Текст книги "Оборотень"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Теперь вы настоящий франт, – сказала она, любуясь своей работой. – А вам не хочется меня поцеловать?

– Конечно, Глория, вы же знаете, – отозвался он.

– Тогда не спрашивайте разрешения.

Они остановились, Тим бережно обнял ее за плечи и поцеловал в губы, мягкие и нежные, словно созданные для любви. Девушка прильнула к нему, ответила на поцелуй, крепко и жарко. Тероян чуть отстранился, боясь охватившего их обоих огня. А Глория пыталась поймать его взгляд и руки ее обвились вокруг его шеи.

– Что случилось? – тихо спросила она.

– Ничего. Просто мы стоим на краю пропасти.

– И вы опасаетесь сорваться вниз?

– Я боюсь за вас.

– Перестаньте все время быть врачом. Ведь прежде всего вы человек, мужчина. Неужели я навсегда останусь для вас только объектом медицинского исследования?

– Нет, Глория, нет, – он снова взял ее под руку и повел к дому. Знаете, ведь и вы тоже излечивающе действуете на меня. Видя вас, находясь с вами рядом, я словно получаю хорошую дозу лекарства, преображаюсь, становлюсь более человечным, радующимся жизни. Такого со мной не было прежде. Все последнее время я жил как бы по необходимости: не печалясь, но и не веселясь. Прошел день – и ладно, слетел еще один листок календаря, а сколько их там – впереди? Это меня мало занимало. Но вот появились вы, и я будто бы обрел новый смысл жизни; я вижу цель и дорожу ею. И, может быть, даже не совсем представляю свое существование без вас. Простите за откровенность старого военного врача.

– Нет, продолжайте, – попросила Глория, заглядывая ему в глаза.

– Что же продолжать? Пожалуй, я и так сказал слишком много. Они уже подошли к подъезду. Лифт поднял их на шестой этаж. Самое трудное, как думалось Терояну, это оставаться с ней в квартире наедине, знать, что их отделяет друг от друга лишь тонкая перегородка двери. Тим пожелал Глории спокойной ночи, а сам ушел на кухню, пил кофе, курил и думал о них обоих. И снова в нем происходила борьба, два противника, сцепившись, продолжали схватку – и каждый стремился оторвать другого от земли. И он знал, что если потеряет под ногами почву, то в нем исчезнет и все человеческое, и тогда черты зверя проступят сквозь его облик. Но мысль, что Глория, возможно, ждет его, не давала покоя.

Он встал, как в гипнотическом сне прошел по коридору, миновал свою комнату и нажал на дверную ручку. Дверь не была заперта изнутри. Он открыл ее и шагнул в полумрак. Глория лежала на кровати, лицом вверх, лунный свет падал на закрытые глаза. Дыхание ее было ровным, она спала, вытянув обнаженные руки поверх одеяла. Тероян постоял несколько секунд, всматриваясь в безмятежные, столь дорогие его сердцу черты, повернулся и осторожно закрыл за собой дверь. Сердце продолжало сильно колотиться, отдаваясь ударами молоточков в висках. Вновь начали подступать головные боли, ввергая его в то состояние, которое он сам, как врач, окрестил для себя "бадахшанским синдромом" – по той местности, где получил осколочное ранение. Эти боли могли продолжаться всю ночь, выкручивая его словно мокрое полотенце, не давая погружаться в успокоительный сон, оставляя истерзанным до рассвета. Было только одно средство избавиться от них – движение, скорость, дорога и холодный ветер в лицо. Тероян надел куртку, взял ключи от машины и вышел из квартиры.

Возвращение домой произошло только под утро. Уставший, обессиленный, вымотавшись в ночных бдениях, Тероян снял забрызганную грязью верхнюю одежду и повалился на кровать, закрывшись с головой одеялом, всем своим существом проскальзывая в темное узкое горлышко сна. Сколько времени он отдал тревожному мертвенному забытью? Часа четыре, не больше. Очнулся Тероян от того, что Глория слегка трясла его за плечо.

– Тим, проснитесь, – услышал он ее голос. – К вам пришли. Оторвав голову от подушки, он увидел сидящего возле стола Олега Карпатова, одетого в милицейскую форму. Он носил ее так редко, что Тим даже удивился.

