Текст книги "Берегите бороду (СИ)"

Автор книги: Александра Лосева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Твой левый, – шепнул Ааронн. – Мой правый. Зулин, на тебе шаман. Стив…

– Понял… – коротко выдохнул Стив и завозился.

– Стрелять по команде, когда выйдут на свет, – сказал Ааронн.

Гоблины приближались медленно, по шажочку, не издавая ни звука. Иефа заворожено следила, как бесшумно двигаются темные фигуры, и вдруг до нее дошло: "твой левый"! Это ей?! Ей?! Арбалет затрясся и заскакал в руках. "Твой левый", он что, с ума сошел, этот эльф?!

– Готовы, – сказал Ааронн.

Руки сами подняли арбалет, как учил Трор, когда-то очень давно, еще в прошлой жизни… А в мозгу колотилось: нет! Нет, я не могу! Ни за что на свете! Умру, а не выстрелю! Сумасшедшие, все сумасшедшие, мамочки, да куда ж меня понесло, проснуться бы!… Да уйдите, уйдите вы с этой поляны, милые, хорошие, ну что вам, жалко, что ли?! Нога "твоего левого" переступила невидимую линию, прочерченную отблесками угасающего костра, и весь он словно проявился – вышел на свет. Не смогу!

– Пли, – сказал Ааронн. Тренькнула справа тетива лука, Иефа зажмурилась и нажала спусковой крючок. Стало тихо-тихо, а потом мир взорвался.

Неведомая страшная сила отшвырнула Иефу далеко в сторону, на хлесткие ветки, что-то грохнуло, и в небо начал ввинчиваться пронзительный, доходящий до ультразвука визг. С диким ревом мимо пронесся Стив, смял в лепешку среднего гоблина и ринулся дальше, рыча и замахиваясь топором. "Твой левый" вертелся волчком, держась за торчащий из живота арбалетный болт, и надсадно визжал, и все не падал, а двигался в сторону Иефы пьяной прыгающей походкой. Из дальних кустов вылетел сгусток огня и взорвался, врезавшись в дуб. Дерево вспыхнуло, дохнуло невыносимым жаром, Иефа отползла и начала слепо шарить в траве, отыскивая арбалет. Страшно ревел Стив где-то впереди, Зулин выкрикивал непонятные слова, нелепо двигал руками и казался демоном в красном свете огня. Из его ладоней вырывались голубоватые вспышки, сплетались в узлы и летели на тот край поляны, и там грохотало и горело, неслись огненные шары, и пахло паленой шерстью. Иефа забыла про арбалет и потянула из ножен меч, и тут он оказался прямо перед ней, "ее левый", с торчащим из живота болтом и покрытой копотью мордой. Он дико скалил зубы и уже не визжал, а хрипел, и пузыри на губах лопались – большие и розовые. Иефа крикнула отчаянно и громко, попыталась заслониться бесполезным мечом, а он вдруг оторвал от живота страшную мокрую руку и потянулся к ней, и начал падать, и повалился на нее всем телом, и что-то горячее потекло Иефе в рукава, и он рявкнул ей прямо в лицо, от запаха помутилось в голове, а потом стало темно и тихо.

* * *

– Вот малохольные-то, – бурчал Стив, оглядываясь поминутно на неподвижные тела Иефы и Зулина и на хлопотавшего возле них Ааронна. – И подраться-то, как положено не дали, а туда же – в обморок! Хороши спутнички…

Драка закончилась до неприличия быстро. Того, первого, Стив даже не заметил, а оставшихся в кустах пришлось основательно по этим кустам погонять. Бегать Стив не любил, а потому разъярился до невозможности и все время неприлично ругался. В итоге и бегал-то зря. Только-только поймал одного, только-только на второго нацелился, а тот уже со стрелой в горле кувыркнулся. Занялся было шаманом, бойко пулявшим огненные шары, но тоже опоздал. Прилетела какая-то хрень мажеская – привет от Зулина, от кого же еще! – молниями шамана окутала – и все, и нет шамана, только тушка обугленная валяется. Из кустов на поляну вылез, а там тишь да гладь, гоблины мертвые лежат, дуб горит, Ааронн Зулина на плащ укладывает – сомлел Зулин, утомился. Скука!

