Текст книги "Чудо-цветы (СИ)"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Девушка, нахмурившись, заложив руки за спину, стала ходить по двору взад и вперёд.

"С чужим горем, с несчастьем начинаем мы жить в этих стенах", – думала она. – "Не было бы горя и нам".

Харита смотрела в голубое небо, на кружащихся крылатых гостей.

"О, птицы, птицы! – взмолилась девушка, увидев пролетающих вверху белых чаек. – Скажите всем, чтобы никто не беспокоил, не трогал нас, так же как и мы не трогаем никого. Вклюйте это им в голову!"

VIII. ЭДЕЛЬВЕЙСЫ ЦВЕТУТ ТРУДНОДОСТУПНЫХ МЕСТАХ

Дегж сидел, облокотившись спиной о шершавый ствол, напряжённо размышляя. Его руки машинально похлопали по карманам, нашарили раздавленную пачку и спички.

Закурив "Золотой лист", он какое-то время глядел на волнистое одеяло туч, заволакивающих небо, а потом на возню Хариты на кухне.

Махнув рукой, прогоняя мошку, он встал, накинул на голову круглую шляпу, походил по двору, затягиваясь сигаретой, и медленно подошёл к строению кухни, наблюдая, как Харита пробует ложкой варево и что-то в него добавляет.

– Ещё вариться и вариться, – сказал Харита, блеснув глазом на подошедшего Дегжа.

– Может быть будет дождь, – произнёс Дегж, кивнув на небо.

– Ничего, не расклеимся. Спрячемся под крышей, – ответила девушка.

– Крышу надо бы подлатать. Но попробуй забраться на неё!

– С той стороны я видела винтовую лестницу. Она, правда, ржавая...

– Что-нибудь придумаем, – заверил её Дегж. – Хватит вам возиться. Отдохните, пусть готовится.

– Пойдёмте к тем камням, – предложила Харита и первая пошла с решительным и мрачным лицом.

Дегж взял бутылку из сложенной горой провизии и поплёлся за девушкой.

– Ну-с, довольно молчания, – сказала девушка, – я не заслужила его и не могу жить в тревоге. Говорите обо всём, или же уходите, мы заплатим и дальше справимся без вашей помощи.

– В любом случае вам придётся меня прогнать, – ответил Дегж. – Вы сами не знаете, чего требуете. Тут необыкновенное дело. Я – великий грешник!

– Да хватит вам меня пугать, – твёрдо сказала Харита. – Я не упаду в обморок, не убегу и не донесу...

Они уселись на тёплые камни под деревом. Дегж снял шляпу, вдыхая воздух. Задувал ветер с гор, неся с собой запахи трав и деревьев.

Дегж берёг каждую секунду молчания, делая вид, будто желает прежде докурить сигарету.

– Что там о вас писали в газетах? Вы ограбили банк, отравили любовницу, совершили покушение на вице-губернатора, или подорвали поезд? Говорите всё начистоту..., – сказала железным голосом Харита.

– Ни то, ни другое, ни третье... Хорошо, что Флетчер не дал вам прочесть газеты, – заговорил Дегж, – там искажено это чёрное дело. Оно стало грязным, но оно не грязное: оно просто чёрное. Сначала я назову своё настоящее имя...

– То, что вы не Рейтар я давно поняла.

– Да, я придумал это... Моё настоящее имя – Дегж. Я географ по образованию, но основная профессия моя – проводник. Я хорошо разбираюсь в картах... Я знаю здешнюю местность как свои пять пальцев, неплохо ориентируюсь в лесах и горах, знаю, где есть водопады и пещеры, где горные пастбища, и где цветут эдельвейсы...Жил я тут неподалёку – в Гертоне, вместе с женой. Я сам родом из Ахуан – Скапа... Поэтому в Гертоне мы с женой снимали квартиру у некоего Асмодея Гайбера, местного торговца мясом.

– У Гайбера? – воскликнула Харита.

– Вы знаете его? – спросил Дегж.

– О, нет, я не знаю его, – опустила глаза девушка.

– Я вижу и вам он принёс какие-то неприятности... Впрочем, продолжу... Сам Гайбер живёт в том же доме. У него был сын, подросток четырнадцати лет, мерзкое и злое животное.

Дегж откупорил бутылку, глотнул можжевеловой водки, перевёл дыхание и продолжил.

