Текст книги "Байки будущего полковника (сборник) (СИ)"

Автор книги: Александр Полковников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

P.S. Дам слово непосредственному участнику вышеописанных событий, человеку, который принимал участие в лечении моего брата и знакомством с аутсорсингом, – ему самому.

(Записано под диктовку. Цензурировались только самые яркие высказывания. Смысл сохранен полностью.)

– Я успел застать наряд по столовой (5 раз стоял с 22 декабря по 1 февраля). Даже успел применить неуставные отношения с товарищем старослужащим, который сдавал мне наряд, а я отказался принимать его не по установленным нормативам, а по борзым понятиям. Так же участвовал во всех ПХД в столовой. С 1 февраля 2012 года столовая перешла у нас в части на аутсорсинговое обслуживание. Даже обучал уборщицу гражданскую мыть посуду правильно и раскладывать инвентарь по феншую, а потом показывал, как мы отмываем грязный жир с пола в варочной.

За время службы я 7 раз болел, 5 из них оканчивались госпитализациями. Почти все были серьезными (про эти болячки врачи говорили, скорбно кивая головами, что да… от этого кони мрут, и как ты еще жив).

Итак, назову болячки по порядку: 1. Нагноение пальца (в ранку попала инфекция, которая начала активно размножаться, а фельдшер говорил, что ничего страшного. И уже когда перестала рука гнуться, то повезли в поликлинику, где отправили в госпиталь. Была угроза сепсиса и ампутации пальца с частью кисти руки).

2. Гидроденит (так как мыться в армии можно только раз в неделю в тазике, то первое время, пока организм не перестроится, все и вся очень воняют. Потом ничего. В это “первое время” забился сальный канал и туда опять попала инфекция, началось воспаление. В итоге – снова резали в госпитале).

3. Фурункулез носа (после работ по очистке складов от мусора и пыли, в носу вскочил прыщик. Через сутки у меня разнесло все лицо, поднялась температура, и меня поместили в госпиталь. Там сделали две операции, изрезали весь нос изнутри и верхнюю губу (трубка стояла из губы в нос)).

4. Кишечный иерхинеоз (какая-то инфекция. Все было бы хорошо, если бы не было так плохо. Она проходила с осложнением на печень и в итоге чуть цейроз не выхвати. Все кончилось тем, что провалялся с этой хренью 21 день).

5. Насморк. (Была очередная проверка в нашей части, и все обогреватели спрятали. А я замерз и простудился, так как к этому времени жил у себя на посту на “вечной” вахте. В итоге: небольшая температура и насморк. В поликлинике поставили неправильный диагноз – гайморит двухсторонний (я им написал два отказа от госпитализации, так как это у меня не в первый раз и как себя лечить знаю наверняка. Но меня все равно положили. Там тоже так просто не сдавался, и до последнего отказывался от проколов. Но мне пригрозили комиссовать по статье (“причинение умышленного вреда здоровью” – и это за 2 месяца до дембеля). В итоге сделали прокол и ничего не нашли… зря делали. Но они же упертые. И через день в течение двух недель с упорством, достойным другого применения, там что-то искали).

Вот как то так….

От себя добавлю, что речь идет не о начале двадцатого века, а о 2012 годе.

Мы vs они

Вы крадетесь с таким видом, как будто крадетесь не сюда!

Мы – это курсантская братия. Они – начальники всех калибров и мастей.

Вечное противостояние.

У нас вечное желание отдохнуть душой и телом. У них всегда найдется, чем нас озадачить.

Уж так заведено. Так было и так будет. Аминь.

Вследствие вышеописанного вселенского разделения на нас и на них со мной и, естественно, с моими сокурсниками постоянно происходили различные казусы. Сейчас все и не упомнишь, но некоторые эпизоды напрашиваются быть озвученными.

Старший курс. Сидим в компьютерном классе, занимаемся самостоятельной работой с секретными данными согласно плану дипломной работы. Времени как всегда не хватает. Поэтому я достаю свою флешку и копирую на нее секретный документ, чтобы поработать с ним попозже.