Не увидев возле костра Иефы, Стив слегка обеспокоился и пошел шарить по кустам. Полуэльфка довольно быстро нашлась, вернее, нашлись ноги – все остальное скрывалось под мертвым гоблином, как-то уж очень неприлично навалившимся сверху. Стив, пыхтя, оттащил гоблина в сторону и нахмурился: полуэльфка не дышала и вся была залита кровью, и не понятно было, чья это кровь. Ее пальцы судорожно сжимали меч, а на лице застыло какое-то горестное недоумение, как у ребенка, которому пообещали праздник, а потом обманули. Стив подумал, что если она умерла, он не оставит в живых ни одного гоблина, ни одного кобольда в мире. В прочем, если ранена, тоже не оставит. Поднимать Иефу сам Стив побоялся, а потому кликнул Ааронна, и вдвоем они перенесли девушку обратно в лагерь, вернее, в то, что от него осталось. Меча из рук она так и не выпустила.

Ааронн хмурился и недовольно поглядывал на бездыханного Зулина, а на Иефу просто не обращал внимания. Только попросил Стива хворосту собрать и принести воды, из чего дварф сделал вывод, что все с их бардом в порядке, что она просто придуривается и "нервы показывает", и тут же разворчался и разбубнелся до крайности. Носить воду было лень, к тому же, ужасно противно болела обожженная и поцарапанная щека. Не зря же он, Стив, терпеть не мог шаманов и ненавидел бегать по кустам! Основательно политая водой Иефа моментально пришла в себя и тут же выставила перед собой свой смешной мечик, и глаза вытаращила, и вообще, вела себя как полная дура. Потом затряслась, спала с лица и попыталась снова свалиться в обморок. И свалилась бы, но тут Стив как раз открыл рот, что бы прокомментировать, пигалица зыркнула на него злыми глазами и падать в обморок передумала. Из вредности.

Зулин плавал в мутном киселе и никак не мог выплыть. Он чувствовал, как его трогают и тормошат, кто-то переворачивал планара с боку на бок, а он все плыл и плыл, и так противно было от этого бестолкового плавания, что хотелось… Нет, даже не хотелось уже ничего. Просто не быть. Потом стало полегче, и кисель превратился в туман, а туман – в легкую дымку, в ушах зазвенело, как будто Зулин падал в обморок наоборот, и перед глазами обнаружился Ааронн, слегка помятый и закопченный, но главное – очень сердитый. Эльф поднес к его губам фляжку, и Зулин послушно глотнул. Во рту моментально стало гадко до невозможности, но зато в голове слегка прояснилось. Зулин закашлялся, скроил брезгливую рожу и с трудом приподнялся на локтях.

– Что… Тьфу! Что это за мерзость ты мне дал?

– Если бы кто-то умел управлять своими силами, никакой мерзости не понадобилось бы, – ледяным тоном ответил эльф и сверкнул не менее ледяным взглядом. – О твоих способностях я был более высокого мнения. А такой расход энергии можно объяснить либо кошмарной безалаберностью, либо совершенным незнанием. Ты теперь неделю не встанешь – и это все ради одной единственной сети из молний?! Никакие мои травы тебе не помогут, только живая энергия. Где прикажешь ее брать?

– Но я же… – опешил от такого натиска Зулин и мысленно помянул незлым тихим словом старикашку Мо.

– Я же! – воскликнул эльф, достал из рюкзака полотенце, смочил его какой-то настойкой и начал энергично вытирать лицо. – Он же! Мы же, как же!

– Ааронн, не кричи, пожалуйста, – слабым голосом попросила Иефа, – голова болит.

– Послушай, друг мой, – осторожно поинтересовался Зулин. – А что если взять немного энергии у леса? Ну, совсем чуть-чуть?

– Ну да, – согласился Ааронн и насмешливо поглядел на мага. – Ну да, конечно. Загубим пару лопухов, один одуванчик. Ну, в крайнем случае, вот этот куст черемухи следующей весной не зацветет. И все ради того, чтобы один маг-недоучка мог и дальше измываться над собой, варварски расходуя энергию. – Эльф повернулся к планару всем телом и решительно отбросил полотенце в сторону. – Зулин, ты кому это предлагаешь? Мне – эльфу? Мне – друиду?!

– Может, я попробую? – Иефа неуклюже поднялась на ноги и чуть-чуть постояла, неуверенно покачиваясь. Потом справилась с собой и решительно шагнула к магу.

