Текст книги "Жар ночи"
Автор книги: Александра Хоукинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Я здесь!
Алексиус настороженно прислушался к едва уловимой мольбе.
– Где ты? – Напрочь позабыв о Данкомбе, Алексиус побежал по коридору, колотя во все двери. Остановился он лишь тогда, когда снова услышал ее голос.
– Син?
Но с каким недоверием она выговорила его имя! Алексиус вмиг помрачнел.
– А кого ты ожидала? – Он взялся за ручку и понял, что дверь заперта.
– Ключ у моего кузена.
Эта простая фраза говорила о многом. Алексиус злобно уставился на Данкомба, валявшегося на паркете, так и не прийдя в сознание. Зачем же он запер Джулиану? В качестве наказания или, быть может, задумывал что-то более подлое? Алексиус побоялся к нему притрагиваться, чтобы ненароком не убить.
– Отойди от двери, – велел Алексиус, всей тяжестью своего тела навалившись на дверь.
Леди Данкомб сможет отчитать его потом.
Чтобы сломать замок, понадобилось три удара. Ввалившись внутрь, он рухнул на колени – но не только по инерции, а еще и от потрясения. Маркиза ведь говорила, что Данкомб собирался жениться на Джулиане! Кто бы мог подумать, что этот человек способен подвергнуть свою невесту пыткам?!
Джулиана лежала на кровати, а ее руки были привязаны к столбику балдахина. И платье, и белье ее были истерзаны в клочья.
В мгновение ока подлетев к кровати, Алексиус вытащил из ботинка нож и дрожащими руками осторожно разрезал шейный платок Данкомба, служивший путами.
Джулиана, обливаясь слезами, опустила руки на колени. Все тело ужасно ныло после долгих часов пытки. Сколько времени она провела наедине с кузеном? Что он с ней успел сделать?
Алексиус убрал спутанные пряди с ее лица и стиснул зубы, заметив разбитую губу и кровоподтеки на щеке.
– Прости меня, Джулиана! Прости, что не спас тебя раньше.
– Син, – тихо произнесла она, и глаза ее заблестели слезами облегчения и благодарности. – Кузен…
– …больше никогда тебя и пальцем не тронет. – Алексиус отшвырнул тряпку, которой были связаны ее запястья.
Она потерла их, чтобы разогнать кровь по рукам.
Он с трудом сглотнул комок, стоявший в горле.
– Ты… ты сильно пострадала? – Алексиус снова чувствовал себя беспомощным. Он должен был незамедлительно узнать, что с ней произошло, но не хотел травить ей душу. – Мы… Надо позвать врача?
Джулиана робко придвинулась к краю кровати и потрогала уголок своего рта, скривившись от жжения.
– Нет, Я цела и невредима.
– Мне так не кажется!
Ее передернуло от его резкого тона.
– Он меня страшно напугал. Осталась пара синяков, но… – И тут ее зеленые глаза превратились в блюдца: она поняла, что Алексиус имел в виду нечто другое. – Нет, он не надругался надо мной, хотя и хотел. Кузен, он… У него были на меня виды.
Дальнейших разъяснений не понадобилось. Алексиусу больше всего на свете хотелось обнять ее, но она выглядела такой хрупкой и истерзанной, что, казалось, готова была в любой момент упасть в обморок. Храбрая девочка, сколько же она всего пережила! Он не хотел лишать ее долгожданного, давшегося такой дорогой ценой спокойствия. Он лишь взял руку Джулианы и едва ощутимо стиснул ее.
Она напряглась, но руку не убрала.
Взгляд ее переметнулся на его окровавленное плечо.
– Син, ты ранен!
Алексиус, насупившись, покосился на плечо. Джулиана поглотила все его помыслы, и времени на собственные раны не осталось.
– Ерунда. Царапина.
– Синклер! Джулиана! – Маркиза выдержала паузу, прежде чем продолжить: – Оливер!
