Текст книги "Паразиты"

Автор книги: Александр Знаменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Поднявшись со своего кресла, Браслет прошелся по кабинету и остановился возле большого аквариума – гордости генерального директора. В нем плавали самые экзотические рыбки, доставленные из Красного моря, а на дне лежали морские раковины. Он взял щепотку сухого корма из банки, стоявшей рядом с аквариумом, и немного покормил рыбок. И тут же вспомнил о еще одной «рыбке», но на этот раз золотой, которую он периодически навещал в квартире, специально снятой для нее им самим. Это была очень красивая девушка по имени Лиана, которую Браслет привез в Москву из заштатного городка Тейково, что в Ивановской области. Одно время он даже подумывал на ней жениться, но потом решил, что с бракосочетанием спешить не стоит.

«Поеду к Лиане, – подумал Браслет, испытывая некое томление во всем своем крепком теле. – Надо немного расслабиться».

С этой мыслью он и вышел из кабинета.

Квартира, в которой жила восемнадцатилетняя любовница Браслета, находилась недалеко от метро «Водный стадион», на Кронштадтском проспекте. Пока Жбан вез его туда, Браслет с удовольствием предавался воспоминаниям о прелестях своей ненаглядной. Перед его мысленным взором то и дело всплывали самые сокровенные части тела прекрасной Лианы, которые он сумел разглядеть еще прошлым летом, когда отдыхал под Тейково у своего школьного приятеля. На берегу речушки без названия они загорали, рыбачили, а потом всю ночь жарили шашлык из баранины на горячих углях, с удовольствием поедая его прямо с пылу с жару и запивая дорогими марочными винами. Сон сморил их прямо у затухающего костра перед самым рассветом. А на рассвете Браслет и познакомился с «золотой рыбкой» по имени Лиана, которая неосмотрительно плескалась неподалеку от места ночевки друзей в чем мать родила…

Вообще-то Браслет никогда не считал себя чересчур чувствительным. Ему были чужды всякие там любовные переживания и экзальтация. К женщинам он относился потребительски, по принципу того мужика из анекдота, который, придя домой, все время требовал от жены: «Щей! И в койку!» Вот и с Лианой он поступил довольно грубо: затащив в прибрежный тростник, попросту ее изнасиловал. Впрочем, девушка, надо сказать, не особенно и отбивалась.

И только позже, когда Браслет собирался «до дому, до хаты», друг Валера неожиданно признался, что специально подстроил то «утреннее рандеву», вняв просьбам самой Лианы познакомить ее с «богатым москвичом». Оказывается, она была не такой уж провинциальной дурочкой, как подумал о ней поначалу Браслет. Короче говоря, Браслет перевез Лиану в Москву, о которой она и мечтала, и создал для нее все условия для красивой безбедной жизни.

У Браслета была еще одна квартира, в престижном доме у Киевского вокзала, где он жил вместе с престарелой матерью. Но туда он своих женщин никогда не водил, чтобы лишний раз не беспокоить мать, которую боялся по сей день. Она была женщиной властной и авторитетной, проработавшей всю жизнь в контрольно-ревизионном управлении одного из министерств.

Теперь Браслет ездил к Лиане регулярно, полагая, что она по гроб жизни обязана удовлетворять все его прихоти и желания за то, что он вытащил ее из провинциального прозябания и привез блистать в столицу.

«БМВ» Браслета остановился у дома, где жила теперь Лиана.

– Свободен, – сказал генеральный директор фирмы Жбану, шоферу и по совместительству начальнику охраны. – Подашь машину завтра к восьми утра. Пока.

По мере того как лифт возносил его на пятнадцатый этаж, Браслет все больше и больше переполнялся желанием. Он даже вообразил себе весьма соблазнительную картину того, как Лиана отопрет ему дверь, а он ворвется в квартиру, скинет с себя зимнее пальто и прямо там, в прихожей, овладеет своей любовницей. Ему так захотелось этого, что он даже запрыгал на месте у дверей, нетерпеливо нажимая кнопку звонка. Но никто почему-то не открыл ему. «Наверное, Лиана в ванной», – решил Браслет, отпирая замок входной двери собственным ключом.

