Текст книги "Загадка Скапа-Флоу"

Автор книги: Александр Корганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Тевес немедленно закрыл заднюю крышку и тщательно зафиксировал ее кремальерой. Блеек выпрямился. Капли пота стекали по щекам, ощетинившимся рыжими волосами.

– Одна зашла, – выдохнул он.

С мостика можно было отчетливо разглядеть в дистанции 200 метров пену волн, разбивающихся о берег с характерным шипением.

– Аппарат № 5 к выстрелу приготовлен! – доложил Херманн в переговорную трубу.

– Аппараты №№ 1 и 2 перезаряжены, № 1, № 2 и № 4 готовы к выстрелу! – доложил Блеек несколько минут спустя, тяжело дыша в переговорную трубу.

– Право на борт!

Прин повернулся, чтобы взглянуть на берег Мейнленда. Эндрасс, покосившись на него, едва открыл рот, чтобы что-то сказать, как услышал команду:

– Так держать! На румбе?

– На румбе 310,– доложил Шмидт.

– Курс 310!

U-47стала понемногу удаляться от берега. Линейный корабль был все еще невидим, хотя точнее, никто из стоявших на мостике даже не пытался его разглядеть. Они чувствовали его, как охотники чуют добычу. Большой корабль должен был проявиться по курсовому 23° правого борта.

Хэнзель по-прежнему концентрировал внимание на южной части своего сектора, то есть на проходе Кирк-Саунд. Никаких признаков жизни. Старший матрос перевел взгляд влево и начал внимательно обследовать берег Мейнленда. Возможно, корабль или даже несколько кораблей стояло там на якоре, в тени скал, в готовности внезапно обрушиться на них. Он методично разглядывал малейшие тени. Ничего. Вдруг он четко увидел судно, стоявшее на якоре в заливе. По первому впечатлению оно выглядело как танкер, но у него не хватило времени убедиться в этом наверняка.

– Справа на траверзе танкер стоит на якоре, – поспешно доложил он.

Прин и его офицеры мгновенно нацелили бинокли в направлении обнаруженной цели.

– Да, небольшой танкер, вероятно торгового флота. Его команда должна спать, поскольку они не видели нас ни входящими, ни выходящими, – прокомментировал Эндрасс.

– Будем надеяться, что они жуткие сони и не слышат нас, – насмешливо добавил фон Фарендорф.

Прин опустил бинокль и посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показали 01.12. С момента выхода первой торпеды прошло четырнадцать минут. Если они собираются атаковать с той же дистанции, в их распоряжении всего шесть минут до залпа. Он мучился вопросом – так в чем же, собственно, причина промахов?

Может быть, оценка курса, своей скорости и дрейфа была не точной? А может быть проблема в новых детонаторах? Ответ на этот вопрос был очень важен. Три торпеды из четырех не взорвались. Это чересчур много. У него возникло неприятное чувство, что торпеды были неисправны. Если это так, и военно-морская верфь производит дефектные торпеды, был ли смысл рисковать собственной жизнью и жизнями экипажа, демонстрируя чудеса героизма и доблести.

Дзиаллас опустил бинокль и добросовестно протер окуляры. Он четко запомнил линейный корабль. Однако ему показалось, что он обнаружил что-то прямо по курсу. Видение было непостоянным, и он совсем не был уверен в том, что увидел. Он не проронил ни слова, поскольку было так много возможностей принять за судно тень, вызванную Полярным сиянием или складками в береговой линии. Он снова взял бинокль, но не увидел ничего, что могло бы быть воспринято как судно.

Некоторое время он пытался разглядеть темный силуэт военного корабля, затем начал методично осматривать пространство справа от него. Ничего не обнаружил, даже мачт, которые он смутно разглядел еще мгновение назад и которые, возможно, принадлежали эсминцам.

Пока силуэт линкора не вернулся в поле зрения, он снова развернул бинокль влево. Вспышка молнии зигзагом пронизала темноту. Дзиалласу показалось, что это обман зрения. Но нет, тонкий луч света сверкнул с противоположного борта линкора. Луч был виден лишь частично, сверкнув из-за трубы. Возможно, это был луч прожектора с сигнального мостика.

