Текст книги "Очень мужская работа"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Сергей Жарковский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Я сейчас разрыдаюсь.

– Я тебе не буду слёзы вытирать. Буду собой занят. Знаете что? Вот если бы про нас писал писатель, то именно здесь должны наброситься враги, убить всех второстепенных, а нас с тобой, Комбат, захватить. Как ты думаешь, братан, наш инспектор – персонаж главный или второстепенный?

– У хорошего писателя нет ни главных, ни второстепенных. Сколько раз я тебе говорил: не общайся с дураками в кабаках. Сколько бы они тебе ни платили.

– Комбат, Тополь, надо прерваться. Отключаюсь. Проблема. Если что – держитесь.

– О-па.

– Язык твой, Костя, – враг мой. Ну просто по жизни. Уймёшься ты когда-нибудь наконец? Ведь в натуре же накаркал!

– Ё…

Глава 6
ВСПЫШКА И СПОЛОХИ (КЛУБИН, ЗАДНИЦА И ДР.)

 
Past the arms of the familiar
And their talk of better days
To the comfort of the strangers
Slipping out before they say so long
Baby loves to run
Run baby
run baby
run baby
run Baby run…
 

Sheryl Crow

Клубин выключил селектор, повернулся с креслом и уставился на Малоросликова. Тот опустил руки по швам.

– Что-то случилось, генерал-лейтенант?

– Разрешите обратиться, господин главный инспектор.

– Разрешаю, – сказал Клубин, нагнув голову.

– Наедине, – приказал Малоросликов вбок. Приказ был обращён к технику, вернувшемуся на пост сержанту Каверису. Тот не медлил. Избежав взгляда Клубина, поставил свою консоль на паузу, отдал в пространство салют и испарился. Малоросликов запер за ним дверь. Прислонился к двери спиной. Одна из трубок дневного света в операторской готовилась перегореть, помаргивала.

– Надо поговорить, господин главный инспектор, – произнёс Малоросликов. Видно было, что генерал-лейтенант сдерживается. – В неофициальном разрезе.

– С удовольствием, генерал-лейтенант, но раз уж вы зашли, то сначала я хочу услышать официальный доклад, – сказал Клубин вежливо. – Как там дела?

– Дела хорошо, – сказал Малоросликов. – Я докладывал сообщением. Все приказы выполнены. В Зоне без изменений.

– Прекрасно. Теперь задавайте свои вопросы. У вас ведь вопросы?

– Да, у меня вопросы.

– Вы можете присесть, господин генерал-лейтенант. Что за вопросы?

– О чём вы здесь говорили с этими уродами? Что они могут включить Зону обратно. – Это были не вопросы. Это была предъява.

– По их словам, – кивнул Клубин. – Однако это мило, что вы в курсе.

– Я у себя дома, – сказал Малоросликов.

– За дом плачу я, – парировал Клубин.

– Господин главный инспектор… Я очень давно не служил под началом по-настоящему серьёзных людей, взрослых людей, деловых мужиков. Это лето было самым лучшим за мою службу. Стояли задачи, я их выполнял, вы меня обеспечивали. Всё как подобает. В мире есть армии хорошие, но вокруг Зоны всегда было болото. Потом появились вы. То есть, как я понимаю, Девермейер. И я не задавал лишних вопросов. Мы делали дело вместе. Я знаю, как вы работали с аномалиями и гадством по всей остальной Земле. Поэтому я сейчас пришёл и говорю с вами, а не арестовываю вас.

– Как мило. Выдать вам чарку водки в награду?

– Никак нет, господин главный инспектор. Я не пью. Господин главный инспектор, вы сами. Лично вы дали мне возможность слушать ваши переговоры с этим… с этими сталкерами. Хотя могли их просто увезти с собой, куда там. Вы слили мне информацию. Лично вы и адресно мне. Вы знали, что я не могу её не получить, иначе какой бы я был командир? И теперь я, Задница, должен мучительно решать, с чем я столкнулся. С предательством или с просьбой о помощи. С вашей лично, господин Клубин, просьбой. Не могли бы вы как-то попроще со мной? В форме приказа, если нетрудно. Мне будет проще сориентироваться. Я простой пограничник.

