Текст книги "Денис Котик и Замок Хитрецов"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Сергей Челяев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТРЕВОЖНАЯ БАШНЯ
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ТЬМА ГОРЯЩЕЙ СВЕЧИ

Ночь северного лета – удивительное, таинственное время. В такие мягкие, бархатные часы, когда сладок и чист воздух, далеко слыхать каждый шорох, каждый хруст сучка под ногой запоздалого путника, потрескивание ветки под тяжестью усевшейся лупоглазой неясыти или рысеухого филина. На близких озерах тяжелые всплески щук, на дальних тревожно взревывает диковинная птица-выпь, которую частенько летучим быком кличут. Такой уж у нее голос, низкий и неприятный, так что неопытный человек и не скажет, что эта ночная птица кричит.

Даже в замке Магисториум, погруженном в белесую, туманную поволоку августовской северной тьмы, слышны все потаенные звуки и тихие голоса, будь то шныряющие крысы или бессонные воспитанники, увлеченные какой-нибудь игрой или затянувшейся беседой. И поэтому две невысоких тени, вынырнувшие возле Тревожной башни, точно из-под земли, поначалу не двигались с места.

Они замерли, чутко прислушиваясь в ночи. После чего одна вслед за другой быстро и легко, чуть ли не на цыпочках, пересекли узкий двор, мощенный гулким булыжником, и истаяли в черных тенях, сгустившихся возле высоких дверей, ведущих внутрь башни.

Мгновение – и таящиеся во тьме люди очутились внутри каменного исполина.

Очевидно, эти ночные личности хорошо знали расположение внутренних помещений башни и отлично ориентировались в темноте. Сразу же они скользнули в боковой коридор. Белками взлетели по стремительно уходящей вверх винтовой лестнице, при этом ухитрившись не вызвать обычного здесь гулкого эха стальных ступеней. И, наконец, никуда не сворачивая, устремились вглубь одного из коридорчиков.

Нужная им дверь была плотно прикрыта. Но из-под порога, словно гнилушки в зачарованном лесу, тлели призрачные отблески синеватых огоньков. Там, за дверью, их ждали.

Ночные посетители вошли и робко остановились возле дверей. После тьмы коридоров они близоруко щурились в свете высокой свечи, тонкой и бездымной. Напротив них, за высоким столом, застланным ниспадающими покрывалами, возвышалась темная фигура, закутанная в плащ, с надвинутым на самые глаза просторным капюшоном.

Убедившись, что ночные посетители плотно закрыли за собой двери – те захлопнулись с мягким, чмокающим звуком безупречно пригнанных потайных замков, хозяин кабинета удовлетворенно вздохнул и негромко произнес:

– Все спокойно, мои младшие братья?

Он мог бы этого и не спрашивать. Тем не менее, ночные посетители низко склонились перед хозяином кабинета. И тот, что был повыше, прижал руку к сердцу.

– В замке тихо, мой господин. Мы проверили путь впереди и позади.

Видимо, это было не просто сообщение, а какая-то условная, ритуальная фраза. Потому что человек в плаще нетерпеливо кивнул.

– Да-да, я знаю... Ваше усердие похвально и однажды будет вознаграждено по справедливости. Теперь можете сесть и внимательно слушайте. Можете обратить во внимание и слух обе стороны нашей сущности.

Слуги человека в плаще почтительно опустились на краешек узенькой кушетки, готовые в любой момент вскочить и согнуться в преданном поклоне.

– То, что я вам сейчас открою, – негромко произнес человек, – имеет исключительную важность для судеб всего нашего Братства и его цитадели – великого замка Магисториум. К нам в Академию проник враг. Он злобен, холоден, циничен и дьявольски хитер.

– Вы имеете в виду кого-то из прибывших с острова Буян, из Лицея чародейства и волшебства? – осторожно осведомился тот, что сидел ближе к столу. Он держался поуверенней, в то время как его невысокий напарник постоянно норовил спрятаться у него за спиной.