– Герр капитан-лейтенант! Они светят прожектором в направлении берега.

Трое офицеров вновь нацелили свои бинокли на линейный корабль.

– Вот теперь они точно проснулись, – прокомментировал фон Фарендорф.

– Да, но к счастью их внимание обращено в ложном направлении, – ухмыльнулся Прин. С биноклем, словно прилипшим к глазам, он продолжал:

– Три торпеды приготовить к залпу! Точка прицеливания – центр главной цели! О-па! Они выключили прожектор. Так или иначе, они уже начеку! – добавил он.

Эндрасс припал к визиру и навел перекрестие на трубу.

– Будем стрелять с более короткой дистанции, чем в прошлый раз, – продолжал Прин.

Дзиаллас услышал, как старпом оценивает дистанцию, курс и дрейф, и передает их Смышеку. Что до него – то он продолжал спокойно осматривать горизонт в бинокль. Обследовал сектор, в котором мгновение назад что-то показалось ему подозрительным. Медленно, методично, с максимальной концентрацией внимания он обследовал тусклую линию, разделявшую море и землю. Задача, которую он выполнял, была не из легких. Поверхность моря продолжала светиться, но это свечение не было однородным. То здесь, то там яркие пятна чередовались с бегущими тенями, которые вскоре таяли на сером пространстве берега. Интенсивность света непрерывно менялась.

Дзиаллас стал одним из первых людей на корабле, так определила вахта. Его репутация была единодушно признана, и он старался ей соответствовать, поскольку немало этим гордился. И вот, когда он уже в третий раз возвращался к исходной точке своего сектора, его внимание привлекла крошечная прямая линия. Она была почти незаметна. И едва различалась на фоне холмов. У ее основания наблюдалось частичное обесцвечивание. Тщательное наблюдение этого пятна облекло ее в форму судна. Ошибка исключена. Его сердце забилось еще быстрее. Судно в дистанции 3000–4000 метров, а может и больше. Учитывая дистанцию, оно могло быть и танкером. Дзиаллас специально отвел глаза от цели, чтобы проверить сможет ли он найти ее вновь. Да, судно оставалось на месте. Плоская палуба и высокая надстройка в кормовой части.

– Судно, на курсовом три градуса левого борта! – он почти кричал.

Эндрасс услышал, но продолжал наблюдать за линейным кораблем, время от времени бросая взгляды на репитер визира. Прин потратил несколько секунд на то, чтобы зафиксировать новую цель.

– Я бы сказал, что это – небольшой танкер, стоящий на якоре у берега, если это не старый авианосец «Пегасус». Да, это именно он. Он не сможет воспрепятствовать нашей атаке, но этот огонь… Боюсь, с ним впоследствии придется считаться, – сказал он, не отрываясь от окуляров бинокля.

Его взгляд вернулся к линкору. Силуэт последнего значительно вырос. Теперь его можно было ясно разглядеть невооруженным взглядом. Оценив дистанцию, он скомандовал:

– Аппараты товсь!

Позволив биноклю вернуться на грудь, он продолжал вглядываться в военный корабль.

– Эндрасс, готовы стрелять? – спросил он резко.

– Так точно, командир! Направление стрельбы – три градуса правый борт! Аппараты готовы!

С рукой, застывшей на кнопке управления стрельбой, старпом с непроницаемым видом находился во власти предвкушения.

Несмотря на два свитера, Дзиаллас дрожал и даже собирался чихнуть. Усилием воли он заставил себя не делать этого. Леденящий бриз усиливается, подумал он. На мгновение его взгляд задержался на буруне у форштевня, и он вернулся к вахте.

Напряженность росла с каждой секундой. Эндрасс задавался вопросом, когда же командир решит стрелять. Дистанция до цели по его оценке не превышала 1500 метров. Темный силуэт линкора чудовищно раздулся в ночи.

– Право на борт! Аппараты пли!

Голос Прина, сухой и резкий, заставил его подскочить.

– Аппарат № 1 – пли! Аппарат № 2 – товсь!

– Аппарат № 2 – пли! Аппарат № 4 – товсь!

