Текст книги "Оборотень"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Приведите же ее в чувство! Нам нужно, чтобы она знала, что происходит. И ощущала каждой клеточкой своего тела. С девушки сорвали всю одежду. Теперь она лежала на пьедестале совершенно нагая, и белизна ее тела среди черных курток была страшна, но и прекрасна. Она напоминала цветок, который готовились срезать. В склеп вошло еще несколько сатанистов, встав рядом с Терояном.

– Брат! – обратился к одному из присутствующих Серый (Тим понял, что это именно он). – Открой дверь в хранилище и приготовь все необходимое. Сатана ждет!

Кто-то поспешил отпереть дверь в нишу, кто-то стал наносить на тело девушки точки кусочком угля. Сатанисты оживленно задвигались. Краем глаза Тероян увидел, что в склеп вошел еще один человек в капюшоне. Но он был ниже всех ростом, да и куртка немного иная, а через секунду Тим с ужасом узнал в нем Глорию. Она шагнула вперед, встретилась взглядом с Терояном. "О, Господи! Что она тут делает?" – подумал он.

Тим предостерегающе поднес палец к губам, но она уже увидела девушку на пьедестале и не смогла сдержать слабого возгласа. Один из сатанистов обернулся к ней.

– Брат, ты опаздываешь, – ворчливо произнес он. Взгляд его снова обратился к черному действу на пьедестале, но еще через мгновение он вновь обернулся и с удивлением стал всматриваться в Глорию.

– А ты... – начал было он, но тотчас же оба сцепленных кулака Терояна опустились ему на голову, и сатанист рухнул на пол. Все произошло мгновенно: хватило нескольких секунд, чтобы выскочить из склепа. И Тим с Глорией уже бежали по кладбищу, не разбирая дороги, перепрыгивая через разрытые могилы...

Они слышали за спиной шум погони, яростные крики, вопли, мелькали лучи фонариков и включенных фар, но все-таки у них было небольшое преимущество во времени. Уже взревели моторы и сатанисты понеслись по дорожкам, отсекая им путь. Кто-то упорно и тяжело бежал за ними. Тероян обернулся и наугад произвел несколько выстрелов из пневматического пистолета. В темноте эти хлопки могли показаться боевыми пулями. Так и вышло: преследователи отстали, попрятались за плитами. Пригнувшись, Тим и Глория помчались дальше. Вновь раздались хлопки, но теперь уже стреляли по ним. Рядом с ними взметнулась каменная крошка. Сбоку отлетела срезанная ветка. Тероян толкнул Глорию за какой-то памятник.

– Вот теперь нам будет жарковато, – произнес он. Высунувшись из-за каменного плеча, выстрелил раз пять – в разные стороны. – Ничего, они не скоро сунутся. Какого черта вы пошли в склеп?

– Я беспокоилась о вас – вот какого черта! – так же сердито ответила Глория.

– Вы без меня пяти минут прожить не можете, – Тим выстрелил еще несколько раз. Пистолет был заряжен пятьюдесятью шариками. – Вы как маленький ребенок! – в ответ постреливали довольно часто.

– А может быть, я люблю вас? – с вызовом сказала Глория. Тим притянул ее голову к себе и поцеловал.

– Я тоже, – произнес он. – Но мы выбрали неудачное место для объяснений.

– Раньше надо было думать, – вполне резонно отозвалась девушка. Неожиданно начали стрелять позади них, и Тероян дал целую очередь в ту сторону.

– Обложили, – огорченно сказал он. – Как бы нам перебраться в другое место, более спокойное? Где бы мы могли продолжить нашу беседу.

– Только на небеса.

– Далековато будет.

– Зато надежнее всего.

– Но мне хотелось бы прожить с тобой земную жизнь.

– Мне тоже, Тим.

Они снова поцеловались. Стрельба вокруг них пошла еще интенсивнее, но какая-то странная: словно палили со всех сторон и во все подряд. Неожиданно брызнула осколками одна из включенных фар, кто-то вскрикнул. Неслись какие-то четкие команды, завязался и вовсе непонятный бой возле оставшегося далеко позади склепа. А их каменный памятник почему-то перестали обстреливать.

– Они там что – с ума посходили, обкурились совсем? – произнес Тим, словно ему было обидно, что их как бы оставили в покое. Высунувшись, он пытался разглядеть – что же происходит на кладбище?

