Текст книги "Оборотень"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Карпатов встрепенулся, кивнул Терояну.

– А у тебя умная девушка, – прищурился он. – Женитесь, разлюбезные мои. Благословляю. А я пошел воевать дальше.

– Куда ты теперь? – спросил Тим, удерживая его.

– Как куда? На работу, – Карпатов поднялся. – Не бойся, не в шалман. Я уже оттаял.

– Тогда, Олег, послушай меня, – Тероян ушел в комнату и вернулся с записной книжкой. Но прежде чем раскрыть ее, он рассказал Карпатову о том, что произошло на кладбище и на постоялом дворе. И о том, какие услуги оказывал Серый – Хашиги и его гостям. По мере рассказа глаза Олега все больше прояснялись, а лицо твердело. Наконец, он не выдержал и попросту плюнул в свой пустой стакан.

– Извините, – с отвращением произнес он. – Какая все это мерзость. Но вам не следовало лезть под пули, это моя работа. Я же тебе приказал сидеть дома?

– За тебя ее отчасти сделал Влад.

– Эх, если бы зацепить через Серого – Мавра, да и самого Хашиги! Но где его сейчас сыскать... А что с записной книжкой?

– У меня есть предположение, что Серый поставлял не только девушек, но и детей – для Квазимодо.

– Давай, Ватсон, рассказывай.

Тероян раскрыл перед ним записную книжку на одной из страниц.

– Предположим следующее. Серый не похищал детей просто так с улицы: он выслеживал их, наводил справки. Ведь заказчику нужны были лишь здоровые, полноценные дети, живущие в счастливых семьях. Об этом мы говорили в прошлый раз. Сам Квазимодо страдает каким-то физическим недостатком. Допустим, что эта книжка – архив Серого, куда занесены похищенные дети, и те, которые только намечались. Вот красным карандашом подчеркнуто: "Мин. 7. 22." Всего, кстати, таких строчек сорок две. Что это может означать? Наверное, адрес. "Мин." – Минская, Минусинская, какие еще улицы в Москве начинаются с этих букв? Дом 7, квартира 22. Дальше идет: "Н. 8.3д. Р. 35. У. В. 3. Ш. 200 б. 4 an." Я думаю, что первая буква – имя ребенка: Наташа или Николай, следующая цифра – возраст. "Зд." – означает "здоров", "Р." родители есть. Ведь Квазимодо наносил удар не только детям, но и родителям. Что означают следующие буквы, я не знаю. Но "200 б." – это, очевидно, требуемая плата – двести баксов.

– А "4 an." – четвертое апреля, – промолвила Глория. – Дата похищения.

– Правильно, – согласился Тероян.

– Можно предположить, что такое и "У. В. 3." – удобное время – 3 часа дня, когда оба родителя отсутствуют, – продолжила Глория. – "Ш." – Школа?

– Всего Серым выслежено сорок две жертвы. Четырнадцать из них уже переданы Квазимодо, – сказал Тероян. – Но, может быть, сюда занесены и девушки, которых он отправлял к Хашиги?

– Вряд ли, – усмехнулся Карпатов. – Эти глупышки всегда летят на огонь сами, – и он снисходительно взглянул на Глорию, отчего та слегка покраснела.

– Ну уж и не всегда, – возразила она рассерженно.

– Ладно, не будем препираться, – остановил их Тероян. – Так что ты обо всем этом думаешь?

– А что думать? – сказал Олег, убирая книжку в карман. – Едем в МУР, там и проверим по картотеке.

На Петровке они были в тринадцать сорок. Припарковав машину, Карпатов и Тероян направились к проходной. Глория осталась в "Жигулях". В кабинете Олег вызвал одного из сотрудников, объяснил ему, как использовать данные в записной книжке – сверить их с делами о похищенных детях.

– Давай, Дима, и поскорее, – сказал он капитану.

Тероян стоял возле окна и смотрел на Глорию, которая вышла из машины, прислонилась к дверце. Словно ощутив его взгляд, она подняла голову, и Тим улыбнулся. Даже на расстоянии они чувствовали друг друга.

– Все-таки, Олег, тебе надо было у меня хотя бы побриться, – произнес он. – А вдруг к генералу вызовут?

– И такого полюбит, – возразил Карпатов, закуривая. – Дима – парень толковый, сейчас все выясним.

