Текст книги "Берлин - Париж: игра на вылет (СИ)"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Берлин – Париж: игра на вылет

Пролог

Чернов А.Б.

ОДИССЕЯ КАПИТАНА БАЛКА

Цикл романов в жанре «военно-историческая фантастика»

На основе оригинального таймлайна

Мир «Варяга» – победителя 2 (МПВ-2)

Книга третья

Берлин – Париж: игра на вылет

2020 год

Больше «Варягов»! Хороших и разных!

Г.Б. Дойников

Посвящается светлой памяти человека широкой, щедрой души,

истинного патриота и гражданина,

вычеркнувшего слово «невозможно» из своего словаря,

генерального директора АРЗ «Рекорд»,

моего отца, Бориса Николаевича Чернова

Нет особенных людей. Есть особенные обстоятельства,

в которые попадают обыкновенные люди…

Адмирал флота ВМС США Уильям Ф. Холси

Пролог

Германия, Замок Кранихтштайн, 07-08 августа 1905-го года;

Санкт-Петербург, Варшавский вокзал, 12 августа 1905-го года

Великий князь Сергей Александрович возвращался домой. В Россию. Возвращался, так же, как и уезжал, не испросив у племянника высочайшего соизволения и никого не поставив в известность, кроме четы Юсуповых. Возвращался, как простой смертный, хоть и весьма состоятельный, заняв в пульмане экспресса три купе. Люкс для себя с супругой, плюс два двухместных, для камердинера и фрейлины.

Собирались и паковали чемоданы в дорогу скоропалительно. Еще каких-то три дня назад его, получившего отставку с постов генерал-губернатора Москвы и начальника ее гарнизона, заботили вопросы грядущего существования вне Родины, представлявшегося неизбежным. Дармштадт, как место постоянного проживания, не рассматривался Сергеем Александровичем принципиально. Он был слишком горд, чтобы обременять родню жены. Праздно путешествовать и спать по разным отелям не хотелось. Не тот склад характера, пусть великокняжеское содержание и позволяло без проблем снимать этажи в лучших из них. Его натура требовала дела. Причем, дела его калибра. А с этим возникли проблемы.

Пришедшая однажды мысль о том, что окажись он в Мексике, на месте несчастного императора Максимилиана, то смог бы развернуть ситуацию в свою пользу на раз-два, вызвала лишь горькую усмешку. Только шансов найти хоть какое-нибудь, относительно пристойное королевство, достойное родовитости, амбиций, интеллекта и способностей младшего отпрыска Царя-Освободителя, в обозримой перспективе не просматривалось. Как говорится, Готский Альманах Вам в помощь, безработный самодержец. С вакансиями на должности монархов в мире всегда было туго. А тут еще и портфолио проблемное.

Единственный стоящий вариант, казавшийся реальным, могла бы дать Норвегия. Там потребовался король из-за разрыва унии с Швецией. Увы, надежда лопнула, как мыльный пузырь, после приторно-вежливого отказа тамошнего премьера Миккельсена. Передан он был Великому князю через посредника, датского кронпринца Кристиана. С ним Сергей Александрович был в давних, доверительных отношениях.

Норвежцы, видите ли, возжелали для себя суверена либерального толка. И поэтому их выбор пал на брата Кристиана – Карла. Местная знать хотела получить «карманного», конституционного монарха. А вождь, готовый править твердо и авторитарно, достигющий поставленных им самим целей, при необходимости быстро прижимая к ногтю различных «несогласных», в Осло не требовался. Даже если русский Великий князь поведет за собой потомков викингов к прогрессу и процветанию. Нет, может, он и знает, как этого достичь. Только если не пойдут добром, погонит капральской палкой. А такая перспективка, судя по всему, до икотки пугала скромно промышлявших рыболовством наследников некогда воинственных варягов.

Что-ж. Климат там – дрянь. Насильно мил не будешь. И… тем хуже для норвежцев.

Кстати говоря, наш отставной «эффективный хозяйственник» имел основания для высокой самооценки. А как еще, спрашивается, нам величать руководителя, в бытность которого на московском хозяйстве, экономика города приросла в три с лишним раза по ВВП, а сама Первопрестольная стала крупнейшим логистическим центром Империи?

