Текст книги "Загадка Скапа-Флоу"

Автор книги: Александр Корганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Нет, не думаю. Они ищут самолет. И просто сопровождают грохот наших дизелей. Они еще не поняли, что лодка могла осмелиться проникнуть в их неприкосновенную базу Скапа-Флоу.

– Но этот эсминец, вне всякого сомнения, гонится за нами, – проворчал вахтенный офицер.

– Не думаю, – коротко ответил Эндрасс, приложив бинокль к глазам и нацелив на британский корабль.

Несмотря на всю мощь своих дизелей, лодка продвигалась с душераздирающей медлительностью из-за сильного встречного течения, вызвавшего к тому же крупную волну. Наконец они прошли мыс Скейлдакой и медленно приближались к островку Глимс. Невдалеке, на фоне светлой поверхности Скерри-Саунд, темнели затопленные корабли. По левому борту во всю ширь открывался Кирк-Саунд. Кирк-Саунд – путь домой и дорога в открытое море, путь, которым они сюда пришли. Блокшивы, закрывавшие канал все еще сливались с Мейнлендом.

Из переговорной трубы донесся протяжный голос Шпара, говорившего, по обыкновению, в нос.

– Эй, мостик! Течение слабеет, командир, и недостаточно глубоко, чтобы снова идти северным проходом.

– Пойдем южным, – ответил Прин. – Именно поэтому я оставил Скейлдакой так далеко слева, чтобы проскользнуть между островком Лэмб и самым южным блокшивом, тем, что разломился напополам.

– Можете сблизиться с Глимсом до 300 метров. Там достаточно глубоко. У меня всё! – доложил Шпар.

Прин перевел бинокль влево, нацелив его на разломленный блокшив в дистанции около одной мили, но не смог рассмотреть деталей на темном фоне островов. Течение, бежавшее с юга Кирк-Саунд, подхватило лодку и понесло влево. Чтобы сохранить равновесие, нарушенное возникшим креном и вращением лодки, вахтенным пришлось широко расставить ноги. Прин, увидев, что дистанция до Глимса сократилась до 400 метров, скомандовал:

– Лево на борт!

U-47двинулась прямо против течения, менявшего курс порой на 90 градусов.

– Так держать!

– На румбе?

– На румбе 48,– доложил Шмидт.

– Стоп дизели!

Обшивка мостика перестала вибрировать. Для лодки, слегка замедлившей ход, стало трудней бороться с течением. Полярное сияние из оранжевого перекрасилось в синий цвет, на некоторое время чуть потускнев.

У стоявших на мостике перехватило дыхание. С нарастающей тревогой они наблюдали, как их стремительно нагоняет эсминец. Несмотря на темноту, он представлял уже не расплывчатую тень, а крупный силуэт с четким контуром.

Хэнзель не мог отвести от эсминца глаз. От путанных-перепутанных мыслей его голова шла кругом и, казалось, вот-вот взорвется. Похоже, наступал конец. Даже если предположить, что он уцелеет после надвигающейся гибели лодки, не видать ему родителей до конца войны. Одновременно старший матрос с облегчением заметил, что сила течения такова, что пенный след теряется в яростной пляске водоворотов. Как вдруг эсминец включил мощный прожектор.

Некоторое время луч, белый как мел, обшаривал поверхность моря, а затем погас. Хэнзель не успел перевести дыхание, как на мостике эсминца вновь замигал прожектор.

– О господи, он сигналит азбукой Морзе, – натужно выдавил Эндрасс, не отрываясь от процесса управления стрельбой.

– Он запрашивает опознавательный, – пробормотал фон Фарендорф.

– Что отвечать, герр капитан-лейтенант? – с тревогой спросил Хэнзель.

– Ничего! – рявкнул Прин.

Султан ледяных брызг окатил рубку. Эсминец продолжал неумолимо приближаться, озаряя тьму новой серией сигналов.

– Он поймал нас, и не будет… выдохнул Эндрасс, и, не закончив предложение, почти прокричал: – О боже! Он уходит!

С глазами, выкатившимися из орбит, Хэнзель увидел, что эсминец меняет курс. Когда он повернулся бортом, рука Эндрасса невольно потянулась к кнопке управления стрельбой, но Прин хранил молчание.