– Иефа, перестань, – досадливо отмахнулся Зулин. – Хватит с нас одного лекаря с его лекциями, тебя еще не хватало.

– Но я умею, – упрямо возразила полуэльфка и наклонилась за лютней. – Я никогда не пробовала восстанавливать энергию, только легкие раны…

– Да помню, помню, удары кнута и все такое!

– …но попытаться все-таки стоит, – побледнев, закончила Иефа.

– Барышня, милая, займитесь чем-нибудь полезным – умойтесь, например! – раздраженно воскликнул Зулин, злясь на самого себя.

– Зулин, не дури, – Иефа перевела дыхание и взяла себя в руки. – Нам нужно что-то решать, и поскорее, а ты валяешься, как мешок с соломой. С тебя корона упадет, если я попробую? Даже если не получится, будет всего лишь еще один повод посмеяться над глупой полукровкой. Так что закрой рот и не отвлекай меня, господин начальник.

– Как ты нелюбезна сегодня, однако, – пробормотал Зулин, но дальше спорить не стал. Хочется ей выставить себя дурой, пусть выставляет. Хотя ему, Зулину, мысль об увядших лопухах была как-то ближе и приятней.

Иефа устроилась рядом с магом, положила ему руку на лоб и сосредоточилась. Лютня лежала у нее на коленях и едва заметно подрагивала усиками струн, как будто тоже готовилась. Полуэльфка закрыла глаза, глубоко вздохнула и второй рукой легонько тронула струну. Лютня запела неожиданно звучно, все набирая силу, одинокая нота словно сгустилась в воздухе маленьким невидимым облачком, лицо у Иефы стало совсем отрешенным, и вдруг она подхватила ноту, вплела в нее свой голос. Лютня стала утихать, и когда звук совсем исчез, Иефа спустилась на тон ниже, потом повела голос вверх, тихо-тихо, очень осторожно, и Зулин с изумлением почувствовал, как наливается силой, совсем чуть-чуть, совсем немного, но постепенно эта сила увеличивается, увеличивается… Иефа сильно побледнела, рука ее, лежащая на лбу планара, стала ледяной, а голос задрожал. Она продержалась еще несколько секунд, и голос оборвался. Иефа резко выдохнула, будто тяжеленную гирю бросила, и открыла глаза.

– Все, я больше не могу, – сказала она и убрала руку со лба мага. Пальцы заметно дрожали. – Как ты себя чувствуешь?

– Я… – Зулин сел и неуверенно повел плечами. – Не то, чтобы очень бодро…

– А я и не обещала тебе, что ты моментально пустишься в пляс! – неожиданно тонким голосом крикнула Иефа, и у нее задрожал подбородок. – Я не друид и не целительница! Я бард! – она засуетилась, попыталась вскочить на ноги, но коленки заметно тряслись, и тогда полуэльфка сделала то, чего Зулин от нее ожидал в последнюю очередь, а точнее, не ожидал вовсе – разревелась. Слезы горошинами катились по грязным щекам, а "не друид и не целительница" кулаком размазывала их по лицу, и в итоге стала похожа вообще черт знает на кого, и всхлипывала, и губы кривила, и даже подвывала немножко – очень тоненько и жалобно – в общем, делала все то, что делают маленькие дети, которых ужасно обидели. Именно маленькие дети, потому что Зулин ни за что в жизни не поверил бы, что так могут плакать взрослые женщины.

На поляну вышел Стив и замер, обнаружив ревущую полуэльфку, ошалевшего Зулина и хмурого Ааронна. Он аккуратно поставил на землю фляги с водой, распрямился и упер руки в бока.

– Так… – сказал Стив внушительно, прикидывая, кого удавить первым, Зулина или Ааронна. Посторонних живых гоблинов поблизости не наблюдалось, и Стив сделал вполне логичный вывод, что "пигалицу" до смерти обидел кто-то из своих. – И что это здесь за сопли, хотел бы я знать? – он шагнул к Иефе, намереваясь как-нибудь ее приободрить, но залитая слезами полуэльфка повела себя чрезвычайно странно. Она вскочила на ноги, как ужаленная, и сжала грязные кулаки, и подбородок вперед выставила, и даже как будто еще больше расстроилась.

