Текст книги "Солнечная сеть (СИ)"

Автор книги: Александр Харченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

​Ретроспектива-5. Солнце Непобедимое. Каллима. До 288. Айота и Кейт Астеры

Айота и в самом деле была больше похожа на Маму, чем старшие дети Джорджа Астера. Оттого Мама и забрала Айоту с собой всего через полгода после её рождения; она боялась, что младшая сестра, несшая в себе от рождения все силы и возможности Маминого народа, будет вызывать ощущение неполноценности, неправильности у старших детей, истинная природа и силы которых всё ещё оставались под большим сомнением. Зная, что старшие дети останутся под присмотром двух взрослых Мужчин, – Мама всегда произносила это слово так, как будто оно писалось только с большой буквы, – она совершенно не боялась за их судьбу. Она рассчитывала навестить их чуть позже, когда дети возмужают, окрепнут и развернутся в полную силу. Тогда можно будет без опаски внести в их человеческую природу все необходимые коррективы, а пока… Нет, маленькую девочку, капризную и слабую по натуре, зато чрезмерно сильную в своих возможностях, следовало держать от брата и сестры как можно дальше, иначе возможные травмы и комплекс неполноценности отравили бы природу старших детей Мамы на многие тысячелетия вперёд.

Мама доставила Айоту в звёздную систему обитаемого мира, который его жители называли Каллима – в переводе это значило «нора» или «пещера», что довольно точно соответствовало их определению слова «Земля». Гуманоиды Каллимы, появившиесяна свете впервые не без помощи Мамы (всегда полагавшей разум высочайшим даром природы), начали когда-то свою эволюцию из экологической ниши, занятой на земле рукокрылыми и насекомоядными. Отчасти они напоминали антропоморфных летучих мышей, только без крыльев и пятачков, но всё же больше походили внешностью на человека, так как разумная жизнь, речь и технологическая культура всегда приводят почти все виды к конвергенции признаков. Маму они почитали как божество, и ей это, возможно, бывало иногда приятно. Поэтому, принеся маленькую Оту в систему Каллимы, Мама прежде всего начала воспитывать в ней чувство ответственности за всякого, кто по рождению, по возможностям или же по слабости воли стоял ниже или выглядел меньше, чем была она сама. Обитатели Каллимы давали идеальную возможность для демонстрации такого подхода.

На Каллиме почти не было океанов. Резервуарами воды служили бесчисленные пресноводные озёра, постоянно испарявшиеся и вновь наполнявшиеся дождями из многоярусной облачности. Огромные территории суши, временно выпадавшие из этого круговорота, были покрыты кристаллами и целыми глыбами соли, по преимуществу глауберовой, отчасти выполнявшей на этой планете роль ледяных шапок Земли. Немногочисленные, не более двух-трёх миллионов, разумные обитатели Каллимы благоденствовали в поясе пресных озёр, не зная особой нужды ни в чём. Зато, когда какая-нибудь катастрофа нарушала хрупкий баланс влаги в атмосфере и вода начинала литься в засоленные районы, унося с собой в жилые земли растворённую дрянь, это сразу же угрожало благополучию многих тысяч жителей планеты одновременно и требовало срочного вмешательства. Простую работу – следить за тем, чтобы дожди лились куда нужно, – Мама и поручила для начала маленькой Айоте.

