Текст книги "Водник Призыв (СИ)"
Автор книги: Александр Зеленый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Клэр бросила в меня пакетик с сахаром.
− Мне бы твои проблемы. Ты хоть знаешь, сколько раз парни спрашивали меня о том, не хотела бы я увеличить грудь? Это же тоже обидно. Нет, засранец, не всем хочется пришить себе два огромных шара к груди лишь ради того, чтобы ты мог попялиться. Некоторым из нас только в радость быть капитаном корабля «Маленькие титьки». У меня есть лишь один лифчик, и я надеваю его только тогда, когда нужно чтобы соски не были видны. Мне не нужно надевать его, когда я занимаюсь в спортзале, потому что там и мешаться нечему, и мне никогда не приходилось сталкиваться с ужасом, когда косточка в лифчике начинает колоть тебя в грудь.
− Тоже верно, но тогда ты никогда не испытывала самое величайшее наслаждение в жизни, когда ты наконец снимаешь лифчик после долгого дня, или когда ты лежишь перед телевизором с руками под своей грудью. Про то, как удобно класть что-то в лифчик вместо карманов я вообще молчу.
− К тому же, у тебя может быть лицо как у заплесневелой картошки, характер как у Круэллы Де Виль, но тем не менее любой парень все равно захочет переспать с тобой как минимум раз, только потому что у тебя шикарные сиськи, − она обхватила свою грудь через футболку и потрясла ими. − А с этими несчастными единичками? Удачи в поисках горячего альфа-самца, которому наплевать на полное отсутствие у тебя груди.
− У тебя она есть, просто небольшая.
− Да даже с самыми офигенными бюстгальтерами с пушапом от «Victoria’s Secret», она потянет только на маленькую двойку.
− И что?
− И то… видимо мне остается только смириться с этим. Я никогда не сделаю операцию, потому что как ни крути я люблю себя и свое тело, но иногда, да даже сейчас, в двадцать шесть лет, мне хочется, чтобы моя грудь была побольше.
− А тот парень, − спросила я, − что он думает о твоей груди?
Вздохнув, она уставилась в окно.
− Он боготворит их, будто ничего прекраснее в жизни не видел. По нему нельзя сказать врет он или нет, и отчасти поэтому я так им очарована. Кажется, будто ему и вправду нравится. Даже сказал, что несмотря на то, что они маленькие, их приятно держать в руках и форма у них красивая. Я все еще до конца не уверена, что верю ему, но такое приятно слышать, и отчасти именно поэтому вчера мы занимались сексом чуть ли не всю ночь. Я не могу сопротивляться такой сладкой лести, и, черт побери, язык у него подвешен.
− И ты даже не скажешь мне его имя?
− Нет, − сказала она, покачав головой.
− Так нечестно, − я взяла телефон в руки, − ты видела член Зэйна, видела как он дрочит, а я не могу узнать даже имя твоего парня?
Она наклонилась ближе.
− Я тебе все о нем расскажу, даже познакомлю тебя с ним лично, обещаю. Но… мне нужно немного времени, чтобы все обдумать, ладно? Для меня это все необычно и странно, а еще пугает до чертиков.
− А ты похоже сильно на него запала.
− Тут не поспоришь.
− И это все за одну ночь, что ты провела с ним?
− Иногда не нужно много времени, чтобы понять, что между вами есть связь. − Она подняла черную папку-счетницу. − Кстати, пока ты бегала в туалет, я за все заплатила, так что пойдем. Ты еще должна показать мне то самое место, где ты сделала Зейну лучший в мире минет.
− Только если пообещаешь мне, что позволишь заплатить в следующий раз, − сказала я, пытаясь проигнорировать то, что она сказала.
− Не-а. − Она встала и начала идти, заставив меня идти за ней. − Кстати, я уже упоминала, что компания, где я работаю, ищет нового PR-менеджера? Я уже замолвила за тебя словечко. Ты можешь переехать сюда, в Сиэтл, и мы снова станем Ужасающей Парочкой.
− Серьезно?
Она кивнула, взяла свой телефон и показала мне переписку. Это была переписка между Клэр и главой отдела кадров, где Клэр говорила обо мне и, похоже, что глава отдела был заинтересован в моей кандидатуре. Похоже, единственное, что от меня требовалось, это не опростоволоситься на собеседовании и работа у меня в кармане. Это значило не только значительное повышение, большую зарплату, но и то, что у меня есть шанс быть рядом с Клэр.
