Текст книги "Денис Котик и Замок Хитрецов"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Сергей Челяев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ. ТЕНИ ЗАМКА ТРАЯН, ПРОШЛЫЕ И НАСТОЯЩИЕ

– Вы сказали – крысы? – изумился Денис. – Так это... значит, господин Магнус?

– Именно, – вздохнул ректор Кляйнер. И указал рукой. – Перед вами господин Магнус Пфаль. Преподаватель Академии Магисториум, маг и чародей высших ступеней Посвящения. Но замечу, что это – далеко не весь его послужной список.

Магнус усмехнулся. У него была могучая выдержка – ни один нерв, ни одна черточка лица этого волевого человека и расчетливого волшебника не шевельнулась, когда ректор взглянул на него в упор.

– Магнус Пфаль – хранитель Братства Хитрецов. Только не этого, из молокососов, одурманенных жаждой власти и обманутых им. Людвиг, Фриц и их подручные – только ширма.

– А я-то думал, что Братством заправляет Фриц, – с досадой произнес Денис. – Людвиг... был слишком... ярким для крыс. Они же все серые.

Он мрачно посмотрел на Магнуса и слегка отодвинулся от него подальше.

– Неплохая мысль, юноша, – похвалил Магнус, издевательски кланяясь лицеисту. – В свое время я, признаться, не учел этого ценного и красноречивого обстоятельства.

– Как и многих других обстоятельств, Магнус, очень многих... – покачал головой ректор. – Твоя история – это сплошная цепь самоуверенных поступков и поспешных выводов. Ты плохо учился у своего предка, черного мага. Тот всегда предпочитал сначала хорошенько выждать.

– Что значит – предка? – нахмурился Максим. – Ведь господин Магнус – потомок того самого Реймонда Пфаля, который был главой совета магов всего Норда? Вы же нам сами только что сказали!

– Сказал, – подтвердил ректор Кляйнер. – Но не сказал другого. Глава совета Реймонд Пфаль предпочитал никому не раскрывать тайную сторону своей магической натуры. Он был черным магом.

Братство Хитрецов замка Траян на самом деле вело отсчет своей истории с того страшного года, когда князья Гюнтер и Вольдемар Крауны захватили северную твердыню. Алчные и своенравные, они еще не вполне себе представляли, какие неприятности сулит им противостояние с синклитом северных магов, чью обитель князья решили присоединить к своим землям.

На второй день после захвата замка были устроены похороны погибших. Собственно говоря, от большинства солдат, испепеленных магическим Огнем небес, остались лишь кучи золы и пепла. Когда же принялись хоронить остальных, к Вольдемару Крауну вечером явился тайный человек. Он потребовал провести его к князю, чтобы говорить с ним лично.

Беседа длилась недолго. Потом оба вышли из княжеского шатра – неизвестный скрывал свое лицо под бархатной полумаской – и обошли тела всех погибших. К тому времени мертвецы уже рядами лежали за крепостной стеной, накрытые плащами, в ожидании либо земного хлада, либо огненного погребения.

Незнакомец лично указал князю на три десятка тел павших солдат. Причем каждого мертвеца он выбирал по каким-то своим приметам. После чего князь приказал перенести указанные тела в одно из подземелий замка. Выбор пал на подвалы Тревожной башни, которая в те годы еще вовсе не имела собственного имени.

Под покровом ночи мертвецы были погребены в одном из самых глубоких подвалов. Никто не видел, как это происходило, а четверо местных жителей, сносивших тела в подвалы, на следующий день бесследно исчезли.

Но, несмотря на столь странные и таинственные обстоятельства погребения, этим дело не ограничилось. Князь Вольдемар велел этажом выше похороненных солдат установить большой каменный склеп.

Туда этой же ночью перенесли несчастных детей, казненных заложниками. Обезумевшие от горя родители так и не узнали, что случилось с телами их детей. Никому из них стража не выдала ни одного тела, чтобы похоронить сына или дочь в соответствии с местными обычаями.