– Возможно, – сухо произнес человек. – Скорее всего, так и есть. Выслушайте новое приказание и завтра же утром донесите каждое мое слово до всех без исключения членов Братства. Особенно предупреждаю: на этот раз – никакого самоуправства! И чтоб никто не вздумал возомнить себя героем и в одиночку попытаться найти и уничтожить монстра. Потому что на сей раз нам угрожает именно монстр. Да-да, Крысы, вы не ослышались.

Двое подростков, которых человек так странно назвал, испуганно прижали руки к груди и тихо забормотали, униженно кланяясь. С минуту человек смотрел на них с презрительным сожалением, а затем резко фыркнул:

– Все, баста! Хватит ломать комедию, со мной это не пройдет, предупреждаю. Думаете, я не знаю, что Людвиг у вас в последнее время уже самостоятельно издает приказы, не удосужившись даже посоветоваться со мной?

Он жестом остановил светловолосого подростка, пытавшегося что-то почтительно возразить. И длинным тонким пальцем указал ему за спину, точно собирался выковырять оттуда своего второго слугу.

– А Фриц по-хозяйски шныряет по всему замку, словно он уже декан или даже ректор. И уже несколько раз подглядывал за учителями из Лицея. Особенно, как я вижу, его тянет нынче в книжные залы, где обычно сидят Библиотекарь и Хранитель лицейских архивов.

Сгорбленная спина Фрица еще ниже согнулась; казалось, этот обычно нагловатый и язвительный подросток готов был тут же растаять на месте и просочиться между половицами жалкой грязной лужицей.

– Как же это так получается? – сурово усмехнулся человек. – За глаза вы зовете меня "Хозяином", в глаза именуете "мой господин", хотя я никакой вам не господин, и уж тем более не хозяин. Я уже, признаться, устал вам твердить одно и то же: я такой же член братства, как и вы, такой же брат. Только я – брат Старший. А старших братьев принято почитать и уважать в любой семье. Если только, конечно, мы в Магисториуме все вместе действительно – одна семья.

Подростки дружно закивали и заговорили вслух, наперебой убеждая этого великовозрастного Старшего брата в своем почтении. Тот же лишь скептически посматривал на них, пока не прервал их словоизлияния, звучно припечатав ладонь к столу.

– Ну, все, хватит придуриваться! Больше всего не терплю угодливого вранья. Теперь слушайте и мотайте на ус.

Глаза человека в плаще вдруг сверкнули фиолетовым огнем. Подростки тут же съежились и поникли. А человек уже говорил, шагая по комнате и вбивая слова, точно гвозди в дощатый пол.

– Наш враг – безусловно, из числа тех, кто прибыл нынче в Магисториум из Лицея. Волшебник с чародейского острова Буян. Кто именно – мне неизвестно. Но я знаю, Что он Такое!

Эти последние слова были сказаны так яростно и громогласно, что, кажется, их услышали сами стены замка. И содрогнулись при этом. Где-то высоко над крышей с карканьем взметнулась в небо стая грачей, чопорных и черных как погорельцы при дворе короля.

– Кто же это, Старший брат, скажите мне это скорее! – гневно вскинул красивую высоколобую голову с зачесанными назад прекрасными светлыми волосами Людвиг. Фриц же уцепился за рукав своего юного покровителя и вращал испуганными глазами как перепуганный головастый птенец-кукушонок.

Человек в плаще опустил голову, обдумывая, стоит ли открывать столь важную тайну членам Братства, пусть и самым верным и преданным. И, наконец, решил. Он тихо поманил к себе обоих воспитанников и произнес, глядя каждому поочередно в глаза так, что, казалось, проникает в самую глубину каждой души.

– Это – лев.

– Ле-е-ев? – недоверчиво протянули оба дружным дуэтом.

– Лев, – прошептал колдун. Его глаза были невероятны: полны одновременно отчаяния, страха, мудрости и решимости.

– И явился он сюда по наши души. Потому как это – непростой лев. Он – Крысиный. Это наш злейший враг.

Воспитанники потрясенно молчали. И Людвиг, и даже Фриц прежде немало слышали о крысиных львах. Но члены братства Хитрецов, избравшие своим магическим образом и подобием самое хитроумное животное на свете после лисы, раньше никогда не сталкивались с ним воочию. Поскольку всякий Крыс, хотя бы единожды повстречавшийся со своим Львом, был обречен на незамедлительную и страшную гибель.

