Текст книги "Белые ночи (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Ну, ты даешь! – наконец, выдохнула я, дрожащей рукой зажигая свечку. – Совсем с ума сошел! Это ж надо было сообразить… ты хоть подумал, что будет, если тебя найдут?! А?! Если кто-то увидит, как ты бродишь по улицам?! В клетке давно не сидел?! С вилами на тебя не охотились?!

Оборотень виновато ужался и на полусогнутых, как застигнутый врасплох домушник, скользнул к подоконнику, собираясь исчезнуть так же быстро, как и ворвался. Я даже рот открыть не успела, как он оказался на другой половине комнаты и почти выскочил наружу. Но если бы и успела, не думаю, что смогла бы сказать что-то вежливое и ласковое. На языке, как ни старалась, крутились одни сплошные гадости. Так что он мудро поступил, не став испытывать мое терпение, потому как я в это время весьма уже начала кровожадно оглядываться, прикидывая, чем бы этаким запустить в мохнатый зад. Желательно, потяжелее и поувесистее, чтобы, так сказать, выразить всю степень моего возмущения. Вот, взять хотя бы этот стул… или стол… а может, начать сразу с сундука?

Спасло его от страшного позора, а мебель – от беспощадного разрушения, всего две важных вещи: первое – я все никак не могла выбрать средство мести за свой недавний испуг, и, наконец, второе – в коридоре неожиданно послышались тяжелые шаги и кто-то, вежливо прокашлявшись, деликатно постучал в мою дверь.

– Трис? Ты еще не спишь?

Я вздрогнула от неожиданности.

– Трис?

Лех… его голос… боже, как не вовремя!!

Мы с Ширрой разом окаменели, словно застигнутые врасплох воры рядом с только что вскрытым и обчищенным тайником. Я – возле застеленной постели, в простыне и с мокрыми волосами, все еще слегка бледная от пережитого, но изрядно не одетая, зато настойчиво тянущаяся за тяжелым подсвечником. А он – в полуразвороте, почти в полуприсяди перед мощным прыжком, несильно опираясь передними лапами на хлипкий и отчаянно прогнувшийся подоконник. Огромный, неподвижный, но с медленно меняющимся выражением на усатой морде.

– Трис?

Я чуть ли не с ужасом уставилась на тигра, у которого золотистые искры в глазах разом поблекли, а вместо них проступила знакомая черная жуть. Судорожно вздохнула и лихорадочно заметалась взглядом по сторонам, в то время как он, резко передумав уходить, вдруг бесшумно опустился на все четыре лапы. Внутри. Рядом с кроватью. Беззвучно приподнял губы и, как-то нехорошо прищурившись, сделал плавный шаг в сторону двери. Мама… что сейчас будет! Он же зол, как сто чертей!! Нет, почти в бешенстве!!

У меня голове вихрем пронеслись суматошные картинки, в которых ничего не подозревающий Лех вдруг заходит сюда, но видит вместо меня готового к броску оборотня… а этот не уйдет теперь… как же! ишь, смотрит… того и гляди, сам дверь вышибет, ревнивец… и тогда… боже, боже… вот же не свезло! Я почти увидела, как они вместе выкатываются в коридор, по пути пугая и сшибая с ног всполошившегося трактирщика, выбежавших на шум постояльцев, соседей, друзей и всю округу, заодно… как начинает истошно вопить непосвященный, а потому дико перепуганный народ… как быстрее молнии разносится по городу весть о кровожадном оборотне, жестоко загрызшем ни в чем не повинного человека… плевать, что не загрыз, а слегка поцарапал – толпе ведь ничего не докажешь, когда она входит в раж… и везде – шум, вопли, крики о помощи, впопыхах схваченные мечи, топоры и вилы. Осиновые колья, которых в приграничном городе наверняка найдется предостаточно. А потом кто-нибудь непременно додумается захватить серебряный клинок…

Ширра многообещающе улыбнулся, стоя по эту сторону двери и кровожадно глядя на несчастное дерево, за которым нетерпеливо переминался недогадливый Лех. Опасно припал на передние лапы, незаметно подобрался. А тот все не уходил. Вот уже начал беспокойно озираться, тревожиться, вот почти протянул руку… тигр зловеще оскалился, готовый в любой миг метнутся на незадачливого ухажера.