Войдя в квартиру, Браслет скинул пальто, снял ботинки и на цыпочках прошел сначала в ванную, а затем на кухню, однако Лиану не обнаружил. Тогда он прокричал: «Курочка моя, ты где притаилась? Твой петушок пришел!..» Ответа не последовало.

Браслет, нахмурившись, обошел всю четырехкомнатную квартиру, но ни Лианы, ни ее вещей так и не нашел. Тогда он поставил стул посреди самой большой комнаты и без сил опустился на него. Ему все стало ясно.

– Стерва, – безнадежно пробормотал он. – Значит, она действительно завела себе кого-то на стороне…

Об этом Браслету намекал еще на прошлой неделе Жбан, видевший Лиану в шикарном кабриолете в обнимку с каким-то очень богатым кавказцем. Тогда он не поверил Жбану, подумав, что скорее всего тот обознался. Но теперь все прояснилось. Жбан был прав. Лиана действительно сбежала от него, найдя для себя более выгодного любовника.

Значит, все это время он делил эту женщину с кем-то еще! От этой мысли у Браслета злобно заходили желваки и непроизвольно сжались кулаки. Это он-то, который считал себя безраздельным владыкой ее прекрасного тела и даже души.

Кое-как добравшись до кухни, он вынул из холодильника красивую бутылку «Наполеона» и, распечатав, отпил прямо из горлышка добрую половину содержимого. Вкусив столь божественного эликсира, Браслет почувствовал, что снова возвращается к жизни.

«Наплевать, – подумал он. – Если женщина уходит к другому, то неизвестно, кому повезло…»

Мысль была не новая и довольно избитая, но Браслету она показалась чуть ли не откровением, данным ему свыше.

– Наплевать, – проговорил он на этот раз вслух. – Заведу себе другую цыпочку. Позвоню Валерику в Тейково. Он мне по старой дружбе еще какую-нибудь деваху сосватает. Ивановская область – край незамужних девчат. С этим решено. А Лиану надо вычеркнуть из собственной жизни раз и навсегда, прямо сейчас!

Походив по квартире из комнаты в комнату, Браслет попробовал занять себя насущными делами, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей о предательстве Лианы. Прежде всего он по «межгороду» связался с Дубной, попросив подозвать к телефону Алексея Петрова.

– Узнаешь? – спросил он, когда Алексей взял трубку.

– Как же, как же! – засуетился Петров, которого сам Браслет при личном общении называл только по кличке Мордашка. – Очень приятно слышать ваш голос!

Браслет на минуту представил себе, что у Мордашки вдруг вырос собачий хвост и он самозабвенно виляет им, только заслышав голос хозяина.

– Что там слышно по Марику? – спросил Браслет. – Куда он мог подеваться?

– Сам удивляюсь, – растерянно ответил Мордашка. – Второй день его ищем. Везде, где он только мог быть, проверили. Исчез, как в воду канул…

– Типун тебе на язык! – это было самое безобидное из тех пожеланий, которые выплеснул Браслет, абсолютно не стесняясь в выражениях, на своего подчиненного. Затем, несколько успокоившись, продолжил: – Вот что, я пошлю к вам Жбана. Уловил? Он там у вас порядок быстро наведет, ты же знаешь его способности. Имел счастье испытать на собственной шкуре. Так?

– Так… Но я ничего! У меня вся отчетность в ажуре. «Кассу» готов сдать при первом требовании. Кстати, товар на исходе… Не мешало бы еще подбросить. У меня наблюдается пик спроса. Да и у других дилеров дела идут неплохо.

– Ладно, ладно! Будет тебе товар. Жбан все привезет. А ты поможешь ему разобраться с пропажей Марика. О’кей?

– Да, босс! Договорились…

– И гляди у меня! У Жбана будут самые широкие полномочия, так и знай.

– Я все понял.

Распрощавшись с Мордашкой, Браслет тут же набрал номер мобильного телефона Жбана. Тот ответил сонным голосом не сразу:

– Кто?.. Слушаю!

– Это я, – сказал Браслет. – Ты что, спишь уже?

– Только прилег.

– Придется тебе, друг, съездить в командировку…

– Куда еще? – недовольно спросил Жбан.

– В Дубну.