Я прослезилась.
− Зараза, я сейчас расплачусь.
− Я недавно совершенно случайно встретилась с ним за обедом. Мы поговорили и, видимо, в какой-то момент я упомянула о тебе. Спустя пару дней он написал мне на почту и спросил, не заинтересована ли ты в этой должности. Они пока еще никого не искали, поэтому на твоем месте я бы отправила Томасу свое резюме и чем быстрее, тем лучше. Возможно к тому моменту, как твой отпуск закончится, у тебя уже будет новая работа. − Oна поглядывала на меня, пока мы шли к «Rainbird Trail». Я смутно помню, как мы добрались до этого места вчера, но на крайний случай всегда есть Google Maps. − Только есть одно малюсенькое-премалюсенькое «но», не знаю, как ты к нему отнесешься.
− Что не так?
− От Сиэтла до Кетчикана на самолете чуть больше полутора часа, и тот парень, о котором я говорила, − пилот.
Мое сердце пропустило удар.
− Это хорошо, но позволь спросить, просто из любопытсва… Почему это «но» для тебя?
Клэр продолжила беззаботно тараторить.
− Ох, да нет причин. Просто тогда ты можешь продолжить встречаться со своим мистером с большим членом и богом кунилингуса Зейном. Можешь ездить сюда со мной на выходных. Можем даже устроить двойное свидание с молочными коктейлями и прочей всячиной.
− Но тогда это уже будут реальные отношения, а не просто практика.
Она кивнула.
− Да, но признайся, конфетка, ты сейчас явно пытаешься не предаваться фантазиям о том, как все сложится в этом случае, потому что со мной происходит то же самое. Если все сложится удачно, мы сможем пережить это вместе. Мы сможем помочь друг другу не испортить наши отношения.
− Зачем нам их портить? − спросила я. − И не зови меня конфеткой.
− Потому что мы с тобой трусишки, которых одна только мысль о настоящей близости приводит в ужас, потому что у нас обеих серьезные проблемы с отцами.
− А-а, ну да.
− Ну да.
Она была права. Во всем.
− Ты хоть понимаешь, насколько бесишь, когда каждый раз оказываешься права?
Клэр, без капли иронии, кивнула.
− Понимаю. Иногда я сама себя этим бешу. Быть все время правым − тяжелая ноша? − Она подмигнула мне. − У каждого есть своя ноша, которую он должен нести. У тебя, например, твои гигантские сиськи, у меня − никогда не ошибаться.
Я засмеялась, но, как всегда, в ее словах была доля истины.
ГЛАВА 8
Зейн
Сегодня была моя смена открывать бар, поэтому уже в десять тридцать я был внизу, подготавливая все нужное: открыл кухню и убрал стулья с бара и столиков, нарезал фрукты для украшения коктейлей, расставил алкоголь и пересчитал деньги в кассе. Как только я открыл двери, заведение сразу заполнилось людьми, поскольку был выходной день во время туристического сезона. Для меня это было благословением, так как не было ни минуты времени на размышления… ни глобальные, ни крохотные личные. Я потерял счет времени с момента открытия бара и до появления в три тридцать Брока, уставившегося в свой телефон с глупой ухмылкой на лице.
Он заправил барное полотенце в задний карман джинсов и присоединился ко мне за стойкой. Чтобы проверить, нужно ли что-то добавить перед тем, как он примет у меня смену, Брок проверил холодильники и полки. Хоть он и убрал свой телефон, у него на лице все равно оставалась та глупая ухмылка.
− Да что с тобой такое, солнышко? − спросил я, ставя пару бутылок пива на бар для стола Люциана. Люц, как оказалось, накопил свои сбережения тем, что подрабатывал официантом и работал барменом во время своих путешествий, поэтому был опытным приложением к бару.
− Ничего. Совсем ничего. − Брок подмигнул мне.
Я схватил чек, как только он был напечатан.
− Чушь собачья. Только одно может быть причиной такой ухмылки на лице мужчины, и это первоклассная киска.
Брок ушел и вернулся с двумя ящиками пива на одном плече и с тремя бутылками ликера в руке.