– Аппарат № 4 – пли!

Корпус в очередной раз вздрогнул, подтверждая, что все три торпеды вышли. А тем временем в «палате лордов» Блеек, обтерев лоб рукавом, произнес загадочное «Bon voyage!» ( доброго пути – фр.).

На мостике фон Фарендорф в третий раз запустил секундомер своего хронометра. Прин взглянул на часы. Стрелки показывали 1 час 13 минут и 05 секунд. Исход игры будет ясен в ближайшие две минуты, показавшихся вечностью.

ЧТО ИМ ОТВЕЧАТЬ, КОМАНДИР?

Оба линкора предстали перед Хэнзелем во всей красе. Старший матрос пробовал представить, куда пошли торпеды, но те не оставляли никакого следа. Интересно, подумал он, в какую часть корабля они попадут. Через некоторое время напряженность стала невыносимой. Он направил бинокль влево к границам своего сектора, пробуя различить «Пегасус». К счастью, а может благодаря превосходному зрению, ему не понадобилось много времени, чтобы его обнаружить.

Плотно сжав зубы, Прин не отводил глаз от линкора. Вдруг его сердце забилось быстрей: на фоне темного очертания корабля поднялся белый столб воды, причем такой высоты, что скрыл надстройку до мостика. Командир так сжал пальцами плоский бортик ограждения рубки, что чуть не сломал их. На мгновение он перевел дыхание, его мышцы расслабились, и к нему вернулось обычное спокойствие. Слава Богу, на сей раз торпеды вели себя, как полагается. Уже второй гейзер поднимался позади грубы. А затем и третий, закрывший верхнюю кормовую башню.

Тройной взрыв отразился от скал. Густой черный столб дыма вырос из района взрыва второй торпеды. Прин продолжал наблюдать с некоторой долей опасения за реакцией врага, но, тем не менее, ничего не случилось.

Эндрасс поднял руку и взглянул на запястье.

– 01 час 15 минут и 40 секунд! – объявил он.

– Три торпеды прямо в середину цели. Если он уцелеет, то это корабль-призрак…

Внезапно ослепительный свет пронизал темноту. Фон Фарендорф оборвал фразу, так и не закончив ее. Секунду спустя гигантский язык пламени охватил всю корму линкора с невиданным размахом. Вспышка была настолько яркой, что осветила внутреннюю часть мостика, заставив людей, стоявших на нем и зачарованных зрелищем, зажмуриться.

Эндрасс открыл рот, чтобы что-то сказать, когда ударная волна поразила лодку с огромной силой. Удар пришелся в грудь и перекрыл дыхание. Потом наступила чрезвычайная тишина. Он подумал, что лопнули его барабанные перепонки. Голова вдавилась в плечи, а в глазах отразилась траектория полета огромных кусков стали, оторванных от линейного корабля и разбросанных по небу, подобно соломе. Столб огня возник так внезапно, словно выпрыгнул. Гигантский гриб дыма, гораздо темнее и гуще того, что поднимался из трубы, взмыл в небо, где продолжали искриться сполохи Полярного сияния.

– Никогда не слышал ни о чем подобном, – пролепетал Эндрасс хриплым голосом.

– Видимо, взорвался один из артпогребов. Дым от горения кордита, – ответил Прин.

Эндрасс склонился над раструбом переговорной трубы и объявил вниз для команды: – Линейный корабль, который мы только что торпедировали, взорвался!

– Посмотрите, он кренится! – закричал Дзиаллас.

В отсеках серия взрывов была воспринята на редкость болезненно. Первая мысль, что пришла в голову Шпара – залп главного калибра линкора только что накрыл окрестности. В «палате лордов» Блеек с перекошенным лицом даже не вытер пот, струившийся по щекам. С секундомером в правой руке он оставался неподвижным в течение двух минут, последовавших за первым взрывом. Широкая улыбка, сопровождаемая криком радости, приветствовала второй и третий взрывы. Повернувшись к Тевесу, он звонко хлопнул его по плечу.

– «Малышки» сработали хорошо, я знаю, потому что мы их правильно разогрели!