– Спрячь голову, Тим, – попросила Глория, притянув его за плечи. Тебе так и не терпится куда-то удрать от меня. Радуйся, что мы наконец-то остались одни. Пусть они там хоть все передерутся и перестреляются.

– И то верно, – согласился Тероян, обнимая ее. Он держал в своих объятиях самую прекрасную девушку на земле, и ему сейчас ни до кого не было дела. Разве могло что-либо сравниться с этими счастливыми мгновениями?

Минут через пять стрельба совсем прекратилась, погасла, словно залитый водой костер. И где-то далеко стихли рычащие моторы. Но на кладбище кто-то оставался: лучи фонариков продолжали мелькать среди деревьев и могильных плит. Тероян на всякий случай вновь приготовил пистолет. И тут где-то неподалеку, может быть, метрах в десяти от них раздался насмешливый голос:

– Тим, Глория, хватит обниматься, выходите! Это говорил Владислав Шелешев.

Глава тринадцатая

КТО В ПЛЕН ИДЕТ К ЛЮБВИ...

Тероян, жестом остановив Глорию, медленно поднялся из-за памятника. Влад стоял неподалеку с какой-то кошачьей усмешкой на губах, опираясь на неизменную трость.

– Брось свою пукалку, – сказал он. – Еще глаз мне выбьешь.

– Как ты здесь оказался? – спросил Тим, засовывая пистолет в карман куртки. Он почувствовал, что от Влада не исходит никакой угрозы, скорее наоборот: некая самодовольная доброжелательность, свойственная "спасателям на водах". Да и люди Шелешева, как он понял, рыскали с фонарями по всему кладбищу, ища уцелевших сатанистов. Один из них прошел мимо Терояна, не обращая на него никакого внимания. Тим узнал в нем того телохранителя, который ездил вместе с ними к Мавру.

– Как оказался? Очень просто, дурья твоя башка, – Влад пошел навстречу, протянул руку. – Добрый вечер, Глория! Вернее, скверная ночь. Я так и знал, что у вас бешеный интерес друг к другу. Простите за столь откровенное выражение. Но я почему-то сразу понял, что вы созданы составить отличную пару. Жаль, она могла бы не получиться, не подоспей мы вовремя. Почему вы все-таки поехали сюда, оба?

– Потому что на тебя не было надежды, – ответил Тим. Втроем они шли по дорожке к склепу.

– Я же тебе сказал, что оставлю здесь человека? – возразил Влад. Сначала он засек вас. Потом – твоих сатанистов. И сообщил по "уоки-тики" мне. А угадай, где я сидел все это время со своими друзьями?

– На постоялом дворе, – подумав, отозвался Тим. – Но...

– Верно, – обрадовался Влад. – У меня ведь голова не хуже твоего работает. Когда ты позвонил мне и сказал – что там произошло, что ты обнаружил в бункере, мы поехали проверять. И плевал я на Мавра, хотя ты, наверное, думаешь иначе.

– Постой... А где девушка? Там, в склепе?

– Все нормально. Жива, здорова. И уже одета. Сейчас ее отвезут в надежное место, приведут в чувство. Слава Богу, все обошлось!

– Ты видел, какие инструменты они там держат? В нише?

– Еще нет. Но догадываюсь. Завтра утром я расспрошу девушку, откуда она взялась и как попала "на обед" к сатанистам, к Серому.

– А он сам?

– Ушел, – они остановились перед входом в склеп. Но ни Терояну, ни Глории заходить туда больше не хотелось. Им казалось, что приготовленная для заклания жертва все еще лежит там, на "алтаре". Влад почувствовал их состояние, пожал плечами.

– Ладно, – сказал он. – Мне это тоже не интересно. Где ты спрятал машину?

– Тут, неподалеку, – Тим только сейчас заметил, что продолжает сжимать ладонь Глории, и как насмешливо смотрит на это Влад. Но ему было все равно: пусть думает что хочет. После всего пережитого, он знал, что уже никогда не расстанется с этой девушкой. К Владу подошел телохранитель и негромким голосом произнес:

– Шель, положили троих, у нас – никого.

– Так и должно быть. Бросьте их в разрытые могилы. Да засыпьте, чтобы по-христиански было.