Следующим её занятием стала чистка и генеральная уборка системы Каллимы от налетавшей космической пыли и мусора, которые имели поганую привычку выпадать на поверхность планеты в виде метеоритных дождей. Эту работу следовало проводить не реже четырёх раз за планетарный год, и Мама быстро приучила Айоту к мысли, что система, в которой кто-то живёт, не должна выглядеть как пыльный склад неиспользованного оливина. Надо сказать, что сама Мама ненавидела выполнять эту работу. В породившей её цивилизации, где мудрецы предавались самопознанию (ибо тайны Вселенной как-то слишком быстро утомляли их), а прекрасные женщины постигали во всех подробностях великое искусство любви, роль Мамы сводилась к занятиям космической горничной: прибрать пыль в плоскости эклиптики, подрегулировать неправильно горящую звезду, накатать планет для украшения какого-нибудь выдающегося пира или конвента… Ей не раз говорили, что ни на что другое у неё не хватит ни разумения, ни красоты, ни благородства происхождения – словом, ни одного из тех качеств, которые древние земляне называли «каллокагатией» и которые так ценил больной мигренью Ницше. Она и довольствовалась своей скромной ролью, а сверх того – помогала чем могла тем планетам, где, самостоятельно или с её помощью, белковая жизнь порождала тлеющую искру разума. В этом она видела свой долг, и даже что-то вроде семейной чести. Мама ещё помнила смутно собственного Отца, вступившего в безнадёжный бой с гигантским чёрным вихрем, схлопывающимся в ядре Галактики и способным в перспективе уничтожить весь звёздный остров за считанные миллионы лет. Отец сражался, потому что это могло погубить новую жизнь, нарождающуюся в крошечной, по вселенским масштабам, зоне полного действия антропного принципа. И он победил чёрный вихрь, но победил ценой собственной жизни. Потому-то Маму так и поразил отец Айоты, на крошечном кораблике атаковавший самоубийственным тараном обломок космической материи, угрожавший его собственным сородичам; в своём будущем Муже Мама усмотрела величие духа, ставившее его куда выше большинства мужчин Маминого племени и роднившее его в её глазах с Отцом.

Айота, разумеется, знала все эти Мамины соображения. Она быстро приучалась к работе, рутинной, повседневной и скучной, как и вся круговерть вечного космического цикла. Мама никогда не спускалась на Каллиму, и маленькая Ота тоже не видела в этом никакого смысла. Обитатели планеты, одетые в красивые тонкие наряды, делали очень мало интересных вещей; они ели и пили, веселились, танцевали, играли друг с другом в сложные игры и иногда дрались. Это было скучно, так как от этих действий в мире ничего не изменялось. Однажды Мама принесла Оте несколько развлекательных книг с Каллимы. Содержанием этих книг были любовные отношения: кто-то хотел быть с кем-то, а кто-то, наоборот, хотел кому-то отомстить или разорвать чужую пару. В конце каждой книги, пережив горе, разлуку, смерть близких и массу других приключений, все главные герои оставались при своём, примерно там же, где начали. Жизнь их, следовательно, не имела никакого смысла, и все до единой прочитанные книжки показались Оте невообразимо пресными.

А после Мама ушла. Сказала, что она скоро вернётся, что ей надо проведать ещё две звёздные системы, где она запустила все дела, а потом побывать у старших детей – и тогда, возможно, она вернётся с Отиными братиком и сестричкой, и Оте уже не будет так одиноко. Так Ота узнала, что у неё есть другие родственники, кроме Мамы и её собственного Отца. (Джорджа Астера маленькая Айота считала могущественным и трудно представимым существом, сражающимся в безднах Вселенной с космическим хаосом, погубившим её Деда. Быть дочерью такого титана казалось Оте величайшим из имеющихся у неё подарков судьбы; узнав же, что она не одинока и что у неё есть целая семья, Айота Астер была на седьмом небе от неописуемого счастья.)

Когда Мама исчезла из системы Каллимы, на поверхности планеты явно что-то началось. Сперва Ота не обращала на это внимания, так как внутренние дела планеты не заботили её. Единственным, что связывало её с Каллимой, помимо выполнявшихся изо дня в день обязанностей и работ, были ритмичные, сильные радиосигналы, исходившие, казалось, из самых недр чужого мира. И вот эти сигналы стали испытывать перебои – один за другим, пауза за паузой, они гасли, исчезали, пока менее чем через год не прекратились совсем. Тогда маленькая Ота не на шутку встревожилась, решив опуститься на поверхность и узнать всё-таки, что же там такое могло случиться.

Увиденное потрясло её. Из чрева планеты, из непонятных пещер и нор, хлестали целые потоки солёной, отравленной воды, убивающие – район за районом – живую растительность Каллимы, превращающие плодородные поля и сады в ядовитые солонцы, затапливающие жилые домики, дворцы и прекрасные храмы. Люди Каллимы в панике метались среди сверкающих потоков воды и соли, кричали, ужасались, молили о спасении. Но самым ужасным было наблюдать, как мужчины – мужчины! – убивали детей и женщин, как женщины сами подставляли горло под смертоносный удар, как детские тела разбивались о храмовые камни или принимали мученическую смерть от ножей и заострённых кольев, брошенные в истребительный водоворот – о ужас! – руками их собственных матерей!

