Текст книги "Ученица ведьмы и узы проклятой крови"

Автор книги: Александр Райн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Вера подтолкнула её, и обе ведьмы оказались внутри. Портал захлопнулся. Из приоткрытой двери до девушек доносился звук работающего телевизора и стук ножа по разделочной доске.

– Где мы? – спросила Вера.

– Я не знаю.

Стук прекратился: кажется, их услышали. Катрин прижалась спиной к Вере, когда дверь открылась полностью. В прихожей появилась женщина в заляпанном и прожжённом с одного бока халате. С её головы на плечи спускались засаленные волосы – остатки былых кудрей. Губы были неаккуратно накрашены красной помадой, которую она размазала рукой в уголке рта. Должно быть, женщина недавно вернулась домой и не ждала гостей. В левой руке она сжимала большой кухонный нож, с которого свисал тонкий кружок копчёной колбасы. Женщина щёлкнула выключателем, и прихожую осветило тусклым жёлтым светом.

– Что вам нужно? – гневно спросила женщина, держа нож наготове.

– Ниче… – Катрин не успела договорить, женщина перебила её.

– Это ты? – прищурившись, злобно протянула хозяйка и перекинула нож из левой руки в правую, видимо, чтобы было удобней наносить удар.

Катрин ничего не понимала. Она ожидала чего угодно: криков о помощи, звонка в полицию, мольбы о пощаде, угроз, но не того, что она услышала.

– Тварь! Куда ты дела мою дочь? Отвечай, или я убью тебя! – теперь женщина голосила, наращивая громкость, как вскипевший чайник, и, кажется, прекрасно понимала, кто стоит перед ней. Глаза её налились кровью и ни разу не моргнули, словно стерегли свою жертву.

– Я не знаю… – начала отвечать Катрин.

– Заткни пасть, сучка! Я не с тобой разговариваю! Ты! – стало понятно, что она обращается к Вере. – Ты украла мою дочь! Чёртова цыганка! Отвечай живо, где она?

Вера молчала и, кажется, была равнодушна к происходящему. Идиотская ситуация начинала выходить из-под контроля. Женщина выглядела неадекватной и пугала Катрин, но, несмотря на гнев, что-то в ней вызывало любопытство. Она казалась знакомой, словно они уже встречались. Этот голос… Катрин пережила несколько битв, бежала от колдунов, от толпы голодных Ао, смогла дать отпор многим, но этот голос вызывал внутри неё странное ощущение страха и уважения: она боялась эту женщину, очень боялась. Словно та имела над Катрин такую власть, которую не сможет одолеть ни одна магия на свете.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – спокойно сказала Вера и хотела повернуться к выходу, как вдруг женщина бросилась на неё, замахнувшись ножом.

Вера бросила несколько слов, и женщина тут же остановилась. Нож выпал из её руки и глухо ударился о ковролин. Вера улыбнулась и продолжила произносить заклинание. Глаза женщины начали вылезать из орбит. Она схватилась за горло. Кажется, что-то мешало ей сделать вдох. Лицо краснело и тряслось. Вера продолжала говорить.

– Прекрати! – завопила Катрин, понимая, к чему это вот-вот приведёт.

Вера улыбалась, а женщина упала на колени, продолжая держаться за горло.

– Хватит! Отпусти её! – девочка кинулась к ведьме и начала трясти её за руку. – Умоляю, не надо!

Вера надменно посмотрела на Катрин и замолчала. Женщина лежала на полу, завалившись на бок. Из груди вырвался хрип. Она высунула язык, точно собака, и тяжело дышала, явно испытывая при этом боль. Глаза были выпучены, как у плюшевой игрушки, она со страхом смотрела на незваных гостей.

– Идём, Катрин, – скомандовала Вера, и, улыбнувшись ещё шире, открыла дверь.

Ведьмочка на цыпочках проследовала за ней. Перед выходом она еще раз взглянула в глаза женщины и увидела в них слёзы. В этих голубых озерцах глаз на большой глубине притаилась печаль. Печаль не была связана с тем, что Вера её чуть не убила. Нет. Это была та печаль, которую испытывает осиротевший малыш; печаль человека, что лежит в больничной палате, ожидая конца; печаль расставания с любимыми друзьями; печаль о потерянном ребёнке. В последнем, по мнению хозяйки квартиры, как раз и была замешана Вера. Но это полная чушь. Вера не стала бы похищать детей, зачем ей это? Женщина просто перенервничала, когда увидела посторонних в своей прихожей. Нет здесь никакой связи. Тем не менее маленькую ведьму смутило, что сейчас женщина не сводила с неё глаз. Она была готова поклясться, что слёзы в данный момент адресованы именно ей – Катрин.