Вас устроит в качестве доказательства то, например, что при Сергее Александровиче Москва получила шесть своих вокзалов? Курский, Киевский, Саратовский – в наше время Павелецкий, Балтийский – ныне Рижский, Бутырский – ныне Савеловский и Ярославский. Или то, что в период его генерал-губернаторства фабрично-заводская промышленность Москвы пухла, как на дрожжах? Объем производства и численность рабочих увеличились более чем в 1,5 раза в период с 1892-го по 1902-й годы. Аналогичные же показатели по кустарной и мелкой промышленности скакнули и того выше, в 2,5-3 раза.

Для московской индустрии в 1890-х было характерно резкое увеличение удельного веса машиностроения и металлообработки. К началу XX-го века металлопромышленность города по объемам производства вышла на третье место после текстильной и пищевой отраслей. А по числу предприятий и количеству занятых на них рабочих уверенно заняла второе место, уступая лишь производству традиционного текстиля, где цепко «держали масть» семьи купцов староверов. Их фабрики специализировались на выделке льняных и хлопчатобумажных тканей. В литье, паровую ковку и станочную механообработку, во все эти новомодные дела, свои капиталы вкладывать они не спешили. Лишь Савва Мамонтов, первая ласточка, выделялся из своей среды тягой к крупным железнодорожным проектам.

Но времени на раскачку не было. Не у них, у Государства Российского. Ждать, пока собственный, доморощеный капиталист доростет до уровня Нобелей, означало лишь одно: тотальное отставание страны от мировых конкурентов. С перспективой оказаться чьей-то полуколонией, подобно циньскому Китаю. И посему, раз «гора не идет к Магомету…»

В Москве и пригородах, во многом благодаря принципиальной позиции генерал-губернатора, был создан, говоря современным языком, привлекательный инвестиционный климат. Так, в текстильной промышленности города иностранный капитал наибольший вес получил в шелковой отрасли. Здесь лучшие предприятия принадлежали французам Жиро, Симоне, Мусси, Сабиону и Гужону. В машиностроении и металлообрботке участие иностранцев проявлялось в еще большей степени, чем в текстильных делах. Большинство крупных заводов Первопрестольной было основано иностранцами. Здесь доминировали англичане и германцы: Бромлей, Гоппер, Лист, Дангауэр, Кайзер, Вейхельт и Набгольц. Крупнейшие химпредприятия являлись филиалами немецких БАСФ, Фарбверке и Байера. Но зато в парфюмерии французы оказались вне конкуренции: сделали себе имена фирмы, владельцами которых являлись Брокар, Рале, Сиу и Бодло…

Можно, конечно, с умным видом заявить, что-де «Князь Ходынский» и «растлитель еврейских мальчиков» просто жил во времена индустриального скачка, демографического перехода, внешнеполитической стабильности «Концерта Держав», золотого стандарта и мировой мобильности капитала. И вообще, от роли личности в истории ничего не зависит.

Ну, а если дать себе труд подумать? Представив на его месте типичного Скалозуба «а ля рюсс»?

Теперь про Ходынку. Что, глава города лично должен был предусмотреть все то, за что конкретно отвечал полицмейстер и прочее начальство рангом пониже? Или в то время внимание его целиком и полностью поглощала подготовка к встрече сотен влиятельных гостей, в том числе именитых иностранных? Поскольку грядущая Коронация Императора – важнейший акт, как внутрироссийской, так и междунродной политики. Желание же постфактум поколебать авторитет Сергея Александровича в глазах молодого Государя и навесить на него всю вину за смертоубийственную давку на Ходынском поле со стороны части Великих князей, в первую очередь Михайловичей, вполне объяснимо. Конкуренция за влияние. Так называется эта нечистоплотная возня за троном.

Далее. Про пикантное. Про гомосексуализм. Ну, сами-то посудите: какой секс, пусть и вполне обычный, а не извращенный, мог быть у человека, пораженного тяжелой формой костного туберкулеза, половину жизни закованного в стальной корсет, поддерживавший его разрушающийся позвоночник? Где затерялись, куда пропали свидетельства тех самых «изнасилованных еврейских мальчиков»? Ах! А может быть, московский «князь-кесарь», вдобавок, умерщвлял и пожирал жертв своей сатанинской похоти, чтобы те молчали?..

И не по тому ли образчику позже лепились обвинения для Лаврентия Павловича? Да, да, – для того самого, трижды спасшего нашу Родину. Во-первых, сохранением жизней и талантов множества ученых, конструкторов и военных, обреченных на смерть при Ягоде или Ежове «на хозяйстве». Во-вторых, организацией невиданного масштаба эвакуации и запуска за Уралом сотен предприятий оборонной промышленности летом и осенью сорок первого. И, в-третьих, – блестяще, с минимальными возможными затратами, в немыслимо короткие сроки осуществленными «атомным» и «ракетным» проектами.

