Текст книги "Синекура (СИ)"
Автор книги: Александра Лимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Ухажер улыбнулся мне с выражением "не стоит, глупышка, ты мне понравилась и я тебе понравлюсь, сейчас только проблемку разрулю" поднялся. Адриан остановился от него на расстоянии вытянутой руки.
– Выйдем, поговорим? – герой не моего романа сказал ему это с улыбкой. Такой, которую считают многообещающей через чур уверенные в себе личности.
Адриан ровно смотрел на меня и спокойно произнес:
– Тебе сказали идти в машину.
Я быстро поднялась и оперативно зашагала за Геной на выход, справедливо рассудив, что рожденный бегать пиздюлей не получит. Адриан тоже разворачивался, чтобы направиться обратно к столу с притихшим окружением. А я остановилась, едва не взвыв от чужой тупости. Глядя на нее у меня в голове всплыли слова Гены:
"Никто вам ничего не сделает, пока вы будете вести себя как адекватный человек".
Это позиция Адриана. Позиция его людей. Они не тронут, пока с ними нормально себя ведешь.
И это надо ценить, потому что это встречается редко. Надо ценить. А не хватать за локоть почти отвернувшегося Адриана.
– Ебла-а-ан, – гневно прошипел Гена и я солидарно покивала.
– Я сказал, пошли выйдем, – опрометчиво с угрозой повторил несостоявшийся ухажер.
Адриан посмотрел на пальцы мужика на своем локте. Потом поднял взгляд на его лицо. Давая ему последний шанс. Который был бездарно просран – мой несостоявшийся герой сжал его локоть крепче.
Реакция была мгновенная – локоть вырван из захвата и одновременное отступление на полшага назад. Я думала, что Адриан резко оборачивается к нам. Нет. Он молниеносно разворачивал корпус, чтобы набрать скорость и инерцию и полсекунды спустя, с силой, с разворота ударить ногой в челюсть стоящего перед ним человека. Рухнувшего пластом.
– Вышел. – Адриан спокойно посмотрел на бессознательного мужика, прекращая стойку принятую рефлекторно. Повернул лицо к Рыжкову, неведомо когда успевшему очутиться рядом, – проверь. Уебал сильно.
В зале повисла мертвая тишина. Гена потянул меня на выход, но я успела заметить, что компаньон жертвы своей самоуверенности куда-то съебался. Верный друг какой. Хотя, умный. Конфликт с Адрианом продолжать не стал, потому что понял, что этого Лю Кенга не зря из Шаолиня выпустили. Ему раскидывать шкафов как нехуй делать.
Адриан посмотрел на меня, потом на Гену и мы с ним одновременно поняли, что нам пора заказывать себе за упокой. Потому что нужно было стараться. Нужно было добивать ситуацию самим. Адриану пришлось вмешаться и за это царь-батюшка выебет своих нерадивых холопов.
Мы стояли у машины. Гена курил и был едва ли не напряженнее меня. К ресторану подъехала скорая. Но не полиция. Им сюда нельзя. Вокруг меня и Гены люди Адриана. Мы ждали пока он завершит свои дела. Мы с Геной ждали, чтобы быть казненными. Они ждали, чтобы видеть. У них так положено. Смотреть на казни, чтобы помнить, что ошибаться нельзя.
Адриан шел спокойно и ровно, лицо непроницаемо. Веяло его мертвым равнодушием, било по нервным окончаниям. Хищник. Он идет к добыче. Неторопливо, не спеша. Он не голоден. Ему просто необходимо показать, что мы очень зря вынудили его идти.
Остановился в шаге и посмотрел в мои глаза. Безотчетно отступила, задержав дыхание – меня просто протаранило холодным равнодушием, тихо прошептавшим, что пришел счет, нужно оплатить и не ебет, что нечем. Задохнулась. Удушение. И тут Гена, стоявший чуть спереди и левее меня инстинктивно, почти успев осознать, почти успев задавить в зачатке, едва заметно дернул рукой. Жест защиты. Почти жест, потому что был оборван сразу же. Но этого самого «почти» хватило.