Клубин задрал брови.

– Гимназиев не кончали? – спросил он, чтобы хоть что-то сказать. «Издеваются надо мной, – подумал он. – Что сталкеры, что шеф, что этот… Удивил, собака!»

– Я что-то неясно выразил? – спросил Малоросликов.

– Генерал-лейтенант, вы так превосходно говорите, что я просил бы вас продолжать.

– Виноват, вы считаете – мы можем себе позволить посидеть-пообщаться?

– Судя по вашему же докладу – да. Ведь всё хорошо. – Задница вздохнул, и Клубин, уловив его острое разочарование, сказал несколько даже с поспешностью: – Задавайте вопросы. Я признаю, что спровоцировал вас. Сознательно спровоцировал. Задавайте вопросы, не тяните резину.

– Вы хотите включить Зону обратно?

– Отличный вопрос. Получение ответа на него выводит, да что там выводит – выбрасывает вас далеко за рамки вашей компетенции, генерал-лейтенант, – сказал Клубин. – Вы готовы к этому?

– Я ко всему готов, инспектор. Сталкеров в ад не берут.

Иными словами, Малоросликов пропустил ход, перелагая решение на Клубина. Выбор придётся делать ему. Делать выбор, а не решать проблему. Задница был великолепен. Ведь он даже связи Клубина не попытался лишить (что было невозможно, кстати). К варианту «Задница атакует» Клубин был готов, хотя и надеялся (справедливо, кстати) на ум генерал-лейтенанта. Однако сейчас Клубин даже напрягся: Задница был слишком умён. Или это случайность? В смысле глупость? Ах ты, зараза, язва сибирская, шахматист-в-«чапаева».

«Как я устал, – подумал Клубин. И тут же поймал себя на ухмылке. – Ладно, давай на изгиб. А потом на слом».

– Зону нельзя включать, – произнёс Малоросликов. – Я так считаю. Иначе – зачем всё? Следовательно, Уткин и Пушкарёв – угроза, а вы – предатель.

– Понятно, – сказал Клубин. – Ну-ка, господин генерал-лейтенант, смирно. – Малоросликов не шелохнулся. – Смирно, смирно. П-п-п… Что, даже не попробуете?

Даже не попробовал. Клубин поднялся, подошёл к Заднице вплотную. Брови Малоросликова были усыпаны блестящими шариками пота, но его двойное лицо под чудовищным двойным лбом было сухо, а глаза блестели так же, как пот на бровях. Да, он несколько месяцев без сна. А Клубин? А он – семь лет.

– Ты что, военный, – сказал Клубин, – в спасителя человечества поиграть вздумал?

– Не играю я в спасителя. Я и есть он, – сказал Малоросликов. – Я тебя сейчас убью, скурмач. Поскольку ты играешь в политикана, а я уже наелся на вас, козлов, глядеть. Потом я убью сталкеров. Потом я закатаю Зону в забор и буду стрелять в любого, кто подойдёт на километр к забору. Нормальный план.

– Нормальный план. Неизвестной природы. А патроны с тушёнкой будешь покупать у бандитов? – сказал Клубин презрительно. – А деньги будешь зарабатывать земледелием?

– Разберёмся! – сказал Малоросликов.

– Ну-ка, сядь! – приказал Клубин. – Сесть, я сказал! – проревел он, делая шаг в сторону и показывая рукой на кресло сержанта Кавериса.