Четвертый взрыв прервал его монолог и почти вывел его из себя. Корпус дрожал, как будто его схватила гигантская рука, но лодка не пострадала, взрыв, очевидно, был у поверхности.

Пораженные ужасным грохотом, Блеек и Тевес обменялись тревожными взглядами. Тевес был первым, к кому вернулось спокойствие.

– Мы, похоже, организовали красивый фейерверк – пора отсюда сматываться, прежде чем станет больно!

Он замолчал и прислушался, ожидая слышать ответный огонь противника. Вместо этого прозвучал голос старпома, звучавший, благодаря переговорной трубе, как обычно с гундосой интонацией:

– Линейный корабль, который мы только что торпедировали, взорвался!

Блеек и Тевес слушали, а их глаза уставились на переговорное отверстие в надежде получить дополнительную информацию. Но Эндрасс больше ничего не сказал.

Тевес почесал затылок.

– У меня впечатление, что скоро на нас спустят всех собак. Здесь недостаточно воды, чтобы спастись погружением. Если британцы кинутся в погоню, выход угрожает оказаться намного труднее, чем вход…

– Не бери в голову! И не волнуйся, оставь эти заботы офицерам, – ответил Блеек.

И в доказательство его правоты в трубе вновь зазвучал голос Эндрасса:

– Перезарядить аппараты № 1 и № 2!

В то же самое время, в кормовом торпедном отсеке Херрманн и Лох, ожидая неизбежной реакции врага, напряженно вслушивались. Оба стали добычей тех же самых опасений. Британцы не останутся пассивными. Они обязательно пошлют в погоню за ними, если уже этого не сделали, все имеющиеся корабли… а таких немало.

Торпедисты напрягали слух, пытаясь уловить малейший шум, но не слышали ничего, кроме собственных винтов, ритмично перемалывающих воду. Эндрасс принялся описывать операцию в манере радиорепортера:

«Линейный корабль получил смертельный удар. Он кренится. Маленькое судно, вероятно один из рабочих катеров, остается за кормой, в ужасе посылая тревожный SOS. Я сказал бы, что крен достиг уже 45°. Корабль уходит на дно медленно, но неуклонно. Я не могу разглядеть его должным образом из-за дистанции и окутывающего его дыма…»

На борту линкора «Ройал Оук» было тихо. Через несколько минут, к облегчению суеверных членов экипажа, заканчивалась злополучная пятница 13-го.

В полночь поменялась вахта. Двести или около того человек, которые несли вахту с 20.00, были счастливы, что им разрешили, наконец, разойтись по кубрикам, чтобы отдохнуть в безопасности в их родной базе Скапа-Флоу. Все чувствовали себя смертельно уставшими, и было легко понять почему.

Только вчера линкор вернулся из изнурительного похода. Погода была настолько плохой, что большинство экипажа страдало от морской болезни. Эсминцы эскорта были не в состоянии выдерживать ордер из-за сильного шторма, и «Ройал Оук» пропахал весь путь в беснующемся море, вплоть до подхода к острову Фэйр, [20]20
  Островок к северо-востоку от Оркнеев, где в годы войны находился радиолокационный пост ВВС – прим. перев.


[Закрыть]без всякой защиты. Пенящиеся волны постоянно накрывали палубу. Было разрушено большинство спасательных плотов. Ярость моря была такова, что орудия левого борта вышли из строя. 12-го октября линкор наконец-то достиг Скапа-Флоу. Авианосец, четыре линкора, десять крейсеров и несколько эсминцев стояли там на якоре. «Ройал Оук» бросил якорь в северо-восточном углу залива, по соседству с линейным крейсером «Рипалс».

В 15.00 был обнаружен немецкий самолет-разведчик. То же самое наблюдалось и днем раньше, его появление могло предшествовать бомбардировочному рейду Люфтваффе. Вахта ПВО на линкоре была, соответственно, усилена, поскольку число наземных батарей и истребителей прикрытия оставалось явно недостаточным.

Незадолго до 17.00 коммодор Дёниц получил радиодонесение лейтенанта Неве с описанием числа и типов кораблей, обнаруженных им в Скапа-Флоу. Лучшей информации нельзя было и ожидать.