Небольшое отступление.

Фактически все “секретные” документы, с которыми мы работали в курсантские годы, лежат в свободном доступе в Интернете. Надо только знать что искать.

Но дабы крепить дисциплину и прививать нам грамотность секретного делопроизводства, у нас в обязательном порядке на одну учебную группу назначался секретчик. Все честь по чести: с печатью и личной ответственностью за секретный портфель с секретной макулатурой.

Конец отступления.

Записал на флешку “секретный” файл, положил ее в нагрудный карман и пошел по своим делам. И надо же было такому случиться, что мне навстречу тут же попался начальник факультета, который тоже куда-то шел по одному ему ведомым делам.

Как в подобных случаях поступали все, поступил и я. Сделал умное лицо, выполнил элемент воинского приветствия и хотел уже прошмыгнуть дальше, но был остановлен пристальным взглядом начальства и строгим вопросом: “Это что тут у тебя такое?”

Стоит ли говорить, что пронос и пользование флешками, сотовыми телефононами, ноутбуками и прочими атрибутами XXI века, строго настрого запрещено в Волшебном университете. Все их проносят и все ими пользуются, не исключая начальство, но все равно запрещено.

Я посмотрел на то место своей формы, которое так сильно заинтересовало начальника факультета, что тот соизволил снизойти со своих олимпийских высот до моей скромной персоны, и обомлел.

Из не застегнутого нагрудного кармана торчал хвостик флешки. Ну, знаете, такие специальные веревочки-брелочки, которые для красоты вешаются и за которые флешку можно на пальце от нечего делать крутить.

Стоит начальник, показывает мне на карман с секретной информацией на запрещенном носителе и спрашивает, что это есть такое.

Немая сцена.

– Я спрашиваю, что это такое? – Повторяет свой вопрос начфак.

Я молчу, как партизан. Стараюсь сделать лицо еще поумнее, но внутренний голос подсказывает, что это у меня плохо получается.

– Товарищ курсант, застегните клапан кармана и уберите, что там у вас болтается,– приказывает начальник.

Выполняю приказание и пулей лечу к себе в класс. Фух, на этот раз пронесло.

Еще один случай, записанный со слов очевидца.

Старший курс. Раннее лето. Тепло. До сессии еще пара недель. По предметам несколько автоматов. Впереди подряд три выходных дня. День конституции все-таки. Грех не воспользоваться такой мазой.

Поэтому Дэн решил съездить погулять по Питеру. А чтобы исключить все возможные накладки, проблемы, несостыковки и прочие препятствия, продумал план поездки заблаговременно.

Опять небольшое отступление.

Военнослужащим запрещено покидать пределы гарнизона без письменного разрешения высокого начальства. То есть, чтобы куда-то поехать за пределы области, надо заранее написать рапорт и получить на него положительное решение. А чтобы курсанты не разбредались по всей России-матушке на длинные выходные, начальство никогда такие рапорта не подписывало.

Поэтому Дэн заручился устным разрешением начальника курса, пообещав тому карельских сувениров, договорился с командиром группы о нарядах, чтобы в случае форс мажора его не дергали, а также, чтобы в пятницу отпустил пораньше с ПХД, купил билеты и сел в поезд.

Путешествие началось просто замечательно. Соседями по купе оказались симпатичные девушки, голосящих детей в вагоне не было, проводница не хамила, поезд тронулся по расписанию.

Где-то минут через десять после отправления состава из Твери, Дэн стоял в тамбуре и курил, запивая вишневой дым дорогой сигареты неплохим разливным пивом. На душе было расслабленно и покойно.

Вдруг зазвонил телефон. Дэн неторопливо полез за ним в карман, вытащил, лениво посмотрел на входящий номер. Звонил начальник факультета. Сам. Лично. Ему. В пятницу вечером.