– Этого парня звали Иегудиил Гайбер, а попросту – Гуд. Отвратительный человечек, злой и противный. Соседи вечно жаловались на него отцу. У него была мания делать гадости. Он выбивал окна, калечил чужих собак, пачкал развешанное на дворе бельё. С девочками Гуд вёл себя совершенно по -скотски. Он просто издевался над ними, развращал их. Меня он боялся и ненавидел, так как я выдрал его за уши. Гуд осмелился нагадить перед крыльцом нашей квартиры, а я его уличил...

Дегж на мгновение задумался, глядя куда-то в сторону гор, как будто вспоминая, а потом продолжил:

– Я проводник и часто подолгу отсутствую дома. Как-то вернувшись я узнал от жены, что Гуд грубо оскорбил её, обозвав гнусным словом, а в другой раз, будто случайно, разбил камнем окно. Таких случаев было несколько, все не упомнишь, но мой гнев нарастал...

– Вы пробовали жаловаться его отцу?

– Конечно! Но это бесполезно... Гайбер любил сына так глупо, совершенно по-скотски, что оставлял без внимания даже худшие его выходки и проступки. Я считаю, что сам Гайбер, человек низкий и злой, развращал его!

Харита слушала этот рассказ с печалью на душе, с напряжением ожидая, что случай или судьба, руками Дегжа, как дальше окажется, накажет так тяжко оскорбившего её человека.

Однако ей предстояло более сложное удивление.

Проводник говорил далее с запалом, высказывая свою беду, видимо надеясь на понимание.

– Исследуя горные тропинки вокруг одного каньона, – продолжал Дегж, – я нашёл в лесу птенца-ястреба и привёз его домой в силках. Надо сказать, что я вообще люблю птиц, а этот птенец весьма тронул меня смелым нападением на мой сапог. Летать он ещё не умел. Я взялся приучать и воспитывать его, потратив на это много терпения и труда, за что был вознаграждён. Мой Рей стал ручным, более того: он сделался нашим любимцем. Я и жена так привязались к нему, что если он улетал надолго, то мы скучали и беспокоились... Это была красивая коричнево-серая птица, величиною с дикого голубя, с двухфутовым размахом крыльев. Иногда он едва видно мерцал в небе, прямо над домом; утром он улетал, вечером прилетал, садясь на крышу или мне на плечо, как когда ему нравилось. В дождь Рей сидел дома, часто перелетая с картины на шкаф, с вешалки на обеденный стол, возился под ногами, катал пуговицу или орех, словно котёнок. Он засыпал у меня на плече, чистил клюв о мою щеку. Рей был очень хорош.

– Он был очень хорош, – серьёзно произнесла девушка.

Дегж невесело рассмеялся.

– Моя жена Леона иногда ворчала, что Рей невежа; действительно, подтирать за ним надо было часто и основательно. Но всё равно он был замечательный! Так вот, три дня назад сидел я с женой за столом; служанка подавала обед. Всю ночь ястреба не было, и мы беспокоились. Он был для меня, как бы я сам, – ставший птицей. Вдруг Рей появился на подоконнике открытого окна. Но странно было его поведение: он бил крыльями, не взлетая, и словно полз, не имея возможности стать на лапки. Я внимательно посмотрел на него, не схватил ли он ящерицу или жука. Неожиданно Рей взлетел, закричал долго, ужасно и бросился мне на грудь... С этой минуты он не переставал кричать. Я вгляделся и ужаснулся! Ноги его были обрублены посередине голеней! Моя рубашка пестрела кровавыми пятнами. Рей бил крыльями и полз на плечо. Леона, жена, увидев кровь, закричала, как сумасшедшая. Я хотел взять птицу, но она вырвалась и полетела, обезумев, как слепая, ударяясь о мебель, стены, падая на стол боком, снова взлетая и снова падая. Тарелки и скатерть были закапаны кровью... К руке Леоны, пытавшейся поймать Рея, прилипло окровавленное перо. Наконец я его поймал, рассмотрел обрубленные ноги и держал птицу в руках, пока её дрожь не кончилась и не закрылись её глаза. Тогда я положил Рея на стол и вышел вымыть руки. Поверьте, Харита, я видел смерть, опасность, убивал сам, но никогда рёбра мои так не сводил гнев, худший всяческого рыдания. Никогда я не задыхался. Но здесь я мог только раскрывать рот. "Это Гуд!" – крикнула Леона, а затем ей стало так плохо, что служанка отвела её в спальню. Леона моя слабая, она очень нервна... Харита, не плачьте так. Ведь это я волнуюсь сейчас.

