Текст книги "Каменный пояс, 1985"

Автор книги: Александр Терентьев

Время идет быстро…

Недавно из столицы ГДР сообщили: фильм дублирован на немецком языке. Его демонстрировали в Берлине на молодежном форуме и собираются показать во многих городах ГДР в октябре 1985 года, когда будет отмечаться 75-летие со дня рождения Альберта. Показать в присутствии гостей из Челябинска, с ЧТЗ.

Вместо эпилога

…Свадебный кортеж, проехав по проспекту Ленина, останавливается на краю Комсомольской площади. Из передней машины, украшенной кольцами и лентами, выходят молодожены. У невесты в руках цветы. Таков обычай: прежде чем сесть за праздничный стол, молодые непременно должны побывать в местах, священных для каждого челябинца. Одно из таких мест – Комсомольская площадь. На высоком постаменте, словно в броске, застыл танк «ИС». Две даты: 1941—1945. И слова:

«Уральцы, вам, чьи руки золотые ковали здесь победу над врагом».

С западной стороны площади – старейшая в районе школа № 48 имени Николая Островского. В ней есть два «именных» класса: имени Альберта Хесслера и имени Клавдии Семеновны Рубцовой.

А рядом со школой – пятиэтажный дом солидной довоенной постройки, который вошел в историю города под именем испанского. На его стене – мемориальная доска:

«Здесь с 1939 по 1941 год жил немецкий коммунист, радист подпольной антифашистской организации «Красная капелла» Альберт Хесслер».

И барельефное изображение ордена Отечественной войны I степени.

На маленькой полочке – живые цветы. Кто их принес сюда? Школьники? Человек, знавший Альберта? Молодожены? И я невольно думаю о свадьбе, которая состоялась в «испанском» доме в те, теперь уже очень давние времена. Под наступавший 1941 год.

Еще один свадебный кортеж останавливается на краю Комсомольской площади. Из передней машины выходят молодые. В руках у невесты – цветы.

И мне кажется, что Альберт и Клавдия оттуда, из того далекого времени желают им мира и счастья.

Альберт Хесслер. Последний снимок 1942 года.

К. С. Рубцова (третья слева) и автор повести Е. Г. Ховив (первый справа) среди немецких друзей. Снимок сделан в 1974 году во время поездки первой делегации ЧТЗ в ГДР. Фото А. Соколова.

Клавдия Семеновна Рубцова. 1941 год.

Обложка книги «Письма к Клавдии», изданной в 1976 году в ГДР. Использована фотография Альберта Хесслера, сделанная в Челябинске зимой 1939—1940 годов.

Улица Альберта Хесслера на его родине в Бургштадте.

ПОЭЗИЯ
Навечно в памяти

Валерий Тряпша
СТИХИ

 
Я всю, как есть, тебя приемлю,
Моя звезда, судьба сама!
Под плугом вскрикнувшую землю
Услышу посреди холма.
 
 
И в роще индевелой иней
Прижму к потресканным губам.
Луну над стогом в дремной сини,
Как память, сыну передам.
 
 
Ты изначальный свет в просторах
По-над землею и под ней,
Когда под лампами шахтеров
Породу видно до корней.
 
 
До глубины, до смертной сути,
До чистой глади родника.
Мне душу ворог не остудит,
И взор не выхлестнут снега.
 
 
Отчизна, родина, истоки,
Гул реактивных, скрип телег,
И в грудь простреленные строки —
Всё это ты, всё это век.
 
 
И те, из крови, казематы,
И та обугленная высь,
Где спят уральские солдаты,
Чьи души в травах поднялись.
 
 
Ты подарила мне все это:
Стыть у высот, гореть во мгле,
Росою пасть, взметнуться светом
На горькой, на своей земле.
 

 
От Бояновых песен,
От седых ковылей придонецких,
От костров партизанских,
От звезд гимнастерки отца
Началась моя память
И упала в военное детство,
В мир холодной слезы,
В похоронку и в посвист свинца.
 
 
Началась моя память
С тоски зачерствевшего хлеба
И с нечерствой души
Матерей наших,
Вынесших ад.
Началась моя память
С разрыва, упавшего с неба,
На гремящих вокзалах
С гармоней безногих солдат.
 