Они обсуждали это спокойно, деловито, и Терояна, несмотря на всю его благодарность к школьному приятелю, покоробило. И вообще все казалось нереальным, каким-то дурным сном, хотя за свою жизнь он насмотрелся на многое.

– Мавру это не понравится, – услышал он голос телохранителя.

– Я знаю, – спокойно отозвался Влад. Он повернулся к Тиму и Глории. Пошли, провожу вас до машины. Думаю, сейчас вам требуется хороший отдых. А лучше – поехали со мной, укроемся. Ведь вся каша только начинает завариваться. И какие удары, с чьей стороны теперь следует ждать?

Впереди них по дорожке к выходу из кладбища шел телохранитель, а Влад, помахивая тростью, продолжал говорить:

– ... Алекса и его сыновей мы "допросили". Именно так бы выразился наш общий друг, Карпатов. Хотя наш полковничек от них бы ничего не добился. "Мясо" в бункере, – он покосился на Глорию, – "поросята" уже выбросили, отдали собакам или... не знаю. Впрочем, это не столь важно. Но – хозяин харчевни, Алекс, тут ни при чем. Это мы выяснили. Корм для нутрий – скажем так – заготовляли его сыновья, это их идея. И "корм", – Влад махнул тростью в сторону склепа, – поступал отсюда. От сатанистов. От Серого. Собственно говоря, это очень удобно, – хладнокровно добавил Влад. – Никаких следов. Был человек – и нету. Выполнил свои функции и... послужил другим... существам.

Терояну было отвратительно слушать эти рассуждения, но он пересилил себя. Влад был прав. Он подумал, что вот так же, наверное, бесследно исчезла подлинная Глория Мирт. А сколько еще таких же, как она? А если бы подобная судьба ожидала девушку, идущую с ним рядом, которая, кажется, не понимала многое из того, о чем говорил Шелешев? Тероян содрогнулся от ледяного холода, сжавшего его сердце. Они все находились в каком-то мире ужасов, и был ли из него выход?

– Что с ними теперь? – произнес он. Влад понял, о ком он спрашивает. Усмехнулся.

– Да ничего особенного. Алекс так и сидит на своем постоялом дворе. А его поросей мы забрали на перевоспитание. Перепоросирование. У нас ведь тоже есть нечто вроде трудовых лагерей. Пусть повкалывают, сбросят жир, поумнеют. А ты думал, я их всех приговорил к высшей мере?

– У тебя просто какое-то государство в государстве.

– Да, Тим. Раз держава рухнула, и нет главного государства, то каждый начинает строить свое, по мере сил. У кого оно ограничивается собственной квартирой, у кого – областью. Так вы не хотите на время укрыться у меня? они подошли к машине Терояна.

– От кого?

– От Квазимодо, – пошутил Влад. – Ведь мы до сих пор не знаем – кто он? Уж точно не Алекс, не его сыновья и не Серый со своими сатанистами. Они бы не выпустили детей живыми.

– Есть некоторые версии, – уклончиво ответил Тим. Он открыл дверцу "Жигулей". – Спасибо, Влад. Мы едем домой.

– Возьмите с собой хоть Максима, – Шелешев кивнул на стоявшего неподалеку телохранителя. – Он у меня, как ангел смерти. Поможет.

Тероян представил, что в его квартире будет маячить безмолвная фигура, наподобие Абадонны, и покачал головой...

– Нет. Как с тобой связаться в случае чего?

– Теперь я сам буду звонить. Я уже не живу по прежнему адресу.

– Тогда – удачи.

Задним ходом Тероян выбрался на проселочную дорогу, проехал мимо кладбища, где недавно пролетели страшные, но и счастливые – для него с Глорией – мгновения. Так, видно, и бывает в жизни. Одно преследует другое, как тень. Девушка прикорнула на сиденье рядом с ним, а когда они мчались по Ярославскому шоссе, голова ее уже лежала на его плече. Тим раздумывал, анализировал прошедшие события. Два человека притягивали его мысли: Глория и Квазимодо. Между ними существовала неразрывная связь. Девушка сама подсознательно чувствовала, что потеря памяти связана с маньяком. Теперь было ясно, что сатанисты встретили ее возле харчевни случайно. Если бы она побывала у них на "алтаре", то ее бы уже не было в живых. Почему они так легко отдали ее Терояну? Женщины в сексуальном плане их не интересовали, сам Мавр сказал, что вся эта команда – голубых. Откуда же она шла? От Хашиги, с Медвежьих Озер? Если так, то Квазимодо – он.

Когда они подъезжали к дому, Глория проснулась, и Тим осторожно спросил:

– То, что произошло на кладбище, – тебе что-то напомнило?

– Ничего, – ответила она. – Я не знаю, но там, где я была, происходило иное... Может быть, даже более страшное, – добавила, подумав.

Больше никаких вопросов Тероян задавать не стал. Мелькнула мысль: может быть, оставить все, как есть? Глория будет счастлива с ним, без своего туманного прошлого. А Квазимодо пусть ловит Карпатов. Но Тероян знал, по своему военному опыту, что если сейчас он уйдет в тыл, оставив на передних рубежах других, то уже через полгода – год, его начнет выворачивать наизнанку, и в какую же тогда муку превратится вся его дальнейшая жизнь? Он взглянул на циферблат: шел третий час ночи.

Некоторая скованность овладела им и Глорией, когда они вошли в квартиру. Словно и не было тех безумных минут на кладбище, когда, прячась за памятником от пуль, были произнесены слова о любви. Опасность индикатор чувств? Именно там вырвались из груди признания, там они перешли на "ты", сломав хрупкое стекло между ними. Но сейчас эти осколки вновь срастались, образовывая причудливые трещины, и вот уже они смотрели друг на друга через то же стекло, но как бы схваченное морозом. И непонятно почему Тим отчужденно произнес:

– Вы не голодны?

– Нет, а вы? – в тон ему ответила Глория. Все возвращалось на круги своя. Какое-то течение подхватило их обоих и повлекло в разные стороны, к разным берегам. Чувствуя, что ему не дотянуться до нее, Тероян продолжил:

– Давайте забудем то, что произошло на кладбище. Он имел в виду именно то, что хотел сказать, и Глория поняла его.

– Забудем, – согласилась она. Они старались не смотреть друг на друга. Уж лучше бы между ними сохранилось старое стекло, чем новое, с трещинами.

– Просто мы оба переволновались, – сказал он.

– Особенно я, – быстро ответила Глория. И в ее голосе слышались сердитые, даже ядовитые нотки. Она словно бросала ему вызов.

– Тогда все в порядке, – констатировал он. Но о каком порядке могла идти речь, когда в сознании его все мешалось?

– В абсолютном, – подтвердила Глория. И добавила: – Можете спать спокойно. Я вас не укушу.

– Что за ерунду вы несете?

– Точно такую же, что и вы, – теперь в ее словах был уже не яд, а гнев. Тероян взглянул в ее глаза и понял, что эту бескрайнюю синеву ему не пройти никогда. И никогда не победить, как нельзя одолеть небо. Но против собственной воли он произнес:

– С ума сходят поодиночке, а не вместе. Спокойной ночи, Глория.

Девушка ничего не ответила, молча прошла мимо него, открыла дверь в свою комнату. Но на пороге задержалась.

– А мне всегда казалось, что именно из двух безумств рождается разум, – сказала она. – Спокойной ночи, Тимофей Троин.

Два слова, как два оголенных провода ударили его электрическим током. И вся жизнь вместе с искореженным именем показались балластом, от которого он мог и должен был освободиться, чтобы подняться, взлететь к новой, другой жизни, лучшей, счастливей. Он направился к ней, и она пошла ему навстречу. И кто теперь у кого должен был оказаться в плену? Любовь – самая человечная из всех войн, она все-таки бескровна, несмотря на гибель влюбленных, потому что в ней не бывает побежденных, а существует лишь восхождение к свету. Он понес ее на руках, как тогда, в первый день встречи, а руки ее обвивали его шею, и губы их были слиты.

Скользил лунный свет, колыхался парчовыми бликами, сменившись красным покрывалом рассвета, коснувшимся двух тел, а души их, блуждая в звездном пространстве, возвращались к земле. Зачем возвращались, бросая небесные выси, зачем стремились в этот мир покинутого смысла, изъятого разума? Ради людской горечи и печали, обрывая свое воздушное плавание, расставаясь с открывшейся синевой. Разве не пришло время исчезнуть навсегда, с самой вершины чистого вечного снега?

– Нет, не уходи, – произнесла Глория во сне, но он и не думал, лишь шевельнул рукой, на которой покоилась ее голова. Утро уже проникло в комнату, и Тим смотрел на лицо девушки и думал о том, что ждет их впереди? Прошло некоторое время, смешались и сон, и явь, и очнулся он под любящим и ласковым взглядом Глории.

– Что это? – спросила она, коснувшись его левого плеча. Небольшого, едва приметного шрама из двух половинок, которые под острым углом образовывали латинскую букву "V".

– Где? – улыбнулся он, покосившись на ее палец. – А, это... И тут словно молния сверкнула перед его глазами. Господи, как он мог забыть! Поистине, и смешно, и нелепо. Искать в чужом доме то, что хранится в твоем. Он тотчас же вспомнил: фотография, оторванный от головы торс мужчины и такой же шрам.

– Глория, пора вставать, – сказал Тим, поцеловав ее. – Расследование продолжается.

Через полчаса они сидели за столом и сквозь увеличительное стекло рассматривали странную фотографию. Черная кожаная сумка лежала тут же, вещи из нее были высыпаны, а Тим уже успел рассказать Глории об этой находке.

– Шрам, конечно, точно такой, – серьезно произнесла она. – Но этот человек – не ты. Ну-ка, сними рубашку.

– Брось, – отмахнулся Тим. – И так ясно. Могу засвидетельствовать, как врач, у него иная анатомия тела, другой тип мускулатуры.

– И все-таки, фотография обычно искажает оригинал. Нельзя исключить и какую-то долю вероятности, что это ты.

– Видишь ли, Глория. Такой шрам, если отбросить возможное совпадение, может быть у нескольких знакомых мне людей. Не скажу точно, но у полутора-двух десятков. Это история давнего детства. В классе шестом мальчишки создали тайную организацию. Сейчас бы я назвал ее обществом дураков. Но тогда все это выглядело очень романтично и таинственно.

Была произнесена какая-то клятва, создан устав и все такое прочее, Тероян помолчал, вспоминая прошлое. – А скрепили они этот союз вот такими шрамами, выжженными на левом плече.

– Я и представить себе не могла, что в детстве ты был таким романтически-глупым, – засмеялась Глория. – Это на тебя совсем не похоже. Значит, до клятвы Гиппократа ты произнес еще и другую?

– Такую же торжественную, только не помню, о чем там шла речь. Так вот, из тех "тамплиеров" я сохранил приятельские отношения лишь с тремя: с Карпатовым, Юнговым и Шелешевым. Но можно разыскать и других. Хотя, думаю, что это напрасно. Вероятнее всего, шрам на фотографии – случайность.

– Кто знает... Если на ней все же запечатлен кто-то из вас, то красная стрелка, нацеленная в сердце, означает одно: смерть, – с этим словом, произнесенным шепотом, в комнате наступила тишина, и словно бы чья-то тень легла на фотографию, от которой исходило какое-то зловещее излучение.

Тероян перевернул ее изображением вниз.

– Ерунда, – произнес он. – Ты забываешь, что я встретился с тобой гораздо позже, чем в сумочке Серого появилась эта фотография. Что он мог знать о ком-то из нас? Хотя... Юнгов живет неподалеку. С Шелешевым они из одного мира. А Карпатов? Поводов для мести полковнику МУРа найдется достаточно.

– Вот именно, – подтвердила Глория. – И неизвестно, где ты мог перейти сатанистам дорогу.

– Ладно, не будем ломать голову, – сказал Тим, собирая вещи в сумочку. – Пойдем лучше завтракать.

Но и за завтраком они продолжали обсуждать эту тему, позабыв даже о закипевшем кофейнике. Глория сняла его с плиты и как-то грустно произнесла:

– Ты все же счастливее меня. Шрам – это память о детстве, и ты можешь всегда уйти в прошлое. А что у меня? Где мои игры, когда я была маленькой? Я даже не знаю, под какой звездой родилась... И какие у меня были друзья?

– Все вернется, Глория, – мягко сказал Тим. – Мы близки к цели, ты вспомнишь все. И радости, и печали. Я чувствую, что мы ходим совсем рядом с тем, кто лишил тебя памяти.