– Ты! Ты еще! Да, как же ты такое пропустишь! Слово только посмей сказать, я от тебя мокрого места не оставлю, дубина ты стоеросовая! Я тебе такие сопли устрою, мало не покажется! Только попробуйте кто-то ко мне подойти – я вас на котлеты разделаю, как этого, который… которого я… – тут Иефа вдруг задохнулась, стала зеленого цвета и умчалась к ближайшим кустам, где ее немедленно вырвало. "Вот тебе и приободрилась", – с недоумением и обидой подумал Стив. Зулин, кряхтя, поднялся на ноги и задумчиво почесал свой молочный затылок.

– И не надо на меня так смотреть, – сказал он в пространство. – Я не знаю, что с ней такое.

* * *

Пожитки у гоблинов оказались до безобразия скудными. Зулин остервенело рылся в грязных котомках, как городская крыса в отбросах, и все больше выходил из себя. Еще несколько часов назад, сплетая сеть из молний, вычерпывая из себя силу и зная, что получится только один раз, что потом он уже не встанет, маг ощущал невероятный прилив вдохновения. Непоколебимая уверенность в том, что разгром этой группы означает успешное завершение операции, наполняла Зулина гордостью до самой макушки. Ведь вот как здорово у него получается: хитрости со следами разгадали, похитителей догнали, ночное нападение предусмотрели, бой уже практически провели, потерь никаких, еще несколько дней, чтобы вернуться, – и, пожалуйста, прыгающий от восторга Натан и всеобщее признание. А главное – никакой утечки информации, все тихо и строго секретно, и даже его строптивая команда ничего не смогла испортить. Даже когда Иефа ускакала лить слезы в заросли черемухи, настроение у Зулина не испортилось. Оставалось всего лишь внимательно осмотреть трупы и котомки, и, считай, дело в шляпе. К осмотру тел маг отнесся с полным равнодушием, и даже вспоротый Иефой гоблин не произвел на него особого впечатления. Зулин только усмехнулся снисходительно – понятно теперь, отчего девица истерики катает. Не привыкла, бедолага. Трупы Зулин обыскивал сам, чтобы избежать ненужных вопросов. Другое дело, что никто, кроме полуэльфки, вопросов не задавал, и тут маг даже порадовался, что она несколько занята своими душевными переживаниями. Меньше будет совать нос, куда не надо. Но искомое не нашлось ни на поляне, ни в тощих гоблинских сумках, ни в солидном мешке шамана. То есть совсем ничего. Даже следов не было. Зулин злился в пространство, не имея сил, чтобы злиться на себя, и повода, чтобы злиться на других. Потом он вспомнил, что это Ааронн направил команду по ложному следу, и стал злиться с удвоенной силой на эльфа, а потом на дварфа, за его скверный характер, и на барда, за ее несговорчивость и истеричность. Перезлившись на всех по очереди, Зулин вспомнил про Зверя и попытался позлиться и на него тоже, но получил мощный телепатический тумак и попытки прекратил.

Лагерь перенесли на соседнюю поляну, подальше от трупов, которые Зулин и Стив хоронить отказались на отрез. Ааронн пожал плечами, стащил тела в одно место и прикрыл чьим-то плащом. Иефа к трупам не подходила вовсе. Она справилась с собой и перестала поминутно шмыгать носом, но теперь с огромным подозрением следила за своими спутниками, ожидая насмешек. Насмехаться, правда, никто не спешил, но вот Ааронн как-то уж чересчур внимательно поглядывал на полуэльфку, когда она отворачивалась. К полудню все основательно умаялись и собрались, наконец, у костерка, над которым булькал и благоухал похлебкой едва не почивший смертью храбрых казанок. Зулин хмуро обвел взглядом свою команду и решительно отложил в сторону ложку. Нужно было что-то решать. А так не хотелось!

– Итак, други мои, подведем итоги. Кто хочет высказаться?

– Никто не хочет, – сказала Иефа и подула на свою ложку.

– Иефочка, говори, пожалуйста, только за себя, – нахмурился Зулин.

– Постараюсь, господин начальник.

– Так, – веско произнес планар, впадая, по своему обыкновению, в тихое бешенство. – Понятно. Ну, раз никто не хочет высказаться, может у кого-нибудь какие-нибудь вопросы есть?

– Есть, – немедленно откликнулась Иефа. – Ты нашел то, не знаю, что?

– То есть – что? – прикинулся дурачком Зулин.

