Текст книги "Берлин - Париж: игра на вылет (СИ)"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Ничего более противоречещего интересам России в долгосрочной перспективе, чем взращивание североамериканского монстра, нельзя вообразить. К сожалению, ни Николай I, ни Александр II, ни «гении» их дипломатии, о науке геополитике понятия не имели. Ее «отец», мистер Маккиндер, благодаря нашему вмешательству тут уже покойный, тогда не родился еще. Но интуицией подлинных государственных мужей они тоже не блистали.

За сиюминутным желанием денег на оплату военных авантюр, и нежеланием победы южан-латифундистов над промышленниками-северянами: «хлеб в Европы начнут возить, конкуренцию нам составлять», никто не сумел заглянуть в послезавтра. Чтобы узреть там враждебного нам экономического гиганта. Всего за два десятилетия выпестовавшего как могучую промышленность, так и прогрессивное сельское хозяйство.

Победи в той схватке южане, североамериканцам потребовалось бы на то же самое полстолетия, как минимум. Ибо в националистически-местечковый проект конфедератов «франкфуртцы» и присные так рьяно не вложились бы. А нам, России, фора по времени в три десятилетия в сравнении с известной историей пригодилась бы очень, и очень…

Вы скажете, что по чести и совести правильнее решать свои собственные проблемы, а не заглядывать за забор соседа? Согласен. Если речь о человеческих взаимоотношениях.

Но, вынужден Вас огорчить: это не совсем так, а вернее, совсем не так, когда ситуация касается межгосударственных отношений. Тем более, в эпоху империализма.

Да и раньше-то не было никаких Утопий. Сильный всегда и везде выживал за счет слабых. Или тебя кто-то кушал, или ты. Или навязывая «правила игры» и получая важные преференции в торговле и финансах мирным путем, или «приводя в чувство наглецов» военной интервенцией. В докапиталистическую эпоху итогом ее обычно становилось поглощение победителем разбитого государства целиком или частично. И непременно, – угон полона, грабеж, обложение данью ее выживших граждан. А над этой, если так можно выразиться, «идиллией», веками и тысячелетиями давлело мрачное понятие Превентивной войны.

Когда в благоденствующеем государстве его руководящая элита осознает, что где-то подрастает молодой, зубастый конкурент, в будущем способный доставить массу крупных неприятностей, что она решит с ним сделать? Почему львы душат чужих львят?

Тут-то и захлопывается пресловутая «ловушка Фукидида» для готовых немедленно протрубить в боевые трубы, не шибко дальновидных государственных лидеров. Или под надуманным предлогом, без лишнего шума, стартует сколачивание коалиции для борьбы с «Империей зла», в исполнении властителей чуть более продвинутых. Пример гомеровской Трои в этом плане весьма поучителен.

А поскольку всеобщего благоденствия, равенства и братства нам не удалось узреть даже в начале 21-го века, что уж говорить о дне сегодняшнем, лета 1905-го года? Бредни утопистов и прочих идейных марксистов – это все в топку. Отстаивать права трудящихся и бороться за равноправие можно без революций. А жить и выживать надо здесь и сейчас. Где и как, мы определились. Мы русские. Мы – с Россией. Что же касается забугорников, намеревающихся поживиться за наш счет, то, как говорится: с волками жить, по-волчьи выть. Короче, кто не спрятался, я не виноват, братцы-кролики.

В том, что рано или поздно янки сами начнут против нашей страны беспощадную войну на выживание, а форма ее: скрытая, заочная или явная – роли не играет, сомнений нет. САСШ, панибратски лыбящиеся из-за океанов сегодня, это маргинально-хамоватая, одержимая мессианской идеей тотального доминирования, сверхдержава США завтра. В мировом геополитическом раскладе «Янкилэнд» – единственный глобальный противник России в новейшей истории. Британия, Франция, Япония и даже сама Госпожа Германия – величины другого масштаба, невзирая на любые их притязания.