Оба обернулись к распахнутой двери и услышали мелкие шажки по лестнице: это поднималась леди Данкомб с дочерьми.
– Господь всемогущий!
Она споткнулась о лорда Данкомба, распростертого в коридоре.
Алексиус, затаив дыхание, считал секунды до того момента, как она обнаружит вышибленную дверь.
Глава 24
Син хотел позвать констебля, но Джулиана не позволила.
Она увидела расквашенное лицо кузена, когда они проходили мимо, и хотя ужасно злилась на кузена за то, что он с нею сделал, она все же понимала, что Сину магистрат вынесет более суровый приговор.
Кроме того, ее семья не выдержала бы еще одного скандала.
Если лорд Данкомб и впрямь был так умен, как сам утверждал, он уедет из Лондона куда-нибудь подальше, где месть лорда Синклера не сможет его настичь.
А Сину могло понадобиться много лет, чтобы побороть в себе жажду мести.
Джулиана видела не только ужас на его лице, когда он вломился в спальню, но и беспримерную ярость.
Нет, Син не из тех, кто с легкостью прощает своих обидчиков.
– Ты не можешь вызвать его на дуэль.
Син, сидевший напротив нее в переполненном экипаже, удивленно вскинул брови.
– Кого именно: Гомфри или Данкомба?
– Хватит ее дразнить, Синклер! – стала на защиту дочери леди Данкомб. – Она же верит каждому вашему слову!
Маркиза и Корделия не отходили от Джулианы ни на шаг с того самого момента, как вошли в спальню.
– А кто сказал, что я ее дразню?
Джулиана подтянула края одеяла, сорванного с постели Данкомба: свое вечернее платье она оставила в зловещем доме.
– Обоих.
Зубы его, обнаженные в нагловатой ухмылке, в свете фонарей засверкали белизной.
– Тогда мой ответ тебе не понравится.
– Но…
– Давай я улажу эти вопросы сам, – грозно сказал Син. – Я послушался тебя, когда ты не позволила звать констебля. Сделай и мне одолжение в ответ.
Он настолько невозмутимо говорил о грядущей дуэли, что Джулиана ожидала от матери укоров. Но та, как ни странно, не стала возражать.
– Ты же не хладнокровный убийца, Син!
Он не поверил своим ушам.
– Тебе ли не знать, что, когда меня провоцируют, я способен на многое.
Она грустно кивнула.
Ей нечего было возразить: Син действительно проявил себя как человек, способный на безжалостные поступки.
– Синклер, мальчик мой, – с неожиданной теплотой в голосе заговорила леди Данкомб, – как твое плечо? Тебе не нужно обратиться к хирургу?
Син пощупал пропитанный кровью рукав. Когда его спросили, откуда кровь, он лишь махнул рукой.
– Беспокоиться не о чем. Пуля меня лишь задела. – Он поднес пальцы к свету. – Вот, кровь уже не идет. Раной я займусь потом.
– Вы так отважно ринулись за кузеном после того, как первой пулей разнесло вазу! – восхитилась Корделия. – Он ведь мог вас убить!
Син удивленно уточнил:
– Что значит – мог? Он хотелменя убить.
Лусилла закрыла уши руками.
– О нет, не хочу больше об этом слышать!
– Дрезденская, между прочим, была ваза, – вздохнула маркиза.
Джулиана потрясенно уставилась на мужчину, сидевшего напротив.
– Тебя подстрелили? Лорд Данкомб пытался тебя убить?
– Дважды, – подтвердила Лусилла, типично по-женски поводя плечиками.
Почему ей никто об этом не сказал? Их взгляды пересеклись. В полумраке кареты лицо его казалось особенно загадочным.
– Чтобы застрелить человека, нужно, во-первых, иметь кое-какие навыки, а во-вторых, не бояться это сделать. К счастью, ваш кузен стрелять не умел и боялся. Зря ты переживаешь, Джулиана. Данкомб всего-навсего испортил мой любимый смокинг.
Шутку никто не оценил.