Несколько минут спустя все шестеро, стоявших на мостике, с изумлением наблюдали, как эсминец растворился в темноте на полной скорости, оставив за собой белый кильватерный след.

Эндрасс первым пришел в себя. Он поморгал, словно пытаясь удостовериться, что не спит, а затем повернулся к Прину и воскликнул, растягивая слова сильнее обычного:

– Ну, командир, этой ночью мы повидали все!

Командир оставался неподвижен. Казалось, он ничего не слышит. Фон Фарендорф, в свою очередь, медленно отходил от парализовавшей его апатии. Он вытер ладонью брызги со лба и произнес голосом, охрипшим от переживаний:

– Вы что-нибудь понимаете? Сигналы доказывают, что нас реально обнаружили. Своими 120-мм орудиями они могли разнести нас в мгновение ока, а они…

– Очевидно, они не смогли нас опознать, – отрезал Эндрасс. – И наверняка приняли за патрульное судно или траулер. Невероятно! Никто нам не поверит, я и сам до сих пор не могу в это поверить.

– Эндрасс прав. Возможно, они нас не видели. Он гнался за погруженной лодкой. А представить, что та носится в надводном положении по Скапа-Флоу при данных обстоятельствах, на их взгляд, сродни помешательству.

– Если они действительно видели нас, в чем я сомневаюсь, в темноте мы вполне могли сойти за траулер, который, как и мы, не способен ответить на их запрос азбукой Морзе, – заключил Прин.

Впереди по курсу острова Мейнленд, Лэмб и блокшивы, казалось, образовали непреодолимую стену. Судно по правому борту, затопленное в Скерри-Саунд, подсказывало приемлемый курс. Ближайшее находилось всего в 100 метрах. Внезапно со стороны Скапа-Флоу раздался ряд глухих взрывов. Фон Фарендорф повернулся к Эндрассу и прошептал:

– По-моему, это – глубинные бомбы.

– Да, это именно то, что я думал. Они преследуют погруженную лодку, – сказал Прин, продолжая рассматривать Кирк-Саунд.

Офицеры были поглощены поиском верного пути в кромешной темноте. Неожиданно из мрака ночи вынырнуло боковое заграждение, буквально в нескольких десятках метров по носу. Справа по курсу зловеще темнел силуэт островка Лэмб. Слева – блокшивы. Их мрачные остовы напоминали раненных солдат, готовых грудью встать на их пути. Чувствовалась ли усталость? Или нервное напряжение? Положение оставалось более опасным и угрожающим, чем в момент начала прорыва.

– Оба дизеля средний ход! – прокричал Прин.

Приливно-отливное течение скоростью около 10 узлов, вызывало сильный дрейф, усложнявший маневр.

– Оба дизеля, малый ход! – поправился он почти сразу же. Чтобы избежать посадки на мель у островка Лэмб, нужно было подойти ближе к разрушенному блокшиву. Мощный поток бурлящей воды упорно подталкивал лодку к груде ржавого металла.

– Право 10° по компасу!

Закрытый в рубке, неспособный видеть препятствия, Шмидт, широко расставив ноги, всеми силами старался выдерживать заданный курс. Слегка наклонившись вперед, опытный рулевой стоял с напряженным лицом, покрытым капельками пота, стараясь уменьшить рысканье. Бешеные водовороты, заставлявшие лодку то и дело менять направление движения, отнюдь не облегчали задачу.

Форштевень U-47медленно приближался к зловещему остову, отвоевывая метр за метром.

– Ей-богу! Никогда не встречал такого течения! – произнес Прин, выглядывая из-за плеча старпома.

Обтекаемый потоками, блокшив поравнялся с рубкой. С мостика можно было легко разглядеть водоросли и ракушки, покрывавшие искореженные листы металла. Стоило чуть высунуться, и можно было коснуться их руками. Рев потока в самом узком месте подавил все другие шумы, даже рев дизелей и шум взрывов глубинных бомб, все еще доносившийся издалека.

Винты неистово вспенивали воду, но корабль совсем перестал продвигаться вперед. Корма начала опасно колебаться, угрожая развернуть лодку поперек канала.

– Увеличить скорость: держать 200 оборотов! – скомандовал Прин.

