Текст книги "На орловском направлении. Отыгрыш (СИ)"

Автор книги: Александр Воронков

Соавторы: Елена Яворская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

А ещё то ли случилось, то ли почудилось… Сидит он, Годунов, за столом в полутемной комнате, а перед ним – раскрытая картонная папка. Он с трудом разжимает сведенные судорогой пальцы, и поверх бумаг ложится удостоверение…

И снова – беспамятство на много дней. Не помнил Годунов, как его, чуть живого, нашла и подобрала там шестнадцатилетняя Зоя Бартенева, как прятала в сарайчике у своей бабушки Анны Марковны в закутке за старыми лопатами и ведрами, как выхаживали орловчанки обгоревшего командира. Даже очнувшись через неделю, он не мог увидать их лиц – веки опухли и не открывались, – лишь слышал тихие, заботливые голоса…

В двадцатых числах ноября бывший командующий бывшим Орловским оборонительным районом сумел оправиться от ран настолько, что однажды ночью, распрощавшись сердечно со своими спасительницами, покинул город. Без документов (куда подевалось удостоверение, предположить было несложно, хоть и удивительно, а вот часы… впрочем, без часов тут тоже, наверное, не обошлось), с изуродованным следами огня лицом, в одежде с чужого плеча, он размеренно шагал на юг через памятное по первому бою у окраины Орла поле, хрустя валенками по снежному насту. Карманы короткого чёрного пальто оттягивали две найденные хозяйственной Зойкой лимонки и широкий листовидный нож для чистки и потрошения рыбы. В укрепленном верёвкой за плечами рогожном мешке мирно уживались несколько десятков патронов, россыпью и в обоймах, к немецким и русским винтовкам, зажигалка, школьная карта Орловской области, полдюжины луковиц, крупа-сечка в жестяной банке и десяток картошин.

Капитану третьего ранга в запасе не было смысла пробираться на северо-восток, чтобы пытаться перейти фронт, намертво вставший на Мценском рубеже. Кто он, Годунов? Без документов, без формы, с трудом узнающий сам себя в маленьком Зоином зеркальце… Александр Васильевич прекрасно понимал, что если и удастся добраться до расположения Красной Армии, то любой встречный командир тут же направит его в Особый отдел: время-то суровое, к благодушию не располагающее. А там, коли повезёт, «молчи-молчи» сочтут его изовравшимся с перепугу окруженцем и направят бойцом на пополнение потрепанного в боях подразделения. Но скорее всего – не повезёт. И выведут свежеразоблачённого дезертира, а то и шпиона перед строем в недальнем фронтовом тылу, зачитают приговор, хлопнет выстрел – «и ага»… И даже если судьба снова подфартит: удастся добраться пусть не до Сталина, как в книжках, но до Будённого, – что там? От хваленого послезнания толку уже мало, а жить за семью замками ради сомнительной возможности разобраться в самом настоящем чуде… нет уж, увольте! Выбирая между двумя вариантами: превратиться в подопытного кролика или погибнуть от советской пули, с клеймом труса или предателя, Александр Васильевич выбрал третий. Вечно никто не живет, а на русского человека пусть враги патроны тратят. Ну а заставить их потратиться мы сумеем…

Бывший старший майор госбезопасности Годунов ушел из дважды родного города. Всё-таки надеясь однажды вернуться.

Через день рванула над капотом немецкой машины установленная на Старо-Киевском большаке растяжка.

А через месяц был первый бой партизанского отряда «товарища Орлова» с полицаями…

Из сообщений на форуме «Академия альтернативной истории» в теме «Оборона Орла: что могло пойти не так?»

Сообщение от: Домашний Кот

Ранг: Миротворец

Возраст: 27

Откуда: Город-герой Орёл

Отправлено: 3 октября 2011 – 15:39:27

Привет академикам!

Коллеги, мне тут подумалось: а как развивались бы события в Орле в 1941-м, если бы дела пошли чуточку не так, как случилось на самом деле?

Вот смотрите, от чего иду.