Со слов Дэна, все, что могло, в организме сжалось в тот момент в тугой комок нервов. В голове полетели телетайпы мыслей о причине столь несвоевременного звонка. А ответить надо. Деваться некуда.

Как оказалось, Дэн был задействован в художественной самодеятельности и начальник просто хотел спросить, когда будет следующая репетиция, чтобы прийти посмотреть.

Бывает же в жизни такое счастье, которое ощущаешь только потом, когда осознаешь, что над самой твоей головой только что пролетел артиллерийский снаряд крупного калибра.

Чтоб нам так всем везло по жизни.

Костюм двойного назначения

Военнослужащий по команде “Я” принимает строевую стойку

ОЗК, или общевойсковой защитный комплект, знаком каждому военнослужащему, поскольку представляет из себя забавный комплекс резиновых изделий для продления агонии, случись рядом распыление отравляющих веществ.

Нам их выдали задолго до присяги, чтобы во время курса молодого бойца, мы смогли сполна ощутить всю полноту военной жизни, а также пораньше научились переносить тягости и лишения.

В комплектность ОЗК входят: резиновый плащ светло-зеленого оттенка, так называемые чулки (не путать с женской частью гардероба), тоже бледно-зеленые, такие же по фасону и цвету перчатки (летом пяти-, а зимой трехпалые, чтобы в любую погоду можно было указательным пальцем нажимать на спусковой крючок) и противогаз.

Хранились наши ОЗК в каптерке стройными рядами вдоль стенки, а противогазы мы всегда таскали с собой, чтобы преподавателям было сподручнее рассеивать свою скуку, превращая нас по команде “Газы!” в безликих фантомасов.

Периодически случались проверки целостности и комплектности ОЗК, а также наше умение на время облачаться в средства индивидуальной защиты от радиации, химии и токсинов. Самое интересное, что мы были уверены, что все эти резиновые изделия, которые на жаре дурно пахли и утяжеляли нашу поклажу, действительно нужны для защиты нашей жизни. Так-то оно так, но защита и спасение – это две большие разницы.

Например, противогаз работает в качестве барьера между вами и отравленной внешней средой всего 30 минут. Потом надо срочно заменить фильтрующий элемент. Если этого не происходит, то, извините, вы выбываете из игры по причине того, что старый фильтр перестает быть эффективным и просто не выполняет возложенных на него обязанностей.

А костюм ОЗК нужен всего лишь для того, чтобы вы сразу не умерли от попавшей на кожу гадости.

Открою вам маленький секрет. Если над вами возник аэрозольный шлейф от распыленных отравляющих веществ, то противогаз, скорее всего, мало поможет. Все из-за того, что поражающие факторы необязательно проявляются через дыхание. Военной отраве (иприт, например) достаточно попасть на кожу и все. Траурный марш.

Вообще в армии все направленно на то, чтобы солдаты выжили после применения противником различных видов оружия, включая ядерное, химическое и биологическое. Только никто не говорит, что если вы выжили после первого массированного обстрела, то и дальше проживете долгую и счастливую жизнь. Может и проживете еще чуть-чуть.

В индивидуальной медицинской аптечке, например, есть несколько волшебных тюбиков и таблеток. Одни снимают последствия радиационного облучения, другие тонизируют, третьи обезболивают, четвертые обеззараживают болотную воду, пятые помогают при укачивании и тошноте.

Здорово придумано, а главное, рационально. Все ради того, чтобы боец выжил в первые 20-40 минут общевойскового боя после облучения, отравления, ранения. Ну а потом, если не добежал до госпиталя, то все, капут.

Поэтому нас учили не дрефить, и в случае применения оружия массового поражения, не создавая пробок, завернувшись в саван, тихо ползти на кладбище и в другие районы сосредоточения личного состава.

Пока мы постигали эти военные премудрости, ОЗК использовались будущими курсантами и в сугубо мирных целях. Раз костюм предназначен для защиты тела от химически и биологически активных компонентов, то и использовать его следует по назначению. Например, для разгребания выгребных ям.