Благодаря которым, сегодня мы, вопреки потугам любых забугорных сдерживателей Московии, имеем реальные шансы восстановиться после чудовищной катастрофы имени Горбачева-Ельцина. Катастрофы, истинные масштабы которой пока невозможно оценить с холодным рассудком… Хорошие вопросы, не так ли?

Зависть и страх «в одном флаконе» со стороны цепко карабкающихся по карьерной лестнице ничтожеств, сломали не одну великую судьбу. Не только в России со столетиями ее непростой истории. Но для нас отечественные примеры особенно рельефны.

***

Во внутреннем дворике Кранихтштайнского замка, нежданно-негадано для Великого герцога с домочадцами и гостями из России, вслед за гулким кваканьем автомобильного рожка раздался резкий и зычный голос. Хорошо всем знакомый. Даже слишком хорошо…

Его Величество Император и король без каких-либо извещений или предупреждений решил проведать своего вассала. Однако, здравствуйте.

Сергей Александрович внутренне напрягся. Неожиданностей Великий князь на дух не переносил. Тем более для шумного и многолюдного застолья, которым, как правило, заканчивался визит германского монарха к кому угодно, за исключением Папы Римского и покойной бабушки, настроения не было. Никакого. От слова совсем.

Вильгельм, как обычно в такие моменты, был весел и громогласен. Но, удивительное дело! Вместо стандартной свиты душ в тридцать, сегодня Его величество сопровождали только два адъютанта, принц Филипп Эйленбург и любимая дочка. Принцесса Виктория Луиза приехала с пожилой статс-дамой, наставницей. И… и это все, собственно. Если не считать пропыленных шоферов, да десятка бравых гусар гвардейцеского конвоя. Правда, этим спутникам Императора участие в аристократических посиделках не грозило.

Вильгельм, уловив некоторое замешательство в глазах Эрнста Людвига, буквально с порога заявил удивленным и несколько встревоженным внезапным появлением монарха встречающим, что его визит совершенно спонтанен. Просто он, по пути к Рёхлингам, в Фельклинген, где завтра планируется торжественный пуск поточной линии производства новых противошрапнельных шлемов для всей армии, подумал перекусить и заночевать у известного гостеприимством и прекрасными винами герцога.

После двадцати минут экскурса в историю пехотной каски и оценки революционного влияния на ее конструкцию недавних сражений в Маньчжурии, а также военного гения Михаила Романова, хозяин уверовал, что подвоха нет. Похоже, Экселенц действительно «заскочил на огонек» в Кранихтштайнский замок экспромтом. Только, что было делать на металлургическом заводе юной принцессе? Да, у девиц голубых кровей свои причуды…

На самом деле, повод для беспокойства у Эрнста Людвига был. Крайне неприятный. Причиной тому вновь стала бывшая супрга Великого герцога, в девичестве английская принцесса Виктория Мелита. Лет пять она наставляла ему рога с русским Великим князем Кириллом Владимировичем. Сам Эрнст Людвиг, будучи человеком уравновешенным и жену свою никогда не любившим, смотрел на эти проделки сквозь пальцы. Но при этом развода ей принципиально не давал. Видимо, имея на это какие-то веские причины.

Однако, Виктории Мелите, влюбившейся в Великого князя и воспылавшей жаждой свободы, такая ситуация активно не нравилась. Когда с ее подачи в определенных кругах поползли слухи о протвоестественных склонностях герцога, Эрнст Людвиг решился дать согласие на расторжение брака, посчитав это наименьшим из зол. Но ответка сплетнице прилетела быстро. Все матриманиальные планы бывшей супруги относительно Кирилла, были развеяны в пух и прах младщей сестрой Великого Герцога, Алисой, ныне русской Императрицей Александрой Федоровной. Никого не удивило, что Николай II, друживший с Кириллом в молодые годы, категорически, наотрез воспротивился этому браку.

Один – один. Зуб за зуб. И, казалось бы, игра закончена. Но недавно Кирилл, уже как герой и адмирал вернувшийся с японской войны, был обласкан Императором, получил награды, кучу денег. В том числе призовых, по итогу крейсерских операций. И, похоже, вновь окрылился надеждой получить от Государя разрешение на брак с милой его сердцу разведенкой. Но… опять – от ворот поворот! Николай был неумолим.