– Чего это ты так вырядился? – спросил он. – К параду готовишься?

– Сейчас тебе самому будет парад, – довольно строго отозвался Олег. Глория, приготовьте ему, пожалуйста, кофе. Девушка ушла на кухню, а Карпатов продолжил:

– Где ты был ночью?

– А что случилось? Откуда такое отеческое любопытство?

– Твои "Жигули" дважды останавливало ГАИ. Один раз на тридцать втором километре Ярославского шоссе – ты мчался как угорелый. Второй раз – возле Медвежьих Озер. Будь любезен объяснить: что ты там делал в четвертом часу утра?

– Просто катался, – Тим продолжал лежать, положив под голову ладони.

– Просто катался... – повторил Олег. – Ночные прогулки при ясной луне. Понятно. Лунатизм в действии.

– Никакой не лунатизм. Обыкновенная бессонница. А быстрая езда, движение успокаивают нервы – это я тебе как врач говорю. Кроме того, когда у меня начинаются головные боли – после известного тебе ранения, – я физически не могу торчать в стенах дома. Меня тянет на природу.

– Допустим, – криво усмехнулся Олег. – Но почему ты раньше мне ничего не говорил об этом?

– А зачем лишний раз сотрясать воздух? И потом это касается только меня одного. Я что, сбил кого-нибудь?

– Нет. А в пятницу, четвертого июля, когда ты встретил Глорию, ты тоже... "путешествовал" всю ночь?

– Да, – сознался Тим. – "Бадахшанский синдром".

– Не понял?

– Ну, так я называю то мятежное состояние духа, которое мной овладевает. Чтобы избавиться от головных болей, я сажусь в машину и еду куда глаза глядят. В этом есть какое-то преступление? Что ты так всполошился?

Олег долго смотрел на него, выдерживая паузу. Потом произнес всего одно слово:

– Четырнадцатый.

Тероян понял, что он имеет в виду.

– Где? – спросил он, поспешно поднимаясь и одеваясь.

– Возле Медвежьих Озер. Девочка семи лет была похищена восемь дней назад. Сегодня в шесть утра обнаружена – в том же состоянии, что и все предыдущие тринадцать детей. Квазимодо стал спешить, торопиться – раны на ее лице еще не зарубцевались. Он выпустил ее из своего логова раньше, чем делал это с остальными. Надо ли говорить, что она лишена разума?

– Нет, и так ясно, – отозвался Тим, застегивая рубашку.

– Нами велось скрытое наблюдение за некоторыми участками Лосиного острова, нам даже подключили в помощь ГАИ, куда ты угодил, но чтобы контролировать всю территорию, не хватит и дивизии МВД. А у меня – сам знаешь, сколько людей. А тут еще ты вляпался куда не надо. Тебе придется написать объяснение – что ты делал у Медвежьих Озер, как тебя туда занесло?

– Ладно, напишу. На твое имя?

– На мое.

– А кто нашел девочку?

– Угадай сам.

– Гуркин?

– Соображаешь. Журналист был на даче у приятелей, это могут подтвердить два десятка человек. Возвращался с теплой компанией в Москву свидетели также имеются. А по дороге наткнулись на нее.

– Он тебя водит за нос, Олег. Все подстроено. За жареный материал он войдет в сделку с самим дьяволом. Если у него нет какой-либо связи с Квазимодо – то можешь отрезать мне голову.

– Я знаю, – согласился Олег.

– Взял бы ты этого Гуркина, да вытряс из него душу.

– Не могу. Такой вой в прессе поднимется – на Магадане будет слышно.

– Ну и черт с ним, с воем! Гуркин – это ниточка к Квазимодо. Если только их обоих не связывает нечто большее. А где был Гуркин, на какой даче?

– Да, собственно, даже не на даче. Вот еще одна причина, почему я не могу его потрогать за горло. Он был у доктора Саддака Хашиги. А как только я начинаю заикаться об этом иранце, мое начальство затыкает уши.

Тероян присвистнул. Он принял из рук Глории чашечку кофе и поблагодарил ее. Девушка, чтобы не мешать им, снова ушла на кухню. Карпатов проводил ее взглядом и продолжил:

– Я выяснил то, что ты просил. Хотя это и было непросто. Во всех тринадцати, а теперь уже четырнадцати случаях Хашиги находился здесь, в Подмосковье.

