Текст книги "Паразиты"

Автор книги: Александр Знаменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Тот еще тип! – подтвердил я, припомнив все, что знал о Кирпиче.

– Курить будешь? – спросил Владимирский, доставая пачку дорогих сигарет. – Прости, я забыл, что ты не увлекаешься этим занятием… – Закурив, шеф продолжил: – Слушай свою задачу, лейтенант!

– В запасе… – добавил я.

– Что? – не понял Владимирский.

– Я – лейтенант запаса!

– Ах да! Ты же не из нашей системы. Десантник в прошлом, командир взвода! Это все хорошо, дорогой мой, но пора тебе уже прекращать играть в солдатики. У милиции совсем иная работа. Мы смотрим, наблюдаем, делаем выводы…

– Вы, между прочим, тоже в отставке, – напомнил я шефу. – Мы теперь можем только помогать правоохранительным органам, и не больше.

– Но и не меньше! – пустив вверх струю сигаретного дыма, веско произнес бывший офицер милиции. – Так вот, о твоих задачах. Первое. Ты должен каким-то образом снизить активность Кирпича. Как-то его нейтрализовать, что ли… Подумай над этим. Второе. Мне стало известно, что у нигерийской группировки, активно занимающейся наркобизнесом в Москве, наметился разрыв с «азерами», с которыми до этого они жили душа в душу. Два босса повздорили… Не знаю, из-за чего, но это и не суть важно. Небось прибыль не поделили! Это у них часто случается. Мои люди, наблюдающие за нигерийцами, сообщили, что Мбола – так зовут их босса – срочно ищет прямой выход на Браслета. К нему вот-вот должна прибыть новая партия героина. В связи с этим твоей второй задачей, еще более важной, станет выход на главного нигерийца Мболу, которому ты и поможешь объединиться с Браслетом.

– Легко сказать! – вырвалось у меня. – Где Кирпич и где Мбола. Талдомской район и Москва – концы не близкие.

– А тебе больше и не придется разрываться между столицей и провинцией. Пора менять место работы, лейтенант! Что-то ты засиделся в санитарах. Теперь ты у нас станешь телохранителем…

– У кого это? – вылупил я глаза на шефа.

– Разумеется, у Браслета. Он тебя лично приглашает… – засмеялся Владимирский.

– Шутите?

– Да нет, какие уж тут шутки, – доставая из нагрудного кармана пиджака газету с рекламными объявлениями и показывая одно из них, обведенное рамочкой, сказал он. – Видишь, что тут написано? «Фирма «Арктур» приглашает принять участие в конкурсе на замещение вакантных должностей охранников и телохранителей. Приглашаются мужчины в возрасте до…» Ну и так далее. Тебе, лейтенант, придется вспомнить, чему тебя учили в десантном училище. Не забыл еще, как надо драться? Вижу, не забыл! Молодец! Так что где-нибудь в начале недели позвони в «Арктур» и предложи свои услуги. Такие дела.

В последний раз затянувшись сигаретным дымом, Владимирский выбросил окурок за ветровое стекло и добавил:

– Думай сам, как справиться. Знал бы ты, сколько передо мной стоит проблем, так не возмущался бы… Думай и твори! Ну пока! Пойду все же немного вздремну. А то в пять часов утра я должен быть… Ну все!

Владимирский вылез из кабины и направился было к своему подъезду, но неожиданно вернулся и, приоткрыв дверцу, произнес:

– Может быть, тебе это поможет! В понедельник, ровно в четырнадцать ноль-ноль, одна прелестная афро-азиатка по кличке Анжелка-шоколадка будет обедать в ресторане «Пингвин». По понедельникам она всегда там обедает. Так вот, эта черненькая стерва является любовницей Мболы. Попробуй выйти на босса нигерийцев через нее. Ну, удачи тебе, лейтенант!

Распрощавшись с начальником уже окончательно, я неторопливо поехал обратно в санаторий «Зеленая роща», обдумывая по дороге свои ближайшие действия. Тогда-то я и решил в понедельник с утра пораньше покалякать с Гвоздем и попробовать настроить его против Кирпича, что, конечно же, будет нелегко. Кирпича Гвоздь опасается и уважает. Поэтому надо будет сыграть на его врожденном инстинкте шантажиста. Авось дело выгорит.