В предательство поверить трудно. И Малоросликов подчинился, сел. Едва втиснулся. Его кобуру зажало между боком и подлокотником. Он сложил на коленях руки-грабли в стрелковых перчатках. Клубин стоял над ним, злясь так, как давно уже не злился. Было невыносимо жаль тратить секунды и мозговое вещество на вычисления, что же злит больше – предвиденный, но неуместный срыв Задницы или собственная рефлексия по поводу этого срыва. Мозговое вещество прямо пузырилось от злости. Задница насухо выиграл сет, увеличил свою ценность на порядок. Умеют сталкеры, собаки, торговаться. Целую минуту Клубин не знал, как поступить дальше. И молчание его на ораторскую паузу, паузу для внушительности, не походило, и сердце Клубина радовал несомненный шок генерала: он просто сейчас не запомнит клубинского замешательства…

Потом Клубин вспомнил про коммуникатор и ему захотелось поступить правильно – застрелить Малоросликова. До вмешательства Комиссара в ситуацию оставалось буквально всего ничего. Замешательство Клубина стоило Малоросликову жизни почти наверняка. Ставкой был целый мир. Или, если хотите, счастье всего человечества. Или, если хотите правды, возвышение лично Эйч-Мента до статуса бога, ведающего бессмертием.

Скорее всего, Штаб Задницы уже блокируется. Неужели шеф не даст хотя бы минуту? Задницу жалко безумно. Нет ему замены. Кутерьма по периметру неизбежна. Чёрт, ну и что мне было в куклы с Задницей играть?

Всё правильно. Но Задница давно не спал. Это – ему хинт, учитываемое обстоятельство. Чисто на эмоциях погнал, пришёл выяснить, рамсы расставить… Но если шеф не объявится буквально в эту вот, текущую минуту…

Клубин подкатил своё кресло и сел напротив Малоросликова, глаза в глаза, с поправкой, разумеется, на разницу в росте. Зрачки у генерал-лейтенанта были во всю радужку.

– Артём Аркадьевич, – произнёс он. – Вы меня слушаете?

– Зону нельзя включать обратно, – сказал Задница. – Еле выключили. Это надо беречь. И плевать мне на ваше золото и рубидий.

– Клубин, – сказал из-за пазухи Клубина голос Эйч-Мента, и Клубин чуть язык не сглотнул от облегчения. – Я слежу не с самого начала, но моя рекомендация: убей-ка ты эту бабу в погонах. И продолжай заниматься по утверждённому плану. Людей я тебе высылаю.

– Дайте мне три минуты, Комиссар, – проговорил Клубин. Взгляд Малоросликова между тем сделался осмысленным. Он прислушался.

– Ты мямлишь, – сказал Эйч-Мент. – Не ожидал от тебя. – Он помолчал. – А почему, собственно, я не ожидал? Дьявол меня разберёт.

– Я вас ещё не подводил, шеф.

– И не сможешь, сонни. Я блокирую Штаб.

– Дайте мне три минуты. Благодарность – помните?

Эйч-Мент помолчал.

– Хорошо. Логично. Но тебя спас генерал. Не вмешался в наш разговор. И он давно не спал. Попробуй спасти его. Санкцию на информацию в пределах разумного я тебе… дарю. Чёрт бы тебя взял с твоей психологией. Работай.

Эйч-Мент был государством, но в его государстве не было бюрократов. Бюрократов Зона не выпускает из себя живыми.

– Пять минут, – заключил он. – Блокирование штаба на паузе. Удачи вам обоим. Овер.

– Сегодня утром я пинками выбивал из вас истерику, генерал-лейтенант, – сказал Клубин Малоросликову. – Сейчас вам придётся пинать самого себя. Видите: мне некогда.

– Я вас слушаю, – произнес Малоросликов медленно.

– Точное количество «двухсотых» с начала Восстания доложить.

– Триста семь человек моих.

– Я предлагаю вам сотрудничать с нами, генерал-лейтенант. Отныне – и до бесконечности. Ваш первоначальный гонорар – ваши триста семь погибших. Мы вам их возвращаем. Не зомби, не «триллеры». Не мороки. Живые люди. Целые и невредимые. Оригиналы. Психически здоровые. Это то, что вы получаете единовременно. Бонус за согласие. И в дальнейшем гарантирую – ни одного погибшего. Никаких болезней. Ни прошлых, ни текущих, ни будущих. У вас и у тех, за кого вы лично поручитесь. Семьи – в доле.