– То, что нужно было найти, – любезно пояснила Иефа. – То, что может незаметно унести один гоблин, как сказал наш чудесный проводник, хотя, вне всяких сомнений, он и понятия не имеет, о чем идет речь. Ты это нашел?

– Я смотрю, Иефочка, ты уже вполне пришла в себя.

– Я, Зулинька, из себя и не выходила. А ты не уходи от ответа. Нашел или нет?

– Нет.

– Тогда еще один вполне логичный вопрос: что будем делать дальше?

Зулин раздраженно передернул плечами и минуту помолчал, сдерживая горячее желание объяснить Иефе, что дальше делать конкретно ей. Пауза затягивалась.

– Насколько я помню, было три следа, – подал голос Ааронн. – Один мы уже отработали. Остается два.

– Это что же – возвращаться? – возмутился Стив. – Опять до большака топать, а потом все заново начинать? За каким Мораддином мы вообще пошли на север, если нужно было идти в другую сторону?

– За таким, что след на северо-восток был слишком явным. Мы сами себя перехитрили. А возвращаться совсем не обязательно. – Ааронн взял в руки веточку и стал чертить на земле. – Вот Бристоль. Это большак, вот здесь мы нашли следы. Можно, конечно вернуться к этой точке, но тогда мы потратим впустую около двух недель: три дня, пока дойдем обратно, и еще дней десять, пока догоним по следу второй отряд.

– Почему так много? – удивился Зулин, забыв о раздражении.

– Ну, – рассудительно заметил эльф, – гоблины ведь все это время не стоят на месте. Мы и этих-то догнали только потому, что они никуда не спешили.

– Нет, – решительно сказал Зулин. – Две недели – это никуда не годится. Мы и так потратили слишком много времени. Какое сегодня число?

– Шестнадцатое.

– Задание мы получили девятого, и на все про все нам отпущено две недели. Максимум – две с половиной. Неделю мы уже потратили, гоняясь за отрядом, который нам был совершенно не нужен.

– Я всегда говорил Натану, – улыбнулся Ааронн, – что он не дружит со временем. Две недели – надо же… Очень смешно.

– Как бы там ни было, возвращаться мы не будем, я так решил. Надеюсь, никто не возражает?

Зулин обвел суровым взглядом партию, но ответа не дождался. Ааронн снова усмехнулся, пробормотал что-то про наивных городских жителей и вернулся к своей земляной карте.

– В таком случае, мы можем сделать по-другому. Смотрите, вот мы, вот большак, а вот предполагаемый след, если, конечно, они никуда не свернули. Мы можем замкнуть этот треугольник и потратить дня четыре, срезав угол. Таким образом, сэкономим полторы недели.

– Это если они не свернули, – тихо сказала Иефа. – А если свернули?

– Если свернули, можно вообще ни о чем не беспокоиться – в любом случае, в сроки мы не укладываемся.

– Будем голосовать, – хмуро сказал Зулин, которому ужасно не понравились слова про сроки и неразделенная ни с кем ответственность. – Стив, что скажешь?

– Мне все равно, где гоблинов бить, на севере или на востоке.

– О боги… Будем считать, что ты за срезанный угол. Ааронн?

– Я считаю, нужно срезать.

– Иефа?

– Надо же, все-таки спросили. Я за восточное направление.

– Хорошо, договорились, – Зулин поднялся на ноги и спихнул на землю задремавшего было у него на коленях Зверя. – Сворачиваем лагерь и идем на восток.

– Может, сперва все же позавтракаем? – недовольно пробурчал Стив.

Глава 10

– Ааронн, пожалуйста, ну, прошу тебя, оставь меня в покое. Я устала, я спать хочу, а мне еще дежурить под утро.

– Иефа, это нужно не только тебе. Если я выясню, как тебе удалось поднять Зулина на ноги, у нас в отряде станет на одного целителя больше. Сосредоточься. Итак, ты взяла ноту. Это какая-то конкретная нота, или первая попавшаяся?

– Я не знаю.

– Хорошо, будем пробовать. Давай, сконцентрируйся. Нота. Хорошо. Устанавливай связь. Голос. Иефа, что ты делаешь?! Иефа! Иефа, очнись!

– Нечисть, нечисть!

– Чертов эльф, твои штучки?!

– Стив успокойся, не кричи!

– На кой ляд вы болотные огни наколдовали?!

– Зулин, тише, вы ее испугаете!