Произошедшее не укладывалось в голове. Девочка хотела бы узнать, кто эта женщина, но для начала ей требовался полноценный отдых. Она вышла в коридор и закрыла за собой дверь. Оказывается, нужная им дверь была напротив, а эта женщина была соседкой. Что-то ёкнуло у Катрин в сердце. Вера повернула ключ в замке́ и взглядом приказала поторопиться. Катрин пересекала площадку, словно в тумане. У са́мого входа она обернулась – неведомая сила тянула её назад, словно её место было там, в соседской квартире. Пересилив себя, она отвернулась и сделала шаг вперед. Сзади щелкнул замо́к. Катрин протяжно выдохнула.

Вера поспешила в комнату и предложила Катрин проследовать за ней. Ведьмочка была вне себя от счастья. Наконец всё позади, а впереди долгожданный покой. Она готова была прямо в одежде, не принимая душ и не поев, плюхнуться на мягкую кровать и проспать целую неделю. Никто и ничто больше не тронет её. Теперь она дома. Рядом со своей… мамой? Медленно, боясь спугнуть этот чудесный миг, Катрин шла по коридору, наслаждаясь тишиной. Всё здесь было, как и раньше, как она помнила. И зачем она попёрлась на этот рынок? Здесь ей никто не указ. Идти можно куда угодно, делать – что вздумается. Так ведь? Или нет?

Проходя мимо старой двери, Катрин остановилась. Когда-то она была там. В её голове промчались короткие обрывистые воспоминания: насильники, дом, где она сидела на привязи, куча аккумуляторов на грязном столе. Потом был тот самый «взрыв», и она почти убила поганых ублюдков, почти превратила их в пыль. Она бы сделала это с радостью, но появилась Вера, которая словно знала, где её искать. А потом она оказалась в этой комнате, смогла сдержать бушующую энергию. Катрин помнила это, хоть образы и были туманны, а причины и последствия этой ситуации она не могла объяснить.

Девочка прикоснулась к двери, затем припала к ней ухом, словно пытаясь расслышать, есть ли кто внутри. И там кто-то был, прямо сейчас. Она сама не понимала, что именно тянуло её в эту комнату. Что-то скребло внутри её души, или это скреблось там, за стенкой? Что-то очень сильное, необъятное, важное. Она хотела войти и посмотреть. Желание разрасталось, словно она была связана невидимой верёвкой с тем, кто таился там, за этой дверью. Верёвку как будто тянули, и Катрин не устояла – пальцы её коснулись замка́. Катрин могла бы легко сорвать его, нужно было лишь начертить символ.

В памяти прозвучал голос Веры, который строго-настрого запрещал трогать двери без её ведома. Оказывается, делать можно не всё, ведь Веру нужно слушаться. Вера спасла её, Вера – единственный человек, который знает, что хорошо, а что плохо. Катрин закрыла глаза. Слушать через дверь не запрещено, и она прильнула к ней ухом, затаив дыхание.

– Выпусти меня, Катрин! Выпусти, это же я…

Голос был очень слабым. Он доносился откуда-то из дальнего угла комнаты и просачивался сквозь замочную скважину лёгким дуновением ветра.

– Кто ты? – прошептала в ответ ведьмочка.

– Это я, твоя…

– Что ты делаешь? – раздался суровый голос за спиной девочки.

– Ничего, – Катрин отскочила от двери и изобразила зевоту.

– Пойдём, мне нужна твоя помощь.

Катрин пересекла коридор, не оборачиваясь на дверь. Когда они вошли в комнату, Вера уселась в своё любимое кресло, но было непохоже, что она расслабилась, скорее, наоборот. Её пальцы крепко сжимали рюкзак.

– Ты должна открыть его, – приказала ведьма и в очередной раз дёрнула молнию, которая не хотела поддаваться.

– Я же говорила, что у меня не получается, нужно начертить какой-то круг.