 
Все осело в душе,
Только видится чаще не это —
Наши матери,
Алый над ними закат.
Вот бегут к поездам
И целуют в слезах среди лета
Возвратившихся к нам
С того света солдат…
 

 
Златоустье.
Простор без границ.
А на крышах —
Коньки вырезные.
А над ними
Свечение птиц.
И Россия. Россия. Россия.
 
 
Златоустье.
Булат и листва,
Гордость нашего края
                                 стального.
И тягучая синь-синева,
Первозданного чувства
                                   основа.
 
 
Не отсюда ль мы шли на Берлин,
В опаленные, черные дали,
Чтобы клик журавлиных долин
Был!
И вечно
            ключи
                      лепетали!
 

 
Петух кивал мне гребнем алым,
Он крылья огненно листал.
Ночь сорок первого настала,
А я тогда впервые встал.
 
 
Но мне ступить не дали шагу
И в полотенце понесли.
Солдаты выбились к оврагу
И там навечно залегли.
 
 
А я тянул, тянул к ним руки,
Быть на руках я так хотел.
Но натыкался на разлуку
Холодных и молчащих тел.
 
 
И я не знал, что плачут раны,
Открыли это мне года…
Но я убитых на экране
Не видел больше, чем тогда.
 
 
Когда в траве лежал без плача,
Когда петух крылами бил.
И кровь его была горячей,
Пускай и вышитым он был…
 

Александр Куницын
СТИХИ

 
На фронтовых путях врага сметала
Уральская надежная броня!
Но был покрепче всякого металла
Солдат
Среди военного огня.
 
 
За ним стояли Златоуст
И Сатка,
Негромкое уральское село,
И ждали писем в Троицке солдатки,
И гарь войны до Еткуля несло…
 
 
Бойцу такую силу дал
Урал,
Хватило столько воли
И отваги —
Он Волгу защитил,
Рейхстаг он брал,
И спас твоих детишек,
Злата Прага…
 

 
В саду
«Прощание славянки»
Играет духовой оркестр.
И чьи-то орденские планки
Опять напомнили про Брест,
Про Севастополь,
И Одессу,
И про блокадный Ленинград…
И как в Москве,
Священном месте,
Устроить враг хотел парад.
Как по стране
Военкоматы
Работали и день,
И ночь…
И вся Россия,
Став солдатом,
Беду сумела превозмочь.
…Дай бог не жечь чужие танки,
С боями города не брать,
И марш
«Прощание славянки»
Вновь на перронах не играть.
 

 
А в жизни
Курская дуга
Чертой отца последней стала.
Нет над могилой пьедестала,
Где встретил он огнем врага.
 
 
Да и самой могилы нет —
Опять растут весною травы,
Цветы встают,
Горит рассвет,
Где бой кипел святой и правый.
 

 
– А помнишь Ваську?..
– Помнишь, Вовка
Украл у фрицев автомат?..
– А помнишь, Кольку из винтовки
Убил на улице солдат?..
Сидят вдвоем, видать, по случаю,
А может, просто так сошлись,
И вспоминают
Ту горючую
И героическую жизнь.
И наливают вновь по чарке,
Закуска – сало, винегрет.
– А помнишь, фрицы-то с овчаркой
Три дня вынюхивали след?..
Тут не история, не память,
А детство,
Тот жестокий быт…
Не замела те годы заметь,
И впрямь никто не позабыт.
И вновь о Ваське,
И о Вовке,
И про немецкий автомат.
– А помнишь, Кольку из винтовки
Убил на улице солдат?..
 

Александр Терентьев
ПЕСНЯ О ТАНКОГРАДЕ
Стихотворение

 
В слепом дыму оставлен
                                    Брест,
И роты третий день не спали…
А комиссар сказал:
– Он есть.
– А где он?
– Где-то на Урале.
Полковник знал и знал солдат,
Когда над бруствером
                                 вставали,
Что есть в России Танкоград.
А где он?
Где-то на Урале.
Как танки шли по мостовой,
О том в газетах не писали.
Жил город жизнью фронтовой.
А где он?
Где-то на Урале…
И если грозы загремят,
Как прежде, мужеством и
                                      силой,
Страну прикроет Танкоград,
Солдат и труженик России.
 

Вениамин Цыганов
СТИХОТВОРЕНИЕ

 
На правом фланге города-герои.
Ну, а какой, вдали от фронтовых,
Военного, нелегкою судьбою
Отмечены усилья тыловых?
 