С пересохшим от волнения горлом боцман Самманн уставился на блокшив. Тот словно застыл на левом траверзе рубки… Казалось, команда призраков удерживает их невидимыми путами. В его сознание, замутненное пережитым, вторглись отголоски легенд о кораблях-призраках. Влажный воздух, который он вдыхал, казался отравленным леденящим дыханием мертвых матросов. Резкий толчок от волны, ударившей в корму сильнее обычного, отбросил его к противоположному борту, вернув к реальности. Он взглянул на Прина и увидел, как тот склонился над ограждением рубки к блокшиву, а затем быстро повернулся и громоподобно скомандовал:

– Выжать из дизелей все, на что они способны! Клянусь Богом, мы пройдем эту поганую развалину! Так держать!

Торчащие выступы судна, затопленного на песчаной отмели, угрожали порвать достаточно тонкие листы обшивки – стенки балластных цистерн. Прин почувствовал дрожь в спине, повреждение цистерн исключит возможность погружения. В этом случае судьба лодки станет игрушкой в руках самого ничтожного патрульного судна.

Вероятность прорыва союзнической блокады в надводном положении, а значит и возвращение в Вильгельмсхафен, резко понизится, а то и просто станет равной нулю. Медленно, но все более уверенно, U-47одерживала верх над разъяренным потоком.

– 250 оборотов!

Разрушенный остов отступил, оставшись позади. Прин не отводил от него глаз. Едва лишь корма лодки миновала зловещее препятствие, он прокричал:

– Оба дизеля – полный ход!

Раскачиваясь и кренясь в бурлящем потоке и водоворотах, лодка набирала скорость, вздымая облака брызг.

Двойной вопль, исторгнутый как один, глотками Эндрасса и фон Фарендорфа, был пресечен ревом Прина:

– Впереди мол! Лево руля!

– Циркуляция влево, – доложил Шмидт, быстро поворачивая штурвал. Две струйки пота скатились с висков по небритым щекам.

В дистанции менее 100 метров их курс пересек пирс, выступавший с островка Лэмб.

Сжав руками ограждение мостика, Прин прогремел:

– Так держать!

Корабль подчинился рулю, которому помогало встречное течение. Как только пирс был пройден, был взят курс на парусник, затопленный у берега Мейнленда.

– Право на борт! Держать 200 оборотов!

Вдалеке, слева по борту проскользнул блокшив, за которым они входили в Скапа-Флоу. U-47вернулась в Кирк-Саунд, следуя против течения, направленного параллельно Мейнленду и Лэмбу. Наконец, миновали боковое заграждение.

– Уф! Вырвались из осиного гнезда! – шумно выдохнул фон Фарендорф.

Серия далеких взрывов заставила его повернуться. Над Скапа-Флоу продолжало сиять, переливаясь всеми огнями радуги, Полярное сияние. Лодка подошла к изгибу, образованному островом Мейнленд, в середине Кирк-Саунда.

– Курс зюйд-ост! – скомандовал Прин.

Прямо по курсу открывался Холм-Саунд, ведущий в открытое море. А над пробегавшими слева скалами Мейнленда и равниной за ними, по-прежнему царили темнота и безмолвие.

– Полный вперед!

Тон работы дизелей повысился. Всего две мили отделяли лодку от Роуз-Несс. Теперь течение теряло в силе с каждым оборотом винтов.

Проход Вест-Уэддел-Саунд, открывшийся по правому борту, был стремительно пройден. На мостике никто не обмолвился и словом. Напряженность спала, но, тем не менее, все хранили молчание. Образы жены и дочери промелькнули в сознании Прина. Выйдя из всего этого живым, он чувствовал себя счастливейшим человеком на свете.

Наконец из темноты выпрыгнул мыс Роуз-Несс, совсем рядом. Зыбь, идущая с моря, начала понемногу раскачивать лодку. К востоку небосвод был окрашен цветами от темно-синего до чернильно-черного.

Подсознательно Прин взял бинокль и некоторое время разглядывал затемненный маяк, затем опустил его на грудь и наклонился к переговорной трубе.