Джулиана ощутила материнскую ладонь на щеке.
– И тем не менее наша семья перед вами в долгу. Оливер едва не взял мою девочку в жены. Каким же кошмарным был бы этот союз!
Джулиана молча согласилась с этим утверждением.
– Он нанял человека следить за нами.
Известие всех огорошило. Первой опомнилась Корделия.
– А кто это был, он не сказал?
– Нет, но шпион знал, что маман запланировала везти нас в Лондон. Это должен быть человек, который навещал нас и за городом, и в Лондоне.
Никто не смог назвать имя. Джулиана положила голову матери на плечо, закрыла глаза и с наслаждением слушали уютное поскрипывание дилижанса, везущего их домой.
– А вдруг этот шпион – мистер Степкинс?
Она тотчас открыла глаза. Джулиана понимала, что этого голословного обвинения обожаемого мистера Степкинса было достаточно, чтобы испортить Лусилле настроение.
– Я познакомилась с ним в деревне. Корделия, ты тоже там была. Он был таким внимательным, таким остроумным!
– А о Джулиане он что-либо спрашивал? – вмешался Син, переключая на себя внимание Лусиллы.
Та смогла лишь горестно вздохнуть:
– Мы говорили обо всем подряд… Разумеется, он задавал вопросы о моей семье. И очень обрадовался, когда узнал, что мы поедем в Лондон.
Корделия, у которой сердце сжималось от жалости, взяла сестру за руку.
– А потом ни с того ни с сего перестал приходить.
– Как и мистер Фискен, – холодно добавила Лусилла. – Мы обе рассудили, что это из-за…
Поймав на себе заинтересованный взгляд Сина, Лусилла умолкла и отвела глаза.
Обе сестры считали, что именно он виноват в исчезновении их кавалеров.
Джулиана деликатно прокашлялась в ладошку.
– Не думаю, что шпионом был мистер Степкинс, Лусилла. Им мог быть кто угодно, – заявила она.
Син ничего не сказал, но взглянул на нее с укором.
Она теснее прижалась к матери. Даже Джулиана не сочла аргумент убедительным.
Кучер объявил об окончании маршрута, и колеса стали вращаться медленнее, пока не остановились вовсе. Слуга спрыгнул, качнув карету, и распахнул дверцу. Карета стояла перед съемным особняком Айверсов.
– Присоединишься к нам, Синклер? – спросила маркиза.
Джулиана чувствовала, что приглашения он ждет от нее. Им о многом нужно было поговорить – но не сегодня. Она не хотела его обнадеживать.
Син, должно быть, это и сам понял. Выйдя из кареты, он протянул маркизе руку.
– Боюсь, мадам, мне лучше отправиться домой.
Мать и сестры по очереди выбрались из кареты, опираясь на его руку. Последней была Джулиана. Как только она очутилась на земле, волосы ее подхватило порывом озорного ветра.
Опасаясь, что потом ей не хватит храбрости, она выпалила невпопад:
– Вы могли бы ответить на один вопрос, милорд?
– Постараюсь.
– Зачем она это сделала? Зачем твоя сестра подослала тебя ко мне? – В этот момент Джулиана ненавидела себя за предательскую дрожь в голосе.
Син уперся ладонью в обшивку кареты. Хотя лица его Джулиана не видела, она почувствовала его нежелание отвечать на этот вопрос.
– Лорд Кид. Сестра его любит. В последнее время ей стало казаться, что он что-то от нее скрывает. Она испугалась, что он полюбил другую. А когда увидела, что он оказывает тебе знаки внимания, посчитала, что это ты его у нее увела.
Джулиана понимающе кивнула, хотя на самом деле ничего не поняла. Их с лордом Кидом объединяла любовь к музыке. Он никогда не делился с ней подробностями своей личной жизни.
– То есть ты соблазнил меня из-за моей дружбы с лордом Кидом?
У нее закружилась голова, и ей захотелось вернуться в экипаж, чтобы присесть.