В понедельник утром, как и было задумано, я поговорил с Гвоздем, на которого напала хандра. Видимо, в отличие от наших дипломированных медиков, я обладаю гораздо большим целительным потенциалом, поскольку мне почти мгновенно удалось поставить Гвоздя на ноги. Услышав об офисе Браслета и узнав о том, где он находится, Гвоздь тут же убыл из расположения санатория в неизвестном направлении. Хотя неизвестным это направление могло оставаться для кого угодно, но только не для меня.

Гвоздь, несомненно, отправился в Москву, чтобы отыскать там Нахимовский проспект, на котором располагался офис фирмы, возглавляемой Браслетом. Ну а я поехал в столицу следом за ним. Только передо мной стояла более приятная задача – пообедать в ресторане «Пингвин».

Мне нравился этот ресторан, находившийся в Замоскворечье. Правда, я побывал в «Пингвине» всего один-единственный раз, когда меня затащила туда моя знакомая девушка со славным именем Виктория, учившаяся на экономическом факультете ВГИКа. Каюсь, было такое поветрие среди моих друзей – шляться по ресторанам, которое не миновало и меня самого. Особенно усердствовал я в этом занятии после своей первой удачной операции по сбору информации на одного бизнесмена, промышлявшего, помимо продажи фармацевтической продукции, еще и оружием. В тот раз удалось раздобыть нигде не учтенную валюту, которая и позволила побить мне и моей девушке все рекорды по посещению самых дорогих ресторанов Москвы. Но Виктории, как и мне самому, вскоре наскучило это занятие. Она ушла с головой в подготовку к очередной экзаменационной сессии, а я отправился выполнять новое задание Владимирского.

Ресторан «Пингвин», как это ни странно, славился своей восточной кухней, хотя, если судить по названию, ему больше подошла бы специализация на кухне народов Крайнего Севера. В прошлый раз вместе с Викторией мы здесь с удовольствием усидели по порции кавурма шурпы и барра жаркопа, что в переводе с узбекского означало суп из баранины и жаркое из молодого ягненка. Теперь же я заказал порцию хупламы и каваток долмы. Для тех, кто не искушен в названиях узбекских национальных блюд, поясню опять, что первое – это зимний суп на томатном соке, а второе – голубцы с виноградными листьями. На третье мне подали фирменный коктейль, который в меню назывался «Апельсиновый с медом». Я так увлекся дегустацией этого безалкогольного напитка, что чуть было не пропустил то, из-за чего, собственно, и приехал в ресторан, а именно явление Анжелки-шоколадки с ее «одалисками и евнухами». А на это зрелище, право же, стоило поглазеть!

Сначала в зал ресторана зашли трое мулатов с довольно тупыми физиономиями, одетые так, будто собрались на карнавал в Рио-де-Жанейро. Пристально осмотрев зал и проверив два столика, сдвинутых вместе у кадок с экзотическими фикусами, причем один из «евнухов» с кольцом в ухе даже заглянул под столы, они остались довольны. После этого тот же, с кольцом, вытащил откуда-то из своих перьев, в которые был наряжен, «сотовый» телефон и что-то вякнул в него. Тут же в зал вплыли, покачивая крутыми бедрами, пять чернокожих девушек, которые были скорее раздеты, чем одеты. В таком виде они никак не смогли бы выжить на нашем морозе, но, как я потом узнал, свои шубы из дорогих мехов они оставили в раздевалке. Девушки принялись наводить порядок на и так девственно чистых столиках. Они самозабвенно мыли и терли их с помощью каких-то своих средств, а потом принялись за сервировку столов, не доверяя местным официантам это важное дело. Когда различные блюда уже дымились на столах, опробовать их все взялся тот самый «евнух» с кольцом в ухе. Он отрезал по кусочку от каждой порции, клал себе в рот и после этого либо недовольно морщился, либо, наоборот, расплывался в благостной улыбке. При этом за его мимикой очень внимательно наблюдали все девушки, и если видели, что то или иное кушанье «евнуху» не по нраву, тут же блюда с ними уносили со стола, оставляя только те, против которых он не возражал. Закончив снимать пробу, «евнух» сыто рыгнул, опять взялся за свой «сотовый» и снова что-то в него провякал.