– Лодка вышла из Скапа-Флоу! Курс зюйд-ост – в базу! Ваше поведение, как я и ожидал, было достойным, и я горд, что командую экипажем храбрецов! Миссия завершена успешно. В так называемой неприступной базе Скапа-Флоу мы потопили линейный корабль и серьезно повредили другой. Сейчас мы в море, то есть в родной стихии, и с этого времени безопасность зависит лишь от нас самих. Отбой боевой тревоги!

В ЦП Шпар посмотрел на отсечные часы – 02.15. Он почувствовал, что усталость растет, и протер глаза. Через 1 час и 45 минут ему снова на вахту. Он выключил свет и поднялся, чтобы отправиться в койку. Проходя мимо Бёма, сидевшего у станции погружения-всплытия, он обратил внимание, как осунулось круглое, вечно улыбающееся лицо старшины команды трюмных.

– Ну что, Густав, мы вышли из этого целыми и невредимыми, – произнес он, ободряюще хлопнув его по плечу.

– Господи! Как утомительно сидеть, сложа руки! Эти три часа были самыми длинными в моей жизни, – ответил Бём, заставив себя улыбнуться.

– Не бери в голову, все мы в одной лодке. Я собираюсь слегка вздремнуть, и тебе советую сделать то же самое. Ничего лучшего, чтобы придти в себя, еще не придумали.

– Ты прав, Вили. Вернер скоро меня сменит. Пока!

Внезапно корабль качнуло резче обычного, к удивлению Шпара, чуть не потерявшего равновесие.

– Теперь ясно, что мы, наконец-то, в море, и это по мне, – напыщенно прокомментировал Бём.

Шпар направлялся в кают-компанию унтер-офицеров, когда фон Фарендорф, позволивший себе скатиться по трапу с мостика, с шумом приземлился на металлическую палубу.

– Приказ босса – по капле чего-нибудь горячего для доблестной команды! – прокричал он с широкой улыбкой на губах.

Шпар остановился смущенный.

– Впервые слышу такой приказ с тех пор, как я ступил на борт, – прорычал Бём.

– Лично я бы не отказался. А то глотка совсем пересохла, – ответил Вессельс с другого конца центрального поста.

Бём повернулся, чтобы что-то добавить, но фон Фарендорф уже исчез в направлении камбуза.

БЫК СКАПА-ФЛОУ

Фон Фарендорф с упоением вдыхал холодный ночной воздух. Никогда еще он так не наслаждался бескрайними просторами открытого моря. Все шло своим чередом. Мерный стук дизелей, удары волн о корпус и мерная качка подлодки на легкой зыби Северного моря, все это было близко и знакомо. Вахта вернулась к обычной рутине: каждый из четырех вахтенных отвечал за свой сектор в 90°. Видимость снова улучшилась. Над Скапа-Флоу все еще мерцало Полярное сияние. Время от времени издалека доносились глухие взрывы глубинных бомб. Он поймал себя на том, что думает о событиях минувшей ночи, буквально промелькнувших с 23.30. Больше всего поражало, что все приключение длилось каких-то 165 минут. Но эти минуты сделали U-47самой знаменитой подлодкой Кригсмарине. Воображение рисовало прием в Вильгельмсхафене и рассказы, которые он поведает своим друзьям.

Незадолго до 04.00 Шпар, с трудом разлепляя глаза со сна, поднялся на мостик, чтобы заступить на вахту. Несмотря на глухой шерстяной свитер и толстое кашне, ему показалось довольно прохладно.

– Доброе утро, господа! Не замерзли? – поинтересовался он.

– Все в порядке, спасибо, – ответил фон Фарендорф, прикладывая правую руку ко лбу.

Шпар знал, что молодой офицер бессознательно допускал этот жест, только когда сильно уставал или хотел спать. Бегло окинув взглядом небо и море, штурман продолжал:

– Где мы? Какой курс? По-прежнему зюйд-ост?

– Так точно, зюйд-ост, ход 15 узлов. Минут десять назад взял высоты трех звезд. Находимся примерно посередине залива Мори-Ферт. Командир просил разбудить его в 05.45 перед погружением. И это – всё! Ни кораблей, ни самолетов не обнаружено, – доложил фон Фарендорф.

Для заступившей вахты блестяще организованная тренировка по отдыху личного состава закончилась слишком быстро. Вахтенные заняли свои места. Матрос поднял на мостик небольшой парящий кофейник и чашку, которые и вручил Шпару.

