Текст книги "Центровые"

Автор книги: Александр Гомельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Дорога до городка Темука, где мы начинали чемпионат, была страшно тяжелой. Как вынес Янис все эти взлеты и посадки в десятках городов (40 раз повторялась эта процедура), как перетерпел 72 часа в воздухе (это и обычному человеку нелегко, а каково же было ему, великану, в туристическом салоне?), трудно сказать. Но Ян, как и обычно, все стоически выдержал, хотя конечно же для него это была просто мука. Мексиканцев мы в подгруппе одолели сравнительно без проблем, а вот матч с бразильцами выдался невероятно сложным. Естественно, почти все 4 тысячи зрителей болели за наших соперников. Команда у них была отличная. Возглавлял ее экспансивный тренер Канелла, не раз даже наказывавшийся за споры с судьями и драки с ними, однако блестящий знаток своего дела. А в составе были такие асы, как Вламир, Блаткаускас, Москито, Сантос, Амаури.

Основное внимание противник уделил Круминьшу. Чего только не делали бразильцы, чтобы не дать Яну сыграть в полную силу: хватали за руки, щипали, наступали ему на ноги, сдергивали трусы, садились на него верхом, чуть ли не катались на нем – Ян все безропотно сносил, забивал сам и давал забивать партнерам. 73:64‑мы победили.

После этого популярность Яниса настолько возросла, что ему просто небезопасно стало появляться на улице. У чилийцев знаком выражения любви и признательности были удары по спине и похлопывания по щеке. И вот каждый, едва завидев Яна, пытался выразить свой восторг таким способом. Пришлось нам закрыть его в гостинице, а открывал Янис нам только на условный стук. Хватало и баек, и «уток» в прессе. Одна газета написала, что русские пока не смогут больше запускать «спутники», поскольку у них нет Круминьша. И поместила рисунок, на котором Янис раскручивает «спутник» наподобие метателя молота. А один предприимчивый торговец выдал такую новость: Круминьш каждый день съедает по три килограмма лука, поэтому он и стал таким высоким и здоровым. Наивная попытка сделать рекламу своему магазину…

Обыграв в финале чилийцев – 75:49 и вновь бразильцев – 66:63, мы жили ожиданием матча с американцами. Поединок состоялся на том самом Национальном стадионе в Сантьяго, где потом Пиночет устроил концлагерь для своих политических противников. 25 тысяч зрителей собралось на трибунах. Было немаловажно, за кого они будут болеть. Как потом выяснилось, болели за нас. Над ареной на протяжении всей встречи неслось: «Вива Совьетико! Вива Русия! Вива Круминьш!» Янис превзошел самого себя. Он был душой матча, душой команды. Никогда еще я не видел его таким возбужденным, азартным. Он покрикивал на ребят, требовал мяч, носился (вот уж действительно трудно поверить) по всей площадке, даже успевал в контратаки. Чувствовалось, что он играет важнейший матч финала. 62:37 – таким был счет. Мы буквально положили на лопатки представителей родины баскетбола. Американцы были ошарашены и долго не могли понять, что же произошло.

