Текст книги "Переживая прошлое 2"

Таня пропела вместе со мной, а потом заплакала. Мы почувствовали в этом что-то знакомое, но так и не поняли, что. Мы не знали эту песню, не знали, кто ее поет, не знали, откуда знаем слова, и не знали, почему знаем ее вместе, но она для нас что-то значила и нас что-то манило друг к другу. Мы молча смотрели в глаза напротив, узнавая в них что-то родное, и будто понимали чувства без слов. Казалось, сказка ворвалась в реальную жизнь и позвала нас за собой. На небе в этот момент мелкими каплями расчувствовался теплый дождь.

Фоном послышался топот ног. Я повернулся и увидел Олега, Семена и Игоря. Мы с Таней переглянулись. Олег увидел мою одежду. Я начал выходить из воды. В этот момент Олег достал болт из моего кармана и начал его крутить в руке, глядя прямо на меня. Раны у него немного зажили. Видимо, ждал, когда окрепнет, чтобы отомстить. Дождался…

– Что вам надо? – спросила Таня, понимая, что происходит.

– Вот он, – произнес Олег. – Сейчас я ему всю башку разобью!

– А один на один – слабо? – произнес я, выходя из воды и стараясь занизить уровень последствий. Когда бьет один, он бьет меньше, чем когда бьет толпа.

– Давай! – сказал он.

– Саша! – испуганно произнесла Таня.

– Все будет хорошо. Не волнуйся, – сказал я ей и повернулся к Олегу.

– Герой! – усмехнулся Семен.

Но только я хотел кинуться на Олега, как сзади меня по голове кто-то ударил. Я схватился за затылок. В голове зазвенело. Затем прилетел удар по лицу. Я начал падать, не успев ни на что среагировать. Фоном слышался какой-то крик, шум, отдаленно чувствовались удары. Меня бил явно не один человек. Ни на что реагировать я не мог, так как был выбит из равновесия и постоянно получал удары, которые не давали прийти в себя. Затем почувствовал, как меня куда-то тащат. Одним глазом заметил водную гладь, которая отблескивала солнцем, а затем ощутил оглушающий удар, после которого понял, что тону. Начал бессознательно махать руками, пытаясь вытащить голову из воды, но ничего не получалось. Сил оттолкнуться не хватало. Руки упирались в песок, но он скользил вперед и я лишь соскальзывал. Все, что я тогда чувствовал, это панику.

– Смотри, какой ты на самом деле крутой! – услышал я, когда голова была вытащена из воды, а затем снова оказался под водой. Начал захлебываться, не успев набрать воздуха в легкие. Но тут хватка на шее сначала ослабла, потом и вовсе исчезла. Я, откашливаясь, начал приходить в себя. Ко мне подбежала залитая слезами Таня, крича, все ли в порядке со мной, а я сидел на берегу в трусах, весь грязный, и держался за Танино колено, плохо понимая, что происходит.

Через несколько минут я пришел в себя и увидел, что злосчастная компания удалилась. Я зашел в воду и обмылся от грязи. На лице ощущался синяк. Тело будто звенело от нанесенных ударов. В голове была только ненависть и злость. Таня что-то говорила, но я ее почти не слушал, я хотел отомстить обидчикам.

– Хорошо, что Игорь остановил, – сказала Таня, – так бы утопил ведь.

– Игорь? – спросил я.

– Да. Он только держал меня, чтобы я не вмешивалась. Когда ты начал захлебываться, он сказал Олегу, чтобы тот прекратил, но он не послушал его. Игорь оторвал его от тебя, откинул, а потом вытащил тебя из воды и привел в чувство. Ты захлебнулся!

– Не помню, – произнес я.

– Так ты без сознания был. Он искусственное дыхание тебе делал. Если бы его не было, то все, тебя бы не было, – роняя слезы, произнесла Таня.

– Я даже не заметил, что захлебнулся.