– Так я и знал! – воскликнул Тероян. – И что же, к нему никак не подступиться?

Олег покачал головой.

– Слишком высоко летает. Чересчур большие тузы стоят за его спиной.

– И участвуют в его ночных оргиях, – добавил Тим. Он передал ему то, что услышал от депутата Марзонова. А также рассказал и о вчерашнем инциденте с мотоциклистами на Ярославском шоссе. Лишь не упомянул о проведенной на постоялом дворе ночи и о происшедшей там драке. И уж конечно, ничего не сказал о телефонном звонке от Квазимодо, поскольку Карпатов просто бы не поверил в это и счел бы его повредившимся в рассудке. Но и без того Олег был весьма рассержен услышанным.

– Тебе пора прекращать свои самостоятельные расследования, – строго произнес он. – Теперь все свои шаги будешь согласовывать со мной. И вообще не выходи из дома. Считай, что я тебя сажаю под домашний арест. Если тебе наплевать на себя, подумай хотя бы о девушке.

– Я только это и делаю.

– Ты не представляешь, в какую игру ввязался. Если в этом деле замешан Хашиги, то он прихлопнет тебя, как муху. Да и меня тоже.

– А я думал, что мы вроде бы на своей земле?

– Думать не запрещено, но надо учитывать и реальное положение. Власть в стране у тех, кто стоит за Хашиги. И башкой эту стену не прошибешь.

– Но попробовать-то можно?

– Я тебе запрещаю.

– Что же, сидеть и ждать, пока наших детей будут калечить и отнимать разум? Пока вся эта московская нечисть, все эти оборотни будут потворствовать тому?

– Я делаю все возможное, чтобы поймать преступника.

– Но не можешь пошевелить и пальцем в сторону Саддака Хашиги, – Тероян полез в карман за платком, но вместе с ним на пол упал металлический предмет. Карпатов быстро нагнулся и поднял его. И оба они с удивлением смотрели на скальпель в его руках.

Глава двенадцатая

ПРОГУЛКИ ПРИ ЛУНЕ ПО СТАРОМУ КЛАДБИЩУ

Полковник МУРа Карпатов ушел, так и не добившись от Терояна вразумительного ответа – с какой целью тот носит в кармане сей медицинский инструмент, не карандаши же обтачивать? Но Тим и сам толком не знал, как скальпель оказался в его брюках? Возможно, он сунул его туда по ошибке, когда вновь разбирал предметы в кожаной сумочке. Наверное, подумал он, надо было рассказать Олегу о кадрах на видеокассете, и о том, что он обнаружил в бункере хозяина харчевни. Но это были его находки и, (из-за какого-то глупого тщеславия – он вынужден был признаться себе в этом) ему не хотелось делиться своими секретами со школьным приятелем. Он шел к истине своим путем, самостоятельно, рассчитывая только на собственные силы. Достав сумочку, Тим бросил туда скальпель, а внимание его привлекли еще два предмета: связка ключей и перстень с печаткой и вензелем в виде буквы "С". Начальная буква имени? Серый?.. Или – Сатана? Тероян усмехнулся. А ключи, конечно же, от врат ада. Ну что же, не пора ли ему проведать – что там творится, в преисподней? Поддерживается ли температурный режим, все ли грешники на учете в дьявольской бухгалтерии?

Кроме этой связки в сумочке лежал и еще один ключ – отдельно: массивный, длинный, пригодный для сложного замка. Если и существовали где-то в природе адские врата, то этот ключ подходил бы к ним как нельзя более. Тим долго рассматривал его, поворачивая на свет, а затем положил вместе со связкой и перстнем в карман. Сегодня вечером он решил нанести ответный ход, еще раз посетить логово мотоциклистов. Но сделать это одному, без Глории. Достаточно испытывать судьбу. Он больше не имеет права рисковать ее жизнью. На Влада Шелешева рассчитывать не приходится: он сказал, что оставит на кладбище человека, лишь бы отвязаться от него. Юнгов и так достаточно перетерпел на постоялом дворе. Ну а с Карпатовым все ясно – он просто запрет его на засов, если узнает о его замысле. Значит, пойдет один. Там, в склепе в стене была еще одна едва приметная дверь, которую он высветил фонариком, и, может быть, один из ключей подойдет к замку?

