Текст книги "Каменный пояс, 1985"

Автор книги: Александр Терентьев

Блиндаж в Лажинах

Нередко забредал на огонек землянки прекрасный белорусский поэт Аркадий Александрович Кулешов. Кстати, он написал отменные стихи о Лажинах, и они, в переводе Анатолия Софронова, были напечатаны в «Известиях». Вот как начинается это пронзительное, захлестывающее душу стихотворение:

 
Есть под Старою Руссой
Деревня такая – Лажины.
Как у нас в Беларуси,
Там вербы растут и рябины…
Там деревья
Весной на погосте
Цветут,
Как в Беларуси…
 

Аркадий Александрович декламировал это стихотворение на родном языке, и я, поколебавшись, прочитал свое – «За деревней древнею Лажины»:

 
За деревней древнею Лажины,
Возле Старой Руссы, близ огня,
Был блиндажик малый и трехжильный
В первом – сорок первом – у меня.
Посреди скрипения обозов,
Рева бомб, что сердце холодил,
Генерал сиятельный Морозов
На дымок землянки заходил.
Здесь поэты ужинали с водкой,
Сочинялись срочные статьи,
И читал нам коротко и кротко
Щипачев творения свои.
У огня «буржуйки» небольшого
После стуж кружилась голова,
Белорусской музы Кулешова
Дзенькали морозные слова.
Здесь иная бинтовалась рана,
И с разгона – в бой, хоть околей.
Здесь певали женщины экрана,
Сестры фронтовых госпиталей…
 

Вы, наверно, заметили в последней строфе стихотворения строку о ране. Нет, это не красное словцо. Редакции теряли своих людей на войне, как и любая другая действующая часть. Все мы постоянно находились в линии огня, в боевых порядках пехоты, в партизанских отрядах, в танковых войсках, в авиации. И если, скажем, стрелковый полк, в котором работал литератор, бросался в атаку, вместе с ним шел в штыки и журналист. Не в тыл же отправляться человеку в такой обстановке! Подобное бегство никто бы ему не простил, тем более – не простил бы себе он сам.

Круглыми сутками перекатывались над громадным фронтом гул бомбардировок, визг рвущихся снарядов, злобная перебранка пулеметов, всхлипы болотных пузырей. Я лично прибавил бы к этим бедам войны всяческое комарье, нападавшее на нас в болотах и лесах Северо-Запада.

Весной и осенью болота вспухали, и трясина на ряде участков отрезала войска от тылов. Резко ухудшалось снабжение, и провиант полкам сбрасывали с самолетов. Приходилось пополнять запасы пищи щавелем и крапивой.

Но беды – бедами, а воевать надо, и снова газета фронта и ее писатели звали своих бойцов к смелости и терпению, к братству на кровавых полях войны:

 
Слава доблести, слава мужеству,
Выходящим из берегов,
Несгибаемому содружеству,
Сокрушающему врагов!
 

Я читал эти лозунги газетных полос в солдатских окопах, на привалах, в госпиталях, и бойцы жадно слушали призывы, понимая: другого пути к победе нет.

Однажды после такой декламации подошел ко мне солдат в сильно обожженной шинели, спросил довольно задиристо:

– А вы, политрук, к примеру, смерти боитесь?

– Боюсь.

– Ага. И что же?

Я покопался в планшете, достал записную книжку.

– Когда-то, еще до войны, прочитал я старую-престарую книгу «Зеркало любопытства». Там немало мудрых мыслей. Одна из них изложена так: «ВОПРОС: Не знак ли робости – смерти бояться? ОТВЕТ: Никак. Ежели бы храбрый человек смерти не боялся, то б он нечувствен, или бы уже совсем безумен был. Но от сего страха храбрые люди умнее и осторожнее бывают».

Спрятав книжку, полюбопытствовал:

– Ответ годится?

– Ну, коли лучшего нет, и этот пойдет, – усмехнулся солдат.

Все писатели нашего фронта – Борис Бялик, Кузьма Горбунов, Борис Изаков, Александр Исбах, Аркадий Кулешов, Михаил Матусовский, Сергей Михалков, Евгений Поповкин, Михаил Светлов, Сергей Смирнов, Иван Стаднюк, Степан Щипачев и другие – были люди долга и высочайшей храбрости. Нет, поверьте, это не просто слова непременного уважения. Я бывал со многими из них в бою, ходил с иными в тыл немцев, и – могу поклясться – они умели работать в самых тяжелых условиях и держать свои нервы в кулаке.