Потом Таня проводила меня до дома, наотрез отказавшись от того, чтобы я ее провожал, убедилась, что я зашел домой, а после и сама отправилась, пообещав прийти на следующий день проведать меня. Я провожал Таню с мыслью о том, какая же она все-таки красивая... Затем подбежал к зеркалу и увидел гематому под глазом. Глаз заплывал. Из холодильника я взял холодную консервную банку и приложил к лицу. Про себя перебирал варианты мести и того, что можно сделать с Олегом при встрече. Я хотел максимально его наказать и подавить настолько сильно, насколько это было возможно, за то, что он сделал со мной при Тане. Меня сбивчиво одолевали смешанные чувства: с одной стороны, я ненавидел Олега и Семена, а с другой стороны, не мог выкинуть Таню из головы и ту песню, которую мы пели. Вспомнить слова никак не удавалось. Как нам удалось ее спеть, я не понимал, но что-то припоминал из рукописей. Подумав о них, сразу же побежал смотреть. И действительно – смог найти слова песни, которую мы пели. Взялся учить, чтобы чем-то себя занять и меньше думать о том, что было.

Вечером приехали родители. Не ругали, но, конечно, не были рады синяку. Я ничего не рассказывал о случившемся, а они, собственно, особо не спрашивали. Так прошел вечер, ночь, утро, а в обед пришла Таня и я решил ей все рассказать.

– Ну, как ты? – спросила она, когда мы зашли ко мне домой.

– Да нормально. Синяк только вот, – ответил я, показывая пальцем на глаз, – но он страшнее выглядит, чем ощущается на самом деле. Просто некрасиво.

– Бедненький! – сказала она, а затем поцеловала место рядом с синяком и продолжила: – У меня все песня не выходит из головы, но я никак не могу ее вспомнить. Сами слова. Помню мотив, а слова – никак не получается. Пробовала напевать дома, но никто не смог сказать, что это такое и откуда.

В голове у меня всплыли слова песни. Я хотел ее пропеть, но не стал: постеснялся. Мне показалось, что мой вокал будет ужасным и смешным.

– Может, ты знаешь, кто ее поет? – спросила Таня, пытливо глядя на меня. – Ты ведь тоже ее пел.

– Да… Мне нужно кое-что тебе рассказать, – произнес я.

– Как интересно, – ответила она и приблизилась, глядя мне в глаза.

– Не знаю, как ты отреагируешь.

– А ты расскажи, и посмотрим. И про песню тоже расскажи, я всю ночь ворочалась и думала о ней. Что-то приходит на память, но оно как мираж: как только стараешься прикоснуться или вглядеться в него – он исчезает.

– Сейчас приду, – произнес я.

Стоило мне сделать два шага, как я услышал крик у ворот. Голос был знакомый. Это был Костя. Пришел он немного не вовремя. Я выглянул в окно, показав, что сейчас выйду. Затем сходил за рукописями и принес их Тане.

– Вот эти тетради расскажут тебе, что к чему, а я сейчас подойду. Угу?

– Да-да, хорошо. Почитаю. Что тут у нас? – заинтересованно произнесла Таня, рассматривая рукописи. – Почерк красивый. Мне нравится.

Я улыбнулся в ответ и пошел к Косте.

– А слухи не врут, – сказал он, пожав мне руку.

– Да, представляешь! – усмехнулся я и рассказал ему о случившемся. Костя посочувствовал. Сказал, что готов в любой момент и что Олег его тоже давно раздражает. Мол, у всех со Знаменной есть на него зуб. Таких недолюдей, как Олег, все не любят.

– Смотри, – сказал Костя, – вон он идет! Пошли? – произнес он, готовый бежать в атаку. Но в этот момент я подумал о Тане.

– Стой! Костя, стой! Иди сюда, – позвал его я.

– Да что?! Вон же он! Один! Сейчас раскрасим ему всю рожу!

