Текст книги "Крестовые походы: в 2 т. Т. 1."

Автор книги: Александр Грановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц)

От лишений, нехватки воды и продовольствия сильно пал боевой дух. И опять помогло видение. Одному провансальскому священнику, Петру Диздерию, во сне явился епископ Адемар и сказал, что паломники должны провести крестный ход вокруг Иерусалима. 8 июля был объявлен пост и устроен крестный ход. Босая, но хорошо вооруженная процессия двинулась вокруг Иерусалима к Масличной горе, «чтобы очиститься от грехов и испросить милость Божью для завоевания святого города», осыпаемая со стен проклятиями и насмешками мусульман. На Масличной горе к воинам обратились священнослужители, в том числе Петр Пустынник и капелланы (военные священники) Раймунда и Робера Нормандского, Раймунд из Агийе и Арнульф де Ро. Их красноречие тронуло воинов, все поклялись сражаться за крест, обнялись даже Танкред и Раймунд.

8 июля башня Готфрида Бульонского была придвинута к северной стене города. Однако стена здесь была особенно крепка и высока, и башню решили передвинуть в другое место, восточнее: обнаружили, что там стена слабее. Башня графа Раймунда была закончена 13 июля. Башня Робера Фландрского должна была быть придвинута к стене на северо-западе, но, видимо, не была готова и в штурме не участвовала. Женщины и старики сшивали шкуры быков и верблюдов и прибивали их гвоздями к наружным частям башен, чтобы уберечь их от огня.

«Наши сеньоры задумались, каким образом можно взять город, чтобы проникнуть туда и поклониться Гробу нашего Спасителя. Были построены две деревянные башни и немало других устройств. Герцог Готфрид построил свою башню, снабдив ее осадными устройствами, то же сделал и граф Раймунд. Они приказали принести дерево из отдаленных местностей. Сарацины, увидев, что наши воины строят эти орудия, всячески укрепляли город и ночью усиливали башни. Затем наши сеньоры определили самую слабую часть крепостной стены, приказали в ночь на субботу подвезти туда наши осадные орудия и одну деревянную башню: это было с восточной [на самом деле, с северной] стороны. Они установили их на рассвете, затем за воскресенье, понедельник и вторник [10–12 июля] подготовили и снарядили башню. В южной части граф де Сен-Жиль подготовил свою башню. Между башней и стеной был ров; бросили клич – если кто снесет в этот ров три камня, получит денье. Три дня и три ночи длилось заполнение рва. В то время мы так страдали от жары, что человек не мог за денье получить достаточно воды, чтобы утолить жажду…», – рассказывает Аноним.

Нужно было спешить. Повторялась антиохийская ситуация: по направлению к Иерусалиму из Египта с большой армией шел визирь аль-Афдал. Нужно было взять город до того, как он приблизится.

Штурм начался в четверг 14 июля на рассвете. Обе башни начали придвигать к стенам, с обеих сторон действовали метательные машины, летели стрелы, осажденные пытались сжечь башни. Аноним рассказывает: «Когда наши придвинули орудия [башни и метательные машины] к стенам, оттуда стали не только бросать камни и пускать стрелы, но и сбрасывать стволы деревьев и зажженные пуки соломы; потом они начали кидать в наши орудия просмоленные, намазанные воском и серой куски дерева, обернутые в горящие тряпки… Они были со всех сторон еще утыканы гвоздями, чтобы, куда бы ни попали, цеплялись бы и воспламеняли бы [башни и осадные машины]. Деревья же и солому [они] кидали, чтобы хоть пламя остановило тех, кого не могли сдержать ни меч, ни высокие стены, ни глубокий ров». К вечеру 14 июля башня Раймунда была придвинута через ров к стене. Обороной на этом участке руководил сам наместник Ифтикар.

