Текст книги "Чудо-цветы (СИ)"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Вот! Красота, правда?

Я всё понял, увидев пустую сорную корзину.

– Ты просто молодец, замечательная моя хозяюшка! – промолвил я бодрым голосом, глотая слюну. – Где же ты взяла топливо?

– На кухне было немного угля и дров.

– Вероятно какие-то крохи.

– Да вот ещё корзина, доверху была наполнена старой бумагой. Правда горит она плохо.

У меня потемнело в глазах, я сел на стул и механически выключил лампу. Часть ценных рукописей поглотил огонь! Мне не хотелось, чтобы Харита видела выражение моего лица. Мне казалось, что я неудержимо лечу к стене, разбиваясь о её камень бесконечным ударом.

– Но, папа, – сказала удивлённая девочка, возвращая своей бестрепетной рукой яркое освещение, – неужели ты такой любитель потёмок? И где ты так припылил волосы?

Я не сошёл с ума в те минуты, потому что услышал её свежий, нежный, радостный голос. Я смотрел на неё и видел в её лице столько бесконечной любви и трогательной заботы! Весь её светлый богатый внутренний мир был защищён любовью.

– Хорошо ли тебе, папа? – говорила она. – Я торопилась к твоему приходу, чтобы ты отдохнул. Но отчего ты плачешь? Не плачь, мне горько!

Я чувствовал с яркостью дня большое желание и удовольствие ребёнка видеть меня в чистоте и тепле, и нашёл в себе силу заговорить. Я вытер глаза и обнял её.

– Нет, что ты, я не плачу, я радуюсь. Ты понимаешь, Хари, есть движения сердца, за которые стоит, может быть, заплатить целой жизнью. Я только теперь понял это. Работая, – а мне понадобится еще лет пять, – я буду вспоминать твоё сердце и заботливые твои ручки".

Ферроль закончил свой рассказ, закурил трубку и сидел в задумчивости, опустив голову.

А Флетчер смотрел на него и тихо говорил:

– Как же правильно вы поступили... Как же правильно!

***

Следующим днём на террасе Флетчер угощал Ферроля смесью апельсинового сока с ликёром, и одновременно осматривая своё ружьё.

– Замечательно! Здорово! Тонкая работа!

Он остался доволен и радостно приветствовал вышедшую к ним красивую, посвежевшую и бодрую Хариту.

Девушка пряталась от жары под разноцветным лёгким зонтиком.

– В комнатах значительно прохладнее, – заметил Флетчер Харите, – впрочем, скоро мы будем завтракать.

Миранда, по обыкновению сухая и сдержанная, подала на стол завтрак. Весело разговаривая с отцом и хозяином Харита уминала нежный омлет с охотничьими колбасками, запивая его соком.

– А! Я слышу лай собак! Это Вансульт! – вдруг вскричал Флетчер и, отодвинув тарелку, вытер руки салфеткой.

Действительно, по каменным дорожкам двора уже мчались два дога, белые с коричневыми пятнами. А за ними явился стройный и гибкий всадник.

Это был Генри Вансульт – рослый мужчина лет двадцати восьми.

Смуглый румянец во всю щеку, широкие плечи и весёлые голубые глаза Генри заимствовал от отца, а вьющиеся на лбу и висках светлые волосы – от матери. Небольшие светлые усы оттеняли простодушную, но твёрдую улыбку этого на редкость беспечного лица. Талию всадника охватывал пояс-патронташ, остальной костюм составляли коричневая шляпа, сплетённая из стеблей местной травы, белая рубашка и сапоги, украшенные серебряными шпорами. За спиной висело ружьё.

Осадив лошадь, Вансульт громко приветствовал Флетчера и добавил:

– Скорее, мой друг, седлайте вашего Оберона! В лесу обнаружены следы ягуара. Кажется, его логово у Жёлтой горы. Я не пожадничаю, обещаю вам его шкуру, если разделите со мной скучный путь в те места.

– Шкура ваша, Генри, забирайте её себе, – отвечал Флетчер, – у меня гости, да и вам, я думаю, не мешает, хотя бы на час, оставить вашу лошадь и спуститься сюда, к завтраку.

Смешно выпучив глаза, отчего лицо приобрело рассеянное выражение, Генри покинул седло довольно охотно, лишь пробормотал:

– Зной будет нестерпим. Что скажут обо мне Z и Z?