– Какой ещё круг?

– Я не помню. Только находясь в этом круге, я смогла открыть рюкзак.

– У меня нет времени на это, – прошипела Вера.

Катрин заметила, что та не выглядела радостной, хотя они вернулись домой. Кажется, её вообще ничего не волновало, кроме этого чёртового рюкзака и книги внутри него.

– Чёртова дрянь, п-ста-ви-а п-чать, – бубнила ведьма что-то нечленораздельное.

Она бросила рюкзак в камин. Но пламя расступилось и обволокло вещь со всех сторон, как будто боясь коснуться. Затем Вера безуспешно пыталась прорваться внутрь при помощи заклятий и ножей, но всё было без толку.

– Скажи мне, – обратилась она к Катрин, когда её попытки не увенчались успехом, – когда ты пытаешься открыть молнию, что происходит? Она сама не поддается или ты не хочешь, чтобы она поддавалась?

Катрин пожала плечами.

– А ну, давай, попробуй, – ведьма бросила рюкзак, и Катрин поймала его на лету. Книга больно ударила её по пальцам.

Она посмотрела на рюкзак, словно впервые увидела его. Повертела в руках, а потом потянулась к бегунку. Пальцы сжали металлический язычок и потянули его вбок. Бегунок был упрям и не поддавался. Катрин тянула изо всех сил, но тот и не думал двигаться с места.

– Кто из вас делает из меня идиотку? – обратилась Вера к Катрин и, судя по всему, к рюкзаку.

Девочка тянула, изо всех сил стараясь побороть злосчастную молнию, но это никак не получалось.

– Мы не можем оставить это на потом? Книга уже у тебя, мне нужно отдохнуть, да и тебе не мешало бы.

– Нет! Сейчас! Живо! – бешено кричала Вера.

Её глаза сверкали, руки тряслись – странно, что пена изо рта не шла. Катрин смотрела на ведьму так, словно впервые её видела. Такое поведение напоминало паранойю, несвойственную спокойной и самоуверенной ведьме. Катрин всё еще тянула за бегунок сжатыми пальцами, но делала это безучастно. Она спускалась по невидимой тёмной лестнице внутрь себя. Где-то там, на самом дне, рождались мысли и чувства, принимались самые важные в жизни решения и делались выводы. Именно в этой недосягаемой глубине и звучал голос. Голос, повторявший: «Не открывай, не открывай». Катрин не могла не подчиниться.

– Так что? – Вера увидела, что девочка нашла корень проблемы.

– Я… – голос Катрин ломался. Она вернула рюкзак назад. – Я не могу открыть, не хочу, не знаю… Голос запрещает мне открывать.

– Голос? Хм. Говоришь, мало что помнишь?

Катрин кивнула.

– А кто твои родители, ты помнишь?

– А разве не ты? – голос Катрин искажали неуверенность и детский страх, из-за чего он звучал на полтона выше.

– Я? Нет, девочка, я не твой родитель. Думаю, я поняла, в чём дело.

На лице Веры снова появилась кошачья улыбка. Эти резкие перепады настроения пугали Катрин и заставляли нервничать. Вера встала с кресла и, плавно покачивая бедрами, направилась в угол комнаты. Катрин наблюдала за ней, усевшись на мягкий и невероятно удобный диван.

В тёмном углу находился старый деревянный сундук – такие уже давно не встречаются в современных квартирах. Вера присела на корточки и, приоткрыв крышку, принялась в нем копаться. Катрин вытянула шею, пытаясь заглянуть внутрь, но увидела лишь темноту. Наконец крышка сундука захлопнулась, Вера выпрямилась и повернулась к Катрин. В руках у неё была книжка с яркой цветной обложкой. Книжка была тонкой, и напоминала, скорее, блокнот. Вера улыбалась, от прежней ярости не осталось и следа. Кажется, она была в предвкушении чего-то.

– Что это? – полюбопытствовала Катрин, когда Вера снова опустилась в кресло и закинула ногу на ногу.

– Мой подарок тебе.

– Подарок?

– Ага. Но прежде, чем я отдам тебе его, нам нужно кое-что обсудить.

Ведьмочка была полна внимания. То, что Вера держала в руках, вызывало интерес. Эта книжечка или тетрадка – что бы это ни было, оно явно предназначалась именно Катрин.