– Ясно. Когда ехать?

– Утренним поездом. Все сделаешь как обычно. Заберешь деньги, отвезешь товар. Но, кроме этого, попытайся выяснить, куда подевался Марик. Понял меня?

– Все будет в лучшем виде, босс. Я еду один?

– Возьми на всякий случай своих костоломов и особенно там не церемонься. Действуй, я на тебя надеюсь.

Дав отбой, Браслет с плохо скрытым вожделением посмотрел на шикарную двухместную тахту, будто надеялся увидеть на ней прекрасное женское тело, обнаженное специально для него. Но увы, заниматься самообманом не стоило. Лиана, может, и раскрывала сейчас свои объятия, но только для кого-то другого.

– На фиг мне все это надо! – неожиданно для самого себя яростно выкрикнул Браслет и изо всей силы саданул ногой по стулу из дорогого гарнитура, стоявшему на середине комнаты, тот улетел в угол и грохнулся о стену. – На фиг!..

Только теперь до него начинало доходить, что он, кажется, любил эту чертову Лиану так, как никого еще не любил за всю свою жизнь. Любил по-своему, по-особенному. Он считал эту «золотую рыбку» своей безраздельной собственностью, дорогой и даже любимой игрушкой. Да, она стоила ему довольно дорого. Но ведь известно, что от тех, за кого больше платим, мы никогда не ожидаем черной неблагодарности, подлости и предательства. И вдруг в какой-то несчастный день все это происходит, и тогда мы переживаем это не менее остро и тяжело, чем даже измену и уход нашего самого любимого человека. Так случилось и с Браслетом. Теперь он готов был пожертвовать многим, чтобы вернуть Лиану. Только вот как это сделать?

Браслет перешел в спальню и, не раздеваясь, только расслабив узел галстука, бросился на пушистый ковер, устилавший пол. Заснул он почти сразу, как будто упал в обморок.

* * *

Когда мама Соня вышла из подъезда старой трехэтажки и села в поджидавший ее автомобиль, Кирпич смог хорошо разглядеть эту перезрелую красотку. Копна золотистых волос, свободно ниспадавших на воротник норкового манто, улыбчивое лицо, которое вполне можно было бы назвать даже привлекательным, если бы не всевозможные косметические средства, не в меру используемые хозяйкой местного борделя, – все это наводило на мысль, что она вырядилась и накрасилась специально для какой-то важной встречи.

– Следуй за той машиной, – еще раз напомнил Сифону Кирпич, указывая на «Тойоту», отъехавшую от дома. – Посмотрим, куда это мама Соня намылилась с утра пораньше…

«Нива», держа дистанцию, чтобы не быть замеченной, следовала за машиной мамы Сони до самых городских предместий. Там «Тойота» свернула к КПП какой-то воинской части, располагавшейся в лесном массиве.

– Вот как? Мы, оказывается, водим дружбу с военными строителями… – усмехнулся Обрез. – Наверняка мама Соня с помощью военных возводит лично для себя небольшую дачку.

– Пускай почирикает немного, – разрешил Кирпич. – А мы проедем за территорию части и подождем, когда дамочка закончит свои переговоры.

Мама Соня отсутствовала минут сорок, а потом вышла к своей машине в сопровождении моложавого майора, всячески выказывавшего ей знаки внимания. Он даже открыл ей дверцу автомашины и помог сесть в салон.

– Да, связи проституток с военными растут и крепнут, – снова пошутил Обрез. – Смотри, ее машина развернулась в сторону города! Жми, Сифон! Мы ее на выезде из леса перехватим!

«Нива», взревев двигателем, понеслась за удаляющейся иномаркой. Минут через десять преследователи поравнялись с машиной мамы Сони и обошли ее, подрезав водителю «Тойоты» дорогу, отчего тот, боясь столкновения, вывернул руль так, что иномарка на скорости улетела в придорожный кювет и там застряла, зарывшись по самые ветровые стекла в снег.

– Есть! – азартно прокричал Обрез. – Сейчас мы окажем «маме» и ее водителю первую помощь… Подавай задом!

