Текст книги "Солнечная сеть (СИ)"

Автор книги: Александр Харченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Солнечная сеть

​Пролог. Афины, Академия Астрофлота, 309.05.24. Кейт

Коммунизм – пыздыр максымардыш пыж!

(Горская мудрость)

Слёзы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!

(Гомер, «Илиада», I/42)

В центральном комплексе земной Академии Астрофлота проходила выпускная церемония. С момента основания Академии это был сорок девятый выпуск, но только в одиннадцатый разцеремония происходила по новому, недавно принятому Астрофлотом ритуалу. Выпускники Академии, сомкнутые в три ровных парадных коробки примерно по пятьдесят на двадцать человек, торжественно прели под палящим солнцем Южной Европы в неудобных космических скафандрах самой старой модели. Гермошлемы на скафандрах были пока что откинуты, открывая для взора целое море строгих измученных курсантских лиц и одинаково бритых голов. Преподаватели Академии и девушки-распорядительницы, пришедшие для участия в церемонии, всем своим видом составляли разительныйконтраст с парадными расчётами курсантов; они носили плащи, туники и сандалии в античном вкусе.

Вход на парадную лестницу перед главным входом в Академию украшали хитро сплетённые оливковые венки. Перед ступенями лестницы ярко пылал вечный огонь в протянутой металлической ладони, у которой выразительно не хватало среднего пальца – не так давно хитроумные ученики младшего курса разогнули этот палец так, чтобы он смотрел строго кверху, и заведующий мемориальной частью, во избежание скандала, распорядился отпилить этот палец лазерной ножовкой. За вечным огнём вздымались над высоким порогом Академии огромные, безликие, розово-мраморные статуи в таких же старинных неуклюжих скафандрах, какие были надеты сейчас на курсантах – общий памятник павшим в безднах космоса покорителям Солнечной Системы.

Между статуями на ступенях высилась огромная, под стать величине мраморных истуканов, трибуна с эмблемой Академии, задрапированная с двух сторон длинными, складчато-тяжёлыми флагами Земли и Астрофлота. На трибуне кипела жизнь, резко контрастировавшая с молчаливой неподвижностью трёх курсантских прямоугольников; плащи и туники преподавателей развевались в ароматных струях кондиционированного ветра, ловкие девушки-помощницы разносили сидевшим на трибуне воду, сыр, оливки и сладости. Приглашённые на трибуну почётные гости, носившие самую обычную для жителей современной Земли выходную одежду, рассматривали площадь с выстроенными рядами выпускников и хмуро обменивались друг с другом впечатлениями. Многие из гостей помнили те славные годы, когда в час выпуска курсантов площадь эта была ещё полна от края и до края стройными рядами только что закончивших обучение астролётчиков. По сравнению с прошлыми выпусками, три группы сегодняшних выпускников смотрелись просто жалкой горсткой.

За площадью, отгороженные от парадного зрелища ленточным заграждением, стояли толпой абитуриенты – будущие курсанты Академии. Ленты, извивавшиеся вдоль можжевеловых и тисовых аллей над головами абитуриентов, были обильно украшены различными мудрыми изречениями древних математиков и философов. Несколько кураторов, переодетых торжества ради в белые хитоны, инструктировали будущих учеников Академии, как правильно вести себя во время праздничной церемонии. Но время учеников должно было настать сегодня существенно позже, после полудня.

Позади поступающих в Академию молодых людей толпились по аллеям случайные зрители, друзья и девушки будущих курсантов, несколько модных аугментатов, желающих покрасоваться на публике новыми достижениями биоимплантационных технологий, журналисты и родители выпускников, возможно – некоторые из них осознавали это! – в последний раз видевшие своих чад стоящими на Земле, живыми и невредимыми. Кейт Астер тоже затесался в эту толпу, с любопытством разглядывая происходящее. Для него здесь всё было внове. Его отец, астролётчик Джордж Астер, не заканчивал Академию. Во времена его отца космических пилотов ещё учили в региональных профильных техникумах…

Наконец, в жарком воздухе протрубили долгожданные фанфары, требуя безоговорочного внимания, и ректор Академии взял слово. Говорил он коротко, сухо; поздравил выпускников с благополучным окончанием учёбы, выразил сожаление по поводу большого процента отсева на всех курсах, пожелал счастливой службы в космосе и успешной работы на благо Земли – и был таков. Затем на трибуну вышел приглашённый представитель Астрофлота, темнокожий инженер-строитель Рикард Морьер. Его речь тоже отличалась лаконичностью, но каждое слово Морьера было полно страсти и напора.