Дегж взял у девушки из рук платок и утёр ей глаза. Отдав платок, он торопился закончить рассказ.

– Расстройство наше я выкладывать вам не буду. Весь день у меня рябило в глазах; куда я ни смотрел, там появлялись чёрные, а затем красные пятна; так это и до сих пор, если я не занят ничем... В общем, птица умерла. Зарыл я Рея в цветнике перед окнами и всё смотрел, не выйдет ли Гуд, но он не показывался.

Соседям уже известна была вся эта история. Они в один голос твердили: "Благодарите сынка Гайбера!" А улик не было. Мне непонятно было, как Гуд мог схватить Рея. Но то, что это сделал Гуд я не сомневался!

– Гуд Гайбер, – сказала Харита, как будто что-то уясняя для себя.

– Да, Гуд Гайбер, проклятое существо, отрубившее ноги моей душе. Под вечер Леона всё ещё лежала в постели, а я беспрерывно видел падающие вокруг меня красные пятна и пошел во двор, в сарай, чтобы отвлечься. Я заметил, что если делаю что-нибудь, – пятна пропадают. В сарае у меня лежал запас угля, там же я держал инструменты и разный хлам. Весь день я не видел Гуда, но неожиданно он пришёл, когда я заканчивал сколачивать ящик для шкур, чтобы хранить их от моли. Этот рыжий парень с бледноватой кожей, с жирными плечами был мне всегда противен, а тогда я едва не выбросил его пинком ноги, однако сдержался.

Гуд смотрел на меня спокойно, чуть прищурясь и, может быть, бессознательно улыбаясь. "Что, сдох ваш Рей?!" – спросил он нагло, держа руки в карманах штанов и не смея подойти ближе. Я сначала молчал, но потом ответил: "Не знаю, кто это сделал, но, кажется, я благодарен в душе хитрому убийце – так надоела мне птица!". Гуд всматривался в меня, но молчал. Я сказал: "Если бы не случай, я сам прикончил бы Рея, от него так много помёта, что надоело убирать". Я так легко и естественно притворялся, что Гуд даже осмелился подойти поближе. Он хихикнул и сказал мне: "Я тоже не терплю этих тварей. Когда я вижу этих птичек, мне так хочется свернуть им их нежные шейки или вырвать крылышки!" Тут он вытащил из кармана кастет: "Вот, смотрите какая штука. Бац и готово! Я сегодня купил, хотите, я вам продам?" Он и не заметил, как выпала при этом движении из его кармана скорченная сухая лапка. "Да, для этой лапы и нужен был бы кастет", – сказал я, подымая жалкий остаток Рея. Всё изменилось, сверкнуло и перевернулось во мне. Я был словно оглушён, во мне просыпались гнев, негодование и какое-то дикое, тёмное безумие. Гуд сразу смутился, ухмыльнулся криво и заморгал.

"Да нет, оставьте, это не я... Я нашёл её", – проговорил он. – "Послушай, милый, – сказал я, легко держа его за плечо. – Ты вот что скажи, мне только интересно знать, как ты его поймал?" Гуд угрюмо, недоверчиво исподлобья смотрел на меня. "Всё равно вы мне ничего не сделаете, – заявил он. – Хотите знать? Ха-ха! Я поймал его, приманив мясом в петлю; ведь он садился и на нашу крышу. Ну как вам это приятно?! Хи-хи!" И он залился истерическим смешком. Я смотрел в его глаза и внутри меня всё холодело. О дальнейшем я скажу коротко. У меня на стене висел обрывок линя – тонкой корабельной верёвки. Я спокойно взял линь и быстро набросил на шею Гуда. Тот не вскрикнул и не противился – страх сделал его безжизненным. Он только выпучил свои глаза, а бледная кожа его побагровела. Я быстро закрутил петлю у него на шее и стал душить. Когда гнев мой утих, я отпустил его, и он повалился кулём к моим ногам. Я зарыл мёртвого в угольной куче...Я, конечно, не могу сейчас передать своё состояние в те минуты. Мне кажется, что это всё было не со мной, а я как бы лишь узнал, что где-то такое произошло.