– Настал день рока! – кричали перепуганные жители Каллимы. – Наша богиня навсегда покинула нас!

У Оты не оставалось выбора; она усмирила разнузданную стихию, хлеставшую из подземных нор, очистила поля от соли, помогла отстроить дома и дворцы. Только людей, погибших в этой колоссальной гекатомбе, она не могла вернуть к жизни, как бы ей этого ни хотелось. Благодарные жители Каллимы, однако, весьма свирепо приветствовали её:

– Кто ты, и на каком основании правишь нашей планетой? – сурово спросили её местные гуманоиды, пристально рассматривая при этом Оту со всех сторон своими огромными чёрными глазищами.

– Я – дочь своей Мамы и своего великого Отца, который вечно сражается в безднах мироздания с космическим хаосом, – ответила озадаченная таким приёмом Ота, – а зовут меня Айота Астер.

– Ах, так ты дочка нашей богини? Значит, она оставила нам великий дар… Сейчас, мы посовещаемся, что и как правильно делать с тобой дальше!

– Какое вы имеете право решать мою судьбу?! – рассвирепела Ота.

– Мы – Высшие, мы решаем все до единой судьбы в нашем мире. За исключением судьбы богини, естественно, ибо её судьба предписана от начала и до конца в священной Книге Мироздания. Но ты – не она! Мы имеем власть над тобой…

Оту этот подход сильно расстроил, но говорившие с ней, конечно же, были Мужчинами, и это заставило её послушаться их решения. Мамино воспитание сильно сказалось на характере дочки. В течение семи дней Ота предстояла перед Собранием Высших, отвечая круглые сутки на бесчисленные вопросы, которые задавали ей мудрецы. Сколько ей лет? Что она умеет? Что она может процитировать наизусть из священной Книги Мироздания? Что сделала она в свои годы ради достижения Всеобщей Цели? Знает ли она что-нибудь о достославных деяниях предков нынешних Высших, об эпохах Киновии, Великого Матриархата, о революции Высшего Достоинства? Её невежество сочли непростительным, её ум – ограниченным; но, принимая во внимание то, что она всего лишь женщина, Собрание приняло решение, во всех отношениях справедливое и мудрое – одиннадцатилетнюю Айоту Астер решено было отдать замуж.

Делалось это не просто так, а с подобающим случаю пафосом. Не один, а сразу пятнадцать мужей должны были появиться у Оты; сразу пятнадцать родов каллимских Высших искали породниться с богиней. Никто из них не скрывал, что целью этого брака было получение божественной природы, подобной природе Мамы и самой Оты, что, в свою очередь, позволило бы Высшим никогда более не беспокоиться о судьбе своей несчастной планеты, которая – это знали все, – была обречена, как предрекала Книга Мироздания, на конечную и скорую погибель. Мнение самой Оты в расчёт, разумеется, более не бралось – женщины на Каллиме имели статус, мало отличавшийся от статуса движимого имущества.

Для юной Айоты ничто из происходящего не казалось по-настоящему неправильным, даже удивительным. Она слишком мало знала о мире и о тех обычаях и правилах, что устанавливали между собой белковые существа. В конце концов, если для процветания и выживания вида было необходимо, чтобы у неё, Айоты, было целых пятнадцать мужей – а не один Отец, как у Мамы, – то стоило ли проявлять неблагодарность и непокорность тому, что здесь называли судьбой? Пятнадцать Мужчин наверняка лучше одного мужчины… И вот, за несколько дней до торжественной церемонии, к ней пришла одна из женщин, убиравших праздничные залы от пыли и присматривавшая за светильниками (и тем похожая на Маму – иначе Айота никогда не поверила бы ей). Эта женщина рассказала маленькой Оте вещи, от которых у той застыла кровь в жилах:

– Каллима – место, проклятое от рождения, не живой мир, а источник бесконечного страдания! Беги отсюда, дочь богини, беги, скройся в звёздных просторах. Живи со своим народом, и никогда не возвращайся на планеты, где живут люди, не возвращайся иначе как с очистительным огнём в руках! День ото дня мы живём в боли и страхе, наша судьба полна плача, и дай-то нам воля рока, чтобы у Нижних получилось то, что задумали Сёстры Страдания, и чтобы наш мир погиб бы навсегда!