«Нива» на задней скорости подкатила к потерпевшей аварию иномарке, и Кирпич смог разглядеть то, что творилось в ее салоне. Мама Соня, судя по всему, потеряла сознание не столько от травмы, сколько от испуга. А вот с ее водителем – невысоким молодым человеком с аккуратной щеточкой усов на верхней губе и столь же аккуратной бородкой на подбородке – ничего не случилось. Он выскочил из кабины своей машины и, подбежав к «Ниве», заорал на Сифона:

– Ты куда едешь, чайник чертов! Кто так обгоняет?! Я тебя спрашиваю?! Кругом одни недоумки за рулем!..

Впрочем, он сразу перестал лаяться и как-то сник, когда увидел, что из «Нивы» вылезает здоровенный детина с лицом явного дегенерата.

– Тебе что, юнош, жить наскучило? – совершенно спокойно вопросил Обрез. – Ездит тут, под колесами путается… За это я очень сурово караю, так и знай.

– Ну, это… Разойдемся красиво! – испуганно предложил водитель «Тойоты».

– Конечно, разойдемся… Я даже вытащу твою «ласточку» из кювета. – На лице Обреза появилось добродушное выражение. – Пойдем, юнош! Надо помочь твоей пассажирке…

– Спасибо, спасибо! – обрадованно произнес молодой человек. – Я даже в ГАИ об этом мелком происшествии сообщать не стану… К чему это?

– Вот это правильно, – прокартавил Обрез, и правая часть его лица задергалась в нервной ухмылке. – Потому что в ГАИ мы о тебе сами сообщим…

– Это как это? – не понял водитель «Тойоты».

– Сейчас узнаешь… – и Обрез кастетом, вынутым из правого кармана зимней куртки, смазал молодому человеку по левому виску. – Примерно так…

Сразу после этого убийца залез в кабину «Тойоты» и мощным ударом тяжелого кованого каблука высадил переднее ветровое стекло возле руля. Затем он снова выбрался из кабины, поднял обмякшее тело водителя иномарки и через кабину сунул его в проем переднего окна, создав полную иллюзию, что водитель погиб сам, попав в автокатастрофу.

Пока Обрез занимался тем, что на языке милицейского протокола называется «сокрытием следов преступления», Кирпич вместе с Сифоном, не особенно церемонясь, перетащили бесчувственную маму Соню в свою машину, не забыв прихватить с собой ее сумочку.

– Готово, – сказал Обрез, завершив свою нелегкую работу. – Хорошо, что ни одной машины не проехало мимо. Нам лишние свидетели ни к чему…

– У нас тоже все готово, – произнес Кирпич. – Можно уезжать…

И «Нива», развернувшись на месте, понеслась в противоположную сторону.

Мама Соня пришла в себя минут через пять, когда Кирпич раздавил у нее под носом ампулу с нашатырем, входившим в аптечку автолюбителя.

– Оклемалась, милка, ну и ладно, – участливо проговорил Кирпич, успокоительно поглаживая женщину по плечу.

– А?.. Что со мной было?! – испуганно дернулась мама Соня, отстраняясь от назойливых рук Кирпича.

– Да так, пустяки, – оглянувшись на заднее сиденье, ответил Обрез. – Авария. С кем не бывает…

– А куда вы меня везете? Мне срочно в город надо!.. – снова дернулась мама Соня, но рука Кирпича неожиданно подобралась к ее горлу и сжала его так, что бедняжка захрипела: – Что?.. Зачем?.. На помощь!..

– Не ори, стерва! – приказал Кирпич. – Ты попала в скверную историю, мамочка. И тебе остается одно из двух – либо честно и правдиво ответить на все наши вопросы и продолжать свою драгоценную жизнь, либо угодить в новую автомобильную катастрофу, но на этот раз тебя уже никто не спасет…

– Что вам от меня нужно?.. – держась за шею, пострадавшую от пальцев Кирпича, обреченно спросила женщина.

– Рассказывай, кто тебе поставляет марафет, мамочка! – потребовал Кирпич.

– Марафет… Какой такой марафет? Не знаю я никакого марафета… Вы что, менты, что ли?

– Ага, особенно вон тот, на переднем сиденье, – откровенно усмехнулся Кирпич. – У него даже табельная «пушка» имеется. Эй, приятель, тут интересуются твоей табельной «пушкой»… Покажь, не гоношись!