Потом я вышел тяжёлыми ногами, запер сарай, зашёл к себе и сказал Леоне: "Я убил Гуда. Медлить нельзя, я немедленно скроюсь и буду ожидать тебя в Лимасском блокгаузе". Леона знает блокгауз, так как мы с ней бывали в этих местах. "Когда ты поправишься, то приходи в блокгауз. Мы уйдём тайными тропами в Сан-Риоль. Я договорюсь с Ником Гарвеем, и мы на его шхуне уедем в Европу... Слышишь, я убил Гуда". Леона содрогнулась, смотрела на меня тяжёлым взглядом, привстала и рухнула, лишившись чувств. Я сразу же послал служанку за её младшей сестрой, а сам приготовил деньги, взял документы, кое-какие вещи, револьвер. Леоне стало лучше, и я тут же решил уходить. Я добрался до порта, нанял парусную лодку и ночью был здесь, а лодку отвёл за скалы, в одну из бухт, о которых никто не знает, кроме меня.

Так я и остался в форте, потом решился наняться к вам на работу, ибо не могу ничего не делать, кроме того надо было подождать Леону. Вот и вся эта страшная история. Что теперь вы скажете? Возражать ни на что не буду. Судите сами... Только об одном прошу – разрешите ещё подождать здесь до утра. Если известий не будет, я отправлюсь в Гертон. Без Леоны я жить не могу.

В это время из сине-чёрных туч, обложивших небо, остро блеснула шпага молнии. Глухо и грозно загремело и, спустя минуту, бриллиантовые холодные капли щедро посыпались на них.

Харита подхватилась.

– Пойдёмте, укроемся у очага!

Пока они добежали до кухоньки, то несколько подмокли. Харита выжимала подол платья, а Дегж стряхивал капли со шляпы. Рубашка на плечах и брюки на коленях были влажными.

Потом Харита машинально осмотрела кастрюли и какое-то время занималась стряпнёй.

Вдали раскатывался гром. Дегж задумчиво смотрел на полосующий дождь, дробившийся о крышу, вдыхая запах озона, подмокших камней и трав. Капли попадали под навес и пришлось отступить почти до самого очага.

Потом он стал следить за действиями Хариты, ходя за ней как ребёнок, помогая ей в каждой мелочи.

– Дегж, не ходите за мной, садитесь, – сказала Харита, указав на доску, лежавшую поверх двух камней в глубине кухоньки.

Дегж встрепенулся, машинально сел.

– Теперь будем ждать – скоро обед будет готов, – сказала Харита, присев рядом. – А пока курите вашу сигару.

Оба сидели и молчали, не решаясь продолжить тот разговор, что был на душе.

– Послушайте, Харита, – сказал, наконец, Дегж. – Я не считаюсь с мнением людей о себе, но хотел бы слышать ваше суждение. Казалось бы, что мне в нём? Вы ещё почти девочка. Но, знаете, есть что-то не зависящее от возраста и опыта.

Харита вздохнула, подбирая слова.

– Не могу сказать, чтобы я была восхищена вашим поступком, Дегж. Конечно, то что вы совершили – страшно... Не буду выносить свой вердикт, так как сама далеко не совершенна. Судить будет тот, кто выше и лучше нас. А я... Я сама непокорная, меня тоже надо было бы судить, если так. Я сама – недотрога. Но, где-то я понимаю вас... У вас была непобедимая сила уничтожить Гуда, в котором вы видели зло. Вы его уничтожили. Вот моё мнение!

Харита произнесла свою тираду совершенно спокойно, так что Дегж удивился. Он ожидал вопросов и восклицаний, но, видя, что девушка принялась мешать варево в кастрюле, отошёл, смущённо кивнув.

Дождь закончился так же быстро, как и начался.

Дегж прошёлся по двору, обходя озерца луж, вдыхая запах мокрых камней. Море стало шуметь сильнее где-то там, за воротами.

Он ушёл на крепостную стену, сел у мшистых, тщательно выложенных очень давно камней, стал смотреть на море.

***

Спустя час, когда Дегж разбирал один из входов в жилое здание, заваленный деревянными балками и камнями, приехал Ферроль. Он был очень уставшим, но дымящийся очаг и картина прибранного двора доставили ему удовольствие.

– Сейчас приедет фура, – сказал Ферроль Харите и будем разгружаться. Я накупил много чего. Слушай, я виделся с Флетчером, и он рассказал о Рейтаре такое...

– Тише, – перебила девушка. – Я всё знаю. Дегж рассказал мне...