Для Оты такие слова звучали дикостью. Она принялась расспрашивать служанку, которая уже немного вышла из возраста цветущей юности и оттого считалась среди Высших не годной ни на что старухой, и та ответила на все её вопросы коротким, полным боли рассказом.

Оказывается, давным-давно, много поколений назад, все обитатели Каллимы жили в сложной сети полуискусственных пещер или нор, соединявших подпочвенные слои планеты в единую сеть. В этой подземной стране веками процветали ремёсла, культура, искусство; закономерная эволюция техники привела сперва к порабощению одних людей другими, а позже, в век пара, электричества и радио, к тому, что порабощённые восстали и свергли своих угнетателей, зажив единым всепланетным обществом. Так началась эпоха Киновии, великого передела и процветания мира. В те годы была сформулирована и концепция Всеобщей Цели, не позволявшая обществу разбредаться и терять взятый темп развития. Конкретная цель могла меняться, могла быть достигнута, но сама идея – служение каждой личности высшему, сформулированному благу коллектива, – долгие годы воспринималась как само собой разумеющееся состояние дел, единственно достойное воспроизведения.

По мере того, как конкретные цели и блага, бывшие предметами мечтаний прошлых эпох, были реализованы одно за одним, новые цели становилось всё труднее формулировать. Общество всё чаще расходилось во мнении, что и как делать дальше. Это центробежное стремление начало порождать расколы, распыление сил, гражданские конфликты, не доходившие, конечно, до открытой войны, но оттого не менее разрушительные для общественной стабильности. Тогда предложено было создать особые органы для формулирования целей, принципов и задач цивилизации Каллимы – предтечу нынешнего Собрания Высших. Собрание быстро установило жёсткие законы и правила для жителей планеты, позволившие применить на законном основании насилие и прекратить гражданский разброд. Новой Всеобщей Целью объявлено было познание основной тайны бытия – тайны человеческой личности. Ради этой новой Цели создавались институты и академии, работали художники и поэты. Личность Человека превозносилась и ставилась на пьедестал. Во избежание же расколов в обществе, строгие законы предписывали всем гражданам Киновии, прежде всего работоспособным мужчинам и женщинам недетородного возраста, тратить своё время и труд ради достижения Всеобщей Цели как можно более эффективно.

В обновлённой Киновии ребёнок начинал трудиться, как только вставал на ноги. Детские игры, как и все игры вообще, объявлены были бессмыслицей и нелепицей, развлекательное чтение и мероприятия запрещались, за очевидным отходом этого занятия от Всеобщей Цели – преобразования человека будущего в Личность. Школьные занятия чередовались с общественно полезным трудом, то и другое – с беспощадной дисциплиной. Во имя будущего понимания сути Человека, жизнь и достоинство конкретной личности были объявлены ничтожными, а стихийные выступления масс беспощадно подавлялись самыми современными средствами истребления или, того хуже, причинения длительных невыносимых страданий. Старики, больные, а впоследствии и ненужные рабочие руки просто уничтожались за ненадобностью для общества. Критики и скептики говорили, что в этой жизни ничего не осталось от старой Киновии. На это им возражали, что Киновия растёт диалектически сама над собой и что приближение к новому пониманию истинной природы Человека естественным образом требует избавления от всех предрассудков и пережитков ненужного старого общественного устройства.

Первыми возмутились женщины. Они не хотели, чтобы их, уставших рожать и ухаживать за младенцами (а именно это, помимо труда ради великих целей, занимало их время всю сознательную жизнь), отправляли в газовые печи, как отработанный биоматериал; но, в ещё большей степени, они не желали отправлять туда своих детей, неудачных или внезапно оказавшихся ненужными для очередного мудрого плана Собрания Каллимы (Высших тогда ещё не было). Женщины восстали, перебили лидеров Собрания и многих идеологов Киновии, после чего, с усилиями и кровью, на Каллиме установился Второй, или Великий Матриархат. Это было большим благом для общества – прекратились побоища, людей перестали уничтожать миллионами и рожать на конвейерах, вернулись свободное время, искусство, простой труд, радость личного общения. Отныне больше никому не требовалось праздновать свои Семь Дней Свободы, когда, единственный раз в жизни, обитателю Киновии разрешалось предаться различным удовольствиям, большую часть которых составляла декламация заранее заученных стихов о том, как ему лично хорошо именно в этот день, как грешно и стыдно будет продлевать наслаждение и как же он хочет скорее вернуться к работе во имя Всеобщей Цели…