Положено, что раз в месяц приезжает специальная ассенизаторская машина и отсасывает излишки продуктов жизнедеятельности сами-знаете-откуда. Что положено, на то наложено. Поэтому не всегда график соблюдался.

Иногда в нужниках скапливалось чрезмерное количество отработанных продуктов. Для их извлечения назначалась добровольная команда из особо “отличившихся” курсантов: один сверху, один снизу. Один черпает и подает, второй принимает и выносит. Естественно, что вся работа протекает в защитных костюмах по полной программе.

Был даже такой комичный случай. У одного особо рассеянного абитуриента во время похода в туалет в ту-самую-дырку упал мобильный телефон. Для тех, кто уже благополучно забыл или даже счастливо не знает о тех временах, поясню, что в то время мобильники были большими, тяжелыми, редкими и жутко дорогими.

За такой проступок папа точно по головке не погладит. Да и просто жалко расставаться с понтовой вещью. Это сейчас у каждого бездомного по телефону, а тогда это было ценной вещью.

Делать нечего. Неудачливый абитуриент уболтал каптера, чтобы тот разрешил ему в неустановленном порядке проникнуть в складское помещение и взять ОЗК для целей сугубо мирных.

Посмотреть на человека, который по собственной воле облачился в ОЗК и спустился в подвалы темные и пахучие по самые “небалуйся”, пришло посмотреть половина нашего и его курса.

Все бурно обсуждали происшествие и делали ставки. Те, кто был пессимистически настроенным на неудачный исход мероприятия, оказались правы. Телефон благополучно ушел на дно. А тому растяпе потом пришлось выдавать новую форму одежды. Ну, сами знаете почему.

Кстати, чулки от ОЗК практичные отечественные мужики используют на рыбалке. Можно практически по пояс заходить в воду, и надеваются они поверх одежды. Очень удобно.

Пожар, мать вашу

Не все у нас получается, но к этому надо стремиться

К сожалению, Волшебный университет эпизодически горит. Иногда сильно, иногда не очень. Самый серьезный пожар, который вспоминают все: от курсантов и до старожилов,– произошел в 1996 году. Тогда, слава богу, никто не погиб, но были ожоги легких и люди вывешивались на рамах в открытых окнах.

Последний раз пожар был уже на моей памяти. Году, дай Бог памяти, в 2002. Тогда горела библиотека на втором и частично третьем этаже.

Теперь немного подробнее об этих событиях.

Пожар – вещь ужасная и крайне опасная. А как известно, где трагедия, там и комедия.

В далеком девяносто шестом году полыхало на девятом этаже. Все здание – четырнадцатиэтажное. Несложно подсчитать, что в дыму и огне оказались пять этажей.

Поскольку пожар случился за пять лет до моего знакомства с Волшебным университетом, то рассказывать о нем буду со слов очевидцев, основываясь на богатом фактологическом материале. Сам лично держал в руках рапорта погорельцев на имя начальника университета, в которых сообщалось о потерянных в огне вещах: форменных туфлях, штанах, шинелях и далее по списку.

Списано тогда было много добра.

Очевидцы так описывали начало происшествия. Десятый этаж. Идет аудиторное занятие. Примерно час до обеда. Стук в дверь. Заглядывает курсант и с какой-то глупой улыбкой на лице не очень уверенно произносит: “Пожар”. Дверь закрывается. Все переглядываются, урок продолжается. Мало что ли в мире сумасшедших?

Минут через пять в коридоре начинается нездоровая возня: торопливые шаги, встревоженные голоса. Откуда-то начинает явственно попахивать дымом. Вот тут уже сам преподаватель заинтересованно выглядывает за дверь, видит задымление и спешно организовывает эвакуацию из аудитории.

Вы можете спросить, почему такая вялая реакция была на первое сообщение о пожаре. И будете правы. Однако жизнь такая штука, что когда проходят многочисленные “неожиданные” пожарные учения по эвакуации личного состава из учебного корпуса, то все об этом заранее осведомлены. Эвакуируются на плац с удовольствием. Ведь занятия сорваны, есть о чем поговорить. Лишь бы не учиться.