Между тем доги, вывалив мокрые языки, легли в тень под деревом, вовсе не сетуя на задержку. Удивлённо подняв брови, Вансульт свистнул, и, поручив лошадь Скаберу, одному из работников поместья, взошёл на террасу для знакомства с новыми для него лицами.

Харита сидела в кресле – качалке с улыбкой наблюдая за молодым охотником, отчего Генри какое-то время чувствовал себя немного скованно. Он бросился на диван, откинув ноги, вытирая вспотевшую шею платком.

Встретившись глазами с Харитой, он мгновенно улыбнулся и тут же сел более чинно.

– Отличный денёк для охоты, не находите? – обратился он к девушке, на что та с трудом удержала смех, – так рассеян и шумен был самый вид Вансульта.

– Мне кажется, что солнце сегодня ваш главный соперник.

– О да! Но я не один...– рассеянно захлопал глазами Вансульт.

– О, у вас такие помощники! – сказала Харита, глядя на догов.

– Красавцы, – констатировал Ферроль, берясь за свою неизменную трубку.

– Эй, собаки! Ступайте сюда! – позвал Вансульт.

Когда сильной, упругой походкой подошли оба пса, он добавил:

– Мои верные друзья справляются с пантерой, как я, например, с кошкой.

– Да, вид у них прямо скажем, героический, – произнесла Харита.

– Такие схватят – то не выпустят, – произнёс Ферроль. – Очевидно вам приходится часто охотиться в здешних лесах?

– Часто. А особенно приятно, когда в охоте принимают участие девушки, – сказал Вансульт, поглядывая на Хариту.

– Генри Вансульт – страстный охотник, – улыбаясь, пояснил Флетчер, – потому-то, Харита, он и обращается к вам, как к компетентному лицу.

Харита залилась лёгким смехом.

– А что? В самом деле! – смутился Вансульт. – Почему бы и девушкам не охотиться, как это было в старину...

Флетчер на миг задумался.

– Да, теперь девушки не охотятся, – несколько грустновато сказал он, разведя руками. – Впрочем, есть одна, вы знаете её...

– Должно быть Гвинивера Риваль. Благодаря устройству голосовых связок она не берёт с собой охотничий рог, – иронично заметил Вансульт.

– А что... Самая подходящая для вас жена, Генри, – заявил Флетчер, лукаво улыбаясь. – Женитесь, наконец!..

– Но это моя кузина и ей же сорок пять лет... Эта женщина не для меня! – удивлённо заметил Генри.

– Конечно, не на Риваль, это я пошутил. О женитьбе я говорю вообще, как о плане на перспективу. Кстати, я слышал вы упорно приучаете к лесам вашу подругу Дамьену. И как, успешно?

Генри покраснел от смущения, поводил расширенными глазами.

– В общем, да! Дамьена освоила ружьё и недавно била косулю!

– Вот видите, и вы в лесу своём теперь не одиноки. Но вам нужно успокоиться, стать серьёзнее, заняться, наконец, семьей. У вас пойдут дети, заботы..., – произнёс Флетчер, наполняя бокал.

– Да! – вскричал Вансульт, принимая от Флетчера стакан ликёрной смеси, – да! Дети, – вы правы! Много детей, пять, шесть, одиннадцать – путать волосы на головёнках! Отовсюду лезут на вас, а посередине она – моё божество, моя королева! Да... Когда-нибудь я женюсь...

Генри Вансульт так картинно и забавно изобразил движениями и тоном голоса будущую семейную сцену, что все рассмеялись, а Харита пуще всех.

– Нет, нет! Этого, конечно, не будет с вами! – воскликнула девушка, – вы ведь так увлечены охотой.

– Вы так думаете? – встревожено спросил Вансульт. – Вы так думаете... – печально повторил он. – В самом деле я произвожу такое впечатление? Это нехорошо. Это плохо. Это мне не нравится...

Он грустно опустил голову, но потом, вдруг, скользнув взглядом по присутствующим, спросил:

– Как виноград?

– Он изумителен. По вкусу напоминает землянику...

– Вкуснее не пробовала! – сообщила Харита, чтобы как-то поддержать Вансульта.

– Да, Генри, я слышал, вы сочинили новую песню, – сказал Флетчер.