Движения фон Фарендорфа, спускавшегося по трапу в ЦП, были скованы и неуклюжи. Его члены отяжелели и одеревенели. И тут он понял, что едва стоит на ногах, и вопреки собственной традиции, не отправился на камбуз съесть бутерброд, а проследовал прямиком на свою койку. Влажная духота в отсеках забрала остаток сил. Он упал на сиденье в кают-компании, с удовольствием пробежал глазами по знакомым вещам, зеленой занавеске, за которой отдыхал Прин, и начал расшнуровывать ботинки. Он даже не лег, а скорее рухнул на койку…

Приближался рассвет. Небо на востоке побледнело, позволив образоваться линии горизонта. Прин еще не отдал приказа на погружение, собираясь как можно дольше следовать в надводном положении. Видимость была хорошей по всему горизонту, кроме направления на берег, скрытый частыми шквалами. Прин и Шпар частенько нацеливали бинокли туда, откуда неожиданно мог показаться корабль. Мнительность? Это оказалось лишь тенью среди множества ей подобных. А что там еще скрывается за пеленой шквала?

– Судно справа по корме! – взволнованно выкрикнул унтер-офицер Майер.

Не тратя времени на проверку точности доклада, Шпар нажал клаксон и бросился вниз по трапу вслед за вахтой, в то время как Прин, на мгновение задержавшись, пытался распознать нарушителя спокойствия.

Транспорт или военный корабль? Он так и не понял, бросившись, в свою очередь, в рубочный люк. Захлопнув его, он повис, держась за маховик кремальерного затвора. Упершись на подножку, он задраил люк и крикнул вниз:

– Держать перископную глубину!

Винты уже вращались электродвигателями.

– Открыть клапана вентиляции! Пятый номер, четвертый, третий, второй, средней группы! – отдавал приказания Вессельс, стоявший за контрольной панелью системы погружения-всплытия, расцвеченной сигнальными лампочками со словом «Погружение».

– Пятый, четвертый, третий, второй! – докладывали старший трюмный-машинист Хольцер и трюмный Соллиг почти одновременно, повторяя один за другим номера цистерн главного балласта, за которые отвечали. На панели загорались сигнальные лампочки, а в ЦП раздавался шум воды, поступавшей в цистерны. Лодка погружалась с небольшим дифферентом на нос.

– Первый! – крикнул Вессельс.

– Открыт клапан вентиляции первого номера! – доложил Бём.

Понемногу дифферент начал расти. Следовало быть осторожным, поскольку глубина места, похоже, не сильно превышала длину корабля.

– Открыты клапана вентиляции ЦГБ! Глубина 10 метров, 15 метров, – доложил командиру инженер-механик. И, наконец, возвысил голос: – Продуть быструю!

Сжатый воздух засвистел в трубопроводах, с шумом вытесняя воду.

– Быстрая продута, кингстон закрыт!

Хольцер и Соллиг быстро вращают маховики клапанов.

– Горизонтальные рули – десять градусов на всплытие!

Палуба медленно возвращается в горизонталь. Вессельс заканчивает стравливать воздух из цистерн.

– Закрыть клапана вентиляции ЦГБ!

Из боевой рубки, Прин командует:

– Оба мотора, малый вперед!

Вессельс докладывает глубину погружения:

– 19 метров, 18 метров…

Глубиномер останавливается на отметке 14 метров.

– Поднять перископ!

Доклад акустика:

– Шум винтов по пеленгу 315!

– Функ-обер-маат Бланк, заступил на вахту в 8 часов.

– Вижу цель. Это – дозорный корабль, и, похоже, нас обнаружили, – воскликнул Прин, припав к окулярам. – Опустить перископ! Курс 135! Оба, малый вперед. Нырять на 50 метров!

На самом малом ходу U-47ложится на новый курс, чтобы сократить отражающую поверхность, на случай работы гидролокаторов дозорного корабля.

Пинг… пинг… пинг… пинг… – первые короткие посылки гидролокатора слышатся в отсеках более или менее отчетливо, а затем затихают.

Бланк в наушниках внимательно следил за маневрами патрульного корабля. Время от времени он слышал, как его винты замедлялись: враг также не дремал, пытаясь обнаружить добычу.

