Текст книги "Наш десантный батальон."

Автор книги: Александр Тумаха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Как будто одним местом чувствовал…

«Косить» в то лето не получалось. Боевые, желтуха, тиф и всякие болячки выкашивали наши стройные ряды. В подразделениях

"активных штыков" по пальцам перечесть. Увольняемые уходили -

"молодежи" еще не было. Подметали всех подчистую с пригретых мест.

Прапор на складе, "бугор" – два три помощника.

Магазин чековый – и тут "помощнички".

Строевик – еще два-три, каждая служба, БПК – аналогично, медрота – "чмырей" всяких пригретых – пальцев не хватит.

Истопников, банщиков, каптеров и "иже с ними" – перечень можно продолжать до бесконечности, на две-три боевые роты с довеском.

Политотдел – сам бог велел.

А попробуй их с мест насиженных сковырнуть. Вони не обберешься. Тебя еще и виноватым сделают.

В каждое подразделение "гонцов" засылают для проверки достоверности данных о наличии личного состава. А командиры подразделений уже смеются…

Только вернулись с боевых… с Мухамедки…

Татаро-монгольское иго. Оброк… – больше брать с нас нечего. Вот поэтому и смеемся.

Комбриг:

– … Вашу мать!!! Начальник штаба. Всех начальников и

"начальничков" в строй и на боевые – за перевал, в третий батальон.

– Еще раз повторяю – ВСЕХ!! Пусть пробздятся и порастрясут свой жирок еще разок…

Замкомбрига:

– Завтра колонна – все организовать по полной. В кабину по два бойца, один за баранкой, второй наблюдает. Всех задействовать!

Никаких объяснений! Зае…ла эта вакханалия. Все для боевых рот, а не наоборот. Поставили все с ног на голову.

Умно. Наконец-то здравый смысл начинает преобладать…

Тоже «как в воду глядели»…

Потом все собранное изо всех щелей «обер-чмо» бригады в течение нескольких дней пытались выловить и поставить в строй, каждый «свисток» прикрывается приказанием вышестоящего начальника.

Дело доходило до Кабула и Ташкента. Бригада то окружного подчинения, а в Афгане оперативно переподчинялась Армии.

Все опять же заканчивалось ревом комбрига.

И это действо происходило на наших глазах: мы дембелей из батальона в бригаду привезли. Машины в парк не ставили – не было для нас там места, на БТРах сутки и проторчали. Пока документы оформляли, людей передавали. Бойцы наши молились:

– Побыстрей бы из этого "дурдома".

Смотрю на своих увольняемых, приехали в «мабуте». А сейчас переоделись, любо-дорого посмотреть, как будто бы и ребята совсем другие. Береты, погоны, аксельбанты, подшива до пупа. Награды.

"Дембельский набор". Я обещание себе дал – всех своих по два-три раза к наградам представить. Выполнил.

– Махметкулов, Эрик. Старшина – мать твоя десантщица. Ты ж

Ашхабадскую учебку заканчивал. Откуда берет? Ты ж даже не знаешь, за что в парашюте дергать. Запаской не крестили, а туда же – "десантщик"!

Стоит. Дуется. Медаль «За Отвагу» теребит:

– Нуууу… Я ж полтора года в батальоне прослужил – НАШЕМ.

– Ребята, берегитесь пересылок и патрулей, Ташкента и Москвы, держитесь вместе. Вместе – Вы непобедимы. На всю оставшуюся жизнь – берегите НАШЕ братство политое кровью! Пока, братаны… В путь…

Не поминайте лихом…

Утром, после бригадного построения, распределение по боевым ротам.

"Наших" для батальона, как стадо баранов, прямо с плаца, никуда не сворачивая, к нам в машины: в Бараках сами разберетесь.

Это "доблестное воинство", да еще пустые наливники и пару десятков грузовых из РМО мы повели на Бараки, а затем колонна ушла на Кабул.

Никто даже предположить не мог что буквально через неделю, 1 июня, в районе Мухамедки чуть ли не половина этой колонны останется навечно ржаветь вдоль дороги…

Александр:

_БРИГАДНАЯ ОПЕРАЦИЯ._

В мае 1983 года, в двадцатых числах, новый комбриг подполковник Чижиков, после Карпушкина, решил провести операцию в районе Мухамедки, научить нас, как с «духами» воевать силами нашего батальона. КП свой в батальоне организовал. Начальником оперативной группы назначил замкомбрига подполковника Сухина, вот мужик мне нравился, мастер спорта по дзюдо, немногословный, сразу в нем сила мужская чувствовалась, и авторитет непререкаемый, правда только один этот раз и «работали» с ним вместе. После операции забрали его на повышение, то ли на полк, то ли на бригаду в Афгане, жалко только, что не к нам.