– Я стал ухаживать за тобой потому, что меня об этом попросила сестра. У меня, кроме нее, не осталось родственников. Она была уверена, что из-за тебя барон медлит с предложением руки и сердца. Она переживала, а я решил ее защитить. – Он замолчал, подбирая слова. – Но давай кое-что уточним. Никто мною не управляет, Джулиана. Даже моя сестра. Я стал добиваться твоего внимания, потому что сам этого хотел. Я не думал о возмездии, когда лишал тебя девственности.
Она совершенно не хотела говорить о плотской любви.
– Знаешь, а ведь леди Гределл бояться нечего, – с грустью вымолвила Джулиана.
Его красивое лицо исказили муки раскаяния.
– Знаю.
Как же она глупа! Естественно, Син об этом знал. Он проник в глубины не только ее тела, но и ее души. Даже если бы он руководствовался при этом расчетом, то все равно не считал бы, что выполняет указания сестры, предаваясь своим эгоистичным желаниям.
– Спасибо за запоздалую откровенность.
Мысли у нее в голове смешались. Отвернувшись, она рассеянно перебирала жемчужины на шее, пока наконец не зашагала прочь от мужчины, причинившего ей больше боли, чем лорд Гомфри и кузен, вместе взятые.
И тут она вспомнила жестокие слова лорда Данкомбского.
«Я слышал, что Синклер дарит жемчужную нить всем своим любовницам… И преподносит дар в весьма необычной манере…»
Джулиана вернулась к экипажу, где Син стоял в прежней позе.
– И еще…
Она одним рывком сдернула ожерелье с шеи; бусины разлетелись во все стороны, а те, что остались у нее в руке, она протянула Сину.
– Я ценю все, что вы сделали для меня и моей семьи, но, надеюсь, вы понимаете, что видеть вас я больше не желаю. – Джулиана молилась, чтобы во тьме он не заметил ее слез. – И ваш изысканный подарок мне не нужен. Он напоминает мне, что я ничем не отличалась от всех своих предшественниц. Так что вам придется найти новую дурочку для своих жестоких утех, лорд Синклер. К счастью, в Лондоне дурочек хватает.
Он дернулся, словно от удара. Когда он отказался принять остатки ожерелья, она сама вложила его ему в руку, после чего развернулась и, держа королевскую осанку, некогда очаровавшую лорда Данкомбского, ушла.
– Значит, ты сделал все, чтобы оправдать имя, данное тебе при рождении.
Алексиус ничуть не удивился, обнаружив, что дома его ждет Фрост: о визите друга его предупредил Хембри сразу по приезде. Сидеть без дела Фрост не любил, а потому, налив Алексиусу рюмку наилучшего бренди, вызвался почистить дуэльные пистолеты.
– Я слишком устал, чтобы разгадывать твои загадки, Фрост. – Алексиус снял смокинг и плюхнулся в ближайшее кресло.
Вся его рубашка пропиталась кровью, а спереди ткань даже прилипла к коже. Слава Богу, он не позволил леди Данкомбской взглянуть на рану – слишком уж впечатлительной была эта особа.
Он осторожно снял рубашку, стараясь не сковырнуть подсохшую корку на ране.
Фрост оторвался от чистки пистолетов.
– Ты, кажется, сам когда-то сказал, что тебя решили так назвать потому, что «Алексиус» значит «защитник».
– Да, Белль так говорила, когда я был маленьким. – Он, скривившись, соскреб загустевший слой с пульсирующей кровавой борозды. – Но отец рассказывал другую историю – о византийском императоре, который отобрал престол у брата, выдавил ему глаза и запер в темнице. Если бы он дожил до наших дней, ты бы, наверное, предложил ему вступить в наш клуб.
Граф хихикнул над язвительным замечанием.
– Очаровательно. В общем, понаблюдав за тобой в последние недели, я склонен принять версию твоей сестры. В тебе слишком много материнской крови, Син, и, извини за откровенность, отец ненавидел тебя за это.