Но когда дело доходит до реальной критической ситуации, почему-то все ведут себя абсурдно. Как будто не было учений, как будто это не люди, а стадо баранов.

В тот раз, надо отдать должное армейскому пофигизму, курсанты покидали задымленные этажи организованной толпой без паники, давки и членовредительства – тихо и спокойно. Возможно, именно поэтому сидевшие в преподавательской учителя, как они сами откровенничали со мной накануне, так и продолжали сидеть в своем кабинете.

Когда до них добрался запах гари, то бежать в сторону основной лестницы уже не было никакой возможности, поскольку огонь был как раз с той стороны.

Чтобы вы себе немного представляли что да как, постараюсь на пальцах объяснить план эвакуации. Учебный корпус похож на гостиницу – длинный (метров сто) коридор, учебные аудитории слева и справа, а по концам корпуса расположены лестницы. Одна основная, вторая запасная, то есть черная на случай пожара.

Учительская была ближе всего к запасной лестнице, а до основной надо было бежать в густом дыму те самые метров сто. Поэтому было принято единственно верное решение прорываться на запасную. Все бы ничего, но по заведенной у наших людей традиции выход на черную лестницу всегда закрыт на замок. Всегда. Если не на замок, то на решетку. Один хрен.

Делается это для нашего же блага. На запасную лестницу, если она не заперта на висячий замок, очень любят ходить курсанты и курить в неположенное место. На полу толстым слоем начинают валяться окурки, бычки, пакетики от чипсов, кожура от семечек и какие-то подозрительные бутылки.

Ладно курсанты. С ними все ясно. Ведут себя как неразумные дети малые. Но и начальство тоже хорошо. Стоит оставить хоть на одни сутки открытым вход на запасную лестницу, как там тут же штабелями оказывается: поломанная мебель, стулья, несгораемые шкафы, старинные папки, неукомплектованные шкафы и прочее и прочее, которое проще выбросить, но надо списывать, а геморроиться нет желания.

Моим рассказчикам (тем самым преподам) повезло. Их выход на черную лестницу хоть и оказался закрыт на замок, но дверь была со стеклянной вставкой. Я более чем уверен, что все вы неоднократно видели такие двери. Их делают специально из матового армированного стекла, чтобы свет проходил, но видно не было.

Самый отчаянный препод, словно таран, боком пролетел сквозь дверь и даже не заметил, что там было препятствие в виде толстого стекла с металлической сеткой внутри. За первым последовал второй уважаемый преподаватель. И надо же было такому случиться, что он застрял поперек двери.

Стеклянный проем оказался не слишком широким. А с той стороны, напоминаю, дым, пожар и другие участники событий. Что делать? Стали они его в дверь пропихивать. Все разом. Проскочивший преподаватель тянет на себя, оставшиеся в зоне задымления толкают от себя. Прямо какой-то Винни-Пух получился.

Как все у нас в жизни делается, с божьей помощью и неустановленной матери, совместными усилиями удалось-таки пропихнуть непропихуемое. Все спаслись. Хэппи энд.

Второй случай возгорания произошел уже на моей памяти. Это была середина зимы 2002 года. В тот день меня со товарищи назначили в дежпо, то есть в дежурное подразделение. Это такое специальное курсантское образование, которое назначается на регулярной основе каждый день как раз на случай непредвиденного ЧП. Вдруг труба лопнет и зальет пару этажей? Тогда назначенные люди (человек двадцать) срываются с занятий и стройным табуном бегут устранять аварию. Как-то так.

В тот раз была ночь. Часа в два нас будит дежурный по курсу. Вернее будет сказать так: пытается будить. Попробуй, разбуди Андрюху. Он, если заснул, то все. Проспит собственные похороны.