Обрез, хмыкнув, вытащил из-под ремня двадцатизарядный пистолет системы Стечкина и сунул его под нос мамы Сони.

– Не, – сказала она, переводя дыхание, – никакие вы не менты. Те так не работают… Вы залетные, что ли?

– А это уж не твое дело, милка! – грубо ответил Кирпич, хватая женщину за волосы. Мама Соня дернулась, прижавшись к противоположной дверце, оставив свой шикарный парик в руках несколько обескураженного Кирпича, который от удивления только и добавил: – Во стервь…

– Не лапай, не купишь! – фыркнула мама Соня, вырывая из рук Кирпича парик и нахлобучивая его себе на голову. – Договоримся по-хорошему! Вы меня в целости и сохранности доставляете в город, а я отвечаю на все ваши дурацкие вопросы. Идет?

– О’кей! – согласился Обрез. – Тогда говори, кто тебе и твоим девочкам марафет поставляет?

– Есть один хороший человек. Его кличут Мордашка, – начала «колоться» мама Соня, но неожиданно замолчала.

– Пой дальше, не стесняйся, – подбадривал ее Кирпич.

– Я вам все выложу, а вы меня здесь и замочите… Знаю я вас, залетных! Только бы невинную душу сгубить.

– Мы тебя отпустим только тогда, когда ты приведешь нас к этому Мордашке. Я ясно сказал? Покажешь нам его, и тогда гуляй на все четыре стороны, – продолжал гнуть свое Кирпич.

– Хорошо, – преодолев сомнения, согласилась мама Соня. – Поехали в Дубну… Там имеется ночной танцевальный клуб «Аэлита». В этом клубе мы с Мордашкой всегда и встречаемся.

– Что скажешь, друг? – спросил Кирпич у Обреза. – Тебе это название клуба о чем-нибудь говорит?

– Да, есть там одно такое злачное заведение. Все молодые отморозки там пасутся, – ответил Обрез.

– Значит, туда мы и поедем. Надо же соблюсти этикет. Дама нас представит господину Мордашке. Скажет, что мы ее лучшие друзья. Разве не так? – обратился Кирпич с вопросом к маме Соне, весьма чувствительно ущипнув ее за ляжку.

– Ой! – взвизгнула «мама» и тут же подтвердила: – Так-так…

– Ну вот, а я что говорил! – добродушно заметил Кирпич. – А пока будем добираться до знаменитого города «физиков и лириков», пошуруем у дамы между… – И Кирпич, не смущаясь, сделал движение рукой к женским коленкам, от чего мама Соня сжалась в комок. – Не боись, коза драная! В сумочке твоей пошарим. А ты уж и обрадовалась? Что это там у нас такое? Во! Удостоверения… Скажите пожалуйста! Глянь, друг! У нее тут полная сумка чистых «корочек».

– Что за «корочки»? – оглянулся Обрез.

– Это удостоверения помощников депутата Госдумы от ЛДПР. Во как! А что, друг, не заняться ли нам политикой? Мамуля, я такое же хочу! Выписывай прямо счас!..

У здания, где находился ночной клуб «Аэлита», «Нива» Кирпича притормозила примерно через час.

– Вот это место, – сказала мама Соня. – Только мы зря сюда прикатили. Мордашка сегодня в Москве. Он появится только завтра.

– Что ж ты раньше молчала, бестия? – злобно выпучил глаза Кирпич. – Хотел я тебя отпустить подобру-поздорову, но нет… Друг, – тут же обратился он к Обрезу, – подержи пока дамочку у себя. Можешь с ней позабавиться, если захочешь… Завтра она нас все-таки познакомит с Мордашкой. И учти, мамочка-мамуля, это твой последний шанс уцелеть.

* * *

Гвоздю надоело сиднем сидеть в санатории, играть втихаря с Петровичем в карты «по маленькой» и давить клопов. Его обуяла жажда деятельности, но делать было абсолютно нечего. Кирпич не появлялся в течение целого дня, и следить было не за кем. Правда, одно развлечение для пациентов санатория «Зеленая роща» все-таки нашлось: вечером во вторник главврач Нина Самойловна собрала всех немногочисленных обитателей санатория-профилактория в небольшом зале и прочитала нудную лекцию о туберкулезе, от которой многих слушателей даже в сон потянуло. Многих, но не Гвоздя. Он всерьез решил бороться со своим недугом, и для этого ему жизненно необходимо было узнать об этой заразе как можно больше.