Алексиус нашел это объяснение вполне логичным. Как он ни старался выслужиться перед отцом, Синклер-старший оставался непреклонен. В конце концов ненависть стала взаимной.
– Простите за беспокойство, милорды.
Хембри занес в библиотеку миску с горячей водой и перевязочные материалы.
Алексиус поставил миску на стол, а Фрост, отложив пистолет, вызвался ему помочь.
– Позволь уж мне поухаживать за твоим хозяином, Хембри, – сказал он. – А ты пока приготовь ему поесть чего-нибудь горяченького: у него за весь день, небось, и маковой росинки во рту не было. – Он окунул чистое полотенце в горячую воду и тщательно отжал лишнюю влагу.
– Как скажете, лорд Чиллингсвортский.
Фрост велел Алексиусу сесть.
– Есть ли на свете человек, способный тебе отказать, Фрост? – Алексиус зашипел, когда граф без лишних разговоров прижал горячее полотенце к ране на его плече. – Черт, да осторожней ты! Больно ведь.
Друг сочувственно зацокал языком.
– Хорошо еще, что Гомфри не отстрелил тебе ухо.
Фрост предположил, что в Алексиуса стрелял именно он.
– Когда я ушел от Гомфри, тот и стоять на ногах не мог, не то что прицелиться мне в голову. Нет, с момента нашего последнего разговора я обзавелся новым врагом.
Фрост насмешливо фыркнул. По рукам, груди и спине Алексиуса стекали теплые ручейки крови, смешанной с водой.
– Значит, тебе таки удалось побеседовать с леди Джулианой. Кто же тебя подстрелил: ее мамаша, одна из сестер или она сама?
– Ее кузен. Лорд Данкомб.
Алексиус стал вспоминать все, что случилось за последние сутки. К тому моменту, когда он пересказал все события, Фрост уже наложил, причем вполне профессионально, повязку ему на плечо.
Он подал другу свежую льняную рубашку, которую принес Хембри.
– Значит, кто-то поведал ей о твоей слабости к жемчугу и влагалищам, – с прежней насмешкой в голосе подвел итог Фрост. – Неловкая, должно быть, вышла ситуация.
Алексиус подозревал, что это сделал Гомфри. При помощи Фроста он просунул раненую руку в рукав и надел рубашку через голову.
– Джулиана сорвала ожерелье с шеи и швырнула им в меня. – Алексиус почесал подбородок, вспоминая боль, отразившуюся в ее глазах, и синяк у нее на щеке. – Немудрено, что она рассвирепела. Это была… жестокая шутка. Я шутил так со множеством женщин, но на них мне было плевать. Я просто разворачивался и уходил.
– Настоящий подонок.
Возмущенный Алексиус взглянул на друга и увидел сочувствие в его глазах.
– Да уж, Фрост, уж кто-кто, а ты умеешь оскорбить меня просто и со вкусом. Я знаю, что ты считаешь меня идиотом, но Джулиана мне дорога. Я причинил ей боль – и мне самому от этого больно. Когда маркиза сказала, что Джулиана собирается выйти за своего кузена, я готов был убить ради нее. Черт побери, я, кажется, влюбился!
Фрост легонько стукнул друга по макушке.
– А это еще за что? – воскликнул Алексиус.
– За безрассудство! – ответил тот. – Женское сердце не стоит горестей и несвободы. Любовь разрушает мужчину. – Он взял со стола дуэльный пистолет. – Можешь с тем же успехом засунуть дуло себе в ухо и нажать на курок. Так ты хоть умрешь быстро и безболезненно.
Алексиус со смехом убрал пистолет подальше от своего лица.
– Ты, должно быть, вылупился из яйца. А сестра твоя знает, как цинично ты относишься к представительницам ее пола?
Веселье в глазах Фроста померкло.
– Я выполнил свой долг перед Реган. Ей не на что жаловаться.