Взгляд Адриана тотчас обратился на руку Гены, милисекундная пауза и посмотрел мне в глаза. Дано было мгновение. Мне на реакцию дано было мгновение. На запрет Гене, на то, чтобы поставила его на место сразу же.
Но я не успела.
В спокойных глазах полыхнула тьма, опалив меня ужасом от своей непроглядности. Миллиардная доля мгновения и Гена врезался спиной о пассажирскую дверь и оказался к ней намертво прижат. От силы этого удара из его легких с хрипом вышел воздух. Пальцы Адриана стискивали его горло. Но Гена не дернулся, широко открытыми глазами глядя в непроницаемое лицо Адриана. Стиснувшего пальцы сильнее, оборвав ему дыхание. Он выдавливал из него реакцию. Буквально. Чуть прищурено глядя в покрасневшее лицо Гены, он требовал перехода из намека на ошибку в уже откровенную, за которую он заставит заплатить, ибо тронулся – значит завершай. И плати за это. Но Гена не дергался. Не извинялся, не просил, не защищался. Стоял и хрипел, не отрывая взгляда от лица Адриана. Стиснувшего его горло еще сильнее. Так, что в нем заклокотало, но снова нет. Не будет ошибки. Подобное больше никогда не повторится, он все понял и полностью признавал свою вину. Пальцы разжались. Гену пошатнуло и он едва устоял на ногах, согинаясь и опираясь рукой о дверь, жадно с шумом втягивая воздух.
Я глядя на него, парализовано застыла, потому что Адриан двинулся ко мне. Остановился рядом. Близко. Очень. Взгляд за мое плечо. Голос ровный, вкрадывающийся в душу:
– Вот это, – плавно поднял руку на уровень моего лица и сделал медленное круговое движение пальцем, – стая. Очень умных хищников. С ними не может быть никаких межличностных отношений, пока они на тебя работают. Их инициатива всегда должна быть наказана, даже если она проявлена базируясь на мотиве положительной для тебя цели. В таких случаях особенно. Наказуема. Это стая и пока она знает хозяйскую руку, ты не окажешься в кресле с перерезанным горлом, на софе с выпущенными кишками, и не будешь лежать отравленной в туалете ресторана. – На мгновение замолчал, словно бы чувствовал, что набат сердца у меня в ушах почти заглушил его последние слова и мне нужна передышка. – Контролируй. Их осечка – удавила на месте. С ними по-другому нельзя, пока сдохнуть не решишь. – Перевел давящий взгляд мне в глаза. – Не разочаровывай меня. Не стоит.
Да, он предупреждал меня о соответствующем спросе. Я медленно кивнула, сдерживая желание отступить назад. Он протянул руку и открыл заднюю дверь автомобиля. Сглотнула и села в салон. Ощущая, как рушится все внутри. В очередной раз. Господи, когда я пойму, что ни на кого кроме как на себя надеяться нельзя, когда вопрос касается денег… Особенно с учетом, что они меня не интересуют, а их да.
Их всех.
Об этом нельзя забывать.
Я прикусила губу, напряженно глядя себе в колени. Снова повело по человеку, по которому вестись нельзя. Причем он и не скрывает, что нельзя. Он очень прямолинеен, не признает полутонов и лицемерия. И от этого хуево. Потому что, оказывается, мне снова так хотелось обмануться. Хорошо, что он напомнил, что не нужно. За моей спиной ебанная бесконечная череда ошибок, ну когда до меня уже дойдет?..
Глава 7
Наши отношения с Адрианом изменились после того инцидента в ресторане. Хотя, это сильно сказано, ведь по сути их, этих отношений, и не было. Он не брал меня с собой, в номере появлялся редко, обычно только чтобы поспать четыре-пять часов. Мы почти не разговаривали. Только по необходимости. Безлико. Видеть Адриана вообще не хотелось. Я прямо ждала, когда он по съебам даст, после заселения.
Снова тур по городам. По три дня задержки в каждом. Утомляли перелеты. В один день случилось сразу два. Я только приступила к разбору схемы, после того как все вывесили, как мне объявили что вылет через четыре часа.
У Ад-Адриана было шесть кругов. Шесть городов.