Мы тогда впервые применили личнозонную защиту, чтобы Круминьш всегда оставался под щитом, а остальные двигались за своими подопечными. Прекрасно сработали связки Круминьш – Муйжниекс – Торбан и Зубков – Бочкарев – Семенов. Наигранные пары защитников Валдманис – Минашвили и более высокие Озеров – Кутузов как могли помогали Янису. Корнеев мог вообще выйти на любое место. Так что команда была блестящая, а возглавлял ее «большой Ян». Ярко сыграл Янис и на чемпионате Европы в Стамбуле, где ему противостоял вернувшийся после стажировки за океаном французский суперцентровой Лефевр. Круминьш, как я уже говорил, боялся задеть кого–то из маленьких опекунов, но уж если он встречал равного себе по росту, силе и массе соперника, то не щадил его. Лефевр был сломлен. Мы с большим преимуществом – и во многом за счет отличной игры Яниса – победили сборную Франции, несмотря на поддержку, которую ей оказывали моряки с военной эскадры, зашедшей в порт. Так что схваток Янис не пугался, ни перед кем из противников не робел. Как–то в Иране ему предложили побороться с охранником шахиншаха – огромным, толстым мужчиной ростом 225 см. Ян легонько поднял его и поставил на место, сняв все вопросы о возможном победителе: поединок на ковре не понадобился. Трудолюбие и целеустремленность Яниса проявились и тогда, когда он уже распрощался со спортом. Сегодня Круминьш известный художник–чеканщик, выполняющий прекрасные работы по эскизам своей жены Инессы. Любопытна, кстати, история их любви. Ян чурался общения с женщинами, ему казалось, что он отпугивает их. Но как–то в дни празднования 20-летия Советской Латвии к нему пришла маленькая, хрупкая Инесса, по профессии скульптор, и начала лепить бюст Яна. Их знакомство на протяжении долгого времени, пока длились сеансы позирования, переросло в большое чувство. Инесса открыла в Яне того замечательного парня, каким он и был всегда. Теперь у них два сына и дочка, Ян по–прежнему любит уединение в своем подвале–мастерской и семейный уют у домашнего очага. Когда я приезжаю в Ригу, всегда стараюсь пообщаться с ним, хотя вытащить его из круга семьи очень сложно. Он отрастил бороду, совсем поседел, но все еще силен. «В свете» он появляется изредка, и только тогда, когда в Риге проходят какие–то крупные баскетбольные турниры…

В нашем баскетболе всегда были игроки и быстрее Яна, и хитрее, и разностороннее, но Янис превосходил всех. Главная его черта, которой не хватает многим сегодняшним центровым, – надежность, абсолютная надежность в любой игре. В самые трудные моменты все надежды возлагались на него, и не было случая, чтобы Ян их не оправдал. А ведь это и есть основное качество центрового – уметь взять игру и ответственность на себя, быть вратарем под своим щитом и главным бомбардиром под чужим. Он не мог даже в стрессовых ситуациях промахнуться из–под щита, как это случается даже с лучшими современными центровыми. Он не мог сыграть плохо, если команде нужна была его помощь. Да, он был не эффектен, но его игра была полезна, точна, а временами и просто красива. Может быть, в какие–то моменты Круминьш и нервничал, и волновался, и переживал, но никогда не показывал этого, все держал внутри себя. Это был бескомпромиссный атлет с характером настоящего бойца, стойко переносивший все трудности. Он никогда не спорил с арбитрами, не строил гримас, не демонстрировал, как ему больно, а просто честно и как следует делал свое дело. Янис Круминьш был главной фигурой в советском баскетболе на протяжении почти целого десятилетия. Без Круминьша не было бы медалей трех Олимпиад, «золота» трех чемпионатов Европы, высших наград, завоеванных рижскими армейцами на чемпионатах страны и в трех подряд розыгрышах Кубка европейских чемпионов. Во всех этих турнирах роль Яниса была очень велика. Без него я не представляю себе и мировой баскетбол 50–60‑х годов. И хотя в то время и у нас, и за рубежом блистали многие истинные звезды, Круминьш был одной из самых ярких.

Виктор Зубков

Вспоминая минувшее, должен признать, что 1956 – 1966 гг. в нашем, да и европейском баскетболе были годами Виктора Зубкова. Он мог бы по своей физической структуре, технической оснащенности поиграть и значительно дольше. И лет ему было не так уж много, когда он закончил выступать, – 29. Однако у нас тогда ввели возрастной ценз, и Вите пришлось раньше времени расстаться со спортом. А жаль: возраст игрока определяет не паспорт, а мастерство…

Заметили его зрители и специалисты на 1 Спартакиаде народов СССР, где он выступал за сборную РСФСР. Ею руководил один из известнейших тренеров страны Георгий Тихонович Никитин. Он–то и настоял, чтобы Зубкова ввели в сборную команду СССР и повезли на Олимпиаду в Мельбурн. Так, 18-летний юноша, типичный ростовский паренек – ветер в голове, разухабистый вид, вольное поведение, развалисто–раскачивающаяся модная походка – попал из областного центра сразу в столицу Олимпийских игр.