В первый же год войны ушли на фронт больше тысячи литераторов – чуть не половина тогдашнего состава Союза писателей СССР. И мои старшие товарищи на Северо-Западе были среди первых.

Двадцать один литератор стал Героем Советского Союза. Четыреста писателей не вернулись с полей войны.

В нашем союзном доме, в Москве, вывешен мраморный список литераторов, погибших в боях. Это, вы теперь знаете, очень длинный перечень наших потерь, нашей горькой печали. Но это и список нашей славы и чести.

Подходящая фамилия

Почти весь сентябрь 1941 года я работал в 202-й стрелковой дивизии, которой командовал умница и храбрец полковник Серафим Григорьевич Штыков. Как видите, у него была вполне подходящая ко времени фамилия.

Я знал Штыкова еще с финской войны. Он возглавлял тогда стрелковый полк и был награжден орденом Красного Знамени. Мне нередко доводилось бывать в его ротах.

Теперь он командовал одной из лучших дивизий нашего фронта. При первой возможности я отправлялся в его полки, записывал все, что полагалось, набирался боевого опыта.

Четырнадцатого сентября Совинформбюро оповестило страну о выдающихся успехах этого соединения. Такой чести, вы сами понимаете, удостаивались немногие.

Двадцать второго сентября наша газета отвела целую полосу прославленным полкам. Шапка звала:

«БИТЬ ВРАГА ТАК ЖЕ УМЕЛО, КАК БЬЕТ ЕГО ЧАСТЬ ПОЛКОВНИКА ШТЫКОВА!»

(По соображениям цензуры дивизия была названа «частью», хотя так обычно назывались полки, а дивизии, корпуса и даже армии именовались соединениями.)

В предисловии к полосе было сказано:

«С первых дней войны с германским фашизмом отважно сражается за Родину часть полковника Штыкова. Советское командование уже сообщало о славных боевых делах штыковцев. Число проведенных ими боев уже превысило 75. В этих жестоких боях немцы потеряли свыше 10 000 убитыми и ранеными, около двухсот танков, сотни машин, броневиков, орудий, пулеметов.

Германское командование трижды объявляло в своих приказах об окружении и уничтожении части Штыкова. Но не успевал появляться такой приказ, как штыковцы снова напоминали о своем существовании стремительными ударами по врагу».

На странице были опубликованы статьи самого Серафима Григорьевича, командиров и политработников Ф. Дахновского, И. Лободы, А. Горелика, А. Ваненкова, Е. Тимофеева.

Завершал полосу мой материал «Добыли языка». Это была корреспонденция о подвиге разведчиков младшего лейтенанта Новопольцева, взявших эсэсовца в глубоком тылу врага.

Перед рейдом я сказал Новопольцеву, что пойду с ним. Взводный не возражал.

Я, как и все, проверил гранаты и взрыватели к ним, вооружился компасом и биноклем, картой-бланковкой, повесил на пояс нож с цветной наборной рукояткой. Один из сержантов захватил с собой тряпку для кляпа и прочный кусок провода.

Выполнив все это, мы сдали документы и награды в штаб, условились о сигналах и отправились на передовую.

Линию фронта пересекли вместе со мной девять человек. Люди шли молча, сосредоточенно, глаза и слух – в крайнем напряжении. Ах, какой это был славный, надежный народ – разведка! Крепкие, широкоплечие парни сержант Шопот, младшие сержанты Гаркуша, Дунчонок, красноармейцы Шавхалов, Заднепряный, Талагаев и Никольский – они все смотрелись один к одному – богатыри и храбрецы.

Линию фронта мы переходили ночью, а с первыми лучами солнца оказались в деревеньке, близ которой шла наезженная дорога.

Все укрылись за угол рубленой избы и стали ждать немцев.

Я попросил у Новопольцева разрешения сфотографировать разведчиков для газеты. Он с неудовольствием покосился на меня, но тут же махнул рукой:

– Давай! Только быстро!

Забегая вперед, скажу, что этот снимок появился в газете седьмого октября 1941 года, и я позвонил в редакцию, чтобы мне в дивизию прислали с попутчиком восемь номеров газеты: каждому разведчику – по снимку.