Что происходит и для чего концертное турне я поняла, когда он, как и обещал, кое-что мне подкинул – Олега.
Олег тоже числился у него финансистом, был правой рукой Кострова и являлся кем-то вроде меня у Артема, с той лишь разницей, что создавал базис для схем специально для своего босса в мире и гармонии. И согласовании. Теперь ему не повезло, потому что новым боссом у него стала я, которую его помощница очень раздражала. Потому Олежа выгребал по полной. Хотя, по сути, моделируя схему выполнял мою работу, к которой отношения не имел; в его обязанности входило просто изучение местного рынка и создание наиболее перспективного шаблона, дальше разработкой занимался Костров. С админами и доярками. Но поскольку мне надо было найти восемьсот лямов, это моя приоритетная задача, мне даже срок вывели, а у Олежи отсутствовала творческая составляющая, я начала жутко переживать и злиться на него. По ночам спала хуево.
То, что сейчас происходило – это проверка после утери Артемом денег. Адриан начал шерстить свою империю, выявляя возможные провисы и ведя рокировку для того, чтобы предупредить новые эксцессы, изменить систему управления и поставить новую. Основу которой создаем мы с Олегом, а Адриан своими гостевыми визитами с ревизией вычисляет очередность своих кругов ада, куда мы привнесем изменения.
Первым был избран, разумеется, тот, где он нашел провис и после которого я была повышена из холопа аж до царского казначея. Авансом, правда, потому что задача у меня была прежняя – найти проеб Артема. Мой город был в стадии заморозки, туда мы явно не вернемся, пока я не вычислю, как бабло провалилось. Скорее всего, вернемся на пепелище. Так мало зная Адриана, я была уверена, что там систему отстроят на пепелище…
Олег, изучивший основы провиснувшего круга, где двое смертников увели у Адриана четыре миллиона, поэтапно притаскивал мне вариант возможной схемы. Мыслил он хорошо, но слишком прямо, поэтому я, отвлекаясь от своей основной работы, накидывала в шаблон пуха, говорила сколько и кого добавить и кого с кем аффелировать, разбавляя его схему путанностью и сложностью, но значит надежностью.
Исправленный вариант мы относили на подтверждение царь-батюшке, который всегда, абсолютно всегда, даже когда я очень старалась, порой отдавая этому больший приоритет, находил к чему приебаться, вызывая у меня зубовный скрежет.
Олег, исправляя недочеты, получив похуистическое царское одобрение, через Гену отправлял местным админам, чтобы начали подготовку в изменении цепи системы. Через две недели мы должны были ехать туда, к ним, и проверять, что и как админы выполнили. Я поняла, что мой испытательный срок в этом и заключался. Адриан не просто так притаскивался и виснул у косяка, когда я схему разбирала, он вычислял темп, чтобы прикинуть, когда я закончу и смогу поэтапно обновлять его империю. Первый город с провисом – создай систему, введи ее в эксплуатацию, справишься – остаешься, не справишься… А вот что будет, если не сработает, я себе представить не могла.
«Уволен, и вылетаешь из системы с прямыми для этого последствиями».
Я уже нанята на работу, уже видела процесс изнутри, если вылечу, у меня тоже будут прямые последствия. Адриан знает, как подбирать людей, каких людей и как правильно их мотивировать. Сначала, когда из тумана стали проступать его горизонты, я боялась, я не знала, какие провисы могу допустить, чтобы вылететь, но без «прямых последствий». Он создал ситуацию, где мне не отступить. Не только потому, что я боялась это сделать, но и потому… что мне нравилось. У всех свои строгие обязанности, координация всех со всеми, но строго по лестнице рангов, от меньшего к большему. И основное, что меня соблазняло – отсутствие предела финансовой планки в реализации своих идей – в схеме Артема участвовало более восьмидесяти человек, это только официально. Еще есть теневые группы – коррупция, чтобы схема работала как надо, крышевание в известной когорте, чтобы работала кому надо, админы справлялись с этим безупречно, подтверждение этому я видела, когда убили Артема. Адриан сказал меня не трогать и никто не тронул, меня будто и не существовало вовсе, хотя в такой ситуации меня бы все замучали начиная от полиции, заканчивая налоговой. При легализации своих средств Адриан безусловно тратил много, но имел, разумеется, больше, и не только касательно денег. И это только мой город. У меня кружилась голова, когда я понимала, что их шесть и весь этот масштаб пьянил просто, потому что столько всего можно сделать…
Пребывала на границе ужаса и восхищения, определиться до конца не могла, потому что перелеты утомляли, утомляло все. Куда мы прилетели в очередной раз я даже не узнавала, просто опять город, а в вечерних сумерках они все одинаковые. Неожиданно, но после того как приехали в хороший пентхаус в элитной новостройке, с обустроенной терассой, выходящей на крышу, с которой было видно весь город, и ритуала Адриана помыть-царь-батюшкины-телеса-пожрать-съебаться не произошло я прямо удивилась. Вяло.