 
Они не оказались в окруженье
И не были в опасности такой,
Как те, что на осадном положенье
Объявлены по связи городской.
 
 
Но в глубине заснеженной России,
Встречая из блокады поезда.
Ответственно трудились тыловые,
Приравненные к фронту города.
 
 
И приняли во всех боях участье,
И шли до государственных границ.
Иные добровольческие части
Прошли до многих западных столиц.
 
 
…Во фронтовых,
                         где выстроены зданья
И не осталось той войны следов,
Есть улицы, носящие названья
Уральских и сибирских городов.
 
 
А в городах Сибири и Урала
Машины, что отлиты из брони,
У проходных стоят на пьедесталах —
Отсюда к битвам двинулись они.
 

Александр Филатов
СТИХИ

Е. Ерхову

 
…А мы на десять лет моложе,
Моложе вас – детей войны.
Не виноваты мы,
Но гложет
Нас чувство горькое
Вины.
Какой?
В подарок и в наследство,
По воле мертвых и живых
Мир отдал нам
Всё счастье детства
Детей годов сороковых.
 

 
…И все же счастье есть на свете —
Не затеряться на планете,
Сквозь беды отыскать любовь —
За всю-то жизнь, за всю-то боль
Пришло последнее свиданье,
Пришло у жизни на краю,
И пусть для всех оно – страданье,
Шептал солдат: «Благодарю…»
А после вышел к обелиску,
Присел на серый пьедестал
И долго-долго
В длинном списке
Свою фамилию
Читал.
 

Владимир Одноралов
ЭШЕЛОН
Стихотворение

 
Как будто под ветер пустынной равнины,
Как будто под склон,
Несется мой поезд,
А имя ему – эшелон.
Я знаю, что степи, летящие мимо,
Объемлет покой,
Что это ученья и с нами
Не будет беды никакой.
Но только усну —
                           и приснится все то же,
Что очень устал,
Несется мой поезд,
А я – на перроне уснул и отстал!
И вновь просыпаюсь:
Мой поезд несется в просторах степных,
О, как хорошо,
Что пройдут, не сбываясь,
Подобные сны.
Что просто ученья
И просто теплушки стары,
Скрипят, навевая
Нам сны и тревоги военной поры.
 

Геннадий Хомутов
СТИХИ

 
Скорей, скорей, скорей
                                  оттаивайте,
Чернила наши самодельные.
И ничего вы не утаивайте
Про тыловые дни метельные.
Про наши беды неиссчетные,
Про будни строгие
                            и хмурые…
Скорей, оттаивайте, черные!
Оттаивайте, красно-бурые!
Из бузины и жирной сажи,
Из бурой свеклы и из глины!
И мы напишем,
                      мы расскажем
Свои житейские былины!
И нам чернила намекали
(Так нам казалось
                           каждый раз),
Как будто перья
                        мы макали
В траншейную слепую грязь,
В огонь и дым
                     больших пожаров
Той, фронтовой,
                        родной земли.
И строчки черные бежали,
И строчки красные текли.
И до победы долго топать
Солдатам нашим
                         до Берлина…
В чернилах копоть,
                             копоть, копоть,
Огонь и дым,
                    и кровь, и глина…
 

 
Везем, везем вязанку
Мы по степи немой.
Скрипят шаги и санки:
– Домой!
– Домой!
– Домой!
В снегах уже не вязнем,
Вползли на косогор.
Темно, и от боязни
Заводим разговор:
– Поземка не мешала,
Тропа жива, видна.
– В лес солнце провожало,
А из лесу – луна.
– Мороз почти без ветра…
– Сегодня повезло.
– Хорошая примета.
– Легко дойдем в село.
– Помощник мой, напарник,
Ты прямо весь в отца.
Работал как ударник. —
И хвалит без конца.
– Порядком нарубили.
– Наверно, дня на два.
– Береза и рябина —
Жаркие дрова.
Назавтра спозаранку,
Вот радость для ребят,
Во всех, во всех голландках
Дрова заговорят.
Я размечтался сладостно:
«В печах дрова поют!»
Поддакиваю радостно:
– И холоду – капут!
 