– Я? Да... пустячок.

– Быть может споёте нам?

– Где ваша гитара?

Флетчер принес гитару, Вансульт настроил ее, провёл ладонью по струнам, отчего те серебрено зазвенели и сказал:

– Это на мотив, который я недавно слышал в Гертоне. Слушайте...

На границе вод полярных, средь гигантских светлых теней,

Где в горах, среди гранита, гаснут призраки растений,

Реют стаи птиц бессонных; улетают, прилетают,

То наполнят воздух свистом, то вдали беззвучно тают.

Им в пустыне нет подобных ярким блеском оперенья;

Дикой нервности полета нет средь птиц иных сравненья;

А они живут без пищи, никогда гнезда не строя;

И пустыня их волнует грозной вечностью покоя.

Если льдины раздвигает киль полярного фрегата -

Стаи бережно проводят и напутствуют собрата

И, его снастей коснувшись драгоценными крылами,

Средь гигантских светлых теней исчезают с парусами. *

Генри пел с чувством, со слезами печали и грусти. Закончив песню, он эффектно ударил по струнам и простодушно улыбнулся Харите, и та улыбнулась в ответ: этот человек вызывал у неё неудержимое веселое настроение.

***

В жаркий полдень Ферроль прилёг отдохнуть под тентом и незаметно для себя уснул.

Харита читала на скамейке в тени кипариса, среди зарослей дрока и магнолий. Пахло свежесрезанными гранатами и миндалем.

Неспешными шагами к ней подошёл Флетчер в лёгкой белой рубахе с кружевами.

"У него лицо моложавого, весёлого старика", – подумала Харита. – "А как он смеётся – задушевно, заразительно!"

Он посмотрел на неё своими прозрачными глазами, его седые волосы, словно парик, развивались по ветру.

– Вы не спите? – спросил он, поглядывая на Хариту лукавым взглядом.

– Да вот, захотелось немного почитать. И полюбоваться природой – грех сидеть дома, когда вокруг такая красота. А отец прикорнул – я ему не мешаю.

– Не хотите ли совершить маленькое путешествие по окрестностям? Сейчас уже подул лёгкий ветерок, солнце склоняется и будет не так жарко.

– С удовольствием! – воскликнула Харита! – Только куда мы пойдём?

– Помните, я говорил вам, что здесь неподалёку есть развалины старого форта? Хотите их осмотреть?

– Было бы очень интересно!

– Пойдёмте, я вам дам шляпу, чтобы у вас не было удара, наберём флягу воды и отправимся в путешествие! – бодро предложил Флетчер.

– Как романтично вы говорите! Мне давно хотелось сходить к морю, да я не знаю, где здесь удобнее спускаться, – промолвила Харита, вставая и накрывая страницу травинкой.

– А я вам покажу! Сегодня погуляем, а завтра, как вы помните, нас ждёт в гости Вансульт.

– Да, да, помню... Забавный молодой человек.

– О, это ищущий молодой человек! И он ещё не нашёл себя...

– Но всё в его руках..., – заметила Харита.

– Вы правы...

Они собрались и покинули двор поместья через боковую калитку.

Шагали по узкой извилистой дорожке вниз, мимо горячих камней и виноградника, под тенистыми кронами вековых грецких орехов.

Харита шагала и говорила Флетчеру:

– Вы знаете, мы у вас гостим и мне как-то даже совестно перед вами. Вы нас кормите, даёте кров и уют, а что мы даём вам взамен?

Флетчер улыбнулся.

– Не забивайте голову подобными пустяками. Вы мои гости, замечательные люди и доставляете мне удовольствие тем, что живёте у меня. Другого мне и не надо. Так что, считайте себя в отпуске...

Харита рассмеялась, в это время ветер рванул с неё шляпу, и она едва удержала её за ленту.

С двугорбого холма открывалось величественное бирюзовое море. Янтарные волны тихо шумели о гальку, пересыпая песчинки. Далеко на горизонте застыл остров.

Они остановились передохнуть рядом с шелковицей с чёрно-красными ягодами, бросив парочку себе в рот.

Отсюда был виден форт с невысокими, но крепкими башнями, заросшими травой. У его стены росло высокое дерево.

– Вот он, видите? Форт Бернгрев! Построен ещё в пятнадцатом веке. Но много лет он уже заброшен, – сказал Флетчер.