Утром 15 июля башня Готфрида была придвинута к стене. Ожесточенный штурм не принес успеха. Гийом Тирский рассказывает: «Рано утром в пятницу [15 июля] начался главный штурм, однако мы были не в состоянии что-нибудь сделать и отступили назад в великом смятении. Затем, с приближением того часа, когда Господь наш Иисус Христос кончил за нас Свои страдания на кресте [три часа пополудни], наши рыцари под командой герцога Готфрида и графа Эсташа повели яростную атаку с деревянной башни. Тогда один наш [фландрский] рыцарь по имени Летольд (и за ним Жильбер, оба из Турне) взобрался на стену. Как только он оказался наверху, защитники города оставили стены и побежали вниз в город, а наши воины преследовали их, убивая и разя мечом, до храма Соломона, где была такая бойня, что наши люди бродили по щиколотку в крови».

Танкред и его люди шли следом за лотарингцами. Спустившись со стен в город, воины Готфрида открыли ворота Святого Стефана, чтобы впустить в город основную массу войск. Тогда вошли в город со своими людьми герцог Нормандский и граф Фландрский. Тулузцы яростно атаковали южную стену и городскую цитадель, но безуспешно. Когда наместник города, находившийся в цитадели, увидел ворвавшихся в город крестоносцев, он сдался графу Тулузскому, выговорив себе жизнь, и приказал открыть Яффские ворота. Тулузцы ворвались в город и присоединились к грабежу и убийствам.

Мусульмане в мечети аль-Акса оказали упорное сопротивление франкам, и там произошла самая ужасная бойня. «Сарацины, укрывшиеся в храме Соломона [мечеть аль-Акса], вели с нашими жестокое сражение до конца дня, так что храм был весь залит их кровью. Наконец, поразив язычников, наши захватили в храме множество мужчин и женщин и убили или пощадили их по своему разумению. На кровле храма укрылось множество язычников обоего пола, которым Танкред и Гастон Беарнский отдали свои стяги в знак того, что берут их в плен», – рассказывает Аноним. Гийом Тирский пишет: «Вид такого количества трупов был невыносим, и убивавшие выглядели так же ужасно, как и их жертвы: они были в крови с головы до ног. Внутри храма было более десяти тысяч трупов, к этому числу следует добавить те, которые валялись на улицах города. Пешие воины бегали по улицам и переулкам в поисках неприятеля и добычи…».

На Храмовой горе, наряду с мечетями Купол над Скалой и аль-Акса, находились комплекс зданий, который Альберт из Аахена называет королевским дворцом, и цистерна (крытое водохранилище), хронист именует ее источником:

«Перед воротами этого дворца находился королевский источник [цистерна], широкий и глубокий, как озеро, перекрытый сводом крыши на мраморных столбах. Многие из сарацин бежали к этому источнику по ступеням, которые вели вниз, туда, где черпали воду. Многие из сарацин утонули в водах источника, другие были убиты еще на ступенях при спуске преследовавшими их христианами. В слепом беге [бежавшие по крыше, края которой были вровень с землей] несколько христиан, как и сарацины в безрассудном бегстве, упали вниз через отверстия в своде крыши и утонули в водах источника или разбились и лежали на полу с разбитыми головами, поломанными конечностями или разорванными внутренностями…

Этот источник наполнялся дождевой водой, которая сливалась туда по желобам и лоткам с крыш [зданий] королевского дворца и храма Господа [мечеть Купол над Скалой] и с крыш многих других сооружений. И источник целый год давал постоянно и в изобилии здоровую и свежую воду для всех, кто жил в той области города.

После страшного и кровавого убийства сарацин, которых там было убито десять тысяч, победоносные христиане теперь возвратились от дворца в город и убили мечами там многие толпы язычников, которые в смертельном страхе рассеялись и блуждали по переулкам. Ни старость, ни пол язычников не получали пощады».

Массовые убийства продолжались всю вторую половину дня и всю ночь. Подверглись истреблению не только мусульмане, но и евреи. Их было много в Иерусалиме, они пользовались расположением Фатимидов и, очевидно, вместе с мусульманами обороняли город. Они собрались в синагоге и были заживо сожжены вместе с ней.