Анжелка-шоколадка возникла в зале ресторана после этого минут через пять. Среди своих подруг, или, вернее, служанок, она отличалась более светлой кожей и вполне цивильной одеждой. На ней был брючный костюм розового цвета. Не говоря ни слова, она уселась за стол и принялась неторопливо накладывать на свою тарелку всего понемногу. При этом девушки и «евнухи» совершенно за ней не ухаживали. Наоборот, они отошли от столиков подальше, к самой сцене, где по вечерам выступал местная знаменитость, секс-балет «Пингвинята», и принялись там веселиться – петь и плясать, причем музыку им заменяло хлопанье в ладоши.

Когда я понял, что Анжелка утолила свой зверский голод, то решил подсесть к ней. При этом меня поразило то обстоятельство, что факт моего перемещения абсолютно не обеспокоил ее «евнухов». Они продолжали орать что-то несусветное и притопывать ногами, а я, нахально усевшись напротив Анжелки, впился в нее страстным взглядом. Она же, не обращая на меня внимания, продолжала работать челюстями. И я понял, что Бог ее аппетитом не обидел.

Наконец насытившись, она, тяжело отдуваясь, откинулась на спинку стула и только теперь соизволила окинуть меня оценивающим взглядом.

– Чего ты хочешь, мужик? – спросила она довольно вульгарным низким голосом. Если бы я ее не видел сейчас перед собой, то мог бы подумать, что ко мне обращается мужчина. – Скажи прямо, я тебе нравлюсь?

– Цветочек! – не сказал, а пропел я. – Откуда в нашей суровой снежной стране берутся такие красивые пупсики? Я в восторге!

– Не гони понт, фраер! – выдал на это нежный толстогубый ротик. – Говори, что надо, и проваливай!

Нет, определенно эта красотка произрастала в наших родных подворотнях, подумалось мне. Иначе где бы еще она могла научиться такому великолепному московскому сленгу?

– Цыпочка, – сказал я, переходя на тот же жаргон, которым владела эта во всех отношениях необычная девица, – мне дозарезу нужен твой кент Мбола. Ты видишь, что я один и даже без ствола под мышкой? – Я демонстративно откинул полу своего пиджака.

– Зачем тебе Мбола, мужик? Он не любит встречаться со всякой швалью.

– Ты ему скажи только два слова: «Привет от Браслета!» Остальное он сам поймет, – сказал я.

– Ты ему это сам скажешь! Вон он идет к нам собственной персоной…

Я быстро обернулся и действительно увидел здоровенного бритоголового негра с татуировкой на макушке. Такого поворота событий я, честно признаться, не ожидал.

Негр, одетый во вполне приличный костюм белого цвета, подошел к Анжелке и, не обращая на меня внимания, принялся ее целовать чуть ли не взасос.

– Соскучился по мне, черномазенький? – ласково пропела Анжелка, когда Мбола оставил ее в покое и уселся на соседний стул.

– Я тебе скучать! – выдохнул нигериец, доставая здоровенный складной нож из кармана и отхватывая им от жаренного на вертеле барашка заднюю ляжку.

«Все-таки дикарь и в цивилизованном мире останется дикарем, несмотря на все его образование», – подумал я, внимательно наблюдая за Мболой.

– Проголодался, котик? – продолжала тем временем мурлыкать «шоколадка».

– А-мня… – ответил ей Мбола, вгрызаясь в сочное мясо.

– Ну кушай, кушай, маленький! Только не подавись… Тут тебя мужик какой-то дожидается.

– А?.. – в первый раз с интересом взглянул на меня Мбола.

– Я от Браслета, – начал я излагать свою липу. – Он очень хочет с тобой встретиться! Только все никак не получается. Но я вас обязательно познакомлю!

Мбола, бросив недоеденный кусок обратно в блюдо с барашком, пристально уставился мне в лицо.

– Почему сам не здесь? – спросил он, вытаращив зенки.

– В другой раз, если мы договоримся, придет он сам.

– Мы договоримся! – быстро сказал Мбола. – Да! Сейчас кушать!

– Спасибо, я уже сыт, – поблагодарил я.

– Кушать! – повторил нигериец. – Очень много кушать!