Неписаные законы природы сурово и неумолимо гласят: всякий мелкий всеядный зверь, выживший в схватке с себе подобными и затем пожравший их для собственного пропитания, может стать львом. По сути это настоящий звериный каннибал, потому что однажды он почувствовал вкус крови и плоти своих соплеменников и отныне яростно желает только этой страшной пищи и никакой другой более.

Так бывает и у людей. Людоедов, однажды вкусивших своей ужасной пищи, говорят, всегда тянет впоследствии отведать человечины, которая, по их словам, на самом деле якобы вкусная и сладкая.

И теперь такой каннибал явился в замок растерзать все Братство? Кто же он? И как отличить его, проклятого оборотня, от обычных людей или крыс?

– Их всего шестеро, – глухо сказал колдун, желавший, чтобы его именовали Старшим братом. – Трое взрослых, преподаватели, и столько же мальчишек, воспитанников.

– Воспитанники исключаются? – оживился Людвиг.

Возникала очередная задача, а он больше всего на свете любил решать запутанные задачи, обнаруживая при этом недюжинную смекалку и изобретательность почти дьявольских масштабов.

– Ни в коем случае! – возразил человек в плаще. – Для такого существа, как колдовской крысиный лев, не существует преград ни в магии приращения, ни в магии убытка. Это означает, что он может с легкостью пребывать в теле любых размеров. Конечно, в разумных пределах. Поэтому приказываю прекратить всякую слежку за взрослыми! Вам поручаю только троих мальчишек.

Колдун на мгновение призадумался, пожевал губами, сплюнул на пол какую-то нечаянную соринку.

– Можете даже намекнуть им, что в замке существует тайное общество. Оборотень должен очень скоро обнаружить и проявить себя – срок пребывания лицеистов в Норде скоро истекает. Пожалуй, стоит слегка подтолкнуть эту ситуацию. Пусть уж лучше дальнейшая игра пойдет по нашим правилам.

– С вашего позволения... – замялся Людвиг, но всего лишь на миг. – Я уже это сделал.

– Вот как? – человек в плаще нахмурился. – Как же это произошло?

– Я намекнул главному из них, Денису, что в Академии есть тайное общество. Они очень заинтересовались.

С минуту колдун смотрел на молодого воспитанника. Тот закусил губу, но выдержал взгляд своего господина и не отвел глаз.

Затем тот почесал переносицу – верный знак для всех посвященных членов Братства о том, что гроза прошла стороной. Хотя, быть может, еще пока и не миновала и вполне может вернуться в любую минуту.

– Надеюсь, ты это сделал не сам? – тихо промолвил волшебник.

– Не сам, мой господин, – подтвердил Людвиг. В течение их немой дуэли он лишь слегка побледнел, теперь же на его щеки постепенно возвращались пятна лихорадочного, возбужденного румянца.

– Кто же?

– В числе кандидатов в наше Братство есть такой Петер, – начал Людвиг. – Самый безнадежный, хлипак, трус и доходяга. К тому же излишне совестливый и туповатый для будущего волшебника.

– Я знаю его, – сухо молвил человек в плаще. – Дальше!

– Мне пришлось пообещать... конечно же, без всяких серьезных обязательств с моей стороны... Что он досрочно станет действительным членом сообщества Крыс-Хитрецов. При условии, что этот Петер расскажет лицеистам с Буяна о некоем тайном обществе. Ни больше и ни меньше того, что им следует знать.

– Что ж, хорошо, – вздохнул волшебник. – Не сомневаюсь, что ты организовал все в наилучшем виде. Знаешь, Людвиг...

Он задумчиво смотрел на воспитанника. А тот молча и почтительно ожидал, когда патрон к нему обратится.

– Иногда я даже тебя побаиваюсь, – неожиданно признался человек в плаще. Конечно же, он и был номинальным хозяином Братства Хитрецов Магисториума, его лидером и наставником одновременно. Но прежде он никогда не признавался в таком даже своим ближайшим подручным!