Контакт, потерянный на несколько мгновений, вскоре восстановлен. Посылки следуют все чаще.

– Интенсивность шума растет, пеленг 300° не меняется, – докладывает Бланк.

– Быть готовым к атаке глубинными бомбами! – говорит Прин совершенно спокойным голосом. – Курс 120.

Люди с тревогой прислушиваются, исподтишка обмениваясь взглядами и кривыми ухмылками.

– Приближается, – предупреждает Бланк.

Посылки «пинг… пинг…» теперь следуют непрерывно. Дистанция неуклонно сокращается.

В своей крошечной рубке Бланк напряженно вглядывается в показания приборов. Крупные капли пота скатываются со лба на брови, струясь вниз по щекам, но он даже не пытается их смахнуть.

– Пеленг постоянный, – констатирует он беспомощно, но это и так очевидно для каждого.

Прин, в свою очередь, не остается безучастным. Из рубки он приказывает отключить вспомогательные механизмы и руководит маневрами по уклонению. Приказания отдаются тихим голосом, словно враг может их подслушать. Однако все усилия кажутся бесполезными. Постоянство и уверенность, с которой дозорный корабль преследует лодку, действуют деморализующе.

Врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр, врр…

Сердитое хлюпанье винтов пронизывает прочный корпус и словно пульсирует в их мозгах.

– Злополучная пташка цепко схватила нас своими коготками, – бормочет Эндрасс, подняв глаза, словно надеясь увидеть лопасти вражеского корабля.

– Была у меня идея послать ему навстречу торпеду, но между нами слишком мало воды, – говорит Прин. – Он был начеку, наш след был чересчур заметен, и у нас не было никаких шансов его поразить. – Если бы он подкараулил нас на поверхности, все могло бы кончиться для нас весьма печально…

Внезапно разбуженный фон Фарендорф примчался в боевую рубку.

– Сбросил первую! – прокричал Бланк.

Электродвигатели мурлыкали так тихо, что их почти не было слышно.

Странная и гнетущая тишина распространилась по кораблю.

– Еще три! – мрачно добавил Бланк.

Он выключил свой прибор и принялся отсчитывать секунды, постукивая по колену указательным пальцем правой руки.

Бабах!

Шум был ужасающим. Взрыв нанес по корпусу мощный удар, словно протаранив его.

Бах! Бах! Бах!

Три новых взрыва прозвучали как иерихонские трубы Страшного суда. Лодка содрогнулась всем корпусом. Эндрасс уцепился за подъемный трос перископа, а фон Фарендорф, потеряв равновесие, рухнул на колени. Освещение вышло из строя, включили аварийное. В ЦП стальные листы палубного настила подпрыгнули и снова упали, оглушительно грохнув. Бём, обхватив большой вентиль, который вдруг начал вибрировать, изобразил гримасу, словно металл был под напряжением. Стрелки глубиномеров выпали через разбитые стекла и повисли на амортизаторах. Звук бьющегося стекла доносился изо всех отсеков. Воздух наполнился пылью и частицами краски. Палуба покрылась разнообразными обломками и мусором.

Прин и Эндрасс посмотрели друг на друга с испугом. Враг действовал безукоризненно. Первые взрывы глубинных бомб потрясли подлодку, но U-47,выдержала их достойно. Доклад из отсеков об отсутствии серьезных повреждений, прошедший по переговорной трубе успокоил офицеров.

Шипение воды, всклокоченной разрывами, прекратилось. Тишина, зловещая тишина, вновь охватила подлодку. Голос Бланка прозвучал на удивление громко:

– Интенсивность шума винтов по пеленгу 90° падает. Цель снижает ход.

– Пытаются проверить результаты первой попытки, – заметил Эндрасс.

– Моторам, самый малый вперед! Руль лево на борт! – резко выкрикнул Прин.

– Цель впереди слева и, похоже, возвращается, – заметил фон Фарендорф.

Прин возразил:

– Враг слушает, это – не время для дискуссий!