Затем вход в нижние ярусы замуровали кирпичом. И только после этого незнакомец покинул замок Траян. Злые языки впоследствии утверждали, что это был чародей-некромант, и ради совершения какого-то своего дьявольского обряда он заплатил алчным князьям хорошей и звонкой монетой. Однако князья нашли способы укоротить эти языки. А некоторые шептуны и вовсе распрощались с ними.

Говорят, нет дыма без огня. Слухи и впрямь были недалеки от истины, поскольку шила даже в магическом мешке никогда не утаишь. Внизу действительно были похоронены воины из княжеского отряда.

Но все эти солдаты были палачами – теми нечестивыми меченосцами и алебардщиками, что казнили ни в чем не повинных заложников на глазах у их родителей. Над палачами отныне покоились их маленькие жертвы. Они соединились и в смерти, потому что этого требовал обряд некроманта.

Дьявольский обряд придумал черный маг, некромант Реймонд Пфаль. Уж коли убийство случилось, и вернуть детей было невозможно, практичный глава совета северных чародеев решил использовать ситуацию во благо собственным замыслам.

Отныне мертвые убийцы и палачи должны были покоиться в тайных подвалах замковой башни до того срока, когда придет их властитель. Заклятье на невинной крови медленно, но неуклонно превращало погибших в нелюдей, идеальных слуг для последователей черной магии. Умершие должны были однажды проснуться, но лишь когда придет их время.

Спустя несколько месяцев Пфаль сумел настроить против князей Краунов всех чародеев Норда. Крауны вынуждены были оставить замок. А в скором времени оба, один вслед за другим, погибли при странных обстоятельствах от рук наемного убийцы.

Замок Траян вновь вернулся под власть волшебников. Решено было устроить в нем высшую школу будущих чародеев. К тому времени уже никто не знал о захоронении княжеских солдат в подземелье Тревожной башни. Оно было надежно укрыто заклятием, подобных которому мало в чернокнижии Севера и по сей день.

Ненастным осенним днем в замок вернулся его бывший комендант, молодой чародей Фабрицио Кляйнер.

Совет магов определил ему суровое наказание. Он обязан был организовать Академию Магисториум в замке, на самой высокой башне которого его собственное имя по приговору совета навечно было прописано черными буквами позора.

Через два года Академия была создана.

Ее первый и бессменный ректор Фабрицио Кляйнер не любил гулять в замке. Ему казалось, что молодые воспитанники, каждый год приходившие на первый курс обучения, всякий раз задают старшим один и тот же вопрос. И потом провожают проходящую мимо черную фигуру ректора долгими презрительными взглядами. Поистине, трудно было сыскать наказание более уничижительным.

Понемногу ректор вообще перестал ходить мимо Тревожной башни – так ее окрестили воспитанники уже давно из-за чувства безотчетной тревоги, который источали сами камни и стены этого строения.

Фабрицио Кляйнер не забыл ужасных обстоятельств сдачи замка. На второй год своего ректорского срока он повелел установить на месте склепа с детьми богатую и достойную памяти невинных усыпальницу. Он сам разработал чертеж и проследил, чтобы гробницу изготовили из лучшего темного гранита, который только есть в окрестностях замка.

Шли годы. Реймонд Пфаль куда-то сгинул, память о преступлении князей также понемногу истерлась в сердцах переживших ее современников. Так было, пока в Академию не поступил преподавателем чародей по имени Магнус.

Ректор Кляйнер не раз задавался вопросом: почему казненные дети были похоронены именно в подвалах башни? Чего ради жестоким и отнюдь не сентиментальным князьям понадобилось воздвигать на территории замка склеп своим жертвам? Вместо того чтобы попросту развеять их прах по полям или утопить в морских волнах?

Он часто приходил посидеть в одиночестве возле печальной гробницы. Это было одно из немногих мест в шумном училище, где Кляйнер мог побыть наедине с собственными невеселыми мыслями.

Однажды ректор обнаружил, что он – не единственный, кто бывает тут. Кто-то проходил здесь не раз, однако следы неизвестного посетителя удивительным образом исчезали в самом центре подвала. Кляйнер попытался прощупать пол, и к огромному удивлению обнаружил, что под ним есть большое пустое пространство. Изучив следы, ректор определил, что здесь неоднократно бывал маг, причем не из последних волшебников. Только опытному чародею было под силу проникнуть вниз, не нарушая порядка уложенных на полу каменных плит.