– Вы только что окончили Академию, вы получили ваши первые лицензии работников космоса, – говорил он строю курсантов. – Но не думайте, что это делает вас особенными, избранными. Отныне и навеки вы – простые солдаты армии человечества, вы – безымянные пехотинцы на бруствере, на переднем крае атаки на Вселенную. Взгляните на статуи над вашими головами! На их постаментах нет имён, их гермошлемы закрыты, и никто никогда не увидит их лиц… Безвестная жизнь, полная трудов и самопожертвования, и столь же безвестная гибель где-нибудь в глубинах неизведанных миров… Вот то, к чему вас готовили! Вот то, чего ждёт от вас человечество! Вы не знаете имён тех, кто вывел вас на звёздные просторы, и ваши потомки будут правы, когда не захотят знать ваших имён. Мы не можем позволить себе ни роскоши слишком долгой жизни, ни расточительности слишком долгой памяти. Человечество ждёт от нас, что мы проложим ему дорогу к звёздам, пускай дорога эта и будет стоять, как все подлинные свершения, на наших костях. Слава – это великий дар для героев прошлого, это достоинство тех, до чьего уровня нам, живущим ныне, никогда не подняться! Для нас же, ныне живущих, есть вечные ценности нового времени: труд, самоотречение, самоотдача. Во имя единственной светлой мечты всех людей, во имя земного человечества, которому вы мостите собой путь в новые миры!

В толпе слушателей раздались громкие аплодисменты.

– Гермошлемы – надеть! – отрывисто, резко скомандовал куратор, командовавший строем выпускников.

Две тысячи восемьсот восемьдесят девять курсантов дружно натянули на головы огромные шлемы со светоотражающими зеркальными щитками; лица их разом исчезли, закрытые от взглядов собравшейся толпы – возможно, теперь уже навсегда. Кейт Астер вздрогнул, когда снова взревели фанфары, давая строю общий сигнал.

– Отряды… нале-во! К знаменному салюту! По машинам… шагом… марш!

Грянул старинный гимн покорителей космоса, ударяя волнами звука в спину быстро уходящим рядам молодых астронавтов. Их ждали корабли с разверстыми трюмами, ждала обязательная двухлетняя практика на Луне. Хор юных девушек, вторя оркестровой меди, пел вслед уходящим обязательные слова о телах безвестных мучеников, устилающих дорогу к звёздам красным, как алые флаги прошлых войн, ковром, пел о жертвах и о жертвенности, неизбежных на звёздном пути. Кейт некстати вспомнил, как нескольких его случайных знакомых исключили в разное время из Академии только за то, что они напевали этот же марш на другие, сочинённые воспалённым студенческим воображением, слова: «Расскажу-ка я историю, ребята, приходили ко мне милые девчата…». Да, современная Земля умела жёстко требовать уважения к традициям!

На опустевшую полуденную площадь высыпали кое-как организованной толпой абитуриенты. К ним снова обращался Рикард Морьер, снова призывал к самоотдаче и самопожертвованию, говорил о звёздной миссии человечества, перед которой ничтожна всякая отдельная жизнь. Затем выступали преподаватели – рассказывали о своих курсах, о факультетах, жаловались на то, что интерес к космосу падает из года в год, что всё меньше молодых людей проходят в Академию по жёстким требованиям, предъявляемым к астролётчикам, и всё меньше их проявляет должное прилежание, чтобы с детства готовиться отдать свою жизнь космосу, чтобы жить в сообществе звездоплавателей, чтобы хотя бы попробовать поступить в Академию на первый курс. Кейт уже слышал это, когда разговаривал с преподавателями лично. Рождённый в космосе, живший и живущий среди звёзд и ледяных планет, сам он тоже не смог поступить в Академию – не прошёл по психотестам, не был признан достойным обучаться в земной школе жизни, готовившей покорителей иных миров, способных сражаться с безмолвной стихией и гибнуть в безвестности ради будущего блага для всего земного человечества…