Раймунд из Агийе рассказывает: «Когда наши уже овладели стенами и башнями, можно было видеть поразительные картины. Одним, что было легче, отрубали головы, других заставляли прыгать с башен под стрелами. Иных долгое время пытали и жгли огнем. Были видны кучи голов, рук и ног в домах и переулках. Люди и лошади повсюду ходили по трупам».

Кровавая вакханалия и грабеж затмили разгром Антиохии. «Они шли по улице с мечом в руке. Они убивали всех жителей, которых встречали на пути, не щадя ни женщин, ни детей, невзирая на крики и мольбы о пощаде. На земле было столько трупов и отрубленных голов, что нельзя было пройти. Пешие воины были более других охвачены неистовством: они ходили по городу и взмахом топора или палицы убивали сарацин, попадавшихся под руку», – пишет Гийом Тирский.

Крестоносцы разбрелись по городу, каждый старался захватить себе дом или дворец со всем, что в нем находилось. В знак того, что это его собственность, на захваченных домах они оставляли стяги, щиты или шлемы. Утром франки поднялись на крышу храма Соломона и перебили всех мусульман, ранее взятых в плен Танкредом и виконтом Беарнским. Граф Тулузский сохранил рыцарскую честь: своих пленников он приказал отправить из башни Давида в Аскалон, за что некоторыми был обвинен в измене.

Затем паломники разошлись по домам, отоспались, помылись, переоделись в чистое и отправились «босиком, стеная и плача» ко Гробу Господню. Крестоносцы обошли в торжественном шествии опустевшие христианские кварталы и, встреченные местным духовенством и христианами (вошедшими в город вместе с ними), отслужили благодарственный молебен в церкви Гроба Господня и провели ночь в молитвах.

17 июля собрался совет, где было решено прекратить резню и выставить стражу на башнях, у ворот и водохранилищ. Пример антиохийской эпидемии был перед глазами, и поэтому было решено немедленно очистить город от трупов.

Рассказывает Аноним: «Было приказано выбросить из города всех убитых сарацин из-за ужасного запаха, так как весь город был завален трупами. Уцелевшие сарацины переносили мертвых за ворота и складывали их в кучи высотой с дом. Никто никогда не видел и не слышал о подобном избиении язычников. Вокруг города были сложены костры, и никто, кроме Бога, не ведал числа убитых. Наши на совете решили, что каждый раздаст милостыню и вознесет молитвы и Бог выберет того, кто Ему будет угоден, чтобы властвовать над другими и править городом».

Высказывается мысль, что крайняя жестокость крестоносцев объясняется отданным накануне негласным приказом: пленных не брать, – приближалась армия аль-Афдила, охранять пленников было некому, а будучи отпущены, они все присоединились бы к египетской армии.

В это время в Риме умирал папа Урбан II. Он скончался 29 июня 1099 г., через две недели после завоевания Иерусалима, так и не узнав о победе.

Через месяц несколько беглецов из Иерусалима добрались до Багдада. «В канцелярии халифа они сделали сообщение, которое довело всех до слез и взволновало сердца. В пятницу они вымаливали в Большой мечети Божье милосердие. Они были в слезах, и слушатели были в слезах, когда они описали горе мусульман. Мужчины убиты, женщины и дети пленены, имущество разграблено…» (Ибн аль-Атир).

Евреям и мусульманам было запрещено в дальнейшем жить в Иерусалиме. На их место позднее были поселены мелькиты (православные христиане) с берегов Иордана. Однако тяжелая убыль населения не была этим восполнена. На том месте, где Готфрид Бульонский следом за двумя своими рыцарями ворвался в город, был установлен большой каменный крест, уничтоженный солдатами Салах ад-Дина в 1187 г. Позднее мусульманским купцам разрешили по делам торговли посещать Иерусалим и молиться на Храмовой горе. Евреи поселились у Яффских ворот, недалеко от цитадели, вне города, где занимались ремеслом крашения, монополизировав его.