Глобус есть глобус, супротив географии не попрешь. Даже единый Китай не сможет представлять для великой русской державы смертельной опасности. Он самодостаточен, поскольку исторически не пассионарен. Хотя, конечно, и спокойнее видеть на его месте три-четыре страны поменьше. Но с этим – как фишка ляжет. А вот «американский вопрос» нам придется решать. Однозначно. Паровозы пологается давить, пока они еще чайники. Следовательно, надо готовиться к войне на упреждение. К морской войне с САСШ…

Нам!? Но построить флот, способный хоть как-то сравниться с североамериканским, в обозримом будущем Россия не сможет физически. Экономически мы янки и до пояса не доросли. Вам надо быть реалистами, господа-товарищи. Что Колядину, что Балку…

Стоп. А разве кто-то говорит, что это мы должны будем состязаться с американцами в «гонке килей»? Для выяснения отношений с ними России необходим союзник, готовый добавить к нашей армии свой мощный флот. Простым методом исключения мы приходим к единственной и безальтернативной кандидатуре на столь почетную и ответственную роль. Это именно та страна, и это именно тот флот, в мундире кавторанга которого, вчера я поднимался в этот самый вагон.

Конечно, мы тоже не будем сидеть, сложив руки. Морской спецназ, разные минно-торпедные ништяки, палубная и дальняя авиация, правильные подлодки и много еще чего интересного будет от нас птенцам герра Тирпица в помощь. Но мерение дредноутными килями с англосаксами мы без ложной зависти оставим кайзеру. Хочет Вильгельм славы калибра Петра Великого? Ради Бога! России колониальную империю не строить.

Да, мне понятно, что не все в порядке у немцев. Как в доме, так и с головой. Эта их неврастения от чувства внезапно возникшей собственной мощи, словно тяжелый наркотик дурманит головы многим, аж до самого императора. И может дорого обойтись дойчам. И не им одним. Но в Рейхе есть и вполне вменяемые фигуры, в том числе на самом верху. Например, Тирпиц, Бюлов, или личный друг Вильгельма Филипп фон Эйленбург, пока не влипший в позор «голубого» скандала. Лидеры большого бизнеса, те же Баллин, Ратенау и Сименсы – деятели с вполне правильным пониманием реального положения Германии. Среди офицеров, что флотских, что армейских, тоже есть светлые головы. Вон, кстати, – один из таких. Похрапывает на верхней полке. И ни сном, ни духом, не ведает касатик, что вернулся из Порт-Артура живым, лишь благодаря нашему «попадосу».

Победа над Японией создала для Санкт-Петербурга выгодное положение при работе над альянсом с немцами. Но это только первый камень в фундаменте наших с ними новых отношений. Одним желанием сближения со стороны суверенов мы никак не обойдемся. Сложившееся ныне в империях общественное мнение требуется переформатировать. И главное оружие на фронте борьбы за умы – целевая агитация и тотальная пропаганда. Нам критически важно успеть вписаться в приоткрывшееся окно Овертона[1], и в ближайшие годы вымести из русских и немецких мозгов взаимоненавистнический морок, который три десятка лет наводили на них панслависты и пангерманцы.

Следовательно, на повестке дня стоит вопрос первостепенной важности: кто этим ответственным делом будет рулить? Ну, с Вадиком все понятно. Взялся за гуж, не пищи, что не дюж. В том, что у этого трепача должно получиться, не сомневаюсь. Как говорится, «дело доктора Геббельса живет и побеждает». Но кого из «местных» можно будет впрячь вместе с ним в такой воз? Суворина? Вопрос. Пока я с ним не пообщался лично, ничего сказать не могу.

Кстати! Вадим говорил про большой интерес старшего сына графини Юсуповой, Николая, к журналистике, издательскому и печатному делу. Тема интересная. Надо будет взглянуть на молодого человека поближе. Наметившаяся дружба Вадима с этим «юношей пылким, со взором горящим», сулит весьма интересные перспективы. Между прочим, – он наследник самого богатого после Романовых семейства в России, а его родители водят тесную дружбу с обеими «гессенскими сестрицами» и с их мужьями.