Ждать пришлось минут тридцать. Вернувшись, капитан сообщил, что в семи случаях записи в книжке соответствуют адресам похищенных детей – это то, что удалось расшифровать, и все они приходятся на февраль, март и апрель. Но не совпадают даты похищения.

– Это не важно, – сказал Карпатов. – Серый мог ставить число заранее, намечая день, а что-то мешало, срывалось. Ищите Серого. Ты знаешь, кто это такой.

– Знаю, – кивнул капитан.

Их разговор оборвал телефонный звонок. Карпатов снял трубку и, пока он слушал, лицо его наливалось кирпичным цветом, скулы напряженно двигались.

– Маша, кто привел Коленьку? – почти выкрикнул он. И Тероян, и застывший возле стола капитан, пытались понять – что происходит там, на другом конце провода.

– Все, я сейчас сам приеду, – оборвал Карпатов, почти швырнув трубку на рычаг. Он так же резко встал, опрокинув за собой стул.

– Что случилось, Олег Васильевич? – встревоженно спросил капитан.

– Кто-то увез Алешу, – ответил тот.

– Как?

– А так. Когда он гулял с братом. Я не знаю. Что я – в подзорную трубу смотрел? – со злостью сказал Карпатов. – Давай, двигай за Серым, хватай всех, кого найдешь из его шайки. А я домой. Все звоните туда.

– Я с тобой, – поспешно произнес Тероян, и Олег кивнул ему, идя к двери.

Уже в машине, проклиная пробки, он рассказал подробнее. Оба брата, как обычно, гуляли во дворе. Но домой вернулся один Коленька, его, плачущего, привели соседи. Куда делся Алексей – они не знали. Слепой мальчик также не мог ничего объяснить толком. Он слышал только, как подъехала машина, как кто-то заговорил с братом – это была женщина, причем она называла его по имени. Алеша сел в машину, и все – исчез. То же самое рассказала и Маша, когда они приехали домой. Выглядела она настолько напуганной и несчастной, что Тероян дал ей сильное успокоительное, боясь, что произойдет нервный срыв. Но не в лучшем положении находился и сам Карпатов. Ему Тероян накапал валерьянки. Олег ходил из угла в угол, курил, о чем-то сосредоточенно думал.

– Может быть, его увезли какие-нибудь знакомые, покататься на машине? – спросила Глория. Олег только махнул рукой.

– Тогда бы они взяли и Коленьку.

Зазвонил телефон. Карпатов бросился к нему, сорвал трубку.

– Ублюдок! – прорычал он с исказившимся лицом. Потом повернулся ко всем троим. Глаза его блуждали.

– Ну, говори же! – потребовала Маша. Она прижимала обе ладони к груди. – Это... он, да?

– Да, – глухо отозвался Карпатов. – Квазимодо.

Маша вскрикнула, резко отвернувшись, а он продолжил:

– Сказал так: "Это я, Квазимодо. " А потом, какую-то чушь: "Нет, Квазимодо, это – ты сам". Что ты по этому поводу думаешь, Тим?

– Мне был точно такой же звонок. И Жоре Юнгову. Но раз он ничего не сказал об Алеше, то, может быть, и не он похитил?

– Он знал, что я буду дома. Именно сейчас, когда увезли сына, – сказал Карпатов. Его буквально трясло от ненависти. – Я убью его. Придавлю, как нечисть.

– Сначала надо спасти сына.

– Я сейчас весь МУР на уши поставлю. Всех задействую.

– А много пользы было прежде? Этот оборотень где-то рядом. Почему он звонит всем нам? Потому что чувствует, что мы приблизились к нему настолько близко, что можно ухватить за горло.

Они словно забыли о Маше, которая вышла из комнаты, двигаясь, как заведенная. Глория встревоженно пошла следом за ней. Карпатов и Тероян стояли напротив друг друга.

– Ты во всем виноват! – выкрикнул Олег, схватив Тима за рубашку обеими руками. – Ты и твоя... ненормальная! Если бы ты не встретил ее, не притащил домой, не начал бы свои дурацкие поиски, то Алешка бы сейчас был дома! Тероян пытался отцепить его руки, но чувствовал в его словах правду. Да, Олег был прав, если бы он не шел по следу Квазимодо, то, может быть, не вынудил бы его наносить ответные удары. И один из них пришелся по его другу. Но он же не хотел этого!

– Прекрати! – потребовал Тероян. – Мы что, драться будем?

– Нет, не прекращу. Это все из-за вас. Вы всюду суетесь, лезете, вынюхиваете... Валялись бы лучше в постели!

Тероян еле удержался, чтобы не ударить его. Но как бить обезумевшего от горя отца?

– Ты успокоишься или нет? – произнес он сквозь зубы, глядя в налитые кровавой мутью глаза Карпатова. – Надо что-то решать, а не сотрясать воздух.

– А... иди ты! – сказал Олег и оттолкнул его в сторону.

– Да возьми ты себя в руки! – выкрикнул Тероян. – Я твой друг.

Карпатов тяжело посмотрел на него, немного очнулся.

– Слушай, Тим, – медленно произнес он. – Оставь меня сейчас в покое. Прошу тебя, – и он добавил: – А то, поверь мне, убью.

– Ладно, – устало ответил Тероян. – Я сейчас уеду в одно место, а через пару часов вернусь. И у меня будет что тебе сказать о Квазимодо – это я обещаю.

Карпатов лишь махнул на него рукой и отвернулся. Тероян вышел в соседнюю комнату, поманил Глорию, которая сидела на диване, рядом с лежавшей лицом вниз Машей.

– Кажется, уснула, – тихо сказала девушка.

– Поехали, – произнес он. – На свидание с одним человеком. И через минуту они уже спускались по лестнице.

– Я все слышала, – сказала Глория, еле поспевая за ним. – Это я во всем виновата. От меня все несчастья. Значит, я и есть этот самый Квазимодо.

– Да что ты такое говоришь! – возмутился Тероян. – Вам всем надо уколы сделать. Маньяк просто издевается над нами. Ему доставляет радость слышать, как вы стонете. Без этого он жить не может, разве непонятно? Горе – его питательная среда. Почему он говорит каждому, что он сам и есть Квазимодо? Да потому, что всех людей считает такими же. Весь мир – скопище оборотней, вот его главная мысль.

– Куда мы едем? – спросила Глория, закрывая дверцу "Жигулей".

– На Беговую. Хочу поговорить с его крестным отцом. К редакции молодежной газеты они подъехали в начале пятого. Оставив машину возле бетонных тумб, Тероян и Глория поспешили к высотному зданию. "Только бы успеть", – подумал он.

На лифте они поднялись на шестой этаж, где размещалась редакция. Рабочий день заканчивался, сотрудники газеты уже пребывали в предвыходном настроении: из раскрытых дверей в коридор, по которому шли Тероян и Глория, заглядывая в комнаты, доносился смех, музыка.

– Где Гуркин? – спрашивал Тим, но каждый отвечал, что видел его только что, где-то в соседней комнате, в буфете, на этаже, у компьютерщиков. Какой-то полуплешивый ехидно заметил, что Юра Гуркин заседает в туалете, махнув рукой в конец коридора. Они отправились туда.

– Глория, – сказал Тероян, остановившись перед дверью. – Стойте здесь и никого не пускайте, пусть они хоть обмочатся. Говорите что угодно: трубы лопнули, потоп, аварийное состояние, критическое скопление газов, – но чтобы сюда никто не вошел.

Сам он открыл дверь и шагнул в уборную. Какой-то пузан, тяжело дыша, мыл руки. Тим подождал, пока он кончит свое занятие, и пропустил его. Потом двинулся дальше, открывая дверцы кабинок. Одна из них была заперта. Тим вошел в соседнюю, встал на унитаз, осторожно подтянулся на перегородке и посмотрел вниз. Он узнал сплющенный с боков череп Гуркина. Репортер почитывал клочок газеты и что-то мурлыкал под нос. У него, видно, было хорошее настроение.

Тероян подтянулся еще выше, перебросил тело и рухнул на Гуркина, вдавив того в толчок. Одной рукой он подхватил с пола полиэтиленовое ведро для использованной туалетной бумаги и нахлобучил его на голову репортера, который, не успев ничего сообразить, лишь мычал и дергал ногами.

– Где Квазимодо? – прохрипел Тероян, упираясь подошвой ботинка в голый живот Гуркина, не давая тому подняться, вдавливая его еще глубже в толчок. – Говори! – он ударил кулаком по донышку ведра. – Где Квазимодо?

– Н-не знаю! – взвизгнул Гуркин, пытаясь стащить свой "головной убор".

– Нет, ты скажешь мне, где он прячется, – пообещал Тероян, вновь стукнув по донышку. – Или ты захлебнешься собственным дерьмом. Отвечай!

– А-аа! – закричал Гуркин, но Тероян, нащупав его горло, сдавил пальцы. И крик оборвался, теперь разносилось лишь шипение, как из проколотого баллона. Тим ослабил захват.

– Где маньяк? – повторил Тероян шепотом. – Или это ты – сам? – он сбил с его головы ведро, увидел смертельно напуганные глаза Гуркина, в кровавых жилках, почти вылезающие из орбит. Голова его была обляпана туалетной бумагой.

– Кажется, тебе пора умыться, – произнес Тим. Он рывком вытащил репортера из толчка, развернул его и, сдавив сзади шею, пригнул голову к очку. Свободной рукой он нажал на слив, и в лицо Гуркина ударил бурлящий поток, смешавшийся с его же фекальными испражнениями. Подержав его так несколько секунд, он повернул голову репортера к себе. Тот хрипел, кашлял, отплевывался.

– Где? – еще раз повторил Тероян. – Хочешь продолжения водных процедур? Пожалуйста, – и он вновь проделал то же самое, но теперь уже держал Гуркина подольше. Минуту.

– Какой же ты все-таки упрямый, – посочувствовал Тероян. – Совсем не бережешь себя, парень. Так и подавиться можно.

– Я... не знаю, – пробулькал репортер. – Он сам звонил мне... несколько раз.

– Продолжай! – Тероян вытащил его голову.

– Звонил... и говорил, где я могу найти ребенка, – тяжело дыша, кося глазами, Гуркин трепыхался в руках, как выловленная, взращенная на нечистотах рыба. – И я ехал туда, куда он указывал.

– Ты встречался с ним лично?

– Нет!

– Это он похитил сына Карпатова?

– Какой такой Карпатов? Из МУРа? Откуда мне знать?

– Что ты делал у Хашиги?

– Какое твое собачье дело?

Терояну пришлось снова опустить его лицо в бурлящий поток.

– Ну, вспомнил? – спросил он минуту спустя.

– Вопросы решали... по финансированию нашей газеты. Что в этом особенного?

– А как четырнадцатая жертва Квазимодо оказалась у Медвежьих Озер? Как маньяк мог сообщить тебе, ведь ты находился у Хашиги?

– Он звонил мне за день до этого.

"Или сообщил ему прямо там, у Хашиги, наедине, – подумал Тероян. – Но Гуркин никогда не скажет об этом, будет упираться до конца". Но даже если репортер был предупрежден заранее, даже если поверить его словам, то достаточно ему было известить милицию, выполнить свой гражданский долг, и маньяк был бы уже схвачен. Только ему это не нужно. Ему выгоден Квазимодо со своими жертвами. Он прямо так и заявил об этом тогда, в Думе. И смерть Марзонова ему как бальзам на душу. Подонок. Какая в сущности разница между ним – преуспевающим журналистом и маньяком-садистом? Они – кровные братья. Своими статьями Гуркин также изымает у людей разум, лишает их способности мыслить. Только делает это в гораздо больших масштабах. Терояна трясло от злости.

– Почему ты не сообщил следствию о звонках Квазимодо? – проговорил он, чувствуя, что еще немного – и он просто утопит Гуркина в унитазе.

– Потому... Иди ты! Я – журналист, это моя работа, – отозвался тот, выворачиваясь из его рук.

– Ты – дерьмо, – брезгливо произнес Тероян, отталкивая его голову. Гуркин повалился боком, поджал ноги со спущенными брюками и остался лежать на полу, не решаясь подняться. Тим отодвинул щеколду, открыл дверь и вышел из кабинки. Он подошел к умывальнику и долго мыл руки с мылом, глядя на себя в зеркало. Отражавшееся лицо, схваченное ледяной ненавистью, было чужим, слишком беспощадным и страшным, лишенным человеческих черт, с волчьим взглядом. Так происходило всегда, когда перед Терояном появлялся враг. "Господи, прости меня грешного! – взмолился Тим. – Не лиши меня рассудка от ненависти и злобы. Дай мне силы выдержать все испытания..." Он промокнул салфеткой мокрые руки и вышел в коридор.