– Я знаю. Я сама это чувствую. Он где-то неподалеку, следит за мной, наблюдает. Мне даже кажется, что вот и сейчас, в эту минуту, он сидит вместе с нами, за столом.

Тим взял ее руку и коснулся губами.

– Если это так, то мы не нальем ему кофе, – и он толкнул кого-то невидимого локтем. – А ну брысь! Брысь, тебе говорят, нечисть!

Глория улыбнулась, а глаза ее вновь наполнились синим цветом.

– Но может быть, если бы со мной не случилось подобного, я бы не встретила тебя? Значит, я должна быть ему благодарна? Хоть немного.

– Нас свела судьба, – произнес Тим. Помолчав, он рассказал ей о своем видении на пустынной дороге, когда чуть не разбился насмерть, и которое предшествовало встрече с Глорией.

– Как странно, – задумчиво сказала она. – Я верю, что тебя спасла сама Богородица.

– И ты, – добавил Тим. – Твой облик двигался мне навстречу, твоя душа, отделившаяся от тела. Уже тогда ты прошла сквозь мое сердце. Не знаю, может быть, нам еще о многом предстоит пожалеть, испытать горечь утрат, но мир без тебя сейчас мне кажется приютом сумасшедших. Только с тобой я ощущаю смысл жизни. И я перегрызу горло тому, кто попробует нас разлучить.

– А я помогу тебе в этом, – тихо ответила Глория. Она присела рядом с ним, склонив голову на плечо, и тот, невидимый, словно почувствовав свое бессилие перед ними, исчез. Еще никому не удавалось одолеть любовь. Некоторое время спустя Тим, вспомнив о чем-то, спросил:

– Так кто же все-таки такой этот таинственный Юра, прогуливавшийся с тобой по московским улицам? – а сам подумал: "Уж не Гуркин ли?" Почему-то эта мысль не оставляла его в покое. Он помнил, как пристально смотрела на него Глория, словно пытаясь узнать. – Тот журналист в Думе тебе никого не напоминает? Юрий Гуркин.

Тень тревоги мелькнула по лицу Глории, она покачала головой, раздумывая.

– И да, и нет. Я не уверена, что это был он. Иногда мне кажется, что стоит мне отодвинуть какой-то темный занавес, и я узнаю его, но рука мне не повинуется. Кто-то удерживает ее. Может быть, именно мой спутник – Юрий. У него две маски, одна – для дневного света, другая – ночью. И нет лица.

– Еще один оборотень, – проворчал Тим. – Сколько же их развелось в Белокаменной? Пора проводить отстрел. Их преимущество не в том, что они сильнее, а быстрее. Мы медлим, встречаясь с ними, чего-то ждем, а они постоянно меняют свой облик, приспосабливаются к нашему зрению. Проходит время, и мы принимаем их за своих. И получаем удар за ударом.

– Как же с ними бороться?

– Как? – переспросил Тим. – Я думаю, что кроме Слова Божьего в руках должен быть и меч. Разящий беспощадно. Иначе оборотни расползутся по всей России. Впрочем, это почти и произошло. Тут в колокол надо звонить, в набат бить, собирая людей.

Словно в ответ на его слова, резко, встревожено зазвонил телефон. Тероян снял трубку.

– Привет, я уже в редакции, – услышал он голос Юнгова. Торопливо, в несвойственной ему манере тот продолжил: – У меня серьезные новости. Целых три. Я знаю, ты не смотришь телевизор, поэтому сообщаю: вчера, в подъезде своего дома двумя выстрелами в упор убит депутат Думы Марзонов. Заказное убийство, никаких сомнений.

– Хашиги, – выдохнул из себя Тероян.

– Возможно, – сухо отозвался Юнгов. – Второе. Утром я ехал на работу и свернул к харчевне. Не ради любопытства, а потому что видел пожарные машины. Так вот, постоялый двор со всеми постройками сгорел дотла. Я потолкался среди зевак, расспросил. Огонь начался часов в шесть, есть предположение, что взорвались баллоны с газом. Найден всего один обгоревший труп. А где остальные? Тебе не кажется это странным? Муж, жена, трое "поросей", по крайней мере должно быть пятеро.