Кейт, смешавшись с толпой, протиснулся поближе к зданию. Кое-кто узнал его; молодая девушка, стоявшая с букетом цветов у боковой аллеи, брезгливо отодвинулась, уступая Кейту дорогу. «Вот этот тип, сын инопланетянки!» – шепнули в толпе. «Как интересно!» – воскликнули в ответ, всё так же шёпотом. «Говорят, он сильно аугментирован какими-то инопланетными штуками!» Кейт обернулся, и голоса смолкли. Вновь заиграл оркестр, абитуриенты побежали к стендам с написанным от руки на грифельных досках расписанием вступительных экзаменов – с некоторых пор Академия не признавала информационных дисплеев. Пользуясь возникшей толчеёй, Кейт заскочил на ступеньки парадной лестницы, отодвинул рукой летающего аугментата-мажордома с жужжащими глазами на стебельках, загородившего ему дорогу. Рикард Морьер заметил Кейта, приглашающе махнул рукой, указывая на боковой вход в здание Академии. Аугментаты и девушки, распоряжавшиеся праздником, поспешно отступили с дороги. Кейт быстро поднялся по лестнице, не доходя до трибуны, и свернул в кондиционированную прохладу внутренних коридоров здания.

Морьер ждал Кейта в своём кабинете, скромном помещении, отделанном мягким, как в корабельных каютах, пластиком. Рикард был не один; в лёгком переносном кресле подле Морьера сидела темнокожая женщина высокого роста, с тяжёлыми и мягкими, переливающимися, точно ртуть, формами тела. Рубашка из тонкого жёлтого полотна и облегающие брюки идеально подчёркивали её фигуру, крепко сложенную, но вместе с тем веявшую ароматами тонкой элегантности. Кейт не мог не обратить на неё чисто мужского внимания, но, памятуя о нервозности, свойственной в этом вопросе современным земным женщинам, заставил себя усилием воли перевести свой взор на рабочий стол Рикарда.

Хозяин кабинета широким жестом пригласил Кейта садиться.

– Прошу вас… располагайтесь. Это аспирантка Анитра Нилумба, биофизик. Анитра, ты ведь знакома с Кейтом Астером?

– Конечно, Кейт! Я видела вас в Реймсе, когда вы ещё только прилетели. Добро пожаловать в стены Академии, Кейт. Вы ведь здесь впервые?

– Да. Рикард пригласил меня для беседы именно в день выпуска, чтобы показать, как и на чём формируются на современной Земле мощь и единство Астрофлота.

– Анитра сейчас работает над темой скалярных биометрик, – сказал Морьер, опускаясь за стол. – Она может попробовать разблокировать вашу сестру. Вытащить Кинтию Астер обратно из этих её лунных рощ. Вообще, изучить все ваши возможности. Понять, так сказать, как обратить во благо человечества то, что вы собой представляете по своей природе, вы, дети землянина Джорджа Астера. Тогда, надеюсь, мы сумеем помочь и вам, и вашему отцу.

– Я тоже хочу на это надеяться, – суховато сказал Кейт.

Аспирантка кивнула в его сторону, распустив этим движением по плечам густую гриву волнистых каштановых волос.

– Мне нужно узнать о вас… как можно больше, – низким, густым голосом произнесла она, чуть искоса разглядывая Кейта. – Вы должны рассказать мне всё о себе. Абсолютно всё. Без утайки!

– Я предоставил в распоряжение институтов Земли максимально подробные отчёты. Вряд ли я смогу что-то добавить к ним, даже если очень захочу. Кроме того, меня осматривали, сканировали, даже изучали в каких-то трубах. Вы же не считаете, что я скрыл или утаил от вас какую-то существенную информацию?!

– Отчёты – это всё не то, – вновь тряхнула волосами Анитра. – Мне нужны сведения от вас. Я хочу выслушать вас самого. Слушать ваш голос. Улавливать оттенки чувств. Узнать от вас то, что вы считаете важным. То, о чём вы говорите, как говорят о важном. Это может дать ключ к вашей тайне, ключ куда более важный, чем простой отчёт. Я должна отыскать этот ключ, или хотя бы отмычку!