И больше он ничего о ней не сказал. На самом деле Реган была, пожалуй, единственной женщиной, разбившей сердце циничного Фроста. После смерти их родителей граф стал ее опекуном – и ребенок несколько лет жил безо всякого присмотра. Лишь под давлением какого-то дальнего родственника Фрост согласился с тем, что Реган требует больше внимания, чем он в состоянии ей уделить. Не слушая яростных возражений сестры, он отослал ее в школу-интернат.
Но никто не был рад такому разрешению проблемы. Реган так и не простила брата за своеволие.
– Я так понимаю, между вами еще не все кончено, – подытожил Фрост.
– По ее мнению, кончено. Мне, полагаю, следует уважить ее пожелания. – Алексиус вспомнил порванное ожерелье, остатки которого до сих пор лежали у него в кармане. Хватит с него этих игр!
– Следует-то следует, – согласился Фрост, – но когда дело касается этой женщины, ты редко поступаешь так, как следует.
– Верно, – отозвался Алексиус, и на лице его появилось подобие улыбки.
Джулиана считает, что он соблазнил ее исключительно ради сестры. Ну, и ради утоления своей похоти, конечно. Алексиус был слишком зол, чтобы попытаться разуверить ее в этом. И все же с того самого момента, как он разглядел ее в кроне орехового дерева в саду Леттлкоттов, его влекло к ней. Она притягивала его как магнит. Ничего не изменилось.
– Мне еще предстоит разобраться с Гомфри и ее треклятым кузеном. – По его тону было ясно: он не успокоится, пока не всадит в каждого из них по куску свинца.
– Что ж, я буду с неподдельным интересом наблюдать за твоими обреченными на неудачу попытками вернуть леди Джулиану. А если ты потерпишь поражение, то всегда сможешь наставить дуло пистолета на себя.
Глава 25
– Даже не думай отнекиваться, – заявила Корделия, входя в ее спальню. – Ты ведь смотрела, как он уезжает, не так ли?
Джулиана почувствовала, что лицо ее обдало жаром.
– Ничего подобного! Он лжец и настоящее чудовище.
Едва заслышав шаги сестры, Джулиана отбежала от окна и села за письменный стол.
– Маман пригласила Синклера в гостиную?
– Конечно. – Корделия подтащила стул, украшенный изящной резьбой, и уселась рядом. – Невзирая на все его очевидные недостатки, он все-таки спас тебя от нежеланного супружества. Даже не сомневайся: маман его уже фактически простила. Впрочем, лорд Синклер рад любой милости, поскольку от тебя ему милости не дождаться.
Прошла неделя с того вечера, когда Джулиана сунула Сину в руку разорванное ожерелье и ушла от него, не обернувшись. Он уже дважды приезжал к ним, прося о встрече с ней, Это был третий визит.
И хотя она отказывалась к нему спускаться, маман и сестры жалели его и принимали в гостиной. Ей сложно было не почувствовать укола ревности. И все же это не мешало ей всякий раз допрашивать сестер.
– У него все хорошо?
Она каждый раз задавала этот вопрос. Корделия притворилась, будто обдумывает ответ.
– Лорд Синклер уверяет, что плечо его ничуть не беспокоит. Я заметила, что поворачивается он без каких-либо затруднений, так что можно ему поверить.
Джулиана уставилась на свои руки, покоящиеся на столе. Этот мужчина не заслуживал ее переживаний, но она таки переживала! Черт его побери! Даже если б он умер, ей не стало бы легче. Оставаясь одна, она терзалась от боли и гнева и не знала, как ей быть.
– Лорд Синклер хотел с тобой повидаться, – сообщила сестра, не дожидаясь следующего вопроса. – Но маман сказала, что ты отдыхаешь. Впрочем, он ей вряд ли поверил.
– Но я на самом деле отдыхала! – Джулиана подняла руки к голове и принялась массировать себе виски. – Хотя мне, конечно, плевать, что он думает. – Она не понимала, зачем он снова и снова возвращается в их дом, несмотря на постоянные отказы.