– Да выведи ты ее из транса, а то на лагерь скоро упыри полезут!

– Может, лютню сломать?

– Иефа, ты меня слышишь? Иефа! Очнись!

– Я слышу. Он хочет сломать мою лютню.

– Иефа!

– Аааааа! Яйца Мораддиновы!

– Иефа, очнись! Прекрати, что ты делаешь?!

– Я ничего не вижу! Ведьма недоделанная, полукровка чертова! Я ослеп!

– Стив, заткнись, прозреешь минут через десять. Надо вывести ее…

– Он хочет сломать мою лютню.

– Иефа!!!

– Элена!!!

– Он хотел сломать мою лютню!

– Это не важно, что он хотел сделать, он живой человек, так нельзя!

– Я никому не позволю себя обижать, и тебя обижать не позволю тоже. Я им всем покажу! Ты меня научишь огневики метать, научишь, правда?

– Нет! Ты жестокая и злая соплячка! Я очень жалею, что вообще открыл тебе свой секрет! Ты не умеешь сдерживать свои чувства, ты взбалмошная, легкомысленная, недальновидная, глупая и…

– Ну, братик, ну, миленький, ну что ты ругаешься. Я же знаю, ты это все не серьезно. На самом деле ты так не думаешь?

– Элена, повторяю, то, что ты сделала – это не просто глупый и жестокий поступок. Это преступление, понимаешь?

– Он хотел сломать мою лютню, как ты не понимаешь?! Он протягивал ко мне свои жирные ручищи, он бы и меня сломал пополам, если бы успел! Я защищалась!

– Элена, запомни, ни одна лютня не стоит человеческой жизни!

– Братец, запомни, ни одна человеческая жизнь не стоит моей лютни. Никто не смеет нас обижать. Потому что мы – не такие, как все.

– Элена… Что за ужасные вещи ты говоришь… Тебе всего одиннадцать! Ты еще мала для такой гордыни!

– Мала? Братец, когда ты впервые показал мне Книги, мне было семь. А теперь уже поздно вспоминать о моем возрасте. Слишком поздно.

– Я тебя не узнаю. Боже мой, я тебя не узнаю.

– А я тебя люблю. Только не рассказывай мне опять о правилах хорошего тона. Ты же сам говоришь – я ведьма…"

– Иефа, давай попробуем еще раз.

– Ааронн, тебе не надоело? По-моему, это просто опасно. Я не умею этим управлять, оно случается помимо меня, понимаешь? Я никогда не умела этим управлять!

– А у тебя что, раньше уже получалось?

– Н-ну… да. Можно и так сказать.

– Как это было? Когда? Что именно у тебя получилось?

– Ааронн! Я же не спрашиваю у тебя, скольких женщин ты соблазнил за свою бурную друидскую жизнь!

– А тебя это интересует?

– Ни капельки!

– Тогда займемся твоими загадочными способностями. Что у тебя получалось?

– Болотные огни получались. Крики потусторонние тоже получались. Вспышки. Столбняк чтобы на человека нашел – как-то раз очень удачно получилось. Вот Стива ослепила – он до сих пор дуется. Чаще всего получалось лечить, на себе пробовала. Но я никогда никого не пыталась лечить сознательно, понимаешь? Зулин первый, и я понятия не имею, как это у меня вышло. Когда нужно было залечить свои…хм… повреждения, все выходило как-то само собой. Я даже не думала о том, что надо вырабатывать какую-то там технологию. Это нелепо!

– Нелепо иметь способности и не пытаться их развить. Вот это действительно нелепо. Если ты боишься или тебе просто лень, так и скажи, и не будем тратить время.

– Лучше бы ты научил меня с оружием управляться – вот это действительно вполне может пригодиться.

– Иефа, ты когда-нибудь дралась на мечах?

– Нет.

– А из арбалета стреляла?

– Нет.

– Нельзя научиться фехтовать и стрелять без промаха за несколько дней – это миф. Долгие изнуряющие тренировки, а главное – способности, вот что нужно в первую очередь. Мы не располагаем ни временем, ни хорошим преподавателем. Поэтому забудь о ратной славе.

– В таком случае, почему ты решил, что за несколько дней я научусь магическим штучкам? Для этого что, тренировки не нужны? Это так легко?