Однако вернемся к делам разведки. Мы никого не дождались в пустой деревне, и Новопольцев, как только стемнело, приказал направиться к дороге.

Улеглись в канавах, по обеим берегам дороги и протянули заранее припасенный электрический провод. Пока он покоился на земле.

В полночь до нас донесся треск работающего мотоцикла. Как только мотоцикл поравнялся с нами, Шавхалов и Заднепряный рывком подняли провод, и водителя как метлой смело.

Машина перевернулась. В кабине оказался какой-то офицер, он был жив и, пожалуй, невредим, но страшно испуган.

Водитель очухался быстро, кинулся на Гаркушу и тотчас напоролся на нож.

Мы заткнули офицеру рот тряпкой и, подталкивая его в спину, быстро отправились восвояси. Надо было непременно До рассвета перейти линию фронта.

Итак, мы вернулись в дивизию с «языком», и мне тоже перепала благодарность, объявленная комдивом.

Двадцатого октября 1941 года в нашей газете наконец-то появилась рубрика «Вчера на нашем фронте», о которой мы все так хлопотали чуть не с начала войны. В этой первой подборке были напечатаны переданные по телефону и телеграфу оперативные корреспонденции Александра Исбаха, Николая Аникина, Абрама Розена, Ивана Пепеляева, Кузьмы Горбунова. Здесь же значился и мой материал «Враг отброшен назад».

Пятого ноября 1941 года «За Родину» напечатала обзор боев, переданный газете по телеграфу:

«Полтора месяца бойцы и командиры части товарища Штыкова героически сдерживают натиск врага. Многократные попытки немцев вклиниться в нашу оборону закончились неудачей. Железная стойкость, мужество и упорство бойцов товарища Штыкова опрокидывали планы врага».

„Железная дружба, святая война“

Сказать о войне – «тяжелая» – значит сказать холодное казенное слово. Война – это непомерный труд, постоянный риск, терзания о судьбе семьи и еще великое множество всяких бед. Но война зимой, когда на огневой тридцать градусов мороза и в лицо бьет северный вихрь, когда ни черта не видно за десяток шагов, а закаменевший хлеб надо рубить топором, – вот тогда война чистое наказание.

Незадолго до описываемых событий, в середине декабря, я задержался в полку, уральцев. По болотам и равнинам Северо-Запада без всякого удержу шлялась пурга. Добираться в штаб было рискованно, и меня уговорили ночевать в окопе стрелков.

Уже через час, мне казалось, я был тверд, как лед, и звенел от прикосновения. Ходил я на той войне и зимой и летом в кожаном реглане и только в сильные холода надевал под него меховой жилет. Еще слава богу, что в тот раз цигейка была на мне.

Но одну несомненную пользу той ночью я получил: написал стихотворение —

Мы на дне окопчика уснули

 
Мы на дне окопчика уснули.
Над войной покой наш вознесен.
Падают пылающие пули
Прямо в мой багровый полусон.
Падают, не задевают тела…
Стихла ночь… Ни звука, ни огня…
Иль душа от тела отлетела,
На болоте бросила меня?
…Кое-как растягиваю веки,
Снег стираю тлеющий с лица,
Рядом спят вповалку человеки,
Будто жен, обнявши ружьеца.
Милые! Какая мне удача —
Вы живые, и окоп живой!
Мины лишь бормочут и судачат,
Перекатываясь над головой.
Часовые маются до света.
Над окопчиком в потеках льда
Бледная качается ракета —
Полночи военная звезда.
И в своем убежище убогом,
Поворчав на холод и на тьму,
Снова я протискиваюсь боком
К ближнему братану моему.
И в шинель укутываясь туже,
Засыпая, ухмыляюсь зло:
«А врагу в России хуже… хуже…
Всю Россию снегом замело…»
 

Вот это и была немалая радость подобных ночей – саранче, нависшей тучами над нашей землей, было еще хуже, чем нам!

* * *

Тридцатого декабря 1941 года меня отыскал посыльный в траншеях Карельского полка 26-й Златоустовской Краснознаменной стрелковой дивизии и передал телефонограмму редактора газеты Северо-Западного фронта «За Родину». На клочке бумаги полковой телефонист записал:

«Приказано явиться 31.12.1941 к восьми ноль ноль в редакцию газеты».