– Если бы это было правдой, ты бы так не печалилась. – Сестра положила на стол небольшой сверток. – Лорд Синклер просил передать это тебе.
Джулиана перестала массировать виски и непонимающе уставилась на сверток. Оба предыдущих раза он приносил цветы – должно быть, чтобы втереться в доверие к маман. Но это был совсем другой подарок. Джулиана взяла в руку сверток размером меньше ее кулака, перевязанный тонкой красной лентой.
– И ничего не сказал?
– Сказал, но маман его слова показались весьма странными. Он просил передать тебе, что потерял всякий интерес к жемчугу.
– Неужто?
Сердце у нее в груди забилось чаще при мысли, что он согласен бросить распутство ради нее. За восторгом последовало отрезвление: она напомнила себе, что ее больше не заботит, как маркиз проводит свои дни… и ночи.
– Это все?
– Он добавил, что это довольно экстравагантный подарок, но он напоминает ему о тебе. – Корделия не могла уже скрывать своего любопытства. – Ну, и что же это?
Джулиана с трудом представляла, что для Сина значит «экстравагантный подарок». Тем не менее она испытала облегчение, когда, развязав сверток, не увидела внутри злополучного ожерелья. Если бы он вернул его, она вооружилась бы молотком и разбила бы каждую жемчужинку в пыль.
Подарок Сина сверкал на зеленом бархате. Это была золотая брошь. Джулиана потеряла дар речи от такой дерзости.
Сестра, присмотревшись, презрительно фыркнула.
– Тоже мне, экстравагантный подарок! И почему это золотые листочки напомнили ему о тебе?
Джулиана ничего не ответила. Она тотчас узнала филигранно выполненные остроконечные, формой напоминающие сердечки листья орехового дерева. В сердцевине гнездилось несколько орешков из жемчуга.
Син хотел, чтобы она не забывала тот вечер в саду лорда Леттлкотта. Тогда она из последних сил держалась за ветку, а Син предавался порочным игрищам с хозяйкой дома.
Джулиана, закусив губу, любовалась брошью. В то время они еще не были знакомы. Син не знал даже ее имени, а уже хотел ее. Она угадала его желания. Он даже оградил ее от гнева леди Леттлкотт и необходимости объяснять свое присутствие в столь неожиданном месте.
Но каким бы проницательным ни был Син, он не мог предугадать эту странную встречу, даже когда согласился выполнить просьбу сестры.
Однако же ему не хватило порядочности предпочесть веления своего сердца капризу мстительной ревнивицы. Джулиана со вздохом опустила брошь на бархатную подушечку.
– Джулиана?
– Что? – не сразу откликнулась та. – А-а-а… Ну, боюсь, мотивы Синклера для меня так же туманны, как и для тебя, – соврала она.
– Ты ведешь себя как последний идиот!
Алексиус ожидал от сестры примерно такой отповеди, только полагал, что это произойдет раньше, а не восемь дней спустя. Он целую неделю игнорировал ее призывы прибыть в ее особняк – и Белинда, не привыкшая к пренебрежительному отношению, очевидно, загнала кого-то из его друзей в угол и потребовала выдать его координаты.
Если бы он мог вычислить предателя, испортившего ему вечер, то непременно отплатил бы той же монетой.
– Добрый вечер, Белль. Ты, как обычно, потрясающе выглядишь, – сказал Алексиус, поигрывая ее изумрудно-бриллиантовой серьгой. – Щедрый, надо сказать, дар. От лорда Кида?
Белинда не была настроена выслушивать его лесть.
– Я не затем обегала весь Лондон, чтобы обсуждать свои новые сережки. Меня одно интересует: ты навек попрощался с разумом? Меня всю неделю атаковали визитеры, наперебой щебечущие о похождениях моего ненаглядного братца. А похождения эти, между тем, очерняют не только твое имя, но и весь род Синклеров.