А я неожиданно поняла, что пропала.

19

В крохотной комнатушке на мгновение воцарилась напряженная тишина, наполненная моим молчаливым воплем о срочно требующемся спасении, злым шипением Ширры и почти ощутимым беспокойством замершего снаружи Леха.

Мама! Как же я влипла!

Тигр стоит уже рядом, сверкая влажными клыками, и, кажется, они с каждым мгновением становятся все длиньше и острее. У самой ноги трясутся, сердце колотится, как бешеное, будто у застуканной с любовником неверной супруги. Треклятый «супруг» нерешительно мнется снаружи, явно намереваясь стоять до победного. Причем, судя по настойчивости и осторожному царапанию в дверь, скоро перестанет ограничиваться простым вопросом и попытается воочию убедиться, что меня не похитили отсюда какие-нибудь местные злыдни. Вряд ли у него займет много времени справиться с обычной деревяшкой – не получив ответа, может и в самом деле встревожиться. Пихнет плечом, продавит створку, заявится внутрь, а там… и тигра, как назло, уже не вытуришь наружу – вон стоит, злой, как демон! Того и гляди взбесится! Надо же, кавалер нашелся! Угу. Еще один…

Мне только этого не хватало!!!

– Трис? Ты здесь?

Боже! За что мне такие проблемы?!!

Ширра выразительно оскалился и негромко зашипел, хищно прищурив потемневшие от гнева глаза. Ревнивец, тоже мне, сыскался! Можно подумать, я его просила ко мне влезать, аки пылкий возлюбленный! Можно подумать, ждала с нетерпением, таращась в темноту и с замиранием сердца ожидая, пока этот кошак не взберется по отвесной стене! Герой проклятый! Морда любопытная! Наглый подглядыватель, лишенный даже жалких капель несуществующей совести! Хоть бы подумал, каково мне будет – увидеть его тут среди ночи! Это ж можно заикой остаться! Гад! И Лех тоже хорош! Это ж надо было придумать – явиться меня навещать в эту темень, будто больше заняться нечем! Чего ему надо? Зачем приперся? Скучно, что ли, стало?! Так с братом бы пива выпил, с отцом поспорил, с племянником поиграл… НУ, ЧЕГО ИМ ВСЕМ ОТ МЕНЯ ВДРУГ ПОНАДОБИЛОСЬ?!!! СЕЙЧАС?!! ОДНОВРЕМЕННО?!!

Я лихорадочно заозиралась.

– Трис? С тобой все в порядке? – беспокойно переступил Лех и взялся за ручку двери. – Хорошо себя чувствуешь? Ничего не случилось? Трис? Ты меня слышишь?

– Шр-р-р… – зловеще заворчал тигр, подступая еще ближе к двери. Сам напряжен, как струна, хвост уже гуляет ходуном, под мягкой шкурой плавно проступают могучие мышцы, способные одним движением завалить матерого медведя. Лапы чуть согнуты, страшноватая морда слегка наклонена и опущена книзу, уши прижаты к голове, в глазах почти не видно золотистых огней. Вот-вот прыгнет!

Дверь нетерпеливо дрогнула от напора снаружи.

– Трис?

– Сюда давай!! – прошипела я, рывком распахивая дверку крохотной кладовки, из которой недавно вышла. – Немедленно!! Слышишь?! Он не должен тебя увидеть! И вообще никто не должен!!

Ширра негодующе вскинулся.

– Шр-р!!

Проклятье на ваши головы! Мне только препираться с ним не хватало!

– Или туда, или вообще на улицу выпихну!! Ну?!! У тебя ровно три секунды!! Раз! Два!..

Он раздраженно дернул хвостом, но все еще не двинулся с места.