Прекрасная видимость не оставляла сомнений в идентичности судов. Это подтверждалось и дополнительным изучением данных аэрофотосъемки.

В конце совещания, проведенного вечером в Вильгельмсхафене, на котором присутствовал лейтенант Неве, в адрес U-47была послана радиограмма, которую лодка не получила, поскольку в это время находилась на грунте в Северном море, неподалеку от Оркнейских островов. Но это не имело большого значения. Главное, что в охотничьих угодьях было достаточно дичи.

Миссия Прина обещала быть успешной. Однако роковое 13-е октября не собиралось заканчиваться без драматического поворота событий. Новости, разрывались как бомбы. Отдел дешифровки выдал информацию, что британский Флот прошлым вечером массово снялся с якоря. (Отсутствие Флота Метрополии в Скапа-Флоу ночью 13/14 октября 1939 года объяснялось набегом в Северное море линкора «Гнейзенау» и легкого крейсера «Кёльн» в сопровождении эсминцев. Вылазка была спланирована командованием надводных сил, не знавшим о миссии U-47из-за пелены секретности, которой та была обставлена. В противном случае U-47получила бы гораздо больший выбор целей. Немцы намеревались выманить Флот Метрополии из Скапа-Флоу и объединение «Хамбер» из Розайта на восточном побережье Шотландии в пределы досягаемости бомбардировщиков Люфтваффе и четырех германских подлодок. План подразумевал также отвлечение англо-французских сил от карманных линкоров «Граф Шпее» и «Дойчланд», действовавших в Атлантике. 8 октября «Гнейзенау» вместе с легким крейсером «Кельн» и девятью эсминцами вышел в море. Обнаруженное британской авиаразведкой, немецкое соединение смогло дойти только до острова Утсира у южного побережья Норвегии, а затем вернулось в Киль через Скаггерак и Каттегат. Посланные в атаку 12 бомбардировщиков «веллингтон» цели не обнаружили. Для перехвата немецкого соединения Адмиралтейство бросило в море Флот Метрополии, который подвергся налетам германской авиации, но также безрезультатным. В совместных поисках «Гнейзенау» устаревший линкор «Ройал Оук» не участвовал, и действовал отдельно от Флота Метрополии, ввиду своей тихоходности. Узнав о том, что германские корабли возвращаются в базу, адмирал Форбс и принял решение возвратить объединение «Хамбер» в Розайт, а Хоум-Флит получил предписание рассеяться. Из его состава «Худ» и «Родни» направлялись в Лох Ю на западном побережье Шотландии, а «Ройал Оук», «Рипалс» и авианосец «Фьюриес» в Скапа-Флоу). Исходя из этого, коммодор Дёниц сделал заключение, что Королевские ВМС, настороженные двумя последовательными фактами авиаразведки и, опасаясь воздушной атаки, в настоящее время эвакуировали Скапа-Флоу. Это тем более раздражало, поскольку первый самолет из 2-й воздушной эскадры, выполнил свой полет без приказа.

Дёниц собирался приказать U-47возвращаться в базу, но все обдумав, отказался от этого решения. Жребий был брошен, и оставалось надеяться, что не все крупные корабли покинули базу.

В Скапа-Флоу, вопреки тому, что ожидалось, 13-е число проходило без каких-либо тревог, способных нарушить сложившийся распорядок дня. На борту линкора «Ройал Оук» морские пехотинцы грузили продовольствие, в то время как матросы были заняты ремонтом повреждений, вызванных штормом и сбором поврежденных частей спасательных плотов в большую кучу на палубе. У команды не было времени восстановить силы, и люди были абсолютно измотаны.

14-го октября в 00.58 взрыв средней силы отозвался эхом в ночи. Мягкий толчок потряс линейный корабль. Никто не поверил в непосредственную угрозу. Люди, чьи кубрики находились ближе к носу под главной палубой, проснулись и, почти все, за некоторым исключением, отправились досыпать.

Те, кто спал ближе к миделю [21]21
  Средней части корабля.