Падение Иерусалима и жестокость, проявленная победителями, ввергли мусульманский мир в ужас. На площадях городов имамы стенали и призывали к отмщенью, поэт оплакал участь побежденных в скорбных словах: «Хребты верблюдов и утробы коршунов – вот единственное прибежище братьев наших, бывших до сих пор владыками Сирии». Мусульмане не забудут этой резни. Кровавый христианский фанатизм разжег фанатизм исламский. Воспоминания об этой резне станут непреодолимым препятствием при любой попытке позднейших более умных франков найти взаимопонимание и возможность для взаимодействия между христианами и мусульманами.

Глава 12.
Защитник Гроба Господня. Сражение при Аскалоне

В конце совета 17 июля был поднят вопрос о выборе короля. Король был срочно необходим, чтобы отразить грозящее египетское нападение. Однако это вызвало возражения представителей церкви. Духовенство армии выступило с требованием отдать власть в городе патриарху. Причиной, говорили они, является то, что крестовый поход организован папой и Иерусалим должен быть столицей церковного государства, подчиненного папе. Поэтому правителем должен стать патриарх Иерусалимский, которого они в ближайшее время изберут на место недавно умершего православного патриарха Симеона. Предводителем и кандидатом этой «церковной оппозиции» был Арнульф де Ро, капеллан герцога Нормандского. Подумав, бароны отвергли предложение духовенства, тем более что моральные качества кандидата в патриархи не внушали уважения.

Кандидат, которого безусловно поддержала бы вся армия, – Адемар де Ле Пюи – умер, не дойдя до Иерусалима. Несколько солдат утверждали, что видели его во главе штурмующих город. Если бы был жив православный патриарх Симеон, никто не стал бы отвергать его правовых претензий. Бее помнили, что Адемар признавал его и с ним сотрудничал и как много тот помогал франкам продовольствием при осаде Антиохии.

Главными претендентами на звание правителя были четверо: Робер Нормандский, Робер Фландрский, Раймунд де Сен-Жиль и Готфрид Бульонский. Кандидатура Боэмунда не рассматривалась, потому что он не прибыл к началу штурма. Танкред был слишком молод. Было известно, что граф Эсташ Булонский не претендует на высокий титул и собирается домой. Оба Робера, герцог и граф, также собирались домой, так что остались два реальных кандидата – Раймунд де Сен-Жиль и Готфрид Бульонский.

Была назначена, как сейчас сказали бы, избирательная комиссия из десяти уважаемых духовных и светских лиц, которая должна была выяснить мнение войск о каждом из кандидатов. Граф Тулузский, несмотря на порядочность, не нравился за надменность и богатство, а также за то, что неоднократно проявлял себя сторонником императора Алексея. К тому же тулузцы, любившие его, высказывались против его избрания, потому что хотели вернуться домой и боялись, что он задержит их в Святой Земле, если будет правителем. Одним словом, армия высказалась за герцога Готфрида.

Готфрид не обнаружил больших способностей на посту герцога, в общении с императором Алексеем проявил себя подозрительным, упрямым и не очень умным человеком, как полководец не одержал побед во время похода, хотя его храбрость и мужество не подвергались сомнению. Он был менее яркой личностью, чем Боэмунд или Раймунд, но показал себя человеком благочестивым, приятного обхождения и стоящим в стороне от княжеских раздоров.

Первому предложение было сделано Раймунду Понимая, что проигрывает в соревновании за трон, он заявил, что не хочет носить золотой венец там, где Спаситель носил терновый, в надежде, что Готфрид по его примеру откажется от трона. Тогда обратились к Готфриду И тут Готфрид со своими советниками полностью переиграл Раймунда. От герцога узнали, что два Робера, Нормандский и Фландрский, отказались от титула в его пользу. Готфрид отверг королевский титул, но не предложенную ему власть.