– Труп мужчины или женщины? – спросил Тероян. Он почему-то подумал: а не сам ли Алекс поджег дом и бежал, закрыв женщину? У него могли быть на то свои причины. Возможно, именно он – Квазимодо? Тогда это великий хитрец, обманувший и Шелешева, и всех остальных.

– Неизвестно, – ответил Юнгов. – Я экспертизу не проводил. Да и вряд ли она сможет определить. И вот еще что: местные жители рассказывали мне, что ночью на старом кладбище шел настоящий бой. Не ты ли принимал в нем участие?

– Я спал.

– Врешь. По голосу чувствую.

– Ну ладно, расскажу при встрече. А третья новость?

– Третья... – последовала заминка. – Не знаю, что и подумать. В общем, мне звонил... да, нет – бред, конечно... Мне звонил Квазимодо.

– Кто-кто? – Тероян задержал дыхание.

– Понимаю, ты сочтешь меня сумасшедшим. Но человек, позвонивший мне, так и сказал. Причем каким-то замогильным голосом. Может быть, чья-то шутка? Самое глупое, что он произнес и вторую фразу. Будто Квазимодо – это я сам. Каково? Может быть, сейчас так развлекаются телефонные хулиганы?

– Нет, Жора, – помолчав, ответил Тероян. – Мне также звонил этот человек. И сказал то же самое. Он ходит где-то рядом с нами. И, похоже, знает о нас достаточно много.

– Что будем делать?

– Ждать. У него сдают нервы. Очень скоро он проявит себя.

– Как бы поздно не было, – проворчал Юнгов. – Все, отбой, держи меня в курсе.

Тероян нажал на рычаг и тотчас же набрал номер Карпатова. На работе его не было. Тим коротко пересказал Глории разговор с Юнговым.

– Я хочу выяснить, – произнес он. – Кто же там все-таки сгорел, можно ли идентифицировать труп? Если это все же Алекс, то многие сомнения отпадут.

Раздался еще один звонок, от Шелешева.

– Вот какие дела, Тим, – сказал он. – Девушка, которой пытались "полакомиться" сатанисты, пришла в себя. Она из Подольска, десятиклассница. Как зовут – не имеет значения. Сейчас ее везут к родным, чтобы те не волновались. А после отправят в какой-нибудь пансионат. Пусть отдохнет, ей это необходимо. Она познакомилась с Серым и его бандой в каком-то кафе. Обычная история для молодой дурочки. Они, естественно, опоили ее. Но все они, как ты знаешь, гомики. Женщины интересуют их лишь как материал для своих ночных радений. У Серого – нам это давно известно – врожденный фимоз, в просторечье, незалупа, он просто физически не может иметь половых контактов с противоположным полом. Но зачем же пропадать хорошему товару зря? Перед тем как отправить девушку на "алтарь" в склепе, он продал ее в "приличный" дом, где она прошла сквозь ад. Ее буквально искупали в дерьме. То, что она сумела передать, – омерзительно, страшно. Даже у меня не хватит моих сексуальных фантазий. Это предел всяческих извращений. И знаешь, где находится этот "приличный" дом?

– На Медвежьих Озерах, – догадался Тероян. – Хашиги!

– Точно, – порадовался Влад. – Ты всегда хорошо учился в школе. Серый поставлял иранцу молоденьких девушек. А использованный товар забирал обратно, уже для своих нужд.

– А дальше он отправлялся уже на постоялый двор, – продолжил его мысль Тероян. – И трупы исчезали бесследно.

– Правильно. В желудках нутрий. Или в пирожках. Тьфу, противно даже говорить!

– Кстати, ты знаешь, что харчевня сгорела сегодня утром?

– Еще нет. А хозяин?

– Кто-то там погиб. Или он, или его жена. Надо бы это выяснить. Постой... – Тероян задумался. – Но точно так же Серый мог поставлять кому-то и похищенных детей?

– Снова перед тобой маячит тень Квазимодо? – в голосе Шелешева послышалась насмешка.

– Конечно. Этим мог заниматься тот же Хашиги. Или кто-то из его близких гостей. Ради развлечения. Ради унижения России, лишая ее детей разума. Оставляя их смеющимися уродами.

– Может быть, – нехотя согласился Влад. – Значит, пришла пора заняться самим Хашиги. И теми, кто приходит на его оргии.