– ЖИВО!!! – рявкнула я свирепым шепотом, умудрившись зло сверкнуть глазами, буквально проткнуть его насквозь и коротко выдохнуть. Затем впилась в упрямца лютым взглядом и чуть не дала под зад. Ей богу, двинула бы, если б только могла! За ним, между прочим, еще должок остался! Да не один!! Еще секунда, и я его…

Ширра вдруг со стуком сомкнул громадные челюсти и неохотно, то и дело недобро поглядывая на злосчастную дверь, все-таки уполз в темноту, предупреждающе ворча и недовольно порыкивая. Ну да, кто бы сомневался, что он выберет кладовку. Его ж теперь и пинками на улицу не вытолкаешь – ревнивый! Предпочтет сидеть взаперти, чем остаться в неведении относительно Леха. Да как бы не ринулся снова выяснять отношения прямо оттуда… Иирово царство! Да какое у него есть право?! Я ему не принадлежу! Я – не его собственность! Не вещь и не трофей, чтобы он устраивал тут разборки с не вовремя образовавшимися ухажерами! Даже не человек, если на то пошло!! Но у меня сейчас абсолютно нет времени, чтобы высказать все, что я об этом думаю!

Из кладовки донеслось сердитое ворчание.

– И тихо там сиди, понял?! Чтоб как мышь!!

– Шр-р-р!

– Не вздумай выйти!!

Возмущенное шипение в ответ, красноречиво свидетельствующее, что он не станет терпеть чужака поблизости, если тот вдруг вздумает распускать руки, но мне уже было не до сантиментов. Проворно задвинув засов, я молнией метнулась к постели, на ходу создавая в комнате художественный беспорядок. Растрепала свои волосы, взъерошила одеяло, будто только что выползла из-под него на свет божий, на плечи накинула теплый плед и так, громко шлепая босыми пятками по полу, подошла. Запоздало вспомнив, придала лицу слегка помятое выражение и, наконец, сонным, умирающим от усталости голосом спросила:

– Ну, чего надо? Кто там?

– Я…

Очень умно! Чудесный ответ на все случаи жизни!

– Лех? – жмурясь на свету, я приоткрыла дверь и настороженно выглянула в крохотную щелку. – Что-то случилось? Ты меня разбудил…

Ой, как мне не понравилось его лицо! А особенно – ароматная каша с приличным куском баранины, которую он держал в здоровой руке! Мать честная! Это что же, он сюда со своей хромой ногой поднялся, кувшин свежего эля захватил, на лесенке мучился, потому что еще не совсем окреп… и теперь стоит возле двери, будто больше делать нечего! Вроде как беспокоился и заботу проявлял. Однако сам глядит цепко, остро, так и норовит высмотреть, все ли в порядке, нет ли за моей спиной еще одного ухажера. Яжека, того же, который тоже стал слишком часто со мной сидеть на коротких привалах. Или Янека, которого я давно простила и даже позволила вчера пошутить на скользкую тему межличностных отношений. Может, кого-то из северных братцев, что неожиданно прониклись ко мне странным уважением и весь последний день в буквальном смысле слова не отлипали, требуя заново рассказать, как я уворачивалась под водой от голодного змея…

– Ты не спустилась к ужину, – напомнил Лех, изучая мое заспанное лицо.

Я тяжко вздохнула.

– Устала слишком. Не люблю, когда много людей, шум этот, суету лишнюю… потом до воды дорвалась, как хомяк – до беличьей кладовой, вот и уснула, едва доползла до постели. Извини. Я не знала, что кто-то будет беспокоиться.

Он осторожно качнул на весу парующую миску.

– Не хочешь?

– Нет, спасибо за заботу.

– Тогда, может, позже? Я оставлю на столе?

В кладовке едва слышно царапнули пол, а мне вдруг захотелось громко выругаться, но делать нечего – пришлось с вежливой улыбкой открывать дверь и небрежно махать рукой. Дескать, заходи, будь гостем, только не долго, а то прямо стоя усну.

Я очень натурально зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, подтянула сползающий плед повыше и, немного развернувшись, погрозила кладовке кулаком, прямо нутром чуя, что мохнатый ревнивец сейчас нагло приник глазом к какой-нибудь щелке и сердито сопит, буравя спину склонившегося над столом воина. А то и своим хвостом машет во все стороны, так и норовя опрокинуть забытые мной на скамеечке сапоги или железный ковшик у полупустой бочки. Не дай Двуединый, загремит по полу! Ну, погоди – останемся одни, и я тебе все выскажу, что думаю по поводу такого поведения! Еще и мордой в грязную пену макну, чтоб неповадно было! А то ишь, взял моду – мало того, что преследует меня уже вторую неделю, мало того, что врывается без спросу в девичью спальню, напугал, чуть заикой не сделал… да еще смеет что-то требовать?!!