− Ну дааа… настоящий джентльмен никогда не целуется и ничего не рассказывает, − сказал он с коварной ухмылкой.
− Настолько первоклассная?
− Давай просто считать хорошим знаком то, что я сегодня буду присматривать за баром вместо того, чтобы отсыпаться, ведь я поспал всего где-то три часа.
− Баба. Попробуй быть бодрым семьдесят два часа, стоя ногами на вражеской территории и выполняя миссию, а потом еще проплыви шесть миль на полной скорости, чтобы достичь цели, − хмыкнул я.
− А ты попробуй выполнять смертельные воздушные трюки в шести городах за пять дней, пока летаешь от места до места.
Люциан забрал у меня напитки и сказал:
− Как насчет того, чтобы вы двое прекратили мериться, у кого чего-то больше и принялись за работу? − Он взял напитки и пошел прочь от бара, не оглядываясь, чтобы доставить выпивку.
Брок и я взглянули друг на друга и рассмеялись.
− А Люциан учит нас обоих, − сказал Брок.
Я начал укладывать стеклянные пинты, бокалы рокс и стопки в посудомоечную машину.
− Ведь на самом деле, − сказал я, − ты болтаешься с дурацкой улыбкой на лице. Это, должно быть, было чертовски хорошо.
Брок пожал плечами, смешивая космополитен для толпы хихикающих белокурых туристок.
− Зейн, брат, словами не описать. Я будто умер и попал в рай… шесть раз за одну ночь.
Я уставился на своего младшего брата с абсолютно новым уровнем уважения.
− Черт, это здорово, сынок. Я бы сказал: «Вот как это делается!»
Тридцатилетние блондинки, для которых он смешивал напитки, услышали наш разговор и стали громко перешептываться, глядя то на Брока, то на меня.
Брок толкнул меня локтем и наклонился ближе.
− В следующие выходные встретимся с ней снова.
− В самом деле?
− Ага, − он бросил на меня взгляд. − И знаешь что, ты и сам большую часть дня довольно глупо улыбался. Не думай, что я не заметил.
− Не было такого, − проворчал я.
Люциан поставил на стойку четыре стакана, наполнив их льдом и колой.
− Да было. − Он вытащил из кармана сотовый телефон и открыл зернистую, размытую фотографию меня, которую, очевидно, сделал тайком. И, да, на снимке я глупо и во весь рот щеголял улыбкой, точно так, как он и говорил. − Доказательство номер один, − и, выполнив свою разоблачающую миссию, он ушел. Типичный Люц − сбросил бомбу и тихо свалил.
− Этот засранец меня сфоткал? − возмутился я, глядя вслед своему второму младшему брату.
Брок лишь хихикнул.
− Ты что-то говорил об взаимозависимости между глупой улыбочкой и первоклассной киской?
− Да, ну… она гораздо больше, чем просто первоклассная киска, так что прояви немного уважения, мелкий говнюк, − пробурчал я.
− Эй, ты не обязан мне что-либо объяснять. Это были твои слова, не мои.
− Заткнись, − прорычал я, достал из холодильника несколько лаймов и принялся нарезать их… возможно, чересчур усердно.
− Оууу, задели чувства бедного маленького Зейни-вейни? − усмехнулся Брок с другого конца бара. − Сдается мне, парнишка слишком остро реагирует.
Я перестал нарезать, повернулся и посмотрел на Брока злым взглядом.
− Прижми руку к стене, − приказал ему я.
− Что? Зачем? Что ты собираешься сделать?
− Просто сделай это, придурок.
Брок прижал ладонь к стене в конце стойки, широко расставив пальцы и упершись костяшками пальцев в дерево. Я подбросил нож в воздух, поймал его за тыльную сторону лезвия, выдержал драматическую паузу, а затем метнул нож в руку брата. Лезвие перевернулось и вонзилось острием в дерево между его средним и безымянным пальцами, подрагивая рукояткой.
− Помни, что я могу сделать в следующий раз, когда тебе захочется посмеяться надо мной, идиот, − прорычал я.
Брок убрал руку, выдернул нож из стены, уставившись на него так, словно никогда раньше не видел подобного.
− Ты мог повредить мою руку, осел.
Я забрал нож, вымыл его и вернулся к нарезке лаймов, игнорируя редкие аплодисменты, взгляды, свист и шепот, которые получил за свое маленькое представление.