Эрнст Людвиг знал о «втором заходе» Кирилла. И о реакции на него царя. Жесткой и крайне обидной для Владимировичей, уже принимавших Викторию Мелиту, как родного человека. Зная характерец своей бывшей, герцог всей кожей чувствовал, что настырная любовница Великого князя после такого облома не угомонится. При этом он прекрасно понимал, что в сложившейся некрасивой ситуации болевой точкой, слабым звеном в позиции Аликс, остается именно он. И не ошибся.

Экс-супруга герцога, уже несколько месяцев проживающая на Мальте в гостях у Баттенбергов, куда недавно, по заслуживающим доверия слухам, прибыл также и Кирилл Владимирович, вновь начала распускать язычок. Прчем, в наихудшей для опытной дамы ипостаси. А именно: запускать старые сплетни про Эрнста Людвига, порочащие его честь и достоинство. С новыми подробностями и именами. Несомненно, что таким низменным шантажем они с Великим князем надеялись выбить смягчение позиции Императрицы.

Но на душе у хозяина Кранихштайна было тяжко еще и оттого, что сестра Алисы и Эрнста Людвига, Виктория, супруга принца Луи Баттенберга, поддерживала Викторию Мелиту во всем. И если его «грязное белье» начнут полоскать в курительных Балморала…

По законам Германской империи обвинение в таком пороке, как гомосексуализм, буде оно доказано в суде, могло привести, как минимум, в крепость. А, как максимум, – в психушку. С переходом герцогской короны и прав состояния к наследникам, если таковые имеются. В первый раз, пять лет назад, внучка королевы Виктории ударила его по ддых. Теперь – на полметра ниже. И на дуэль женщину не вызовешь! Нет, оставался, конечно, еще один вариант избежать приговора. И позора. Суицид. Но…

Но разве любящая сестра захочет поставить брата перед таким выбором?

***

К великому облегчению для Великого герцога, за трапезой все проходило чинно и спокойно. Затем на Экселенца снизошло лирическое настроение, и Эйленбург развлекал высокого гостя песнями, стихами и музицированием. За весь вечер Вильгельм так и не выказал никакого желания пообщаться с глазу на глаз. Из чего Эрнст Людвиг заключил, что, либо очередная порция грязи про него до Императора не дошла, либо тот попросту пропустил ее мимо ушей: сплетни, это не официальное представление шефа полиции.

Но одна неожиданность все-таки случилась. После ужина, когда ощество собиралось отправляться ко сну, Экселенц внезапно заявил Эрнсту Людвигу, что его дочь, вот ведь незадача, больше не желает ехать смотреть на металлургический завод! Зрелище розовых кустов, цветника с парком и оранжерейного хозяйства в Гессен-Дармштадском родовом гнездышке ей гораздо приятнее. И если Великий герцог не против, пусть Виктория Луиза с камер-фрейлиной погостят у него денька три-четыре. На обратном пути Liebevoller Vater за дочуркой заедет… Забавно бы было, окажись Эрнст Людвиг против!

Поутру, когда урчание авто и цокот копыт кортежа Императора и короля затихли в отдолении, Виктория Луиза, неожиданно для хозяина и окружающих, с визгом девчачьего восторга повисла на шее у Елизаветы Федоровны. Теперь, когда строгий и насмешливый папенька укатил, можно было дать волю чувствам…

Тетя Элла и малышка ВиккиЛу сдружились давно. В те годы, когда Великая княгиня и ее супруг, Сергей Александрович, зачастую вместе с Эрнстом Людвигом и Викторией Мелитой, тогда еще его женой, регулярно бывали при Прусском дворе. Увы, с разводом герцога их визиты стали реже. А в последние полтора года они не виделись совсем. И это безмерно огорчало Викторию Луизу. Ведь тетя Элла была для ВиккиЛу не просто доброй родственницей. Маленькую принцессу необъяснимо тянуло к этой высокой, ослепительно красивой молодой женщине с такими волшебными, словно лучащимися доброй теплотой, бездонно-голыбыми глазами.

И свершилось чудо! Ослепительный Белый Лебедь снизошел до общения с Гадким Утенком. Надо сказать, что ВиккиЛу глядя в зеркало, с детским максимализмом излишне критически себя оценивала. Несомненно, излишне критически. Но у всех свои комплексы. Великая княгиня, обожавшая детей, была очарована милой и веселой, правда, несколько замкнутой и чуть склонной к самоуничижению девчушкой. Последнее легко объяснялось порядками воспитания отпрысков в семействе Гогенцоллернов. У такой мамы и такого папы – не забалуешь.