Всвязи с этим возникают интересные моменты. А именно: во-первых, требующая скорейшего разрешения проблема размолвки Николая с Великим князем Сергеем. А во-вторых, неизбежная встреча Николая Юсупова с дочерью друга царя, контр-адмирала Гейдена, оказавшаяся роковой для первенца несравненной Зинаиды в нашей истории. Ситуация тем более интересна, что сам Гейден отправляется к кайзеру офицером связи Николая…

Получится у Вильгельма вразумить Сергея Александровича – прекрасно. А если нет, значит, обе колизии предстоит разруливать мне. И везде: честь, гордость, амбиции, понты!

Боже, дай силу не применять силу…

***

– Васенька, родной мой, так ведь задохнуться мож… – Верочка не успела договорить, как Василий, едва переведя дух после первого, прервал ее шепот новым, бесконечно долгим поцелуем…

– Васька! Медведь… До смерти ведь зацелуешь, ненаглядный мой…

– Счастье мое, Солнышко мое рыженькое, как же я по тебе соскучился… Пойдем…

– А, как же обед? Остынет ведь все.

– Все – не остынет. Все – погорячее твоего борща будет…

– Правда? Ты не обманываешь?.. – в счастливых, заплаканных глазах Веры полыхнул огонек игривого безумия.

– Сейчас убедишься, любимая.

– Ой... Вась, я тебя боюсь! Постой… Нет! Сумасшедший… Ну… Ну, не здесь же…

– Почему?..

– А вдруг войдет кто?

– Уговорила, – Балк легко, словно пушинку, подхватил Верочку на руки. И запечатав губы любимой очередным поцелуем, торжественно вступил на лестницу, ведущую к дверям в спальню. И в голове его, один Бог знает к месту или нет, крутились бессмертные строчки Маршака. Или Бернса. Но так ли важно, чьи они…

Я шёл домой в свой край родной,

Шатёр покинув братский,

И в старом ранце за спиной

Был весь мой скарб солдатский.

Шагал я с лёгким багажом,

Счастливый и свободный,

Не отягчил я грабежом

Своей сумы походной.

Шагал я бодро в ранний час,

Задумавшись о милой,

О той улыбке синих глаз,

Что мне во тьме светила…

[1] По мере усиления роли общественного мнения для принятия важных государственных решений, перед властными элитами встал вопрос об управлении им. Так, вместе с империализмом, в наш мир пришла эпоха политтехнологий с ее теоретическим базисом и практическими инструментами в лице масс-медиа. Одной из основ для работы политтехнологов является понятие «Окна Овертона». Эта концепция, основывающаяся на гибкости человеческой психики, в которую можно внедрить любую, даже самую невероятную и чуждую ей идею, предложенная североамериканским политологом, социологом и юристом Джозефом Овертоном, лишь подвела теоретическую основу под известное практическое руководство небезызвестного Йозефа Геббельса. Однако, предложенная американцем четкая схема работы пропагандистов для управляемого расширения рамок массового психологического «диапазона преемлимости», задающая жесткую последовательность шагов по изменению сложившегося общественного мнения на иное, даже диаметрально противоположное, но потребное властям, со дня смерти Овертона в 2003-м году, прочно связана с его именем.

Эпилог

Эпилог

Санкт-Петербург, Варшавский вокзал, Церковь Великомученика и Победоносца Георгия при Генеральном и Главном Штабе, 12 августа 1905-го года

Колеса кареты дробили по брусчатке, оставляя позади дым и шум вокзала.

– Ну-с, любезный Сергей Васильевич, и что Вы желали мне поведать? Или же, о чем-то узнать у меня?

Зубатов спокойно выдержал подчеркнуто бесстрастный взгляд Великого князя, за которым читались, как до сих пор саднящая душу обида, так и выводящие из равновесия естественные опасения. Да, дядюшка Императора понимал, кто сейчас сидит напротив него. Тем более, после целого вороха сплетен про то, как милый Ники намерен обойтись с Владимиром Александровичем, и разных туманных слухов о будущности незадачливого Николаши.