− О, ради бога. Я мог бы сделать это с удвоенного расстояния в темноте топором.
− Чушь собачья.
Я нахмурился, глядя на Брока.
− Что значит «чушь собачья»? Мой отряд и трое других ежегодно проводили соревнования по метанию ножей, и я каждый раз побеждал. Дошло до того, что они разрешили мне соревноваться только с непрофессиональным оружием, например, кухонными ножами, топорами и другим дерьмом вместо настоящих сбалансированных метательных ножей, как у всех остальных.
Брок пожал плечами.
− Ага. Не знал, что ты так умеешь. − Он сгреб ломтики лайма с разделочной доски на поднос.
− Я много могу такого, о чем ты не знаешь.
− Например, слишком легко обижаться? − предположил он, наливая клиенту пинту пива.
− Например, надрать твою тощую симпатичную задницу, если ты не заткнешься к чертовой матери, − прорычал я.
Брок лишь рассмеялся.
− Что и требовалось доказать, − он покачал головой, отдав пиво и взяв за него десять долларов. − Ты еще капризнее и вспыльчивее, чем обычно.
− Господи, ну ты и ботан, кто вообще употребляет такие слова, как «вспыльчивый»?
− Я, а ты Старый хрыч.
− Старый хрыч? − спросил я, уставившись на него.
− Ну, есть такой комикс о…
− Я, мать твою, знаю, кто такой Старый хрыч, член ты вафельный.
− Ага, но ты даже более кипишной, чем Старый хрыч. Что серьезно расходится с идиотской ухмылкой, с которой ты болтался все утро.
Я взглянул на время на экране кассового аппарата: без пяти минут четыре часа.
− Пора мне. Дел немерено.
− Классическая тактика уклонения, брат.
− Вовсе я не уклоняюсь, просто… надо позвонить Маре в четыре. И если скажешь хоть слово, я кастрирую тебя, пока ты спишь.
− Медсестра со свадьбы? Ты… позвонишь ей… по телефону?
− Нет, говнюк, залезу на крышу и буду оттуда кричать.
− Говнюк? − он сделал паузу, вытаскивая дозатор из пустой бутылки «Джеймсона» и запихивая его в новую.
− Именно. Говнюк. − Я вымыл руки, а потом взял чаевые из банки, стоявшей у кассы. − Тупая задница. Засранец. Говногоблин. Продажный членосос. Ходячие лосиные причиндалы. Овцетрахальщик. Слов полно, продолжать?
− Пожалуй, нет. Ты оскорбляешь мои тонкие чувства своими грубыми, варварскими эпитетами. Я так и в обморок могу упасть, − произнес он с монотонным сарказмом. − Где ты вообще понабрался такого, кстати?
− Долгие перелеты для десантирования, где нечем заняться, кроме как находить новые и все более изобретательные способы оскорблять друг друга, − ответил я.
− Ну, определенно, ставлю тебе пятерку за креативность.
Я засмеялся, пересчитывая купюры и сортируя их.
− Серьезно, мы делали это часами. Это ничто по сравнению с тем дерьмом, которое мы сочиняли. У тебя уши бы отсохли на твоей правильной маленькой голове, услышь ты, что мы придумывали после шести или восьми часов полета в хвосте C-130. (уточнение от перев. С-130 − американский военно-транспортный самолет). Целью было обозвать как можно более мерзко и оскорбительно.
− Иди. Звони своей женщине. Мы тут сами разберемся.
− Она не моя женщина. Мы просто… репетируем свидания.
Брок долго смотрел на меня.
− Из этого заявления столько всего можно извлечь, что я даже не знаю, с чего начать.
− Так и не начинай. Просто забудь.
Он пожал плечами, подняв руки в знак капитуляции.
− Ладно, ладно. Но ты же понимаешь, что я проведу твой психоанализ позже?
Я помахал рукой и сунул деньги в карман.
− Да, да, яйцеголовый. Увидимся позже.
Я побежал наверх и переоделся в чистые джинсы, простое черное поло, военные ботинки и кожаную куртку. Слегка засомневался, но все же сунул несколько презервативов в задний карман, просто потому, что никогда не помешает быть готовым, особенно учитывая сильную физическую химию между мной и Марой.