– Дегж? Ах, да... Ну, и что же ты?

– То же, что и ты. Делай вид, что как будто мы ничего не знаем. Едва ли он из таких, которые нуждаются в утешении, милый мой отец, – важно сообщила Харита, – потому что они больше страдают. Хочешь есть? Хочешь вина? Скажи, чего хочешь? Обед готов!

Ферроль смотрел на неё задумчиво.

– Ну, давай пообедаем. И налей вина.

– Хорошо! – засуетилась Харита, – тогда помоги мне с посудой.

Обеденный стол они оборудовали в тени деревьев – солнце вернулось на небо и стало пригревать, хотя и не так жарко, как было доселе. Рядом журчал ручей, немного раздавшийся после дождя.

Харита разлила суп по мискам и нарезала тарелку хлеба.

Ферроль выпил стакан вина, а потом ел молча, сосредоточенно, поглядывая на Дегжа, который хлебал, механически орудуя ложкой, опустив глаза в тарелку.

– Да, кстати, Рейтар, я послал телеграмму, – сказал наконец Ферроль, обращаясь к проводнику. Ждал нарочно ответа, но его ещё нет. Я схожу за ним через два часа.

– Благодарю вас, – сказал Дегж, – вы очень мне помогли.

Он посмотрел на Ферроля так, как если бы хотел сказать что-то, но передумал и принялся снова есть.

После обеда, передохнув в тени, Дегж отправился продолжать свою работу.

Ферроль некоторое время наблюдал за ним издали, разжигая трубку, опалив себе усы. А затем вышел к воротам посмотреть, не подъезжает ли фургон. К тому времени Харита закончила свои около очага, сняла передник и пошла вслед за отцом.

Море плескалось у коричневых камней, пахнувшими зелёными косами водорослей.

Девушка откровенно рассказала отцу дело Дегжа, передала точно все его выражения, подробности происшествия.

Когда она закончила рассказывать, то Ферроль сначала раздумывал, пыхтя сердито трубкой, а потом развёл руками.

– Это как дурной сон, – сказал оружейник. -Я не смею ни судить его, ни даже размышлять о таком чёрном несчастии. Тут, Харита, заложен предел всяким соображениям...

Девушка молча кивнула, глядя на волнующиеся под ветром воды.

– Кстати, я забыл фамилию мясника, – промолвил Ферроль, – Это не тот, случайно, торговец, который пришёл в Гертоне к старухе?

– Не знаю, тот ли, – ответила Харита, нахмурившись, – но фамилия того мясника одинакова с фамилией этого – Гайбер. Я тоже подумала.

Ферроль вновь раскурил погасшую было трубку и сказал, окутавшись серым облаком дыма:

– Странные бывают случаи в жизни. Но если это тот самый мясник, то Дегж... Однако я не смею судить. Идём. Кажется, с горы едет фура с нашим добром.

IX АКВИЛЕГИЯ

Спустя какое-то время они узнали, что Леона, жена Дегжа, лежит в больнице в Гертоне с сердечным приступом. Это известие привёз Флетчер, которому передал телеграмму служащий почты.

Дегж был не в себе, очень волновался, мерял шагами двор, временами хватаясь за любую тяжёлую работу.

– Я должен её повидать, – говорил он, – я не могу просто так уйти, где-то скрываться без неё.

– Но вам появляться в городе опасно, – заметил Флетчер, которого Харита решила угостить ужином на свежем воздухе.

Дегж в отчаянии махнул рукой.

– Я люблю её, понимаете? И без неё не смогу жить.

Он не притронулся к еде, нервно курил и был замкнут.

Когда Харита унесла посуду к ручью, Ферроль, набивая свою неизменную трубку, сказал:

– Вам действительно нельзя приезжать в город. Вы погубите и себя, и всех нас... Ведь нас могут обвинить в укрывательстве человека, которого разыскивает полиция. Давайте я съезжу в Гертон, проведаю вашу жену. Так сказать, инкогнито... А что? Привезу ей кое-какую провизию, узнаю, может нужны какие-то лекарства...

– А вы знаете куда нужно ехать? – спросил Флетчер, тряхнув седой головой. – Я тоже могу подключиться к этой миссии, помогу с едой и деньгами...

– Куда ехать я знаю, – ответил Ферроль. – Мне ведь приходилось лежать в этой благотворительной больнице. Кроме того, у меня в городе дело.