Михаил Шанбатуев
ЗЕРНО ДОБРА
Стихотворение

 
Храни, судьба моя, храни
Родную праведную пашню,
Где я живу,
Приняв от павших
Зерно добра
В огне войны.
Тепло крестьянских рук
С зерном
Передаю я нынче пашне
И горький опыт
Дней вчерашних
Во имя будущих времен.
Земля моя, не поскупись,
Ты слышишь
Мой негромкий голос?
Наполни верой
Каждый колос,
Чтобы тревоги улеглись.
 

Станислав Слепенков
СТИХИ

 
Я завью веревочкой кручину,
Отрешусь от недругов и свар…
…Я щепал колючую лучину,
Снаряжала бабка самовар.
Ночь из снега ставила завесу,
И пурга освистывала мглу.
Дед мой,
В срок приехавший из лесу,
Колдовал над елкою в углу.
А она смолистою отрадой
Исходила в дедовой избе…
Ничего мне лучшего не надо
Для души в сегодняшней судьбе.
Мишурою елка не сверкала,
По ветвям гирлянда не текла.
Лишь горели свечи вполнакала
И добрели иглы от тепла.
Дед Мороз
Не в силу профнагрузки —
Доброй волей радость приносил.
От порога кланялся по-русски,
И с морозу стопку не просил.
Он сумою встряхивал дорожной
И, довольно хмыкая в усы,
Доставал из сумки осторожно
Полкружка замерзшей колбасы.
Доставал он две пшеничных пышки,
Половинку шаньги обливной —
Это был гостинец от зайчишки,
В пору ту дружившего со мной.
Колыхалась снежная завеса,
И туман дымился на стекле.
И гостинец,
Присланный из леса,
Слаще меда делался в тепле.
 

 
Два колеса – подобие тележных,
Фанерный кузов с крышей голубою,
И в кузове,
                стоящие на льду, —
Вместительные банки жестяные.
А в банках —
Бело-розовое счастье:
Мороженое детства моего!
И дядя Паша в белом одеянье
Неторопливо клал кружочек вафли,
Обычной ложкой черпал в банках счастье
И наполнял им простенькую форму,
И сверху снова вафлей накрывал.
С усмешкой доброй
Фокусника жестом
Выталкивал мороженку из формы
И рыжему счастливцу подавал.
Зажав в руках нагретые монеты,
Толпились мы,
Дрожа от нетерпения,
Лизнуть скорее круглое, как солнце,
Но холодком наполненное чудо…
Потом,
Когда война отгромыхала,
К нам не вернулся славный дядя Паша:
Остался он под пеплом Сталинграда…
И наделяли нас воскресшим счастьем
Седые неулыбчивые тети.
И мы опять толкались у тележки
Со взрослыми порою вперемешку,
Которым после горя и лишений
Хотелось тоже в детстве очутиться.
Нас опаляло яростное солнце,
Но мы терпели очередь за счастьем,
Как терпят нынче давку за коврами…
Мороженое детства!
Пацанята
Теперь седыми стали мужиками,
Но до предела жизни не поверю,
Что хоть один из них не вспоминает
Про наше бело-розовое счастье,
Про круглое, желанное, как солнце,
Холодное,
Как наш уральский снег!..
 

 
Я на Саткинском тихом вокзале
Трачу время по мирным часам.
Мне о бывшем
Не ветры сказали:
Это бывшее – пережил сам.
В душу прошлое холодом дунет,
Вспомню горе заломленных рук.
На виске голубого июня —
Ненавистный фашистский паук.
Мужиков,
              рвя нутро,
                              паровозы
Увозили в кровавую даль.
Возле пыльной вокзальной березы
Под колесами горбилась сталь…
Много лет тишина на перроне,
Но не скажешь «отставить!» слезам
Мчатся памяти красные кони,
Хлещут гривами мне по глазам…
 

 
Как будто вчера громыхали бои.
На фронт уходили соседи мои.
На фронт уносили с собою они
Покинутых изб золотые огни.
Из окон погасших
Сквозь горе и грусть
Глядела на них обнадеженно Русь.
…Я вместо убитых дожил до седин,
И снова таких – не хочу проводин.
 

 
Людское жилье.
Не село,
            не деревня:
На Каменке-речке —
Обычный кордон.
К нему подступили
Вплотную деревья,
И кажется
В мире затерянным он.
Под пеной ольхи
Серебрится речушка,
Под куполом неба —
Четыре избы.
Над крышами серыми
Плачет пичужка,
Под крышами —
Вдовьих четыре судьбы.
…Слезинки смолы
На коре золотистой,
Вечерняя дымка
Родной стороны.
Никак не остудится
В Каменке чистой
Горячий осколок
Далекой войны.
 