За обедом Глория изредка бросала на Тима внимательные взгляды, а затем вдруг сказала:

– Знаете, что у вас написано на лице?

– Что же? Японские иероглифы?

– Нет, вполне читаемо по-русски. Вы вечером решили оставить меня одну, а сами отправитесь на кладбище. Возможно, даже дадите мне снотворное, чтобы я крепче спала. Верно?

Тероян отложил вилку, чуть не подавившись бифштексом.

– Ну откуда у вас такие способности? – спросил он. – Вы что ясновидящая?

– Просто, если рассуждать логически, мы должны предпринять против мотоциклистов контрмеры. И где можно искать следы этого маньяка-Квазимодо, если не там, в склепе?

– Вы угадали, – согласился Тим. – То, что произошло с нами на постоялом дворе и на Ярославском шоссе, – события одной цепи. А конец ее, по крайней мере видимый для нас, – тянется в склеп. Кто за него держится там – пока неясно. Но вам больше не стоит рисковать. Мы и так дважды спаслись лишь чудом. Учтите, я не знаю, что и кто может поджидать нас в склепе – Хашиги, Мавр, Серый, Алекс, его сыновья или кто-то иной? И что они там творят.

– Вот и надо это проверить, – твердо сказала Глория. – Мы уже близки к разгадке. Я чувствую, что сегодня нам непременно повезет. И кроме того...

– Продолжайте, – попросил Тим, видя, что девушка как-то замялась.

– Сегодня ночью, во сне, я почти увидела лицо того человека. Я точно знала, что это он – Квазимодо, тот, который стоял за моей спиной, который неожиданно подкрался, когда я смотрела на экран. Я оборачивалась, но он снова и снова оказывался позади меня. Это было невыносимо – его невозможно ухватить. Но еще бы немного, чуть-чуть... А когда я проснулась и вышла из комнаты – вас не было. Куда вы уезжали? Простите мое любопытство, я не имею права связывать вас, но, может быть... может быть, вы встречались... с любимой женщиной? Тогда я просто бестолковая дурочка, что не поняла это сразу и так стесняю вас.

Тероян улыбнулся, глядя на ее растерянное, огорченное лицо. Он и не предполагал, насколько прочно и крепко вошел сам в жизнь девушки. Она говорила вполне искренно, да эти глаза, плещущие синевой, и не могли лгать.

– Нет у меня любимой женщины, – ответил он. – Я просто хотел прогуляться от бессонницы. Но меня заинтересовал ваш сон. События, которые ему предшествовали, и вызвали в подсознании образ... этого человека. Значит, мы на верном пути. Еще немного – и вы вспомните все.

– Тем более, я должна сегодня же отправиться вместе с вами. На кладбище, в склеп, куда угодно. Хоть на дантовские круги ада. И знаете что еще? Я очень рада.

– Чему? – спросил Тероян, убирая посуду в раковину.

– Тому, что у вас нет любимой женщины, – ответила Глория, как-то быстро вспорхнув и оставив его одного. Тероян лишь покачал головой, не зная: радоваться ее словам или огорчаться? Теперь надо было подготовиться к предстоящему мероприятию. Очередная поездка в тот район грозила многими неожиданностями. Невольно Тим сравнил себя и Глорию с мотыльками, упорно стремящимися к обжигающему огню лампы. Что сделать, чтобы обезопасить их путешествие? Тероян достал с антресолей купленный когда-то по случаю пневматический пистолет, который годился разве только на то, чтобы пугать ворон; положил его в карман куртки. Потом взял из ящика газовый баллончик для Глории, сомневаясь, правда, работает ли он вообще (с тем, что девушка отправится вместе с ним, Тим уже смирился). Для нее он также подобрал из своего гардероба легкую спортивную куртку с капюшоном. Приготовил на всякий случай и свою походную аптечку – мало ли что может понадобиться?