– Он красив и грозен, – оценила форт Харита. – Он будто старый генерал уже в отставке, но ещё не сдающий позиций в жизни.

– Да, но внутри он очень заброшен. Пойдёмте по той лестнице, только будьте осторожны, чтобы не упасть. Она ведёт к воротам.

Они осторожно спустились по каменной лестнице с горы и на время окунулись во тьму, душную, насыщенную запахами сосен, лавра и моря, которое плескалось неподалёку.

Вскоре они вышли на свет и зажмурились – пошли по гравийной дороге.

Ров давно был засыпан – забит ветками, листьями и прочим мусором, нанесённым ветром. Через него вёл узкий мостик, состоящий из нескольких крепких досок.

Дорожка вела к двум когда-то грозным бастионам и полуразрушенным воротам, возле которых рос колючий кустарник и запашистая трава. Невидимый хор цикад сливался с накатами пенистых гребней волнистого моря.

– Вот мы и пришли. Теперь можно войти в ворота. Осторожно, здесь камни...

– Да, впечатляет. Старинная крепость. Здесь камни напоминают о древности мира, – завороженно сказала Харита.

– Да нет, особо древнего здесь ничего нет.

Они вошли во двор, вымощенный плитами, заросший травой, заваленный камнями, белыми от солнца. Присели под старой липой. Метнулось несколько зелёных ящериц, зашелестела трава и заколебались кусты.

– О, этих тварей вы не бойтесь... Я излазил здесь всё вдоль и поперёк – никаких опасностей здесь нет. Внешняя стена почти обрушилась, зато вторая почти цела, – объяснял Флетчер. – Когда-то этот двор был окружён забором, но он давно сгнил и рассыпался.

– А что в этих зданиях? – спросила Харита, очарованная таинственностью обстановки.

– Ничего, кроме пустоты. Здесь уже давно никто не живёт. А когда-то здесь гарнизон солдат защищался от врагов!

Они ещё походили по двору, разглядывая сохранившиеся постройки и стены.

– Тут была конюшня, а там кузница. Далее было складское помещение и кухня.

– А это?

– Жилые помещения. Только сейчас там жить затруднительно – одни голые стены...

– Да-а-а! – протянула Харита, цокнув языком. – Смотрите, дыра...

– Это старый колодец, давно высохший. Но его, наверное, можно попытаться восстановить... Смотрите, совсем рядом есть ручей.

Действительно, почти у самой стены, сложенной из массивных серых камней, протекал юркой серебристой лентой ручей, который разливался в кустах и исчезал у дальней стены.

– Какое чудо! Чистый и звонкий! Куда же он девается?

– Вероятно впадает в море. Смотрите, какие заросли... Там когда-то был сад.

– А здесь грунт хороший. Действительно, можно здесь что-то посадить, – задумчиво сказала Харита.

– Да, здесь немощёная земля. Или она действительно здесь такая, или прежний хозяин велел привезти и насыпать. Наверное, необходимо было подкармливать гарнизон солдат чем-то свежим, вот и завели огород с садом, – размышлял Флетчер.

Находившись по двору, они взобрались на каменную крепостную стену, заросшую травой и смотрели на море.

– Послушайте, Флетчер, а кому принадлежит этот форт?

– Мне. Как и весь этот участок берега, – ответил он равнодушно, смотря вдаль.

– А вы не могли бы сдать нам его в аренду? – спросила Харита.

– В аренду? И что вы будете здесь делать?

– Мы здесь наведём порядок и превратим эту крепость в свой дом, – прищурившись от солнца ответила Харита.

– Да здесь жить невозможно. Зачем вам эти развалины? – удивлённо поднял густые брови Флетчер.

– Затем, что нам хочется иметь свой дом...

– Ах вот как! – Флетчер вздохнул. – Я вас понимаю. Каждому хочется иметь свой дом...А отец?

– Он будет не против.

– Да тут работы для строителей на несколько лет!

– Мы справимся!

Флетчер усмехнулся.

– Ладно, подумаем. На мой взгляд, безумная идея. Но – романтическая!

Харита какое-то время молчала, глядя на море, на белые гребни волн.

– Скажите, Абрахам. Вы ведь такой хороший человек. И вы совершенно одиноки. Неужели во всём мире не нашлось доброго человека, женщины, которая бы любила вас, была бы с вами рядом?