С озабоченным видом он силился найти способ выхода из создавшегося тупика. И по ходу дела обратился к офицерам, чтобы объяснить свой план:

– Попытаемся ввести его в заблуждение. Обнаружив нас, он приготовится к атаке. Тогда, вместо того, чтобы уклоняться галсами, мы пойдем навстречу, проскочив под ним контркурсом на полном ходу. В этот момент поддерживать акустический контакт ему скорей всего не позволит собственный шум.

– Он снова начинает! – доложил Бланк.

Пинг… пинг… пинг… пинг…

Звуковые волны, напоминавшие стук стального шарика, били по корпусу, становясь все тише, пока совсем не исчезли.

– Корабль уходит по пеленгу 80…

Забрезжила надежда, что британский корабль потерял контакт. Однако передышка была короткой.

– Он возвращается! – предупредил Бланк несколько мгновений спустя.

Пинг… пинг… пинг… пинг… – шум, уже подобный ударам молота, вновь зазвучал с неистовой силой.

Бланк быстро обследовал другие сектора и нахмурился. Он ясно различал шумы винтов в прямо противоположном направлении, причем сектор был весьма широким. Развернувшись к переговорной трубе, он поспешно доложил:

– Шумы винтов в секторе 275° – 305°, там четыре или пять кораблей.

– Проклятье! Нас взяли в тиски! – выругался Прин, скрежетнув зубами. – Этот парень, должно быть, призвал на помощь соединение противолодочных сил, работающее в этих водах. И громко добавил: – У них есть шанс проявить характер!

– Первая цель проходит на малой дистанции!

– Как пеленг?

– Постоянный!

Атакующий корабль приближался со скоростью 20 узлов.

– Свинья! Несется прямо на нас, как будто видит, – бросил фон Фарендорф, сжимая поручни трапа в боевой рубке.

Лодка продолжала идти на малой скорости, и Вессельс испытывал некоторые трудности, удерживая ее на глубине.

«Это он прямо по курсу! Теперь самое время!» – подумал Прин.

– Полный вперед. Покажите, на что способны!

Электромоторы загудели с нарастающим гулом. Обшивка и переборки задрожали. U-47понеслась навстречу врагу. Интенсивность ультразвуковых посылок и шума винтов поначалу возрастали, а потом начали резко уменьшаться. Несколько капелек пота выступило на висках Прина.

– Не держитесь за предметы, жестко закрепленные на корпусе, – посоветовал Вессельс находившимся в ЦП.

Бух! Бух! Бух! Бух! Бух! Бух! Бух! Разрывы глубинных бомб сливались в непрерывный шум, заставляя лодку подскакивать, но на сей раз взрывы гремели вдалеке.

Из маленькой рубки акустиков раздался крик боли функ-обер-маата, сбросившего наушники. Из-за скорости, он не услышал сброса глубинных бомб и не успел выключить станцию. Оглушенный шумом, он тер уши, исторгая поток проклятий.

– Жутко больно слушать взрываемый океан, – посетовал он радисту Штайнхагену, склонившемуся у входа в пост. Он снова надел наушники и вернулся на вахту с лицом, искаженным гримасой боли.

– Шум винтов по пеленгу 280° уменьшается. Он сливается с шумами вновь прибывших. Прослушиваю редкие посылки, – доложил он хриплым голосом.

– Самый малый вперед! – скомандовал Прин.

– Британец был явно удивлен маневром; вы сработали как бык, – насмешливо заметил Эндрасс, сохраняя некоторую бледность.

Из кормового отсека, который оказался самым уязвимым в ходе последней атаки глубинными бомбами, по переговорной трубе первым прозвучал доклад Херрманна об отсутствии замечаний.

Аварийное освещение позволяло работать с механизмами, устройство которых все знали с закрытыми глазами до последней детали. Но в 50 метрах от поверхности, беспокойство усиливается с темнотой. Люди работали как роботы, особо не размышляя, используя навыки, отработанные до автоматизма в ходе бесчисленных тренировок, организованных командиром. Электрики аварийной партии в промежутке между атаками устранили повреждение основной системы освещения, и теперь заменяли разбитые лампы. С возвращением света воспрял и боевой дух.

Группа противолодочных кораблей не спешила повторять атаку. Надежда продолжала расти до того момента, пока Бланк не доложил нетвердым голосом: – «Шум винтов в секторе 40–0–180 градусов!»