Задница моргнул. Его родная младшая сестра была больна ДЦП.

– Паралич излечим, – сказал Клубин. Возможно, сказал лишнее. Но – само выскочило. Невозможно было этого не сказать.

– Полесье? – спросил Задница на вдохе.

– Так было до Восстания. Но Зону выключили. Но есть шанс включить её обратно. Вариант – включить частями. Условия отличные, подвоха нет. Смена собственника у охраняемого объекта. Никакого предательства. Никакой измены. Сибирь ваша остаётся Сибирью, получает лобби в вашем лице. Всё. Две минуты, Артём Аркадьевич.

Задница сопнул.

– Не надо, инспектор про ваши две минуты. Дорогое удовольствие – со мной биться. Вы же в курсе. И уважаемый Девермейер тоже в курсе.

– Вы не поняли, Малоросликов. Хорош уже хорохориться. У нас не будет потерь, никаких. Ваши – умрут все. Зона должна быть включена. Минута сорок. Торг небывалый, я понимаю, но добавить ни секунды не смогу. Не мои секунды.

– Ну вас-то я размозжу, если что. Будьте спокойны, – сказал Задница без особого энтузиазма.

– Да нет же, трах-тарарах!.. Артём Аркадьевич, полтора года назад у меня сгорела дочь. В пепел. В пепел. А завтра я её поведу покупать новое платье. Или новый самолёт. Её, понимаете? Не её копию, а её саму, настоящую. – Клубин потёр лоб, сбил очки, не глядя, поймал их, водрузил на законное место. «Теперь обратим любой ужас, – подумал он в тысячный раз. – И я уничтожу любого, кто встанет против этой обратимости ужаса». – А может быть, Артём Аркадьевич, вы хотели бы выпить с вашим старым приятелем Вобенакой? – спросил он. – Да хоть нынче вечером. Если вы наш – нет проблем. Он скучает, кстати. Не было, говорит, у меня больше такого собутыльника, как Задница. Минута.

– Гарантии, – сказал Малоросликов сипло. – Что вы всё это мне не лжёте. Что дело не в Карьере. Что вы там нашли… оживлялку.

– В задницу Карьер! – рявкнул Клубин. – Будь дело в Карьере, я бы увёз сталкеров и работал бы с ними… у себя. А потом включил бы Зону – и покатилось бы по старой дорожке. Вы бы и не пикнули. Повернули бы фуражку козырьком назад и потянули бы свою старую потёртую лямку. Ничего не заподозрили бы. Зона есть Зона.

– А вы не слишком хороший парень, инспектор? Не чересчур? – спросил Малоросликов.

– За что вы цепляетесь, Артём Аркадьевич? За свои суждения о других по себе, не выше, так сказать, сапога? Это было когда-то справедливо, но уже позавчера… Ваши люди – герои, генерал-лейтенант. В кои-то веки можно воздать им по справедливости. Герой должен жить. Но выбор сейчас на вас. Сами они его сделать опоздали. А вы – ещё нет. Это ваши живые и мёртвые герои. Я даю вам возможность выбора. Вы заслужили это лично. Парень я не очень хороший, но и не полный ублюдок. Когда имеешь дело с бессмертием… нет, когда воюешь за всю планету чохом!..

– Так точно, будьте здоровы, – машинально сказал Малоросликов.

– Спасибо… – Клубин достал платок, промакнул лицо, а потом высморкался, именно в таком порядке. – Когда воюешь за всю планету чохом… в общем, трудно остаться полным ублюдком. У меня не вышло. Очень старался, но не получается. Как я выворачиваюсь перед вами, генерал-лейтенант, вас не тошнит?

– Фантастика какая-то, – сказал Малоросликов. Видно было, что слово «фантастика» он произносит впервые в жизни. У него даже части лба сошлись – он нахмурился.

– Зона есть Зона, – сказал Клубин.

Малоросликов полез пальцем под погон, выковырял кривую сигаретку, закусил фильтр.