Мне ничего не оставалось делать, как пообедать еще раз…

* * *

Во вторник утром Гвоздь проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.

– Вставай скорее! Ты завтрак проспал… И еще! Тебя вызывает в свой кабинет «генерал-прапорщик»! Слышишь?

Приоткрыв глаза, Гвоздь обнаружил рядом с собой Петровича, продолжавшего зудеть над ухом, как нудный противный комар:

– Ты хоть помнишь, что вчера натворил? Это ж надо до такого додуматься! Приполз после отбоя на карачках. Морда побитая, пальто порвано. И нет бы молчал и сопел в две дырочки, а то начал выступать и все не по делу. Орал во всю Ивановскую, что несправедливости не потерпишь! Что уроешь всякую падлу, которая только тебя охмурит… Потом полез целоваться с бабой Феней – санитаркой. Вчера ее смена была. Кричал при этом, что таких красоток в жизни не видывал. Гвоздь, побойся Бога, ей же за восемьдесят перевалило!.. Это же полный перевердон! Потом сцепился с дежурным врачом. Чего ты с ним не поладил, с Сидоровичем? Хороший мужик, не вредный. Но вчера ты его достал. Он приказал влить в тебя целый тазик марганцовки для отрезвления, только после этого ты, когда проблевался, несколько поутих и пошел спать… Гвоздь, где это ты вчера так нажрался?

– Места надо знать… – буркнул Гвоздь, с трудом поднимаясь с кровати. Голова у него просто раскалывалась, к тому же саднило правую сторону лица от «асфальтовой болезни». – Опохмелиться нет?

– Иди к Нине Самойловне, дурик, там тебя опохмелят! – хмыкнул Петрович.

– Ну и что теперь будет? – поинтересовался Гвоздь, осторожно ощупывая ссадины на лице.

– А ты не знаешь? – издевательским тоном спросил Петрович. – На свободу с чистой совестью и с вещами…

– Думаешь, выгонят?

– Даже не сомневаюсь!

– Эх, жизнь моя жестянка! Я ж еще не отдохнувший… У меня еще около недели «отсидки». Не, так нельзя!..

Нина Самойловна встретила Гвоздя в своем кабинете мрачнее тучи.

– Что это вы себе позволяете? – вопросила она, поигрывая длинным резиновым жгутом для остановки кровотечений, как плеткой. – Уехали без спроса в город, вернулись после отбоя, оскорбили бабушку… Как это прикажете понимать?

– Виноват, – начал соображать Гвоздь. – Вчера, кажется, день рождения младшенькой отмечали… дочки!

– Да? – несколько смягчилась Нина Самойловна. – И сколько ей стукнуло?

– Да ить, разве их, женщин, поймешь! – пожал плечами Гвоздь. – Они ж молодеют с каждым годом, а мы, мужики, только старимся…

– Это верно, – совсем оттаивая, произнесла «генерал-прапорщик». – И все-таки я вас обязана предупредить, что это в последний раз. Больше никаких поблажек от меня не дождетесь. Я женщина очень мягкая и отходчивая, но позорить санаторий всяким там пьяным вахлакам не позволю! Зарубите это на своем красном пропитом носу!

– Нина Самойловна, я вас очень уважаю, – начал заводиться Гвоздь, считавший, что его упрекают в алкоголизме совершенно напрасно, – но я почти совсем не пью. Другие пьют куда больше, и им все сходит с рук.

– Да? – прищурилась главврач. – И кто же эти другие? Фамилии, имена, клички – живо!

– Да нет, это я так, образно выражаясь, – пошел на попятную Гвоздь. – Или вот вы обвинили меня в нарушении режима, а ведь другие нарушают чаще и больше. Взять хотя бы Кирпича… э-э, Лященко из нашей палаты. Так он же вообще сутками пропадает где-то на стороне, пьет почем зря. Ему, выходит, можно, а мне нельзя, так, что ли?

– Сравнили! – вскочила из-за стола Нина Самойловна. – Лященко! Вы знаете, кто такой Лященко?

– Еще бы! Как не знать…

– Вы не знаете, кто такой Лященко! Он помощник депутата Государственной Думы от Либерально-демократической партии. Я удостоверение видела. Ясно? Поэтому вам лучше помолчать. Что разрешено Юпитеру, то категорически запрещается простому быку.