– Не сейчас, – ответил я, пытаясь придумать на ходу, как передвинуть драку на более поздний период. – Сейчас мы его просто изобьем, а я хочу, чтобы он мучился. Я хочу его подавить. Унизить. Он меня утопил, и я его утоплю. Ты здесь видишь воду? Хоть где-нибудь? Вот и я нет. Поймаем его позже. Оторвемся по полной, а сейчас пусть думает, что все в порядке. Будто все ему с рук сошло. Скажи всем, чтобы сделали болты на веревке, как я показывал. Главное – не делать веревку слишком длинной, иначе не будет эффекта. Сантиметров тридцать, не больше.

– Во! Вот это я понимаю! Ладно, сегодня приходи на улицу часам к девяти. Я придумаю, как его вытащить.

– Хорошо.

Энтузиазм Кости был заразительным. Внутри меня все зашевелилось от волнения. Но потом энтузиазм поутих, когда я увидел лежащую на полу Таню с тетрадями в руках. Я смотрел на ее ноги, ягодицы, спину, волосы, плечи, скользя взглядом по телу, а она заинтересованно читала. Тихо подкравшись, я легонько провел рукой ей по внутренней части ноги, поднимаясь вверх. Она вздрогнула и обернулась. На глазах у нее были слезы. Давая ей тетради, я не учел ее эмоциональность.

– Это правда? – спросила она. – Ты меня не разыгрываешь?

– Правда, – ответил я, садясь рядом с ней.

Она прижалась ко мне. Крепко обняла и сказала:

– Так вот почему у меня дыхание сбивается, когда я тебя вижу.

– У меня тоже, – ответил я и поцеловал ее. Она поцеловала в ответ.

Мы лежали на полу и смотрели друг на друга. Я тонул в ее глазах. Казалось, весь мир существовал для этого момента и вне комнаты ничего больше не было. И как только я мог думать, что смогу без нее?! Я не понимал. Прежде меня еще не одолевали такие чувства, но я точно знал, что влюбился. Это слово само приходило на ум. Я это знал! Просто в какой-то момент человек, которого я столько лет видел, стал не просто кем-то, кто был симпатичен и вызывал волнение, а стал целым миром, в который я хотел окунаться с головой. Моя жизнь каждый день принимала неожиданные обороты. Я не представлял, что бы было, если бы я не решился стать другим. Оказалось, быть собой и следовать тому пути, которому хочется, – лучшее, что может случиться с человеком. И я жалел только об одном: о том, что раньше не был таким. Тогда у нас с Таней было бы больше времени на то, чтобы быть вместе до ее отъезда.

Вечером я взял шланг, веревку и воронку. В голове еще была Таня, но я всеми силами переключал мысли на предстоящую драку. Мне нужно было сломить Олега, чтобы он больше никогда не захотел встать у меня на пути. В кармане лежал новый болт, а в мыслях было желание с этим всем скорее покончить, чтобы уже наконец-то взяться за что-то более важное, например, зарабатывание денег, чем тратить время на мальчишеские разборки.

– Тебе мало, да? – сказал Олег, подходя.

С ним были Семен, Игорь и Серега, который исполнял роль проводника. Я стоял в поле возле поселка один, и за спиной у меня никого не было. Ждал, когда они пойдут ближе. Семен тоже что-то выкрикивал, кичился собой. Игорь молча шел вместе с ними и оглядывался по сторонам, будто чувствовал, что что-то здесь не так.

– Один за всех! – крикнул я, когда они подошли ближе.

– И все за одного! – крикнули в ответ парни, вставая из-за бугра.

Затем мы все вытащили из карманов болты на веревке и побежали на наших противников. Увидев опасность, те побежали от нас.

– Серега, хватай Олега! – крикнул Костя. Но Серега лишь сел, прижав руки к голове. Костя не выдержал, со злости ударил по нему болтом, пробегая мимо, и выкрикнул:

– Ничтожество!