Кейт растерянно перевёл взгляд на Рикарда Морьера. Тот сидел с непроницаемым видом, крутя в руках многоцветный художественный скетчер. Встречаться глазами с Кейтом он старательно избегал.

– Хорошо, – сказал Кейт нетерпеливо. – Поставлю вопрос по-другому. Что случилось?! Почему вам снова понадобилось работать со мной?

Морьер потёр виски, отложил скетчер в сторону. Взглянул всё-таки на Кейта, взглянул прямо, остро, оценивающе; так смотрит мясник, хорошо ли наточен нож, прежде чем браться за разделку туши.

– Мы делаем всё возможное, чтобы освободить из ловушки лунной экосистемы вашу сестру, – сказал он наконец, – и, как следствие, найти способ избавить от той же проблемы вашего отца. Но, как вы могли видеть сегодня, Астрофлот получает всё меньшую долю общественных ресурсов на исследования. Мы всем теперь мешаем! Экологические активисты, позитивные гуманисты, транзиентные монокосмисты – список тех, кто хочет остановить исследования космоса и звёзд и заменить их «исследованием человеческой природы», вы можете продолжать и без меня, я думаю. И все они висят у нас на руках, как кандалы. Лунные рощи кажутся им чудом, даром богов, а не трагедией личности. Ещё немного, и нам предложат оставить всё как есть, на самом высоком уровне, включая Совет Земли. Поэтому мы должны успеть сделать всё как можно скорее.

– То, что случилось с вашей сестрой, по всей видимости, является точной копией той же участи, которая постигла и вашего отца, – вступила в разговор Анитра Нилумба. – Судя по всем нашим исследованиям, эти новые рощи, неожиданно разросшиеся на Луне, имеют самое прямое отношение к биосфере, которая, по рассказам вашей сестры и вашим собственным, вдруг внезапно возникла на девственно чистой и, судя по всему, безатмосферной экзопланете. При этом в обоих случаях мы имеем дело с человеческим сознанием, сознательным усилием растворившим себя в природной среде. Уж не знаю, кто там была ваша загадочная мать – космическая богиня лесов, могущественная представительница сверхцивилизации, ставящая опыты на нас, простых смертных, или просто какая-нибудь экологическая активистка с Тау Кита, прихоти ради превращающая людей в джунгли! Но вы, как и ваша сестра, вы унаследовали часть материнской природы, и вот в этой вашей природе нам предстоит разобраться как следует. Во имя науки, во имя прогресса! Во имя гуманизма, в конце концов! Мы не должны позволить людям растворять себя в природной среде – пусть и по собственной воле. Нам надо найти способ достать их обоих – вашу сестру и вашего отца! – оттуда, где они сейчас обретаются! Но… как?!

– Я всё это понимаю. Но разве у вас появились теперь какие-то новые методы?!

– Там, где не сработала физика, придётся попробовать применить психологию, – быстро и с некоторой брезгливостью в голосе проговорил Рикард Морьер. – Не в гуманитарном смысле этого слова, а в естественнонаучном, конечно же. Скалярные биометрики – это что-то вроде численных значений, снятых с многомерного поля психических импульсов. Чем сложнее психика, тем сложнее и больше структура этого поля, но база – изъятые, замеренные количественные значения передаваемой информации, – она всегда примерно одна и та же.

– Примитивно объясняешь, Рикки, – Анитра повернулась к Морьеру, сделав лёгкое протестующее движение узкой ладонью. Рикард отмахнулся уничижительно, даже не глядя на неё; он смотрел на Кейта.

– Скажу честно, – прибавил он, – пока что это не дало результата, и я не очень-то верю в это психологическое шарлатанство, пусть и прикрытое наукообразной математичностью. Но Анитра – специалист в своём деле, и специалист увлечённый. Возможно, исследуя вас, она сможет нащупать какие-то скрытые рычаги, управляющие вашей психикой. Если бы только мы знали, как эта психика устроена, как можно поставить её под полный контроль человеческого разума! И тогда, пользуясь этими рычагами, мы, конечно же, вернём человеческий облик вашей сестре, а затем и вашему отцу. Мы снова пробудим в них нормальные, человеческие, земные чувства и побуждения, мы научимся ими управлять… Сейчас этот подход – наш единственный шанс на их спасение!