Траншеи дивизии змеились вдоль речки Лужонки, за деревней Сухая Нива. Явиться оттуда, за многие десятки верст, по лежневкам «болотного фронта» в Рядчино можно было лишь с помощью нечистой силы или по воздуху с помощью авиации. Однако повезло. В тыл уходили аэросани, непрочное сооружение, утыканное пулеметами, и мне удалось забраться внутрь саней.

Я с неохотой покидал Златоустовскую дивизию. Она совсем недавно прибыла из Приморья, выгружалась на станции Крестцы, и я встречал ее на этой станции. Однако с тех пор уральцы успели повоевать с неприятелем, и немецкой дивизии «Мертвая голова» сильно влетело от моих земляков.

Я наивно полагал, что редакция вызывает меня на празднование Нового года, но, оказалось, ждала еще большая радость: на фронт прибыла делегация Челябинской области.

Я опускаю здесь подробности встреч с друзьями и знакомыми, совместные январские поездки на передовую, вопросы, вопросы, вопросы…

Значительно важнее дать слово газете фронта, чьи страницы воистину были опалены огнем неслыханной, ожесточенной войны.

Второго января 1942 года «За Родину» вышла с «шапкой» на первой полосе:

«КРАСНОАРМЕЙСКОЕ СПАСИБО,

ТОВАРИЩИ ЧЕЛЯБИНЦЫ!»

Рядом с заголовком газеты, в «фонаре», было набрано крупным курсивом:

«ТРУДЯЩИЕСЯ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ ПРИСЛАЛИ К НАМ СВОЮ ДЕЛЕГАЦИЮ И ЭШЕЛОН С НОВОГОДНИМИ ПОДАРКАМИ.

ДА ЗДРАВСТВУЮТ СЛАВНЫЕ СОВЕТСКИЕ ПАТРИОТЫ, ОКРУЖАЮЩИЕ ГОРЯЧЕЙ ЛЮБОВЬЮ И ЗАБОТОЙ КРАСНУЮ АРМИЮ, КУЮЩИЕ В ТЫЛУ ПОБЕДУ НАД ВРАГОМ!»

В передовице номера «ОДНА ЦЕЛЬ, ОДНА ЗАДАЧА» было сказано:

«Товарищи челябинцы, примите наше красноармейское спасибо! На ваши заботы мы ответим новыми делами доблести и геройства. Мы обещаем вам еще сильнее, еще беспощаднее громить гитлеровскую свору, чтобы приблизить день нашей победы!».

На той же первой странице стояло сообщение:

«ПРИЕЗД ДЕЛЕГАЦИИ ОТ ТРУДЯЩИХСЯ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ.

Вчера к одной из прифронтовых станций подошел большой эшелон. На покрытом инеем вагоне лозунг «С НОВЫМ ПОБЕДОНОСНЫМ ГОДОМ!». Это прибыли подарки бойцам, командирам и политработникам нашего фронта от трудящихся Челябинской области.

В 44-х вагонах рабочие, колхозники и интеллигенция Челябинской области прислали героическим защитникам Родины свои новогодние подарки. Среди подарков – мед, уральские пельмени, печенье, мясо, сало, масло, фрукты и вино.

Из первого вагона выходит делегация трудящихся. Она выносит огромного Деда-Мороза. Этот новогодний подарок фронту несут лучшие люди области – П. Н. Кравченко, отец дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Г. П. Кравченко; депутат Верховного Совета СССР К. И. Айкашов; мастер-стахановец С. С. Яворская; шахтер Г. Н. Карамазин; знаменитый машинист-орденоносец И. П. Блинов и другие.

Собравшиеся на вокзале бойцы и командиры радостно приветствовали дорогих гостей из области, где куется грозное оружие для победы над врагом.

Вчера вечером делегация беседовала с членом Военного Совета фронта корпусным комиссаром тов. Богаткиным и начальником Политуправления фронта бригадным комиссаром тов. Ковалевским.

Сегодня делегация выезжает в части и соединения фронта».

Под этим сообщением стоял следующий материал —

«БЕЙТЕ ВРАГА ЕЩЕ КРЕПЧЕ!

ПИСЬМО ТРУДЯЩИХСЯ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ

Дорогие товарищи бойцы,

командиры, комиссары и политработники

Северо-Западного фронта!