Они решили выехать из Москвы в девять вечера. До этого раза три звонил Олег Карпатов, словно бы проверяя – на месте ли Тим и Глория? И у Терояна сложилось неприятное ощущение, что его школьный приятель, полковник МУРа, в чем-то подозревает его. Уж не в том ли, что он и есть этот пресловутый маньяк-Квазимодо? И все из-за ночных поездок и дурацкого скальпеля, выпавшего из кармана? Но ведь точно так же Карпатов мог подозревать и Глорию, считая ее невменяемой, способной на любые неосознанные поступки? Кроме того, и в ее руках он видел бритву, когда она играла с его детьми, и сама девушка никак не могла бы доказать свое алиби ни по одному из случаев. Все это было настолько нелепо, глупо и гнусно, что Тероян поначалу страшно разозлился, разволновался, решив послать Олега куда подальше, если он позвонит еще хотя бы раз; но потом успокоился, понимая, что и Карпатов находится все последнее время на взводе – почему же и ему не отказать в ослаблении рассудка? Тим даже с долей юмора подумал: не добавить ли ему в свой блокнот – после всех подозреваемых – еще два имени, Терояна и Глории Мирт. Вслед за Владом Шелешевым. И тотчас же он почувствовал, насколько запутался сам, внеся в этот черный список имя одного из своих друзей. Какое же он имеет право осуждать других?

Часов около восьми позвонил и сам Шелешев. И он словно бы проверял: дома ли Тим? Разговор получился прохладным, натянутым, Тероян так и не смог преодолеть своего предубеждения. Брошенное зерно подозрительности давало всходы.

– Что ты собираешься делать вечером? – спросил Влад.

– Ничего, лягу пораньше спать, – уклончиво отозвался Тим.

– И правильно сделаешь. Не мотайся никуда, – в голосе Шелешева Терояну послышалась скрытая угроза. Он вновь разозлился и задал идиотский вопрос:

– Влад, кто твой любимый французский писатель?

– Виктор Гюго, – насмешливо ответил Шелешев, вешая трубку. Он говорил серьезно или издевался? Или нарочно вызывал огонь на себя, вздумав поиграть с Тимом в кошки-мышки? Может быть, его поездка вместе с Терояном к Мавру была последним предупреждением, обставленная театральным антуражем?

Еще один звонок, за несколько минут до отъезда, был от Георгия Юнгова, и этот "мушкетер" из их дружной, преферансной компании понес вообще какую-то сущую околесицу. Сначала он долго изъяснялся в любви Ларисы к Глории, о том, какое впечатление произвела девушка на его сестру, а когда у Терояна кончилось терпение, Жора вдруг сказал:

– Недавно я смотрел фильм, американский, как в одном провинциальном городке появляется маньяк-убийца, наводящий ужас на все население.

– Ну и что? – тяжко вздохнул Тим.

– Его упорно ищет начальник полиции. Просто на уши встает от напряжения.

– Жора, мне некогда. Закругляйся.

– А ты куда-то торопишься?

"И этот проверяет – останусь ли я сегодня дома?" – подумал Тероян.

– В постель, – отозвался он.

– Дело хорошее, особенно, если постель нагрета.

– Не хами. Так в чем смысл твоей байки?

– А в том, что сам начальник полиции и оказывается этим маньяком. Просто у него уже давно, оказывается, крыша поехала. Вот и все.

– Что ты имеешь в виду?

– Это тебе одна из версий по поводу Квазимодо, – засмеялся Юнгов. Шучу-шучу. Ну, будь здоров. Будешь где-нибудь поблизости – заезжай.

Тероян бросил трубку и выругался (хорошо, что он был в комнате один). Определенно, в их преферансной команде произошел раскол, какая-то трещина прошла по школьному братству.

Появилась она сама собой или была чьим-то злым умыслом? Кого Квазимодо? Хотя Тероян и не сомневался, что Юнгов действительно шутит, довольно скверно, но без задних мыслей. Он всегда относился к Карпатову несколько пренебрежительно, как к постоянному сопернику за лидерство, но следует ли смеяться в столь серьезных вопросах? Карпатов – Квазимодо. Что же, и его теперь заносить в блокнот? А может быть, тогда и самого Юнгова? И всех родных, близких? И весь свет? Любой человек – тайник, хранящий в себе множество секретов и загадок, и ключи от него потеряны, неведомы даже ему самому. И каждый может играть двойную, тройную роль в этой жизни, порою и не догадываясь о том, искусно обманывая и других, и – прежде всего – себя. Но подозревать всех во лжи, не верить никому – не страшный ли это грех, не смертельнее ли он самоубийства?