Ксавьер уехал на своем байке, так что я остался без транспорта. Ситуация, которую необходимо было срочно исправлять, если я собирался прожить здесь как минимум еще восемь месяцев. По правде говоря, я мог представить себе, что пробуду здесь, в Кетчикане, немного дольше. Мне нравилось находиться рядом с братьями, дома, жить скучноватой гражданской жизнью в кои-то веки. Я прослужил на флоте без малого десять лет, большую часть времени морским котиком, и моя жизнь была далеко не нормальной, поэтому это было ново и немного странно, и я наслаждался таким времяпровождением.
Через первый этаж я прокрался на улицу, затем направился в порт, где, как я знал, стоял круизный лайнер Клэр, подруги Мары. Я набрал номер Мары.
Она ответила после третьего гудка.
− Привет.
− Привет. Развлекаешься с Клэр?
Я слышал шум и голоса на заднем плане, она определенно находилась в порту.
− Да, денек был веселый. Мы еще погуляли по Рейнберду, взяли Утиный тур, пообедали.
− Забавно, я вырос здесь и никогда не покупал Утиных туров.
− Да, а я полжизни прожила в Сан-Франциско и никогда не была ни в Алькатрасе, ни в лесах Мьюра. Когда где-то живешь, то обычно не очень-то увлекаешься всякими туристическими штуками.
− Верно, − согласился я. − Так ты в порту? Хочешь где-нибудь встретиться?
− Да. Вообще-то, я только что высадила Клэр. Ты на байке брата?
− Нет, он сам на нем, так что я иду пешком. Подумал, что мне нужно купить машину или типа того. Ходить повсюду пешком − это же бред.
− Разве ты не солдат? Я думала, ты привык к походам.
Я рассмеялся.
− Я служил во флоте, а не в армии. И, будучи морскими котиками, мы особо пешком не ходили. Это не самый эффективный способ проникновения, по большей части.
− Проникновения куда?
− Эх, зависело от цели миссии. Глубоко в тыл врага, на борт посреди океана, за огороженный периметр. Цели менялись.
− И как же ты тогда проникаешь? − поинтересовалась она.
− Ну, опять же, это зависит от миссии. Если бы мы столкнулись с грузом наркобарона посреди океана, мы бы десантировались из вертолета и поплыли к нему, а если бы борт был достаточно большим, мы бы даже применили прыжок с задержкой раскрытия парашюта.
− Что еще за прыжок с задержкой раскрытия парашюта? − спросила она и заговорила прежде, чем я успел ответить. − И вообще, где ты?
− Рядом. Просто стой на месте, я найду тебя.
− Окей. Так что за прыжок такой? Продолжай.
К тому времени я был уже близко к докам, поэтому начал осматривать толпу, жалея, что у меня нет лишних четырех дюймов роста Баста, чтобы видеть поверх толпы. Наконец я заметил Мару на набережной возле одного из гигантских круизных лайнеров. Она стояла спиной ко мне, и я подкрался к ней сзади.
− Ну, − начал я, − это означает десантирование с большой высоты с длительной задержкой раскрытия парашюта. Это просто очень сложный способ прыгать с парашютом, в принципе. Это значит, что мы прыгаем на высоте тридцати тысяч футов и летим в никуда от четырех до двух тысяч футов высоты НУЗ.
− А НУЗ что такое?
− Над уровнем земли. − Я уже подошел близко и понизил голос, чтобы она не услышала меня, хотя толпа была достаточно плотной, так что шансов на это было мало. − Это значит свободное падение в течение нескольких минут, при котором легко достигаешь скорости около ста миль в час.
− А для чего нужны такие прыжки?
− Потому что на высоте тридцати тысяч футов самолет не виден с Земли невооруженным глазом, так что радар не сможет нас заметить. Повседневные прыжки выполняются на высоте четырнадцати тысяч, и парашют открывается довольно высоко, поэтому вниз летишь достаточно долго. Это нормально, если прыгаешь в свое удовольствие, но при подготовке к военной операции, нежелательно, чтобы плохие парни заметили наступление, верно? Таким образом, быстро и жестко летишь в свободном падении и открываешься в последнюю возможную секунду, отсюда меньше шансов быть замеченным.
− О, думаю, это имеет смысл. − Мара понизила голос. − А какие еще… проникновения ты совершал?