Великий Матриархат просуществовал довольно долго, и тут-то выяснилось, что сторонники Всеобщей Цели тоже были не совсем неправы, вернее, не то чтобы правы, но рациональное зерно в их суждениях тоже имелось… Одним словом, люди на Каллиме внезапно перестали интересоваться всем, кроме мелких межличностных отношений – семьи, вражды, дружбы, ненависти, зависти, удовольствия. Остановилось (и многие радовались этому) всё или почти всё то, что в обиходе характеризуется словами «общественный прогресс». Более того, цивилизация стремительно начала рушиться, деградировать. Лидеры Матриархата приняли в эти годы много верных решений, главным из которых было установление культа героев-мужчин, которых прекрасные женщины благословляют и ведут на верную гибель ради Всеобщей Цели, вновь вернувшегося в общественный обиход понятия, которое теперь подразумевало бесконечное служение воплощённому идеалу. Примерно в это же время установлен был и культ Богини, так как её влияние на природу мира, долгое время недооценивавшееся в технологическую эпоху, было наконец-то доказано окончательно.

Но нашлось множество людей, и мужчин, и женщин, не согласных с идеологией Великого Матриархата. Они сбежали из своих комфортабельных нор на поверхность, туда, где среди песков свирепствовали ветры и туманы – сбежали, чтобы продолжить путь Всеобщей Цели так, как завещали их предки при Киновии, то есть, создать нового совершенного Человека и новую расу великих людей. Они и стали предками Высших. Когда внизу, в норах, Великий Матриархат привёл всё-таки к полной деградации материальной культуры, а подвиги ради женщин превратились в простое соперничество самцов за право размножаться, Высшие пришли на помощь обитателям нор – Низшим – со своими технологическими и научными арсеналами. Взамен Низшие стали выполнять самые рутинные, обыденные работы, до которых Высшим не хотелось даже дотрагиваться. Туда же, к Низшим, ссылали рано или поздно и большинство женщин из верхних поселений, которые переставали радовать взоры своей красотой и молодостью, но так и не завоёвывали себе места под солнцем добротой и мудростью, либо, чаще, противоположными качествами – умением добиваться своего. (Такая же судьба постигла однажды и новую знакомую Оты, принявшую столь неожиданное участие в судьбе будущей новобрачной.)

И тогда женщины там, внизу, действуя под руководством наследниц Великого Матриархата, приняли решение, казавшееся им единственно верным способом прекратить цикл страданий разумной расы здесь, на Каллиме. Они решили открыть путь сквозь норы солёным океанам, скопившимся под землёй, чтобы уничтожить раз и навсегда всю планету – колыбель боли и отчаяния, – и разорвать навсегда безвыходный круг мучений, замкнувшийся окончательно во времена Киновии. Многие мужчины нижнего мира, перенявшие у Высших дурную традицию не слушаться женщин, пытались остановить работу разрушительниц, называвших себя Сёстрами Страдания; другие, принявшие новую цель как последний и окончательный вариант Всеобщего Блага, помогали им чем могли. И этот план, стоило Богине отлучиться, начал было успешно осуществляться, но тут нечто (судьба, наверное!) вмешалось в его реализацию, и Высшие, познавшие истинный смысл замысла Сестёр, навсегда решили захватить контроль над Каллимой, поставив дочь Богини себе на службу и подавив беспощадно все попытки сопротивления своей воле.

Каким бы сбивчивым, каким бы нелогичным ни смотрелось это изложение истории Каллимы, у Оты хватило ума не спорить с ним и не вмешиваться в понимание исторических процессов, проявленное её новой подругой. Она поняла одно, самое важное: люди страдают, и из неё, Айоты Астер, здесь пытаются сделать орудие, причиняющее или позволяющее причинять подобные страдания разумным существам, возможно, на протяжении сотен тысяч лет. И Ота поклялась женщине, пришедшей предупредить её, что она никогда не станет служить злу, что она никогда не выйдет замуж ни за одного мужчину, и что, если она увидит своими глазами, что мир попал в тиски безысходных мучений, то она сама поможет Сёстрам Страдания и уничтожит Каллиму со всеми её разумными обитателями – быстро, просто и без мучений, коль скоро смерть оказалась бы единственным выходом из тупика. Она бежала из-под венца, ожидавшего её, и поклялась никогда и ни в чём не доверять более мужчинам.