Минут через десять все поднялись и выяснили в чем дело. Со слов дежурного выходило, что Волшебный университет горит. Ну, горит и горит. Дальше что? Пожарных вызвали? Хорошо. К нам какие вопросы? Чем мы можем помочь в два часа ночи? Бегать и тушить скоростью ветра?

Все равно интересно. Вдруг дежурный наврал или что-то не так понял? Оделись, вышли на плац, посмотрели в сторону учебного корпуса, закурили. Действительно горит. Вон дым какой столбом. А вот и пожарные подъехали. Пошли дальше спать, пацаны.

Будет несправедливо написать, что все пошли спать. Определенное количество отправилось помогать заливать пол третьего этажа водой, так как от жара снизу начал пузыриться и плавиться линолеум на кафедре английского языка. Мы потом еще долго ходили и спотыкались об него.

Горела библиотека. Основное хранилище. Пострадали военные науки: тактика, боевые уставы, топография. Те книги, что спаслись, пробрели непередаваемый копченый аромат. У многих потемнели края и обложки. Держишь такую в руках, и в голову приходят мысли вроде: “Пишу тебе, дорогая, из горящего танка…” Их, кстати, до сих пор можно встретить в университетской библиотеке.

ПХД

Захожу в казарму. Походил, покричал. Никого нет. Все молчат.

Если вдруг кто не в курсе еще или забыл, ПХД – это аббревиатура от парко-хозяйственный день. Есть такая забава у военных. Как правило по пятницам или субботам перед увольнением в город. Во время ПХД люди иногда занимаются ИБД, то есть изображают бурную деятельность. Пока одни добросовестно (например, хорошисты и отличники) вкалывают, чтобы поскорее убежать в увольнение, другие ибэдэшничают, то есть делают вид, что работают.

Самое парадоксальное, что если ты прилежный пай-мальчик с хорошим воспитанием, то изобразить ИБД во время ПХД у тебя не получится, как не старайся. Это какой-то закон природы. Зато троечники и прочие нарушители воинской дисциплины уже, по-видимому, рождаются с этим умением. Подозреваю, что это как-то связано с генетикой. Будущим поколениям ученых будет что исследовать на досуге.

Оно ведь как получается. Пришел начальник курса, раздал указания и ушел к себе в берлогу. А ты воюй с прилипшими намертво к асфальту осенними листьями на плацу. Час скоблишь их, скоблишь. Вроде получается. Устал, присел на спортивном городке отдохнуть пять минуточек.

Тут, бац, начкурса с проверкой своих приказаний появляется из неоткуда. И что он видит? Сидит курсант, нагло лодырничает, а парочка его сокурсников усердно плац подметают. С сигаретами в зубах, правда, но ведь работают.

Естественно, начальник изливает душу на нерадивого прохиндея, присевшего в углу, пока его товарищи надрываются в поте лица. И невдомек ему, что буквально минуту назад это был я, кто махал веником, а эти так называемые товарищи просто вышли разок покурить. Только разок затянулись, как увидели начкурса, похватали веники и стали ими возюкать туда-сюда.

И так практически всегда. Нет в жизни справедливости.

Запомнился один осенний сбор листьев, когда подфартило. Погода стояла сухая и листья нормально смахивались в сторону. А тут еще нашу типографию ремонтировали по соседству, предварительно основательно выпотрошив ее. В куче мусора, предназначенного на вывоз, я разглядел что-то красное продолговатой формы. Подошел, присмотрелся. Так и есть – углекислотный огнетушитель.

Маленькое отступление. У меня с детства тяга к полузапретному. Приходите вы, например, в музей, а там стоит скелет динозавра, которому миллионы и миллионы лет, но трогать его нельзя. Но так хочется. Так и везде по жизни: повсюду стоят или висят огнетушители, но использовать их нельзя. Только в чрезвычайных случаях. Но так хочется.