– Я должен принести Вам, Ваше императорское высочество, официальные извинения от ИССП и меня лично, как ее Председателя. Подозрения, касавшиеся возможного Вашего участия в мятеже против Государя Императора, полностью отметены. Благодаря Вашему брату, Владимиру Александровичу.

Десять дней назад он, находясь в ярости после разговора с Его величеством, прибыл к Дурново. И обвинив в разглашении доверенного Петру Николаевичу секрета Священной Дружины, повторюсь, именно так – «секрета» – про подготовку войск гвардии к мятежу, потребовал от шефа департамента полиции самоубийства.

На что получил предложение прислать секундантов. С чем Владимир Александрович медлит до сих пор. В их беседе Великий князь чрезвычайно дурно отозвался лично о Вас и Алексее Александровиче, как о «малодушных выродках Фамилии», отказавшихся войти в заговор по свержению «совершенно умалишенного» Императора, им составляемый.

Таким образом, Ваша верность присяге Государю подтверждена полностью. Устами первого из потенциальных мятежников. Причем, не в ходе допроса, на котором настаивал я и мои офицеры.

К моему, как начальника ИССП, сожалению, Его величество не позволил нам после вскрытия заговора вести слежку за любыми титулованными особами далее, и допрашвать их иначе, кроме, как с личного согласия. Возникший кризис был счастливо преодолен, и Николай Александрович «дернул за поводок» ищеек. Прав ли он? Будущее покажет…

Но прошу меня понять: не было твердых доказательств Вашей невиновности к часу нашего последнего разговора. И слишком высокой могла стать цена ошибки ИССП для Государя и страны, поскольку речь шла о позиции столь крупной и влиятельной фигуры. Поэтому я не имел права быть откровенным с Вами до конца. Зная меня, Вы, несомненно, это почувствовали.

Понимаю, этим я Вас глубоко, лично обидел. Но то была не черная неблагодарность Сергея Зубатова. Лишь исполнение долга. Я ни на секунду не забывал Вашей поддержки и доброты ко мне в разных ситуациях. И ни минуты не сомневался, что предать царя Вы не можете. Однако, как Председатель ИССП и офицер, присягнувший на верность Государю, в сложившихся обстоятельствах, я обязан был получить тому веские доказательства…

Сергей Александрович, способны ли Вы меня простить? Как человека?

– Что будет с Владимиром Александровичем и Николаем Николаевичем?

– Первый примет Тифлисское или Варшавское генерал-губернаторство. Второй скоро отправится в Париж, строить «военную Антанту».

– Во Францию? Но под Вашим присмотром, естественно?

– Не исключено.

– Ясно. Весьма великодушно, надо признать.

– Скорее, излишне рискованно.

– Не перегибай. Он не купчишка-мещанин какой-нибудь. И как славно наш главный кавалерист приструнил финнов, а главное – вовремя. Такое нельзя сбрасывать со счета. И Государь это понимает. За Николая Николаевича могу поручиться: одно дело поддакивать Владимиру за рюмкой, хуля Ники за якобинство, другое – открыто изменить Государю. На такое он вряд-ли способен.

Теперь – про сам заговор. Ну, давай, договаривай. Вот, мол, верный присяге Дурново вовремя предупредил Николая. А его «дорогой дядя Сережа» почему-то промолчал? Да?

Но мне не за что оправдываться! Прямого предложения на эту тему Владимир мне не давал. Одни лишь наводящие вопросы и общие рассуждения. Когда же уяснил, что против Ники с оружием не поднимусь, свел все к «гипотетическим вариантам». Потрясен, что он дерзнул-таки готовить смуту. Безумие! Даже сейчас не хочу, не могу в это поверить…

Хорошо, Сергей. Будем считать, что наша грустная страница перелистнута. И когда суета уляжется, приезжай. Посидим, потолкуем… Ты хотел сказать еще что-то важное?