– Курите на здоровье, – сказал Клубин.

– Никак нет, некогда. – Сигарета перебежала из одного угла рта Малоросликова в другой, словно прогресс-бар обозначился. Словно фитиль сгорел. Генерал-лейтенант сплюнул сигарету в кулак и сказал: – На меня дважды пытались выйти русские. Им нужны Хозяева. Лучше всего – Лис, лично. До зарезу. Так что виноват, не довёл до вас утром… Семьи офицеров Штаба я взял под охрану ещё неделю назад.

Клубин – как ни в чём не бывало – кивнул. С некоторой даже величественностью.

– Хорошо, что признались, господин генерал-лейтенант.

– Какие следуют распоряжения, господин главный инспектор?

– Русские меня сейчас волнуют мало. Ими займутся специальные люди, инструкции получите от них. Для меня – распорядитесь приготовить караван. Обычную «двойку». К четырём ноль-ноль завтра. Без экипажей. Проследите, чтобы обе машины были оборудованы для транспортировки – под Комбата и Тополя. Медицина, всё прочее. Сопровождение до периметра – усиленное. Небо перекройте. Google вам в помощь. Техники в курсе.

– Ах ты, ч-ч… – Малоросликов хмыкнул. Поскрёб щёку. – В курсе, значит, техники?.. Так точно. Понял. Всё будет исполнено. До периметра – сам пойду, машиной ПВО.

– Ваше решение, милости просим. И подготовьтесь к включению Зоны – в любой момент начиная с шести ноль-ноль завтра. По всему периметру. Про Полесскую Дугу я помню, не ваша ответственность, но с соседями взаимодействие будет обеспечено. Уже новой субординации следуя. Визу на выход мне и сталкерам не забудьте обеспечить. Туда и обратно.

– Так точно. Разрешите идти?

– Отставить. Минутку. Артём Аркадьевич, интервью я ещё не закончил, вы уж с подслушкой больше не мучайтесь, слушайте напрямую. Или вообще не слушайте. Новую субординацию, систему связи, протоколы обеспечения информацией получите часа через полтора, как я прикидываю. Это я подготовил, только «фас» сказать. Вот… – Клубин выбрал в бумажнике карточку, нарезанную ещё позавчера на всякий счастливый случай, и протянул её Малоросликову. – Берите. Пароли для курьера. Вы очень неудобно сели, кстати, не находите? Пистолет зажат у вас.

– Это ничего, – сказал Малоросликов, пряча карточку в перчатку. – Это специально для вас.

– Я бы не купился, – сказал Клубин укоризненно.

– Уже купились, раз заметили и держали в оперативке. Виноват.

Фыркнул и закашлялся в смеховой тональности коммуникатор Клубина. Эйч-Мент тешил душу.

– Туше, генерал-лейтенант, туше, – сказал Клубин, построив любезную улыбку. «Вот это ты, Задница, зря. Это у тебя получилась заусеница – на будущее. Я ведь сейчас запомнил, что посадил себе на шею конкурента. Хоть и благородного. Вот так всегда со справедливостью. Самый тяжкий груз – лишняя соломинка на шее. Как у Джека Лондона. Двадцать фунтов сверху ста не дают подняться. Доказано всей историей человеческой цивилизации. Пока она не была бессмертной. Как сложится теперь? Ну вот и узнаем. Ещё чуть интересней стало жить. „Благодарность“ – сказал наш загадочный Влад. Что ж, посмотрим».

– Всё верно, – произнёс Клубин. – Купился я. Считаем – налил вам стакан с линзой, не ошибся в вас. Знаете, как у нас на Луне говорили? «Линза на стакане дороже ордена».

– У нас в Китае тоже так говорили, – сказал Малоросликов. Он поднялся, отцепил от себя кресло. – Разрешите идти?