^{Ил. 12. Готфрида Бульонского выбирают правителем. Миниатюра, XV в.} 

22 июля 1099 г. он принял титул «Защитника Гроба Господня». Титулом avoue (авуэ) – «защитник» (от латинского advocatus – «призванный для помощи») в северной Франции, Фландрии и Лотарингии обозначался светский феодал, вассал церкви, управлявший церковным владением. Другими словами, Готфрид оставил за папой решение вопроса о том, каким – церковным или светским – будет государство в Иерусалиме.

1 августа состоялись выборы патриарха. На права греческой церкви при избрании патриарха внимания не обратили. После того как правителем стал Готфрид, позиции южнофранцузского духовенства были ослаблены. Патриархом (точнее, главой церкви) был избран Арнульф де Ро. Напрасно Раймунд из Агийе и его товарищи говорили, что избрание Арнульфа нарушает церковное право, так как он не имеет даже низшей степени священства и нравственность его, мягко выражаясь, небезупречна – во время похода о нем на этот счет даже распевали издевательские куплеты. Арнульф, не получив епископского посвящения (что было для этого необходимо), был избран главой иерусалимской церкви с неопределенным правовым положением.

Готфрид согласился отдать патриарху во владение четверть Иерусалима и Яффы, но потребовал, чтобы Раймунд де Сен-Жиль освободил занятую им цитадель – башню Давида. С большой неохотой Раймунд передал цитадель епископу Альбары, но тот немедленно отдал ее Готфриду, объяснив графу, что не смог бы защититься от герцога. Раймунд увел свои войска на север, в долину Иордана. Первым шагом Арнульфа как патриарха было требование к Танкреду вернуть захваченные из мечети Купол над Скалой сокровища (и среди них огромные серебряные лампы), якобы принадлежавшие Гробу Господню. Но даже нормандцу тяжело вырвать захваченное из рук другого нормандца, и Арнульфу с трудом удалось получить лишь 700 марок серебром.

Исламские святыни в Иерусалиме не были разрушены. Мечеть Купол над Скалой (Куббат ас-Сахра), которую крестоносцы называли Храмом Господа (Templum Domini), стала монастырем светских паломников, а затем позднее обычным монастырем каноников. В 1141 г. Храм Господа был освящен как церковь Святой Марии. Мечеть аль-Акса, называвшаяся отныне Храмом Соломона (Templum Solomonis), стала резиденцией Готфрида. Король Иерусалима Бодуэн II отдал часть Храма Соломона вновь образованному Ордену тамплиеров, откуда орден получил свое имя, позднее храм полностью перешел в его владение.

Арнульф, отказавшись от проводимой епископом Адемаром политики сотрудничества с православной церковью, поставил целью латинизировать патриархат. Он назначил двадцать каноников в церковь Гроба Господня и передал им колокола, чтобы созывать людей на молитву, при мусульманах звон колоколов был запрещен. Затем он запретил православным священникам проводить богослужения в церкви Гроба Господня, как это было раньше, и возвратившиеся после взятия города православные жители сразу же пожалели о свержении власти Фатимидов. Высланные из города египетским наместником до начала осады православные священники забрали с собой Святой Крест. Теперь Арнульф потребовал его возвращения, и когда священники отказались его вернуть, он подверг их пыткам и заставил признаться, где он спрятан. Святой Крест навсегда затмил первую реликвию франков «святое копье». Еретические христианские церкви также испытали на себе тяжелую руку Арнульфа и тоже пожалели о смене хозяев. Робер Нормандский и Робер Фландрский с войсками отправились в Иерихон, где присоединились к Раймунду Тулузскому, а затем, нарезав пальмовых ветвей, все вместе двинулись к Иордану.