– Иефа не цепляйся к словам. Это трудно, и я не собираюсь тебя ничему учить. Дело в том, что все это ты уже умеешь. Я просто хочу помочь тебе понять, как это у тебя получается, чтобы тратить меньше сил и получать максимальный результат. Ну что, ты готова?

" – Я готова.

– Элена, я сказал – нет. Еще рано.

– Я же сказала, что я готова! Почему ты мне не веришь? Мне уже четырнадцать, я взрослая! Я взрослее любой безмозглой курицы из высшего света, которым так стремится соответствовать наша драгоценная матушка!

– Возраст здесь ни при чем.

– Это не честно! Ты мне не доверяешь? Сомневаешься во мне, да? Так вот, я справлюсь и без тебя! Ты старше, но это еще не значит, что ты умнее и что я буду всю жизнь тебя слушаться! Ты учился сам, ты говорил, что главное – наличие способностей, а они у меня есть! И если ты смог разобраться в магии без посторонней помощи, то и я тоже смогу! Не хочешь меня учить – и не надо, как-нибудь обойдусь! Только дороги наши в таком случае расходятся!

– Элена, не кричи, услышат.

– Ты просто боишься!

– Конечно, боюсь. Я твой брат, я за тебя отвечаю. Знаешь, что с тобой сделает церковь? Ты думаешь, служители Единого тебя не тронут только потому, что ты дочь своего отца? Ты ошибаешься. Умирать придется долго и мучительно. Тебя не спасет ни магия, ни происхождение, ни красота, ни ум. Даже я тебя не спасу. Таким, как мы с тобой, не место в Железной империи. Пока мы здесь, каждый наш шаг – шаг над пропастью. И больше всего на свете мне не хочется, чтобы ты в эту пропасть упала, потому что я очень тебя люблю.

– Тогда научи меня. И мы будем равны, будем вместе, всегда-всегда, вопреки всему. Себ, пожалуйста. Пожалуйста…

– Элена, прекрати. Слышишь? Я твой брат, не забывай об этом. Элена! Хорошо, хорошо, я научу тебя. Только обещай мне, поклянись, что будешь осторожна, что не дашь никому повода заподозрить нас…Нет, пожалуйста, послушай меня. Это очень серьезно. Элена, послушай. Ну что ты делаешь…

– Братик, ты знаешь, как я тебя люблю?…"

– Иефа, что ты делаешь? Вернее, что ты пытаешься сделать?

– А что?

– Ты еще и в любовной магии подвизалась?

– В КАКОЙ магии?!

– В ТАКОЙ! Зачем ты сейчас пыталась меня зачаровать?

– Что я пыталась сделать?!

– Зачаровать. Что-то среднее между гипнозом и соблазнением, другими словами, очаровать и подчинить своей воле на какое-то время. И не говори, что ты не понимаешь, о чем речь.

– Ааронн, но я, правда, честное слово, я никогда…

– Хорошо, допустим, ты об этом ничего не знаешь. Но ведь мы пытались отработать вызов болотных огней, а ты почему-то… Причем я ощутил очень сильное внушение. Что произошло?

– Я задумалась просто…

– Задумалась? Интересно, о чем… Хм… Ладно, не красней, главное, запомни – мысль материальна вообще, а твоя мысль – в особенности. Кажется, я наконец понял, как это у тебя получается.

– Ааронн, но я действительно… Ты пойми, я…

– Прекрати переживать, тебе не десять лет. В твоем возрасте нормально думать о мужчинах. Кстати, обо мне думать – тоже нормально, правда, совершенно бессмысленно.

– Я о тебе не думала!!

– Ну конечно.

– Ааронн, я тебя терпеть не могу, ты надменный, самовлюбленный, надутый сноб!

– Иефа, контролируй эмоции, займись лучше болотными огнями. Иефа, я сказал – болотными огнями! Иефа, прекрати! Иефа! ИЕФА!!!

– Иефочка, а что такое произошло с нашим достойным проводником? Почему он стоит, как статуя, и не двигается? У него что – столбняк?

– Столбняк.

– Твоя работа?

– Моя.

– Надо же, а я думал, никакого толку от этих тренировок не будет. Похвально, но ведь Ааронну, скорее всего, не очень удобно.

– Зулин, ну должна же я на ком-то тренироваться. Могу на тебе, жалостливый ты мой.