– Я благодарен вам за эти слова, мой господин, – поклонился Людвиг. После чего упрямо тряхнул головой, отбрасывая назад и без того безупречно зачесанные волосы.

– И я надеюсь, что ты в свое время их не забудешь, – скрипуче произнес волшебник.

Они беседовали еще с полчаса. И все это время при свете одинокой свечи казалось, что по стене бегают длинные и рваные тени. В них всякий человек с мало-мальски развитым воображением, пожалуй, сумел бы разглядеть огромные и вытянутые силуэты крыс. Изредка они взмахивали лапами, клацали зубами и нервно вертели длинными усатыми мордами.

Но снизу, со двора замка казалось, что Тревожная башня погружена во тьму, полную неизвестности, тайных страхов и незримых опасностей. Пожалуй, так оно и было на самом деле. Потому что даже от свечи, зажженной сегодня в глубине башни, света не прибавилось.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. ЧТО НЕКТО – ЧТО ПЕТЕР, ИЛИ ДВА РАЗНЫХ САПОГА В ОДНОЙ ПАРЕ

– Ну, и как тебя прикажешь теперь называть? – вежливо осведомился Денис, подкараулив маленького Петера после занятий по дороге домой.

Весь день Петер старательно скрывался от лицеистов. На переменах маленький воспитанник всегда первым выскальзывал из аудитории и бесследно исчезал в самых дальних и темных коридорах. Заходил на урок наоборот – в числе последних учеников и после все время старательно пялился на доску, с преувеличенным вниманием слушая преподавателя.

– Ну? – грозно прикрикнул на него Максим, неожиданно появляясь из-за угла сарая, где хранились запасы сена и зерновой фураж для лошадей из замковой конюшни. А за его спиной безмолвной тенью маячил Антон.

Петер сразу сник, обмяк буквально на глазах. И Денис, еще минуту назад очень хотевший с наслаждением взять маленького интригана за шиворот, лишь с укором покачал головой.

– Эх, ты, а еще друг называется... – произнес он по возможности презрительно. Хотя Петер, и без того обычно здорово напоминавший несчастного, трусливого и сиротливого духа, нежели парня в полном расцвете сил, явно и не пытался оправдываться.

– Наверное, он и не подозревает, что кое-кого вчера здорово подставил. И не одного тебя, Денисыч, а всех нас троих. И это еще как минимум, – солидно заявил Макс.

– Я... я не хотел... – еле промямлил Петер, опустив голову.

– Поня-а-атно! – протянул Максим, у которого вполне хватало язвительности на всю их неразлучную троицу. – Вот удивляют меня эти мальки, честное волшебное! Напортачат выше крыши, а потом еще и удивляются: чего это меня все ругают? Я ведь не хотел, я ведь не специа-а-ально!

И Максим скорчил уморительную рожу и заканючил плаксивым голосом.

– Ты погоди, Макс, надо же все-таки сначала разобраться, в чем дело, – резонно заметил Антон.

– Ну-ка, присядем, – решительно сказал Денис и чуть ли не силой усадил мальчишку на лавку под сенью раскидистой сирени. Тут, в укромной естественной беседке, образованной густыми кустами, можно было спокойно выяснить отношения, не привлекая к себе ничьего нескромного внимания. Петер с потерянным видом прикорнул на уголке лавочки, а друзья уселись рядом.

– Ты мне вот что скажи, Петер, – уже примирительным тоном, чтобы совсем уж не загонять мальчишку в угол, начал Денис. – Ты знал, что там собираются эти... Крысы? И это что – и есть ваше братство? Котов собрались мучить да живодерничать? Ничего себе – великие волшебники...

И он в сердцах даже сплюнул наземь, чертыхнувшись про себя в адрес местных воспитанников и их вполне идиотских обычаев.

– А почему ты не предупредил Дениса, что он там увидит? – строго спросил Максим.

– И сам не пришел при этом? – невинным тоном осведомился Антон.

Петер обвел всех жалобным взором, безнадежно ища поддержки. Но пока встретил только нахмуренные лица и пытливые, требовательные глаза лицеистов. Эти трое ни в жизнь теперь не отстанут, пока не докопаются до истины... А потом уже будут вместе думать и решать.