Танкред и Эсташ Булонский отправились в Наблус, чтобы по приглашению горожан-христиан принять город во владение. Тем временем в Иерусалим прибыли посланцы египетского визиря аль-Афдала. Они высказали неудовольствие по поводу нарушения франками надежд египтян и под угрозой полного уничтожения велели им очистить Палестину. Крестоносцы, конечно, отказались, но над Иерусалимом сгущались тучи. К Аскалону двигалась большая египетская армия. Готфрид послал людей к Танкреду и Эсташу с просьбой выдвинуться на юго-запад к побережью и добыть сведения о противнике. Южнее Рамлы их отряд перехватил нескольких разведчиков, и от них узнали, что в Аскалоне уже собралась египетская армия во главе с визирем аль-Афдалом. К его 20-тысячной армии присоединились многочисленные толпы арабов и турок. Нападать на Иерусалим он не собирался, пока флот не подвезет ему дополнительные силы. Танкред и Эсташ посоветовали Готфриду ударить первому, чтобы застать врага врасплох.

Готфрид собрал свою армию и обратился к союзникам с просьбой срочно прибыть в Иерусалим. Граф Тулузский медлил до последней возможности, но затем присоединился к соратникам. В последний раз 10 августа собрались вместе освободители Гроба Господня у деревни Ибелен и двинулись к Аскалону. На следующий день «вечером патриарх приказал огласить всем войскам, что назавтра рано утром все должны быть готовы к битве, и тот, кто попытается захватить добычу до окончания сражения, будет отлучен; но как только сражение будет закончено, все смогут с радостью взять то, что будет предначертано им Богом», – пишет Аноним.

С рассветом 12 августа крестоносцы подошли к лагерю аль-Афдала и построились для битвы: на левом фланге лотарингцы Готфрида, в центре фламандцы, нормандцы герцога Робера и войска Танкреда, на правом фланге тулузцы и провансальцы графа де Сен-Жиля. Армия насчитывала 1200 конных рыцарей и около 9 тысяч пехоты. Египетские силы на четверть состояли из конницы и по численности более чем в два раза превышали силы крестоносцев. «Язычники были готовы к битве. У каждого из них на шее висела фляга, позволявшая им пить, сражаясь с нами, но, слава Богу, у них недостало на это времени», – рассказывает Аноним. Франки опрокинули их могучим натиском. Одним из первых бежал по дороге в Газу аль-Афдал. Готфрид сломил окончательно последнее сопротивление: «Он косил мусульманские головы, как колосья в поле или как траву на лугах… Наши рубили им головы, как скоту на базаре». Те мусульмане, что бежали к морю, чтобы спастись на кораблях, стали добычей графа Раймунда: «Возле моря граф де Сен-Жиль убил их несчетное множество; одни бросались в море, другие разбегались в разные стороны». В лагере аль-Афдала была захвачена богатая добыча – золото и драгоценные камни, горы оружия и множество различных животных. Герцог Робер купил за двадцать марок серебром у одного нормандца знамя аль-Афдала, которое тот захватил, и подарил его Арнульфу другой князь купил за шестьдесят марок у другого солдата саблю визиря.

Ссора между Готфридом и графом Раймундом после битвы помешала франкам захватить готовый сдаться Аскалон. Жители города, намереваясь сдаться, обратились к графу Раймунду, единственному предводителю крестоносцев, слову которого они доверяли. Узнав об этом, Готфрид заявил, что Аскалон принадлежит ему как часть иерусалимских владений. Тогда Раймунд сообщил горожанам, что он, герцог Нормандский и граф Фландрский покидают Готфрида, а в одиночку тот ничего не сможет с ними сделать.

^{Ил. 13. Сражение под Аскалоном между крестоносцами и фатимидской кавалерией в 1099 г. Средневековая гравюра} 

По дороге граф Раймунд подошел к укрепленному портовому городу Арсуф, жители которого также готовы были сдаться. И снова Готфрид отказался подтвердить права графа на город, и снова Раймунд ушел от города, сообщив горожанам, что Готфрид слишком слаб, чтобы его взять. Из-за этого дважды чуть не доходило до сражения лотарингцев с тулузцами и провансальцами. С трудом бароны примирили Готфрида и Раймунда и заставили обняться в присутствии войск. Готфрид возвратился в Иерусалим, где был встречен с шумной радостью и пением гимнов. Знамя и сабля аль-Афдала, захваченные в сражении, были вывешены на колоннах церкви Гроба Господня.