– Среди них есть даже вице-премьер. И тот, Свинорылый, который лезет в президенты.

– Плевать. Тем хуже для них, – пообещал Шелешев. – Запиши – по какому телефону меня можно найти. Или нет, – передумал он вдруг. – Лучше я сам буду звонить тебе. Привет Глории.

После разговора Тероян вновь достал из кожаной сумки записную книжку сатанистов и стал быстро ее листать. Что-то подсказывало ему, что он нашел шифр. Глория встала рядом, нагнулась к нему через плечо, ее светлые волосы коснулись его щеки.

– Ну вот, – произнес Тим. – Кажется, я угадал. Он потянулся к телефону, одной рукой обняв девушку, набрал номер Карпатова. Но тот все еще не приходил на работу. Тим позвонил домой. Трубку сняла Маша, и голос у нее был такой, словно она только что плакала.

– Нет, он ушел рано утром, – сказала она. И потом, сквозь слезы, добавила: – Тим, случилось несчастье... Вчера вечером нам позвонили с Алтая... – она замолчала, казалось, ей трудно выговорить. Тероян знал, что именно там служит ее сын от первого брака, командуя батальоном, и он уже догадался – что произошло.

– Сергея больше нет, – произнесла наконец она. – Его убили на границе с Китаем. Вот, видишь, какое горе...

– Маша, успокойся, – попросил Тим. – Я немедленно приеду.

– Не надо, – сказала она безжизненным голосом. И повторила, прежде чем повесить трубку. – Не надо.

Тим отодвинул от себя телефон, взглянул на Глорию.

– О, Господи! – только и произнес он. – Что творится в России? Когда же это закончится? Наступит ли когда-нибудь предел?

И в это время кто-то осторожно, словно проверяя – дома ли хозяева, постучал в дверь квартиры.

Глава четырнадцатая

ОТВЕТНЫЙ ХОД КВАЗИМОДО

Глория вздрогнула, встревоженно посмотрев на Тима. Он встал, вышел в коридор и приблизился к двери так, чтобы находиться сбоку от нее. Постучали еще раз, сильнее. Тим нагнулся, взял в руки гантель – ту самую, которой когда-то Глория чуть не "угостила" его голову.

– Кто? – спросил он, ожидая чего угодно, даже автоматной очереди.

– Я, – ответил чей-то хриплый голос. – Открой.

С трудом Тероян узнал говорившего. Он щелкнул замком. На пороге стоял Олег Карпатов, осунувшийся, небритый, в мятой рубашке. Он молча прошел мимо Тима на кухню. Сел, вернее, как-то рухнул на стул.

– Где у тебя водка? – хмуро спросил он.

– Ладно, Олег, будет, – Тим стоял рядом, не зная, что говорить в таких случаях. И зачем? – Я звонил Маше... Подумай о ней. Хороший же у тебя вид, нечего сказать.

– Она захотела остаться одна, – хмуро отозвался Карпатов. – Словно Сергей не был для меня почти родным сыном. Он же с самого детства на моих глазах. А я пошел и напился с какими-то забулдыгами у пивного ларька.

– То-то бы они обрадовались, если бы узнали, что пьют с полковником МУРа.

– А-а, мур-мура все это, – махнул рукой Олег. – Тошно мне смотреть на все, что происходит. Так ты дашь водки или нет? Я специально к тебе шел. А не дашь, так поеду к Шелешеву. Буду пить с мафиозными структурами.

– Нет, не даст, – вышла на кухню Глория. – Уж вам-то, Олег, это никак не к лицу. Ну что вы раскисли? – она положила обе ладони на плечи полковника, и он вскинул голову, посмотрел в ее глаза.

– А, привет, красавица! – произнес он. – У тебя нет детей, ты не знаешь, как больно.

– Не знаю, – согласилась Глория. – Но вы же мужчина. Вы воин, а не кусок пластилина.

– Воин, – кивнул головой Карпатов. И повторил: – Воин. Идет война, а на войне пьют. Кровь. И водку.

– Прекратите. Соберитесь с силами, – Глория мягко отобрала у него пустой стакан, который тот выудил из кармана брюк. – А как же Коленька и Алеша, двое других ваших сыновей? И еще сколько дел вам предстоит, сколько борьбы, если вы настоящий воин! Вы должны держать в руках меч, а не стакан.