И он вздохнул и прошептал:

– Нельзя мне было там появляться...

– Почему? – выкрикнули, кажется, все трое одновременно.

– У Братства Хитрецов родовой, тотемный зверь – крыса. А у крыс отличный нюх на своих собратьев. Поэтому меня... словом, они могли учуять мой запах. А пока ты кандидат, не имеешь права появляться на Сборище без специального разрешения.

– Так ты же пока не действительный член этого... братства? – поморщился Максим. – Сам же говоришь – только кандидат?

– Ну да... – потерянно кивнул мальчишка. – Но быть кандидатом... в общем, это право тоже надо заслужить. Я уже прошел некоторые испытания. И теперь открыт для старших Крыс.

– Пахучие метки, что ли, на тебя наставили? – поморщился Максим. – Воображаю, на какие испытания могут рассчитывать эти ваши... кандидаты... Небось, кошек в замке ты тоже ловил, чтобы они живодерничали?

Удивительно, но Максим угадал: Петер расстроено шмыгнул носом и кивнул.

– Два раза пришлось... Это еще ничего. У них обычно для посвящений бывают испытания похуже. Пострашнее.

– А, кстати, чего им так дались эти несчастные котяры? – вдруг заинтересовался Антон. – Какое-то уж совсем средневековье махровое...

Петер лишь молча пожал плечами: мол, откуда мне знать, пока еще простому кандидату, без прав и привилегий!

– А мне кажется, это братство и впрямь, может статься, очень древнее, – вдруг осенило Дениса. – Помните, сколько имен на башне начертано? Каждый комендант ведь не один год замком правил! Тут такая старина кругом, такие древности... А если это странное Братство Хитрецов тоже такое же старинное, у него вполне могли сохраниться древние ритуалы и обычаи.

– Я где-то слышал, по-моему, от Берендея Кузьмича, – задумчиво произнес Антон, – будто бы на самом деле по части традиций европейский Север может дать фору даже Востоку. Японии и Китаю, к примеру. Только на Севере больше обычаев – тайных, не соблюдаются они у всех на глазах. Чтобы, значит, духи не сглазили, что в человеческом обличии до сих пор на Севере обретаются. По лесам бродят, по болотам и топям шастают, яко посуху.

– Ну, тогда все объяснимо, – заключил Максим. – Как раньше колдуны да всякие ведьмы норовили приносить в жертву черного петуха или... кошку...

Он неожиданно замолчал, и его глаза ярко заблестели.

– Вот оно что! Получается, тут точно – черная магия замешана. И кот этот злополучный, которого ты вызволил, Денис, как раз впрямую нам на это указывает. Ну-ка, юноша!

И он чуть не просверлил несчастного Петера подозрительным взглядом.

– Признавайся, господин кандидат, эта ваша компания черной магией занимается? Зачем? Ведь чернокнижие в любой уважающей себя школе волшебства – под строжайшим запретом. И уж тем более – приносить кровавые жертвы. Лишать жизни живых существ в чародейских целях, одним словом.

– Я не знаю... – прошептал Петер. – Людвиг говорит – кровь не проливается. Потому что – в огне...

И он совсем понурил голову.

– Ну, да, – кивнул Максим, – слыхали мы уже эти сказки. Еще в учебнике истории средних веков про то написано.

Ты что – тоже хочешь стать таким инквизитором-волшебником? Чародеем-живодером, крысо-некромантом? Начал с кошек, а потом за кого примешься? Честно сказать, на тебя даже смотреть противно...

– Я... их... я никого не... мучил... – выдавил из себя Петер, уже почти давясь слезами. – Я только ловил, как мне приказывали. Это все Людвиг и другой, очень злой мальчик. Его помощник Фриц.

– Но другие-то мучили, – укоризненно сказал Денис. – Получается, что и ты виноват не меньше Людвига и его подручных-Хитрецов. И зачем тебе быть с ними? Тоже хочешь быть чернокнижником?

Петер некоторое время молчал, словно обдумывал ответ. А потом поднял голову и впервые твердо взглянул Денису в глаза.