– Штаммы туберкулезной палочки, палочки Коха, сейчас приобрели неимоверную устойчивость ко многим антибиотикам, и потому лечить больных этой инфекцией практически нечем, – честно признавалась главврач, расхаживая по небольшой импровизированной сцене, заложив руки за спину. – Мы, специалисты, рассчитали, что за ближайшие десять лет в мире туберкулезом заболеют никак не меньше тридцати миллионов человек. Никак не меньше! Уже сейчас статистика заболеваний следующая: ежегодно туберкулезом заболевают около восьми миллионов человек, а три миллиона уже заболевших погибает. Наша страна по этой программе относится к слаборазвитым странам…

«И не только по этой, – отметил про себя Гвоздь. – Наша «могучая и непобедимая» все больше превращается в страну третьего мира, с которой считаются все меньше и меньше…»

– …За последние годы в нашей стране в десять раз увеличилась заболеваемость туберкулезом! – словно с кем-то споря, гневно выкрикивала с трибуны Нина Самойловна, от чего, казалось, даже металлические дужки оправы ее очков раскалились докрасна. – У нас каждый больной ежедневно инфицирует до двадцати пяти человек, пять из которых обязательно заболевают…

Гвоздь непроизвольно отодвинулся подальше от умиротворенно посапывающего Петровича, сидевшего на стуле рядом с ним, совсем забыв о том, что сам давно и безнадежно болен.

А Нина Самойловна продолжала кричать, размахивая руками:

– Я скажу даже больше! Лечить туберкулез уже сейчас практически некому! Наши фтизиатры в основном пожилые женщины, которые вот-вот уйдут из практического здравоохранения на пенсию. Молодых же специалистов в нашу область медицины никакими калачами не заманишь…

Слова главврача окончательно растревожили Гвоздя, и он пришел к выводу, что надо поменьше торчать в санатории, побольше двигаться на свежем воздухе, почаще выбираться в соседние города, чтобы наблюдать за тем, как живут простые россияне.

Кирпич вернулся в санаторий вечером к самому ужину. Гвоздь обратил внимание на то, что никто его за это даже не упрекнул, смекнув, что даже главврач не хочет связываться с таким бандитом.

Переночевав в палате, Кирпич снова куда-то исчез.

«Черт с ним, – с сожалением подумал Гвоздь. – За этим живчиком мне все равно не угнаться…»

Позавтракав, Гвоздь испросил у главврача разрешение на «увольнение в город» и, получив таковое, отправился на железнодорожную станцию, решив добраться до Дубны на московской электричке, а там походить по городу, зайти в магазины. В общем, на людей посмотреть и себя показать.

Весь день Гвоздь от нечего делать присматривался к тому, как ведет себя нищий калека, сидевший у входа на станцию. У того, похоже, не было одной ноги и одной руки. Нищему неплохо подавали, и Гвоздь позавидовал ему, подумав, что неплохо было бы наладить свой собственный бизнес. Можно ходить по вагонам электричек, а можно вот так же сидеть где-нибудь в людном месте. Люди у нас все еще, слава Богу, милосердны. Деньжата наверняка появятся. Но для этого надо было обладать определенным складом характера, действовать по принципу «униженный да возвысится», а Гвоздь был человеком гордым и не собирался унижаться до того, чтобы просить подаяние.

«Нет, – думал он, бродя по городу, на который опускались вечерние сумерки, – это дело не выигрышное. Хапнуть – так сразу миллион в валюте. Чего уж мелочиться…»

Знакомую белую «Ниву», на которой разъезжал Кирпич со своими подельниками, Гвоздь заприметил неожиданно для себя. Она скромно стояла в темном переулке на другой стороне центральной улицы Дубны, и на ее ветровые стекла падали отблески сверкавшей рекламы на фронтоне одного из ближайших домов, на котором светилась, переливаясь разноцветными огнями, надпись: «Аэлита».