Флетчер усмехнулся, поджал губы.

– Ах, дорогая Харита, просто так сложилась жизнь. Простим ей, она нищая перед нами...

– Но любили ли вы женщину?

– О да! И это было очень давно! – он поднял руку, делая красивый жест.

– А как её звали?

– У неё было очень красивое и известное имя. Звали её Кармен! Ах, какая это была черноглазая красавица. Чёрные как смоль косы спускались на грудь..., – говорил с подъёмом и грустью Флетчер.

– Но, вы... её потеряли?..

– Почему вы так решили? – удивлённо спросил Флетчер. – Нет, она любила меня. Но так получилось, что её любил ещё один молодой человек. Которого я по молодости и по наивности считал другом. Его звали Энниок.

– Она предпочла его? Я в это не поверю! – горячо произнесла Харита.

– Почему?

– Вы так благородны и красивы. Это видно даже много лет спустя.

– Да, вы правы, Кармен предпочла меня. Но... Энниок решил избавиться от меня. Он решил силой и хитростью завладеть Кармен. Зная, что мой отец серьёзно болен, он предложил отвезти меня к нему на яхте в это поместье. Здесь проживал отец. Мы отправились в путь, потому что я верил Энниоку и не подозревал ничего дурного. А он...Он высадил меня на острове, далеко от судоходных путей и совершенно необитаемом.

– Как? Вы жили один на необитаемом острове?! Вот это да! И вам удалось выжить! – горячо воскликнула Харита.

– Как видите! – грустно улыбнулся в ответ Флетчер. – Энниок оставил мне кое-что... Еду, оружие... Вода на острове была. Сначала мне хотелось броситься со скалы в море... Но... Любовь к Кармен, желание увидеть отца, дом – спасли меня. Восемь лет я томился на этом острове, чуть не рехнулся! Вы знаете, Харита, это было настоящее испытание воли и мужества.

– Как же вам удалось спастись?

– К острову совершенно случайно пристал корабль. Меня подобрали...У меня на дне сундука остался единственный костюм – белый, измятый, я его ни разу не надевал за долгие годы... Хранил и верил, что мне удастся вернуться к Кармен!

– Она дождалась вас?

Харита с надеждой посмотрела в лицо Флетчера. Оно озарилось облачком счастья.

– О да, Харита, моя возлюбленная дождалась меня, Энниоку отказала! Она меня искала, ей твердили, что всё безнадёжно, но она не верила в мою гибель! Я вернулся, и мы были вместе! – сказал Флетчер.

– А ваш недруг Энниок?

– Он погиб как-то глупо в безумной драке с совершенно другими людьми. Наверное, сама судьба отомстила ему. А мы с Кармен вернулись сюда. Но прожили недолго. Она разрешилась мёртвым ребёнком и умерла... После её смерти я словно упал с большой высоты вниз, искалеченный навсегда.

Харита смотрела на него взглядом, исполненным жалости и сочувствия.

Флетчер же глянул на неё с улыбкой.

– Ну, довольно о грустном. Тем более всё это было очень много лет назад. Мы с вами ещё как следует не видели здешнего берега.

– Да, конечно! Пойдёмте к морю.

IV. ИРИСЫ

Следующим днём, как и было договорено, они собрались, сели в ландо и поехали в гости к Вансульту.

Флетчер сам управлял лошадью. Звонко и крепко стучали копыта. Дорога шла в тени высоких деревьев, иногда упираясь в мост, перекинутый через ущелье, или заводя в узкие улочки между глухих стен фруктовых садов.

Вскоре повозка, поднимая колёсами лёгкую розоватую пыль, въехала в живописную долину, а по пересечении её приблизились к бело – жёлтым зданиям под оранжевыми и серыми черепичными крышами. Вместе с лавками, почтой и отелем они образовывали улицу городка, носившего имя Лимас.

В стороне от них, рядом с начинавшимися табачными плантациями, стоял белый дом, окруженный террасой со всех сторон. Его стены, казалось, утопают в саду.

Клумбы, кусты цветов, колонны вьющейся по углам террас зелени сверкали так нарядно и живо, что стеснение Хариты прошло.

В оранжевой тени дома, под тентом сидели за столом несколько человек.