– Послушай меня внимательно, – заговорила непривычно серьёзным тоном ведьма, глядя в глаза своей ученицы. – Всё, что сейчас будет происходить, абсолютно всё, что ты узнаешь и поймёшь – это мой тебе дар. Ты должна понимать, что я делаю это не с целью навредить тебе, иначе бы я не стал этого делать.

– Я не понимаю.

– Не перебивай. Повторяю, я не стал бы давать тебе это, если бы хотел, чтобы ты пострадала от моих рук. Ты больше не представляешь для меня никакого интереса, мне нужна только книга – всё остальное я уже получил.

Катрин казалось, что Вера бредит. Почему она говорит о себе в мужском роде? Почему несёт эту чушь?

– Обещай, что ты не будешь делать поспешных выводов и предпринимать каких-либо действий, пока мы не обсудим всё после прочтения.

– Я…

– Обещай! – жёстко оборвала её Вера.

– Обещаю!

– Держи.

Ведьма кинула ей книжку, а сама достала откуда-то фужер с вином. Она изо всех сил старалась выглядеть спокойной, но её выдавал стук зубов о стекло.

Катрин поймала книжку и теперь вертела её в руках. Это был просто блокнот. Очень похожий на один из дурацких девчачьих дневников. Девочка подметила, что это аккумулятор, но он был разряжен до основания и энергетической ценности не представлял. Она открыла первую попавшуюся страницу, не надеясь, что сразу вникнет в суть написанного. Нос поймал сладкий запах гелевой ручки, которой выводились эти корявые буквы. Катрин начала читать с середины страницы.

«Мама постоянно лезет ко мне со своими идиотскими расспросами, которые, по её мнению, невероятно важны. Она сказала, чтобы я даже на километр не приближалась к Дэну, называет меня малолетней шаболдой. Вчера нашла мои сигареты, сказала, что в следующий раз заставит меня сожрать их. Хотя сама дымит как паровоз! Ненавижу её!»

Катрин не знала, кто автор текста. Хозяйка тетради бесила её тем, что распускала нюни по любому поводу. Что это за фигня? Сигареты, какой-то Дэн. Полная чушь и детский сад. Но почему ей стало так паршиво на душе́ от прочитанного? Хотелось злиться, хотелось кричать. Она решила прочесть еще что-нибудь.

«Математичка рассадила нас с Ниной. Дура! Как будто это помешает нам разговаривать! Да плевать я хотела на её синусы и косинусы, я сюда пришла учиться на парикмахера, а не решать примеры!»

Опять какая-то ерунда. Но это имя – Нина. Почему от него начинает сжиматься сердце?

«Папа постоянно пьёт. Я не помню, чтобы от него хоть раз пахло зубной пастой или пеной для бритья, а не этим вонючим портвейном. Он уже, наверное, и не помнит, кто я такая».

Катрин всё глубже погружалась в текст. Каждое новое предложение словно приподнимало свинцовую завесу в её голове. Ей всё больше казалось, что у неё что-то отняли, словно описанные в тексте люди были ей знакомы, но давно забыты. Однозначно, Катрин была как-то связана с хозяйкой блокнота. Вопрос – как?

«Почему у всех имена как имена, а у меня такое идиотское? Как можно было так меня назвать? В нашей стране, в нашем городе? Мать совсем не думала, что меня будут дразнить! Сначала в детском саду, потом – в школе, теперь – в этой шараге. Если бы не Нина и её компания, меня бы здесь смешали с грязью. Надеюсь, никто не увидит, что я написала. Ненавижу себя! Ненавижу мать! Ненавижу это дурацкое имя – Катрин!»

Несколько слёз упало на листы, превратив буквы в бесформенные кляксы. Катрин больше не думала, кто написал это всё – она вспоминала лицо матери там, в прихожей. Глаза родной матери были полны боли и слёз, и теперь Катрин тоже хотела залить всё вокруг слезами. Фрагменты пазла в её голове собрались в картину. Детали встали на свои места. Безликие имена в блокноте приобрели живые очертания лиц и тел. Они получили свои голоса, характеры и привычки. Они заняли своё законное место в жизни Катрин, снова стали её частью. Девочка не вставала, листая блокнот, а Вера терпеливо ждала и не торопила, не забывая пополнять свой фужер.