– Обижаете… – понурившись, произнес Гвоздь.

– И запомните, это последнее предупреждение! А теперь марш на процедуры! – грозно провозгласила главврач, указывая на дверь.

Поняв, что разговор окончен, Гвоздь, сделав поворот через левое плечо, вылетел из кабинета Нины Самойловны, как снаряд из пушки.

Чуть позже, когда он сидел в специальном помещении с люстрой Чижевского на потолке и вдыхал своими многострадальными легкими отрицательные ионы кислорода, ему припомнились события вчерашнего дня. Как он побывал в офисе у этого скряги Браслета, как получил от него литр спирту за оказанную услугу и как выпил его с горя на обратном пути в вагоне пригородной электрички. «Надо было оставить немного на опохмелку, – укорил себя в непредусмотрительности Гвоздь. – Нельзя так расслабляться!»

Размышляя о том, как бы понезаметнее удрать на кладбище и угоститься от заначки, хранившейся на могиле «Кирюхи», Гвоздь вышел из физиотерапевтического кабинета и нос к носу столкнулся с Кирпичом.

– Вот ты где! – сказал Кирпич. – А я тебя везде ищу. Пойдем-ка прогуляемся, друг ситный!

У Гвоздя от этого предложения почему-то задрожали колени. «Каюк! – решил он. – Видимо, этот бес что-то узнал о моих шахерах-махерах! Или «генерал-прапорщик» проболталась, что я его заложил…»

Отведя Гвоздя в укромный уголок, где находился «оазис», гордость главврача санатория, с произраставшими там экзотическими растениями – карликовыми лимонами, фикусами и кактусами, – Кирпич, положив руку на плечо Гвоздю, тихо спросил:

– Что ты там базарил насчет Браслета?

– Какого Браслета? – сделав наивные глаза, осведомился Гвоздь.

– Того самого! Не держи меня за идиота.

– А! Так ты говоришь о том Браслете, у которого в воскресенье вечером дача чуть не сгорела?..

– Слушай, ты у меня дождешься, козел вонючий! Я тебя, падлу, на медленном огне…

– Понял! – сразу присмирел Гвоздь. – Я скажу, что знаю. Обязательно скажу! Но хотелось бы получить за это… пятьсот!

– Хрен тебе по всей морде!

– Тогда, Кирпич, у нас с тобой разговора не будет! Можешь меня резать, бить, убивать, но… Хватит! Дураков больше нема.

Кирпич сначала поднес кулак к носу Гвоздя, но потом, передумав, похлопал его по плечу.

– Пятьсот я тебе, конечно, не дам, и не надейся. А вот триста… – И он зашуршал купюрами в кармане.

Гвоздь, зажмурившийся в ожидании немедленной смерти, пошире распахнул глаза и нахально добавил:

– В долларах…

– А других у меня не бывает! – отрезал Кирпич, протягивая шесть банкнот по пятьдесят долларов каждая Гвоздю.

Гвоздь, тщательно изучив каждую купюру на свет, недовольно покачал головой:

– Они же мятые, и, потом, портрет мужика на них слишком маленький. Сейчас, говорят, хреновы американцы эти полусотенные меняют, как раньше сотенные. Теперь портрет мужика большой должен быть…

– Других пока нет, – чересчур терпеливо проговорил Кирпич.

– Ладно, на худой конец и эти сойдут, – сказал Гвоздь, засовывая баксы за пазуху. – Пиши адресок. Нахимовский проспект, дом номер тринадцать. Фирма «Арктур». Генеральный директор Альфред Афанасьевич Суров, он же Браслет.

– Все?

– Сколько баксов, столько сведений, – ответил Гвоздь.

Кирпич снова сунул под нос Гвоздю кулак, но опять передумал и только лишь похлопал его по плечу.

– Проверю, а ты пока готовь остальные сведения, – поворачиваясь к выходу, проговорил он.

– А ты готовь новые баксы с большим портретом мужика, – счастливо улыбаясь, ответил Гвоздь, нежно щупая мятые бумажки под майкой.