– Идите. Рад был повидаться. Очень полезная беседа у нас состоялась. Увидимся утром. Занимайтесь по плану, но постарайтесь выспаться. Химия – штука хорошая, но у вас уже на погоны течёт. – Клубин толкнулся ногой и поехал к консоли, с которой он за сегодняшний день уже сроднился. – Кавериса своего, героя невидимого фронта, шлите мне обратно, коня в респираторе… Салют, господин генерал-лейтенант!

С щелчком дверного замка одновременно на мониторе перед Клубиным появились бледные рожи заждавшихся сталкеров и заворочался, забурчал в коммуникаторе Девермейер.

– Значит, ты у нас не полный ублюдок, – констатировал он. – А кто – полный? Не я ли? Наверное, Горски. Наш доктор Морзе… или Зло? Мабузе? Менгеле, в общем. Я ему передам. Ладно. Молодец. Вот так ты, сонни, little convo[14]14
  Побазарил (англ.).


[Закрыть] с нашим краснолицым Задницей. Экономика должна быть экономной. На охране мы сэкономили. Потом расскажешь, какие меры ты предпринял для контроля твоего Задницы. А ты предпринял?

– Безусловно, шеф.

Эйч-Мент помолчал.

– Нас он немного поводил за нос. То есть думал, что водит. Ты заметил?

– Меня – водил, – сказал Клубин. Сталкеры на экране принялись беззвучно ругаться между собой. Выглядело это, конечно, комично. Повернуться друг к другу они не могли, ругались уголками ртов и гримасничали – Комбат правой половиной лица, Тополь – левой.

– Да. Извини. Я как раз проверял, не успел до тебя довести… Сонни, меня удивило, что твой Задница не очень сейчас удивился. Ну хорошо, Полесье он заметил только сейчас. Человек неглупый. Сложил два и два. Но мне не нравится, что он не удивился, что его взяли на небо. Что ты его взял на небо.

– Шеф, нам надо было добывать Миллиарда живым. Или Прилиплого.

– Тут ничего не поделаешь. Не оживлять же их… Хотя… Ладно, ладно, ты был прав, я был не прав. Если продолжить логику – утечка по «Камино» в пользу Гоги имела место – могло что-то дойти до нашего Малоросликова? Хотя бы в виде слуха? Как ты полагаешь?

– Нет данных.

– Himmeldonnerwetter, du hast ja einen Knall… Ладно. Ты сам спать не собираешься?

– Нет.

– Будешь болтать со своими сталкерами? А им не надо поспать?

– Я бы их сейчас называл ключниками. Во сне они слабеют, вы же знаете. Буду их бодрить.

– Согласен… Парень, больше я не буду тебя беспокоить. Будь осторожен. По выходу – любая поддержка. Ты знаешь. Давай, сделай, сонни. Новый прекрасный мир, ну и там другие дурацкие слова. Мечта нормального коммуниста. Проиграешь наш джокер – сам удавишься, шнурок у тебя с собой. Over.

«Удавлюсь – вряд ли, но покоя не будет мне никогда – если сорвётся», – подумал Клубин.

– Over, шеф.

– Всё равно плохо, что он не удивился. – Эйч-Мент помолчал. – Ну я тебе доверяю, компьютерщиков подключил. Сидят, чешут задницы. Косяк, конечно, невообразимый… С другой стороны – что бы изменилось?

И он исчез. Ответ ему был не нужен. Клубин вздохнул. Король в «капусте»…

Вокодер он включать не стал.

– Приветствую вас, сталкеры и трекеры! – На рожах Комбата и Тополя возникло одинаковое выражение. – Всё в порядке. Меня тут кофеем попоили, ну и небольшая революция, не без того. Приказ о подготовке транспорта на утро я отдал. С идентификацией Влады имела место ошибка, человеческий фактор. Хотите – верьте, хотите – нет. Вот так… Пока суть да дело – продолжим. Кое-что о Бредне я хочу поспрашивать, если не возражаете. Не возражаете?

Осторожно, чтобы не столкнуться носами, сталкеры переглянулись.

– Пу-пу-пу, – произнёс Тополь со значительностью. – Не возражаем, Олегыч.