Взоры трудящихся Челябинской области, как и всего советского народа, обращены к фронту, где решается вопрос о жизни и смерти народов нашей страны, судьба всего человечества…»

В этом послании, подписанном от имени трудящихся Челябинской области секретарем Челябинского обкома ВКП(б) Г. Сапрыкиным и председателем исполкома областного Совета депутатов трудящихся А. Белобородовым, в частности, говорилось:

«Челябинская область дает все необходимое фронту. Страшные для врага могучие танки, минометы, пулеметы, винтовки, мины, гранаты, бомбы, снаряды, патроны, штыки, клинки, алюминий для самолетов, сталь для танков, хлеб для снабжения Красной Армии, уголь для транспорта и военной промышленности – все это мы даем Красной Армии с каждым днем в возрастающем количестве…

Никогда еще история не знала такого единства народа и армии, такой монолитной сплоченности миллионов и миллионов людей, поднявшихся на защиту своего Отечества. В этом единстве – основа наших побед в настоящем, залог еще больших побед в будущем.

Клянемся вам, наши братья-фронтовики, что челябинцы не подкачают!..

Бейте же врага еще крепче, колите штыком, настигайте меткой пулей, разите бомбой, рвите на клочья снарядами и минами, давите танками. От всего сердца желаем скорой и окончательной победы над лютым врагом человечества, над фашизмом.

Примите наши скромные новогодние подарки и наши новогодние пожелания полной победы на фронте, здоровья и сил вам, друзья!»

На следующий день, третьего января 1942 года, «За Родину» снова отвела целую страницу челябинцам, дорогим гостям с Урала.

«КЛЯНЕМСЯ ВАМ, НАШИ БРАТЬЯ-ФРОНТОВИКИ:

ДАДИМ ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ НАД ВРАГОМ!» —

обещала «шапка» над полосой.

На странице были помещены статьи машиниста-орденоносца И. Блинова, мастера завода имени Колющенко М. Калистратова, знатного копейского горняка Г. Карамазина, делегата от трудящихся Курганского района Челябинской области П. Кравченко, мастера Танкограда П. Попова.

Весь подвал страницы занимала статья руководителя Челябинской делегации, секретаря Челябинского горкома партии Н. Шувалова. В этой статье говорилось:

«Челябинская область дает сейчас стране сталь, никель, алюминий, медь, цинк и все виды ферросплавов. Она производит в огромном количестве всевозможные виды вооружения и боеприпасов для Красной Армии, и, наконец, что особенно важно, она производит танки, которые не имеют себе равных по боевой силе, мощности и стойкости. В нашей области нет ни одного предприятия и ни одной мастерской, которые бы не были связаны с фронтом».

В статье рассказывалось о героизме тружеников Иванова, Пастушенко, Белякова, Порвеца, Серебрякова, Зубина, Омельченко, о магнитогорцах Носове, Рыженкове, Смирнове и Позднякове, о машинисте челябинского депо Агафонове, мастере завода Колющенко Крестьянове, стахановцах завода Шахматове, Калистратове, Гончаренко.

О горячей любви и нежности к воинам поведал в своей заметке отец пяти сыновей-фронтовиков, в том числе дважды Героя Г. Кравченко, Пантелей Кравченко.

Четвертого января 1942 года «За Родину» помещает на первой полосе в отделе «Вчера на нашем фронте» корреспонденцию одного из наиболее оперативных сотрудников газеты А. Розена (Б. Любимова):

«ЧЕЛЯБИНЦЫ В ГОСТЯХ У БОЙЦОВ

3 января ранним утром в Н-ское соединение (в 11-ю армию генерал-лейтенанта Василия Ивановича Морозова. — М. Г. ) прибыла группа делегатов от трудящихся Челябинской области, привезшая бойцам новогодние подарки.

В составе группы мастер-стахановец Челябинского тракторного завода тов. Попов, мастер одного из заводов спецстали тов. Махнев, инженер тов. Серебряков, рабочий тов. Лавроненко и представитель газеты «Челябинский рабочий» тов. Пьянков. Делегацию приняли представители командования, рассказавшие гостям о героях Отечественной войны, о лучших людях соединения, отважно сражающихся с врагом.

Вчера же делегаты отправились в части, на передовые позиции. Здесь состоялась теплая встреча с Героем Советского Союза тов. Мамедовым и его боевыми друзьями».