Лех, наконец, повернулся с легкой улыбкой и неторопливо двинулся в обратный путь, вызвав у меня еще один облегченный зевок и падение ого-о-о-о какого камня с души. Но затем окинул глазами комнату и вдруг увидел открытое окно с провокационно болтающейся щеколдой.

– Это еще что такое?

У меня мигом вспотели ладони.

– Зачем открыла? Не холодно? – небрежно осведомился он, пройдя к лениво шевелящимся занавескам. – Ишь, как дует! И деревьев во дворе, как назло нет… совсем нечему ветер задерживать. Да и спускаться неудобно. Впрочем, подниматься тоже. Верно, Трис?

Я непонимающе нахмурилась: показалось, или в его голове действительно проскользнули неприятные нотки?

– Что?

– Говорю, стена тут абсолютно голая, – невозмутимо отозвался Лех, бесшумно прикрывая створки. – Ни ухватить, ни зацепиться не за что. Просто камень, а не дерево. Я бы, наверное, не смог залезть, хотя… если попробовать через крышу… или если бы у меня были специальные штуки вроде кошачьих коготков… кстати, ты чего так долго шла? Я уж подумал, что решила прогуляться по городу в одиночестве. Не ставя, так сказать, никого в известность.

– Ты о чем?

– А ты не знаешь? – он чуть сузил глаза и жестко повторил: – Где ты была?

– Лех, в чем дело? – беспокойно спросила я, уже чувствуя нехороший холодок между лопатками, а он все так же внимательно осмотрел подоконник, где совсем недавно топтался Ширра, задумчиво тронул неглубокую царапинку от его когтей, потрогал отломанную защелку, похмыкал. – Зачем ты пришел?

Лех, наконец, отвернулся от окна и изучающе уставился на мой странный наряд, из-под которого выглядывала только часть шеи и босые ноги, а все остальное было надежно скрыто тяжелым пледом, которым трактирщик застилал постели вместо покрывала. Из окна на него лился мягкий свет звезд, слегка усиленный отблесками уличных фонарей. Пробивающийся сквозь приоткрытые створки ветер легонько шевелил русые волосы. Он был странно спокоен, будто судья перед заведомо обличенным преступником. Неподвижен, молчалив. Карие глаза внимательно изучали мое напряженное лицо, силясь проникнуть под длинную челку. Ноги на ширине плеч, стопы параллельно друг другу, заложенные за пояс пальцы отстукивают по толстой коже ремня неритмичную дробь.

Я почувствовала глухое раздражение.

Да что он о себе возомнил?! Какого демона приперся среди ночи и ходит, будто следователь в доме обвиняемого?! Ну, пришел сюда Ширра! Ну, нашел нас! Ну, не поставил никого в известность! Тебе-то какое дело?!! Это что, преступление? Может, он убил кого по дороге? Оглушил, разорвал?! Так стоит только на чистый подоконник взглянуть, чтобы убедиться – крови там нет. А раз нет, то и нечего тут обсуждать! Как пришел, так и исчезнет, никого не потревожив и не напугав! Или… неужели он подозревает, что это я куда-то отлучалась, раз так долго не открывала дверь? Думает, я что-то прячу под толстым покрывалом? Воровской наряд? Оружие? Позорное клеймо?

Лех странно наклонил голову, глядя на меня исподлобья.

– Знаешь, я много думал, Трис. Ты так неожиданно появилась – неизвестно откуда, неизвестно зачем… да еще со странным зверем в придачу. О себе молчишь, никому не доверяешь, упорно сторонишься людей… нет, в последние дни это не так заметно, но все же, все же. И ты очень ловкая, Трис. Прямо удивительно ловкая. До того быстрая, что я даже не уверен, что смогу поспеть, если сейчас придется. Идешь в Приграничье одна, без всякой опаски, будто уверена, что справишься с любыми трудностями… и не без оснований, наверное? Ведь сила у тебя далеко не девичья. Да и вряд ли простой девушке удалось бы выжить в объятиях речного дракона? Как считаешь?