Вскоре по аллее, между рядами раскинувшихся бутонами и венчиками цветов, скорым шагом заспешил к гостям человек в светлом.

Харита тотчас узнала Генри Вансульта, здоровавшегося на ходу.

– Вы прибыли вовремя. Обед готов! – воскликнул он и, к некоторому смущению Хариты, подал ей руку, чтобы она могла сойти с повозки. – А вечером, дорогая Харита, отделанная шкура ягуара падёт к вашим ногам. Я решил подарить вам свой трофей!

Харита поблагодарила, с улыбкой глядя на шумного охотника.

Вансульт говорил каким-то пышным и искусственным тоном.

Он картинно пожал руки сошедшим с ландо Ферролю и Флетчеру.

Но потом вдруг вновь обратился к Харите.

– Послушайте, есть дело! Пусть вы решите, что мне делать с Рамиресом. Это мой пастух, он проворовался.

Девушка не успела ответить, растерянно оглядываясь. И тут заметила новое лицо.

Из тени кипариса вышел такой огромный и свирепый человек с нафабренными усами и двойной линией грузного живота, что Харита испугалась его. Видя, как она отшатнулась, Генри горько ухмыльнулся.

– При виде такого отца, – патетически сказал он, – волосы встают дыбом, однако, он вытаскивает муху из молока, не свихнув ей ни одного сустава.

– Оставим пока Рамиреса, – сказал низким, как далекий гром, голосом старый Вансульт.

Больше он ничего не сказал, а взял обе руки девушки, заглянул ей в лицо своими голубыми глазами, и она перестала робеть, только было у неё впечатление, что руки её пропали. Наконец, они вышли из горячих мешков лап старого колосса.

Радостный Флетчер обнял старого Гедеона Вансульта так, как берут мешок, чтобы его поднять. Освободившись от объятий, Гедеон Вансульт вынул золотые часики на цепочке из огромного кармана и щёлкнул крышечкой.

Гости подошли к столу из морёного дуба и молодой Генри Вансульт представил присутствующим гостей.

Затем он загадочно улыбнулся и повернул рукоятку крана в стене, и из травы газонов вылетели раскидистые фонтаны.

Харита всплеснула руками, увидев разноцветные радуги.

Немолодая, тощая женщина с красным носиком и остриженными по-мужски волосами, внимательно и строго посмотрела на Генри. На ней был новый женский брючный костюм – свободные светло-коричневые штаны, схваченные у щиколоток на манер шароваров, и сверху – удлиненная серая кофточка типа туники или кимоно.

– Познакомьтесь, моя кузина Гвинивера Риваль, – представил её гостям Вансульт.

Рядом с Риваль стояла приветливая молодая темноволосая женщина, выжидательно оглядывая Хариту. Её белоснежная улыбка сверкнула на солнце, карие глаза светились. Она была в платье из мягкой струящейся ткани без корсета цвета топлёного молока.

– А это моя лучшая подруга детства Дамьена, – представил её Генри.

В плетёном кресле сидела крепкая старуха с чувственным и нервным лицом. Она поглаживала в руках небольшую черепаху, которую потом отдала слуге, и тот опустил её в воду пруда. У старухи были чёрные волосы, седые виски; взгляд пристальный, улыбка небрежна.

– А вот и моя бабушка, Доротея Вансульт. Она очень рада гостям – сказал и о ней Генри. Она меня учила: "Генри, делай себе зло сколько угодно, но никогда, без причины, другим".

Харита, преодолевая смущение, познакомилась с обществом. Рука Доротеи Вансульт, бабушки Генри, была горяча и жестка, костлявая рука Гвиниверы – прохладна и шершава, рука Дамьены, подруги Генри, послушна и неспокойна. Должно быть, история появления Ферролей в поместье Флетчера была уже известна присутствующим, так как Харита заметила это по взглядам.

По сигналу старого Вансульта, в очередной раз хлопнувшего крышечкой золотых часов, все стали усаживаться за сервированный стол.

Позвякивая вилками и ножами, кладя маленькие кусочки мяса в рот, все интересовались историей Ферроля, расспрашивая его о подробностях, однако Клаус рассказывал неохотно и кратко, опуская взор, видимо он ощущал себя неловко и почти не ел. Сзади него колыхался под ветерком вьющийся изумрудный виноград, и его листья смешивались с волосами Ферроля.