Радости и счастья от того, что стал участником такого события, Витя не скрывал: они были написаны на его лице, всем своим существом он показывал, как горд собой, был возбужден настолько, что, казалось, не ходил, а летал, каждый жест, каждое слово выражали его восторженное состояние.

Играл Зубков на олимпийском турнире немного. Но тем не менее на него обратил внимание сам Билл Рассел. Тот самый Рассел, который в свои 22 года стал героем Олимпиады, кто уже тогда все знал, умел и понимал в баскетболе, кто затем более десяти лет был лучшим игроком профессиональной баскетбольной лиги США – НБА и создал суперклуб «Бостон Селтикс». И вот Рассел из всех советских баскетболистов выделил именно Зубкова, подарив ему в знак высокой оценки свои кеды. Этим Билл как бы предрекал молодому центровому большое будущее.

Чем же обратил на себя внимание уникального атлета новичок? Зубков был эластичным, мягким, легким, подвижным и, что особенно ценится в США, леворуким. При своем росте за два метра Витя был хорошо координированным, быстро передвигался, был ловок, элегантен. В общем, при основательной работе над техникой и атлетизмом из него действительно должен был получиться баскетболист высокого класса.

Очень скоро Зубков подтвердил неслучайность выбора Рассела. В 1957 году в Софии состоялся очередной чемпионат Европы. Он был для нас чрезвычайно важным, ибо за два года до того сборная СССР в Будапеште заняла лишь третье место. Положение осложнялось тем, что Зубкову пришлось стать основным центром сборной. И играл он так, что буквально ошарашил всех европейских специалистов.

Его игра резко отличалась от ранее принятых стандартов. Обычно многие центровые действовали близко к щиту, рассчитывали в основном на мощь, рост, вес, давили соперников, старались просто–напросто смять их своей массой. Ведь тогда никто и подумать не мог, что появятся центровые типа Александра Белова, Сабониса или Чосича. Зубков предвосхитил их появление. Он был первым центровым, вышедшим на линию штрафного броска: расстояние его не пугало, он мог безупречно сыграть и вдали от щита. Да и понимал он, что с ростом 202 сантиметра ему трудновато будет бороться непосредственно под кольцом.

Зубков был разыгрывающим центром, хорошо играл на проходах, организовывал партнерам заслоны, давал пас накоротке (получил–вернул), метко пробивал штрафные, а его крюк левой с трех–четырех метров от кольца поразил всех. Да, его игра была тогда откровением, неожиданностью. Он первым показал, что зона действий центрового может быть значительно расширена, показал, насколько опаснее становится даже не слишком высокий центр (относительно, конечно, невысокий), если станет играть разнообразнее, не только вплотную к щиту, но и подальше от него, если овладеет несколькими техническими приемами, если прибавит в атлетизме. Виктор имел неплохой бросок со средней дистанции, что делало его еще более опасным. Там, в Софии, и произошло мужание, становление этого центрового.

Физически Зубков не слишком выделялся. Но разум, техника, необычные для центрового двигательные возможности, умение выбирать позицию позволили ему стать новатором в игре центровых.

И чтобы полностью раскрыться, Зубкову были необходимы столь же высококлассные партнеры. В ЦСКА такими были Аркадий Бочкарев и Михаил Семенов (с ними же Виктор играл и в сборной). Эта тройка на протяжении многих лет была сильнейшей в стране. В памятном финале розыгрыша Кубка европейских чемпионов ЦСКА – «Реал» (Мадрид), когда армейцы в гостях уступили 17 очков, а затем дома выиграли также 17, в третьем, решающем матче основной вклад в победу внесли именно эти трое, и прежде всего Зубков. Казалось бы, за счет чего так резко прогрессировал юноша, еще совсем незаметный в Мельбурне, а на следующий год уже ставший одним из сильнейших на чемпионате Европы: времени–то прошло совсем немного? Но как выяснилось, из сокрушительных поражений, которые мы потерпели от американцев на Олимпиаде, – минус 30 очков в первом матче и минус 34 во втором, финальном, – самые верные выводы сделал именно Витя. Он признавался потом, что игра американцев многому научила его. Его поразила их скорость, атлетизм, мощь, активный прессинг. Но мало было все это видеть, нужно еще понять и что–то взять для себя. Зубков увиденным воспользовался в полной мере. И вообще, это отличительная черта Виктора – впитывать, воспринимать, осмысливать опыт других и максимально брать на вооружение. Это и позволило ему прогрессировать быстрее, чем сверстникам, которые ту сборную США видеть не могли.