Герцог Нормандский и граф Фландрский со своими войсками отправились в гавани северной Сирии, чтобы сесть на корабли, идущие в Константинополь, а затем в Западную Европу. Прощаясь, Готфрид напомнил им, как опасно положение оставшихся в Палестине, и просил приложить все усилия, чтобы побудить новых воинов из Европы отправиться на Восток. Рыцари, пришедшие штурмовать Иерусалим из Эдессы и Антиохии, в том числе Бодуэн дю Бург, тоже двинулись на север, в свои новые владения.

Раймунд сопровождал уходящих, ему не давал покоя приглянувшийся ему Триполи. Путешествие на север проходило без происшествий, мусульманские правители прибрежных городов спешили обеспечить проходящих продовольствием. В середине сентября армия прибыла в Тортосу, которую удерживали люди Раймунда, и затем двинулась в Джабалу. Здесь князья узнали, что византийскую Латакию осаждают войска Боэмунда совместно с пизанским флотом.

Герцог Нормандский, графы Фландрский и Тулузский, а также немного позднее Эсташ Булонский увели с собой большую часть армии. В третьем государстве крестоносцев, охватывавшем несколько городов Палестины – Иерусалим, Яффу, Наблус, Рамлу и Вифлеем, осталось, по оценке Гийома Тирского, только не более 300 рыцарей и 2000 пехотинцев, причем из них 80 рыцарей и около 500 пехотинцев составляли отряд Танкреда.

Осенью 1099 г. Готфрид отправился штурмовать Арсуф, а Танкред – в Тиверию на Генисаретском озере. Экспедиция Готфрида оказалась неудачной. У него не было флота, который блокировал бы крепость с моря. Арсуфцы выставили на стене связанным под стрелы и камни франков попавшего в их руки рыцаря Жерара д 'Авена. Напрасно он обращался с просьбами к Готфриду прекратить обстрел, тот заявил, что если бы вместо Жерара на стене был его брат Эсташ, и это не остановило бы его. Когда Жерар упал раненый, крестоносцы в ярости бросились на штурм. Неподготовленный штурм был отбит. Греческим огнем арабы сожгли осадные машины франков. В конце концов Готфриду пришлось увести войска, так и не взяв город.

Хроники рассказывают, что во время осады Арсуфа к Готфриду прибыли арабские эмиры из Самарии (средняя Палестина). У Готфрида была слава воина, могущего в бою разрубить противника на две части. Эмиры просили Готфрида продемонстрировать искусство. Человека рубить он не стал, но к восторгу эмиров одним ударом меча отрубил голову огромному верблюду.

После победы крестоносцев над аль-Афдалом в руках фатимидских наместников все еще оставались прибрежные города, кроме Яффы, поддерживаемые египетским флотом. Власть Готфрида распространилась на нагорье Самарии и Иудеи (южная Палестина), заселенное крестьянами-христианами. Готфрид укрепил Хеврон (который крестоносцы называли Сент-Авраамом в честь похороненного там прародителя Авраама), ставший опорным пунктом от набегов с юга египтян и бедуинов.

Удачной была экспедиция Танкреда в Галилею (северная Палестина). Это была область, за которую в последнее время спорили Фатимиды и Дукак Дамасский. Танкред взял Тиверию, Назарет и Бейсан и после ряда разбойничьих набегов на мусульманские земли обложил данью окрестных эмиров и заключил перемирие с эмиром Дукаком Дамасским, занятым войной с братом Ридваном Алеппским. Он открыл для себя еще одну статью доходов – облагать податью проходящие караваны. По требованию Танкреда Готфрид возвел его в князья Галилеи как вассала Иерусалимского государства.