Думаю, что теоретически все более-менее догадываются, как использовать огнетушитель случись чего. Однако сильно сомневаюсь, что без опыта обращения с оным девайсом, большинство справится с огнем хотя бы на четверочку. Почему бы вышедшие из строя по сроку годности огнетушители не выбрасывать, а использовать в качестве тренировочного пособия? Хоть какая-то польза была бы. Да и людям развлечение. Чай не каждый день доводится из огнетушителя струю пускать. Мы ж не пожарники.

Вернемся к той осени. Вытащил огнетушитель из вороха хлама, осмотрел. Чеки нет на месте, но давление почти в норме. Надавил на рычаг и получил белую двухметровую струю углекислоты, которая тут же испарилась. Еще пару раз попшикал в холостую. Здорово. Бестолково, но здорово.

И тут меня осенило. Листва же сухая, за асфальт не цепляется. Перехвалил огнетушитель поудобнее и пошел гонять листья в нужную мне сторону. На середине процесса ощутил неладное. Сразу и не сообразил, а когда сообразил было поздно. Левая ладонь, которая держала тело огнетушителя, примерзла к покрывшемуся изморозью железу. Правая на рычаг давит, ей ничего, а вот левой досталось.

Оно и логично. Газ, выходя из баллона, совершает работу. Следовательно, поглощает тепло. Думается мне, что джин, вылезая из бутылки или лампы, также некисло ее остужает, примораживая руку незадачливого Алладина. И чем больше джин, тем сильнее остужается лампа.

Для меня все закончилось благополучно. Кто ж зимой не примерзал языком к железу? Вот и я тертый калач. Опыт имеется. Поэтому без особой паники, предварительно отлепив ладонь от бока огнетушителя и вооружившись перчаткой, продолжил гонять листья струей цэ-о-два. Любой опыт полезен. Даже отрицательный.

Помнится в самое первое ПХД (еще в лагерях при поступлении) мы пошли к лесу. На недоуменные вопросы к старшим: “Зачем? Нам же сказали дорожки подметать”,– получали локаничный ответ: “Там все поймете”.

Действительно, на месте мы поняли что к чему. Прежде чем мести дорожки нам предстояло добыть себе по венику. Начальство задачи нарезало, а инвентарем не обеспечило: “Зачем? Вы что, маленькие? И так справитесь”. Пришлось прибегнуть к военной хитрости. Спереть инвентарь было не от куда, поэтому наши старшие поступили проще. Вывели нас на оперативный пастор и приказали пастись, то есть наломать себе веников.

Я что-то говорил про лес? Это шутка такая. Метафора. Просто группа отдельно растущих деревьев. Подошли поближе. Почесали затылки. Тут до нас не один год подряд паслись стада курсантов в поисках веников. Все нижние ветки на высоту до двух метров были подчищены. Их просто не было. Деревья толстые, не охватишь вдвоем, не залезешь. Пришлось фантазировать на месте, используя подручные средства. Один курсант, что покрепче, подставлял свои плечи второму, который на них становился. Еще два человека страховали по краям. Как-то так удалось набрать веток, чтобы связать пять веников.

С поставленной задачей справились без потерь. Как всегда.

Весна придет

Сегодня по распорядку дня – весна

Весна придет ко всем по-разному.

Для гражданских она уже наступила, так как на календаре месяц май. А для военных еще продолжается. Им календарь не указ.

Весна наступит только тогда, когда министр обороны выпустит соответствующий приказ: “Приказываю перейти на летнюю форму одежды”. И все. Волшебным образом весна закончится.

Не кажется ли вам странным сама формулировка приказа министра? Все верно. В армии нет осенней или весенней формы одежды. Есть летняя и зимняя. А еще есть парадная, повседневная и полевая. И все. Чтобы не запутались.

В связи с этим появились военные присказки. Например, форма одежды номер три – шинель заправлена в трусы. Или: форма одежды номер восемь – все, что скомуниздим, то и носим.

На самом деле все просто. Форма одежды номер раз: майка + трусы (возможны тапочки). Это перед отбоем.