Бабушка сохранила дневниковые записи моего прадеда, школьного учителя, в то время – ополченца. Я в ближайшие дни обязуюсь их набрать или отсканить, как посоветуете, и разместить на форуме, в реальноисторической ветке. Вообще там много интересного, такого, что он сам наблюдал, пишущим коллегам пригодится. Ну, и про оборону, само собой. Так вот, в конце сентября были, вроде бы, какие-то окопы на юго-западной окраине. Но, судя по тому, что он описывает, говорить о какой-то линии оборонительных укреплений не приходится. Держать на таком рубеже длительную оборону, как я понимаю, анриал. А в районе Семинарки и Лужков, через которые фрицы ломанулись, когда на Кромском шоссе их как следует встретили, вообще чисто поле было, там работы начались, судя по записям прадеда, в тот же день, когда по радио передали обращение к жителям города от лица Штаба оборонительного района. Я в сети порылся – это было 30 сентября. Если не ошибаюсь – давно уже читал, кто из коллег в теме, поправьте меня – как раз 30-го «Дмитровскую Мышеловку» создавать начинают. А в Орле в тот же день – мобильную милицейскую кавгруппу. Это точно помню, ещё со школьных лет, у нас дружина шефствовала над ветераном, который в той группе служил.

Идем дальше. До того, как в Орёл был переброшен 1-й гвардейский стрелковый корпус, защищать город было, по сути, некем и нечем.

Чтобы переломить ситуацию, понадобился человек, которому Ставка дала особые полномочия. Плюс хитро применённая, партизанская по своей сути, тактика «орловской улитки», позволившая выгадать время.

Если без Годунова и без «улитки», как, по-вашему, изменился бы ход Великой Отечественной войны?

Сообщение от: Танкист

Ранг: Постоянный участник

Возраст: 35

Откуда: Москва

Отправлено: 3 октября 2011 – 16:01:15

Коллега, а не подались ли вы в агенты абвера? Нафига отыгрывать войну, добавляя немцам везухи и щедрой рукой отсыпая ништяков?

Сообщение от: Домашний Кот

Ранг: Миротворец

Возраст: 27

Откуда: Город-герой Орёл

Отправлено: 3 октября 2011 – 16:23:02

Танкист, чего, сезон охоты на ветряные мельницы открыт? Я не пойму, ты такой смелый или такой дурной? Попробуй в реале собеседнику намекнуть, что он фашик, – добавь работы доблестным пластическим хирургам.

Для тех, кто в танке, объясняю: бывают в истории такие моменты, когда шансы приходится взвешивать на аптекарских весах, плюс-минус грамм – уже принципиально. Так и с обороной Орла: изыми из этих событий одного человека и одну его идею – и… А вот что «и», я и моделирую. В том числе и для того, чтобы ещё раз стало очевидно, какой подвиг совершили орловские чекисты и ополченцы, задержав врага на дальних подступах.

Так понятно?

В том, что немцев всё равно остановят, сомнений нуль. Вопрос – где и как?

Сообщение от: Танкист

Ранг: Постоянный участник

Возраст: 35

Откуда: Москва

Отправлено: 3 октября 2011 – 17:00:08

«Ой, а я и не знала, что коты такие умные бывают. Я думала, они только на деревьях кричать умеют» (С).

Котик, а ты не задумывался, о скольких человеческих жизнях идёт речь? Врага остановят. Даже если не под Тулой, то до Москвы он всяко не дойдет. Но чего это будет стоить? Ответь-ка мне на такой вопрос. Любая альтернатива – она чревата.

Сообщение от: Капитан Порядка

Ранг: Администратор

Возраст: 42

Откуда: Смоленск

Отправлено: 3 октября 2011 – 17:15:28

Домашний Кот,

Танкист,

дискуссия была жаркой, участники наверняка успели вспотеть. В целях соблюдения личной гигиены добро пожаловать в баню. Пока – на сутки. Что дальше – Мойдодыр покажет.

Сообщение от: Антиквар

Ранг: Участник

Возраст: 19

Откуда: Москва

Отправлено: 3 октября 2011 – 19:23:07

А подскажите: я где-то читал, что возле Орла были сверхтяжёлые танки, каких у немцев тогда не было, и немцы из-за этого ускорили разработку своих «Маусов». Не помню, где. Кто-нибудь знает про их действия? Интересуюсь вопросом, хочу попробовать рассказ написать.

Сообщение от: Полярный Лис

Ранг: Разведчик миров

Возраст: 47

Откуда: Орёл

Отправлено: 4 октября 2011 – 01:17:02

Вынужден Вас разочаровать, коллега, но в реальности таких танков не было. В смысле, у наших не было. Но периодически эта тема всплывает в публикациях краеведов, возможно, даже в более серьёзные источники перекочевала. А ведь ещё в середине 80-х годов, когда был снят гриф секретности с ряда материалов по периоду, непосредственный участник обороны Орла, подполковник КГБ и писатель-документалист Мартынов в одной из своих книг (уточню, в какой, она у меня в бумаге, на компе нет) рассказал о совещании, на котором командующий Орловским оборонительным районом Годунов предложил «изготовить» такие танки на базе тракторов, общим числом три. К тому моменту ещё не было сил, чтобы остановить врага, и уже стало ясно, что Кромы – это в сорока километрах от Орла – сдадут. Как говорит Мартынов, Годунов на том совещании говорил о вероятности удара немцев из района Кром в тыл Брянскому фронту в районе Карачева. Вот и пришлось придумывать разные хитрости. Итог Вам, полагаю, известен.

Раз Вы интересуетесь вопросом, вот вам любопытные факты: были не просто сделаны движущиеся макеты сверхтяжелых танков, но и приспособлены на их башни макеты спаренных крупнокалиберных пулемётов. Когда немецкая авиаразведка (Мартынов не исключает, что и с земли «танки» заметили и расписали в красках) засекла этих монстров, то была впечатлена. Фюрер, надо полагать, тоже, т. к. к 43-му году немцы умудрились наклепать штук двадцать так называемых «маусов», которые, как Вы, наверное, знаете, благополучно разбомбила штурмовая авиация, когда они выдвигались к линии фронта.

А вот ещё забавный момент – у Мартынова сказано, что Годунов на совещании назвал ложные танки «слонами». Как по мне, хороший сюжет для рассказа – как поддельный «слон» трансформировался в настоящего «мышонка». Так что дерзайте, коллега, пишите! А мы, старые заклепочники, от души потапкуем.

Отдыхающему на скамейке запасных земляку. Ну, раз вопрос возник, давайте посмотрим некоторые ключевые моменты.

Тут уже было сказано об «улитке», которая потом столь же успешно использовалась между Орлом и Мценском. Этот момент вошел и в художественную литературу, и в кино (первая часть киноэпопеи «Преодоление»). Реже упоминается другой факт: в начале ноября, т. е. буквально через пару недель после отступления наших частей из Орла, совсем на другом участке фронта, в рамках 2-й Синявинской операции, было использовано тактическое решение, разработанное Годуновым: по узкому коридору, в котором заперли немцев после того как 25 октября сняли блокаду Ленинграда, выпустили 84 тысячи реактивных снарядов, одномоментно нанеся авиаудар. Но куда фатальнее для рейха был тот факт, что группу армий «Север» обокрали и обездолили: фюрер так озверел от неожиданной заминки на магистральном пути к Москве, что чуть ли не сразу, буквально во второй декаде октября, начал снимать с северо-запада войска и перебрасывать в центр.

В центре у немцев ничего хорошего так и не вышло. Стояли они под Мценском, как татаро-монголы на Угре (правда, те, из песни слова не выкинешь, в своё время Мценск прошли и только потом застряли). Но взять Москву Гитлеру, понятно, хотелось ничуть не меньше, нежели Ахмату. Вот и начинает фюрер выдергивать части ещё и с юга – и тоже застопорился, на Ишуньских позициях, а в середине ноября был вынужден даже не приказать, чтобы его войска оставили Крым, а констатировать: оставили. А виноват оказался кто? Правильно, сперва на юге генерал Майнштейн, потом повсеместно генерал Мороз. Ситуацию, которая к этому времени сложилась для группы армий «Центр», можно описать слегка перефразированной присказкой: «Ганс, я русского медведя поймал!» «Так тащи его сюда!» «Не пуска-ает!» И когда 1 декабря началось наше контрнаступление, некоторые немцы восприняли его как избавление от ужаса неопределенности. Ей-ей не вру, кто-то из военных журналистов составил экстракт из дневниковых записей немецких солдат… вот только где я это читал, с ходу не вспомню. Датированы те записи, если не ошибаюсь, в массе своей всё тем же декабрём. А в январе, в почти миллионном Смоленском котле, было уже не «наконец-то началось!», а «камрады, это конец!»

Вот и прикидывайте, коллеги, какой могла бы быть альтернативная история без обороны Орла. А я одно скажу, по результатам собственных выкладок: был бы у нас День Победы не 8 декабря 1944 года, а где-нибудь ближе к середине года 1945-го…

Эпилог

Октябрь 1991 года

Я вернулась домой.

Самые главные слова. Светлые. Как первое младенческое «мама!» и как признание в любви, когда знаешь наверняка, что услышишь ответное.

Марина Алексеевна усмехнулась. Верно Шурка говорит: препод – он и в Африке препод. Ко всему-то он должен подобрать слова, да не абы какие, а самые правильные, самые точные, самые доходчивые.

Правда, сейчас внучка не ехидничает – помалкивает. Смотрит в оконце, серьёзная, сосредоточенная… взрослая. Так уж у них повелось: по пути с вокзала разговаривать только с Городом и слушать, что он ответит, а потом уж делиться друг с дружкой. Задумчивая Шурка очень похожа на деда, хотя так-то все говорят, что она не в них, не в Орловых, а в материну породу, северную.

Зато таксист попался словоохотливый. Притом, что вызывающе молод – хорошо, если года на три старше Александры. Вьюноши – они обычно такие все из себя солидные… ну, вроде, как Шурка сейчас, только наигранно. А у этого и ворот, и душа нараспашку. Ему бы не частить да самого себя не перебивать – заправский бы экскурсовод вышел.

– …а вам наш вокзал понравился? Он всем нравится. Говорят, раньше ещё лучше был… да что говорят! Я сам на фотках видел. Правда, фотки чёрно-белые, неотретушированные, толком и не поймешь, лучше или не лучше. Его во время войны разрушили. А сейчас видели, скверик на Привокзалке переделывают? Говорят, исторический облик восстановят. Интересно, чего там будет? Я его старые фотки в сети искал – не нашел…

– Звать-то тебя как? – неожиданно для себя самой спросила Марина Алексеевна.

– Сергеем.

– А фамилия, часом, не Дёмин?

– Чего это Дёмин? – слегка насторожился парень. – Данилов я.

И вдруг, тоже ни с того ни с сего:

– А мой дед в сорок первом Орёл оборонял.

Будто в мысли заглянул.

Марина Алексеевна поймала своё отражение во внутрисалонном зеркале: ну да была бы нужда молодому человеку мысли читать! Сама ведь только что пальто расстегнула, натоплено в машине так, будто на дворе не бабье лето, пахнущее солнечной пылью и угасающей листвой, а морозное предновогодье. На платье – медаль «За оборону Орла», которую она ещё перед отъездом из Мурманска сняла с «парадного» крепдешинового пиджака. Эту, да ещё «За победу над Германией» с чеканным профилем Верховного и датами: «1941–1944». Сколько всего уложилось в эти годы!

Шурка молчит. Сергей тоже что-то притих. Без лишних вопросов остановился у цветочного павильончика, а потом, даже не дожидаясь просьбы, притормозил у Сквера Защитников Отечества, который Марина Алексеевна по привычке продолжала называть Первомайским. Тут ведь даже деревья прежние, посаженные незадолго до её рождения орловскими комсомольцами, ветеранами ещё не отгремевшей войны. А две боковые аллейки сажали их дети, ветераны Отечественной. Где-то здесь есть и её, Маринки Полыниной, липонька-тридцатилетка. На Доме Победы – наверняка совсем недавно подновленные щиты с портретами. Сталин, Рокоссовский, Берия, Плиев, Черняховский… На площади перед сквером – памятник работы легендарного Вучетича: молодой боец, немножко похожий на Серёжку… не на этого, а на Дёмина, павшего смертью храбрых при штурме Берлина, и средних лет ополченец в рабочем пиджаке. Шурочкин дед. Уж неизвестно, какими путями удалось Матвею дойти до Вучетича, какими словами он убеждал знаменитого скульптора… и как с единственного сильно засвеченного фото, случайно сделанного не то Селезнем, не то Гороховым под Дмитровском, можно было сделать узнаваемый портрет сперва в гипсе, потом в бронзе… Матвей так и не рассказал, лишь улыбался хитро и с гордостью. Одну только фразу и обронил: «Если уж не быть в Орле памятнику Годунову… пусть будет памятник Годунову! Даже в энциклопедии портрета Сашкиного нет, а у нас – есть». Вот уж эти писатели! Не с его ли легкой руки дмитровскую «Валькирию» в просторечье нет-нет да «Маринкой» назовут? Сама слышала. «Где встречаемся?» – «На площади у «Маринки»…

…Шурочка кладёт красные гвоздики на плиту красного гранита. Немножко торопливо, потому что по аллее, звучно печатая шаг, идёт смена Почётного Караула. Орёл – не Мурманск; чёрные бушлаты, которые здесь нечасто увидишь, приковывают взоры прохожих. На рукавах пламенеют красно-золотые шевроны с гербом СССР и словами: «Пост № 1. г. Орёл». И на лентах бескозырок золотом начертано: «Орёл».

В той, другой истории, похожей на измышление упаднического псевдореалиста, Саша служил на АПРК «Орёл». Они редко говорили о той его жизни, и не все в рассказах мужа было Марине Алексеевне понятно, но одно она уяснила чётко: даже в самые тёмные времена были люди, которые служили Родине.

Юные моряки дошагали. Разом повернулись лицом к Вечному огню, вздымающемуся из центра пятиконечной звезды. Разом преклонили колена. Разом поднялись. И одновременно заняли места по обе стороны от постамента, попарно: парнишка-часовой с автоматом, рядом девочка-подчасок, руки по швам. Стоящий поодаль невысокий, ладный майор, наверное, старший над юнармейцами, глядит с одобрительным прищуром, улыбается в седоватые усы. А по аллее навстречу сменившимся с Поста спешит-торопится девчоночка – чёрный бушлат, белые атласные ленточки в рыжих косичках-лисичках, лицо вдохновенно-озадаченное.

– Товарищ гвардии майор запаса, разрешите обратиться! – голос звонкий, далеко слыхать. – Докладывает заместитель начальника Почётного Караула школы номер десять юнармеец Селиванова! Вас ждут в караульном помещении…

Все верно. В эти дни у них всегда много хлопот. Послезавтра – очередная годовщина начала оборонительных боёв на Орловщине, да не какая-нибудь – полувековая. Митинг, возложение… И все внимание – к ним, к мальчишкам и девчонкам в чёрных бушлатах посреди сухопутного Орла. Небось, комиссия какая из гороно или ещё кто припожаловал…

Марина Алексеевна дальше не слушает: она уже идёт к двум стелам позади памятника. На одной – карта-схема оборонительного сражения, которую она может начертить по памяти и чуть ли не с закрытыми глазами, на другой – имена, она помнит их все до единого.

Подполковник Беляев, второй командующий Орловским оборонительным районом, погиб в конце ноября 1941-го. Его Марина Алексеевна знает только по рассказам мужа.

Интендант Оболенский, Почётный гражданин города. Его, уже очень старенького, она видела на приеме у руководителей области. В каком году-то это было? В пятьдесят восьмом? Нет, в пятьдесят девятом. Алешка как раз только-только в школу пошёл.

Игнатов Николай Григорьевич. А его, министра заготовок СССР, только по телевизору видеть и довелось. А муж тогда рад был, будто бы вживе встретился со старым другом. Хороший человек, раз Саша к нему так душой прикипел.

Военный комиссар Одинцов. Один. Дай бог, чтоб и в этом году приехал на встречу ветеранов, Крым – он не сказать что и далеко… дай бог! А Зиночка Ворогушина… то есть давно уже Швецова, давно уже бабушка, но все думается о ней как о Зиночке Ворогушиной, – она наверняка будет, созванивались на днях. Да можно было и не спрашивать, Зиночка ни одной встречи ветеранов не пропустила.

Полевой. Селезень. И знала-то их без году неделя, и прошло-то без недели пятьдесят лет, как их не стало, а всё равно – как родня. Земские – так и вовсе родные, потому что их Валюша – из родни родня, хоть и не по крови. Завтра пойдут Марина Алексеевна с Валюшей и с Лидой на «Батарею Земского» в Дворянском гнезде и на место, где стоял дом Марии, Валюшиной мамы. Помянут и родных Валентины, которых она только по фотографиям и помнит, и пропавшего без вести Лидиного мужа Митю, и всех, кто им родня, кровная или некровная. А пока – вот они рядом, имена. Дядя и племянница, погибшие при обороне Орла. Он – у орудий своей батареи, собранной с бору да по сосенке, она – позднее, помогала людям укрыться от бомбёжки, чужих детей спасла, свою осиротила. И кто её за это осудит?

Имена погибших и живых – рядом. Так правильно.

И первое в списке: «Старший майор госбезопасности Годунов А.В.».

Человек, о котором школьникам известно почти все, историкам – все, а краеведам – все и ещё немножечко. Любой местный гид без труда покажет место, где разбился самолёт первого командующего Орловским оборонительным районом, следовавшего из Орла в Ставку. Возле скромного четырёхгранного обелиска сейчас, наверное, живые цветы. Красные гвоздики, как заведено. И на обелиске, рядом с именами погибших лётчиков, те же самые слова: «Старший майор госбезопасности Годунов А.В.».

Легенда. Так правильно. И нужно для хорошей – несмотря ни на что, хорошей! – большой легенды.

А в Мурманске была своя, местная, житейская. Но тоже героическая. Александр Александрович Орлов, инвалид войны, слепой на один глаз и с плохо действующей левой рукой, двадцать лет проработал в школе учителем труда и попутно создал прославившийся на всю область отряд «Юный моряк». Не делил школяров на своих и чужих, на обычных ребят и детдомовских. В газетах и на радио их часто величали «юнгами Орлова», а в обыденности – просто «орлятами». Вот и вышло, что батей Сан Саныча звал не один только шалопай и умница Алешка. «Наш батя» – это ж ведь ничуть не хуже, чем «легендарный командующий Орловским оборонительным районом», а?

И только два человека знали, что не было ни представителя Ставки Годунова, ни Заслуженного учителя Орлова. А был вышедший в запас капитан третьего ранга, с которым приключилось невообразимое, о чём и в книгах, наверное, не пишут. По крайней мере, учительница литературы Марина Алексеевна Орлова таких книг не знала. А вот мужа своего знала очень хорошо. И никогда не ставила под сомнение ни одно его слово.

Второй – Матвей Матвеевич Мартынов. Лучший друг. А по совместительству – чекист и писатель. Как чекиста его приставили к странноватому, будто с неба свалившемуся старшему майору госбезопасности, хоть никому всерьёз и не верилось, что диверсант может настолько обнаглеть. Как писатель он поучаствовал в создании Легенды. А как друг – просто поверил. Поверил однажды постучавшемуся к нему в дверь смутно знакомому немолодому человеку, который рассказал такое, во что и поверить, наверное, невозможно.

А вот Саша, правильный, логичный, разумный, привыкший во всем докапываться до сути, никак не мог толком объяснить даже по прошествии многих лет, почему принял рискованное решение рассказать истинную свою историю… наверное, потому, что никому не под силу одному тащить такую ношу. А с кем же её разделить, как не с тем, кого уверенно можешь назвать другом? Вот то-то и оно.

И с ней, с Мариной, снова свёл его догадливый Матвей. Как раз здесь вот, в Первомайском. И аккурат первого мая. А поженились они уже в Мурманске. Шестого июня сорок шестого, так уж выпало. Саша тогда ворчал, не то в шутку, не то всерьёз: не многовато ли шестерок? Число, говорил, не ахти какое. Марина посмеивалась. Ну не привыкла она верить в приметы. И правильно, что не привыкла: жизнь прожили, как говорится, душа в душу.

Однажды, много лет спустя, сидя за праздничным – по случаю приезда Матвея – столом (Алешки не было, как раз в армию ушел), Саша обвел их взглядом и сказал весомо: не в приметы надо верить, а в людей. И добавил: а ведь первая встреча с Мариной случилась у него много лет тому вперед, и тоже в Первомайском. Статная пожилая женщина в крепдешиновом пиджаке, а в руках – красные гвоздики. А потом он видел её на Посту, на встрече с юнармейцами, даже фамилию её – Полынина – в книжечку записал. А как встретился с ней в прошлом, так и не сообразил. Уже потом…

Марина Алексеевна кладёт к стеле с именами свой букет и кивает внучке: пойдём. Объяснять ничего не надо, дорога известна: на противоположную сторону улицы Сталина, к церкви Александра Невского, что поставили на месте двух старинных, почти до основания разрушенных во время городских боев.

Неяркий – будто сквозь золотистый покров – свет. Пропитанная запахами ладана и воска сень. Светлая бронза ликов, нарядные оклады. Среди икон Марина Алексеевна безошибочно находит ту, к которой шла: на потемневшей от времени доске размером чуть побольше ладони – светловолосый воин, в руках – поднятый крест и меч вниз остриём. «Заступник орловский, – однажды сказал Марине Алексеевне молодой русоволосый священник, заметив, что она задержалась у этой иконы. – Из прежней ещё церкви. Как уцелел – неведомо. Промысел, не иначе.

Промысел. Едва заметная крепкая нить, связующая времена и людей.

Марину Алексеевну набожной не назовешь, воспитана иначе, но одну молитву она знает накрепко:

– …Молим Тя, приими убо отшедших к Тебе воинов в сонмы воев Небесных Сил, приими их милостию Твоею, яко павших во брани за независимость земли Русския от ига неверных, яко защищавших от врагов веру православную, защищавших Отечество в тяжкие годины от иноплеменных полчищ…

Они не ушли. Они здесь. Она помнит, Мартынов помнит. Алешка… сыну всего и полностью, конечно, не расскажешь, даже и слов не найдешь, но он знает и о Полевом, и о Селезне, и о Земском… А об отце, так выходит, – всего меньше. Матвей в прошлый свой приезд показал рукопись, озаглавленную «Три жизни Александра Орлова».

«Ты, Мариш, получается, мой единственный читатель. Это ж, сама понимаешь, не для публикации. Это для тебя, для Лёшки, для Шурки… Сама решишь, когда и как им показать».

Марина Алексеевна смотрит на внучку: до чего ж всё-таки на деда похожа… светлоглазая.

– Поехали, Александра, и так уж парня задержали. Хороший парень, понимающий.

…Новый жилой квартал местные, не мудрствуя лукаво прозвали «девятьсот девятым», по номеру на плане города. Просторный, с детскими площадками, со сквериками в густой тени многоэтажек, с собственным стадионом… Правда, деревья толком ещё не подросли, так что бабье лето здесь поскромней, чем в центре.

– Фёдор свет мой батькович, ну разве ж это игры? Фу, тоска-тоска, огорчение. Вот «казаки-разбойники» – это да, это и для ума, и для тела пользительно, – восклицает маленькая пожилая женщина в модном жакете и шляпке набекрень. И добавляет, потешно копируя интонацию бабушки Удава из любимого Шуркиного мультика: – А ну, молодёжь, собирайся-снаряжайся, сейчас я вас воспитывать буду.

– Здравствуйте, Марксина Петровна! – в один голос здороваются бабушка и внучка.

Шляпка вздымается над головами сомкнувшей круг детворы всего-то на полметра («Рост мой война съела да подавилась, проклятая»), и чтоб разглядеть, кто ж это поздоровался, Марксине Петровне приходится приподняться на носочки.

– А, Орловы! – радуется она. – Физкультпривет вам, Орловы! То-то, чую, от Лидии запахом пирогов тянет умопомрачительно, и Валя со всем семейством с утра пораньше прибыла.

– Вы заходите, бабушка Мара, – просит Шурочка. – Я вам сто-олько интересного порасскажу!

– Зайду, а как же? Кто ж у вас иначе запевать-то будет?..

Что такое второй этаж для отставного пилота? Пара пустяков, даже и лифт ни к чему.

И вот уже заливается соловьиной трелью звонок, и…

– Ну здравствуйте, дорогие мои, родные!..