«Вот вы где прописались, субчики-голубчики! – подумалось Гвоздю, и он заспешил перейти на другую сторону улицы, чтобы отыскать более удобное место для своих наблюдений. – За кем это вы тут охотитесь? Кого пасете, братва? Поглядим-посмотрим…»

Лучше всего часть переулка, где приткнулась «Нива» Кирпича, просматривалась из окна подъезда жилого дома, стоявшего напротив здания, где размещался клуб «Аэлита». Туда-то Гвоздь и зашел, примостившись на подоконнике между третьим и четвертым этажами. Оттуда он мог видеть все, что происходило рядом с клубом «Аэлита», куда валом валила местная молодежь, привлеченная световой рекламой, сообщавшей, что сегодня в клубе выступает модная группа «Крематорий».

– Дожили, – пробормотал Гвоздь, удивляясь вкусам нынешней молодежи. – Да из-за одного этого названия на концерт страшно идти. В крематорий вообще спешить не стоит…

Тут-то он и заметил, что из «Нивы» быстро вылезли Кирпич с Обрезом, вытолкнув оттуда же какую-то модно одетую женщину, и вместе с ней быстро пошли в сторону входных дверей «Аэлиты», за которыми и скрылись.

Постояв в раздумьях еще несколько минут у окна, Гвоздь решил тоже зайти в клуб и посмотреть на то, что делают там его подопечные. Он спустился на первый этаж и неожиданно для себя столкнулся с двумя милиционерами, заходившими в подъезд.

– И здравствуйте… – поздоровался с ними Гвоздь, который всегда старался выказывать уважение представителям власти.

– Здравствуйте, здравствуйте! – весело улыбаясь, произнес молодой сержант. – А мы, дед, за тобой уже два часа следим. Что ты тут все лазаешь, а? Кого ты высматриваешь?

– Да нет, начальник! Ты ошибся. Я гуляю тут сам по себе…

– Документы! – потребовал пожилой усатый старшина.

– У меня с собой только справка из санатория «Зеленая роща», – честно признался Гвоздь. – Остальные документы в сейфе у главврача.

– Пойдешь с нами! – сказал усатый.

– Но как же?.. – попробовал отбояриться Гвоздь.

– Никаких «но»! – распорядился старшина. – Сержант, досмотри задержанного.

– Руки за голову! Лицом к стене! – с лица сержанта улыбку словно ветром сдуло. Он быстро ощупал карманы у Гвоздя и, не найдя в них ничего подозрительного, подтолкнул его к выходу. – Пошли в отделение! Там разберемся, что к чему…

Через полчаса Гвоздь уже «чалился на нарах» в местном «обезьяннике». А дежурный по отделению названивал в санаторий «Зеленая роща», желая удостовериться в том, что задержанный Павел Алексеевич Федосеев действительно является пациентом этого медучреждения.

«Чтоб вы пропали! – думал Гвоздь. – Почему эти менты других людей не трогают? Ко мне же они постоянно цепляются. Хоть на улицу не выходи! Или у меня в лице имеется что-то такое, нездоровое?..»

* * *

Жбан вместе с пятеркой своих помощников приехал в Дубну около десяти часов утра в среду. Весь день он вместе с Мордашкой – двадцатилетним диск-жокеем ночного клуба «Аэлита», нелегально промышлявшим продажей наркотиков, разыскивал пропавшего Марика, который также продавал наркотики в Талдоме. Ближе к вечеру Жбан и его ищейки наконец вышли на след пропавшего. Им удалось установить, что утром в понедельник он был увезен какими-то неизвестными мужчинами на автомобиле «Нива» прямо от дверей своего дома в сторону Москвы.

«Значит, Марик должен был знать хотя бы одного из неизвестных, – размышлял Жбан. – Иначе он никогда бы не сел в их машину».

– Сделаем так, – распорядился он. – Двое – Седой и Серый – попробуют проследить маршрут «Нивы». Мордашка вам одолжит на время свой личный микроавтобус… Я правильно понял?