– Я готова, – Глория вошла в комнату. И при виде ее Терояну стало как-то спокойнее на душе, развеялись, сгущавшиеся вокруг чары, стали исчезать смутные тревоги, а тьма безверия лишь слегка коснулась его своим крылом, отступив прочь. "Нет, – подумал вдруг Тероян. – Не что бы она делала без меня, а что бы я без нее делал?"

Выехав на Ярославское шоссе, они минут через тридцать достигли знакомой развилки, которая вела к столь памятной им харчевне. Круто развернувшись, Тероян не снижая скорости, промчался мимо постоялого двора, опасаясь, что его все же узнают, заметят. Но дом имел какой-то нежилой вид: окна погашены, зонтики и столики перед входом убраны, и вокруг не было видно ни души. И все же каким-то шестым чувством, всколыхнувшейся в нем тревогой, Терояну почудилось, что кто-то смотрел на них сквозь затемненное окно, запечатлел пронесшиеся "Жигули". "А, Бог с ним!" – подумал Тероян о том, кто, возможно, находился в засаде. С Алексом и его сыновьями он еще успеет разобраться. Сейчас главное – Серый. Тероян помнил, что в ту ночь на постоялом дворе. Оттуда выехал фургон с одним из "кабанчиков" – после встречи с мотоциклистом. Куда он отправился? У Тима были свои предположения на этот счет. Как и на то – откуда в бункере взялись эти страшные куски мяса, предназначавшиеся, возможно, на корм нутриям.

"Жигули" проскочили тропинку, которая вела к старому кладбищу и, сделав небольшой крюк по проселочной дороге, подъехали к нему с другой стороны. Оставлять здесь машину было рискованно. Тероян свернул в лес, отогнал "Жигули" поглубже в ельник и выключил зажигание.

– Ну все, – сказал он. – Пошли. Накиньте на всякий случай капюшон, А газовый баллончик вам для самоуспокоения. Встретите приведение – не нажимайте, все равно не подействует. Только разозлите.

Они направились в сторону кладбища, в почти одинаковых черных куртках с капюшонами, изредка подсвечивая себе дорогу фонариками, сосредоточенные и молчаливые. Стрелки на часах показывали начало одиннадцатого. Можно было пройти к древним руинам через изломанную изгородь, но Тероян, опасаясь, что Глория наколется на ржавую проволоку, повел ее к дорожке, которая когда-то считалась центральной, и именно от нее начинался главный вход. Позади осталась полусгоревшая сторожка, развалины часовенки. Забелели могильные плиты, каким-то чудом уцелевшие нехитрые памятники, хотя многие из них были изломаны, искорежены, словно бы с содранными кожей и мясом, с отломанными конечностями, головами. И совсем уже странным казалось то, что тут и там виднелись вскрытые, выпотрошенные могилы, оскверненные вороватыми кладбищенскими шайками в поисках добычи – что они могли найти на убогом деревенском кладбище, кроме истлевших костей да нательных крестов? И эти зияющие ямы, будто бы покинутые мертвецами, казались ловушками для двух идущих мимо людей.

– Похоже, что мы заблудились, – шепотом произнес Тероян. – Где искать этот склеп? Налево?

– А я думаю – направо, – так же тихо ответила Глория. Где-то позади них что-то хрустнуло. И вновь наступила тишина. Тим потушил свой фонарик. То же самое сделала и Глория.

– У меня такое чувство, что за нами кто-то наблюдает, – прошептала она.

– Ерунда, мы здесь единственные живые люди, – отозвался Тероян, хотя и у него, когда они проходили мимо часовенки, сложилось подобное ощущение. Значит – налево?

– Направо, – упрямо сказала девушка. Тим вздохнул.

– Ну ладно, ведите, – согласился он, включая фонарик. Идя за Глорией, он все время прислушивался к тому, что происходит за спиной – больше подозрительных звуков не было. Но ему нестерпимо хотелось обернуться, посветить в темноту: что там прячется, кто, какая опасность следует за ними по пятам? А то, что они не одни здесь, Тим начинал чувствовать все острее.