В тот же день, четвертого января 1942 года «За Родину» печатает на первой странице, рядом с передовой, стихотворение любимого поэта бойцов Михаила Матусовского:

Великая дружба

 
Броню и железо, свинец и литье
Везут по дорогам, рожденным войною.
Страна моя, мать моя, сердце мое,
Я слышу дыханье твое за спиною.
Заботу, привет согревающий твой
Я чувствую в каждом движенье и взгляде, —
В письме и посылке моей фронтовой,
В челябинском танке, в уральском снаряде.
Железная дружба, святая война
Народы страны воедино сплотила.
И Родина наша как крепость сильна
Великим содружеством фронта и тыла.
 

Следующие номера газеты были посвящены встречам челябинцев и прибывших на фронт делегатов Свердловской области с воинами передовой линии.

Один из заголовков, набранный самым крупным шрифтом, призывал:

«В ЧЕСТЬ ЧЕЛЯБИНЦЕВ – ОГОНЬ ПО ФАШИСТАМ!»

Девятого января 1942 года газета поместила большую первополосную информацию о посещении уральцами редакции нашей газеты.

«За Родину» сообщала:

«В частях и подразделениях, где побывали делегаты трудящихся, с огромным подъемом прошли митинги. Бойцы поклялись не щадить сил для истребления фашистских оккупантов. Исключительный подъем вызвали сообщения делегатов об успехах на трудовом фронте. Эвакуированные в Челябинскую и Свердловскую области заводы, по меткому выражению одного из делегатов, «давно уже снялись с колес и стали на полный свой фундамент».

Вторая полоса того же номера газеты была отдана рапорту Северо-Западного фронта. Фронт-герой докладывал:

«СЛУШАЙ, СВЕРДЛОВСК, ЧЕЛЯБИНСК, КУЙБЫШЕВ!

ГОВОРИТ СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ».

На странице были помещены выступления сержанта И. Сазонова, политрука А. Голикова, танкового экипажа младшего лейтенанта Тихонова и многих других фронтовиков. На той же полосе были напечатаны корреспонденции моих товарищей по редакции Александра Исбаха, Ивана Николаева и Ивана Елизарова.

Мне хотелось бы привести здесь полностью небольшую заметку Ивана Елизарова о машинисте Урала Иване Петровиче Блинове. Оба они: и автор заметки, и ее герой – были мои друзья, мы хорошо знали друг друга и радовались встрече.

Правда, в первые минуты, пожимая руку земляку, я смутился: лицо Блинова постарело и замечались на нем следы долгой усталости. Что ж, народная мудрость права: война всех метит, шрамом – военных, морщиной – гражданских.

Иван Елизаров (он вскоре погибнет в тяжелом бою) писал в заметке «Встреча земляков»:

«Замечательная встреча произошла в соединении, где комиссаром тов. Лыткин. Члены делегации трудящихся Челябинской области знатный машинист-орденоносец Иван Петрович Блинов и работница Златоустовского завода имени Ленина Анна Лосева беседовали с бойцами на передовых позициях. Когда делегаты осматривали добротно сделанные пулеметные гнезда, машинист Блинов увидел бывшего своего помощника – младшего лейтенанта тов. Дмитриева.

Трудно передать словами радость Блинова и Дмитриева и всех, кто присутствовал при этой волнующей встрече. До войны Дмитриев работал с Блиновым на одном паровозе на Южно-Уральской железной дороге. Их работой гордилась вся Южно-Уральская. В дни войны Дмитриев ушел на фронт. Недавно ему присвоено звание среднего командира.

– Приеду домой, – говорит Блинов, – расскажу землякам о наших героях, о моем бывшем помощнике – младшем лейтенанте Дмитриеве, об отважном воине Придеине и о многих других челябинцах, которые сражаются с фашистами на Северо-Западном фронте. Расскажу товарищам о том, что оружие, которое они куют в тылу, находится в надежных руках».

(Потом, после войны, мы узнаем, что в годы сражений наша армия израсходовала 427 миллионов снарядов и мин, около 17 миллиардов патронов.

Но и тогда, в начале сорок первого года, войска знали: чуть не половину всей военной продукции давал Урал. Он производил танков и самоходок больше, чем вся Германия с оккупированными ею странами.)