Кейт глубоко задумался.

– Хорошо, – сказал он наконец, – я попробую помочь, чем смогу. Я ведь просто не знаю: неужели наши эмоции и побуждения так уж отличаются от нормальных человеческих чувств?! Неужели вы рассчитываете найти какое-то иное состояние или требование психики, которое окажется сильнее, чем такое полное растворение сознания в созданной им среде?!

– Одно из двух: или такое чувство, или, точнее, такой психический сигнал, есть в природе, – придерживая водопад волос, произнесла Анитра, – или же ваши родственники, возможно, не вернутся к человеческой жизни никогда. Возможно, народ вашей матери более устойчив к таким стрессам, или хотя бы имеет социальные механизмы для возвращения в общество своих сограждан, случайно или намеренно растворивших себя в планетарных оболочках. Или, быть может, для них это вообще не обязательно. Может быть, это и есть их способ жизни: выросшая особь сознательно находит новую необитаемую планету и, облюбовав её, сливается с ней, заставляя эту планету стать живой и цветущей. Сознание на этом теряется и исчезает, выполнив свою законную функцию. Взамен одного сознания потомкам остаётся новый, готовый к заселению живой мир.

– Многие тысячи землян мечтали бы о таком конце жизни, – медленно проговорил Морьер. Глаза его горели праведным восторгом фанатика. – Пожертвовать собой, став новой планетой, домом для миллионов новых особей трудового человеческого муравейника. Ради звёзд, ради прогресса! Но сейчас речь, конечно же, не о том, чтобы отдать жизнь, пусть даже это и подвиг, а о том, чтобы спасти уже имеющийся разум вашей сестры… И, раз биология и системотехника бессильны разобраться в вашей удивительной природе, нам придётся попробовать в деле и нашу гуманитарную лженауку, со всеми её отвратительными психологическими фокусами. Иначе все усилия по спасению Джорджа и Кинтии Астеров окажутся в итоге пустой тратой времени и средств…

– Хорошо, – кивнул Кейт, – я, разумеется, помогу. Но отчего такая срочность?

– Я же говорю: у Астрофлота остаётся всё меньше живой крови, необходимой для организации работ. Ресурсы для освоения космоса нам год от года продолжают урезать. Ещё четверть века назад Академия готовила ежегодно шестнадцать тысяч астролётчиков, сейчас – всего три тысячи в год. Учитывая нынешнюю естественную убыль, этого едва хватает на обеспечение кадрового состава Астрофлота. Мы уже отказались от колонизации спутников Сатурна, мы полностью законсервировали Уран, мы никак не можем установить связь с нашей колонией на Летящей… Никто не даст нам ни средств, ни людей, чтобы вести проект в широком масштабе даже на Луне. Приходится немного хитрить, приурочив отбытие новой группы специалистов в эти лунные кущи к выпуску стажёров Академии. Поэтому нужно было перво-наперво убедиться, что этот план сработает. Он сработал, и дело теперь за вами, Кейт Астер. Дайте в руки профессионалов рычаги управления вашей нечеловеческой психикой, и мы, возможно, сумеем ими воспользоваться. Тогда мы вернём вам ваших вам сестру и отца… Впрочем, обнадёживать вас заранее я тоже не буду. Вы не хуже меня понимаете, что здесь мы имеем дело с неизведанным. Итак, Анитра, я оставляю вас наедине. Действуй. И помни, что от твоей удачи, – он мягко улыбнулся, – зависит будущее двух очень выдающихся людей, а во многом – и будущее всей земной расы!

Анитра Нилумба потянулась в кресле и неожиданно задорно подмигнула выходившему Морьеру:

– Я справлюсь, конечно же! Я всегда справлялась…

– У вас уже были подобные задания? – удивлённо спросил Кейти, когда Рикард Морьер вышел из кабинета.