С помощью магии ректор сумел проникнуть вниз, благо магическим внутренним зрением он смог обнаружить путь, по которому до него проходил другой волшебник. И в ужасе обнаружил на дне потайного подземелья несколько десятков саркофагов. В них крепко спали зачарованным сном удивительные, отталкивающие существа.

Кляйнер сразу понял, что когда-то они были людьми. Но теперь перед ним были гибриды человека и крысы – огромные, мощные, пока еще недвижные. Ректор почувствовал и дыхание черной магии, исходящей от этих существ. Сделать выводы ему не составило труда.

Тот, кто убивает детей, всегда навлекает на себя проклятье небес. Так было и будет всегда. Поскольку есть преступления, которым никогда не было и не будет прощенья.

Все эти палачи и убийцы были прокляты, еще до того, как Реймонд Пфаль решил использовать их тела в качестве строительного материала для нежити. Зло всегда питается страданиями, а под воздействием черной магии оно способно к этому даже после смерти.

Именно поэтому князья по наущению Пфаля установили детский склеп над могилами проклятых. Дети даже после смерти должны были закрывать собой убийц, питать их созревающие сущности, охранять и оберегать. Страдание невинных душ таким образом было продлено на многие годы.

Все это понял волшебник Фабрицио Кляйнер, понял и устрашился. Он повелел на следующий день надежно отгородить каменной стеной детскую усыпальницу от остального мира. Вслед за тем Кляйнер произвел над мемориалом очищающий обряд и хотел уже уничтожить весь подвал под гробницей. Однако задумался.

Это были только семена заговора, который уже давно плели черные маги-некроманты против Магисториума и всего совета чародеев Норда. Тогда еще Кляйнер не знал, что и во главе их совета стоит предатель. Истина выяснилась позже, много позже.

Фабрицио провел немало бессонных ночей за чтением магических книг, все глубже погружаясь в историю лесного Норда. Пока, в конце концов, не понял: ключ от древних тайн давно потерян. И значит необходимо искать новый. Или создавать его при необходимости.

И тогда он решил стать этим ключом сам.

На будущий год в Академии появился новый воспитанник – маленький, щуплый мальчуган, вечно стеснявшийся своих веснушек и не умевший противостоять более рослым и сильным однокурсникам. Его звали Петер.

К тому времени ректор Академии давно уже отошел от дел и, по слухам, все свое время проводил либо в архивах замка, либо в дальних путешествиях. О том, кто такой Петер на самом деле, знали лишь несколько человек во всем замке. Это были деканы и четверо преподавателей.

Перед тем, как совершить это удивительное превращение, ректор Кляйнер взял с чародеев Магисториума обещание молчать и ни в коем случае не предпринимать ничего самостоятельно. Кляйнер знал: в замке до поры до времени спит черная магия. А противостоять ей в округе не в силах ни один истинно светлый чародей.

В нужный момент он организовал так, чтобы тайно призвать на помощь зеркальный маг. Им-то и был Нектарий, учитель из Лицея чародейства и волшебства. Кандидатуру молодого человека ему посоветовал сам Берендей, известный чаровник острова Буян и Архипелага.

– Признаться, поначалу я тоже думал на Фрица, – признался ректор. – Это лишний раз доказывает, Денис, что мы с тобой сдружились в Академии не случайно.

Денис сконфуженно опустил голову. Вряд ли он был хорошим другом маленькому Петеру. Вечно занятый своими заговорами и интригами, он, по сути, и хорошим приятелем-то Петеру никогда не был. Так, надутый и важный лицеист, непомерно и по-мальчишески гордый тем, что разгадывает какую-то уж-ж-жасную тайну старого замка!

– Хотя у меня и были для этого основания, – сообщил ректор. – Думаю, вряд ли кто-то из вас знает, – кроме господина Магнуса, конечно, – что Фриц – далекий потомок одной очень занимательной семейки. Он – косвенный наследник рода Краунов.

Кое-кто даже присвистнул, все же прочие были как громом поражены.