– Пошли, Глория, – сказал он девушке. – Здесь нам больше делать нечего.

– Удалось что-нибудь выяснить? – спросила она на ходу.

– Почти ничего. Но нам надо искать Квазимодо у Хашиги, я чувствую это. Все косвенные улики ведут туда, на Медвежьи Озера.

– А как себя чувствует Гуркин?

– Как медуза, выброшенная на берег.

– Понятно. Надеюсь, ты ему ничего не повредил?

– К сожалению.

Лифт опустил их на первый этаж, и они поспешили к машине.

– Значит, там же, на Медвежьих Озерах находится и сын Карпатова? продолжила Глория, пока он заводил мотор.

– Возможно, это так. И, как мне кажется, сегодня вечером мы будем приглашены в гости к доктору Саддаку Хашиги.

– Каким же это образом, милый? – Глория смотрела на него расширенными от изумления глазами. – И не гони так, пожалуйста. А то нам не миновать больницы.

– Приглашение ждет нас у Карпатова, – отозвался Тероян. Они добрались до его дома менее чем за полчаса.

– Нас снова ждут испытания, – сказала Глория, когда они поднимались по лестнице. – Как ты говоришь: шоковая терапия?

– Да. Но вся жизнь – испытание. Просто порою на человека за несколько дней или даже часов наваливается столько событий, что они напоминают снежный ком, в котором он летит с горы. Такое происходит и с нами сейчас. Но ведь жизнь не становится от этого... менее... – он запнулся, подыскивая подходящее слово. Глория пришла ему на помощь:

– Менее прекрасной?

– Менее исключительной. Даром Божьим. Единственной и неповторимой. Несмотря на пропасть, в которую мы летим.

– Теряя от страха разум, – добавила Глория. Тероян позвонил в дверь квартиры. Карпатов встретил их так же сумрачно, как и провожал. В двух словах Тероян поведал ему о том, что Гуркин несомненно получал информацию от Квазимодо, находясь в поместье Хашиги. По крайней мере так произошло с четырнадцатым ребенком.

– У меня тоже есть новость, – сквозь зубы отозвался Карпатов. – Там же, на Медвежьих Озерах скрывается и Серый. Только что мне звонил Дима – у меня толковый капитан, старательный. Ему удалось ухватить одного из твоих сатанистов. И он признался, что Серый прячется у Хашиги. Вот только как его оттуда вытащить?

– Молча.

– Вот так же молча мне указывали на дверь, одними глазами, лишь только я заводил речь о Хашиги. И вчера, и три дня назад. Я давно к нему подбираюсь.

– Ну так давай подберемся вместе, – предложил Тероян.

– Давай, – подумав, согласился Карпатов. – Раз нельзя явиться официально, зайдем без спроса, на огонек, – и достав из кобуры пистолет, он передернул затвор. Этот жест так понравился Глории, что она посмотрела на полковника МУРа с нескрываемым уважением, но и с опаской. Олег действительно выглядел решительным, сосредоточенным, готовым на все.

– Жаль только с нами Шелешева не будет, – произнес Тероян. – Он бы очень пригодился.

– Будет, – усмехнулся Карпатов. Он посмотрел на часы, – через несколько минут.

– Как ты до него дозвонился? Он же тоже где-то скрывается.

– А у нас с ним телепатическая связь, – загадочно ответил Олег. И добавил: – Что же я его берлог не знаю?

– А Юнгов? – спросил Тероян. – Жоре ты звонил, он в курсе?

Карпатов вновь усмехнулся. Он, очевидно, уже все предусмотрел и не терял времени даром.

– А Юнгова мы подхватим по дороге, отозвался он. – Возле Тайнинки.

Глава пятнадцатая

ОХОТА НА МЕДВЕЖЬИХ ОЗЕРАХ

Впереди по Ярославскому шоссе, словно разрезая водную гладь, мчался "Мерседес" Владислава Шелешева, который вел его телохранитель Максим. Они были в машине вдвоем, везя необходимый "инструментарий", – как выразился сам Влад. За ними неслись "Жигули" с Терояном, Карпатовым и Глорией. А вскоре к ним присоединился и "Москвич" Юнгова. Минут на двадцать все вышли из автомашин и обсудили план действий.

– Если твой сын там, то мы должны вытащить его любой ценой, – сказал Юнгов. И добавил, так и не окончив фразу: – Пока маньяк не...