– Вот он – склеп, – торжествующе произнесла Глория. – Кто был прав?

– Вы, вы, – успокоил ее Тероян. – Не говорите так громко.

– А кого вы боитесь разбудить? – глаза девушки блестели, а в лунном свете казались иссиня-черными. Они почти горели, как два уголька, и порою в них мелькали красные искорки. Все в ее виде говорило о победительной силе, излучало необоримую страсть.

– Глория, такой я вас вижу впервые, – с удивлением сказал Тероян, не зная – радоваться ему этой перемене или огорчаться? Что с ней?

– Просто я перестала бояться, – улыбнулась девушка. – Сама не пойму почему? Может быть, это кладбище так повлияло на меня? Теперь мне сам черт не страшен! Я где-то растеряла свой страх... Он исчез, Тим. Это правда.

– Вот и хорошо, – ободрил ее Тероян. – Но не будем терять голову. Я понимаю, что вы чувствуете себя сейчас почти ведьмой...

– Вы угадали, – перебила его Глория. – Именно так. Именно нечто подобное со мной и происходит. Возможно, я возвращаюсь в свое первоначальное состояние?

Она вся искрилась, сияла и, откинув назад голову, потянула к Терояну руки с разжатыми пальцами.

– Хватит шутить! – рассердился Тим. – Что-то вы совсем развеселились. И очень некстати. Мы еще не знаем – что ждет нас впереди.

Он сильно сжал ее протянутую ладонь и повел за собой, к белеющему впереди склепу. Девушка чуть упиралась, но следовала за ним.

– Какой же вы всегда... серьезный, – говорила она. – Мы ведь не в консерватории, где даже лишнего вздоха не сделаешь.

– Но и не в цирке, – откликнулся Тим.

– А вы, наверное, и в детстве были букой. И никогда не смеялись. Не то, что ваш друг, Юнгов. Вот уж весельчак-то был!

– Точно. Вот с ним бы и пошли на кладбище.

– И пойду. В следующий раз.

– Если будете так шуметь, то следующего раза не наступит. Вы всех мертвецов на ноги поднимете, – Тероян выпустил ее руку и остановился. Он был сердит на нее. Да еще эти ее слова о Юнгове... Девушка встала рядом, коснулась его плеча.

– Тим, – примирительно сказала она. – Давайте не будем ссориться. Я обещаю, что стану ходить по кладбищам только с вами. И больше ни с кем.

– Утешили, – вздохнул Тероян. – Ладно, вот он, склеп. Посветив фонариком, он шагнул внутрь. И вновь почувствовал какой-то могильный, смрадный воздух, словно здесь все еще продолжал лежать невидимый покойник. Но склеп был пуст, и место на пьедестале – свободно. Все вроде бы оставалось по-прежнему, как в прошлый раз. Но так лишь казалось на первый взгляд. Осматривая помещение, Тим обнаружил на полу длинную белую прядь волос, а в углу валялись еще две пустые бутылки из-под водки.

– Для кого-то этот склеп стал излюбленным местом отдыха, – произнес Тероян, выпрямляясь.

– Смотрите – на стене кровь! – взволнованно сказала Глория, светя фонариком. В том месте, куда падал луч, расплылось бурое, "генсековское" пятно, словно сам бывший президент приложился к этому месту своим лбом, оставив отпечаток.

– Ну, прошла ваша охота шутить?

– Оставьте, – жалобно ответила она. – Мне кажется, здесь кого-то убили...

– Или убивали, – поправил ее Тим. – Долго и медленно. Поглядим, что это за дверь в стене. И куда она нас приведет.

Захватив с собой массивный ключ с бороздками, Тероян угадал его предназначение. Он точно вошел в замочную скважину, провернувшись два раза. Дверь поддалась, со скрежетом отворилась. Тонкие лучи фонарей осветили помещение. Оно оказалось гораздо меньшим, чем склеп, и напоминало небольшую нишу. Вроде хозяйственной комнатки, где хранятся совки и метла. Для чего она предназначалась прежде, можно было только догадываться. Но сейчас в ней хранились совсем другие инструменты.

– Господи! – проговорила Глория. – Да здесь целый набор средневековой инквизиции!