Когда–то он восхищался Отаром Коркия – и это понятно. Для молодого поколения наших центровых Отар Михайлович долгое время был кумиром, ибо олицетворял собой игру центровых того времени. Но теперь Виктор выделяет Александра Белова и Сабониса, что тоже понятно, поскольку они ближе всех ему по самому духу игры центрового, той игры, которую вел сам Зубков.

Очень тепло Зубков отзывается о Круминьше, с которым на протяжении нескольких лет составлял грозный, результативный и эффектный дуэт. С 1957‑го они часто действовали вместе, им было удобно играть друг с другом. Круминьш, державшийся поближе к щитам, доминировал под ними, не мешая Зубкову, который умел играть в поле и активно взаимодействовать с партнерами. Сочетание таких разноплановых центровых не раз приносило успех сборной. Особенно ярко, как я уже говорил, Зубков сыграл в Софии, но там не было Яниса. А вот в 1959‑м в Стамбуле они уже вместе удивляли Европу. В Софии особенно запомнился финал со сборной Болгарии, возглавляемой прекрасными центровыми Мирчевым и Радевым.

Тренеры нашей команды Спандарьян и Никитин практиковали постепенное омоложение состава, поэтому, как правило, на одиннадцатое и двенадцатое места обязательно включали перспективных новичков, молодых. Так, в 1952 году в сборную попали Озеров и Валдманис, в 1956‑м – Зубков и Муйжниекс, в 1960‑м – Минашвили. И каждый из них затем здорово прибавлял. Зубков это и показал. Он очень сильно провел матчи с опытной чехословацкой командой, с венгерской, «обидевшей» нас на предыдущем чемпионате Европы, и, наконец, с болгарской, в котором Зубков начисто переиграл Мирчева, что во многом и предопределило нашу победу. Уже тогда было ясно, что его интересно соединить с Круминьшем. Удалось это сделать в сентябре 1958‑го в Болонье в розыгрыше Кубка Майрано, который тогда считался наиболее престижным турниром в Европе. Для всех создание такого дуэта оказалось настоящим сюрпризом. Нечто подобное произошло и в Чили на чемпионате мира‑59. Я уже писал, что у нас там были две сыгранные тройки: Бочкарев – Семенов – Зубков и Торбан – Муйжниекс – Круминьш. Мы могли поэтому варьировать темп, ритм игры, тактику, к чему соперники оказались неготовыми. Бразильцев, как известно, мы победили сначала—73:64, а затем—66:63, американцев же буквально разгромили – 62:37, продемонстрировав яркий, маневренный, разноплановый баскетбол.

Виктор там наряду с Круминьшем играл, пожалуй, первую скрипку. Он во многом определял лицо нашей команды, ее силу и мощь. Поскольку Круминьш и Зубков были очень разными по стилю (а значит, разными были манера, внешний рисунок действий их троек), то и играли они в непохожий баскетбол. Противнику каждый раз надо было приспосабливаться то к одной, то к другой связке. Но ни у кого таких ресурсов, таких ярких игроков (да еще в таком количестве) не было.

Так же, как и в Чили, на открытых площадках проводился чемпионат Европы‑59 в Стамбуле. Финал состоялся на стадионе «Меджатпаша». Зубков туда приехал уже звездой первой величины. Рядом с ним начали раскрываться Петров и Вольнов. Игра Виктора продолжала удивлять наших конкурентов. Французы, которые привезли гиганта Лефевра, готовились к борьбе с Круминьшем. А против их центрового вышел Зубков. И уступая сопернику в росте более 15 сантиметров, изрядно помотал его и сам набрал 15 очков, что в итоге и принесло нам крупную победу – 42:23. А вот опытнейший Мирчев из сборной Болгарии на этот раз нашел противоядие в споре с Витей, набрал 22 очка, а нашему центровому раскрыться не дал. Пришлось выпускать «большого Яна», после чего мы опять выиграли. Зато в финале с венграми – а тогда это была популярная, сильная, известная команда – Зубков отыграл выше всех похвал. Помешать ему не смогли ни Шимон, ни Банхеди, ни Жирош, ни Кримингер, лидеры сборной Венгрии.