На что Мордашка – высокий красивый парень с длинными черными волосами, больше походивший на смазливую девицу, вырядившуюся в мужской костюм-тройку, – скорчил недовольную гримасу и ответил:

– Я всю жизнь только об этом и мечтал…

– Правильно говоришь, – кивнул Жбан. – Но сначала все вместе мы вернемся на нем в Дубну. Затем я с остальными ребятами опрошу завсегдатаев в твоем заведении. Может, что-нибудь еще удастся разузнать о делах Марика… Есть у меня кое-какие сомнения на его счет!

– Правильно! – снова согласился Мордашка, боявшийся Жбана как огня. Он знал, что тот правая рука могущественного Браслета, по одному приказу которого с ним могут сделать все что угодно, хоть в порошок стереть.

– Ты сам-то хорошо знал Марика? – спросил Жбан Мордашку, когда они на машине возвращались из Талдома в Дубну.

– Я учился вместе с его младшим братом в одной школе. Знаю, что Марик отслужил в армии, потом работал на опытном производстве. Говорят, был неплохим токарем. Но их завод закрыли, и Марик остался без работы. А у него уже тогда была семья… Нет, вру! Две семьи… Одна официальная, а другой он платил алименты.

– Не много для одного работяги? – поинтересовался Жбан.

– Многовато, конечно. Поэтому его братишка и попросил меня помочь Марику подзаработать. Я ему предложил хорошие деньги за реализацию дури. Он втянулся, у него появилась своя постоянная клиентура. В общем, ничего плохого я о Марике сказать не могу.

– Последнюю выручку он сдал? – с плохо скрытым подозрением спросил Жбан.

– Не успел… Да и сумма там была не очень большая. Около десяти тысяч баксов…

– Для кого-то десять штук, может, и немного, а кому-то покажется целым состоянием, – проговорил Жбан. – Я думаю, что этот Марик решил обмануть всех сразу, прикарманив деньги. Он попросту смылся, решив не платить алименты. Вполне законное желание. Я знавал таких папаш. Сначала детей наделают кучу, а потом ищи их свищи…

– Вряд ли, – не согласился Мордашка. – Марик на это не способен. У него мозги устроены довольно примитивно, без всяких затей.

– Не уверен… – буркнул Жбан.

Мордашка не стал настаивать на честности своего помощника, боясь просчитаться. В конце концов, чужая душа – потемки. Нет смысла вступаться за человека, который не является твоим близким другом, а с Мариком он никогда, по большому счету, и не дружил. Так, деловые отношения, и все.

Сам Мордашка прожил в Дубне – городе физиков – всю свою сознательную жизнь. Здесь он окончил школу с физико-математическим уклоном, собирался поступать в Московский физтех, но так и не собрался. А потом в армию забрали, в которой он прослужил всего три месяца. Комиссовали по причине язвенной болезни желудка. Вернувшись домой, Мордашка неожиданно для самого себя победил в конкурсе шоу-менов, который проводился в Москве, выиграл главный приз – морской круиз по Средиземному морю. Там, на борту великолепного пассажирского лайнера, он и познакомился с земляком по прозвищу Браслет. Оказалось, что тот долгое время прожил в Дубне, поскольку его отец являлся видным физиком и имел там трехкомнатную квартиру, наезжая в Москву только по большим праздникам. Это знакомство перевернуло у Мордашки все его представления о жизни. Он понял, как надо жить, глядя на то, что позволял себе богатый Браслет. Лучшая каюта на корабле, сногсшибательные красотки, самые дорогие яства, какие только подавали в корабельном ресторане, наконец, посещения престижных клубов и казино в тех портовых городах, где останавливался лайнер, – все это настолько вскружило голову Мордашке, что он, не раздумывая, согласился на предложение Браслета «хорошо заработать». И жизнь его круто изменилась…

В клубе «Аэлита» уже начинал собираться народ. Мордашка, чувствовавший, что находится в ударе, колдовал в центре зала на месте диск-жокея, заводя легкую музыку и разогревая публику своими высказываниями о музыкантах, которые выискивал в основном в бульварной прессе.

– А сейчас жару поддаст Дельфин и Русалка! У-у! – кричал он, пританцовывая. – Правда, настоящая фамилия Русалки вовсе не Королева, а совсем другая. Но какое это имеет значение для ее спутника жизни, оставившего даже «свою родную семью» ради нее! Ура! Танцуют все!