Олежа тусовался в моей комнате, осмысливая подкинутые мной варианты. Остановился на страховом замуте. Я отмела идею. Он попытался убедить и вышло у него неплохо, потому что предложенные варианты были логичны и перспективны. Я сидела рядом с ним и прикидывала как бы наиболее половчее сделать связку с небольшой строительной компанией и большим предприятием занимающимся изготовлением кровельных и фасадных материалов. Олежа терпеливо ждал. Я подняла задумчивый взгляд на его заостренное, очкастое и очень умное лицо. И поняла, что вообще занимаюсь не тем. Недобро прищурилась, вглядываясь в серые глаза и зло прошипела:
– А-а-а, ну, я доперла. Конечно! Да-да-да! Иди ты в жопу, понял? – гневно глядя на опешившего Олега. – Всем вам от меня только одно надо, и ладно бы просто потрахаться! Но нет! Стоит на мгновение мозги включить, как сразу начинается! Ой, а ты не подскажешь; ой, а не посмотришь; ой, а подумай: ой, а может ты и сделаешь?! Иди ты на хер, ясно, Олежа? Еще раз на меня свою работу спихнешь, я тебе локтем из уха серу выбью! И вообще, где Гена? Хули он халтурит? Гена, меня эксплуатируют! Пиздуй сюда немедленно и выполняй свои прямые обязан… – договаривая, я оглянулась на дверной проем и осеклась, заметив Адриана.
Смотрел на меня. В темных глазах блеснула тень одобрения и он ушел. Оставив похолодевшую меня и Олежу с посиневшими губами.
Моя секретутка возникла на пороге, треская бананы, угостила меня, одновременно давая моральных пиздюлей моей стушевавшейся помощнице и оба притихли на диванчике у стола в углу моей опочивальни, занятые поиском вариантов и разбирающими очередность нововведений для сдачи на проверку мне, а потом и на утверждение царь-батюшке, пока я, сидя по-турецки на полу рядом со стеной, оглядывала плакаты, проверяя вчерашние плоды работы, потому что делала я их уже в полубессознанке глубокой ночью сразу после перелета и была не совсем сосредоточена, могла ошибиться. Ошибаться нельзя.
И внезапно:
– Выходной до двадцать третьего. – Безразлично позади меня.
Оглянулась. Адриан, оперевшись плечом о дверь, завершал звонок и, тыкая сразу в два телефона у себя в руках, продолжил:
– У вас тоже. – Поднял взгляд на Гену с Олегом и снова взгляд на мобильные, – едете к Зыкову и контролируете старт по тех этапов, что я одобрил. – Поднял на меня взгляд, – завтра утром съездишь со мной на пару встреч, потом тоже выходные и до двадцать третьего занимаешься исключительно схемой, затем едешь к ним, – кивок на Гену и Олега, торопливо собирающих документы со стола, – принимаешь работу. Три дня. Твой испытательный срок. Я приеду на исходе третьих суток и проверю.
Ага, выходной! Какое счастье! А он вообще в курсе значения этого слова? Адриан потеснился, пропуская Гену с Олегом, все так же глядя в телефон. Потом, проходя мимо меня к окну протянул новенький мобильный. Я немало удивилась и на автомате его взяла.