– Главное. Государь намерен предложить Вам стать во главе Гвардии. Возглавив ее реформирование по «михаиловским» рецептам.

– Даже так?..

– Вас что-то удивляет?

– Ты тоже считаешь, что в Мише внезапно проснулся военный гений?

– Не мне судить. Но японцы с этим несомненно спорить не станут.

– Неожиданное предложение. При том, что я абсолютно не одобряю учиненных им чуждых для России изысков, в стиле бесхребетного импотента Фридриха-Вильгельма IV.

– Сергей Александрович, а разве не Вы намеревались взойти на норвежский престол, на котором уже лежит Конституция? Неужели Вы искренне считаете, что избранная под правильным контролем законосовещательная Дума, хоть в какой-то критической малости ущемит власть Императора?

– Ты уверен, что сможешь обеспечить «правильность»? Для этого нужна была такая спешка втихаря? Разве не логично было обсудить, рассмотреть с разных сторон, даже если принципиальное решение им принято? И каково мне было узнавать обо всем из газет?

– Вы можете считать, что Государь потороптился с рядом политических шагов. Но они – вынужденные. Не столько внутренними проблемами, сколько внешними угрозами, вставшими перед страной. Я уже девять месяцев варюсь в котле под именем «зарубежная разведка». И складывающийся в Большой игре пасьянс, страшит меня больше всего сонма наших нигилистов-карбонариев и прочих интеллигенствующих ниспровергателей основ.

Не думаю, что Вам требуется объяснять, почему с самураями нам пришлось возиться больше года. И несмотря на французское шиканье, тратить часть золотого запаса казны на закупки вооружений в Германии. Военная техника прогрессирует невиданными темпами. Революционными! Корабли устаревают на стапелях; броневое производство сделало три качественных скачка за полтора десятилетия; артиллерийские заводы обновляют парки станков раз в пять-семь лет, иначе за прогрессом в конструкции орудий им не угнаться.

Пулеметная пуля, фугасная гаубичная граната и ручная бомбочка заполняют девять из десяти гробов пехоты. И один-единственный – штык-молодец. И при этом он делится с саперной лопаткой и траншейным стилетом. Вот откуда вывод Михаила Александровича, что славные времена закидывания шапками миновали. И без экономического паритета с крупным противником, как минимум – паритета, Россия войну проиграет! Даже если здесь родятся новые Суворовы и Ушаковы. Что воспоследует за таким проигрышем и для нее, и для Династии, Вы понимаете не хуже меня.

– Конечно, понимаю. Только если рубить с плеча, перепортишь кучу дров…

– Стране прописаны реформы, модернизация, как неотложная терапия. И как главное лекарство – иностранный капитал. Причем, не заемный. Инвестиционный. Не связанный с нашими военными обязательствами по отношению к стране его происхождения и риском превращения России в полуколонию-протекторат, но порожденный голым коммерческом интересом. Такой капитал не заманишь в страну, где на фасаде написано «Самодержавие» и «Иудеям воспрещено». Он идет туда, где работает система сдержек и противовесов, где нет искусственных препон, где законодательный и судебный механизмы предлагают ясные и долгосрочные гарантии.

– И еще гарантии того, что юстиция не дорастет до антимонопольных законов?

– Без этого, кто даст нам деньги, промышленные новшества и готовых специалистов? Долгие деньги. Которые десятилетиями будут работать в России и на Россию. Лунатики с Луны? Или марсиане с Марса?

– Только не горячись. Не надо прямо сейчас меня агитировать. Договорились, Сергей Васильевич? Успеем обсудить и прожекты твоего Тихомирова, и из-за чего вы умыкнули в Петропавловку Витте. Кстати, по поводу набранных при нем у французов долгов, пара интересных мыслей у меня есть. Но откуда ты получил информацию про идею с Осло?..