 
Шел первый год послевоенный,
И был еще несытым он.
Я помню:
В Сатке немцев пленных
Работал целый батальон.
Грузили бревна днем и ночью.
Была охрана не строга.
В тринадцать лет я близко очень
Увидел клятого врага.
Жарой к воде манило лето…
Но спорам не было конца:
Быть может, тот,
А может, этот
Оставил Витьку без отца?
Кормили русским хлебом фрицев
Кормили…
Был такой приказ…
Не знали мы,
Как долго длиться
Могла бы ненависть у нас…
Однажды женщина несмело,
Припав к оградному столбу,
Стояла долго и смотрела
На чужеземную толпу.
С висков в глаза струилось небо,
А с грязных немцев – сто потов.
Она держала пайку хлеба
На пять в семье голодных ртов.
Потом горбушку отломила
И молча немцу подала…
…Не понял я:
Какая ж сила
Во всепрощении была?!
 

СТРАНИЦЫ БЫЛОГО
К 80-летию первой русской революции

БЕСЦЕННЫЕ РЕЛИКВИИ

Революцию 1905—1907 годов В. И. Ленин назвал «поворотным пунктом в истории России» и «генеральной репетицией» Великого Октября. И ценным в историческом плане явилось то, что эту «генеральную репетицию» рабочие и крестьяне провели не только в центре России, но и во всех уголках огромной страны.

Рабочие Миньяра и Челябинска, Аши и Златоуста, Катав-Ивановска и Кыштыма, Каслей, Уфалея, Троицка, Усть-Катава и других южноуральских городов и рабочих поселков активно боролись против царского самодержавия и буржуазии. Эта революция, как подчеркивается в постановлении ЦК КПСС «О 80-летии революции 1905—1907 годов в России», обогатила массы большим политическим опытом, подняла их к сознательному историческому творчеству…»

Свидетельством этого исторического творчества и политического опыта, накопленного южноуральскими большевиками, являются хранящиеся ныне в различных архивах страны газеты, прокламации и листовки, звавшие к борьбе, – эти бесценные реликвии революционных битв первой российской революции.

* * *

Первыми нелегальными большевистскими газетами на Южном Урале в годы революции были «Уфимский рабочий» и «Солдатская газета».

На Уральской областной конференции РСДРП, состоявшейся в сентябре 1906 года в Вятке, была принята специальная резолюция, в которой говорилось о необходимости иметь периодический общеуральский партийный печатный орган. Было высказано также пожелание, чтобы и местные партийные комитеты издавали свои газеты.

Руководствуясь решением областной партконференции, уфимские большевики организовали еженедельный выпуск нелегальной газеты под названием «Уфимский рабочий». Ее первый номер вышел 8 октября 1906 года. Первым редактором этой четырехполосной, небольшого формата газеты был большевик по кличке «Романыч» – Алексей Христофорович Митрофанов (совхоз «Митрофановский» – близ Челябинска – назван его именем).

После первых двух номеров газета получила широкую популярность среди рабочих Южного Урала. Она распространялась не только в Уфе, но и в Златоусте, Оренбурге, Челябинске, Катав-Ивановске, Симе, Миньяре, Миассе, Усть-Катаве и других городах и заводских поселках.

На страницах «Уфимского рабочего» разъяснялись цели и задачи революционной борьбы против царизма и буржуазии, пропагандировались программа и тактика большевистской партии, рассказывалось о тяжелых условиях жизни трудовых масс Южноуралья, раскрывалась суть контрреволюционной деятельности буржуазных партий, оппортунизм меньшевиков и эсеров.

Всего за годы революции вышло 17 номеров «Уфимского рабочего» тиражом в 3—4 тысячи экземпляров каждый. Эта газета выходила и в годы столыпинской реакции, поддерживая революционное настроение рабочих, крестьян и демократической интеллигенции.

Длительная жизнь газеты в условиях подполья объяснялась высокой политической активностью южноуральских большевиков и строгой конспирацией в постановке типографского дела.