«Сегодня в наш подъезд въехала новая соседка. Она меня ужасно бесит. Очередная пафосная стерва с кучей денег. Только зачем ей понадобилось заселяться в наш пятиэтажный сарай? С таким лицом и фигурой ей самое место в центре города. Мать говорит, что она проститутка, возможно, впервые в жизни она права. Но мне кажется, что с этой женщиной что-то не так. Я не знакома с проститутками, но думаю, что они ведут себя иначе. Мне на ум приходит другое слово: ведьма».

Это была последняя запись в дневнике. Катрин захлопнула тетрадь, но не отрывала от неё взгляда. Дыхание девочки участилось. Память восстанавливалась всё стремительней. Ей уже не нужны были буквы и слова, чтобы вспомнить, что было дальше. Шампунь, чтение мыслей, помощь клиентам, аккумуляторы, нападение на Нину, логово маньяков, полиция, родители Нины, договор, рынок… Эти события быстро выстроились в одну линию. Воспоминания неслись со скоростью локомотива, разбивая все барьеры на своём пути. Катрин чувствовала, как внутри расползается ненависть. Ногти впивались в тетрадь, которую Вера, по всей вероятности, специально отобрала, чтобы Катрин ничего не могла вспомнить. Договор, который она заключила с ведьмой, отнял её личность, её историю, её жизнь. Ведьма стёрла всё и заместила образовавшуюся пустоту собой.

Катрин кипела от злости. Ей хотелось разорвать Веру на куски, уничтожить, превратить в мокрое пятно на полу. Столько времени она была в неведении. Сердце судорожно качало кипящую кровь: «Зачем? Зачем ты это сделала? Зачем?»

– Зачем ты это сделала? – выдавила она через силу вслух, не поднимая глаз на Веру.

– Я не делал этого, – голос принадлежал не Вере, он принадлежал совершенно другому человеку – Вереску.

Катрин вскочила с места и приготовилась к атаке, оценив взглядом обстановку и прикинув пути отступления. Вереск сидел там, где секунду назад была Вера.

– Я. Этого. Не. Делал, – медленно повторил он.

– Что происходит? Где Вера?! – закричала Катрин.

Сердце сходило с ума от напряжения, лёгкие качали воздух с перебоями, перед глазами мелькали чёрные точки.

– Вера в своей любимой блокирующей комнате, – спокойно сказал алхимик, не вставая с места.

– Как ты смог так быстро «прыгнуть» и поменяться с ней местами?

Одной рукой Катрин схватилась за серп, а вторую направила на мужчину в кресле, словно её конечность была заряжена. Вереск водил пальцем по воздуху.

– Ты обещала, что не будешь делать поспешных выводов, пока мы всё не обсудим.

– Чёрта с два! Я не знала, что говорю с тобой!

Катрин трясло, а вместе с ней тряслись пол, стены и потолок. Пламя в камине резко вспыхнуло и полыхнуло в комнату, словно в него плеснули стакан бензина. Книги на полках запрыгали.

– Отвечай, как ты так быстро и незаметно «прыгнул»? – проскрежетала девочка.

– Я никуда не прыгал, но ты права: я поменялся с ней местами. Правда, это было ещё вчера, – на удивление спокойно ответил Вереск.

– Что? Нет! Этого не может быть, – Катрин мотала головой, отказываясь верить.

– Может. Ты же сама видишь: я тут, а её нет.

– Как ты смог? Она же победила тебя!

– Не-е-ет, это я тебе сказал, что она победила, ты разве не помнишь? Твоя ведьма проиграла, она там, взаперти, сидит и смотрит в стену. Но это же здорово, разве не так? Ты всё вспомнила, ты узнала, что она сделала с тобой!

– Нет! Этого не может быть! Господи, да что же тут творится? – её голос ломался и взмывал вверх.

Напряжение в комнате росло – на пол со стола падали и разбивались стеклянные бутылки, мензурки и прочие лабораторные принадлежности.

– Справедливость – больше ничего! – сухо сказал Вереск и встал с кресла.

– Не подходи! – прорычала Катрин.

– И не собираюсь. Ты мне не нужна! Я получил всё, что хотел. Почти всё. Мне нужно было покинуть рынок, и я это сделал! – голос его стал громче. – Мне нужна была книга, и она будет у меня, как только ты откроешь рюкзак.