Так. Стоп. Об этом позже. Приехали. Подождешь нас с Елизаветой Федоровной?

***

Ваши пальцы пахнут ладаном,

А в ресницах спит печаль.

Ничего теперь не надо нам,

Никого теперь не жаль.

И когда Весенней Вестницей

Вы пойдете в дальний край,

Сам Господь по белой лестнице

Поведет Вас в светлый рай…

«Вертинский? Тот, который? Ну, да. Резидент в Харбине сталинскиой эпохи. Кстати! Ему сейчас нет и двадцати, наверное. Но главные юношеские университеты уже прошел, три языка знает. Надо нам непременно сыскать подающего надежды гения. Наш Военный институт по таким плачет…

Но как печальна и растроена с утра Императрица. Не зря грустный мотивчик всплыл в памяти. Вадима не дождались: оставлен при Наследнике. Знать, в Царском у них что-то приключилось неприятное. А Верочке нарочно не сказали, чтобы не портить ей и мне праздник.

Не порядок. Кто может знать? Пожалуй, Ольга…»

Великая княгиня верно истолковала вопрошающий взгляд Василия. А ловкий жених даже во время собственного венчания улучит моментик, чтобы пошептаться с подружкой невесты. И уже через пару минут Василий знал, что Цесаревич умудрился «боднуть» лбом край эмалированного ковшика во время утреннего купания.

«Ох, уж эта Виктория, бабка Аликс, с ее треклятой гемофилией! Слава те, Господи, без рассечения. Если для простого мальчугана шишка-рог, это повод поорать пять минут и вернуться к обычным шкодам и игрищам, тут дело обстоит иначе. Тут Боль. Ломота. Отек с температурой. И надолго. Так что Вадик сегодня при деле. Понятно, почему Николай ус подозрительно часто теребит, а Александра и вовсе извелась. Надеюсь, все образуется…»

– Да! Согласен…

«Конечно, беру ЕЕ в жены. И перед Богом. И перед людьми. Куда же я от нее, милой моей девочки, денусь? Буду любить. И буду беречь. Очень сильно беречь. Не просто так Отец Иоанн говорил мне про ее ранимую душу. Знаю, у Гаршиных в роду своя болячка -обостренное чувство несправедливости, слабость перед человеческой грязью и циничной жестокостью. Шутка ли: три ее близких родственника – самоубийцы!

Конечно, Верунчик ни в депресняках, ни в истериках, не замечена. Однако, любимая почти год скрывала, что ребенка мы потеряли на пятом месяце. Понятно, боялась моей реакции: шла война. Но слова Отца Иоанна, что на то была воля Божья, не попустившего моего первенца к явлению на Свет во грехе, слабовато утешают. Не как отца, потерявшего чадо. Как мужа, от которого у любимой жены могут быть хоть какие-то тайны.

Звоночек не из приятных…

Грех? Не грех? Не главное ли – жить по совести? С этим получалось. И там, и здесь. Но я до сих пор хожу «не в своей тарелке» после исповеди ЕМУ. Такое впечатление, что для него и времени нет вовсе. Что знает он про меня такое, чего не ведаю я сам. Мощный человечище. Правда, цацки разные носить любит. Хоть и не «Брегет» на запястье, но тоже хорошо поблескивают…

Запах ладана порядком мутит голову. Весь этот дым коромыслом под песнопения. Граждане церковники туда кое-что интересное добавляют, уж как пить дать. Не на пустом же месте родилось бессмертное «почем опиум для народа». Ох, не на пустом… Нет, конечно, все душевно, торжественно и красиво. И, наверное, единственно правильно. Но поскорее бы сие замечательное действо закруглялось. И – на воздух!

Прав Отец Иоанн: до истинной воцерковленности мне пока далеко. Знавал я крепких мужиков, кто к Богу пришли после конкретной боевой передряги. Меня пока ни разу так не пронимало. Может, молод еще? – Василий украдкой улыбнулся, – Да, чудны дела Твои, Господи. И совесть меня, грешника, ни разу не жала, после того, как очередного недруга Родины к Тебе на доклад отсылал. Прости грехи мои вольные и невольные. Не суди строго. А время придет, за все сразу и отвечу. Только не сейчас, хорошо?»