– Если ты не в Братстве, ты предатель, – сказал он, явно с чьих-то чужих заученных им слов. – А предателю в Академии никакой жизни нет, и не будет.

– Да тебе, по-моему, и так не слишком сладко живется, – в сердцах сказал Денис. – Превратили своего товарища в мишень и обстреливают огненными мячиками всяк, кому не лень. Ничего себе – братство!

– Надо наоборот, противиться этим крысам, бороться с монстряками, – убежденно сказал Максим. – А не становиться одним из них. Ты все равно, по-моему, был и останешься для них только слугой. И еще – мишенью для идиотских развлечений всего Братства.

– Тебе легко сказать, Максим, – неожиданно поддержал Петера Антон. – Нас вон – целых трое. И за нами – Берендей Кузьмич, Егорий Ильич и весь Лицей, коли придется. А Петер в этом замке один-одинешенек – какой с него спрос? Попробуй-ка бороться, когда ты один против всех!

– А со своими преподавателями ты не пробовал поговорить? – спросил Денис. Ему все время казалось странным, что наставники Магисториума настолько равнодушны к тому, что творится в Магисториуме по ночам. А, может быть, уже и при свете дня.

– Мне кажется, мастер Магнус – неплохой человек. И, наверное, хороший волшебник, – пожал он плечами.

– Пробовал, – кивнул Петер. Сейчас он был очень похож на замерзшего нахохлившегося воробышка, понуро сидящего на заледеневшей ветке, одинокого и покинутого всеми. – Он похвалил меня, обещал подумать. И строго-настрого приказал, чтобы я никому о своих подозрениях не рассказывал. Потому что это помешает рас-сле-до-ва-нию... – маленький воспитанник старательно выговорил по складам длинное слово.

– Ну, и что – воз и ныне там? – кивнул Макс.

Петер лишь плечами пожал.

– Он же мастер, к тому же взрослый. Ему, наверное, виднее.

– Ну, ладно, – подытожил Денис. – Ты вот что, Петер: зла на нас не держи. Мне ведь тоже, пойми, обидно стало и подозрительно, что ты меня куда-то позвал, а оказывается – чуть ли не в лапы чернокнижникам. А сам даже не пришел.

– Я понимаю, – вздохнул Петер. – Просто думал – так ты скорее убедишься, своими глазами, что я не вру. Это – страшные люди. И скоро они захватят весь замок.

– Ну, это мы еще посмотрим, – зловеще пробормотал Максим. – Ты вот что, Петер: сейчас шагай домой и держи язык за зубами. А нам еще посоветоваться меж собой надо.

Петер послушно кивнул, слез с лавки и медленно побрел прочь. Трое друзья долго провожали глазами его маленький силуэт, пока тот не скрылся за поворотом узкой замковой улочки.

– Ну, что скажете, народ? – первым нарушил молчание Максим.

– Наверное, стоит все-таки поговорить с нашими учителями, – вздохнул Денис. – Что до меня, то я – за Некто. Он хоть занятия ведет, воспитанников видит и с мастерами-преподавателями Академии общается. А те две наших книжных души как закопались в архивах, так света белого не видят.

– Я согласен, – поддержал его Антон. – Что ни говори, а наш Некто мне даже чем-то нравится. Скромный он, простой такой и совсем не боится того, как в других глазах выглядит.

– Ну, тогда пошли, – согласился Максим. – А вы заметили – что-то давно из Лицея к нам весточки не было!

И они зашагали, оживленно беседуя и строя предположения о том, что может сейчас происходить на Буяне.

Странно, что Леся с Владой даже простого привета им пока не передали. То, что это давно нужно было сделать им самим, троим лицеистам почему-то даже и в головы не приходило.

Правда, так у мальчишек иногда бывает. Особенно когда они заняты распутыванием захватывающей тайны, и от нее хоть чуть-чуть веет самым приятным для всех на свете мальчишек ароматом – тайной, чем-то неизвестным и, конечно же, опасностью.

– С одной стороны, конечно, всякое может быть. Но, с другой стороны – не всякому на свете и быть полагается! Ведь так оно подчас получается, друзья мои?