– Никак.

Он многозначительно хмыкнул.

– Конечно… но, видишь ли, люди не уходят к Мертвым Пустошам по своей воле. Кто по нужде туда стремиться, кто за добычей, кто за славой и титулом, а кто-то, наоборот, от прошлого скрыться норовит… или от преследователей, если вдруг довелось что-то натворить. Но никому не приходит в голову прогуляться на восток просто так, от скуки и развлечения ради. У тебя, наверное, тоже есть веская причина, чтобы идти именно в Приграничье и именно в такой компании? Ты ведь неспроста появилась у нас сразу после нападения?

Я мысленно выругалась и отступила на шажок.

– Что тебе надо?

– Хочу, наконец, узнать: кто ты, Трис? – чуть придвинулся Лех, пристально глядя мне в глаза. – Кого мы подобрали на дороге? Столько странностей с тобой, столько непонятных событий… вот и Лука сказал, что ты – иная. Я тоже наблюдал, много думал, раскладывал факты, гадал. И теперь, мне кажется, пришло время для ответов. Надеюсь, сегодня я их все-таки услышу.

Я напряглась, каким-то образом ощущая, что одновременно со мной подобрался и бесшумно обнажил зубы невидимый Ширра. Ах, вот оно что… вот откуда ветер дует… выходит, ошиблась я в тебе, друг мой глазастый. Выходит, не просто так ты за мной по пятам ходил и все порывался на плечики мои глянуть. Значит, и ты со мной играл, как умеют все дикие кошки. Вслух говорил одно, делал другое, думал про себя третье и ни на минутку далеко не отпускал. Значит, даже сейчас еще не веришь в то, что я для вас неопасна? Мальчика заставил заговорить, вызнал про сон его необычный, про слова мои непонятные, вынудил пойти на откровенность… чем же ты пригрозил ему, купеческий сын? Как запугал? Чем запутал? Или, может, просто надавил на неокрепший разум маленького племянника? Быстро, жестко, умело? Ты ведь за этим сюда пришел? Сегодня, сейчас, когда все уже спят и никто не мешает припереть меня к стенке? Не ради Ширры? Верно? Не ради мнимой заботы о моем благополучии, так? Ты ведь все еще следишь за мной, воин. Ждешь подвоха, чутко сторожишь каждый шаг. Помнишь то, как я вовремя появилась вместе с разбойниками: среди ночи, одна, на пару со здоровенным зверем, в котором даже издали нельзя не признать разумное существо. И тебе (так же, как незабвенному Дрыге) очень не понравилась моя комнатка с прямым выходом наружу, откуда так легко ускользнуть незамеченной и так же тихо вернуться.

В этом, выходит, дело? Только во мне? Неужто ты заподозрил мою вторую профессию? Все эти разговоры про ловкость рук, ровную стену, на которую трудно взобраться, и крышу, по которой так легко ускользнуть незаметно… не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два, назвав вещи своими именами!

– Кто ты, Трис? – жестко повторил Лех, неотрывно глядя на мое медленно меняющееся лицо. – От кого ты скрываешься? Зачем тебе Приграничье? Как ты выжила рядом с речным драконом? Я хочу знать правду. Сегодня. Сейчас.

– Боюсь, правда тебе не понравится, – ответила ему холодно, сухо и жестко, почти зло, снимая ненадолго прежнюю маску.

– А ты попробуй.

Я медленно покачала головой.

– Даже пытаться не стану. Ты не поймешь.

– Знаешь, я не люблю загадок, Трис, – так же холодно посмотрел он. – И не люблю странностей, а ты – одна сплошная головоломка. Что нам от тебя ждать? О чем думать? На что надеяться или, наоборот, чего опасаться? Мы почти в Приграничье, Трис, и я бы не хотел никаких неприятных сюрпризов. Я должен быть уверен. Поэтому и пришел.