[Закрыть]и в кормовой части лишь услышали приглушенный взрыв, который их даже не насторожил. 29 000-тонный линкор давал им успокаивающее чувство безопасности. Трудно было предположить, что эта плавучая крепость, всего несколько минут спустя может разлететься на кусочки, да еще где, в базе Скапа-Флоу! Офицеры, поспешно одевшись, вышли на палубу и задались вопросом о происхождении взрыва. Была ли это бомба или мина, сброшенная с самолета. Никто не слышал звука самолетных моторов. Ничто не говорило и о том, что корабль поражен. Возможно, это был внутренний взрыв. Согласно расписанию, в район боцманской выгородки в носу, откуда доносился подозрительный шум, отправили аварийную партию.

Почти никто даже не рассматривал вероятность атаки германской подлодкой, тем более что время шло, и ничто не нарушало царящего вокруг спокойствия. Вражеская подлодка вряд ли ограничилась бы выстрелом одной торпеды, которая, похоже, взорвалась преждевременно. Она наверняка повторила бы атаку. И к тому же, каким образом она могла попасть в Скапа-Флоу?

Однако, несколько матросов, обитавших в носовых кубриках под главной палубой, были уверены, что это действительно была торпедная атака, и они подвергались риску для жизни. Они попытались разбудить товарищей, но те были слишком утомлены, чтобы реагировать. Они поворачивались спиной, ворча, чтобы их оставили в покое.

На сигнальном мостике старшине сигнальщиков показалось, что он видел на поверхности что-то подозрительное, о чем было доложено вахтенному офицеру. Тот приказал на короткое время включить прожектор. Луч выхватил пустой ящик из-под виски, мирно дрейфовавший на поверхности.

С момента тревоги прошло четверть часа, и большинство людей, вышедших на палубу, стало возвращаться в спальные кубрики. Внезапно три сильных взрыва почти одновременно потрясли линкор.

Водяные столбы, один в районе носовой надстройки, а два других позади трубы у верхней башни главного калибра, не оставили сомнений: это действительно была торпедная атака.

Серия взрывов раздалась глубоко в чреве линкора. Появилось пламя, вызвав полное замешательство. Черные клубы дыма, густого и маслянистого окутали центральную часть корабля. «Ройал Оук» начал крениться на правый борт. Яркая вспышка озарила грот-мачту до самого топа. Ошеломляющий взрыв повалил большинство матросов и морских пехотинцев. Переборки, стальные листы и осколки весом в тонны взлетели в воздух. В одно мгновение пожар охватил всю корму. Ослепительный шлейф пламени, словно исторгнутый адом, взмылся на головокружительную высоту, но через мгновение иссяк.

Главная палуба представляла жуткое зрелище: мертвые, умирающие и раненые, стонущие от боли. Резкий и в то же время сладковатый запах горелой плоти, кордита и мазута перехватывал горло. С каждой секундой крен корабля увеличивался. Нащупывая дорогу среди обломков, аварийная партия столкнулась в темноте с группой экстренной медицинской помощи.

Внутренняя система корабельной связи вышла из строя. Группы уцелевших моряков оказались изолированы в различных отсеках линкора. Приказы можно было передать только через посыльных, но как только те пытались спуститься вниз, их немедленно выносило обратно человеческим потоком, рвущимся наверх в поисках свежего воздуха.

«Каждый за себя!»

Вопль «Покинуть корабль!» распространился с удивительной скоростью.

Глубоко внизу водонепроницаемые двери были закрыты на дополнительные запоры. Это означало, что для того, чтобы ее миновать, нужно было сначала выйти через дверь, расположенную на противоположной стороне. Тяжелые двери, которыми было невозможно манипулировать вручную, задраили, когда судно достигло определенного значения крена. Оказавшись в ловушке подобно крысам, люди до изнеможения пытались отдраить их. Эти попытки, совершавшиеся с энергией отчаяния, как правило, заканчивались тем, что обессиленные люди падали замертво друг на друга. Смещенные растущим креном с фундаментов, тяжелые предметы давили несчастных моряков, лишенных возможности что-либо видеть в кромешной темноте.