Вот что писал об этом А. Х. Митрофанов в 1917 году:

«…Квартиру, где печатался «Уфимский рабочий», содержала фельдшерица-акушерка, у которой было поразительно много «практики». Чуть не каждый вечер к ней более или менее демонстративно звонили в парадное, приглашая к роженице. Столь «популярная» акушерка выходила со своей большой корзиной с инструментами и шла на конспиративную квартиру, там выкладывала свежие номера «Уфимского рабочего» и наполняла корзину чистой бумагой… «Пропечатать» кого-либо из администраторов, пригрозить «тачкой» зазнавшемуся мастеру из рабочих было обычным содержанием записочек-корреспонденций из заводов и мастерских… В лице «Уфимского рабочего» мы… имели первую нелегальную, но в то же время рабочую газету в полном смысле этого слова…»

Нелегальной была и «Солдатская газета» – издание Уральского областного комитета РСДРП. Печаталась она в подпольной типографии уфимских большевиков. В годы революции вышло всего два номера – 14 февраля 1906 и 25 марта 1907 года тиражом 1500 и 2000 экземпляров. В издании этой газеты принимали участие А. Митрофанов, С. Чуцкаев, К. Кирсанова, Т. Волгин и другие большевики.

«Солдатская газета» рассказывала о положении рабочих и крестьян. В ней публиковались письма солдат, разъяснялись программные и тактические основы РСДРП, во втором номере была опубликована статья о голоде, который охватил значительную часть страны, в том числе и Южный Урал. В статье отчетливо проявилась мысль о замене власти в стране:

«…Чтобы не было голода, надо добиваться такого порядка, чтобы сам народ стал хозяином в государстве. Только народные депутаты могут распоряжаться народным добром. Чтобы не было голода, надо полную свободу завоевать, чтобы он мог украсить свою жизнь, как лучше ему. Чтобы не было голода, надо всю землю крестьянам отдать».

«Солдатская газета» продолжала выходить и после поражения первой русской революции. Ее редакция выпускала специальные «Приложения» к отдельным номерам тиражом 3000 экземпляров. Так, к третьему номеру, например, в «Приложении» был опубликован «Наказ нижних чинов армии и флота Петербургского гарнизона социал-демократическим депутатам 2-й Думы».

Еще одним периодическим изданием большевиков на Южном Урале была легальная газета «Урал» – первая большевистская газета на татарском языке. Выходила она в Оренбурге с 4 января по 27 апреля 1907 года (всего был издан 31 номер тиражом по четыре тысячи экземпляров каждый), распространялась среди татаро-башкирского населения Оренбургской и Уфимской губерний.

Эта газета была организована одним из видных татарских революционеров-большевиков Х. М. Ямашевым. В газете сотрудничали Г. Сайфутдинов, Т. Соловьев и другие большевики. В виде «Приложений» к этой газете редакция выпускала специальную социалистическую библиотечку. Было издано пять брошюр: «Чего добивается Российская социал-демократическая рабочая партия для крестьян?», «Освобождение должно быть делом самих рабочих», «О всеобщем избирательном праве», «Кому нужно угнетение разных национальностей?», «Наши ближайшие задачи и конечная цель».

Газета постоянно подвергалась преследованиям со стороны полиции и жандармерии: конфисковывались номера и приложения к ним. 27 апреля 1907 года она была вовсе закрыта – «за вредное направление», а редактор арестован. «Урал» сыграл значительную роль в пропаганде марксистско-ленинских идей среди мусульманских трудящихся Урала, а также Поволжья и Средней Азии.

Южноуральские большевики небезуспешно использовали страницы других социал-демократических, меньшевистских газет.

Так, в Оренбурге, например, выходили газеты «Оренбургский листок», «Степь» и «Простор». В них обсуждались различные аспекты марксистской теории, печатались статьи о революционном движении в России, критиковались местные кадеты, эсеры и буржуазные националисты, разоблачалось их контрреволюционное лицо. За такие материалы газеты преследовались властями. Против «Степи», например, с мая по сентябрь 1906 года тридцать раз возбуждалось дело за «политическую недозволенность статей». В конце этого года она была закрыта, а редактор посажен в тюрьму. Организовать выпуск подпольных и легальных газет для южноуральских большевиков было делом чрезвычайно трудным: отсутствовала полиграфическая техника, не хватало журналистских кадров и финансовых средств. И революционерам приходилось проявлять отчаянную смелость, изобретательность и предприимчивость в постановке издательского дела.