Некто поднялся из уютного кресла, покрытого мохнатым пледом, и разлил по чашкам ароматный чай цвета густого липового меда.

Ответом ему были три постных физиономии, страдальческий вздох Макса – а что я вам давеча говорил? – и разочарованная тишина.

Летний вечер выдался на славу. Не было уже привычного нудного дождика, любящего мелко моросить по карнизам замковых флигелей. Уходящее солнышко прощально заглядывало в окно, и накрытый кухонный стол в комнате учителя казался расцвеченным аккуратными параллельными полосками лучиков, шаловливо пробивавшихся сквозь задернутую занавеску.

На занавеске, между прочим, настоял Максим. Теперь ему повсюду чудились шпионы и соглядатаи, которые так и шныряли по всему замку, подслушивая чужаков и строя против них злобные серые козни. И Макс то и дело косился на открытое окно, за которым тихо парило от земли, напоенной полуденным дождем.

– А почему вас так зовут... странно? – решился, наконец, спросить Денис. Его давно уже занимало необычное имя этого молодого учителя, с которым он в Лицее прежде ни разу не встречался.

– Некто? – улыбнулся тот. – Ну, положим, это вовсе не имя. Прозвище такое.

– И оно вам нравится? – с сомнением произнес Денис.

В его родной школе учителям, конечно же, давали прозвища тоже. Но он впервые видел, чтобы сами учителя не только одобряли это, но и отзывались на эти прозвища, которые, чего греха таить, чаще всего были не из числа самых лестных.

А это было вообще какое-то невразумительное, ничего говорящее о его обладателе. И Дениса упорно не покидала странная и неотвязная мысль о том, что именно поэтому-то самому Некто его прозвище нравится и полностью его устраивает.

– Почему бы нет? – пожал плечами этот необычный преподаватель. – Прозвище как прозвище, не лучше и не хуже. И ко всему прочему, – он шутливо-назидательно поднял указательный палец, – совсем ничего не говорящее о его обладателе. В этом плане мое прозвище – просто идеальное. Признаться, я даже и сам подчас мысленно себя так называю. Привычка, знаете ли...

Он прищелкнул пальцами и мягко коснулся края занавески.

– Погода-то все-таки распрекрасная. А волков бояться – в лес не ходить.

После чего отдернул ее и выглянул в окно.

В тот же миг кто-то с шумом и треском рванулся сквозь кусты прямо под окнами флигеля. Оставляя на ветвях клочки одежды, невидимый соглядатай с топотом обогнул домик и скрылся под сенью Тревожной башни. Трое друзей только молча переглянулись.

А хозяин комнаты пожал плечами и обернулся к ребятам.

– Ну, надо же! – заметил он, мягко улыбаясь. – Крыс развелось у них – уже среди бела дня под окнами шастают. Надо будет поговорить с местным начальством насчет яда. Завтра же скажу Магнусу.

И пока друзья пытались переварить сказанное им – непонятно, всерьез с ними говорил Некто или только подшучивал, – учитель из Лицея с наслаждением вдохнул вечерней прохлады и с не меньшим удовольствием придвинул к себе поближе блюдце с янтарным медом.

– А пока давайте знакомиться по-настоящему! Уж коли заваривается в чайнике такой чудо-настой! Меня звать Нектарий. Не слыхали? Что ж, очень возможно. И очень рад, что вы пришли ко мне побеседовать, чайку погонять. Думаю, самое время нам с вами немножко пообщаться. Но только условимся: чур, вопросы буду задавать пока я. Расскажете о себе, кто родители, как в Лицей поступили. Да и о впечатлениях от этого замка не забудьте – прекрасное здесь место, не правда ли?

Денис, пряча глаза от укоризненного взора Макса, с расстроенным видом помешал в чашке сахар.

Вечер был безнадежно потерян. Все пессимистические прогнозы насчет Некто теперь оправдались на сто процентов. Или даже на сто десять с хвостиком. Что Петер, что Некто – сапоги с виду разные, а пара одна.

В памяти Денис всплыло и ехидно улыбнулось ему слово-скороговорка:

– БЕСПЕРСПЕКТИВНЯК!

Вот это уж точно!

И что им из того, что его зовут Нектарий?