Опять, все снова повторяется. Как раньше, как много лет назад. Все точно так же плохо, и просто не может закончиться хорошо. Двуединый! Как же я устала от этого! Как устала бежать от чужих вопросов. Как дико устала бежать от своих ответов. Конечно, можно сейчас сказать ему правду, можно открыться и снова увидеть в его глазах знакомое отвращение… потому что я совсем не такая, как он привык видеть! И не буду такой, как сейчас, вечно! Рано или поздно ЭТО все равно вырвется наружу, и кем я тогда стану – одному богу известно! Чудовище… я – самое настоящее чудовище, которое он совсем не готов увидеть, не смотря на всю свою показную решительность и ослиное упрямство. Совершенно не знает, о чем просит! А я просто не могу ему этого объяснить.

Пожалуй, лучше всего сейчас собрать вещи, развернуться и уйти. Я не пропаду, я умею справляться с проблемами. Я привыкла быть одна и еще не совсем вросла в эту сплоченную компанию. Не прикипела, не прижилась до конца и смогу уйти совершенно спокойно. Как раньше. А он… не думаю, что он рискнет сделать мне больно. Не думаю, что придется прорываться с боем: Лех, хоть и настроен решительно, вряд ли посмеет меня ударить. Тем более, схватиться за оружие, иначе давно бы угрожал расправой, а не вел неторопливую беседу. Полагаю, что так. Все-таки я успела его немного узнать, хоть и не во всем оказалась права.

Он просто ДОЛЖЕН меня отпустить!

Поймав настороженный взгляд Леха, я снова покачала головой и поискала глазами дорожный мешок. Убедившись, что он заметил, но не шелохнулся в попытке меня перехватить, облегченно перевела дух, а затем быстро забрала поклажу с постели, дернула завязки и смахнула со стола свои немногочисленные вещи.

– Нет, Лех. Это тебя не касается. Можешь не беспокоиться: я не доставлю вам проблем и не стану здесь задерживаться. Раз все так вышло, мне лучше уйти. У вас своя дорога, у меня своя. Надеюсь, ты дашь мне хотя бы пару минут на сборы?

Он странно нахмурился.

– Зачем?

– Затем, чтобы ты не мучил себя подозрениями, а меня – ненужными вопросами. Моя жизнь – только моя жизнь, а мои ошибки не должны ложиться на ваши плечи. Я все понимаю, вижу и никого не виню, но не люблю, когда вмешиваются в мои дела. Это ненужно и… опасно.

– Я всего лишь хочу узнать правду. Хочу быть уверенным, понимаешь? В тебе… и в себе. Во всем.

Я быстро огляделась, ища, не забыла ли чего. Скинула на кровать покрывало, осторожно положила сверху нож, который прежде прятала под подушкой, выжидательно уставилась на Леха, который с растущим удивлением следил за моими действиями, и хотела было попросить его выйти, как в этот момент на небе выглянула… луна. Внезапно поднявшийся ветер с громким стуком распахнул деревянные ставни, резко взметнув занавески и взъерошив русые волосы воина. За ним так же неожиданно налетели запахи, ворвались привычные звуки ночного города, где-то залаяли потревоженные собаки, за соседним забором истошно мяукнула и с шипением бросилась вон старая кошка. Где-то неподалеку заплакал грудной ребенок, на соседней улочке припозднившийся гуляка бодро заорал какую-то задушевную песнь… а затем в комнату широкой полосой пролился мертвенный желтый свет, купая в лунном мареве широкую фигуру Леха.

Он качнулся навстречу, протягивая руку.

– Трис, это очень важно…

Наверное, у меня побледнело лицо. Наверное, слишком сильно задрожали руки и слишком явно подогнулись колени, но жуткая догадка о том, что меня едва не задело коварным лучом, пронеслась ураганом и загасила все остальные мысли. Я в панике шарахнулась назад, чтобы меня не коснулось ни лучиком, ни кончиком, ни краем, на глазах превращая из симпатичной брюнетки во что-то совсем ужасное. Сама не заметила, как диковато распахнула глаза, глядя на его объятую призрачным светом фигуру, как судорожно вздохнула и прижала руки к груди, уцепившись за юркнувшую под простыню жемчужину, будто за последнюю надежду. В какой-то момент даже испугалась, что Лех принесет этот свет за собой, как невесомую накидку – на плечах, на волосах, на лице и одежде, на протянутой в мою сторону руке, на которой тоже искрится сейчас проклятый желтый сгусток. Потом коснется меня, и тогда…

Наверное, я смутно подозревала, что однажды это случится. Как бы я ни пряталась, как бы ни желала обратного, но себя не обманешь. И луну не обманешь тоже. Я ведь не раз думала потихоньку уйти, чтобы не рисковать зря. А вот теперь едва не упустила момент! Боже… ты хотел узнать правду?