– Венчается раб Божий Василий, рабе Божьей…

***

– Ольга Александровна сказала мне, что Вы уже знаете про неприятность у нас дома?

– Да, Государь.

– И надеюсь, простите нас с Александрой Федоровной, если мы сейчас покинем ваше с Верочкой праздничное застолье? Хотя Вадим и уверен, что ничего страшного с Алешей не произойдет, но Государыня нервничает. И не только по этому поводу. Поэтому мы…

– О чем Вы, какие могут быть обиды, мы все понимаем. И очень признательны вам за все то, что…

– Василий Александрович, дорогой мой, позвольте договорить, – Николай с улыбкой прервал готового прорваться потоком благодарностей Балка, – Уж если откровенно, то мы Вам обязаны столь многим, что не сможем достойно отблагодарить за всю жизнь. Только не время сейчас для взаимных любезностей. Вы еще не в курсе, как с утра Дурново нас с Зубатовым порадовал? Ясно, что Сергей Васильевич не сказал Вам, в такой-то день. Но сейчас, после того, как Вы уже обвенчаны не только с милой Верочкой, но, считайте, со всей Нашей Россией, извольте-ка получить ложку дегтя в свою медовую бочку.

По сведениям шефа полицейского департамента, в Россию прибыло несколько групп боевиков-террористов одной из наших радикальных партий. Петр Николаевич указывает на непримиримую часть социал-демократии во главе с небезызвестным нам Ульяновым. Превентивный удар по сборищу в Лондоне проблему до конца не разрешил, к сожалению. Их цели, ни много ни мало, а убийства – мое, Зубатова, Плеве, Дурново и… Ваше.

Озадачены? Вот и я очень удивился. Ведь если с первыми персонами все объяснимо, то откуда всплыло Ваше имя? Хороший вопрос? Думаю, придется согласиться с тем, что наши противники каким-то образом определились с истинным значением Вашей фигуры. Возможно, не во всех подробностях, но для того, чтобы начать принимать меры к Вашему устранению с «игровой доски», им информации хватило.

Как ликвидировать угрозу, кто заказчик и финансист, и чем нам адекватно ответить кукловодам, – отдельные темы. Но одно решение мы с Сергеем Васильевичем и Петром Николаевичем уже приняли. Оно касается непосредственно Вас. Полковник Балк.

Отныне Вы – начальник Гвардейского, Собственного Штандарта Императора, полка, в задачу которого входит непосредственная охрана царя, членов моей семьи, резиденций, путей следования, всех мероприятий с нашим участием, и прочая, и прочая, и прочая…

Я вверяю свою жизнь и жизни самых моих близких людей в Ваши руки. А заодно – исключаю Ваши рискованные зарубежные командировки. Свое место в структуре ИССП Вы сохраняете. Зубатову Ваш опыт и рекомендации могут понадобиться в любой момент. Но это негласно. И никакой оперативной работы по его линии. С кадрами у Конторы все в порядке, за истекшие месяцы вы подобрали и подготовили ряд прекрасных офицеров.

Далее. Штат, формирование, размещение подразделений полка – полностью на Ваше усмотрение. Мой Конвой и хозяйство дворцового коменданта в оперативном отношении будут подчинены Вам. По финансам Вы не ограничены. Любая техника и вооружение – на Ваш выбор. Короче, у Вас, Василий Александрович, полный карт-бланш. Все понятно?

– Ясно, Ваше Величество. А если я предложу в Конвое оставить по сотне кубанцов и терцов, а две другие сформировать из донцов и сибирцев, Вы возражать не будете? И с кандидатурой графа Келлера на должность начальника Конвоя согласитесь?