На правом борту под главной палубой, в местах взрывов торпед, царил полный хаос. В столовых морских пехотинцев и трюмных машинистов несчастные люди продолжали гореть как факелы. Чудовищно обожженные кордитом, умирающие и раненые лежали вместе с обгоревшими трупами в уже непригодной для дыхания атмосфере.

Люди, которым удалось добраться до проходов в носу и корме и найти трапы, со всей силой пытались протолкнуть наверх массу людей, преграждавшую путь на верхнюю палубу. Было несколько случаев паники, но и множество проявлений храбрости и самопожертвования.

С момента последнего взрыва прошло всего пять минут, а палуба гиганта уже стояла под углом 45°. Вода поступала через иллюминаторы, открытые для вентиляции. Они были затемнены, но, увы, не герметичны.

Драма развивалась настолько быстро, что разъездной катер «Дэйзи II», служивший для связи линкора со Скапа-Флоу и ошвартованный к левому борту, меньше чем через минуту после второго взрыва оказался в неуклюжем положении. Кренясь на правый борт, «Ройал Оук» начал поднимать катер из моря. К счастью, его шкипер не спал. Он инстинктивно схватил топор и с трудом разрубил натянутые швартовые концы, прочные как стальные прутья. Со страшным скрипом дерева по металлу, маленький катер скользнул по корпусу линейного корабля и рухнул в море, подняв огромный фонтан брызг. К счастью, серьезных повреждений не было, и шкипер немедленно начал вылавливать и спасать оставшихся в живых. Множество людей, полумертвых от холода, барахталось в ледяной воде, покрытой мазутом.

Два больших баркаса левого борта были своевременно спущены на воду, но перевернулись под весом забравшихся туда людей. Они плыли кверху килем рядом с обломками плотов, сброшенных с палубы корабля. Несколько матросов сумели взобраться на баркасы, другие повисли на них или пробовали взобраться, рискуя окончательно их затопить.

На борту катера к спасенным старались относиться с бесконечной осторожностью, поскольку малейшее прикосновение к обожженной коже заставляло их стонать от боли.

Палуба «Ройал Оук» уже настолько накренилась, что двигаться по ней можно было, лишь ползая на коленях. Один из огромных винтов линкора возвышался над водой. Опасаясь попасть в водоворот, который образуется на месте тонущего корабля, группы людей все больше и больше ныряли в воду. Некоторые офицеры хладнокровно помогали раненым, и даже отдавали собственные спасательные пояса. Многие из них отказывались покидать корабль до последнего мгновения.

А внутри линкора вертикальные трапы уже располагались почти горизонтально. Люди бегали по переборкам. И тут гигант перестал крениться. Несколько мгновений он был неподвижен, подрагивая всем корпусом, а затем стал заваливаться на корму еще быстрее, чем прежде. Катер непрерывно посылал прожектором сигналы SOS на авианосец «Пегасус», стоявший на якоре примерно в двух милях. Шкипер ругался как сапожник: только что взорвался линейный корабль водоизмещением 29 000 тонн и, похоже, никто этого не заметил. Наконец он увидел низкие, стремительные тени эсминцев, а может противолодочных кораблей. Посыпались сигналы светом. Длинный-короткий-длинный.

– Наконец-то проснулись, – проворчал шкипер, стоя за штурвалом.

И тут, совершенно неожиданно, гигант опрокинулся, забрав с собой множество жизней. Поднявшаяся волна подбросила катер как ореховую скорлупу. Когда море успокоилось, шкипер был поражен увиденным, повсюду на поверхности моря, покрытой мазутом, торчали головы людей. Это были спасшиеся в последнюю минуту, которым удалось выбраться из перевернутого корпуса, выскользнув через иллюминаторы со снятым затемнением и вентиляционные шахты.

Трагедия длилась не более 10 минут. Там, где только что стоял «Ройал Оук», переливался под холодными искрящимися огнями Полярного сияния огромный водоворот.

– Я его не вижу – похоже, он утонул, – заключил Эндрасс, широко открыв глаза.

– Эсминцы и противолодочные корабли справа по носу, – выкрикнул Фон Фарендорф.

Прин, повернувшись на пятках, посмотрел в указанном направлении и сухо заметил:

– Они выписывают беспорядочный зигзаг, ни о чем не подозревая.