– Тебя вроде бы никогда не тревожили сплетни, – отмахнулся он.
Белинда схватила его за предплечье, не дав отойти.
– Ты действительно избил лорда Гомфри в его собственной библиотеке, а на следующий день, на рассвете, стрелялся с ним? Мне сказали, что твоя пуля раздробила ему левый локоть.
Алексиус ухватил сестру за руку и затащил в первый попавшийся альков.
– Смилостивься, дорогая сестренка! Если повторишь это чуть громче, мне придется уехать из страны.
– А еще ходят слухи, что ты выслеживаешь лорда Данкомбского, но пока безрезультатно.
Алексиус снова будто воочию увидел эту жуткую картину: Джулиана, запертая в спальне и привязанная к кровати.
– Человек, который хотел изнасиловать собственную кузину и тем самым заставить ее выйти за себя, заслуживает гораздо худшей участи, чем гнойное пулевое ранение.
– Кузину? – Белинда поморщилась от омерзения. – Ты случайно не о леди Джулиане Айверс?
– А что, если и так?
– Значит, люди не врут, – заключила она, хватаясь за сердце. – Когда твои друзья сказали, что…
– Кто? Какие друзья? Называй имена.
Белинда, склонив голову, всмотрелась в разъяренное лицо Алексиуса. Сама она братского гнева не страшилась, но если бы выдала имя своего тайного приспешника, тому пришлось бы несладко.
– Да каждый второй норовил шепнуть мне это на ухо! Ты всех планируешь перестрелять? – Она шлепнула его по руке сложенным веером. – И ради чего, спрашивается? Ради дурехи, раздвинувшей ножки перед первым встречным?
Сестра была несправедлива в своей ненависти к Джулиане, однако Алексиус не предпринял попытки защитить возлюбленную: это только распалило бы Белинду.
– Придержи-ка свой змеиный язычок, Белль. Некоторые склонны считать, что то же самое можно сказать о тебе.
Глаза сестры обиженно блеснули.
– Мужчин так легко одурачить, если у тебя смазливая мордашка! Всем, кто наблюдал унизительную сцену в театре, было ясно, что леди Джулиана тебя презирает. Чего ты надеешься добиться своими безумными выходками? Думаешь, она простит тебя, если ты будешь лебезить перед ее унылой мамашей и не менее унылыми сестричками? Думаешь, она тебя простит, если ты вызовешь на дуэль всех мужчин, когда-либо за нею увивавшихся?
Алексиус врезался кулаком в стену прямо над головой сестры. Белинда вздрогнула.
– Лорд Кид интересовал леди Джулиану исключительно как деловой партнер, – с расстановкой сказал он. Грех было не вдолбить в ее голову каждое слово, наконец завладев ее вниманием.
Надежда, смягчившая черты ее лица, не была бы заметна глазу постороннего.
– Откуда тебе…
– Кид сам мне сказал, а врать ему было незачем. – Алексиус ласково положил руку, только что крушившую стену, Белинде на плечо. – Мы эгоисты, Белль. Твоя ревность и мое самомнение испортили девушке репутацию. Наши поступки привели к тому, что всякий сброд открыл на нее охоту. Сделанного не воротишь, но я все же пытаюсь.
– А я не могу помешать тебе совершать глупости.
– Не можешь. И не старайся. – Алексиус поцеловал сестру в лоб и пошел прочь.
Обернувшись на танцующую толпу, он увидел Джулиану с сестрами. Даже на таком расстоянии он заметил, что она чувствует себя не в своей тарелке. Прислонившись к мраморной колонне, Алексиус ловил каждый ее жест.
Из-за спины донесся голос его сестры:
– Но ты же не думаешь… жениться на этой девчонке? – Белинда явно не поспешила бы благословлять этот союз.
– Не волнуйся, Белль. Леди Джулиана ни за что за меня не выйдет. Дурная синклеровская кровь, бегущая по нашим жилам, не сделает наш брак счастливым. Тебе ли этого не знать!