− Все виды, − ответил я. − Мой любимый − подкрасться красиво и медленно…
Я отключил связь, сунул телефон в карман и преодолел последние несколько футов между нами. Мара по-прежнему смотрела в сторону, явно не понимая, что я повесил трубку или что связь прервалась. Она убрала телефон от уха и уставилась на экран.
− Зейн? − она повернула голову, оглядывая толпу вокруг.
Теперь я находился на расстоянии вытянутой руки. Я прыгнул, обнял ее и уткнулся носом в шею, а потом прошептал ей на ухо:
− Всегда был очень хорош в медленных проникновениях.
− О, да? − подскочила она, когда я впервые схватил ее, но сразу же расслабилась, когда поняла, что это я. − Тогда тебе придется продемонстрировать свое медленное проникновение. Это звучит… интригующе.
Я скользнул руками по ее животу вверх, остановившись под грудью.
− Фокус в том, чтобы двигаться очень медленно, просто… скользить внутрь, понимаешь?
Она запрокинула голову, положив ее мне на плечо и просунув руку между нами, чтобы провести по краю моей молнии.
− Думаю, у меня есть идея, как это работает. Хотя уверена, что мне понадобится демонстрация. На всякий случай.
− Да ладно?
Я опустил руку и накрыл ее лоно поверх джинсов.
− Только не здесь, − пробормотала она, схватив меня за запястье. − Я еще не совсем готова к эксгибиционизму.
− Я тоже. − И прикусил мочку ее уха. − Так как насчет того, чтобы показать мне свой номер?
− Разве это обычно не происходит после свидания?
− Полагаю, все зависит от нас, − ответил я. − Мне нравится думать, что мы в состоянии самостоятельно решить, как хотим, чтобы все происходило.
− И, по-твоему, сначала секс, а потом свидание − это действенный план, да?
− И после. − Я пощекотал ее ухо языком. − И, может быть, даже во время. Никогда не знаешь наверняка.
− Во время?
Я взял ее за руку и повел в направлении ее гостиницы.
− Ага, во время. Ты надеваешь что-нибудь более… удобное, и я могу делать с тобой всякое интересное.
− Неужели? − выдохнула она. − А… А что, если я не привезла ничего удобного?
− Серьезно?
− Ну, возможно, есть одна юбка.
− Тогда, я думаю, тебе следует надеть ее. − Я прижался губами к ее уху. − И никакого белья.
− Я никогда не хожу без нижнего белья, − ответила она. − Это странно.
− Отлично, − сказал я, и в голове у меня мелькнула мысль. − Надень нижнее белье. Я с ним тоже справлюсь.
Она посмотрела на меня.
− И что это значит?
Я лишь усмехнулся.
− О, узнаешь.
Оставшуюся часть пути до гостиницы мы почти не разговаривали, так как шли практически спортивной ходьбой. Что касается меня, все, о чем я мог думать − видео, которое она прислала мне: великолепное, вызывающее эрекцию изображение красивой Мары с раздвинутыми бедрами и розовым вибратором, скользящим в ее киску. Я просматривал его снова и снова, наблюдал, как подпрыгивали ее сиськи, когда она кончала, и очень сильно хотел быть тем, кто заставил бы их подпрыгивать.
От одной только этой мысли в моих джинсах стало тесно, что было проблемой, так как мы подошли к гостинице. Член стоял, и мне нужно было поправить его… эдакая проблема, когда холл гостиницы переполнен постояльцами. Мара поздоровалась и потащила меня к лестнице. Мы добрались до ее номера, и она в рекордное время открыла его и втолкнула меня внутрь, захлопнув и заперев за собой дверь.
− Догола, − пробормотала она, − раздевайся.
Я снял куртку, отбросил ее в сторону, а затем стянул через голову футболку.
− Не терпится, да, Мара?
− Весь гребаный день я думала о том видео, которое ты прислал. Не могу выбросить его из головы.
Я наклонился расшнуровать ботинки, сбросил их и носки, а затем снял джинсы и нижнее белье, прежде чем потянулся к Маре.
− Та же проблема.
Она сняла кроссовки и носки, а я начал стягивать с нее обтягивающие джинсы, которые она предпочитала носить, оставляя ее в красных стрингах и майке.
− Серьезно?
− Черт возьми, да. Возможно, мне даже пришлось снять напряжение из-за этого сегодня утром.