Мы прилипли к забору, когда увидели бригадную колонну. Впереди два БТСа с минными тралами, потом три Урала с саперами и овчарками, потом разведрота, артиллерии не меряно, даже противотанковая батарея! Четвертый батальон (без двух рот), политотдел на БРДМ без пулеметов, но с «матюгальниками», вещевая служба для раздачи

"дружескому народу" гуманитарной помощи в виде вещевого имущества

(ботинки, сапоги, простыни, полотенца и т.д.), химиков зачем-то с собой привезли. А колонна тянется и тянется…

Я так понял, из бригады все выгребли. Все едут, на лицах ни улыбки, ни смеха… Парад на Красной площади, да и только. Комбат выбегает, докладывает. Смотрю, комбриг в каске, бронике, ПМ на боку,

"лифчик", сумка полевая, весь обвешан, как новогодняя елка. Да, думаю, повоюем.

У Толика Виноградова, однокашника по училищу, спрашиваю:

– Что, Вы всегда так выходите?

– Санек, мы еще "сарбозов" с собой не взяли. А строевые смотры

– задрочили просто…

– Да, ребята, грустно с вами.

Все управление бригады набросилось на наш батальон. Комбат с комбригом по расположению ходили, комбриг знакомился с батальоном, а замкомбат Костенко с начПО смотр проводили. Полдня в строю простояли, проверяли подготовку к выходу. Чистоту подворотничков, чистку обуви, строевые записки, смертные карточки… наизусть своих бойцов, да я и сейчас их всех помню; боевые листки, стрижку. Два раза откладывали, переносили время смотров. Потом совещание, подведение итогов смотра. Постановка задач на завтрашний день.

Общие, комсомольские и партийные собрания, вплоть до маразма:

"Обязуемся на операции взять столько-то духов, оружия и не потерять людей…"

Короче цель была достигнута, люди заебаны и готовы немедленно в бой, подальше от батальона.

Утром, забрав с собой царандой и ХАД, эта "банда батьки

Махно" вышла к Мухамедке. Комбриг остался в батальоне, на связи с командующим, а операцию проводил подполковник Сухин.

Моей задачей было после авиационного налета в семь утра, вместе с царандоевцами и сотрудниками ХАД, занять господствующую высоту с огромным домом около Чинусара, это напротив ущелья.

Для чего? Сам не знаю, замысел операции до взводных не довели.

А указали точку на карте вот и вся постановка задачи.

Ждем.

Шесть утра, реактивщики отработали, ствольная приступила к подавлению целей.

Каких? Может разведка за ночь все разведала? Одни вопросы.

Противотанковая батарея даже отработала ПТУРами. Смех один.

Семь часов, полвосьмого, восемь. Авиации нет. Сухин берет на себя ответственность: "Всем группам приступить к выполнению задач".

Я быстренько со взводом прошел километра три и занял крепость, правда афганцы по ходу все норовили в чужие дома ломиться. Хотя нигде ни души не было. Бойцы заняли позиции по кругу, афганцы "чой мехурем" стали пить, чепуху какую-то зеленую из баночек нам предлагать стали, на курином помете явно. У нас в таких баночках кнопки продают. А они эту гадость под язык… и тащатся.

Где-то в районе десяти часов ястребок (МИГ-21) на бреющем прошел над нами. Наша крепость ориентир – лучше не придумаешь. Из-за горизонта еще два выскакивают и по… нам. Мазилы хреновы! Одна бомба метров сто от дувала, вторая "капелька" перед воротами. Взрыв один, второй. Пыль, вой. Ворота снесло. Царандоевцев как пылинки по двору раскидало. Крик, шум, гам, они руки к небу – аллаха на помощь призывают. Мои все живы и целы.

Смотрю, самолеты парой еще на один боевой заходят. А первый нас НУРСами обрабатывать стал. Я на Сухина, он на комбрига, тот на командующего, тот на ЦУП, те на самолеты. МИГари с боевого отвернули, но мы уже приготовились к худшему.

Сухин:

– Все – авиация отработала, приступай к выполнению задачи.

Я, естественно, расшаркался ножкой и ушел в «зеленку».

Практически на операции результатов ноль. Все в горы слиняли.

Мы вышли к дороге, а там из репродукторов музыка,

"пропагандон" бригады местному населению продукты, шмотки раздает.