– Контролируешь Никитина и Плотникова. – Встал у окна, засунув руки в карманы брюк, облокачиваясь бедром о подоконник и похуистически оглядывал стены. – Все вопросы будут решать с тобой. Подключены карты и банк, на счету пять мультов на текущие и непредвиденные расходы, включая твои собственные. Телефон на строгом контроле, кроме вбитых номеров с него никуда не позвонишь и тебе лишние не позвонят. Двадцать третьего подберу тебе охрану, водителей и подходящую команду, стартуешь к Никитину и Плотникову вместе с ними.
Охуенно. Обеспечили связью, пусть и ограниченной и дали денег – иду на повышение! Надо почаще бояр на его глазах ебать, это по ходу грозного царь-батюшку невъебенно вставляет, вон уже разговаривать со мной начал и почти не через губу.
Безразлично отложила телефон и продолжила есть банан, прищурено оглядывала стены с плакатами не спеша начинать.
Посмотрела на него – полное мертвое равнодушие. Перевела взгляд на стену и невесело усмехнулась. Вот даже привычной реакции оторопи и замедления мыслительной деятельности нет. Я устала.
Медленно пережевывая безвкусный фрукт, скользила взглядом по выведенным движам по счетам, сверяясь с выписками и списком операций. Вроде, пока все правильно. Конечно, правильно, я эту транзакцию уже раз третий проверяю, так бывает, когда читаешь текст, мысли вообще о другом и ты не сразу понимаешь, что абзац уже несколько раз прочитал, он просто не отложился в голове. А у меня еще сорок восемь этих транзакций…
– Стой. – Резко произнес он.
Я удивленно повернула к нему лицо и действительно застыла под серьезным и очень тяжелым взглядом Адриана. Тьма напитывала глаза, морозила мне нутро, заставляя напрочь забыть о том, что я устала. Потому что сознание пропитывал страх.
– Спокойно. – Негромко и крайне напряженно произнес он, не моргая глядя на абсолютно растерявшуюся меня. – Все хорошо. Верно?
Абсолютно ошалев, неуверенно кивнула. Его губы на мгновение твердо сжались, глаза полыхнули тьмой отравили тяжестью того что клубилось на дне. Мурашки по рукам.
– Все нормально. Да? – Не отпуская меня донельзя напряженным взглядом серьезно спросил он, и, дождавшись моего нового неуверенного кивка оцепеневшего тела, твердо приказал, – тогда медленно опусти оружие на пол.
Я даже не поняла, как положила банан перед собой. До меня просто не сразу дошло. А когда дошло, я в полном смятении уставилась на него.
– Что? – приподнял бровь он и бесстрастно добавил, – ты зависла, мне стало скучно.
Внутри взрыв. Снова просто непередаваемая смесь эмоций, зашкаливающих по степени выраженности, подбросивших меня на месте. Глядя в равнодушные глаза, только подпитывающие дичайший разнос внутри, я скривилась, издала какой-то непонятный стонающий звук, потому что в подкорку вбито, что грубить ему нельзя, резко развернулась и вылетела из комнаты.
– Пушку забыла. – С тенью иронии донеслось мне в спину.
Я металась по гостиной безуспешно пытаясь взять себя под контроль. Абсолютно безуспешно. Вот что это вообще было?! Вот это как вообще?!
Адриану позвонили и он равнодушно мимо меня на выход, бросив через плечо, что через несколько минут приедет Рыжков. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, взвыла и метнула в нее диванную подушку.
Дима приехал, когда я почти уже успокоилась, завалился в гостиной на диван, втыкая в плазму. Предложил заказать пожрать. Меня задрала уже ресторанная еда, хотелось чего-нибудь уютного, домашнего и вредного. Поэтому я торжественно объявила вечер домашней стряпни, запретила ему заказывать доставку и, передав список требуемых продуктов, я уже через сорок минут принимала пакет со всем необходимым. Нажарила картошки с грибами и мясом, протерла заляпанный в ходе готовки пол и позвала его.
– Ядом не забыла посыпать? – настороженно оглядывая сковородку, осведомился он.
– Добавь по вкусу. – С охотой отозвалась я, наваливая себе в тарелку и усаживаясь на тумбу гарнитура, недалеко от оккупированного им небольшого овального стеклянного стола.