Получив известие о смерти епископа Адемара, Урбан II незадолго до смерти назначил новым легатом в Святой Земле Даимберта, епископа Пизы. До этого в течение года он был легатом в Испании, при дворе Альфонса VI Кастильского. Он проявил себя энергичным и ревностным в деле священной войны. К сожалению, папа не заметил его тщеславия, упрямства и того, что он нечист на руку. Назначение его легатом в Палестину было ошибкой папы. Даимберт окончательно разрушил политику взаимодействия с греческой церковью, проводимую папой Урбаном и Адемаром.

Вместе с пизанской эскадрой Даимберт отправился на Восток в конце 1098 г. Совместное путешествие было выгодно обеим сторонам: флотилия укрепляла положение Даимберта, а легат мог обеспечить Пизе получение в Заморье высоких торговых привилегий. Поход на Восток был откровенно пиратской экспедицией. По дороге пизанцы напали на острова Керкира, Лефкас, Кефалонию, Закинф и Самос, и император выслал наперехват флот под командой Татикия и итальянского моряка Ландольфа. У острова Родос после погони византийцы настигли пизанцев и в коротком бою захватили один корабль, но налетевший шторм дал Даимберту возможность улизнуть. Пизанцы попытались ограбить Кипр, но были отражены византийскими войсками, затем они направились к Сирии, в то время как византийский флот следом за ними подошел к Кипру.

Проводив своих товарищей в поход на Иерусалим, Боэмунд занялся укреплением своего государства. Турки не представляли для него большой угрозы, главную опасность он видел со стороны Византии. И здесь порт Латакия мог сыграть для византийцев роль плацдарма при нападении на него. Боэмунд осадил Латакию, но город был сильно укреплен и, кроме того, получал морем с Кипра подкрепления и продовольствие, так что у Боэмунда было мало надежды завоевать его. Как раз в это время к берегу Сирии подошла пизанская флотилия. Будучи врагами византийцев, Боэмунд и Даимберт объединились для осады Латакии. Положение Татикия было сложным: он получил приказ императора положить конец грабежам пизанцев, но в то же время избегать открытой войны с государствами крестоносцев. Переговоры с Боэмундом не дали положительного результата, и Татикий с эскадрой отправился в Константинополь, чтобы получить дальнейшие инструкции императора, в то время как флот пизанцев захватил внешнюю укрепленную гавань Латакии.

В это время в Джабалу прибыли с войсками три князя-крестоносца. Осада Латакии вызвала не только гнев Раймунда, но даже и Роберы Нормандский и Фландрский были возмущены поведением Боэмунда, что усугублялось тем, что он не прибыл для участия в осаде и штурме. Ослабление крестоносной армии в Палестине настоятельно требовало поддержки ее Византией. Кроме того, действия нового легата на Востоке грозили вызвать войну с императором. Даимберт был вызван в Джабалу, разразился восторженными похвалами доблестным освободителям Гроба Господня, а после упреков Раймунда прикинулся дурачком: он принял, по рассказу Боэмунда, латакийцев за приспешников турок и врагов христианства, но теперь граф Раймунд убедил его в обратном и он приносит извинения. Флот пизанцев снял осаду; лишившись его поддержки и увидев, что товарищи им недовольны, Боэмунд увел войска в Антиохию. Наместник Кипра, извещенный о произошедшем, в благодарность предложил Роберам Нормандскому и Фландрскому бесплатное плавание в Константинополь, где их дружески встретил император. Отклонив его предложение остаться на его службе, оба князя поплыли в Европу. Тогда же отправился на родину, видимо, из Яффы, и старший брат Готфрида Эсташ Булонский. Раймунд вошел в Латакию, где вывесил свое знамя рядом со знаменем императора. В начале 1100 г. граф отплыл в Константинополь, оставив жену с частью своей армии в Латакии.

Вместе с Боэмундом, ставшим ему другом, Даимберт отправился в Антиохию. Даимберт торопился в Иерусалим, и Боэмунд решил сопровождать его. Они были нужны друг другу. Даимберту требовалась помощь нормандца, чтобы стать патриархом Иерусалима; Боэмунд хотел поставить своего человека во главе государства, Готфрид в качестве светского главы государства его не устраивал.