– А что вы хотели? – спросил Флетчер. – По поводу объявлений?

– Да. Я хочу дать в двух газетах объявления коммерческого характера о своих опытах по устройству праздников, фейерверков, салютов и всех прочих пиротехнических чудес.

– Тогда я снабжу вас адресами, а отвезёт вас Скабер, чтобы вы не шли пешком так далеко. А Харита останется здесь на хозяйстве.

Они ещё какое-то время оговаривали детали, а Харита, издалека бросая взгляды на беседующих мужчин, задумывалась о заброшенном саде. Она уже начала очищать его. Надо было вскопать освобождённый участок и посадить цветы. Семена этих чудесных цветов она получила в наследство от бабушки.

***

Следующим утром Ферроль, попрощавшись с Харитой и Дегжем, отправился в поместье Флетчера. Снабжённый всем необходимым, он в открытой повозке, запряжённой серой лошадью, выехал на солнечную улочку, ведущую из Лимаса в Гертон.

Из-под копыт летела сухая бурая пыль. Скабер весело насвистывал и распевал песенки. Дорога петляла меж домов, пролегала по краям заросших оврагов, через береговые луга, поросшие высокой травой, цветущими маками и аквилегиями, лилейниками и пионами, к густому лесу. Тенистая прохлада скрыла путешественников от солнца, запутавшегося в густых кронах. Скабер пел, и эхо ухабисто неслось по гулкому тёплому лесу.

Гертон встретил их шумом улиц. Дороги блестели после дождя, отражая солнце, и трепетные птицы пили воду из луж. Трещали и звенели трамваи.

Повозка неспешно проехала мимо парка, где что-то шумно праздновали. По аллеям ходили весёлые клоуны, звонкие барабанщики, ловкие фокусники и голосистые трубачи, веселя народ.

Ферроль быстро сделал свои дела в Гертоне, имея от Флетчера заранее приготовленные адреса. Он дал в газеты объявления, а некоторые, написанные от руки, расклеил на главных афишных тумбах города.

Пришлось поездить по городу, но путешествие по узким брусчатым улицам и широким проспектам, среди старинных домов и блестящих витрин, немного развеяло Ферроля. Скабер, знавший город намного лучше, то и дело указывал на те, или иные достопримечательности, отпуская остроумные шутки и напевая сложенные по пути песни.

Вскоре они подъехали к знакомому Ферролю больничному парку, скрывшему в своих недрах здание Гертонской благотворительной больницы.

Ферроль прошёл по аллее парка. Воздух был тих и неподвижен. На скамейках застыли люди в больничной одежде.

В холле он увидел знакомую работницу клиники – это была Гедда Ларсен. Она тоже узнала его.

– Господин Ферроль? Как вы себя чувствуете? Что-то со здоровьем? – улыбнулась Гедда во все зубы.

– На сей раз я просто посетитель, – слегка поклонился ей Ферроль.

– Вам нужен Томас Вильсон? Но этот моряк уже вероятно бороздит океаны. Он не так давно выписался.

– Как, Вильсон уже здоров? Это хорошая новость! Но вряд ли он выйдет в море. Помнится, он уверял, что хотел бы вернуться домой на остров д"Авелес и там поселиться.

– Ну что же, всему своё время, – произнесла Гедда. – В таком случае, что у вас за вопрос?

– Мне хотелось бы навестить одну больную. Я её давний знакомый.

– Вот как! Сейчас мы посмотрим...

Гедда зашла в регистратуру и зашелестела книгой.

– А как она записалась?

– Леонелла Кончак.

Гедда нашла необходимую запись и подчеркнула острым ногтем.

– Да, вот есть такая. Третья палата. Поступила недавно... Сейчас я справлюсь о ней у доктора.

И сестра быстро зашагала вверх по лестнице.

Ферроль беспокойно ходил, затем сел в кресло, бросая взгляды на больных и врачей, вдыхая знакомые больничные запахи.

Вскоре вернулась сестра и, холодновато улыбнувшись, пригласила подняться наверх.

Они поднялись по широкой лестнице с толстыми белыми перилами.

В палате лежала симпатичная белокурая женщина с измученным лицом. Одна её соседка спала, повернувшись широкой спиной, а другая любопытным взглядом поверх очков смотрела на посетителя.

Гедда глянула на неё сурово, и та отвернулась, зашелестев газетой.

Леона с удивлением смотрела на незнакомого ей человека.