Дима с сомнением поглядел в сковородку, но жрать ему хотелось. И он все же рискнул, правда, только после того, как я начала есть.
Не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, Дима быстро подобрел, и даже похвалил, что вкусно. Потянулся за солонкой, но неудачно привстал, и пришлось сесть назад, соль получилось добыть только со второй попытки.
– Что тяжело жирам с гравитацией справляться, да? – решив, что пора, выстрелила я.
– Это мышцы, – мрачно посмотрев на меня, возразил он.
– Ага. Особенно на пузике накачены. Ты не стесняйся подкрепляйся, а то вдруг усохнут.
Не ответил. Бросила еще пару ехидных реплик, но снова ноу сигнал. Успокаивай меня, гавно бесполезное!
Аппетит я ему испортила и он, взяв со стола сковородку, благо остывшую, направился ко мне чтобы впихнуть мне ее в руки. Я была разочарована.
Мимо меня к холодильнику. Не удержавшись, ткнула его ручкой в задницу.
– Ой, я тебе кажется только что присунула. Куда ты пошел? Анальные утехи только начинаются! Халк, крушить! Халк, ну вернись! Эта битва должна длиться три дня и три ночи, о ней будут слагать легенды наши правнуки! Дима, ну поругайся со мной, пожалуйста! Я тебе заплачу-у-у!
В отчаянии глядя в след Диме, злобно топающему в гостиную, я спрыгнула со столешницы на мокрый пол. Ошибка, потому что кто в Вике проснулся? Правильно! Эквилибрист-неудачник, напомнив Вике, что она не дружит не только с головой, но и с ногами.
Разъебала я стол эпично. Храбро, героически! Поскользнувшись на непросохшем полу, попыталась выполнить пируэт, чтобы остаться в вертикальном положении, но проиграла законам гравитации и с размаху уебала по стеклянной поверхности сковородой. Под овации осколков неслась на страстное свидание моего прекрасного лика с плиткой, по пути упрямо пытаясь взять равновесие и остаться на четвереньках, но масло помешало, и негашенная инерция изящно пришибла меня на бок. В правой руке что-то нехорошо хрустнуло, левая ладонь с размаху в острую грани осколка. Грустно. И пиздец как больно.
– Грация кошки, ловкость картошки. Это у вас проклятие имени, что ли? – недовольно вопросил царь-батюшкин гарный глас из проема кухни. Узрел-таки, мой сольный балет. Всегда вовремя приходит, глядите-ка, в него вмонтирована сигнализация, вопящая аларм, когда холоп находит себе приключения?
Дальше больница, диагностирован ушиб правой руки, ладонь левой сшивать не нужно, тугая повязка, обезболивающие и домой. Адриан молчал, только вот заметно было, что царь-батюшка хлопцами недоволен, благо не настолько, чтобы на кол сажать.
* * *
Проблем и не было, в принципе. Кроме той, что помимо заляпанных в масле прядей, у меня голова уже без того, грязновата. Хотела помыть вечером. Время второй час ночи, салоны давно закрыты, а он сказал, что утром пара встреч… Матерь божья, что делать-то?
Я бросила взгляд в зеркало. Нет, это ужас. Я не на вокзал пойду семечками торговать, а с криминальными чинами встречаться. Да даже если и на вокзал, у опрятного продавца охотнее берут, а тут…
Надежда теплилась еще, потому, собравшись с духом, я поскреблась в дверь к синекуре.
– Заходи.
Толкнула дверь и узрела царь-батюшку, полулежащего на пуховой перине. Одна нога спущена на пол вторая согнута в колене. На бедре ноутбук. Левая рука закинута за голову, пальцы правой по тачпаду, взгляд неотрывно в экран.
– А во сколько встреча? – неуверенно спросила, глядя в сторону.
– Встаешь в шесть. На сборы тридцать пять минут.
Я прикусила губу, не зная то ли смеяться, то ли плакать. Собравшись с духом шагнула в царскую опочивальню, чтобы остановиться справа от него и, глядя в сторону, неуверенно буркнуть, протягивая левую руку:
– Помоги снять.