Чтобы переключить внимание, Харита спросила о странных случаях на охоте, произошедших с Вансультом.

– О, бывает иногда, – сел на своего любимого конька Генри и, захлёбываясь, стал рассказывать различные охотничьи истории.

– А расскажи случай с мельником, – попросил его Флетчер. – Уникальная история!

– А... Дело было так! Как-то пришлось мне охотиться осенью. Забрёл я далеко, на равнину по ту сторону гор. Местность незнакомая, болотистая, да ещё и мелкий дождик начал моросить. Я страдал от жуткого холода, да и пища была бы не лишней. Смеркалось и меня потянуло к жилью.

Сквозь тонкие струи дождя в сгущающихся сумерках разглядел я дом. Это была мельница. Я постучал, дверь открылась, и на пороге предстал передо мною старик, мрачный, неприветливый.

Когда я объяснил ситуацию, он пригласил меня в дом. Дал миску бобовой похлёбки и кусок хлеба, чему я был очень рад. Пока я ел, старик смотрел на меня и вздыхал.

– Эх, молодость, молодость, – говорил он, – всё не сидится на месте.

И охал он, и вздыхал.

Для ночлега он мне выделил маленькую комнатку – клетушку с окошком, выходящем на восток, на мрачную заболоченную равнину. Я улёгся утомлённый, без задних ног и сразу крепко уснул.

Очнулся я утром и понял, что не могу двинуться с места. Оказывается, я был связан по рукам и ногам!

С ужасом я увидел старика, сидящего на стуле с длинным ножом в руке.

И он сказал мне:

– Не кричи, это не поможет! Это я связал тебя и теперь убью! За что? За то, что природа так мрачна и ужасна вокруг моего жилища. Я много лет живу здесь. Эти жуткие, серые места повелительно взывают к убийству. Небо черно, глуха и черна земля, свирепы и нелюдимы голые деревья. Всё просит и молит об убийстве! Я должен убить тебя...

Я понял, что он безумец, стал дёргаться, но делал рукам только больнее. Он вскричал, подхватился и бросился ко мне... Он ещё что-то говорил, размахивая ножом перед моим лицом...

И тут, как в сказке, неспешно разошлись тучи. Солнце, редкое в этих местах, полилось золотом с ножа во все углы комнаты. Яркий свет ошеломил старика. Он завыл, бросил нож и убежал. С трудом расшатав верёвку, я кое-как освободился и выскочил в окно.

Добрался до дороги весь грязный, без оружия. Меня подобрал торговец, я был весь в лихорадке, что-то бормотал. Эта история с диким стариком врезалась в память на всю жизнь!

– Бедняжка! Как же ты настрадался, – произнесла Доротея Вансульт, бабушка Генри. – Всегда меня трясёт, когда ты рассказываешь эту историю.

– Мама, не волнуйся. Всё уже позади. Да я был даже рад пережитому приключению – воскликнул Генри.

– Да, вот вам и жизнь в диких и мрачных местах! Поневоле станешь кровожадным, – сказала Гвинивера.

– Человек не должен жить без людей, – тихо сказала Харита.

***

После ужина, в ожидании десерта, мужчины отошли к беломраморной беседке в глубине сада, чтобы покурить. Оставив отца потягивать его излюбленную трубку, Харита подсела к Дамьене, к которой чувствовала наибольшее расположение. Та рассказывала о редких рыбках и черепахах, разводимых ею в искусственном пруду.

Их беседа была прервана громким и визгливым замечанием Гвиниверы.

– Генри, зачем вы пустили на газон воду? Солнце ещё не село! Такая поливка вредна цветам! – гремела старая дева; – я понимаю, что вы хвастаетесь своим орошением, но лучше его закрыть.

Харита улыбнулась, а потом нахмурилась.

– Не вижу в этом ничего дурного, – негромко сказала Дамьена. – Ведь красиво...

– Красиво-не красиво, а растения гибнут, – возразила Гвинивера, глянув на неё гневным оком.

Генри встал, гордо подбоченясь.

– Кузина, нехорошо так подавлять хотя бы и законным авторитетом – воскликнул он. Вы говорите "трава", вы говорите "цветы", а посмотрите, сколько радуг трепещет над зеленью!

– Ну трепещет, ну и что... Показал и довольно, – не унималось странная женщина, оправляя на красноватых острых локтях рукава серой туники.