Два царандоевца мимо пробегают с проводками. И в направлении

КП бригады, откуда противотанкисты стреляли. Командир батареи капитан Юрченко у нас самый "боевой" был в бригаде, две "Красных

Звезды" за два года в охранении получил, постоянно бригаду "спасал" от внезапных нападений "духов".

Когда ПТУРы пускают, за ними проводок тянется на дальность пуска. Я к таджимону (переводчику):

– Че эти дятлы со шнурком бегают?

Перевод на полном серьезе. Как Задорнов говорит – только чур не смеяться:

– Они связь "духовскую" с Пешаваром нашли, а теперь по проводу идут и смотрят, куда она выведет.

Когда три дня бригадной операции закончились, в батальоне все вздохнули полной грудью.

Помилуй бог, поменьше таких "боевых".

Дмитрий:

_СНОВА ЖГУТ НАЛИВНИКИ В МУХАМЕДКЕ…_

1 июня 1983 года.

В соавторстве с ПАВЛОМ АНДРЕЕВЫМ.

Глава написана под впечатлением и с использованием отрывков из рассказа ПАВЛА АНДРЕЕВА

«ЧИРИК»

. Глава является лишь вольной реконструкцией событий. Я в тот день стоял в наряде по роте и на сопровождении не был. Описанное Павлом Андреевым происходило примерно там же, только годом позднее – 31 мая 1984 года. БТР N372 Чирика (Сергея Иванова), с установленным на нем вертолетным НУРСом, так же входил в состав седьмой роты. Слишком большая схожесть этих двух разных трагедий позволяет мне, с позволения Павла, совместить их в одном рассказе.

– У меня было две возможности умереть – обе я упустил. Чего мне еще бояться в этой жизни? – Сергей открывает дембельский альбом и протягивает мне пожелтевший от времени листок, исписанный неразборчивым докторским почерком.

– Что это?

– Мой последний приговор: меня сожгли в БТРе – гранатомет, прямое попадание. Читай.

В мире, где мы живем, предыдущие события являются причиной последующих. Время идет только в одну сторону. Чтобы осколок гранаты попал в голову человека, требуется, чтобы в одной и той же точке пространства и в одно и то же время оказались осколок и человек.

Интервалы между положениями головы и осколка в пространстве и во времени в тот момент должны быть равны нулю. Заметьте: оба эти интервала должны быть равны именно нулю, потому что, в ином случае, ранения не произойдет! При этом интервал времени существует сам по себе, а интервал пространства сам по себе.

Но взрыв швыряет человека в мир, где интервал между этими двумя событиями (взрывом и попаданием осколка в голову) дробится на составляющие – кроме пространства в него теперь входит время, умноженное на скорость света, причем со знаком "минус". При этом взаимодействуют два обстоятельства: во-первых – пространство и время, а во-вторых (это делал знак "минус") – предыдущие события начинают определять ход последующих. Теперь взрыв, как причина, для осколков имеет иное значение, чем для раненного ими человека.

Интервал пространства становится равен нулю, а время нулю не равно – через мертвое неподвижное тело стремительно проносится непрерывный поток прожитых человеком мгновений. Прошлое, медленно уходя, уступает место будущему – смерти. Время растягивается, стремительно суживая пространство для затухающего сознания.

Пустота. Ни звука, ни движения. Всепоглощающая, черная пустота. Тело словно висит в этом черном вакууме. Любое движение грозит потерей равновесия и падением в пустоту. Страха нет. Нет боли. Нет ощущения времени и пространства. Нет ничего, даже мыслей.

Словно, внезапно проснувшись ночью, лежа в темноте, никак не можешь осознать, в каком положении находится твое тело.

Первыми ранним утром тронулись саперы на танке и второй взвод седьмой роты на трех БТРах, за ними на расстоянии видимости, пошли машины восьмой роты. Их посты выстраивались ближе всего к батальону, не доезжая до ущелья Вагджан. Затем к воротам техпарка запылила и девятая. Проехав кишлак Суфла, Дубин зарядил пулемет, вставил гранату в орудие, и только после этого взобрался на башню БМДэхи.

Двигались довольно медленно – саперы вели впереди свой поиск.