А сколько радости было при встречах! Какие детские тайны ВиккиЛу поверяла тете Элле! Какими душевными письмами они обменивались! Но главное, с годами эта дружба «в отдалении» лишь крепла. И вот, в прошлом году, тетя сделала юной принцессе самый большой подарок в жизни. Во всяком случае, сама Виктория Луиза считала именно так. Елизавета Федоровна, получив с доверенным лицом от ВиккиЛу ее фотографии и тайное послание для Великого князя Михаила Александровича, тотчас переправила все адресату. Вдобавок, со своей сопроводительной запиской. Дабы исключить вариант ответа в стиле Евгения Онегина.

При этом Великая княгиня не поставила в известность ни сестру Императрицу, ни мужа. Что-то подсказало ей свыше, что из первой влюбленности милой девушки в портрет «Рыцаря на Белом коне» может быть взрощено нечто эпохальное для судеб и России, и Германии. А, значит, всей Европы. Или можно смело брать шире?

На том полиграфическом фотопортрете ее Рыцарь с аппетитом вкушал «крамповку», американскую тушенку. В тесном кругу таких же, как и он, уставших и перепачканных сажей воинов в кожаных куртках. Возле костерка, на фоне громадных паровозных колес, наполовину прикрытых листами броневой стали. «Конь» его оказался черным…

А фотограф, сделав исторический снимок, не рассуждал о том, что может произойти, когда результат его трудов окажется на обложе номера «Нивы». Первого на немецком языке и пересланного в Потсдам с очередным отчетом и почтой фон Гинце, чтобы после полутора минут внимания кайзера, остаться лежать, забытым им, на дальнем подоконнике музыкального салона. И позже оказаться не в библиотечном шкафу или мусорном ведре, а под подушкой в уютной девичьей спаленке.

Фотографу с избытком хватало того, свидетелем чему был он сам.

Тщательно застегнув кофр с камерой, Джек Лондон потянулся за жестяной банкой с обжигающим, крепким чаем. И внезапно поймал себя на мысли, что сейчас, прямо перед его глазами, происходит нечто, до сих пор абсолютно немыслимое! Здесь, рядом с ним, сидел брат русского Императора, после боя изволивший откушать из общего котла вместе со своими офицерами, унтерами и простыми солдатами…

Куда катилась старая, патриархальная Европа? Куда катится весь этот Мир?

***

Перрон за стеклом медленно останавливался, вместе с встречающими, городовыми и носильщиками. Сергей Александрович не спешил. Пусть сперва сойдут немцы и прочая разночинная попутная публика, которой хватило средств оплатить люксовский пульман. Елизавета Федоровна проверяла багаж в поисках какой-то мелочи, и торопить ее Великий князь не собирался. Петербург от них никуда не уедет.

Пышной встречи он не ожидал. Скорее, будет, как обычно: князь Феликс пришлет на вокзал адъютанта с парой экипажей. И можно будет спокойно поехать к себе, на Невский. Отдохнуть, посмотреть, что куда поставить в библиотеке из новинок, и известив Мишу о прибытии, ждать развития событий.

Вот только события начали развиваться иначе, чем представлял себе Великий князь. Ни немножко расслабиться с дороги, ни почитать в свое удовольствие этим вечером, была не судьба. Как он и предполагал, адъютант Юсупова, полковник Джунковский, находился среди встречавших. Однако, его фигура определенно терялась на фоне иных, ожидающих их приезда персон. Возле монументальной фигуры кавалергардской комплекции генерал-губернатора Москвы блистала красотой и подобранными со вкусом драгоценностями его ослепительная супруга. Здесь же, под ручку с «маленьким принцем», радостно улыбаясь, стояла Катюша Десницкая. Взгляд озорной, румянец во всю щеку…

«Похоже, действительно поправилась моя спасительница. Значит, мы с Эллочкой зря волновались, что в письмах так мало было про то, как идет лечение. Боялись, что не хочет лишний раз расстраивать. Слава Богу! При таких ранениях и взрослые мужчины гибнут. Спасибо докторам. И Феликсу с Зиночкой, навещали они ее в госпитале регулярно…»

Но если бы только Юсуповы и Катя с ее кавалером! С князем что-то живо обсуждали Зубатов и Курлов, а чуть поодаль стояли еще трое новых преторианцев Септимия Севера. Причем, зубатовская половина «комитета по встрече» была в парадных, черных мундирах.