– Могу сказать больше, – презрительно покачал головой Магнус. – Людвиг – его старший брат. Только двоюродный. Что не мешает ему быть уже прямым наследников семьи Краун.

– Да еще сам господин Магнус... – напомнил Денис. – Неужели вы всерьез хотели повелевать этими... крысами?

– Магическое существо уязвимо лишь для магического же оружия, – развел руками Магнус. – Если бы не мой досадный промах... Нужно было уже давно удушить маленького воспитанника по имени Петер. Или поручить мальчишкам выкрасть его амулет. Не случайно я с детства никогда не любил музыки. Всегда считал ее пустым, беспочвенным занятием.

– Сами вы... пустой и беспочвенный, – тихо сказал Антон. И смело взглянул в глаза некроманту.

– Ошибаешься, молодой человек, – покачал головой Магнус. – Это вы здесь... все...

Он прикрыл глаза и застонал. Точно сейчас перед его мысленным взором пронеслась череда долгих лет, в течение которых он ждал во мраке своей надежды. Таился во тьме свечи, которой не суждено дарить свет.

А затем Магнус повернулся и зашагал прочь. На ходу он остановился, поколебавшись на мгновение. Но обернуться у него уже не хватило духу.

Когда некромант скрылся за башенной стеной, теперь уже Максим удивленно обернулся к чародеям.

– Куда это он? – изумленно прошептал Макс.

– Домой, наверное, – пожал плечами ректор Кляйнер. – Хотя я, признаться, теперь даже и не знаю, где у него отныне будет дом.

– До-мо-о-ой? – недоверчиво протянул Макс. – Что значит – домой? И вы что – не задержите его, не схватите?

– Зачем? – сухо молвил ректор. И это слово из его уст после всего пережитого и услышанного уже не показалось Денису вопросом.

– Так он же сбежит! – обалдело уставился на Кляйнера Максим. – Нектарий, Денис, Антон – вы-то чего смотрите?!

– А кому он нужен теперь тут? – ответил вопросом на вопрос Нектарий. – Что с него взять?

– Ну, не знаю... – промямлил Максим, совершенно потерявшись.

– Крови на нем нет, – одними губами вымолвил ректор. – Что же до зла – так ведь это его профессия. А профессионалов надо уважать. Особенно когда они проигрывают. Верно, Никита?

И он усмехнулся, одними только глазами – холодными и чистыми, как вода поутру поздней осенью.

– Издевается! – доверительно сообщил Нектарий всем собравшимся. – Скажи спасибо, что ты ректор, Фабрицио. Иначе не посмотрел бы, что ты старше меня на пару-тройку веков...

– Зато всегда говорю чистую правду, – хладнокровно заметил Кляйнер. – Даже друзьям, хотя этого как раз частенько делать и не следует. Но что поделаешь – расчет!

– Какой расчет? – задорно глянул на него Денис.

– А я еще лет в десять, помнится, сам себе в первый раз сказал: в жизни нужно как можно меньше врать. Потому что это очень выгодно – говорить правду. А вот врать – наоборот.

– Как это? – Антон смотрел на ректора в полнейшем восхищении.

– Да очень просто, – пояснил волшебник. – Когда ты живешь и не врешь, при этом всегда можешь встретить какого-нибудь другого человека, который наоборот – привык всем врать. И ты всегда находишься выше его по определению. Потому что он постоянно вынужден как-то изворачиваться; ему приходится вспоминать, что он говорил раньше, что уже соврал, а где еще не успел.

Тебе же этого не надо, ты просто говоришь всем то, что на самом деле думаешь. И получается – ты свободен. Чистая выгода, – подытожил он и улыбнулся.

– Стойте, погодите! – не выдержал Максим. – Я все еще никак не могу понять!

– Говори! – торжественно велел ему Нектарий.

– Я все про этого Магнуса! Чудеса ведь получаются! Ну, ладно, вы, то есть, мы его отпустили. Это я еще могу понять. А он – он-то почему так ушел? Молча, не сказав ни слова?

– А он мог это сделать как-то иначе? – осведомился ректор.

– Ну... – протянул Макс. – Вот был бы я на его месте, я бы вам высказал все от души!