Ферроль взял стул, принесённый Геддой, и, когда та вышла, подсел к больной.

– Здравствуйте, Леона. Меня зовут Клаус Ферроль. Прошу вас, делайте вид, что знаете меня... Я должен передать вам записку.

Леона встревоженными глазами смотрела на Ферроля.

– От кого записка? – чуть хрипловато изумлённо спросила она, поднимая голову от подушки.

Ферроль шепнул ей на ухо пару слов, передавая записку.

Леона быстро развернула записку и прочла.

– Боже, это Дегж!

И сразу мелко перекрестилась.

– Слава Господу, он жив и на свободе. Я уже так измучилась! – воскликнула она.

– Ради бога, тише, – промолвил Ферроль, приставляя палец к устам. – Как вы себя чувствуете?

– Уфф! Уже лучше...

Ферроль кивнул.

– Хорошо! Я тут принёс некоторые продукты.

– Ой, спасибо большое, не надо было... Меня навещает Элиза... Это моя сестра...

– Ничего. Так просил ваш супруг.

– Как он там? – шёпотом спросила Леона.

– Хорошо, но мучается сильно.

– Ах, как я его понимаю. Бедняга!

Она опустила глаза и быстро смахнула набежавшую слезинку.

– Ради Бога, не волнуйтесь, – зашептал Ферроль, поглядывая на дверь, так как в коридоре раздались шаги. – Что-то передать?

Леона показала жестом, и Ферроль наклонил голову. Она зашептала ему на ухо.

– Всё понятно, – промолвил Ферроль. – Может вам нужны какие-то лекарства?

Леона не успела ответить.

Деверь отворилась и быстро вошёл доктор Стерн. Полы его халата развевались, как крылья.

– Добрый день, господин Ферроль. Как ваше самочувствие? – спросил доктор, поглядывая поочерёдно то на оружейника, то на Леону.

– Вашими молитвами доктор, – ответил Ферроль, вставая со стула.

– Вы ещё в Гертоне? Ну как, вам удалось найти работу? – спросил доктор, улыбаясь.

– Я как раз на пути к этому, – ответил Ферроль.

– Здорова ли ваша дочь?

– О, не извольте беспокоиться, – улыбнулся в ответ Ферроль.

– Прекрасно. Но не советую долго говорить с больной. Ей нужен покой.

Попрощавшись с Леоной, Ферроль и врач вышли в коридор.

– А кем вам приходится Леонелла Кончак? – спросил доктор, возвышаясь у стеклянной двери кабинета.

– Просто хорошая знакомая. Узнал, что она заболела – решил проведать.

– Похвально. Таких людей немного, – сухо сказал Стерн.

– Доктор, как она?

– Состояние больной стабильное. Но клинику она сможет покинуть не раньше пяти дней. Нужны дорогие лекарства...

– Какие, доктор? Я готов приобрести...

– О, Ферроль, вы стали богаче, – улыбнулся доктор. – Подождите меня здесь.

Пока доктор писал список лекарств, Ферроль, стараясь ступать как можно тише, вернулся к палате и увидел, что Леона манит его к себе пальцем.

– Передайте эту записку Дегжу, – прошептала она.

Ферроль кивнул, быстро спрятал записку и вернулся к кабинету доктора.

Стерн вышел и передал Ферролю список лекарств. Проследив, как тот спускается по широкой лестнице, он вернулся в кабинет и взялся за трубку телефона.

– Добрый день. Это Стерн. У меня важная новость. К Леоне Кончак приходил посетитель.... Да... Это некий Клаус Ферроль. Оружейник по профессии. Нет, он не из нашего города. Родственных связей с Леонеллой нет. Да, вероятно выполняет поручение... Вот, только вышел... Спасибо... Извещу обязательно!

Положив трубку, доктор какое-то время сидел, размышляя, кусая губу.

А потом подошёл к окну.

Спустя тридцать минут Ферроль и Скабер, купив необходимые лекарства, вновь подъехали к больнице.

Гедда Ларсен встретила Ферроля в приёмном покое.

– Сейчас к больной нельзя. Она приняла лекарства и засыпает. Ей очень важен и нужен покой...Давайте ваши лекарства. Очень благодарим. Заедете вечером?

– Нет. Вряд ли... Я очень спешу, – смешался Ферроль, кивнул и быстро вышел.