Имея в виду огромную важность листовок и прокламаций в классовой борьбе рабочих и крестьян, Владимир Ильич Ленин неоднократно говорил о необходимости их систематического выпуска. В начале 1905 года, требуя широкого революционного размаха во всей партийной работе, Владимир Ильич писал членам Бюро комитетов большинства о необходимости писать и издавать листовки без всякой волокиты, предоставляя полное право на это любому подкомитету.

Архивные документы свидетельствуют о том, что в 1905—1907 годах на территории современной Челябинской области многие большевистские партийные комитеты имели в своем распоряжении копировально-множительную технику. Подпольные типографии, например, были оборудованы большевиками Челябинска и Златоуста, а большевики Троицка, Кыштыма, Катав-Ивановска, Уфалея, села Рождественского широко пользовались гектографами.

Группа местных исследователей разыскала и собрала около пятидесяти различных листовок, выпущенных партийными организациями, действовавшими на территории нынешней Челябинской области в годы революции.

Листовки несли в массы слова партийной правды. Они разъясняли рабочим и крестьянам пути и способы борьбы за освобождение от капиталистического рабства, причины нищенской жизни людей труда, звали к совместной борьбе против царизма, призывали солдат к боевому союзу с народом для борьбы против общих врагов.

Откликаясь на политические события, на столкновения рабочих с хозяевами, давая им большевистскую оценку, листовки и прокламации органически связывали революционную теорию с практикой непосредственной борьбы партии и трудящихся масс, вселяли в рабочих и крестьян уверенность в своих силах, сплачивали народ в борьбе за освобождение от эксплуатации и угнетения.

Листовки, изданные южноуральскими большевиками в период 1905—1907 годов, по своему содержанию можно разделить на несколько групп.

К первой относятся листовки по поводу крупных политических событий в стране, в основном, выборов в Государственную думу.

В начале августа 1905 года были утверждены правительством и опубликованы Манифест и Положение о выборах в Государственную думу, названную «булыгинской» – по имени автора проекта Положения, министра Булыгина.

Господствующие классы восторженно восприняли эту затею царя и его правительства, решив принять деятельное участие в выборах в Думу.

Вопрос об участии в избирательной кампании по-разному решался в рядах РСДРП. Меньшевики решили участвовать в выборах. Большевики же, руководимые В. И. Лениным, объявили Думе активный бойкот, противопоставляя царскому маневру агитацию за вооруженное восстание и свержение самодержавия. Центральный Комитет поставил перед партией задачу:

«дискредитировать эту затею правительства и не допустить самого осуществления этой политической комедии».

В Уфе, Оренбурге, Златоусте, Миньяре, Кыштыме, Троицке прошли рабочие собрания, на которых большевики разъясняли сущность политического маневра царизма и призывали к активному бойкоту Думы. По этому поводу выпускались и листовки. В одной из них, распространенной в августе 1905 года в Челябинске, разъяснялась политическая обстановка в стране:

«…Товарищи! Могучая волна рабочего движения, широко разлившись, заставила и наш Урал очнуться и открыто выступить против своих врагов – капиталистов и царского самодержавия. Царское правительство в своей беспощадной борьбе с русским народом довело страну до окончательного разорения: в городах – безработица, в деревнях – голод. Оно ручьями проливает кровь русского народа на полях никому не нужной Маньчжурии. Оно убивает и беззащитных рабочих, женщин, детей. Наконец… чаша народного терпения переполнилась. Со всех концов обширной родины раздался могучий призыв к борьбе за свободу, за народное благо, за социализм…»

Развивая мысль о том, что свободу и счастье трудовой народ может добыть только своими собственными руками, большевики разъясняли, что победу над царизмом рабочие и крестьяне одержат только под руководством марксистской революционной партии.

Листовка заканчивалась словами:

«Товарищи! Настала пора положить конец насилию, гнету и эксплуатации, настала пора освободиться от насилия царского самодержавия. Долой самодержавие!..»

Впоследствии большевики изменили тактику – стали призывать рабочих и крестьян к участию в избирательных кампаниях с тем, чтобы иметь своих депутатов в Думе и использовать ее трибуну для революционной работы.