– Нет! – рявкнула Катрин. – Ни за что!

– Почему? Разве я сделал что-то плохое?

– Ты хотел убить меня, козлина!

– Козлина? Что это за слово такое? Какая-то крестьянская отрыжка. Девочка, ты что-то путаешь. Я никогда не желал тебе зла. Ты точно всё вспомнила? Может, тебе провести анализ в своей незрелой головке? Может, тебе стоит вспомнить, кто привёл тебя ко мне? Кто продал тебя? Это был мой бизнес с определёнными тарифами. К тебе лично у меня никаких претензий не было и сейчас нет, хотя ты и отняла мою книгу. Но я прощаю тебя, ведь это всё влияние Веры и её договора – ты не виновата.

– Но… – хотела было вставить слово Катрин.

– О каких «но» может идти речь? Разве ты мертва? Разве я нападаю на тебя? Что тебе вообще обо мне известно?

– То, что ты преступник! Тебя разыскивают власти и Закат!

– А тебя разве нет? – он вопросительно поднял бровь.

– Это из-за тебя!

– Уверена? А разве не из-за Веры? Ты умная девочка, пораскинь мозгами. Да и что ты знаешь о Закате? Эти воры стащили сотни тысяч реликвий, убили тысячи людей, они готовы на всё ради выполнения своих миссий! Это они преступники! А власти их покрывают, потому что те им платят! Тебе пора повзрослеть! В мире всегда так было и всегда так будет! Твоя Вера ничем не лучше их, она всегда использовала тебя! Все вокруг используют тебя, всю жизнь! – он не на шутку разгорячился, выкрикивая эти фразы. – А мне на тебя глубоко наплевать! Ты мне никто, и мне ничего от тебя не нужно, разве что помощь с книгой. Но я могу справиться и без тебя!

Катрин ослабила всеохватывающий тремор. Огонь в камине утих, книги снова погрузились в свою вечную дрёму. Вереск, действительно, не нападал на неё.

– Что будет после того, как ты получишь книгу?

– Я уйду. Больше мы не увидимся.

– А что с Верой?

– По-хорошему, её нужно сдать властям – тогда мы будем жить спокойно. После того, что произошло в Улье, её там примут с распростёртыми объятиями. Я могу помочь транспортировать её. Думаю, что ты даже можешь добиться амнистии для себя, но нужно обзавестись поддержкой.

– Всё это, конечно, здорово. Вот только я зна́ю, что в этой книге! Там чудовищные, мерзкие и злые заклинания и зелья! В Закате сказали, что это книга чёрной магии! Что ты собираешься с этим делать? Уничтожить человечество? Захватить мир? Высосать всю энергию из людей? Отвечай!

Катрин сама поражалась своей правильности. С каких пор ей есть дело до остального мира?

– Я хочу, чтобы меня оставили в покое – раз и навсегда, – мужчина повернулся к окну.

Мелкий снег засы́пал окно с той стороны до самого верха, скрывая от глаз солнце и норвежский лес.

– В мире я смогу найти новый дом. Выстрою вокруг защиту, а любого, кто попытается проникнуть ко мне, будет ждать мощный отпор. И книга мне в этом поможет. У меня достаточно энергии, чтобы прожить не одну сотню лет, а там будет видно.

Вереск подошёл к окну и постучал по стеклу, но снег не осыпался.

– Знаешь, в этой книге не только зло. Плохого там ровно столько, сколько и хорошего. Многие заклинания способны оказывать не только разрушающий, но и прямо противоположный эффект. Ты поймешь со временем, этому нужно учиться. Например, в книге есть очень действенные проклятия, которые могут как наслать на человека смертельную болезнь, так и вылечить от неё.

– Вылечить смертельную болезнь? – еле слышно проговорила Катрин.

«Отец Нины! Господи, вот бы он всё ещё был жив! Только бы я не опоздала! Чёртова эгоистка, я совсем забыла, с чего всё началось!»

– Допустим, я соглашусь тебе помочь. Но тогда и ты должен оказать мне услугу!

– Услугу? – Вереск начал расхаживать по квартире, заложив руки за спину. – Знаешь, мне кажется, я уже достаточно оказал тебе услуг.