Но всем было понятно – что он имел в виду. На Карпатова было страшно смотреть: что-то тигриное появилось в его лице, будто при лунном свете он стал превращаться в зверя, готового броситься на любого.

– Успокойся, Олег, – произнес Тероян. – Мы проберемся к Хашиги. И не такие крепости брали. И потом мы пока еще на своей земле, в России.

– Да я спокоен, – хладнокровно ответил Карпатов. – Что у тебя там? обратился он к Шелешеву. Тот понял без лишних слов. Опираясь на трость, он сказал:

– Все что надо. Для ночной охоты на крокодилов. Вплоть до приборов ночного видения и электронного отключения сигнализации. Все самое совершенное, такого даже у тебя в МУРе нет.

– Ну и откуда все это у тебя? – хмуро поинтересовался Карпатов, испытывая профессиональную зависть.

– Не из Японии, нет. Открою тебе маленький секрет: наши умельцы, если к ним относиться по-человечески, – на сто голов выше всяких восточных и западных Кулибин-санов и Кулибинориов. Им у нас еще учиться и учиться. Так что я не зря поддерживаю таланты.

– Ладно, как будем действовать? – Карпатов сейчас напоминал руководителя опергруппы, готовой к захвату противника. Для начала он выслушал всех по очереди, уделив слабое внимание даже Глории, которая предлагала просто и по-женски гениально брать поместье Саддака Хашиги штурмом. Карпатов криво усмехнулся, остальные промолчали.

– Так, Глория останется в машине, – констатировал Олег. – А то она нам наделает дел.

– Это невозможно, – неожиданно вмешался Тероян, увидев, как вспыхнуло лицо девушки. – Если Квазимодо находится там, если случившееся с Глорией несчастье произошло у Хашиги, то для нее это единственный шанс вернуть память – вновь попасть в ту исходную точку, с чего все и началось. Она должна быть среди нас, как бы это ни было опасно. В конце концов, Глория уже доказала, что способна выдержать любое испытание.

– Ну... раз на этом настаивает сам доктор, – развел руками Карпатов. Только держитесь поблизости друг от друга.

– А когда это они были порознь? – лукаво заметил Шелешев.

– И я что-то не припомню такого, – поддержал его Юнгов. – Легче Луну оторвать от Земли, чем...

– Хватит, – оборвал его Карпатов. – Твой план?

– Ну, какой план? Если нельзя в лоб, значит... в обход. А как? Через стену. Мы с Тимом обходили ее. Метра три высотой.

– Думаю, там установлены фотоэлементы, – вмешался Влад.

– А ты не можешь их отключить своей хитрой механикой? – спросил Тероян.

– Нет.

– Жаль. Тогда... не подкоп же делать? – Тероян и сам чувствовал, что говорит глупость. – Что еще? Перелететь по воздуху.

– Нет, – усмехнулся Влад, но в голосе его все почувствовали какую-то уверенность.

– Ну говори же, – поторопил его Карпатов. – Вижу, что знаешь.

– Знаю, – согласился Влад. – Я чувствовал, что рано или поздно мы придем к Хашиги в гости. Да и у Тима всегда был нюх на этого иранца. Два дня назад мои ребята обследовали Медвежьи Озера, прошлись вдоль стены. Ночью. Выяснили кое-что. Тут ведь имеются и мои, личные интересы. Когда я узнал, что Мавр и Серый сходятся с такими, как Хашиги, а те начинают раздавать пинки вице-премьерам, то понял, что дело – труба. В конце концов, в России просто будет большая кровь. Самая большая за всю ее историю. Тут все лягут в склеп, на "алтарь" сатанистов, а потом нас отдадут на корм нутриям. У них у всех мысли крутятся вокруг этого. Квазимодо – лишь первая ласточка.

При слове "Квазимодо" Карпатов встрепенулся.

– Короче, – прорычал он. – Хватит читать лекции, и так всем все ясно.

– Короче, все готово, – обиделся Шелешев. – У меня в багажнике два акваланга.

– Фантастика! – воскликнула Глория. Тероян взглянул на нее с некоторым укором.

– Хашиги заключил свое озеро в каменную стену, – произнес он. – А до второго озера вообще метров тридцать земли.