А потом в систему Каллимы примчался её брат. Она, конечно же, не узнала его, и вообще не поняла, что происходит. Но Кейт Астер, успевший ещё на подлёте изучить всю обстановку на Каллиме, приветствовал её удивительнейшими словами, показавшимися ей в тот момент райской музыкой:

– Да вы что тут все, с ума посходили?! Дети противоестественного союза скунса и койота, так-распротак! (Кейт умел выражаться непарламентски). Ну ничего, я живо сейчас разберусь со всем этим делом!

И тогда началось невообразимое. За двенадцать лет Кейт поднял восстание внизу, в норах. Восстание, разрушившее как власть матриархов, так и устремления Высших ко Всеобщей Цели, внезапно обнажило самые тёмные, самые неприглядные жизни общества Каллимы. Технология планеты рушилась во мрак; достижения науки и медицины были забыты – пришлось восстанавливать всё буквально с нуля. Доверие между мужчинами и женщинами в обществе подорвано было до такой степени, что многие из них считали друг друга разными видами, которым следовало бы встречаться только для размножения – или, по возможности, вообще не встречаться. Детская смертность была чудовищной, врачи бездействовали, зато признанные светила медицинской науки из числа Высших вволю развлекали себя и своих гостей чудовищными пытками, которым они подвергали людей… Сжимаемые вместе железной волей Кейта и его последователей, общественные силы Каллимы заново учились искать общие точки соприкосновения и общих для народа врагов. Затем, как волна термоядерного горения в сверхплотной плазме, вспыхнул и разом прокатился по Каллиме народный гнев. Кейт Астер не знал отдыха – убеждал, вещал, проклинал, грозил, горел, светил, ругался, хвалил, требовал проявить ответственность и к ответственности же призвать; его называли Солнцем Непобедимым, воплощением света и ярости, он оказался лидером по праву и по нраву, но его абсолютно, совершенно не понимали. Он вызвал к жизни какие-то могучие процессы, но результат его явно не устраивал. В него начали верить, как в бога, как в спасителя, явившегося в тёмный час Каллимы, чтобы вновь привести народ ко всеобщему благу Киновии. Когда он спросил, зачем ему это было бы надо, то мудрые ответили ему так, как считали нужным:

– Нельзя же обществу обходиться без жрецов! Жрецы хранят общественное единство. Стоило нашим общим жрецам исчезнуть, и начался раскол. А ты – ты послужишь нам опорой, и твои жрецы, о солнечный бог, вновь восстановят единство Киновии на Каллиме! Ради нашей Всеобщей Цели, ты должен служить нам, как мы служим тебе!

– И какова же будет эта ваша Всеобщая Цель?!

– А это неважно. Главное, чтобы она была принципиально недостижимой, – объяснили ему жрецы. – Тогда и только тогда мы сможем вечно управлять движением общества, не допуская к власти низких людей с низкими помыслами и целями.

Тогда солнечный бог разгневался, и слова, сказанные им, были ужасны и непостижимы.

И неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы из глубин пространства до Кейта не долетел вдруг зов о помощи, зов его сестры и её друга, которого там, кажется, убивали или хотя бы собирались убить. Кейт, озабоченный неожиданно свалившимся несчастьем, разом оставил свои дела на Каллиме и собрался в дальний путь. Айота согласилась, что в его отсутствие присмотрит худо-бедно за всем, что хоть как-то напоминает разумные усилия жителей планеты. Но таких усилий оказалось до крайности мало. Пока Кейт был с ними, он лечил и учил, строил и сеял; когда он ушёл, они смогли только сетовать на то, что такое полезное в хозяйстве божество покидает их. И Айота Астер поняла, что её усилия здесь ничего не изменят.

Но Айота Астер поняла и кое-что ещё из всей этой истории, кое-что глубоко личное.

Её брат и в самом деле был богом, то есть – Мужчиной!

А значит, их общая Мама была права в своём отношении ко Вселенной и к людям.