Вот она, твоя правда.

– НЕ ПОДХОДИ!! – прошептала я, в ужасе пятясь от проклятого окна.

– Трис, ты чего?!

– Не подходи!! Не прикасайся ко мне!!! – моя спина инстинктивно вжалась в дверь маленькой кладовки, не давая встревоженному Ширре выбраться. Я чувствовала, как он неуверенно толкает мордой легкую створку, помня о моем предупреждении, но и оставаться взаперти уже будучи не в силах. Слышала, как тихонько скребется и старательно нюхает воздух, тщетно пытаясь понять, что со мной происходит. Готовясь нарушить свое обещание, рвануться вперед, закрывая собой и охраняя от недоумевающего мужчины. А меня словно к полу приковали цепями, не давая сойти с места.

Надо ли говорить, что несчастную дверь от этого окончательно заклинило?

Заподозрив неладное, Лех быстро шагнул от окна, выходя из полосы яркого света, окутался полумраком, утратил зловещий ореол, но меня и без того уже ощутимо трясло. Он дернулся было навстречу, что-то говоря про ошибку и непонимающе глядя то на мои плечи, где сроду не было никакого клейма преступницы, то на белое от ужаса лицо, то на руки, которыми я закрывала на груди самое дорогое… и вдруг резко переменился в лице.

– Двуединый! Ты о чем подумала?!

– Ух-ходи!!!

– Трис! Я не сделаю тебе больно! Не обижу! Клянусь! Я не хотел тебя напугать! Почему ты пятишься?

– Пошел вон!!! – сдавленно прошептала я, тяжело дыша и неотрывно следя за шевелящимися занавесками.

– Я же не…

– Вон отсюда! Не смей ко мне приближаться!!

Лех растеряно остановился, как-то беспомощно опустив плечи и разом утратив всю свою многозначительность. Кажется, решил, что я его боюсь. Глупец!!

– Прости. Я не хотел, чтобы это выглядело слишком резко… наверное, я слегка перегнул палку? Прости еще раз. Но для меня очень важно знать, пойми… разве это преступление?!

– Нет!!! – чуть не сорвалась я на крик.

– Что у вас за шум? – вдруг вяло спросили в коридоре, и внутрь заглянула заспанная физиономия Яжека. – Весь народ перебудили. Вопите, как ненормальные. Трис, а чего у тебя дверь открыта?..

И вот тут он увидел все: меня, вжавшуюся в стену и обмотанную простыней – бледную, трепанную и все еще дрожащую; примиряюще протянувшего руку Леха, который почти навис над моей головой; разворошенную постель, распахнутое окно, сброшенное на пол покрывало…

– Лех, ты что делаешь?!!! Ополоумел?!!!

Я устало прикрыла глаза, уже не видя, как Яжек ворвался внутрь и буквально вытолкал незваного гостя наружу. Не слышала, как они отчаянно заспорили, переругиваясь и пытаясь друг другу что-то доказать. Как Лех зло шипел, оправдывался и отчаянно защищался, уже понимая, все факты против него. Как туда же высыпали разбуженные шумом постояльцы, откуда-то выскочил взъерошенный Брегол, а потом показался и Велих…

Мне было все равно.

Не обращая внимания на шумную возню, в которой все явно посчитали, что меня пытались к чему-то принудить (ох, и вид у нас был, наверное!), я с трудом доковыляла до двери. Тщательно обошла круг проклятого света на полу, чтобы не коснуться даже краем. Холодно оглядела столпившихся мужчин, на лицах которых вдруг возникло одинаково стыдливое выражение. Потом сухо сказала, что со мной все в порядке, а Лех ничего плохого сделать не пытался. Наконец, с грохотом захлопнула створку, задвинула тяжелый засов и без сил сползла на холодный пол, страстно желая только одного: скорее бы наступило утро…