* * *

У Браслета вот уже два дня не выходила из головы информация, полученная от хилого старика, пришедшего прямо к нему в офис еще в понедельник. Значит, Кирпич не успокоился. И поджог дачной сауны – это его рук дело. Надо срочно им заняться…

Думая о Кирпиче, Браслет прошелся по кабинету, потом вышел в приемную, где обычно сидела за канцелярским столом его секретарша Ирэна, но сейчас ее на месте почему-то не оказалось. А тут, как назло, на ее столе ласково замяукал телефонный звонок. Браслету пришлось самому поднять трубку.

– Я по объявлению, – произнес мужской голос на другом конце провода. – Вы давали объявление по поводу набора охранников?

– Да, конечно, – припомнил Браслет, что еще в конце прошлой недели распорядился подготовить рекламное объявление в газету о наборе сотрудников в службу безопасности. Выходит, оно уже опубликовано. Тем лучше.

– Когда состоится собеседование? – спросил все тот же голос.

– В пятницу, – подумав, ответил Браслет. – Да, в эту пятницу. Ровно в полдень. Адрес: Нахимовский проспект, дом тринадцать. Добираться лучше всего до метро «Нахимовский проспект»… Всего доброго!

«Очень хорошо, – подумал Браслет, давая отбой. – Теперь-то уж я сам буду подбирать нужных мне людей».

И снова зазвонил телефон.

– Объявление давали?

– Минутку, я соединю вас с секретарем…

Браслет строго погрозил пальцем возникшей в приемной Ирэне и передал ей телефонную трубку.

В пятницу, в двенадцать ноль-ноль, во дворе у офиса фирмы «Арктур» собралась изрядная толпа молодых крепких мужчин. Большинство из них были в одежде военного образца.

Чтобы поговорить с каждым из пришедших, Браслету понадобилось бы много часов, поэтому он распорядился устроить для начала «рыцарский турнир», а потом уж беседовать только с победителями. Браслет и Жбан пригласили всех собравшихся во дворе в спортивный зал, находившийся в их офисе, и там предложили соискателям померяться силами. В результате получилось довольно занятное зрелище, на которое сбежались посмотреть все штатные сотрудники «Арктура».

Браслет со Жбаном наблюдали за соревнованиями претендентов, удобно устроившись на скамейке в центре зала.

– Смотри и учись, чудик, как надо отбирать профессионалов, – сказал Браслет своему подчиненному, как будто наступил тому на больную мозоль. – А то набираешь в охрану только одних своих дружков, которых у тебя после отсидки в зоне появилось хоть пруд пруди… Потому и предают они тебя при первом удобном случае!

– Посмотрим, посмотрим, – скептически усмехнулся Жбан. – Пока еще я не вижу среди собравшихся хороших спецов…

Соревнования продолжались несколько часов кряду, после чего Браслет, посовещавшись со Жбаном, решил устроить второй круг состязаний и допустить в него только десять наиболее перспективных, на его взгляд, бойцов.

– Мне больше всего нравится, как дерется вон тот чернявый парень в красном свитере, – указал пальцем Браслет на ничем особенно не примечательного человека, с которым не могли тягаться в единоборствах никто из тех, с кем он только сходился в схватках. – Жбан, ты заметил, как он сделал здоровяка в борцовке? Тот только костяшками загремел, ударившись об пол. А ведь по виду не скажешь, что этот чернявый такой уж большой мастак…

– Посмотрим еще, на что он способен, – нахмурился Жбан, желавший только одного – чтобы трое его дружков, которых он пригласил на соревнования, одержали победу и стали штатными сотрудниками фирмы. Они ведь обещали отдавать ему половину своей зарплаты…

Те, о ком так пекся Жбан, попали во второй круг соревнований. Там же оказалось еще семеро претендентов, в их числе и тот чернявый парень, приглянувшийся Браслету в первом круге.

Жбан перед самым началом соревнований второго круга, который проводился сразу вслед за первым, оставил на какое-то время Браслета одного, а сам подошел к своему протеже – бритоголовому увальню, похожему больше на косолапого медведя, чем на человека.

– Тема, – предупредил косолапого Жбан, – я тебя прошу обратить особое внимание вон на того чернявого недомерка, что разминается на татами. Уразумел? Его надо обязательно сделать.