– Подобных не было, конечно же, но зато я уже оказывала и Рикки, и другим руководителям Астрофлота разные консультационные услуги. Жизнь в космосе, знаете ли, полна всяческих проблем, в том числе и психологических, и бывает, некоторые из этих проблем приходится решать очень срочно и очень нестандартно. Так что это не первый мой опыт, и, что бы там Рикки ни говорил про шарлатанство, но в своей работе я основываюсь на всех достижениях современной психофизиологической науки. Мой метод – не тонкое искусство, а точный расчёт. Но в случае с вами я должна сперва понять, с чем же на этот раз я имею дело…

– Так что именно я должен вам рассказать?

– Просто рассказывайте всё, что для вас важно. О себе, о сестре, об отце, о своём детстве. О той планете, на которой вы родились, о той, на которой вы побывали, о вашей второй, младшей сестрёнке. О том, как вам было тяжело жить без мамы, как сложно было вам обходиться без взрослой, ответственной женщины рядом… О горе, о долге, о трудностях, о том, что и как вас радовало, о чём вы думали, во что играли, когда были ребёнком. Дайте мне полную ретроспективу вашей жизни во Вселенной! Это всё для меня очень важно! Ключ к руководящим, контролирующим вас эмоциям может находиться именно где-то здесь, в том, как вы сортируете важное и ценное, как вы видите ваше прошлое и настоящее. Тогда смогу понять, где и как ваши чувства на самом деле отличаются от человеческих на глубинном уровне. А они должны отличаться! У вас ведь совсем другая физиология, вас не захлёстывают волны тестостерона или окситоцина, вы не знаете на себе могучего действия эндорфинов, усталости актина, дряблости коллагеновых волокон… Ваше видимое, человеческое тело – это не более, чем синтетический, искусственный аналог реальной природы землян. В этом смысле оно совершенно не отличается от тех неестественных рощ, озёр и облаков на Луне, с которыми так успешно слилась сейчас ваша сестра. И всё же я думаю, что человеческая сторона вашей натуры сильнее, что она сумеет перебороть чуждое людям начало. В этом наша надежда на спасение ваших родственников. Готовы ли вы сознательно работать со мной?!

– А у меня есть выбор? – горько усмехнулся Кейт.

– Конечно, есть: вы можете отказаться от того, чтобы помогать человечеству… Но вы ведь прежде всего человек, и поэтому вы никогда не сделаете такого выбора. Поверьте мне, я знаю: на такую подлость вы не способны. Поэтому вы всегда, всю жизнь будете честно и без колебаний служить людям… И знаете что? Давайте-ка, если не возражаете, называть друг друга на «ты». Разницы в возрасте между нами почти нет, а мне всё время кажется, что я общаюсь с мальчишкой. По-моему, так нам будет удобнее, не так ли, Кейт?!

– Я не возражаю.

– Тем лучше. Девушки у тебя, насколько я знаю, нет и, пожалуй, не предвидится, так что наша неожиданно возникшая дружеская близость не вызовет лишних вопросов ни у кого. Значит, будем откровенны друг с другом. Давай-ка тогда приступать к делу!

– Что, прямо здесь? – удивился Кейт.

– А почему бы и нет? Здесь есть даже диван, если ты хочешь удобно лежать, как на кушетке у психоаналитика, или если просто предпочитаешь лениться, как большинство мужчин. Ещё здесь есть вода и есть прохлада. И ещё я могу принести оливок. А инструменты мои мне пока не нужны. Позже, когда они понадобятся, мы продолжим работу в нашей лаборатории, в Кейптауне. Ну, а пока мне будет более чем достаточно твоих рассказов. Боже правый, могла ли я такое себе представить: работать личным психологом у настоящего инопланетянина! – Анитра Нилумба зажмурилась, потянулась, точно испытывая физиологическое блаженство, переложила ногу на ногу, любуясь собственной длинной и узкой ступней, затянутой в изящную сандалию. – Это же просто фантастика! Открытие на открытии! Ну давай же, Кейт, выверни мне теперь свою душу! Я хочу посмотреть на всё то человеческое и нечеловеческое, что в тебе есть! Я уверена, что это будет совершенно, абсолютно потрясающе, вот честное слово!

– Ну хорошо, – сказал Кейт Астер, слегка прикрывая глаза. – Я попробую дать тебе какую-то ретроспективу. Если, конечно, у меня хватит слов, чтобы всё это описать…