Через какое-то время 386-я остановилась на обочине, обозначая собой пост, пятеро человек из десанта во главе с Хруновым цепочкой двинулась назад – к машине командира второго взвода Лесщишина: они вливались в его пешую группу. В это время мимо прошли машины минбатареи. Совсем недавно вместе с новыми БМДшками в батальон поступили четыре Самоходных Артиллерийских Установки НОНА и минометчики сменили свои БТРД и обычные минометы полкового калибра на них, чему были несказанно рады. Невдалеке от машины Дубина они съехали с дороги в укромную низину и, подняв хоботы пушек градусов на 70, встали там рядком по диагонали. Взвод АГС и артиллеристы были в нарядах по батальону, так что в случае чего вся ответственность за огневую поддержку сегодня ложилась на эти четыре самоходки и на два имевшихся в батальоне ГРАДа. А, вот еще пара крокодилов пробарражировала в двадцати – тридцати метрах над дорогой в сторону

Мухаммед Ага.

Замыкающие колонну боевой техники три БТРа седьмой роты загудели мимо. На броне 372-го, среди других Дубин разглядел давнего знакомого по учебке – Чирика. Они особо не дружили никогда с

Сергеем, да и общение между солдатами разных подразделений было довольно затруднено монотонной насыщенностью ежедневности: нарядами, сопровождениями, операциями и просто распорядком жизни и работ. Но

Дубин на этот раз почему-то поднял руку и приветственно помахал

Чирику. Тот в ответ снял панаму и, улыбнувшись, подмигнул.

Наконец пропылил последний БТР и наступила относительная тишина. Теперь предстояло ждать колонну из Гардеза, которая была пока только где-то на полпути от перевала к батальону и потом встречать кабульскую колонну с горючим и боеприпасами для бригады.

Скорость течения времени в обыденной жизни прямо пропорциональна длительности прожитого. У кого было время заниматься столь странными подсчетами? В сознании всплывают последние «кадры», запечатленные на видеопленке памяти. Мысленно монтируя их, каждый раз начинаешь с одного и того же момента.

Взрыв управляемого фугаса с корнем вырывает правое колесо бронетранспортера вместе с редуктором. Звуковая волна на мгновение сметает звуки перестрелки. Возникает пауза – иллюзия тишины.

Двигающийся по инерции восьмиметровый бронетранспортер разворачивает посреди дороги. Машина, клюнув носом, замирает в облаке дыма и пыли.

Через мгновение стрельба возобновляется – водитель подбитого бронетранспортера с открытым переломом правой голени и трое бойцов, контуженных взрывом, продолжают отстреливаться.

Афганец, прячась за валунами, почти вплотную подкрадывается к подбитой машине. Вставив похожую на булаву жонглера гранату в трубу РПГ, прижавшись спиной к камню, он несколько секунд ждет удобного момента для выстрела. Дождавшись небольшой паузы в перестрелке, он быстро приподнимает заряженный гранатомет на правое плечо и, развернувшись в сторону подбитой машины, стреляет, по привычке широко открывая рот.

При ударе кумулятивной гранаты о броню сработал пьезовзрыватель. Его электрический импульс вызвал одновременную детонацию заряда по всей наружной поверхности полой сферы гранаты.

Возникла детонационная волна, выбросившая по линии выстрела деформированную взрывом дюралевую облицовку кумулятивной полости.

Образовался сходящийся со скоростью четыре километра в секунду поток расплавленного металла. При ударе струи в преграду давление в области контакта с броней достигло почти миллиона атмосфер.

С внутренней стороны брони, от точки схождения расплавленного потока, вырос массивный пузырь, в который перешла большая часть массы расплавленной брони – с наружной стороны его выдавливала высокоскоростная кумулятивная струя. В месте соударения броня превратилась в сгусток металла, расплавленный до состояния жидкости. Ее механическая прочность уже не оказывала никакого влияния на глубину проникновения гранаты. В условиях, порожденных взрывом, эти параметры мало что значили, равно как и жизнь людей.

Пузырь расплавленного металла лопнул, словно натертая до крови мозоль. Брызнул сноп раскаленных осколков, полилась кровь.

Сноп раскаленных осколков, брызнувшая кровь, вдруг неожиданно всасываются назад, в раскаленный пузырь, вздувшийся на правом борту брони. Жидкий металл «пузыря», стремительно остывая, мгновенно переходит из жидкого состояния в твердое. Восстановившая свои свойства броня отталкивает кумулятивную струю.

Огненный чулок детонационной волны сворачивается вдоль линии выстрела в маленькую пластмассовую головку пьезовзрывателя.

Из облака осколков деформированной взрывом дюралевой облицовки кумулятивной полости гранаты выстреливает молния электрического разряда.

Неяркая вспышка – и все осколки вдруг, изменив свое движение на обратное, собираются в точке взрыва, воссоздавая первоначальный облик гранаты РПГ.