– Сделаю! – слишком самоуверенно произнес Тема, похлопывая себя по буграм мышц на голом торсе. – Я с ним поработаю в «лютом бою»…

– А что это такое? – поинтересовался Жбан.

– Это один из стилей русбоя, рассчитанный на уличные драки, – пояснил Тема.

– Годится! Только ты того! Смотри его не убей, – улыбнулся Жбан, уважительно похлопав Тему по мощной спине.

– Где тебя черти носят? – недовольно спросил Браслет у Жбана, когда тот снова уселся рядом с ним на скамейке. – Пора уже начинать второй круг, а то мы тут до завтра заседать будем. Мне что, по-твоему, делать больше нечего?

– Все в ажуре, Браслет! – успокоил его Жбан. – Сейчас самое интересное начнется…

И действительно, началось «самое интересное»: в центре зала сошлись косолапый здоровяк по кличке Тема и юркий чернявый парень, чья манера рукопашного боя приглянулась Браслету.

Первым напал Тема. Он без подготовки, без разведки боем, сразу прыгнул к чернявому в надежде угодить тому левой стопой в голову, но, на свою беду, промахнулся. Зато не промахнулся чернявый, успевший перехватить ногу нападавшего и одним движением заломить ее так, что здоровяк сразу оказался поверженным, завопив от боли.

– Лихо! – ударил руками по коленкам Браслет. – Тут все ясно!

– Погоди! – попытался остановить шефа Жбан. – Уверяю, тут была всего лишь случайность. Просто Тема поскользнулся…

– Ну Жбан! Ну хмырь! – заорал на помощника Браслет, не стесняясь присутствия остальных болельщиков. – Значит, ты опять за свое?! Значит, этот лысый здоровяк из твоих людей?.. Ну уж нет! С меня хватит! Сказал, что беру чернявого, – и баста! А ты вместе со своими недоумками можешь отправляться в задницу!..

– Все, Браслет, все! Берешь так берешь! Мне-то что, в конце концов? – пошел на попятную Жбан. – Давай дальше смотреть…

А между тем чернявый легко справился со следующим противником – гибким и стройным, как Аполлон. Он поймал того в момент атаки и локтем угодил ему в челюсть, отправив в нокдаун.

– Блеск! – вскричал разгоряченный Браслет, хлопая в ладоши. – В этом парне я уверен на все сто процентов!

– Ну-ну, – скорчил недовольную мину Жбан, сообразив, что и второй его ставленник оказался битым.

«Ладно, – подумал он, придя к решению испытать чернявого особым образом. – Один на один – так каждый справится. Посмотрим, что ты запоешь, когда тебя окружат со всех сторон да еще приставят нож к горлу… Посмотрим! И, само собой, знать об этом «соревновании» хозяину совсем не обязательно».

А зал опять взорвался свистом и топотом болельщиков. Это чернявый уложил на первой же минуте еще одного противника.

– Вопрос решен! – заявил Браслет безапелляционным тоном. – Я беру чернявого и еще троих. Вон тех, что стоят возле выхода из зала.

– Может быть, еще и Тему с двумя опытными бойцами – отличные ребята! – осторожно предложил Жбан.

– Все! Точка! И не выводи меня из себя, – ответил Браслет, вставая со зрительской скамьи.

«Пожалуй, только эти четыре человека более или менее соответствуют моим требованиям к настоящим профессионалам рукопашного боя. Их-то я и возьму на работу», – подумал он при этом.

Всем остальным в этот день вежливо сообщили о том, что они получат ответ по телефону в ближайшие дни. Хотя звонить им, конечно, никто не собирался. По существу дела, им давали от ворот поворот.

Четверку же бойцов, понравившихся Браслету, попросили задержаться и пройти на второй этаж, где находился кабинет генерального директора фирмы.

Самым первым в кабинет Браслета пригласили чернявого мужчину, одетого в красный свитер и пятнистую куртку военного образца.

– Присаживайтесь. Где это вы так научились драться? – сразу поинтересовался Браслет, сидевший за рабочим столом.

– Я в прошлом офицер-десантник, – пояснил чернявый. – Владею многими видами единоборств как любитель. В совершенстве же только русбоем.

«Ничего себе «любитель»! – подумалось Браслету. – Ему сегодня в нашем спортзале равных не было… Впрочем, говорить ему об этом совсем не обязательно, а то начнет цены заламывать. Знаю я этих спецов!»