О характере Вити говорит и такой неприятный, но поучительный для меня факт. В 1963 году накануне чемпионата мира Зубков явно сдал. Меня это очень беспокоило, и я как–то поделился своими тревогами с известным журналистом, прекрасно знающим мир баскетбола. Сказал же я ему, что или вообще не возьму Зубкова на чемпионат, если он будет в такой же форме, как и теперь, или это будет его последнее выступление за сборную. К сожалению, журналист не только передал мои слова Вите, но и опубликовал их. И долгое время бывшие у нас с Виктором отличные отношения тут же испортились. Он обиделся и не считал нужным, как и обычно, скрывать свое отношение ко мне. И долго еще помнил мне тот промах, хотя мы уже помирились и поняли друг друга. Я же тогда усвоил, насколько деликатное, тонкое это дело – связь с игроками. Молодой тренер, я не знал, что нельзя посвящать в интимную сторону процесса создания команды, коллектива кого–либо из посторонних, пусть даже уважаемых и довольно близких людей. Мне не хватило тогда логики, уважительности, такта по отношению к Зубкову. Это был мне хороший урок на будущее.

Отыграл же Виктор на чемпионате мира вполне прилично, хотя уже и не так ярко, как прежде, когда был признан лучшим центровым на чемпионате Европы‑59 в Стамбуле и в турне по США в том же году. Кстати, в Стамбуле он вообще был одной из самых заметных и популярных фигур на чемпионате. Мы жили в отеле «Пера–палас», но питание там нас не устроило: в Европе едят мало, а в Турции к тому же очень своеобразное меню. Наши же ребята – и Зубков прежде всего – вкусно и сытно поесть любили всегда. Пришлось договориться о столовании в нашей миссии, где Зубков вскоре стал любимцем повара. Витя был удачным рыболовом, очень гордился этим и всегда радовался хорошему улову. Не раз он поставлял нам на обед свежую рыбку…

К середине 60‑х годов это был уже совсем не тот типичный ростовский парень, каким мы его знали прежде. Раньше он любил быть на виду, искал для этого любой повод (скажем, в Мельбурне подружился со знаменитым штангистом Владимиром Стоговым, который был Зубкову по пояс; поэтому на теплоходе «Грузия», когда мы возвращались домой, они часто ходили вдвоем, чтобы играть на контрасте роста и обращать на себя внимание), мог себе позволить вольности, любил погулять, не слишком заботился о режиме. Но, повзрослев, женившись, остепенился, стал совсем другим: негативные черточки исчезали, а положительные вышли на первый план. Простой, открытый, честный, он вызывал всеобщее уважение. Ребята его любили, прислушивались к его словам все, даже его лучший друг Миша Семенов, хотя был и старше Вити, и опытнее.

Виктор Зубков выделялся из баскетболистов своего поколения и потому, что играл в интеллектуальный и яркий баскетбол. На него приятно было смотреть, он вызывал интерес, на него, что называется, ходили. Довольно быстрый, резкий, прыгучий, он играл красиво. Длиннорукий, он часто добавлял отскочившие от кольца или щита мячи. Особенно удачно (что неудивительно, поскольку был левшой) действовал левой рукой, закрыть которую соперники не могли.

Поняв, как много ему дано и сколько от него зависит, Виктор стал очень серьезно, с энтузиазмом тренироваться. Он не щадил себя ни на тренировке, ни в игре. Темперамента ему хватало, эмоции проявлялись щедро, он всегда переживал и за команду, и за себя, волновался за весомость своей лепты, внесенной в общий успех. Работал же со знанием дела, взыскательно, серьезно относился к тренировочному процессу. В физическом плане он конечно же не был идеалом. Но это был хорошо, гармонично развитый молодой человек, в котором проявились родительские гены: высок был отец Вити – Алексей Иосифович (197 сантиметров), высока и мама – Ольга Ивановна (182 сантиметра). Так что сын в них.