Первым догнали Семена. Он был меньше всех и бегал медленнее. Его избивали болтами братья. Затем мы догнали Олега. Парни хотели догнать еще и Игоря, но я их остановил. Мы все по несколько раз ударили Олега болтами по телу, отчего тот взвыл, грозясь каждого поймать. Игорь остановился, понимая, что за ним не гонятся, и подбежал обратно, глядя на нас и пытаясь понять, что происходит.

– Парни, – крикнул Игорь, – отпустите их, и мы просто уйдем.

Я сделал несколько шагов в его сторону.

– Тебя мы не тронем, – произнес я, – ты нам не враг. А эти твари ответят за все! Можешь присоединиться к нам… но не сегодня.

– Что вы с ними сделаете?

– Ничего хорошего.

– Ты предлагаешь мне просто уйти, когда вы будете бить моих друзей?

– Они бы ушли.

Игорь замешкался, понимая, что я говорю правду, и начал оглядываться по сторонам. Олег пытался что-то крикнуть ему, но Костя ударил его болтом, а потом наступил на руку.

– Зачем нам Игорь? – произнес Костя шепотом.

– Он меня спас. Он не такой, как эти уроды. Другой. Даже сейчас не уходит.

– Ладно, – ответил Игорь, а затем повернулся и пошел по дороге, пиная высокую траву по пути. Он был в замешательстве.

Чтобы ослабить Олега, я ударил его несколько раз болтом по телу и один раз по голове. Сначала он грозился. Была попытка кинуться и ударить кого-нибудь, но нас было слишком много, чтобы что-то успеть сделать. Затем Олег начал торговаться: мол, он уйдет, никого не тронет ни сейчас, ни потом, и все забудется. Разумеется, ему никто не поверил. Мы молча отвели его и Семена к дальнему болотцу, чтобы нам никто не мог помешать. Этот вечер имел другой запах, иной, не как обычно. Летали комары.

– Парни? Что я вам-то сделал? Вы что? – говорил Олег.

– Один за всех! – крикнул Костя.

– И все за одного! – ответили мы хором и засмеялись.

По пути я захватил несколько пустых бутылок из-под пива, которые принесло ветром с соседней помойки, и набрал в них воды. Олега и Семена в это время связали, предварительно отбив мышцы ног и рук. Костя ударил Олегу под глаз, чтобы у него образовалась гематома.

– Око за око! – сказал он, показывая пальцем на мой глаз.

– Верно!

– Все, что вы сделаете кому-то из нас, мы сделаем вам в ответ. Но при этом даже больше! – произнес Костя, с важным видом глядя на Олега и Семена.

– Я тебя достану! – фыркнул Олег.

Костя ударил ногой Олегу по животу. Затем чуть отошел и с разгону ударил ногой ему по лицу. Тот откинулся на спину и застонал.

– Ладно. Начнем… Держите ему голову крепко, и пусть она будет откинута назад, чтобы можно было это засунуть, – сказал я, показывая на черный шланг, который взял с собой. Парни держали жертву. Семен, застыв, смотрел. Я плюнул на шланг и начал запихивать конец в рот Олегу. Он хрипел, плакал, булькал слюнями, дрыгался в рвотных рефлексах, пытался отвертеться, но у него ничего не выходило. Парни смотрели на меня и на него так, будто проходила серьезнейшая операция в больничных стенах. Мне было жаль Олега, но я не показывал этого. Знал, что если не я его, то он меня. Вечно воевать мне не хотелось.

– Ну, что? – спросил я, глядя Олегу в глаза. – Ты все понял?

Он, пуская слезы, замычал, пытаясь сказать «да».

– Этого мало.