– Ты ждал этого от Магнуса? – пожал плечами Нектарий. – Думал, сейчас он начнет рычать, кататься по земле, бить себя в грудь и кричать: ненавижу вас всех, ненавижу-у-у!?

Зеркальный маг очень живописно провыл последнее слово.

– Не дождешься от него этого, Максим, – кивнул Нектарий. – Он слишком сильный соперник, чтобы не уметь проигрывать достойно. Магия – это не театр и не цирк. И когда-нибудь он нам это еще докажет.

– А мы? – пробормотал все еще не убежденный Максим.

– Мы будем ждать, – ответил за Нектария ректор. – И к тому же у нас и без него еще уйма дел. Кстати, а как насчет поспать хоть часок, друзья?

И это было сказано таким спокойным, будничным тоном, что Денис поначалу даже не понял, что имеет в виду ректор.

А следующей его мыслью было: ну, мы тут и дожили! Невозможно себе представить, чтобы сейчас просто прийти домой и завалиться спать. И плевать на всяких крыс, некромантов и прочую дурацкую магию!

Денис поймал себя на мысли, что совершенно не представляет который теперь час. А еще говорят, что часов не наблюдают только абсолютно счастливые люди! Наглая клевета!

Но даже и сейчас им не хотелось расставаться, хотя и ради сна. Максим с Антоном уже умываться отправились к колодцу – хотелось смыть с себя всю грязь и весь страх минувшей ночи. А Денис с ректором и Нектарием остановились возле калитки, присев на бревнышках.

– Представляю, если бы в Лицее узнали, кто такой учитель Некто на самом деле! – покачал головой Денис.

– Как раз вот этого делать и не следует, – сразу предупредил его Нектарий. Денис тут же кивнул понимающе, мол, плавали уже – знаем!

– А вы не хотели бы, чтобы о вас в Лицее знали, чтобы с завистью и восторгом смотрели вслед? Я бы, наверное, не отказался, – честно признался Денис.

– Нет, конечно. Я всегда предпочитаю оставаться в тени, – просто и открыто улыбнулся Нектарий.

– А почему вы всегда в тени? – улыбнулся Денис. Ему очень нравился этот человек. Как, впрочем, и волшебник Фабрицио.

– Потому что когда успех уже достигнут, ты непременно хочешь получить от него выгоду, – ответил Нектарий. – Начинаешь эксплуатировать его. Выжимать из него все соки. А где ты видел успех, высушенный как изюм?

Денис засмеялся, представив себе такой успех – сморщенный, жесткий и невкусный. И главное – не сладкий!

– Поэтому к большому успеху надо идти медленно

– Зато на дудочке вы играете быстро! – засмеялся Денис, вспомнив, какие губы были у Нектария по возвращении в замок.

– Игра на дудочке или флейте – это ведь, по сути, музыка ветра, – пояснил молодой волшебник. – Движение воздуха, в котором живет гармония. В любой настоящей музыке всегда есть нечто, что заставляет другого человека отвечать тебе своей душой.

Если хочешь, я могу рассказать тебе одну сказку. В свое время она произвела на меня сильное впечатление.

– Это было бы здорово, – оживился Денис. – Я давно уже не слышал сказок. Тем более, которые рассказывают на ночь.

– Тогда слушай, – улыбнулся Нектарий. – Ректор Кляйнер ее тоже хорошо знает.

Помнишь сказку? Я надеюсь, ты не забыл ее за столько лет?

Жил-был жестокий и могучий хан, и был у него единственный сын, в котором он души не чаял. Однажды завелся в окрестных лесах свирепый вепрь. И ханский сын отправился на охоту, хотя его и отговаривали.

Был он отважен и крепок телом и духом. Но не вернулся сын с охоты, ни на третий, ни на пятый, ни на седьмой день.

Обезумел от страха и горя хан и отправил за ним слуг. Повелел им хан не возвращаться без весточки о сыне. "Но коли кто дерзнет принести мне печальную весть, прикажу тому немедленно залить горло расплавленным свинцом".

Так повелел хан, и ускакали слуги в ужасе и смертной тоске.

Объехали они всю страну, но так и не узнали ничего о ханском сыне. Хотя каждый понимал, что случилась беда. Но как сказать об этом хану, не приняв лютой смерти?