– Да, я хотел показать фонтаны Харите, – спокойно заявил Генри, – что хотел, то я сделал. Хотел создать хорошее настроение. Вам нравятся радуги? – обратился он к девушке.

– Они прекрасны! Такие круглые разноцветные мостики, – сказала Харита, робко взглянув на присматривавшуюся к ней морщинистую Доротею Вансульт, молча поскрипывающую в своём кресле.

– Так вас, действительно, восхищают эти мыльные пузыри? – визжащим голосом спросила Гвинивера.

– Чудо, как они хороши. Радостны и цветны, полны огней, – сообщила Харита, – я такие вещи очень люблю.

– Сошлись во вкусах, – изрекла Гвинивера, оглядываясь и ища одобрения. – В общем вам всем важна красота, просто абстрактная красота, а растения не важны...

– Гвина, ну кто вам сказал? У вас просто сегодня дурное настроение, – засмеялась Дамьена.

А бабушка Вансульта, вытерев со лба пот кружевным платочком, произнесла хрипловатым голосом:

– Бедная Гвина, злится до сих пор, что Генри не взял её с собой на охоту. Сынок, уступи ей...

Генри добродушно рассмеялся, вздохнул, сделал пару шагов и одним движением закрыл воду. Фонтаны, осев, как упавшие газовые юбки, скрылись в земле.

В это время тяжело дышащий Гедеон Вансульт, бодрый Флетчер и задумчивый Ферроль показались на дорожке. Старый Вансульт показал Гедеону рукой в сторону и пригласил осмотреть пруд, а Флетчер, раздвинув свисающие ветви винограда, зашёл под тент к столу.

Завидев его, Гвинивера произнесла нарочито громко:

– У меня сегодня нормальное настроение, однако, ягуар был бы убит мной!

И сердито открыв портсигар, достала лёгкую дамскую папироску.

Нахмурившийся Генри придвинул ей пепельницу.

– Благодарю вас, Генри, я отлично вижу, где стоит пепельница.

– Кузина! – вскричал Вансульт, – вы переходите всякие границы.

– Возможно, что кое-кто тут доволен вашей галантностью, но только не я. Если у меня есть руки, зрение и желание взять что-нибудь, я всегда смогу сделать это сама, без механического подчёркивания на каждом шагу моего пола.

Вансульт молча встал и ушел. Гвинивера, подчёркнуто вращая бёдрами, гордо вытянув спину, пошла по дорожке вечереющего сада.

Проводив её взглядом, Дамьена сказала Харите:

– Не расстраивайтесь и не удивляйтесь. Такое с ней бывает. А в общем-то Вансульты – дружная семья...

– Нет, нет, ничего, я всё понимаю...

– Долго ли вы пробудете здесь?

– Пока не знаю... Зависит от обстоятельств. Разослали рекламные письма.

– Куда?

– Например, мы послали письмо на завод в Ласпуре, будем ждать ответа. Шансов, конечно, ничтожно мало. А может займёмся обустройством нового дома, – ответила девушка, взглядывая на Флетчера, который внимательно следил за выражением её лица.

– Вы имеете ввиду старый блокгауз на берегу моря? Флетчер, дорогой, вы ходите его сдать? – спросила старая Доротея Вансульт.

– Хочу отдать его в хорошие руки, чтобы старый форт обрёл вторую жизнь и ещё служил людям, а не ящерицам, – произнёс Флетчер. – А куда моим гостям торопиться? Они уже как члены моей семьи, за эти дни я к ним искренне привязался... Дело в том, что я не люблю расставаться с настоящими людьми без особого повода, и не считаю это ни экзекуцией, ни деспотизмом.

Тут из темноты показалось грузное тело Гедеона Вансульта. Он тяжело дышал, высвистывая воздух.

– Уф, тяжёлая жара... Сухо, может будет гроза... Далеко блистает. А что касается вашей беседы – я слышал всё..., – сказал он. Место там конечно красивое, но заброшенное... Там нужен труд многих слуг...

– Вам главное – не печалиться и надеяться. В ваши годы я ходила подбоченясь, несмотря ни на что, – сказала Доротея Вансульт.

– Если вспоминать прошлое, то и я могу сообщить, – заметил Гедеон Вансульт, – что в молодости работал на табачных полях.