– Нет. Недостаточно! – Катрин упрямилась, как капризный ребёнок в отделе игрушек.

– Хорошо, чего же ты хочешь? – спросил алхимик.

– Я хочу, чтобы ты помог мне вылечить одного человека, если он ещё жив.

– Если это в моих силах, то я помогу. Но сначала – книга.

– Нет! Сначала ты поможешь мне, а потом я достану твою чёртову книгу.

– Почему ты думаешь, что главная здесь – ты? – мужчина остановился и посмотрел в глаза Катрин.

– Потому, что все всегда ставят мне условия и говорят, что выполнят мои просьбы только после того, как я что-то сделаю. Теперь всё будет иначе. Я привожу сюда этого человека, ты помогаешь, а после уходишь со своей книгой. Иначе, насколько я понимаю, тебе придётся иметь дело с Верой, ведь без неё рюкзак не открыть. Всё верно?

– Хм. Да, всё верно.

– Отлично, жди меня здесь, я быстро! Кстати, хочу тебе кое-что сказать.

– Что же?

– Ты – чёртов извращенец! Признайся, ты специально завёл меня в зеркальный салон, чтобы поглазеть, так ведь?

– Нет.

– Ага, как же, нет!

– Девочка, я открою тебе одну неприятную тайну. У тех, кто постоянно подпитывается чужой энергией, пропадают стремление и способность к размножению – это плата за долголетие и неестественную молодость. Я давно не был с женщиной и уже никогда не буду. И ни одна магия это не исправит. Так что расслабься, твоё тело – это последнее, что волнует меня.

– Ага, так я и поверила, – сказала Катрин и нарисовала на стене дверь, ведущую в квартиру Нины. Тетрадь она взяла с собой – на тот случай, если память снова будет играть с ней в игры. Теперь-то она сможет дать отпор.

Квартира подруги оказалась совершенно неузнаваемой. Катрин поморщила нос: здесь давно не проветривали, и воздух был затхлым. В помещении царствовал негостеприимный холод, несмотря на то что за окном жарило полуденное солнце. Последний раз, когда Катрин была здесь, всё выглядело как-то иначе. Прихожая стала как будто больше. Девочка быстро поняла, чего не хватает. Гардероба. А ещё тумбочки. Она прислушалась: до́ма никого не было.

Ведьмочка прошла на кухню. Последний раз она была здесь около полугода назад, когда они с Ниной встретились, чтобы обсудить планы на выходные. Подруги распивали водку с колой, которую мать Нины прятала на балконе. Теперь стало понятно, почему женщина так много пила. Нине, правда, о диагнозе отца ничего тогда не сказали, иначе Катрин давно была бы в курсе, что он умирает. Холодильник отсутствовал. Маленький телевизор, который всегда стоял на кухонном гарнитуре, тоже куда-то исчез. Катрин прошла в зал. Она уже знала, что ничего не найдет там. Так и случилось: Нина и её родители переехали. Но, судя по всему, новые жильцы ещё не заселились, или квартиру просто решили пока не трогать.

Катрин понятия не имела, где семья Нины – без мобильного телефона не выяснить, но для этого нужно вернуться. Она была на расстоянии десяти шагов от портала. С этой стороны она видела Вереска, стоявшего лицом к камину и пытавшегося взломать запечатанный рюкзак. Катрин вздохнула и только собралась сделать шаг, как вдруг уловила какое-то движение. За магической дверью был кто-то ещё, кто-то невидимый. Катрин заметила, как в воздух поднялась чугунная статуэтка оленя, стоявшая на журнальном столике. Она не видела руки, державшей тяжёлый предмет, но была уверена, что был сделан замах для удара. Катрин побежала к порталу.

– Обернись! – крикнула она Вереску, но портал исчез.

Катрин чуть было не влетела во внезапно открывшуюся входную дверь квартиры. На пороге появилась Нина с большой спортивной сумкой в руках.

– Ты кто? – испугано вскрикнула девочка, не ожидая увидеть в своей квартире постороннего.

Катрин хотела её оттолкнуть и выбежать в коридор, но вдруг резко вспомнила, зачем она здесь. Вереск наверняка почувствовал, что в квартире кто-то есть, просто не подал виду.

– Это я, Катрин! – выпалила девочка и тут же пожалела об этом.