Вопросительно приподнял бровь, не отрывая взгляда от экрана. Вдохнув и выдохнув, с печалью сообщила о своем проебе. Царь-батюшка, похуистически глядя в ноут, молчал. Я уже готова была развернуться и уйти, заключив, что при желании, могу снять повязку и сама ножом, ножниц нет, я уже искала. Будет забавно, если вскроюсь – правая рука отекла и ныла, плохо слушалась, как я голову мыть-то буду?.. Ладно, хер с ним. Сейчас еще парочку обезболивающих закину и срежу, деваться все равно некуда. Левой помою. Клеем залью порез и помою. Но он отложил ноутбук, встал с кровати и пошел на выход, на ходу бросив:
– Полотенце возьми. – Бесстрастно, скрываясь в темном проеме коридора.
Вот опять какой-то комедийный артхаус – вообще непонятно, что происходит, но смешно. А смеяться нельзя. Да и, если уж откровенно, все это казалось настолько несовместимым с реальностью, что у меня даже сарказм охуел и замолчал.
Подхватив полотенце, направилась к ванной. Несмело зашла внутрь. Он, присев на бортик ванны, в ожидании меня, отрегулировал воду и задумчиво смотрел, как вода уходит в сток.
– Садись. – Кивнул на пол у своих ног, не глядя на меня.
Села. И охуела еще больше, чем мой сарказм.
Потому что отчетливо поняла, что он точно уже это делал. С учетом того, кто такой Адриан, этот мой вывод был близок к безумию, но это было так. Мне даже ни разу не затекла вода в уши, пока он мочил волосы. И мочил правильно.
Вода выключена, шампунь на его ладони.
– Не обессудь. – И встал прямо передо мной, мои согнутые колени между его ног.
Я отвела взгляд.
Было хрупкое ощущение игры. Не заигрывания. Игры. Как кот с мышью. Будто он чуял адреналин, жегший мои вены. Пальцы на мгновение, на сотую долю секунды сжали волосы у корней, когда этого не требовалось по идее. С тенью намека. Сожми он жестче и поведи вперед – движение, склоняющее голову к паху.
На щеках выступил предательский румянец и я почувствовала. Именно почувствовала довольное движение его губ тянущихся в сокрушающей полуулыбке.
Плеск воды, шепот пены, его пальцы в моих волосах. Снова дурманящее массирующее движение кончиками пальцев по затылку.
Мурашки на руках от пьянящего ватного удовольствия. В противовес иррациональный жар под кожей.
Пауза. Ото лба скользящее движение к затылку. Массирующий нажим и хват у корней.
Ноги рефлекторно сжались теснее, стремясь удержать вспыхнувший жар внизу живот. Взглядом в его пах. Не отрываясь. Не моргая. Там все спокойно. Еще раз сжатие волос у корней. И сознание пошло в ирреальность, задав непреодолимое желание, почти цель придвинуться лицом к паху. Устранить там раздражающее меня спокойствие.
Крепче у корней. Не отпускает. И осторожно тянет вниз, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть себе в глаза.
Ведет подбородком чуть вверх, едва заметно склоняя голову вправо. Искушающее движение уже искушунного. Уголок губ приподнимается, а глаза вспыхивают тьмой и я опьянела. От взрыва ассоциации в голове как подаюсь вперед и вверх, к нему. Языком по кадыку вверх, прикусывая угол нижней челюсти. Прижимаясь грудью, обхватывая шею и плечи. Теснее.
Словно бы считывает яркие образы в мыслях. Потому что его губы раскрываются. Едва. Примагничивая мой взгляд. А пальцы в волосах сжимают у корней сильнее, едва ощутимо, совсем едва, придвигая голову вверх. К себе. К своим губам. И картина в голове ярче, продолжением жажды. Жажды коснуться языком его более полной нижней губы, провести по ней с нажимом и прильнуть поцелуем. Прижаться к нему еще теснее. Ближе. До стертого дыхания.
Тело едва заметно дернулось, когда разум не справился с ассоциативным рядом, и он бы не отвел взгляд, он бы его не отвел. Если бы ему не позвонили.