– Но они же соединяются, – с удовлетворением ответил Шелешев, даже поднял вверх палец. – Все Медвежьи Озера – это единая водная система. Откуда бы там взялась такая чистая, свежая вода? Между двумя озерами бетонная труба. Вот по ней мы и пройдем.

– Влад – ты гений, – промолвил Юнгов. – Выставляйся в президенты на следующих выборах.

– Непременно, – согласился Шелешев. – Только никаких выборов больше никогда не будет. Хашиги запретит.

– Ладно, поехали, – сказал Карпатов. – Остальное обсудим в пути. Мне нравится твоя идея.

Впереди теперь был "Москвич" Юнгова, ведший их теми же проселочными дорогами, которыми когда-то он ехал с Терояном. Потом шли "Жигули" и "Мерседес", а Карпатов и Шелешев обсуждали детали по рации. Показались холмы, затем – бетонированная дорога с виллами "новых русских", а дальше должны были появиться владения доктора Саддака Хашиги.

Но неожиданно дорога перед ними оказалась перегороженной двумя милицейскими машинами с включенными фарами. Карпатов передал по рации, чтобы Юнгов затормозил, а "Жигули" подъехали к посту ГАИ. Сзади приткнулся "Мерседес" Шелешева. Пять милиционеров наставили на них свои автоматы.

– Ну, что будем делать? – спросил Тероян, внутренне напрягаясь. Карпатов не ответил. Он опустил ветровое стекло и махнул рукой.

– Капитан, подойдите сюда, – властно приказал он. Один из милиционеров неуверенно приблизился, опустив дуло к земле.

– Я полковник МУРа Карпатов, вот мое удостоверение, – сказал Олег. Какого черта вы тут торчите?

– Приказ, товарищ полковник, – как-то даже обрадованно ответил капитан. – Да я вас узнал.

– Здесь что – самое оживленное движение в Москве и Подмосковье? Да тут даже куры не ходят, – ехидно произнес Карпатов. – Вы мне всю операцию сорвете! Чей приказ?

– Начальства. Выставить два поста, здесь и у третьего озера, послушно ответил капитан. Он приблизил лицо и доверительно сообщил: Закрыть доступ посторонних к владениям какого-то иранца. Сейчас у него важные шишки. А вы кого ловите?

– Одного гада, – коротко ответил Карпатов. И добавил: – Наверное, он спустится через лес ко второму озеру. Ладно, отодвигай машины, мы торопимся. И вот еще что: не сообщай пока никому, что мы тут проехали, операция секретная.

– Слушаюсь, – отозвался капитан и побежал обратно. Через минуту они ехали дальше, и вскоре перед ними показалась трехметровая кирпичная стена, опоясывавшая владения Хашиги. Слева лежал путь к воротам, направо дорога уходила к дальним озерам, а потом и к Ярославскому шоссе.

– Вот ведь, суки, и милицию подключили, – проворчал Карпатов. Довольно быстро они достигли того места, где стена поворачивала, а рядом, метрах в тридцати, начинался берег второго озера, где тихо плескалась вода. Оно едва виднелось в сгустившейся темноте. Луна, словно убоявшись чего-то, надолго скрылась за тучами.

– Глуши мотор, Тим, выключай фары, – сказал Карпатов. Все собрались возле "Жигулей". И каждый чувствовал какое-то волнительное ожидание.

– Посмотри, – Шелешев протянул Терояну инфракрасные очки: над самой стеной тянулась узкая, длинная, светящаяся полоска.

– Хватит любоваться, – проворчал Карпатов. – Мы же все равно не полезем через стену.

– Надеюсь, вода хоть теплая? – спросил Юнгов. Ему никто не ответил. Максим уже принес акваланги и рюкзак с "инструментарием", который предстояло перебросить через стену. Шелешев объяснил, как пользоваться дыхательным прибором. Он так и не расстался со своей тростью.

– Ты с ней и под воду полезешь? – насмешливо спросил Карпатов.

– А она у меня волшебная, – отозвался тот. – Ну, кто первый?

Первыми, надев акваланги, с берега спустились Максим и Карпатов. Они тихо, с едва слышимым всплеском, ушли под воду. Озеро словно проглотило их, растворило в себе. Четыре человека стояли на берегу и как зачарованные смотрели на черную гладь. Что-то мистическое было в этом ожидании, как будто они отдали богу озера первые жертвы, и теперь он должен был ответить им. Прошло пять минут... десять...

