось предание, что ему в видении явились покровители Рима, святые апостолы Петр и Павел, и грозили смертью, если он не удалится.

Через три года после этого Гензерих осадил Рим. Опять папа Лев молил о пощаде, Гензерих обещал щадить жизнь граждан, но город предал грабежу. Его войска жгли и грабили город целых две недели. Все драгоценности римских богачей, добыча прежних побед, сокровища христианских церквей и золотые статуи языческих богов – все было перевезено на кораблях в Африку, где Гензерих утвердил свое владычество. Много знатных и богатых римлян стали рабами суровых победителей, и множество их опять было выкуплено благотворительностью христиан. В Карфагене епископ Деограциан продал церковные сокровища, чтобы помочь несчастным, превратил несколько церквей в больницы, куда помещал страдальцев.

Аттила

Но и сама Африка, находясь с 428 года под владычеством вандалов, терпела невыразимые бедствия. Вандалы овладели ею с помощью измены. Сам римский вождь Вонифатий призвал их. Кроме того, им помогали нумидийские мавры и донатисты, ожесточенные гонением. Во время осады Иппоны Гензерихом скончался блаженный Августин (430), моля Господа помочь несчастным жителям. Иппона была взята после долгой осады. Затем и Карфаген перешел во власть Гензериха, и страшные бедствия обрушились на несчастную Африку. ^[219]К тяготе владычества присоединились гонения за веру. Гензерих был арианином и старался покорить всю страну своему вероисповеданию. Для этого он употреблял самые жестокие меры: пытки, казни, заточение, изгнание, отнятие имущества. Самые достойные епископы были лишены кафедр и сосланы в заточение в суровые пустыни или отправлены на тяжелые работы. Их кафедры отдавались арианам, которые во всем содействовали вандалам. Наследники Гензериха подражали ему, и Африка терпела все ужасы жестокого гонения в продолжение целого столетия – до тех пор пока полководец Юстиниана Велизарий не положил конец владычеству вандалов. Церковь Африки во время этого страшного гонения оказалась верной Богу. Самые страшные истязания переносились без ропота; слабые женщины предпочитали казнь отречению; святые изгнанники благовествовали слово Божие диким племенам Мавритании, и Господь иногда дивными знамениями помогал служителям Своим. Так, например, несколько исповедников, лишенных языка по повелению жестокого короля Гензериха, продолжали громко исповедовать свою веру. Это необыкновенное событие засвидетельствовано очевидцами и вполне достоверно.

После того как Гензерих удалился из Рима, на престоле Западной империи побывало несколько восточных императоров. Но варварские вожди приобретали все больше силы, и в 476 году последний римский император, Ромул Августул, был свергнут Одоакром, ^[220]вождем герулов, который назвал себя царем народов, но и сам через несколько лет был лишен власти и жизни остготом Теодорихом (493).

К. Брюллов. Нашествие Гензериха на Рим. 1833–1836. ГТГ

И Одоакр, и Феодорик признавали верховное владычество восточного императора. Но на деле остготский король, покоритель Италии,победитель франков и алеманнов, был совершенно независим, и его тридцатитрехлетнее царствование было для Италиивременем благоденствия и мира. В это время Боэций и Кассиодор старались распространять науки. Будучи необразованным и даже неграмотным, Теодорих уважал просвещение, закон и правду. ^[221]Будучи арианином, он долго не преследовал православных и только под конец своего царствования омрачил свою славу гонением и несправедливыми казнями Боэция и Симмаха, которых подозревал в измене.

Восточные императоры делали безуспешные попытки освободить Запад от владычества варваров; но лишь в середине VI века Юстиниан добился этого. Он был родом славянин. Вступив на престол в 527 году, после своего дяди Юстина, успешно воевал на Востоке. С помощью полководцев Велизария и Нарсеса уничтожив владычество вандалов в Африке и Сицилии, он победил франков и алеманнов, пять раз отнимал Рим у готов и наконец утвердил свою власть в Италии (554). Затем в течение двухсот лет императоры Византии правили большей частью Италии через своего представителя, экзарха Равеннского. Рим с областью, Феррара, Анкона (город близАдриатики), Неаполь и Калабрия, Равенна и острова Сицилия, Сардиния и Корсика признавали владычество восточного императора. Остальная часть Италии была в 570 году завоевана лангобардами.

Мавзолей Теодориха. VI в. Равенна

Конечно, императоры, озабоченные смутами на Востоке, не могли очень внимательно следить за делами в Италии. Их пред ставитель жил не в Риме, а в Равенне; в Риме между тем с каждым годом усиливалась новая власть, власть папы. ^[222]На Востоке признанное равенство главных кафедр не допускало одного епископа властвовать над прочими, но на Западе никто не мог оспаривать первенства епископа Рима, древней столицы и единственной апостольской кафедры. В глазах православных христиан Рим был на Западе главным представителем и защитником истинного никейского вероисповедания. Для варваров имя Рима, всемирной столицы, имело еще более весомое значение, и римский епископ представлялся им духовной главой всего христианства. Племена, основавшие на развалинах Римской империи новые европейские государства, оказывали римскому папе великое уважение. Теодорих часто поручал папе управление Римом, и духовенство из Африки, Галлии, Испании обращалось к папе, чтобы получить от Теодориха защиту от варваров. Таким образом, папа представлялся заступником всего западного христианства. Его богатство уже было значительным и давало возможность оказывать щедрую помощь нуждающимся: во время голода, наводнения, других бедствий за помощью обращались к папе. Когда нападали варвары, он своей духовной силой укрощал ярость суровых победителей. Население Италии постепенно привыкало смотреть на папскую власть, как на единственную прочную власть в эти времена смут и переворотов, и от папы ожидать защиты и помощи. Мы увидим далее, как римские папы сумели воспользоваться всеми благоприятными обстоятельствами, чтобы усилить свое значение и упрочить за собой земные выгоды и как постепенно духовная власть Рима утверждалась на развалинах утраченного им всемирного владычества.