Форма одежды номер два: майка + трусы + штаны + берцы. Это для занятия спортом или для проведения вечерней поверки.

Форма одежды номер три: майка + трусы + штаны + берцы + китель (возможен ремень). Это для построений, смотров, передвижений и вообще для всего. Обычная одежда на занятиях и в помещениях. Всех военных, которых вы видите на парадах, одеты по форме номер три.

Форма одежды номер четыре и последняя. Все вышенадетое + шинель (бушлат или куртка). Это для перемещения по природе.

Военные вообще всегда перемещаются. Вам кажется, что солдат или офицер идет, а он на самом деле перемещается шагом вне строя. Если бежит, значит, перемещается бегов вне строя. И так всегда.

Шапок, кепок, пилоток, папах и фуражек нет. Все это есть головной убор.

Но это я увлекся бытовухой. Вернусь к весне.

К гражданским весна приходит по календарю, к военным – по приказу начальства, а ко всем остальным – со среднесуточной температурой выше нуля градусов. Вот тогда текут ручьи, щебечут птички, греет солнышко, начинает зеленеть травка, набухают почки.

В казарме сидеть тоскливо, учиться невыносимо, хочется любви и ласки. Некоторые из нас за любовью лазали через забор и убегали по выходным на поиски приключений. А кому было наплевать на весенние флюиды, кому хотелось просто расслабиться и почувствовать себя свободными человеком, перелезали за забор и в узком пространстве между стеной казармы и забором делали шашлыки.

Место было оборудовано стратегически грамотно. Со всех сторон трехметровые стены, запах, если что, ветер относит в противоположную от начальства сторону. Случись проверка – из окон казармы предупредят заранее. На земле лежат бревна и какой-то доисторический строительный мусор, на который сверху брошены синие солдатские одеяла с вертикальными полосками.

Кстати, полоски на одеялах сделаны неспроста. Они нужны, чтобы всегда знать, где у одеяла верх, а где низ. Военная хитрость такая.

И вот наступает воскресенье. Сидишь в казарме, лишенный очередного увольнения, а за окном настоящая весна (как вариант лето). Разве это повод для расстройства? Главное – грамотно организоваться. Находишь друзей по интересу и – вперед!

Когда подрумяненное мясо шкварчит последние минуты на шампурах, а ты блаженствуешь, развалившись на одеялах под солнышком, то чувствуешь себя свободным человеком.

Жалеешь только об одном. О том, что нельзя своего деревянного командира группы пустить на угли. Отличный шашлык получился бы.

Как двадцать пирожных весь курс накормили

Мы знали их два раза

Был у нас на курсе курсант под кодовым наименованием Белый. Почему Белый? Потому что Зуб. Короче, это то, что от нормальной фамилии осталось. Парень хороший. Немного себе на уме, но в целом неплохой. И поесть любил хорошо. Может поэтому фигуру имен не вполне спортивную. Но хорошего человека должно быть много, поэтому я не об этом.

На первых курсах было голодно. Не то чтобы не кормили, скорее стресс и постоянные физические нагрузки давали о себе знать. Потом пообвыкли и на старших курсах не голодали. Хожу всего, естественно, было Белому. На гражданке привык ни в чем себе не отказывать, а в казарме подсел на хлеб и воду. Утрирую, конечно, но про слипшиеся комья остывшей сечки на потолке я уже упоминал ранее.

Какая ж воинская часть без ЧИПка? У нас тоже была своя кафешка, где можно было практически беспрепятственно купить что-нибудь сладенькое, чтобы унять напавший жор: печенье, крекеры, шоколадки, рулеты, сдобные булочки, сочники и кольца с творогом.

Начальником соседнего курса был капитан по фамилии Ковалец, а нашего – Сычев. В силу того, что мы обучались по филологическому профилю, то сочник с творогом стал сычником, а кольцо – ковальцом. Самое интересно, что, когда мы на кассе просили дать нам два “ковальца” и один “сычник”, нас прекрасно понимали и давали искомое.