– Что ты несёшь? – смотрела на неё округлившимися глазами бывшая подруга. – Ты не Катрин! Чего тебе нужно? Здесь ничего нет! – кричала она то ли от страха, то ли пытаясь испугать незваную гостью.

– Где твой папа? – Катрин решила, что нет времени объяснять, и пошла напролом.

– Заткнись! Пошла вон! – продолжала истерить Нина, кинув в Катрин сумку, которая попала прямо в цель.

Маленькая ведьма выругалась про себя и хотела было дать сдачи, но успокоилась, взглянув на свою подругу и, не повышая тона, осторожно продолжила:

– Послушай, я помогла твоим родителям найти тех насильников. Твоя мама попросила меня помочь вылечить твоего отца, я смогу это сделать, пока не поздно. Только скажи мне, где он?

Тушь потекла по щекам Нины. Она закрыла рот рукой, чтобы не показать, как дрожат губы. До Катрин донеслись хлюпающие звуки.

– Пока не поздно, говоришь? – голос её резко охрип. – Если всё, что ты сказала, правда, то проваливай к чёртовой матери! Ты опоздала на месяц! На чёртов целый месяц!

Теперь голос Нины напоминал противный февральский ветер, завывающий в вентиляционных трубах.

– Ты ничего не сделала! Ничегошеньки! И это козлы, врачи, тоже нихрена не сделали! Вы все – куча эгоистичных уродов, которым наплевать! Только говорите и обещаете! – девочка сползла по стене на пол и зарыдала, спрятав лицо в ладони. – Никто ничего не сделал, никто, – доносилось до Катрин.

«Она не успеет, он умрёт» – словно железом по стеклу проскрежетали в голове маленькой ведьмы слова Веры, которые та произносила, когда гуляла во сне.

«Значит, получается, всё зря? Зря я согласилась на этот договор, зря попёрлась на чёртов рынок? Вера всё знала с самого начала, она знала, что родители Нины будут просить меня об этом, она предвидела всё до мелочей и выстроила эту цепочку».

Осторожно, соблюдая дистанцию, Катрин подошла ближе к рыдающей подруге.

– Мне очень жаль, – у девочки защипало в носу, она тоже не могла сдержать слёз.

Нина не ответила, но до ведьмочки донеслись её мысли:

«Пусть она проваливает, пусть эта тварь уйдет. Ей жаль! Жаль! Да кто она вообще такая? Кто такая, чтобы жалеть меня? Лучше бы здесь действительно была Катрин. Мне так её не хватает! Она единственная меня понимала! Почему все близкие люди умирают или пропадают? Почему всё так?»

Катрин хотела обнять Нину. Она хотела сказать ей, что ей тоже сильно не хватает подруги, но не смогла. Нина никогда не поверит ей, а доказывать, что она стала ведьмой, глупо. Поэтому Катрин решила просто уйти. Она должна убедиться, что её собственные родители целы и невредимы. Вереск теперь ничем не сможет помочь, пусть забирает свою книгу и катится ко всем чертям. А Веру Катрин заставит расторгнуть договор и после навсегда расстанется с ведьмой – с этой дрянью, которая лишила её памяти.

Катрин сделала несколько неудачных попыток создать временный портал в жилище ведьмы, но что-то постоянно блокировало её действия. Очевидно, квартира ведьмы была защищена от посторонних проникновений. Перемещаться ещё раз через квартиру своих родителей Катрин не решилась – второе подобное появление могло стать причиной инфаркта у матери.

Открыв дверь, девочка кинулась вниз по лестничным пролётам. До дома было меньше километра, но ей хотелось скорее покончить со всем этим. Катрин ненавидела себя за то, что не смогла помочь отцу своей подруги, и даже тот факт, что она сделала всё возможное, не оправдывал её.

«Надеюсь, что я смогу отдать книгу этому извращенцу, и он оставит меня в покое. А если нет, тогда я сделаю с ним то же самое, что и с Бэвэ».

Катрин вспомнила, как расщепила на атомы рано постаревшего парня. Ей не составило никакого труда сделать это. Да, он пытался её предупредить, что это не Вера рядом с ней. Возможно, он считал, что поступает благородно, но Катрин не было его жаль. Ей больше никого не было жаль, словно ещё одна часть её души умерла.