− И ты не заснял процесс?
− А должен был?
− Черт, да. − Она обхватила рукой мой член и медленно погладила его. − Всегда снимай и всегда отправляй мне.
− И ты тоже, в таком случае.
Я решил немного поиграть с ней, поэтому оставил на ней майку и лифчик, а стринги снял. Я подтолкнул ее спиной к двери и провел по ее складочкам средним пальцем, затем проделал это снова и слегка проник в нее, постепенно поддразнивая киску, пока мой палец полностью не оказался внутри нее, и Мара не начала на нем извиваться.
В этот момент в дверь осторожно постучали.
− Мисс Куинн? − Голос звучал старчески, тонко и мило.
Мара моргнула, ее бедра напряглись, когда я медленно скользнул пальцем в лоно.
− Это миссис Кингсли, хозяйка, − прошептала она мне, а затем отвернулась и приоткрыла дверь. − Здравствуйте, Миссис Кингсли. Что случилось?
Я обхватил ладонями ягодицы Мары, когда она наклонилась в дверную щель, только ее голова и плечи были видны с другой стороны; Мара ударила меня по руке, но я проигнорировал ее, скользя ладонями по потрясающей заднице, затем обхватил бедра и нырнул между ними руками, чтобы сжать киску. Я подразнил ее раз, другой, третий, и Мара начала извиваться бедрами, когда я провел кончиком среднего пальца по клитору.
− Здравствуй, дорогая. Просто хотела узнать, не планируешь ли ты присоединиться к нам за ужином сегодня вечером. Я готовлю тушеную говядину, а мистер Кингсли коптит свежего лосося. Было бы здорово узнать, можем ли мы рассчитывать на тебя или нет, чтобы я знала, сколько приборов накрыть.
− Я… эмм… − Мара заикалась и виляла бедрами, когда я кружил вокруг ее клитора; она мертвой хваткой вцепилась в дверь, отчаянно пытаясь удержаться и не выдать себя, но по тому, как она двигала бедрами, я понял, что она приближается к краю оргазма. − Я не… я не думаю. О-боже-черт возьми!
Я услышал удивленный вздох с другой стороны двери.
− Все в порядке, дорогая?
− Я просто… ударилась ногой о дверь, вот и все. Все хорошо. − Теперь Мара извивалась не на шутку.
− Уверена? Ты ведешь себя ужасно странно. − В голосе Миссис Кингсли послышалось подозрение.
Я довел Мару до точки. Погрузил в нее два пальца, собрал влагу и вытащил пальцы, чтобы размазать ее соки по клитору, затем ускорил круговые движения. Я видел, как побелели костяшки пальцев Мары на двери, видел, как напряглись ее плечи, а потом она не смогла удержаться от моих ласк и принялась вращать бедрами синхронно с движениями моих пальцев.
− Я… э-э… может быть, но я как раз собиралась в туалет. Так что я… о-ох… щас описаюсь. Так что, да. У меня есть планы на ужин, но спасибо вам большое, миссис Кингсли.
− Ну, если передумаешь, дай знать. − Пауза. − И если решишь присоединиться к нам, предупреди, сколько вас будет, хорошо? Можешь привести… гостя, если хочешь, − в голосе хозяйки слышался смех, будто она догадалась о происходящем.
− Хорошо, спасибо. Может, я… возможно, мы все-таки увидимся за ужином.
− Хорошо, дорогая. Оставлю тебя в покое.
Мара захлопнула дверь и повернула замок; и как только я услышал щелчок затвора, то уже стоял перед ней на коленях, обхватив ее бедра, и развернув лицом к себе. Она провела кончиками пальцев по моей голове, когда я зарылся лицом между ее бедер, жадно лаская лоно языком. Мара ахнула, когда я исследовал ее вход, и теперь стала безостановочно двигать бедрами. Я скользнул двумя пальцами внутрь и щелкнул языком по клитору, Мара схватила меня за голову, прижав лицом к киске и начала извиваться.
− О да, Зейн, прямо здесь. Вот так. Боже, да. − Она чуть прогнулась в коленях и раздвинула бедра, прижимаясь к моему рту. − Я почти, Зейн… О, черт, да… сделай так, чтоб я кончила.