«Так. Если бы не Юсуповы и наша Lieblingstochter с сиамцем, можно было подумать, что сейчас меня свезут в крепость, – нахмурился Сергей Александрович, – Правда, не одни опричники, похоже, тут все офицеры в парадке, при лентах и регалиях. И дамы в туалетах уровня царского выхода. Явно затевается нечто… С корабля, да на бал? Только, мы-то тут при чем? И Мишкина нет. Хотя его появлению я, пожалуй, не удивился бы…»

Предваряя вопросы прибывших, тотчас после первых объятий-рукопожатий, княгиня Юсупова расставила все по местам. С ходу «ухватив быка за рога»:

– Сереженька, Эллочка, милые мои, нам всем нужно очень спешить! Сегодня свадьба у лучшей подруги вашей обожаемой Катюши, Веры Гаршиной, и капитана ИССП Балка. Их через два часа венчают в церкви Генштаба. Сам отец Иоанн намерен сослужить Отцу Павлу. Государь и Государыня – посаженные родители. Там будет много офицеров из тех, кто дружен с Василием Александровичем Балком и воевал с ним вместе. Руднев, Эссен, Щербачев, Гейден, Грамматчиков, Келлер, Рейн, Кондратенко. Одним словом, весь цвет нашего победоносного воинства и героев-моряков. А также Петр Николаевич Дурново и много нынешних сослуживцев жениха.

Да! И Михаил Александрович, конечно. Он просил прощения, что не смог встретить вас лично, но сегодня у него ответственная роль. Вы помните, что он очень сдружился с капитаном Балком? Поэтому сегодня он – дружок жениха. Ну, а Ольга Александровна – подружка невесты.

Мишенька от имени брачующихся, Государя, Государыни, и от своего с Оленькой, просил передать, что Вас ждут на венчании. Очень-очень ждут. Это просто чудо: вы так вовремя! Какое счастье, что поезд опоздал всего на полчаса…

Давайте же, поспешим. Вам нужно скорее переодеться. Эллочка, не беспокойся, мы об этом уже позаботились, и во дворце все подготовлено. Мы успеваем. Только по пути, Ваше Императорское Высочество, с Вами просится посекретничать Сергей Васильевич Зубатов. Вы ведь не будете против?..

«Вот оно. Начинается. Когда доченька усатого прусского возмутителя спокойствия с заговорщеским видом всучила мне мишанино послание, хребтом почувствовал – попался. Обложат, как волка флажками, и выгонят на номер. Грамотно разыграли. То, что написал от себя и от брата Мишкин, очень умно. И догадались ведь, что если бы с их извинениями подкатился Вильгельм, я просто не взял бы этой бумаги в руки. Да, и ни у кого другого не взял бы! Но эти две дамы форменным образом поставили меня в два огня.

На жену грех обижаться, не похоже, что она была в числе заговорщиков. Хотя, едва поняла, о чем идет речь, тотчас стала тянуть в Россию. Элла знает, как тяжко я оскорблен. Но, по-видимому, считает, что прежнего не воротишь, а обиды забудутся. Тем более, что Ники сам попросил о примирении. Да, и дома все одно лучше…

Но, как же рано ВиккиЛу начинает заниматься политесом. В годы нашей молодости принцессы так себя не вели. Хотя история дает интересные примеры. Да-с…

После того, что Ники с братом высказали мне в письме, деваться было некуда. Но Зубатов?..

Сергей окатил меня при последнем разговоре таким холодом, что мне, пожалуй, надо бы было проигнорировать сию идею. Однако же, просит сама Зинаида Николаевна. Или, скорее, настоятельно рекомендует. Значит, знает больше, чем можно сказать прилюдно. Скорее всего, Зубатову поручено довести до моего сведения нечто срочное. Учитывая, что он нынче заходит к Ники едва ли не без доклада, понятно, кем именно…

Ладно. Послушаем, что там за муха укусила дорогого племянника, если меня нужно озадачивать этим прямо с дороги, перед всеми церковными делами, свалившимися на нас, будто снежный ком.»

Великий князь встретился с Зубатовым глазами. И, после пары секунд промедления, – легкий, едва заметный кивок. Подчеркнуто вежливый и снисходительно-холодный.

«Хорошо, милостивый государь. Если уж просите, так и быть. Но знайте свое место, никакого прежнего панибратства. Я ничего не забыл…»