– Приходилось участвовать в боевых действиях?

– Я из них не вылезаю. В Приднестровье командовал казачьей сотней. В Чечне был. Сейчас временно безработный…

«Головорез! Как раз то, что нужно», – пронеслось в голове Браслета.

– Считайте, что уже работаете в нашей фирме. Только одно «но». В контракте, который мы с вами подпишем, будет оговорен испытательный срок в течение одного месяца. Это обязательно. Если согласны, можете идти оформляться.

– Спасибо, – вставая со стула и направляясь к выходу, проговорил чернявый.

– Минутку! – задержал будущего сотрудника собственной «секьюрити» Браслет. – А почему вы не спрашиваете меня об окладе? Или вас он не интересует?

– Надеюсь, что вы сами знаете цену хорошему специалисту, – обернувшись, ответил чернявый.

– Знаю. Идите и оформляйтесь. Секретарша скажет, куда вам надо будет пройти.

Прежде чем принять следующего, Браслет связался по внутренней связи со своим «отделом кадров».

– Жбан, – сказал он в трубку, – первому положишь оклад в полторы тысячи.

– Деноминированных рублей? – уточнил Жбан.

– Дурак! Полторы тысячи долларов. Понял? На рубли сам пересчитаешь.

– Не жирно будет? – замялся «отдел кадров».

– Делай, что тебе приказано, и не рассуждай! Я знаю, кому сколько платить… А ты меня, Жбан, в последнее время что-то настораживаешь. Мои деньги считать вздумал?

– Да нет, что ты, Браслет! Как можно! Твои деньги, ты их и считай…

– Оформляй этого парня, как я сказал!

– Понял, понял! Все, он уже, кажется, стучится в дверь…

* * *

На протяжении нескольких дней Гвоздь чувствовал себя кумом королю. Он никуда больше не уезжал из санатория, скрупулезно посещал все процедуры, какие только ему прописывал лечащий врач, и ждал. Ждал того момента, когда Кирпич вернет ему должок. Но тот почему-то больше в санатории не показывался, и это начинало беспокоить Гвоздя.

Тогда он попытался отыскать санитара Тимура и расспросить его о том, куда это мог подеваться Кирпич. Оказалось, что и Тимур пропустил уже два дежурства, не явившись на работу.

«Что за дела?» – спрашивал сам себя Гвоздь и никак не мог найти ответа.

Те триста долларов, что он получил от Кирпича за адрес конторы Браслета, Гвоздь спрятал в собственном матрасе, посчитав подобное «вложение капитала» самым выгодным. Никаким банкам он не доверял из принципа.

Вечером в пятницу к Гвоздю пристал Петрович.

– Чего сидишь на своей койке, как сыч? Пойдем к «Кирюхе», прогуляемся, а заодно и кернем хани.

– Тебе только хань керять, ханыга! – ответил Гвоздь сопалатнику. – Может, у тебя в наличии уже и бутыль имеется? Нет? Небось на меня рассчитываешь, падла? Мол, Гвоздь добрый, он одолжит. Так, что ли?

– Ну так, так! А чего тут такого? Выжрем же, а? Захорошеем, а? Ну давай, Гвоздь, колись на четвертной, гад буду, как выжрать охота!

– А не пошел бы ты на… к санитару Тимуру! – неожиданно выдал Гвоздь. – У него завсегда можно чирик-другой стрельнуть.

– Ты еще вспомни про прошлогодний снег! – сплюнув в сердцах, крикнул Петрович. – Тимур уж три дня как уволился. Будет он тут вместе с нами клопов кормить, жди! Я бы и сам отсюда уволился, из этого убежища для паразитов, к чертовой бабушке, если бы было куда деваться…

– Точно знаешь, что санитар уволился? – привстал на койке Гвоздь.

– Точно! Мне баба Феня нынче по секрету объявила. Говорит, наш Тимур-то в гору попер. На хорошее место где-то в городе устроился. Вот тебе и весь расклад до копейки.

– Дела-а, – задумчиво протянул Гвоздь.

– Вот и я говорю: душевный был мужик. Должок с меня не востребовал. Перевердон! Как будто и не давал…