"– Себ, я со смеху умру! Себ, ну послушай! Ты знаешь этого – с Белых холмов, противный такой мужичишка, плюгавенький, глазки хитрые, у него еще, кажется, малюсенькое поместьице где-то возле меловых штолен имеется…Как же его…Вот, вспомнила! Этьен. Этьен Монблан. Смешное имя, правда?

– Тебя его имя так развеселило?

– Фу, Себ, какой ты скучный… Тебе совсем-совсем неинтересно?

– Ну, рассказывай. Хотя нет, дай я сам догадаюсь. Ты собирала цветы на лугу, а он ехал мимо и, разумеется, свалился с лошади, пораженный твоей неземной красотой. Я прав?

– Почти, хотя недостаток воображения сказывается. Вот, обними меня и слушай. Я собирала цветы на лугу, на том, дальнем, помнишь, там такие чудесные флоксы растут? А он действительно ехал мимо и действительно чуть не свалился с лошади. Представляешь – подходит ко мне: шляпа на ухо съехала, лицо пунцовое, носом сопит, а нос весь в пыли, и глаза старательно так таращит. Я на него смотрю – ты же знаешь, как я иногда умею смотреть – и говорю, мол, сударь, не ушиблись ли вы ненароком? А он слюну сглотнул и понес какую-то околесицу, что теперь сердце его разбито на веки вечные, что нет ему теперь ни сна, ни покоя, любовь, морковь и незатейливые утехи на сеновале. А я ему говорю, мол, не по себе птицу выбрали, сударь. А он – мол, не смею и надеяться на что-то серьезное, но, может, прекрасная дама воспримет его как забавное и полезное с точки зрения любовного опыта приключение…Руки ко мне тянет, представляешь, нахал какой! Кто он, а кто я! Я ему говорю, мол, сударь, вы себя в зеркале видели хоть раз?! А он мне – в мужчине внешность – не главное, с годами я это пойму, а время, проведенное с ним, буду вспоминать с удовольствием, не сойти ему с этого места. Ах, говорю, вот как? Сейчас проверим. Он разохотился, штаны уже спустил, хихикает, ловить меня собрался… Ой, не могу… Я рукой шевельнула, незаметно так, замораживающее заклинание шепнула… Представляешь, стоит посреди луга без штанов, все торчком, глаза вытаращил, а сказать ничего не может… Вот, говорю, сударь, Единый все видит, вы меня обмануть хотели, а он вашу клятву услышал и невинную мою особу спас. Ручкой помахала и ушла. А он так и остался. Интересно, видел его кто-нибудь или нет? А, Себ? Как ты думаешь, братик? Себ? Почему ты молчишь? Себ?

– Элена, уйди.

– Но почему, Себ? Ты что, злишься?

– Элена, уйди, пока я еще держу себя в руках. Уйди, иначе мы поссоримся надолго.

– Я не понимаю тебя. Я думала, ты посмеешься со мной, а ты…

– А я не вижу ничего смешного! Ты повела себя, как круглая дура! Шутка, достойная блядовитой посудомойки! И если бы это было просто глупо! Нет, это просто немыслимо!

– Себ, не кричи. Я не понимаю…

– Не понимаешь! Ты зациклилась на своей исключительности, неотразимости и неповторимости! Ты не видишь дальше своего носа! Этот Этьен сдаст нас с потрохами первому же жрецу, за то, что ты над ним посмеялась! Оглянись вокруг – этот мир населяют не только слуги и служанки, готовые выполнять любой твой каприз! Сотни тысяч людей ждут одного только слова, сказанного невпопад, одного только жеста, сделанного не вовремя, и мы пойдем на костер просто потому, что богаты и знатны! Дать в руки этому недоноску такое оружие! Элена, мир страшен! А мы еще ничего толком не умеем!

– Себ, пусти! Ты сошел с ума! Мне больно, больно!

– Нет, дорогая, тебе еще будет по-настоящему больно, когда тебя будут растягивать на дыбе в темных застенках! Тебе будет больно, когда тебя будут насиловать твои тюремщики, когда нашего отца отправят на плаху, мать – в острог, а нас – на костер! Вот тогда тебе будет больно!"

– Больно, больно!

– Иефа, проснись.

– На костер!

– Иефа, проснись, ты разбудишь всех! Иефа!

– А? Что? Что случилось?

– Ты опять кричала во сне. Очень вредное свойство, между прочим. Вставай, иначе мы не успеем потренироваться.