Колонна пустых наливников наконец-то прошла мимо постов седьмой роты на север, на Кабул. На сей раз взвод Чирика был почему-то выдвинут за Мухамедку, в зону, где работу по сопровождению осуществляла пехота из Кабула. Чирик, оставив молодого за пулеметами, вылез из башни БТРа в салон и, через люк, на волю.

Спрыгнул на асфальт размять ноги.

С сопки позади едва видимыми точками спускаются пешие группы мотострелков.

– Эй, Колян, а ну кинь бинокль! – Чирик успел уже поприседать и изобразить зарядку руками.

– Лови, – Колян высунул голову из люка и бросил прибор.

В бинокле группы пехоты были ГОРАЗДО ближе. Все солдаты были в касках и брониках. Они сходили цепочками к своим машинам.

– Слыш, Колян, во их имеют по полной! Глянь сам, как укомплектовали!

Колян, в маскхалате на голое тело, с китайским нагрудником, в кроссовках, тоже спрыгнул уже наружу. Взял бинокль и зафиксировал на фигурках:

– Да я уже и раньше это видел, тоже мне, новость! Бедные пацаны! По мне каска как жопа на голове!

– Ладно, скоро домой двинем. У нас свои проблемы.

Первые два взрыва и черный дым с севера заставил Чирика влететь в БТР и приникнуть к рации. Поначалу ничего кроме шумов и обрывков слов он не разобрал, только потом:

– Я Ордан, вызываю Маклая, Жана и Раму! Прием! – это их вызывал замкомбат Костенко, руководивший операцией.

– Я Ордан, вызываю Маклая, Жана и Раму! Прием!

– Я Маклай, прием! – Чирик судорожно нажал тумблер и выкрикнул свой позывной.

– Быстро двинулись спасать колонну! Там их мочат! Там им п…дец!!!

– Товарищ капитан, но там же кабульской пехоты хоть жопой ешь!

– Да им тоже п..дец! Выполнять, пацаны, надо спасать это уже… Своих всех собери! Я не могу остальные посты снимать, дорогу до батальона откроем, они нас потом с говном смешают. Давайте, огнем прикройте!

– А где Царандой хренов?

– Так, Чирик, ты кто – сержант? Там наших мочат по полной программе, я тебя за пререкания лично замочу, урод! Ты с кем разговоры разговариваешь? Вперед без разговоров.

– Так точно! – комвзвод был в отпуске, замок лежал в госпитале и Чирик временно командовал взводом. Выдержав небольшую паузу, он прохрипел в рацию двум другим своим БТРам: "Все все слышали?", – получив два утвердительных ответа, переключился на внутреннюю связь:

"Ну, Колян, вперед с песнями!" Бронетранспортер дал задний ход.

Вырулив на дорогу, он пристроился в хвост двух других, чьи посты были еще севернее.

Они отстреливаются, запертые в подорвавшемся БТРе.

Брезентовый гильзосборник давно полон и валяется, брошенный где-то в ногах. Гильзы ПКТ, обжигая голые плечи, сыплются вниз, прямо на его колени. Пустые коробки боекомплекта валяются по всему салону. По поликам катаются вперемежку пулеметные и автоматные гильзы.

Водила уже не стреляет. Выронив автомат, он навалился грудью на рулевое колесо, обхватив опущенными вниз руками кровоточащую голень. Никто уже не кричит друг на друга. Паника первых минут сменилась механическими перемещениями между бортами.

Стрелять стараются одиночными, прицельно. Гильзы рикошетят от стен, но никто не отворачивается от них.

Сквозь триплексы правого борта солнечные лучи выхватывают из сумрака удушающей пелены порохового дыма то темное пятно мокрого от пота хэбэ водителя, то кокетливо играют солнечными зайчиками на испачканном пороховой гарью лице молодого.

Хлопок больно бьет по ушам. БТР качнулся, приняв на себя взрывную волну. Броня с правого борта лопается, осыпая их фейерверком раскаленных осколков. Кумулятивная граната влетает в салон и отрывает голову молодому. Не останавливаясь, огненный шар разрывает в клочья стрелявшего в бойницу противоположного борта ветерана-алтайца. Срикошетив, застревает в спине водителя.

Продолжая стрелять из КПВТ, Чирик собирает своим голым телом все осколки, что мечутся между обоими бортами бронетранспортера. Черепно-мозговое ранение, словно контрольный выстрел, вычеркивает его из списка живущих. Яркая вспышка – последнее, что он успевает увидеть.