А я поняла, что у меня сейчас был секс. И черт знает, перешел бы он из ментального в физический, если бы не звонок. Долбанный. Выключил воду и, вытерев руки, взял трубку. Сказал звонившему, что сейчас приедет. Подал мне полотенце, сказав, что приедет Рыжков отзвонил ему, и, дождавшись, уехал. А я еще долго принимала прохладный душ. Нельзя. Нельзя, блядь…
* * *
Адриан не приехал ночью. Не приехал утром, хотя я встала и собралась в указанное им время. Звонить ему опасалась, хотя мобильный мне был дан и его номер в него забит. Нутром чуяла, что не надо.
Уснуть так и не смогла. На предложение завтрака от Димы не отказалась. Тосты с яичницей на террасе, апельсиновый свежевыжатый сок и медленный рассвет, касающийся города, еще спящего, но чутко, поверхностно, как перед самым пробуждением.
Дима был немного напряжен, сидя на диване в углу моей комнаты. Он точно в курсе. Естественно, спрашивать не имело смысла. Я тупо ходила перед стеной со схемой, не справляясь со смутным беспокойством, путающим мысли.
Разозлившись, усилием заставила себя погрузится в работу. Адриан приехал в обед. Усталый и раздраженный, поэтому я ушла в комнату, чувствуя, что одно мое слово и хлыст мрака обеспечен. Дальше его традиционное: душ-пожрать-съебаться. Молча и быстро. Не знаю почему, но немного задело.
Вернулся ближе к вечеру и завалился спать. У меня настроение на нуле вообще. Близится ночь и мысли дурные, а день сегодня и без того поганный.
Адриан спал не долго. Вышел из опочивальни и, налив себе кофе сел напротив меня, пьющую чай с мятой и просматривающей заметки в ежедневнике. Рылся в планшете. Лицо осунувшееся, круги под глазами, но ебало снова каменное, не выдающее усталости.
Настроение преодолело метку в ноль и плавно поползло в сторону минуса. Отложила ежедневник, глотнула чая и, решившись, негромко спросила:
– Убийство Артема освещено в прессе?
Отрицательно повел головой, не поднимая взгляда от экрана.
– Можно… – осеклась, прикусила губу, и твердо продолжила, – можно мне телефон? Послезавтра у мамы день рождения, я всегда приезжаю к ней. Не хочу, чтобы волновалась, что в этот раз с радара пропала и не сказала ничего.
Свекровь не могла ей сообщить, номер матери и адрес она сначала и знать не хотела, потом я постаралась, чтобы и не узнала никогда.
Адриан выудил свой мобильный из кармана джинс и, сняв блокировку, протянул мне. Я только хотела спросить, можно ли разговаривать не при нем, как он кивнул и повел подбородком в сторону моей комнаты.
Снова прикусила губу и поднялась.
Разговаривала с мамой с задором и весело. Она вообще ничего не знала о том, что происходило в моей жизни, у нее сердце слабое. Она бы не пережила и убила бы Артема нахуй. Просто убила сама и собственными руками.
Разговор, как и всегда на позитиве, с милым сердцу ехидством, беззлобными подколами, с ее огорчением, что я не смогу приехать к ней в Ригу. С материнским проницательным беспокойством, так ли у меня все хорошо, как я ей втираю. С моей очередной ложью и ее вроде бы доверием. Это началось давно. И нарастало как снежный ком. В концу вывело к тому, что мама считала меня счастливой, замужем за хорошим человеком. Боже, как много лжи… Но ей не нужно было знать ни о чем, она слишком любит меня. Незаслуженно слишком. Утерла слезы стыда, держа голос ровным и ужасаясь тому, насколько грязна моя ложь. Но я тоже ее очень люблю. И буду беречь, так как она всегда оберегала меня, пока я не совершила первую ошибку, уехав с Артемом. Стыдно от того, что она мной гордится. Гордится тем, чего во мне нет и чего у меня нет. Вот за это непередаваемо, невыносимо стыдно, хочется просто убиться об стену.
Завершив звонок у меня руки тряслись. Внутри все ходуном. Успокоилась не сразу. Стерла свидетельства истерики и слез. Вернула ему телефон.
– Ты же куришь? – нерешительно спросила, застыв на пороге и не оглядываясь.