И все же в борьбе с гигантами Виктор брал в первую очередь не ростом (202 сантиметра), а совсем другим, прежде всего интеллектом. Пожалуй, это был первый у нас центровой ярко выраженного интеллектуального плана. У него была светлая голова, он был хорошо образован, прекрасно знал спорт, что и помогало ему успешно сражаться с соперниками, значительно превосходящими его в росте.

Ум баскетболиста в первую очередь проявляется при игре в защите. Зубков искал и находил варианты эффективной игры, действовал нестандартно, гибко. Именно он первым понял, как нужно держать Круминьша. Никто ведь до него это делать не умел, заранее признавая превосходство Яниса. Витя не стал прятаться за Яном, как. обычно располагались другие опекуны Круминьша. Наоборот, он старался выбрать такую позицию, чтобы «вылезти» из–под Круминьша, опередить его, не дать ему получить мяч. И всегда играл активно, мешал Яну взаимодействовать с партнерами (т. е. приблизительно так, как играли против Круминьша американцы в Мельбурне). Его руки всегда торчали где–то перед головой Яниса. Витя беспрестанно крутился около него, выводил из себя, не давал спокойно передохнуть. Уступая Круминьшу в массе и росте. Зубков, кроме всего прочего, научился имитировать фол: едва Ян заденет его, следовали картинное падение (теперь этим часто пользуются баскетболисты) и тут же свисток арбитра, штрафующего Круминьша…

Да, Зубков никогда не надеялся только на рост, мощь, силу. Искал что–то другое, что–то свое, прикидывал, как бы ему обыграть того или иного соперника, как его держать, каким путем, каким методом нейтрализовать. И это помогало ему переигрывать практически всех центровых того времени. Повторяю, то было десятилетие Виктора Зубкова. хотя конечно же по внешним габаритам он уступал многим. Сегодня, когда игра очень усложнилась, стала более скоростной, от взаимодействия игроков зависит многое. Однако деловых разговоров на площадке почти не слышно: уровень подготовленности баскетболистов стал совсем другим. Интеллектуальный уровень. Тем не менее и сейчас подсказки ведущих баскетболистов, лидеров (чаще всего защитников–разыгрывающих, дирижеров – как, впрочем, и центровых) нелишни. И хотя есть уже язык жестов (разыгрывающий на пальцах показывает, какую комбинацию следует проводить), все же нет–нет да и раздаются словесные команды. Тогда же, на рубеже 50–60‑х годов, никаких указаний от игрока к игроку почти не поступало, хотя в сложных тактических перестроениях они подчас были просто необходимы.

Зубков одним из первых при игре в обороне стал активно помогать партнерам точными и нужными подсказками. Он занимал свою позицию (причем отхватывал немало места: расставит широко руки и ноги – попробуй, обойди, выскочи…) и командовал: «Я его возьму там, а ты пропусти», – или: «Если я здесь, то ты подстраховывай»…

Особенно важно это было при заслонах, при смене на заслонах. Зачастую игроки не видят, что идет смена, и утыкаются в противника или даже в своего же партнера. Тут важно вовремя подсказать, направить. И вот Зубков сделал первый шаг к прогрессу игры в защите. Сделал ее более коллективной, осмысленной, разумной. Первый центровой, который руководил обороной, цементировал ее. Пожалуй, и сейчас таких немного. Да, это был надежный, сильнейший в Европе центровой. И я уверен, что стать таковым ему позволили прежде всего не физические данные, не рост, не скорость, не гибкость (хотя, безусловно, все это важно, без этого не обойтись), но–интеллект, умная голова. Это самое главное. За это я очень высоко ценил Витю, поскольку считал и считаю, что при всех необходимых качествах настоящему спортсмену необходим светлый разум. Витя умел использовать хитрость, тактическую гибкость, он предвидел ходы противника, просчитывал варианты, вовремя и на нужном месте делал то, что необходимо именно в данный момент. Вот это и сделало его сначала выдающимся спортсменом, а затем помогло стать и грамотным, широко образованным, высококультурным человеком. Думается, в Военно–строительной академии имени В. В. Куйбышева гордятся своим преподавателем подполковником Виктором Зубковым. Он это уважение заслужил.