Я ласкал клитор языком и скользил пальцами внутрь и наружу, двигаясь жестко и быстро, подталкивая Мару к краю, а затем доведя до оргазма. Я почувствовал, как она кончила, почувствовал, как ее киска сжалась вокруг моих пальцев, а бедра задрожали. Мара ловила воздух ртом, извивалась и терлась о мое лицо.
− О черт, черт, черт, − простонала Мара сквозь стиснутые зубы, дико вращая бедрами.
Я не останавливался, продолжал лизать и вдалбливаться в нее пальцами, а она продолжала извиваться. Затем я отстранился и встал, скользнул тремя пальцами внутрь, прижал основание ладони к клитору и стал жестко и быстро трахать ее пальцами, касаясь клитора ладонью, отчего Мара словно потеряла рассудок: она громко стонала, упершись головой в дверь, выгнув спину и подавшись бедрами вперед.
− Зейн… Зейн, я… о…боже мой! Я сейчас… я… черт возьми! − взвыла она, подавшись вперед.
Она прижалась лбом к моему, а руками вцепилась в мои плечи, будто когтями. Свободной рукой я стянул чашечку лифчика, чтобы ущипнуть Мару за сосок, сжимая и поворачивая его в такт своим ласкам между ее ног, а затем, почувствовав, что она начала кончать, я крепко зафиксировал и удерживал ее, вдалбливаясь в киску так быстро, как только мог.
Мара скользнула лицом вниз к моему плечу, а зубами впилась в мышцы шеи, она гортанно застонала и начала крутить бедрами.
− Оо-о-о, − заголосила она, − я кончаю, кончаю, кончаю… сильно, и боже, аж больно, ох же, мать твою, ЗЕЙН!!
Затем она словно разлетелась на кусочки, содрогнулась всем телом, выгнулась назад, а затем судорожно изогнулась вперед, и еще больше подалась навстречу моей ладони, ласкающей ее клитор. Мара беззвучно вскрикнула, и из нее по длинной дуге брызнула тонкая струйка, как раз когда я чуть сместился.
Я подхватил Мару на руки, когда она буквально рухнула, и прижал ее к груди. Она дрожала всем телом, глаза были закрыты, а сквозь стиснутые зубы просачивались тихие всхлипы.
Я положил ее на кровать, осторожно стянул с нее майку, а затем лифчик. Она вяло повиновалась, шевеля руками ровно настолько, чтобы я мог снять бретельки лифчика. Когда Мара была полностью обнажена, я воспользовался моментом, чтобы оценить ее тело, красоту, румянец на лице, беспорядочную путаницу естественно светлых волос.
− Ты всегда прекрасна, − сказал я, откидываясь на кровать рядом с ней, мои губы оказались в нескольких дюймах от ее губ, − а сразу после того, как кончаешь, − от тебя просто дух захватывает.
− Ты довел меня до сквирта, − пробормотала она.
− Ага, − рассмеялся я и прижался губами к ее губам.
− Я ног не чувствую.
− Теперь мы квиты за орал?
Наконец она открыла глаза, сверкающие, блестящие и ярко-зеленые.
− Основываясь лишь на интенсивности? Да. − Мара посмотрела на меня снизу вверх мягким, ленивым и довольным взглядом. − Тебе лучше заткнуться и поцеловать меня.
Я охотно подчинился, открыв рот. И потерялся в этом поцелуе. Был поглощен им.
Я не мог не целовать ее, не мог не вложить всего себя в этот поцелуй. Я зарылся руками в ее волосы, прижал Мару ближе, и она перекатилась ко мне, скользя руками по моей спине, заднице, и прижимаясь ко мне бедрами.
Жар опалил меня от страсти нашего поцелуя, желание усиливалось новым желанием. Я был словно живой провод, взрыв осколочной гранаты, сосредоточившийся на прикосновении губ к губам, живота к животу, бедер к бедрам, рук к коже и сплетающихся языках. Я потерял дыхание и нашел его в ее легких, потерял способность думать, действовать или двигаться, и нашел его в изгибе ее бедер и прикосновениях ее рук по всему моему телу. Все мое внимание было сосредоточено на ней, на этой женщине, в этот момент загипнотизированный ею, втянутый в нее. Я не мог дышать, но мне этого и не нужно было, ведь Мара была всем дыханием, в котором я нуждался, прижавшись к ее губам своими.