Прошло два месяца. И вновь на первой полосе нашей газеты появляется сообщение —

«ПРИЕЗД ДЕЛЕГАЦИИ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ

Вчера на наш фронт прибыла делегация трудящихся Челябинской области во главе с заведующим военным отделом обкома ВКП(б) тов. Зиновьевым С. В. В составе делегации: тт. Афанасьев М. И. (диспетчер завода имени Кирова), Бурдина А. Н. (техник цинкового завода), Клисс С. А. (старший мастер завода «Челябкомпрессор»), Ишмаева З. И. (секретарь Челябинского обкома ВЛКСМ), Пономарева П. С. (колхозница колхоза «Березов мыс» Карасевского сельсовета), Кунгурцев К. А. (председатель Максимовского сельсовета), Воронина М. Н. (начальник цеха Троицкого жиркомбината) и другие, всего 40 человек.

На вокзале делегация была тепло встречена представителями командования фронта. Для встречи делегации был выставлен почетный караул.

Заместитель командующего войсками СЗФ генерал-майор Найденов и полковой комиссар Глазунов приняли делегатов и рассказали им о героической борьбе бойцов и командиров нашего фронта с германскими оккупантами. Делегаты тт. Зиновьев, Ишмаева и другие заверили представителей командования фронта в том, что Челябинская область дает и будет давать все, что требуется для фронта.

Делегаты привезли с собой 68 вагонов с подарками от трудящихся области бойцам, командирам и политработникам Северо-Западного фронта».

Шестого марта 1942 года «За Родину» снова опубликовала стихи Михаила Матусовского, посвященные опорному краю державы.

Уральское знамя

 
Стреляли, и эхо вдали замирало,
Февраль на исходе, и пахнет весной,
И знамя – подарок рабочих Урала —
Стоит под седой старорусской сосной.
…Мы знаем, в бою нелегко временами,
Но в пламя атаки идем напролом.
Над нами трепещет уральское знамя
Летящим по ветру могучим крылом.
 

И снова, двадцать восьмого апреля 1942 года, газета «За Родину» помещает сообщение:

«ПРИЕЗД ДЕЛЕГАЦИИ ТРУДЯЩИХСЯ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ

Вчера утром на наш фронт прибыла делегация трудящихся Челябинской области.

В составе делегации – секретарь Челябинского обкома ВЛКСМ Б. Белов; знатный бурильщик страны, забойщик Бакальских рудников лауреат Сталинской премии А. Семиволос; заместитель начальника цеха Карабашского медеплавильного завода орденоносец В. Лисицын; председатель передового в области колхоза имени Крупской Макушинского района П. Щелконогов; учительница Каменской средней школы Т. Пленкина; знатный железнодорожник – машинист Южно-Уральской дороги П. Агафонов и другие, всего 34 человека.

Делегация привезла письмо фронтовикам от трудящихся области и 40 вагонов с подарками. Эшелон вели две передовые бригады Южно-Уральской дороги.

Гостей встречали представители Политуправления фронта бригадный комиссар тов. Царев, полковой комиссар тов. Казьмин, полковник тов. Сакович».

Под этим сообщением было напечатано послание тружеников Челябинской области, которое подписали секретарь Челябинского обкома ВКП(б) Н. Патоличев и председатель областного исполнительного комитета депутатов трудящихся А. Белобородов.

Письмо рассказывало о подвигах гвардейцев труда из Челябинска, Магнитки, Златоуста, о людях заводов и сел.

«Эта весна будет для фашистов без солнышка, так как солнце победы и весной, и летом будет светить нашей могучей Красной Армии, ее чудо-богатырям».

Уральцы нашли в ту пору очень необходимые всем нам слова: фронт вел тяжелые бои. Рядом с письмом челябинцев, в разделе «Последние известия с нашего фронта», стояло мое сообщение «АТАКИ ВРАГА ОТБИТЫ». В нем говорилось о том, что танки, пехота и авиация захватчиков перешли в наступление и наши войска снова отбросили врага. Бойцы частей, в которых я провел прошлый день, двадцать восьмого апреля 1942 года, уничтожили три самолета немцев, немало танков и пушек.

«Братья-пулеметчики» (в пулеметную команду входили почти все писатели редакции, наводчиком был Михаил Львович Матусовский) – авторы веселого отдела газеты специально к приезду делегации сочинили злободневные частушки о том, как «связаны немецкий фронт и тыл»:

 
Рыжий Вилли глуховат,
Старый Вилли слеповат.
Немцы Вилли изловили —
Чем же Вилли не солдат?
Наступая на лесок,
Немцы сделали бросок.
Вилли шел за батальоном —
Сзади сыпался песок.
Десять лет мальчишке Отто,
В резервисты призван он,
Взяли Отто в автомото,
Автомото батальон.
Генерал пришел домой
С посиневшей физией.
Видно, встретился с седьмой
Русскою дивизией.
Загражденья Ганс и Вилли
В три кола установили.
Утром смотрят – ни кола:
Все «катюша» подмела.
 