– Не буду. И соглашусь. Тем более, барон Мейендорф начал частенько прихварывать. Видимо, пришло время дружку славного Фредерикса от трудов праведных отдохнуть. И итоги прошедшей войны нужно учитывать. Наш Федор Артурович – орел!

– Спасибо… Значит, Вы, как и Дурново с Зубатовым, полагаете, что за активностью эсдэков стоит заказ из-за границы?

– Да. А Вы?

– Я тоже в этом не сомневаюсь. В Лондоне обитает кто угодно, но отнюдь не дураки. И прокол с телом мистера Маккиндера должен был отрыгнуться по-крупному…

– Ну, я-то думаю, что они все поняли еще после письма «мистера Немо», – Николай задумчиво покрутил кончик правого уса, а после, с хитрым прищуром, взглянул на Балка, – Но разве мы не должны были предупредить милого крестного моей супруги и банду его неугомонных имперцев, что Россия более не намерена вести себя, как бычок на чикагской скотобойне? И предоставить британцам выбор: либо считаться с российскими интересами и находить точки компромисса, либо начинать необъявленную войну чужими руками?

– На этом варианте они и остановились…

– Конечно, не думаю, что это дядюшка Эдуард лично выписал мне приговор. Но там, среди его нукеров, добрых душ хватает. Для плезира же они решили позаигрывать с нами в надежде втянуть в Антанту, рассудив, что деньги парижан держат нас мертвым якорем. И по такому случаю Сити даже готов раскошелиться в нашу пользу. Процентов на десять от того, что уже дали нам галлы за пятнадцать лет. Красиво, да?

И логично. Ведь, когда не будет Николая, разве у нас не найдутся желающие упасть в английские объятия по сходной цене? Или нет тому исторических примеров? Нет, не зря ИССП проследила весь круг общения лорда Баттенберга во время его недавнего визита. Ох, не зря…

Очень хорошо, Василий, что ответ Лондона очевиден. Но главное, это ИХ выбор…

Что же до того Вашего «прокола», так не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Люди были брошены из огня, да в полымя, на ходу осваивая приемы и методы новой для них работы. И чего же Вы хотели? Сразу десять из десяти?

В целом же, я смотрю на ситуацию оптимистично. Да-с, именно так! Ведь если наши оппоненты-островитяне решились начать столь активные действия, это говорит об одном: Россия стала резко усиливаться на поле ранее не свойственной ей игры. Где нас частенько обводили вокруг пальца. Очевидно, бритты удивлены и спешат отыграться. Как азартный игрок, не успевший хорошо обдумать расклада. Следовательно, неизбежны ошибки с их стороны. Сродни тем, что уже понаделали галлы.

Пускай пока поиграют первым номером. Задействуют здесь всю агентуру влияния и наймитов. А Зубатов в тандеме с Дурново этих предателей переловят. И больше никаких им ссылок. Время санаториев прошло. Закон теперь иной: À la guerre, comme à la guerre.

И пойдет Лондон на вылет. Вслед за Парижем. Туда им и дорога. Если выпадет карта Вильгельму, пальцем не пошевелю, пусть хоть в обеих этих гадючниках парады проводит. А нас, Господи, избавь от таких союзничков на веки вечные…

На этом, друг мой, позвольте мне откланяться. И через два дня приступайте к новым обязанностям. А пока: гуляйте, веселитесь, пойте и пейте. Но, смотрите, с последним – не перебарщивайте. Ведь впереди первая брачная ночь.

И, да! Никаких дуэлей. А то – знаю я вас, молодых, да ранних…

***

«Итак, герр штандартенфюрер, битте: «Лейбштандарт Николай Александрович». Это Вам не «Кремлевские курсанты»…

Вот и подошла к концу Ваша одиссея. И вольница вместе с ней. Но ничего такого я Ники не предлагал. Разве что, мундирчик Мишане под лирическое настроение нарисовал. А это тогда, что? Типа, тупо, совпадение? Случайные исторические параллели? Или и тут уши доктора Вадика торчат? Не дофига ли берет на себя наш небитый царедворец?»