На этих словах я вставил воронку в шланг. Затем расстегнул ширинку. Олег задергался, понимая, что происходит, а парни засмеялись с отвращением. Я начал ссать в воронку. Шланг нагревался от теплой мочи, в воронке булькал воздух, Олег плакал и дергался в рвотных рефлексах. Семен попытался убежать, но Костя его избил болтом. Тот ревел, упирался, умолял не делать с ним ничего такого. Закончив, я снял воронку со шланга, а затем потихоньку вытащил и сам шланг. Олег лежал на боку и блевал мочой, весь дергаясь и плача, лицом в наблеванной луже.

– Ты ему нассал в желудок! – заливался хохотом Костя. Парни поддержали его словами «фу, позор!» «опущенный!». Это играло мне на руку, потому что вызывало стойкое убеждение в том, что теперь он человек хуже некуда. Но на этом я решил не останавливаться. Нужно было вызвать страх. Сломить волю. Но, осмотревшись, я не увидел тряпки, которая мне была нужна. Я снял футболку и хотел бросить ее на лицо Олега, но Костя меня остановил и снял футболку с Семена. Мы оттащили Олега подальше от лужи, обмыли лицо водой из бутылки, чтобы не так противно было держать голову, затем бросили мокрую футболку ему на лицо. Я начал очень медленно лить воду на футболку. Олег дергался, у него было удушье. Ему казалось, что он захлебывается, но вода не попадала в легкие. Он пытался кричать, но Костя сразу же начинал бить его кулаком по лицу. Я хлопал в ладоши, а затем снова лили воду. Олег снова пытался кричать. Костя снова бил. Я хлопал, затем снова лили воду… Процедура повторялась довольно долго, часа два. Семен все это время плакал. Парни начали беспокоиться, не умрет ли Олег. Я ответил, что вода не попадает в легкие и это насилие разве что психологическое. Но затем на футболке проступила кровь. Мы сразу же убрали окровавленную ткань и подняли Олега так, чтобы кровь отлила к нижним конечностям.

– Да это из-за того, что нос сломан! – сказал Костя, но я понял, что дело в другом.

Олег не сопротивлялся. Практически даже не реагировал. Только дрожал и был податлив на любые команды. Готов был сделать все, чтобы наконец-то истязание закончилось. Я хлопнул в ладоши просто так. Олег дернулся, присев и прикрыв лицо руками. Случившимся я привил ему условный рефлекс, который теперь должен был мучить его долгие годы. Концерты с овациями вызывали бы у него панические атаки.

– Твоя очередь, – произнес я, поворачиваясь к Семену.

Семен не угрожал, лишь пытался бежать. Плакал и умолял ничего с ним не делать. Мне было его жаль, но удар в затылок исподтишка я не забыл. Так сильно мучить его, как Олега, я не собирался, без него Семен не представлял никакой опасности, и потому насилие было разве что в воспитательных целях. Я окунул его лицом в болото, как это делал Олег со мной. Затем вынул. Костя хлопнул в ладоши, я повернулся на хлопок. Олег сжался на земле. Я решил не сдавать назад, потому что от меня ждали определенных действий, и макнул Семена в воду. Затем вытащил. Так мы проделали несколько раз. Олега также не обошли стороной. Костя хлопал, я макал Семена в воду, а братья лили на Олега воду из бутылки. Я не стал этому противиться, потому что понимал, что рефлекс не должен ослабевать в первый же день. Он был нужен на случай, если Олег захочет отомстить. Один хлопок – и он выведен из строя. Можно наносить удары и хлопать. Для нас это было механизмом давления и защиты.

Мысленно я оправдывал причиненную жестокость необходимой защитой с превентивными мерами. Трудно поспорить с тем, что я был прав. Отпусти мы их, ничего особо не сделав, они поймали бы кого-то из нас, и это затянулось бы на месяцы и даже годы, но если сразу навести ужас, то это уже не вызовет никакого желания бороться. Тем более если мы будем вместе. Олега все не любили, и за него бы никто не пошел. Так что мы были вынуждены сделать это, чтобы обезопасить себя, потратить меньше времени, здоровья и отомстить сразу за всех, устанавливая справедливость.