Когда он шагал по аллее под каштанами, от скамейки в глубине сада отделился мужчина – худой, зобастый, в летнем костюме, лёгкой шляпе и синих круглых очках.

Он не спеша пошёл следом за Ферролем.

А когда Скабер хлестнул лошадей, и повозка тронулась, человек в очках вышел на широкую улицу и поймал извозчика.

– Следуй за ними! – приказал он бородатому кучеру резким голосом. – Получишь золотой, если не отстанешь.

Преследование вывело его на окраины.

Улица здесь заросла нетронутой лесной травой. Дома стояли заколоченные, высился полуразрушенный храм.

Тут человек в синих очках, которого звали Джак Гранблат, отпустил извозчика, щедро расплатившись с ним.

Повозка с Ферролем удалялась, а найти лошадь в этих местах было затруднительно.

Какое-то время Гранблат, перешагивая через прогнившие деревянные тротуары, шагал по дороге, запылив костюм.

За кучками скошенной травы на лугу начинался высокий лес, в котором исчезла повозка с Ферролем.

Поняв, что потерял повозку, Гранблат пошёл наугад по дороге, ведущей в лес.

У кустов дикой малины он увидел небрежно одетую беременную женщину, вместе с девочкой собиравшей ягоды. Это была Кетти, жена учителя Гревса.

– Смотри, мама, какой дядя, – сказала девочка, показывая на человека в городском костюме и синих очках.

Джак снял очки и улыбнулся. У него был живой взгляд с затаённой иронией и неким холодным высокомерием.

– Тебе понравились мои очки? Хочешь посмотреть через них?

Девочка взяла очки, надела их на себя.

– Здорово! – протянула она.

Весь мир ей казался сине-голубым.

– Ладно, посмотрела, верни очки дяде, – сказала Кетти нахмурившись. – А вы что, здесь гуляете? На этих окраинах сейчас мало народу живёт...

Джак Гранблат развёл руками. На правой руке серебряно сверкнул браслет.

– Да вот, по делам... Простите меня, быть может вы заметили – здесь проезжала открытая повозка... В ней кучер и пожилой человек.

– Да, эта повозка пролетела мимо меня! – уверенно сказала Кетти.

– Не заметили, куда свернула?

– Так направо. Я ведь знаю того, кто ехал!

– Вот как... И кто же?

– Ферроль. Я успела его рассмотреть. Он когда-то был у нас. Нагловатый тип и дочка у него больная... По словам моего мужа, он вроде в Лимасе сейчас живёт.

– В Лимасе? – переспросил Гранблат задумавшись. – А как мне переговорить с вашим мужем?

– А вам зачем? – насторожилась Кетти.

– Не беспокойтесь, я вам заплачу. Просто мне этот человек нужен по делу.

– А что он сделал?

– Да так... Долг не заплатил, – быстро придумал Гранблат.

Спустя пять минут он уже беседовал у двора с Гревсом, который кричал на заливисто лающую собаку.

– Я сейчас часто бываю в Лимасе. И знаю все новости. Так вот, мне известно, что этот старик с дочерью сняли старый форт на берегу. Оборудовали его под жильё и там живут, – громко говорил Гревс, перекрикивая лай.

– И как его найти?

– Это недалеко от виллы Флетчера. Знаете такого? Если по берегу – там будет сначала утёс, потом бухта со скалой и, наконец, форт.

– Спасибо, вы мне очень помогли, – сказал довольный Гранблат, заплатив Гревсу.

Потом он вышел на дорогу и зашагал в сторону Гертона.

***

Сегодняшний день был прекрасен. Он заливал форт живым водопадом отвесных солнечных лучей.

Перед Харитой раскинулось бездонная и роскошная синева морского пространства, сияющая под ослепительным солнцем. Сзади неё террасами сползал вниз сад с зонтичными кронами деревьев, его прорезала рыжая дорога, ведущая к мызе Флетчера.

Харита спустилась к воде и сняла платье. Оставив его на камнях, она неспешно вошла в сапфирные волны.

Нырнула в ярко-синюю глубь, распугивая серебристо-красных рыбок. Затем вынырнула и поплыла саженками, мелькая смуглыми руками, разбрасывая сверкающие маленькие брызги. Легла на спину и закачалась на волнах, заложив за голову руки, работая ногами. Волна поднимала и опускала её тело. Она лежала и глядела на крепость – её новый дом, а затем на яркий диск солнца, пока он не стал ослепляющим, бесформенным пятном.