– Да что они там, рыбу ловят, что ли? – шепотом произнес Юнгов.

– Ты найди эту трубу, попробуй, – откликнулся Шелешев. Глория поежилась, прижалась к плечу Терояна, и он погладил ее руку, заглянул в глаза, ободряюще улыбнулся.

Наконец, как вынырнувшее морское чудовище, над водой показалась чья-то голова. Это был Максим. Он быстро подгреб к берегу, протянул акваланг.

– Давай, – сказал Шелешев Юнгову. И вновь два человека скрылись под водой. Глаза Влада холодно поблескивали. И прежние сомнения вдруг овладели Терояном. Он подумал: а не западня ли это? Как быстро и ловко все необходимое было подготовлено Шелешевым, словно бы он давно готовился к сегодняшнему дню. А что если их по одиночке затягивают на территорию Хашиги, и что там сейчас происходит с Карпатовым и Юнговым? Теперь наступит его очередь, и Глория останется одна, наедине с Шелешевым.

Снова над водой показалась голова Максима.

– Давай, – Влад протянул акваланг Терояну.

– Нет, ты, – отозвался Тим.

– Ой-ей, какой же ты все-таки... смешной, – усмехнулся Влад. Он как бы прочитал его мысли. Нагнувшись и привязав трость к рюкзаку, он легко перебросил его через стену. Потом взял в руки акваланг и полез в воду. А когда они остались одни, Глория порывисто обняла Тима, и он поцеловал ее, крепко прижимая к себе. Так они и стояли, не в силах разжать объятия, пока всплеск воды за спиной не напомнил, что подошла их очередь.

Тероян плыл за Максимом, зажимая зубами шланг и держа в левой руке акваланг. Труба находилась чуть слева и была достаточно широкой. Он отталкивался от ее склизкой стенки свободной рукой, помогая себе движениями ног, ощущая вокруг полную, кромешную тьму. Вскоре он ухватился за какой-то выступ, стало чуть светлее. И Тим поплыл наверх, вынырнув уже в первом озере. В двух метрах от него, на берегу стояли его друзья, отжимавшие одежду.

– Давай, голубчик, сюда, – шепотом сказал Карпатов. Тероян покачал головой. Он протянул руку за аквалангом Максима.

– Я за Глорией.

Обратно он плыл спокойнее, вновь коря себя за свои сомнения. Теперь он был уверен, что Шелешев, возможно, один из немногих людей до конца понимающих, что происходит с Россией, и кто виноват в ее гибельной болезни. Ему чудилось, что именно через эту склизкую трубу, по которой он тайно плыл, высасывается кровь его страны, а взамен выбрасываются ядовитые испарения... Глория ждала его у самого берега.

– Последний пассажир готов, – улыбнулась она. Когда они вплыли в трубу, Тим держал ее за руку, но потом отпустил, чувствуя, что Глория рядом. Тела их касались друг друга. Внезапно какой-то глухой стук достиг его слуха. Почти инстинктивно Тим сразу же понял, что произошло. Он протянул руку, а Глория схватилась за нее, как за свое единственное спасение: ее акваланг, выпав, остался где-то позади, наполняя течение пузырьками воздуха. Больше всего Тероян боялся, что сейчас ее охватит смертельная паника. В темноте он прижал свое лицо к ее лицу, отпустив акваланг, протянул к ее губам дыхательную трубку, и она сжала ее зубами. Их окружал мрак, но они продолжали плыть, передавая друг другу шланг, словно соединив свои дыхания. И хотя это было невозможно, но Тим уверил себя, что видит ее глаза, вливает в них свое спокойствие и уверенность. А когда труба кончилась, они вместе, будто слившись в единое существо, вынырнули возле берега.

– Да они и здесь целуются, – насмешливо произнес Юнгов.

– Мы потеряли один акваланг, – сказал Тероян.

– Плохо, – вздохнул Шелешев. – Значит, обратно нам путь заказан.

– Ничего, выберемся как-нибудь иначе, – утешил его Карпатов. Главное, что мы все уже здесь. Давайте, отжимайтесь поскорее.

– Вы хоть повернитесь спиной, – произнес Тероян, пока Глория снимала одежду.

– А, и так ничего не видно, – махнул рукой Юнгов. – Влад, готовь свои инфракрасные очки.