«…Граждане, исполните ваш священный долг перед народом и выберите выборщиков – истинных защитников народных интересов, и этот выбор будет достойным ответом кровожадным, невежественным опричникам царского правительства и их холопам, рукоплещущим их кровавой борьбе с народом», —

говорилось в одной из листовок челябинских большевиков.

Почти 80 лет назад, в апрельские дни 1906 года, на плужном заводе «Столль и К°», в паровозном депо станции Челябинск и по улицам города, как сообщалось в полицейском донесении, «неизвестными лицами были расклеены и вложены в почтовые ящики небольшие гектографические листовки крамольного содержания». Текст листовок был обращен к труженикам Челябинска:

«Товарищи рабочие! Через неделю русский пролетариат будет праздновать свое Первое мая, свой рабочий праздник. С момента подавления Московского восстания русское правительство, а с ним и буржуазия считают себя на долгое время обеспеченными от беспокойства рабочего движения. Действуя пулями и штыками, развращая рабочие массы всевозможными обещаниями, наше преступное правительство устами кровавого Витте заявляет во всеуслышание, что революция подавлена и что всякая попытка к борьбе будет беспощадно караться без стеснения в жертвах и крови.

Товарищи, неужели мы позволим и дальше торжествовать убийцам наших братьев и отцов? Неужели мы, русские рабочие, сильные своей солидарностью, не докажем им, что нас трудно ввести в заблуждение, что мы глубоко понимаем провокаторство скороспелой Думы и на эту удочку не пойдем? Нет, товарищи, тысячу раз нет… Пролетарская армия – это сила, и победа будет за нами…»

Другая группа листовок по поводу местных событий, которые оценивались в тесной связи с политическим положением в стране. В листовке «Ко всем телеграфистам Самаро-Златоустовской железной дороги», изданной большевиками в марте 1906 года, излагались революционные требования. В другой листовке большевики призывали железнодорожников к продолжению начатой забастовки:

«…Мы зовем весь рабочий класс поддержать начатую нами борьбу. Товарищи, будем солидарны! Да здравствует забастовка! Да здравствует Российская социал-демократическая рабочая партия!»

Специальные листовки посвящались международному дню пролетарской солидарности – Первому мая. Они воспитывали рабочих в революционном духе единения трудящихся всех стран и звали их на борьбу.

«…Устои гнилого самодержавия подрыты до самого корня, – говорилось в одной из таких листовок. – Оно при последнем издыхании. Присоединимся к дружному хору наших братьев пролетариев. Отпразднуем день 1 мая однодневной забастовкой. Да здравствует первомайская забастовка!»

На другой день после распространения этой листовки челябинские большевики разъясняли рабочим историю возникновения первомайского праздника и вновь призывали рабочих к забастовке:

«Товарищи! Бросайте работу и празднуйте Первое мая!».

Особенно яркой и убедительной была листовка, изданная челябинскими большевиками накануне первомайского праздника 1907 года.

«В день первого мая на всем земном шаре, где только существует наемный труд, – говорилось в ней, – рабочие без различия национальности и пола бросают свои душные, наполненные копотью и пылью мастерские, выходят на улицу с гордо поднятой головой и красным знаменем в руках и гордо бросают всему буржуазному миру: «Довольно мы жили для того, чтобы работать; работать с раннего утра до поздней ночи, работать с юных малых лет до глубокой старости; работать при невозможных, нечеловеческих условиях труда; работать, чтобы создавать все богатства мира, а самим умереть с голода и холода; мы хотим так работать, чтобы иметь возможность жить свободной человеческой жизнью…»

Далее в листовке содержался пламенный призыв:

«Товарищи! Докажем же царствующему произволу, что жив еще среди пролетариата дух борьбы, что он еще не забыл лучших заветов своих павших товарищей-борцов, что затишье, наблюдающееся теперь в России, – затишье перед бурей… Бросим же работу в день Первого мая, присоединим и свой голос к общему хору всемирного пролетариата и вместе с ним воскликнем: «Да здравствует социализм! Да здравствует Первое мая! Да здравствует восьмичасовой рабочий день!»

Большевики выпускали листовки, обращенные к солдатам и казакам. В них описывались жизнь и быт военнослужащих, притеснения и бесправие «защитников веры, царя и отечества», излагались требования солдат, а также призывы к казакам не участвовать в вооруженных подавлениях революционных выступлений рабочих.