И тут же подумал: «О господи, если хоть один из них нас увидит, нам конец!»

Сигналы прожекторов, передающих сообщения, множились. Длинный мертвенно бледный луч пронзил темноту, прошелся по морю, как бы колеблясь, а затем исчез. Включились еще один, два, три… прожектора, направив свои длинные белые пальцы к небу, явно пытаясь поймать самолет.

Фон Фарендорф выразил то, о чем думал каждый из них, сказав полунасмешливо, полусерьезно:

– Не думаю, что придется долго ждать, когда станет горячо. Пора смываться!

С дизелями, работавшими на полную мощность, лодка бежала курсом зюйд-ост вдоль Мейнленда к выходу из Скапа-Флоу, до которого оставалась примерно миля. От скал, которые высились по левому борту, их отделяло не более 200 метров. Несмотря на шум моря и рев дизелей, отчетливо прослушивалось жужжание моторов, автомобилей, газующих на маленькой прибрежной дороге.

– На сей раз все кончено! Они проснулись, – мрачно констатировал фон Фарендорф.

Он глядел на происходящее с удивлением. Лучи прожекторов, выходившие из разных мест, пересекались высоко над лодкой, образуя светящуюся дугу – красивое зрелище. «Считают, что это – атака с воздуха. Тем лучше для нас», – подумал он про себя.

Хэнзель внимательно следил за передвижением эсминцев, которые по случаю оказались именно в его секторе наблюдения. Тень то сокращалась, становясь совсем маленькой, то незаметно раздувалась и, наконец, стала стремительно расти, возвышаясь над водой. Сигнальщик нахмурился, а его кровь застыла в венах, когда он увидел мощную волну от форштевня.

– Командир! Эсминец идет на таран!

Слова уже выпрыгнули изо рта, когда он понял, что командир сам наблюдает новую цель.

– Форсировать дизели! – скомандовал Прин спокойным голосом.

Он почувствовал, как легкая вибрация прошла по надстройке.

Вессельс выжал из двигателей все, на что те были способны. Эффект от максимально возможного хода был очевиден, но преследователь продолжал преследование с обескураживающей скоростью.

«Никаких сомнений, что они нас прихватили и прихватили крепко. Исключая чудо, он явно собирается нас прихлопнуть», – отметил Прин про себя. В любой момент он был готов увидеть вспышки первых залпов.

– Приготовить аппарат № 5! Глубина хода 2 метра, скорость – 30! – прорычал он.

Эндрасс передал приказание Херрманну через переговорную трубу, а затем нервно направил визир ПУТС на эсминец. Старпом ясно сознавал, что аппарат № 5 был их последним шансом на спасение. Они не должны провалить этот выстрел.

С этой мыслью в голове, он начал подготовку, как и делал это прежде, передавая Шмизеку скорость, дистанцию, пеленг стрельбы, курсовой угол цели [22]22
  Угол между курсом цели и линией пеленга на нее. Измеряется влево или вправо от линии курса цели.


[Закрыть]и дрейф, особенно важный в ситуации растущей силы течения.

Из боевой рубки Шмизек доложил результат, выданный ПУТС о позиции цели, а затем соединил прибор с цепью стрельбы.

Разноцветное пламя в небесах искрилось и переливалось как никогда, озаряя поверхность залива желтым светом. Эндрасс без труда нацелил перекрестие визира на мостик эсминца. Его рука лежала на кнопке управления стрельбой, а глаза безотрывно следили за целью:

– Аппарат № 5 готов, командир!

Прин не реагировал, посмотрев сначала на преследователя, а затем на землю, чтобы оценить их скорость. Фон Фарендорф часто поднимал глаза к небу, следя за лучами, все еще перекрещивающимися наверху и тем, куда бежала лодка. Он ощущал беспокойство, и это чувствовалось в разговоре с Эндрассом.

– Черт бы их побрал! Почему эти лучи все время над нами? Они уже так близко, что, кажется, будто нас реально наблюдают. Неужели нас обнаружили? Может быть, так они отмечают вертикаль над нашей позицией?