Заночевали ханские слуги в юрте у одинокого старика, да и рассказали ему о своей беде и страшной участи. "Не печальтесь, добрые люди, я вашей беде помогу".

"Как же ты поможешь, старик?"

"Поеду с вами и расскажу хану всю правду".

"Но ведь тогда примешь ты страшную смерть!"

"Бог милостив", – ответил старик. И легли слуги спать, впервые успокоившись, а старик полночи сидел у огня и задумчиво строгал ножом деревяшку.

Вернулись слуги во дворец и объявили хану, что привезли человека, знающего о судьбе сына. И вышел к хану старик и поклонился ему как положено.

Страшен был вид хана – поседел он весь, ввалились глаза, и высокое чело его избороздили глубокие морщины страдания. "Знаешь ли ты, старик, какая участь ждет тебя, коли страшную весть принес?"

"Знаю".

"Тогда сказывай".

И достал старик из дорожной сумки инструмент прежде невиданный. Заиграл он на длинных конских волосах, натянутых звенящими струнами. Зазвенели струны, заплакали, и услышал хан бешеный бег коня, недобрый шум ночного леса, рев дикого вепря и отчаянный, предсмертный крик умирающего человека. Все рассказали струны, и когда отзвучала последняя струна, поднялся хан чернее тучи грозовой.

"Да знаешь ли ты, что принес мне весть, страшнее которой нет отцовскому сердцу? И быть тебе сейчас же лютой смертью казненным?"

"О сыне тебе уже давно отцовское сердце все рассказало", – так ответил старик. "Все ты и без меня давно знаешь. А я тебе ни слова не молвил. Коли хочешь казнить – казни того, кто тебе правду молвил на языке, который твоему сердцу единственно и предназначен".

И с этими словами протянул старик хану чудной инструмент музыкальный, что мог говорить, обходясь без слов, и рассказывать на языке сердца. Вскричал от горя старый хан и в отчаянии повелел слугам казнить удивительного рассказчика. Пролился расплавленный свинец в его деревянное тело, и лопнули струны, и прожег он под ними отверстие.

С тех пор у него всегда круглое отверстие мастера вытачивают, в память о свинце и о ханском гневе и горе. А струны – дело наживное. И зовется этот волшебный инструмент домброй.

– Здорово... – отозвался Денис, глаза которого уже понемногу начинали смыкаться. – Честно говоря, мне тоже захотелось научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Но только не на домбре. Больше всего хочется теперь – на дудочке!

Они дружески распрощались. Напоследок Кляйнер задержался возле калитки флигеля. Нектарий тактично поджидал его поодаль.

– Больше не будет кошмаров, Денис, – убежденно сказал волшебник Фабрицио. – Нынче спите спокойно – завтра вам в дорогу. А то Берендей с меня шкуру спустит – куда задевал таких мировых парней?!

– Спасибо, постараюсь, – кивнул Денис. – Но не уверен, что скоро позабуду эти подвалы... этих чудищ.

– Это просто свидания теней. Которым никогда не вернуть себе тепло истинной жизни. А с воспоминаниями мы как-нибудь справимся, верно, Денис? – сказал, улыбаясь, ректор Кляйнер, обняв его за плечи.

– Верно, – смущенно кивнул Денис. Но если бы только это было так легко, как на словах!

Он чувствовал легкую неловкость оттого, что его обнимает сам ректор, перед которым склоняются высшие волшебники всего Лесного Севера. И вместе с тем – огромную гордость, что они вместе прошли это нелегкое испытание, и теперь, как бы ни сложились их судьбы, между Фабрицио Кляйнером и Денисом Котиком навсегда пролегла незримая связь.

Наверное, это гораздо больше, чем простая дружба взрослого человека и юного подростка. Это – общая боль и общая надежда.

И чтобы скрыть свои чувства, не показать, как у него перехватывает горло от нахлынувшей волны пережитого в подземелье Тревожной башни, Денис неожиданно для самого себя хлопнул ректора по плечу и звонко сказал:

– Верно! Конечно, верно... Петер!

После чего оба дружно рассмеялись – взрослый волшебник и юный ученик.