К этим частушкам надлежит сделать два маленьких пояснения: 7-я дивизия – это 7-я гвардейская дивизия, которую как огня боялись немцы. Что же касается «катюши», то фронтовики отлично знали от челябинских делегатов, что их край творит это грозное оружие.

В завершенье раздела позвольте мне сказать, что приезд земляков на Северо-Западный фронт зимой и весной 1942 года послужил материалом для моей повести «Засада», которую я урывками писал в те дни.

„Наша военная молодость – Северо-Западный фронт“

Слава богу, война пощадила и Щипачева, и Матусовского, и Горбунова, и многих других литераторов фронта. Но непомерные труды и нервотрепки, без которых не бывает войны, свели в могилу уже после Победы Степана Петровича Щипачева, Аркадия Александровича Кулешова, Михаила Аркадьевича Светлова, Александра Абрамовича Исбаха, Василия Петровича Московского и многих других.

Но пока все были живы, посылали друг другу книги, обменивались письмами, желали здоровья, здоровья, здоровья, прежде всего здоровья.

Степан Петрович обязательно отзывался о каждой из моих книг, которые я посылал ему. Он, это было ясно по замечаниям, внимательно и полностью просматривал сборник стихотворений или роман и деликатно излагал свое мнение.

Я знал, Щипачев никогда не похвалит то, что ему видится слабым, недоработанным, вторичным, и оттого так дороги его похвалы, его огромная доброжелательность. Перечисляя стихи, которые ему понравились, он для каждого находил доброе слово, а о многих проходных вещицах отзывался общо, тут же спешил заметить:

«Кто-то из древних сказал – О горном хребте судят по его вершинам. Такие вершины в книге есть».

И тут же приводил примеры. Он говорил о стихотворении «Мы на дне окопчика уснули»:

«Все зримо, ощутимо до дрожи. Такое же впечатление остается и от стихотворения «Мальчикам Великой войны»… Все видишь. Каждое слово на месте…»

Он заканчивал письмо:

«Как ты живешь? Слыхал, тоже похварываешь. Держись. Твоя восьмерка еще не скоро притулится к нулю.

Твой Степан ЩИПАЧЕВ».

Милый Степан Петрович имел в виду свой возраст: ему тогда исполнилось восемьдесят лет.

Я «похварывал» в больнице, когда пришло известие о смерти поэта, и не смог поехать в Москву. Жена Степана Петровича Валентина Николаевна написала мне о последних часах мужа. Тридцать первого декабря 1979 года поэт некоторое время работал, затем погулял близ дачи. В первом часу нового 1980 года он лег спать и утром первого января не встал с постели. Смерть наступила мгновенно – сказался тройной инфаркт 1956 года.

Потом пришло последнее письмо В. П. Московского. Василий Петрович писал:

«Спешу тебе сообщить, что я пишу книжечку «Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах…», о тех, с кем меня свели две войны, с которыми я подружился и полюбил их.

Воениздат обещает дать зеленую улицу.

Написал очерки уже о Михалкове, о Регистане, о Шкловском… На очереди ты, Сашка Кривицкий, Гена Семенихин…»

В июне 1984 года мне позвонили из «Красной звезды» и сообщили о кончине Василия Петровича. Ушел из жизни бывший редактор моей фронтовой газеты «За Родину», редактор «Красной звезды» и «Советской России», бывший заведующий Отделом пропаганды и агитации бюро ЦК КПСС по РСФСР, бывший заместитель Председателя Совета Министров РСФСР, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в КНДР. Ушел старший товарищ и надежный друг.

А «снаряды» все продолжали падать и падать рядом, снаряды, от которых – увы! – нет защиты.

* * *

Самый первый, самый тяжкий год войны – сорок первый – завершился не только нашими неудачами, не одним отступлением, не только реками пролитой нами крови. О нет! Враг впервые за всю мировую войну споткнулся в России, он ощутил ужас поражения и смерти, он платил теперь за каждый свой шаг вперед огромной кровью и уже старался по возможности не высовывать носа из окопов и блиндажей.