Прин со своими офицерами понял, что, к сожалению, они приняли желаемое за действительное. Преследователи, очевидно управляемые все тем же дозорным кораблем, окружали их. И Бланк вскоре подтвердил их опасения: – Шум винтов по всему горизонту!

Непрерывный шелест ультразвуковых посылок по корпусу не оставлял никаких сомнений.

Один из охотников помчался на лодку, сбросив серию глубинных бомб. Те взорвались достаточно далеко, не причинив крупных повреждений, за исключением нескольких разбитых светильников. Прин не преминул использовать свой шанс. Лодка, осмотревшись, бросилась в образовавшийся промежуток. Однако ее вольный бег длился не долго. Две пары сердитых винтов блокировали путь, загнав лодку обратно в адский круг.

U-47маневрировала, меняя курс, описала полную циркуляцию вправо, безуспешно пытаясь оторваться от преследователей. Как правило, один из них всегда оказывался на ее пути.

– Приготовиться к атаке глубинных бомб!

Кошмарные взрывы, светильники, вышедшие из строя, аварийные партии, нервам пришлось пережить тяжелое испытание.

Для экономии электричества перешли на управление механизмами вручную, в частности, горизонтальные рули управлялись огромными маховиками. Последнее требовало физического напряжения, и конца этому не было видно!

По корме прокатилась серия взрывов глубинных бомб, уже совсем рядом, но на несколько большей глубине, чем шла подлодка. Грохот стоял оглушительный.

Мощные водовороты выталкивали корабль на поверхность. Освещение снова вышло из строя. Подрагивающий корпус сжимался и расширялся. Электрик подсоединил питание к резервной системе. В ЦП Вессельс последовательно давал указания по восстановлению дифферентовки и возвращению лодки на заданную глубину – 50 метров. В дизельном отсеке лопнул трубопровод. Унтер-офицеры трюмные машинисты Шмаленбах и Шольц незамедлительно принялись его заделывать. Маховик клапана, сорвавшись со штока, упал на палубу и с грохотом скакал по ней. Электрики снова принялись заменять поврежденные светильники в тяжелой атмосфере, переполненной пылью и аэрозолями. Внезапно, один из электродвигателей остановился. Пораженный Прин схватил трубку телефона:

– Моторный отсек, доложите о повреждениях! – приказал он усталым голосом.

– Возможно, повреждена правая линия вала. Были вынуждены остановить двигатель. Пытаемся выяснить причину и степень повреждения, – доложил старшина команды электриков Рёмер.

– Ложиться на грунт!

С исключительным хладнокровием Вессельс наконец-то завершил дифферентовку и восстановил заданную глубину. Услышав приказ Прина, инженер-механик приступил к исполнению новой вводной. Корпус коснулся песка, и U-47обосновалась на киле, на глубине 70 метров. Когда был застопорен левый мотор, и тишина, как знамение смерти, окутала корабль, Вессельс спешно приступил к осмотру правой линии вала.

Прин спустился в ЦП из боевой рубки, задраив нижний люк. Все кто не был обут в подводные шлепанцы с мягкой подошвой и чьи ботинки не были обернуты ветошью, перемещались на цыпочках. Склонившись над вышедшим из строя гирокомпасом, Шпар тщательно осматривал схему. Прибор не выглядел поврежденным. Это уже можно было назвать везением. Со своими десятью тысячами оборотов в минуту он мог пойти вразнос, поранив кого-нибудь или повредив окружающие механизмы. Надо было срочно вводить его в строй. Однако на регулировку требовалось как минимум шесть часов. Правильная работа гирокомпаса была особенно важна, потому что по дороге в базу лодке предстояло идти по рекомендованным фарватерам и форсировать минные заграждения. Ошибка в навигации могла закончиться катастрофой. Из глубокого раздумья Шпара вывел сдавленный голос Бланка.

– Эхо гидролокаторов по всему горизонту. Шум винтов по пеленгу 170 увеличивается!

Прр – прр – прр!

Мурлыканье, доносившееся извне, прослушивалось во всех отсеках, и все мысленно приготовились к предстоящим ударам и толчкам. Шум усиливался, оставался без изменений, затем стал слабеть, но ничего не происходило. Охотник ушел, даже не сбросив глубинных бомб.