– Похоже, вы правы, – Тероян потрогал свисающие со стены цепи с зажимами для рук и ног, ошейник с острыми шипами внутри. Рядом на полочке лежали длинные острые иглы, измазанные кровью, ножи различных размеров, скальпели, бритвы, еще какие-то непонятные приспособления, но служащие единственной цели – причинить боль и мучения жертве. В углу стоял обоюдоострый меч. По одной стороне лезвия шли выгравированные цифры "666", по другой – слова: "Я твой Сатана". На лавке валялись капюшоны, маски, хасидские шляпы, перчатки с перепонками между пальцев. Тут же лежало несколько книжек. Тероян поднял одну из них, раскрыл.

– Боюсь ошибиться, но кажется, это – Тора, – сказал он, беря другую книгу. – А здесь уже с картинками. Целое пособие, как правильно втыкать иглы, чтобы вытекала кровь. Начиная с животных, кончая людьми. Кошерная наука, – он бросил книжку обратно. – Гой приравнивается к скотине. Знакомо. На хорошенькую секту сатанистов мы тут набрели.

– Хорошо бы все это сжечь, – предложила Глория.

– Вместе со всей сектой, – добавил Тим. И тут же предостерегающе поднял руку. – Тихо.

Где-то вдалеке, а может быть, и рядом – из-за толстых стен трудно было разобрать четко – слышалось урчание мотора. Нет, нескольких моторов, мотоциклетных. Глория выжидающе смотрела на Терояна.

– Пора уходить, – произнес он. – Если еще не поздно...

– Спрячемся здесь?

– Нет, – Тероян поспешно вытащил девушку из этой страшной ниши, запер дверь, и они, чуть не налетев на пьедестал, поторопились из склепа. Моторы ревели совсем близко; на дорожках, среди деревьев и могильных плит блестели огни фар.

– Туда, за склеп! – приказал Тим. В темноте, не включая фонариков, они побежали вдоль стены, спотыкаясь и чуть не падая. Внезапно Тероян остановился как вкопанный.

– О, идиот! – простонал он. – Ключ! Я оставил в дверях ключ. Я успею вернуться, а вы лежите и не шевелитесь, – Тим бесцеремонно толкнул девушку на землю и побежал назад. Шум моторов слышался со всех сторон, но огни мелькали еще далеко.

Ворвавшись в склеп, он включил фонарик, метнулся к нише, вытащил ключ. Но обернувшись, понял, что уже опоздал. Мотоциклисты подъехали к склепу, слезали со своих "жуков", громко переговаривались. Тероян прижался в углу, возле входа, нащупал в кармане куртки пневматический пистолет. Он надвинул на голову капюшон и стал ждать. Нервы были натянуты, все тело напружинилось, но пульс бился ровно, а в темноте лишь по-волчьи поблескивали глаза. Он опасался не за себя – за Глорию, чтобы она как-либо не проявила свое присутствие.

В склеп вошли сразу два человека, спиной, таща что-то тяжелое; за ними – еще трое, освещая дорогу первым. Они так были заняты своей ношей, что не смотрели по сторонам. Вошло еще несколько. Тероян выжидал. У всех были включенные фонарики, зажег свой и он, низко наклонив голову. Он уже заметил: на всех мотоциклистах были надеты почти такие же куртки с капюшонами, как и у него. И Тим делал все, чтобы не привлечь к себе внимание, смешаться с сатанистами. И это ему пока удалось. Он сам не мог понять – почему? Видно, все они уже были одурманены каким-то зельем.

– Кладите ее на алтарь и раздевайте! – услышал Тим чей-то властный голос. Он чуть приподнял голову, всмотрелся. Узнал в произнесшем эту фразу того парня с медальоном, с которым столкнулся в харчевне, когда впервые увидел Глорию и отнял ее у них. Из-за спин сатанистов Тероян наблюдал за происходящей сценой. Они положили на пьедестал девушку со светлыми волосами, и Тим вздрогнул: ему показалось, что это – Глория. У нее были похожие на нее черты лица, глаза закрыты. Но это была не она, другая. Девушка находилась в состоянии опьянения, или тоже одурманена чем-то? Теми таблетками, циклодолом? Голова ее безвольно висела на плечах. По лицу даже скользнула слабая улыбка. Тот же парень потребовал: