Текст книги "Королев"

Автор книги: Александр Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Карпов взглянул на часы. Стрелка приближалась к половине шестого.

– Пора?

– Да, – ответил генерал Каманин.

Евгений Анатольевич вместе с врачом вошли в комнату.

– Пора вставать, – негромко сказал Карпов. Гагарин поднялся так быстро, словно и не спал.

– Как спалось?

– Как учили, – рассмеялся летчик. Так же быстро поднялся с кровати и Герман Титов. После тщательного медицинского осмотра, проведенного группой медиков во главе с профессором В. И. Яз-довским, Юрий Гагарин и Герман Титов по-космически позавтракали из специально изготовленных туб с пищей. И вот они уже в особом помещении – «космической гардеробной».

Тут их ждал конструктор «одежды» Г. И. Северин. ...Стерильная чистота, кругом только белый цвет. Космонавты проверили укрепленные на них телеметрические датчики, предназначенные для передачи на Землю данных о физиологическом состоянии. Потом началось надевание скафандров. Облачение в «космические доспехи» шло неторопливо. Все тщательно подгонялось. Поверх глубокого герметического скафандра – оранжевый комбинезон. Затем ботинки, перчатки. И наконец, гермошлем с прозрачным забралом, которое можно открывать и закрывать вручную и автоматически.

Появились Королев, Келдыш, Исаев. Главный окинул всех быстрым взглядом. Улыбнулся ободряюще.

– Через несколько минут, точно по графику, закончим одевание, – доложил ему Яздовский.

– Не забудьте подключить к скафандру вентиляцию, – напомнил Сергей Павлович, и, обратившись к Гагарину, спросил: – Как настроение, Юрий Алексеевич?

– Отличное, Сергей Павлович. Да вы не беспокойтесь, все будет хорошо!

С. П. Королев ничего не ответил, а отведя в сторону Е. А. Карпова и В. И. Яздовского, посмотрел им в глаза.

– Все нормально, Сергей Павлович, – почти шепотом ответил Карпов, – настроение – лучше не надо.

...Скафандры надеты. В дверях «гардеробной» появились веселые лица друзей летчиков. Кто-то крикнул:

– Автобус подан. Прошу к старту!

Часть четвертая
Триумф

Стремителен бег времени. Замечательных успехов достигли. советская наука, техника и. промышленность, что ярко отразилось в осуществлении впервые космических полетов Ю. А. Гагарина и Г. С. Титова на кораблях «Восток-1» и «Восток-2», воистину открывших для человечества эру космического летания. Эпоха работы человека в свободном космосе началась, когда Алексей Леонов шагнул в открытое пространство и свободно поплыл в нем.

Еще малоизученные пространства космоса, несомненно, представляют большой практический интерес для решения целого ряда прикладных задач народнохозяйственного и научного значения. Можно ожидать в ближайший период времени создания системы спутников-станций для целей связи и ретрансляций радио– и телевизионных передач, для обеспечения навигации судов и самолетов, для систематического наблюдения за погодой, а в будущем, быть может, и для некоторого активного воздействия на формирование погоды. С помощью спутников и пилотируемых орбитальных аппаратов будут проводиться научные исследования Земли как планеты Солнечной системы, будут изучаться прилегающие к земной атмосфере области космического пространства и явления, связанные с деятельностью Солнца...

С берега Вселенной, которым стала священная земля нашей Родины, не pas уйдут в еще неизведанные космические дали советские корабли...

Все сказанное – увлекательные планы исследования Вселенной, это шаги в будущее. Это будущее, хотя и не столь близкое, но реальное, поскольку оно опирается на уже достигнутое.

С. Королев

Замыслы и свершения

1962. Королев подготовил проект "Основные особенности проекта спутника связи «Молния», разработал «Предложения по созданию средств для орбитальной сборки»; закончил «Заметки по тяжелому межпланетному кораблю и тяжелой орбитальной станции»; руководил запуском и полетом двух кораблей «Восток», пилотируемых космонавтами Андрияном Николаевым и Павлом Поповичем, автоматической межпланетной станции «Марс-1». Осуществил руководство разработкой эскизного проекта тяжелой транспортной космической системы в составе сверхмощной ракеты-носителя Н-1, разгояно-тормозных ракетных блоков, лунного орбитального и посадочного кораблей.

1963. Руководил запуском и полетом на орбите двух кораблей «Восток», пилотируемых Валерием Быковским и Валентиной Терешковой; подготовил научно-техническую справку «О возможности использования корабля „Восток“ для экспериментальных исследований по перспективным проблемам космонавтики».

1964. Возглавил разработку и строительство трехместного корабля «Восход», используя основную конструкторскую завязку «Востока». Совершенствуя ракету-носитель «Восток», создал новый ракетный комплекс «Союз». Руководил запуском и полетом на орбите «Восхода» с экипажем в составе Владимира Комарова, Константина Феоктистова и Бориса Егорова. Подписал проспект «Автоматическая станция для первой посадки на Луну».

1965. Руководил запуском и полетом в космосе корабля «Восход-2», пилотируемого Павлом Беляевым и Алексеем Леоновым. Осуществлен первый в мире выход человека из корабля в открытый космос; запущен «Зонд-3», получивший новые снимки обратной стороны Луны; продолжал разработку корабля типа «Союз» и «Зонд» с целью организации облета ими Луны и возвращения на Землю; участвовал в руководстве запуском первого искусственного спутника народнохозяйственного назначения – спутника связи «Молния».

1966. 4 января провел последнее совещание с заместителем, обсудив текущие вопросы на ближайшее будущее.

Глава первая
108 минут, потрясших мир

Настоящий русский богатырь. Все подробнейшим образом. Великая победа разума.

День 12 апреля 1961 года ничем не отличался от других. Где-то люди еще спали, где-то уже начался обычный трудовой день. Где-то, вероятно, шел дождь, а где-то светило солнце.

Солнце светило и здесь, на Байконуре. На самом краю бетонной стартовой площадки космодрома, готовая к броску в космос, стояла, устремленная ввысь, серебристо-матовая многоступенчатая ракета. На фоне огромного диска Солнца, подсвеченная его лучами, она казалась произведением искусства, а не творением инженерной мысли.

На краю стартовой площадки Гагарина встретили члены специальной Государственной комиссии С. П. Королев, М. В. Келдыш, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, В. И. Кузнецов, М. С. Рязанский, А. М. Исаев, В. П. Бар-мин, К. Д. Бушуев, Б. Е. Черток, С. А. Косберг.

Юрий Алексеевич доложил председателю Государ ственной комиссии К. Н. Рудневу о своей готовности к полету и, попрощавшись со всеми, подошел к подножию ракеты. Последний шаг по Земле сделан, последний, до-полетный. Сомнения в успехе эксперимента не было, но все провожавшие Гагарина понимали, что этот шаг космонавта особый. Его первые шаги по Земле после полета ознаменуют начало новой эры.

Сотни глаз, настороженных, любопытных, удивленных, следили, как Гагарин в полном космическом одеянии медленно поднимается по ступеням массивной лестницы. Юрий Алексеевич остановился на площадке возле лифта. Ловко, несмотря на скафандр, повернулся, помахал руками.

– Дорогие друзья, близкие и незнакомые, соотечественники, люди всех стран и континентов! – звонким восторженным голосом начал Гагарин. – Через несколько минут могучий космический корабль унесет меня в далекие просторы Вселенной. Что можно сказать вам в эти последние минуты перед стартом? Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты... – Остановился на секунду, потом твердо продолжал: – Мне хочется посвятить этот первый космический полет людям коммунизма – общества, в которое уже вступает наш советский народ и в которое, я уверен, вступят все люди на земле. – Мельком взглянув на часы, Гагарин заторопился: – Я говорю вам, дорогие друзья, до свидания, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких! До скорой встречи!

Юрий Алексеевич услышал аплодисменты, пожелания счастливого пути. Он видел радость на лицах провожающих, их сияющие глаза.

О. Г. Ивановский открыл дверь лифта. Гагарин и Олег Генрихович вошли в лифт. В какое-то мгновение Гагарин отключился от сегодняшнего дня. В памяти, словно на киноленте, помчались, сменяя друг друга, дорогие лица. Родной Гжатск, деревянный домик. Вот мать, ловко орудуя деревянной лопатой, достает из печки каравай хлеба. Отец склонился над топором, неразлучным другом в его плотницкой жизни, направляет его лезвие. Младший братишка Борька что-то вырезает ножницами из бумаги... Старший брат и сестра... «Они ничего не знают, – подумал Гагарин, – и хорошо – не волнуются». И тут мысленно перенесся в Звездный городок. «Родная Валюша! Она все знает... Каково ей... Леночке обещал зайчика нарисовать... Забыл второпях...»

– Приехали, Юрий Алексеевич, – и Олег Генрихович открыл дверь лифта.

По легкой металлической лесенке Гагарин начал подниматься к кораблю. Следом, поддерживая его, О. Г. Ивановский и отвечающий за скафандр Ф. А. Востоков. Еще одно усилие, и они оказались на площадке. Постояли, обнялись. И Гагарин шагнул в люк, сел в кресло, в котором он проведет впервые в мире 108 космических минут.

У переносного переговорного пункта связи, установленного у подножия ракеты, прохаживался С. П. Королев. Решив, что Гагарин уже освоился в корабле, Главный подошел к микрофону.

– Я – «Заря». Как слышите меня? – как можно спокойнее спросил академик Гагарина. – Доложите.

– Я – «Кедр». Слышу вас отлично. Проверку связи закончил. Исходное положение тумблеров на пульте управления – заданное, глобус на месте разделения... Давление в кабине – единица, влажность – шестьдесят пять процентов, температура – девятнадцать градусов. Давление в отсеке – одна целая две десятых. Давление в системах ориентации – нормальное. – Космонавт сделал паузу и весело закончил: – Самочувствие хорошее, к старту готов.

8 часов 10 минут. До полета оставался почти час. Все работы шли строго по плану. А время старта неумолимо приближалось.

За полчаса до пуска С. П. Королев, председатель Государственной комиссии К. Н. Руднев и руководитель стартовой команды А. С. Кириллов направились в подземный бункер.

С. П. Королев шел первым. Медленно спускался по бетонным ступеням, о чем-то думал. Задержавшись на секунду, Сергей Павлович повернулся к председателю Государственной комиссии.

– Умно сказал Гагарин?!

– Да. Это обращение записано на пленку? – в свою очередь, спросил Руднев.

– Да, записано, – раздалось позади.

– Запись обращения Гагарина к народам немедленно переправить в Москву. Его надо дать по радио после сообщения ТАСС.

Вот и небольшая продолговатая комната – пультовая. Вдоль одной из стен размещены аппараты, упрятанные в зеленоватые металлические ящики. Бесчисленное количество мигающих огоньков – красных, синих, зеленых. Небольшой пульт. На нем в числе других и круглая пусковая кнопка.

В пультовой уже собрались ответственные за пуск, среди них – Л. А. Воскресенский, а также Н. А. Пилюгин, Н. П. Каманин, космонавт П. Р. Попович.

Сергей Павлович сел за маленький столик и сразу же по телефону связался со специалистом, отвечавшим за аварийную систему спасения космонавта при старте, потом взглянул на часы, висевшие на стене. До начала полета корабля «Восток» оставалось меньше получаса. «Теперь пора еще раз переговорить с Координационно-вычислительным центром», – подумал Королев и нажал кнопку на телефонном пульте. Координационно-вычислительный центр находится под Москвой в тысячах километров от космодрома. Однако современные средства связи позволяли там «слышать» все, что делается в эти часы на старте и будет происходить в полете.

Сейчас в КВЦ заковчились подготовительные работы к старту корабля «Восток». Здесь специалисты по системам корабля, конструкторы, баллистики, медики, биологи, математики, физики. Все сосредоточенно ждут... Им предстоит большая работа, требующая исключительной точности при невероятной быстроте принимаемых решений. И хотя проведено немало «генеральных репетиций», сегодня волновались все.

– Очень прошу вас, все данные, даже предварительные – немедленно мне, – попросил Королев. Он знал, что ему все сообщат, и тем не менее напомнил еще раз. В его правилах – лучше десять раз напомнить, чем один раз забыть. – И особенно все расчеты на посадку «Востока». Времени – в обрез. Очень прошу, – потребовал он голосом, в котором явственно звучали металлические нотки.

Королев отключился от КВЦ и отыскал глазами своего заместителя.

– Как настроение, Леонид Александрович? – спросил Королев, внимательно взглянув в глаза коллеге.

– Прекрасное, – ответил Воскресенский.

– А сердце не болит?

– В такие часы разве сердце может оставаться спокойным?

– А если без шуток? – строго спросил ученый и, но дождавшись ответа, предупредил: – Я вам все-таки предлагаю лечь в больницу, подлечиться. Это приказ. Вы поняли меня?

– Надеюсь, не сию минуту...

– Не сию, – улыбнулся Королев. – А пока доложите о готовности.

Королев слушал не перебивая. Воскресенский говорил четко и уверенно.

Включили телеэкран. На нем появилось яркое изображение космонавта. Королев остался доволен: лицо Гагарина спокойное, только на переносице еле заметна маленькая складочка да глаза чуть строже обычного.

Объявили пятиминутную готовность.

Наступили самые ответственные минуты для тех, кто создавал ракету и корабль, кто готовил их к старту. Нервы были взвинчены до предела. Негромкий монотонный звук .хронометра, отсчитывавшего секунды, отдавался в головах, будто кто-то размеренно бил кувалдой по наковальне. Пускающий Анатолий Семенович Кириллов перекинулся взглядом с Воскресенским, потом взглянул в сосред оточенное лицо С. П. Королева. Академик чуть заметно кивнул головой. ;

...Неторопливо, четко, одна за другой отдавались команды. Сергей Павлович дублировал их на борт «Востока» Юрию Гагарину, и казалось, что именно он отдает их.

– Дается зажигание, – наконец услышал Гагарин. Багровое пламя вперемешку с черным дымом забилосьЧ у основания ракеты, прорвалось вверх.

– Подъем! – строго и четко отдал команду пускающий.

И в тот же миг включилась умная автоматика.

– Подъем! – почти закричал в микрофон Королев.

Ракета сначала медленно, словно нехотя, а затем все быстрее и быстрее устремляется ввысь. Факел пламени бьет в бетон стартовой площадки. Состязание притяжения сил Земли и сил разума, человеческой энергии началось.

– По-е-ха-ли! – донесся в бункер счастливый голос космонавта.

Это неожиданное и такое подходящее к моменту, поистине русское, удалое «поехали» в одно мгновение сняло нервное напряжение. Все заулыбались, облегченно вздохнули, словно сбросили с плеч тяжелый груз.

– Настоящий русский богатырь! – выдохнул Сергей Павлович, не менее других обрадованный гагаринским возгласом. И тут же почти крикнул в микрофон: – Все мы желаем вам доброго полета!

– До свидания. До скорой встречи! – ответил Гагарин слегка дрожащим от волнения голосом.

Волновался не один Главный. Не отрывал глаз от секундной стрелки часов В. П. Глушко, чьи мощнейшие двигатели запряжены в две первые ступени ракеты. Ждал, когда включатся двигатели третьей ступени, их конструктор С. А. Косберг. Н. А. Пилюгин казался невозмутимым: его системы управления уже вели ракету-носитель в космос.

Шестьсот долгих секунд летел корабль на орбиту вокруг Земли. Ракета мчалась в глубину неба, набирая космическую скорость. Вот-вот должна отделиться вторая ступень носителя. Все с нетерпением ждали подтверждения этого от космонавта. Но он молчал.

– "Кедр", на связь! Я – «Заря», – стараясь не выдавать волнения, вызывал Главный Гагарина.

Но из динамика раздавалось только бесстрастное шипение. Гагарин молчал по-прежнему.

Находящиеся в пультовой бункера все словно окаменели. Повисла гнетущая тишина, и Сергею Павловичу показалось, что все присутствующие слышат глухие, редкие удары его сердца. Билось оно неровно, словно раздумывая: «Продолжать ли?»

Шли мучительно бесконечные секунды. «Что там? Внезапная разгерметизация кабины? Обморок от растущих перегрузок? Нет, я все проверил, все должно быть нормально. Но почему он молчит?»

В тот момент, когда С. П. Королев решил уже дать Координационно-вычислительному центру команду, предусмотренную для чрезвычайных обстоятельств, гнетущую тишину словно взорвал бодрый голос космонавта.

– Сброс головного обтекателя... Наблюдаю облака над землей – мелкие, кучевые, и тени от них. Красиво.

Красота-то какая! Как слышите?

Вздох облегчения вырвался из груди людей. Все разом заговорили. Королев жестом остановил коллег и передал на борт «Востока»:

– Все идет нормально. Вас поняли. Слышим отлично. Стало ясно, что радиосвязь прервалась из-за какой-то неполадки в этой системе.

– Вот такие секунды намного укорачивают жизнь конструкторов, – закипая гневом, процедил Главный, и тут же, чеканя каждое слово, приказал: – С узлом связи разобраться, виновников ко мне.

Вскоре «Восток» вышел из зоны радиосвязи, и Королев направился из пультовой к лестнице, ведущей из бункера на поверхность. Невзначай столкнулся с Феоктистовым. С маху обнял и расцеловал его, озадаченного необычней вспышкой эмоций Главного.

– Ну, Константин, досталось тебе от меня в эти годы?

– Досталось, Сергей Павлович, – и не утерпел, сказал: – Неплохо было бы послать в космос и инженера.

Королев бросил взгляд на молодого сотрудника, нахмурился и что-то пробурчал. Он заметил, что подобные предложения все чаще и чаще срываются с уст специалистов. Он улавливал в них попытку подготовить его, Королева, к серьезному разговору о полете инженеров п космос. Сама по себе идея работы ученых и инженеров в космическом пространстве казалась академику заманчивой и деловой. Но когда он взглянул на сухую фигуру инженера, на его бледное лицо, то подумал: «Не вынесет он перегрузок при старте и тем более при возвраще ним на Землю. А он мне нужен на Земле». Королевхо рошо понимал своего ученика. Ведь когда-то и он стрил планеры и самолеты, сам любил испытывать их.

– Не торопитесь, Константин Петрович. Придет ваш черед. Надо вначале построить многоместный корабль. Разработаем систему мягкой посадки и тогда вместе со мной рискнем. Кого возьмем третьим? Согласны? Не возражаете?

Феоктистов не понял – шутит Главный или говорит серьезно, а ответил Королеву так, будто вопрос о его полете – дело давно решенное и только не определена точно дата старта.

– Мне обязательно надо. Обязательно, – и быстро ушел.

Долго, непомерно медленно тянулись 108 гагаринских минут для тех, кто оставался на Земле, на Байконуре, для тех, кто посвятил свою жизнь космонавтике, кто осуществил самую заветную мечту человечества и послал в космос Икара XX века.

На Земле могли только ждать. Изменить, повлиять на ход первого космического путешествия человека уже нельзя. Все свои знания, силы, опыт инженеры, конструкторы, рабочие вложили в космический корабль и теперь надеялись на благополучное его приземление. На КП связи деловая тишина.

Королев внешне выглядел спокойным, но те, кто его знал давно, понимали, что держится он из последних сил. Стоящий рядом с Главным конструктором К. Н. Руднев пытался отвлечь его разговорами, но Сергей Павлович не слушал его. Вскоре Королев не выдержал, поднял трубку высокочастотного телефона, по которому его в любой момент могла вызвать Москва.

– Дайте КВЦ. Первого. Ну что же вы молчите? – не то раздраженно, не то с какой-то болью спросил Главный. – Хотели звонить? Ну?! Связь устойчивая, – и, повернувшись к коллегам, плотным кольцом окружившим его, сообщил: – Самочувствие Юры хорошее. Да, немедленно ждем... – и повесил трубку.

Настроение собравшихся на Байконуре становилось все озабоченнее: близилось окончание полета, операция едва ли не более сложная, чем старт.

Не прошло и получаса, как раздался телефонный звонок ВЧ. Сергей Павлович схватил трубку.

– Королев! – нервно крикнул он, и вмиг сосредоточенное лицо его засветилось, словно помолодело. – Приземлился! Все в порядке! Ну спасибо! Спасибо!

Все зааплодировали. Стали пожимать руку Королеву, и, хотя он радостно отвечал на приветствия, всем вдруг стало видно, как осунулся за эти дни Главный, что под глазами у него темные круги, губы поблекли. И только глаза сверкали удивительным блеском.

– Спасибо вам всем! Спасибо, друзья! – отвечал на поздравления Сергей Павлович. – А теперь по самолетам! Нас ждет Гагарин, – крикнул Королев и первым вышел из КП связи. – На аэродром!

Едва самолет поднялся в воздух и взял курс на волжский город Куйбышев, как в салоне раздались позывные Москвы. Работало радио.

«После успешного проведения намеченных исследований и выполнения программы полета 12 апреля 1961 года в 10 часов 55 минут московского времени советский корабль „Восток“ совершил благополучную посадку в заданном районе Советского Союза».

Все стали неистово бить в ладоши, повскакали с мест, словно были не в самолете, а на земле.

– Тише, тише, товарищи! Прошу вас. Дайте до конца дослушать, – попытался утихомирить Сергей Павлович.

«...Приземление прошло нормально, чувствую себя хорошо, – читал Левитан заявление Гагарина. – Травм и ушибов не имею».

– Вот теперь можно и пошуметь, – весело воскликнул Главный.

Самолет совершил посадку в пригороде Куйбышева. Все пассажиры сразу же поспешили на берег Волги, где в особняке, специально подготовленном для послекосми-ческого медицинского обследования, отдыхал Ю. А. Гагарин.

Переступив порог «гагаринского особняка», С. П. Королев сразу обратился к медикам:

–. Как? Судя по вашим лицам, все хорошо?

– Вы не ошиблись, Сергей Павлович. Первое медицинское обследование, проведенное сразу же, в районе приземления, не выявило в организме никаких изменений, – доложил Королеву известный врач В. И. Волод шч, встречавший Гагарина в точке приземления. – Отл мечалась вполне естественная усталость.

– А последнее обследование здесь?

– Никаких отклонений от исходных предполетным данных в организме Гагарина не замечено, – доложили Яздовский. -

– Не замечено или их нет? – строго переспросил Королев.

– Нет. Но надо посмотреть, что будет к утру. Может быть какая-то запоздалая реакция. Все-таки всо впервые, – не сдавался профессор.

– Я могу с ним побеседовать? – И, увидев спускавшегося со второго этажа Гагарина, обрадовался. – А вот он и сам. Спасибо, Юра, – расстроганно сказал академик и крепко-крепко обнял героя.

– Вам спасибо, Сергей Павлович, я-то что...

– Он-то что, – передразнил академик. – Вы открыли людям дорогу в космос! Ну да ладно. Об этом скажут другие. А сейчас пойдемте. И все подробнейшим образом – от первой до последней секунды.

Сергей Павлович пошел в небольшой холл, где никого не было, и, сев в кресло, жестом пригласил Гагарина занять место напротив. Взглянул на космонавта. Тот сидел свободно, слегка прислонившись к спинке кресла, и ждал, когда заговорит ученый.

– Ну-ка, дайте я на вас взгляну, Юрий Алексеевич. Сам вижу – не легко. Я тоже чертовски устал, – помолчал, потом спросил: – С домом поговорили?

– Валя плачет. Я ей говорю: «Здравствуй!», а она плачет и только говорит: «Юра!», «Юра!» Матери трубку передала.

– Анна Тимофеевна в Звездном?

– Приехала. Бодрится. Приезжай, говорит, поскорее, Галочка и Леночка ждут.

– Это хорошо, что домой позвонили. Переволновались все. Да они ли одни. Весь мир волновался. Шутка ли – первый полет человека в космос. Это вы поймете, Юрий Алексеевич, позднее, много позднее. Великое видится на расстоянии. Я счастлив, что все кончилось так хорошо. Не скрою – полет человека на ракете – цель моей жизни, и счастлив, что она сбылась. Жизнь не всегда баловала меня.

Королев задумался, что-то вспомнил свое, потом словно стряхнул с плеч неприятный груз, улыбнулся.

– Завтра, Юрий Алексеевич, ваш доклад Государственной комиссии.

– Меня предупредил генерал Каманин. Я уже составил план своего выступления.

– Это хорошо. Вот мы сейчас и проведем небольшую репетицию. Рассказывайте, а я послушаю. Начните со старта. Ведь никто еще из людей не чувствовал его, сидя в корабле.

– Вы передали мне на борт команду «Подъем», и в ту же секунду до меня донесся слабый гул работающих двигателей, затем вибрация ракеты и корабля стала учащаться. И какая-то непреодолимая сила стала все больше и больше вдавливать меня в кресло. Это перегрузки, понял я. Было трудно шевелить рукой и ногой. Они все росли и росли. Взглянул на часы. Прошло всего семьдесят секунд, а мне показалось, что несколько минут. В это время и Вы передали: «Время семьдесят». В кабине было светло от ламп. Но едва слетел обтекатель, которым накрыт корабль, как кабину наполнил солнечный свет. В иллюминаторе показалась Земля. «Восток» летел над сибирскими просторами, внизу виднелась широкая река, в берегах, поросших таежным лесом. Очень красиво. Но перегрузки все возрастали.

– Очень тяжело?

– Мы подготовлены к ним. На центрифуге мы выдерживали и гораздо большие. И вибрация на тренировках была большей.

– Продолжайте.

– Я почувствовал, как один за другим, выработав ресурс, отделялись от ракеты блоки ее первой ступени. Затем включился двигатель третьей ступени и отошел центральный блок. Я сверял по часам – отклонений не было. Наконец произошло разделение корабля и третьей ступени. Орбита, подумал я и незаметно почувствовал себя в невесомости. Все оказалось так, как предсказывал

Циолковский.

– Пожалуйста, поподробнее.

– Переход от перегрузок к невесомости шел плавно, спала тяжесть с головы, со всего тела. Я оторвался от кресла, повис на привязных ремнях между «потолком» и «полом». Почувствовал себя превосходно. Все делать вдруг стало легче. И руки, и ноги, и все тело стали будто совсем не моими. Они ничего не весили. Не сидишь, не лежишь, а как бы висишь в кабине. Все незакрепленные предметы тоже парят. Несколько капелек питьевой воды – кстати, пилось так же легко, как на Земле, – вылетели из шланга. Они сразу приняли форму шариков, свободно разместились в пространстве, а коснувшись стены корабля, прилипли к ней, ну, как утром роса на цветке.

– Очень хорошо сказали. Представляю себе. А теперь, пожалуйста, по технике.

– Системы жизнеобеспечения работали прекрасно. Такое ощущение, что я дома, в комнате. Температура, влажность, состав воздуха ие отклонялись от расчетных. Я все время наблюдал за приборами. И вел записи в бортовом журнале.

– Я не видел его. Почерк, наверное, не земной?

– Да и на Земле писать в герметических перчатках не просто. Не очень чувствуешь карандаш, но, в общем, писать можно. Надо приноровиться. У меня с карандашом, Сергей Павлович, казус произошел. Сделав запись, как на Земле, положил карандаш рядом с собой... а он, оказавшись в невесомости, уплыл от меня. Только я его и видел. Надо в следующем полете продумать, как лучше укрепить его. Хорошо, были магнитофоны: обо всем увиденном я говорил, а они все записали.

– Согласен. В нашем деле не должно быть мелочей. Не забудьте, Юрий Алексеевич, об этом сказать на комиссии. Одиночество не огорчало вас? Не страшно?

– Связь с Землей поддерживалась устойчивая. Все время слышал голос Земли. В моем распоряжении имелись, вы знаете, и телефон и телеграф. Я вел активные переговоры и порой ловил себя на мысли, что я не в полете, а на обычной тренировке у себя в Звездном.

– Вы ничего не сказали о приеме пищи.

– Ни голода, ни жажды я не чувствовал. Но программа есть программа. В определенное время пил воду и ел приготовленную пищу. Все так же, как в земных условиях. Вот, пожалуй, и все, Сергей Павлович.

– Как все? А с орбиты вы так и не возвратились, – рассмеялся Королев.

– Действительно, – улыбнулся Гагарин. – После того как корабль сориентировался в пространстве, в 10 часов 25 минут включилась тормозная двигательная установка. Почувствовал небольшой толчок. Потом последовало разделение отсеков – спускаемого аппарата от агрегатного. Переход от невесомости к перегрузкам также начался плавно. Меня снова прижало к креслу, значительно сильнее, чем при старте. Неприятное зрелище, когда корабль входил в плотные слои атмосферы. Наружная оболочка спускаемого аппарата, видимо, очень нагрелась. Сквозь стекла иллюминаторов я видел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Невольно взглянул на градусник – в кабине ничего не изменилось, те же двадцать градусов тепла.

Приземление, вы знаете, состоялось по штатной схеме с катапультированием из спускаемого аппарата в расчетном месте, возле деревни Смеловка Саратовской области. В небо этой области, Сергей Павлович, я впервые поднялся на учебном самолете местного аэроклуба.

– Деревня Смеловка? – переспросил Королев. – Подходящее название. Смелые люди живут там, смелых встречают. Ну, спасибо, Юра, за рассказ. На комиссии будет много вопросов по технике. Каждому ведь хочется знать, как работала его система. Я вам весьма благодарен за все, что вы сделали, и за ваш подробнейший рассказ.

На лестнице, что вела на второй этаж, показался Герман Титов. Заметив Гагарина и Королева, он быстро спустился вниз.

– Сергей Павлович, телеграмма интересная.

– Прочитайте!

– "Приветствуем Вас, пионера космического полета. Горячо поздравляем с осуществлением мечты человечества". И подпись: «Семья Циолковских».

– Хорошая телеграмма. Наверное, надо побывать, Юрий Алексеевич, в Калуге, отдать дань уважения Константину Эдуардовичу, он жил намного впереди своего века. И вечное ему спасибо за путь, который он указал нам, людям. – Королев поднялся. – Ну, пора и честь знать, да и вам надо отдохнуть. Но не сидите тут, в здании. Идите на воздух, к Волге. Там так хорошо дышится.

Этот, такой счастливый и радостный день, день, который навсегда войдет в анналы истории, подходил к концу. Чувства переполняли всех причастных к первому космическому полету. Никто не хотел спать. Сидели в холле «гагаринского домика».

– Послушаем радио? – спросил Герман Титов.

– Да! Да! – откликнулось несколько голосов. «Нам, советским людям, строящим коммунизм, – передавала Москва торжественным голосом Юрия Левитана, – выпала честь первыми проникнуть в космос. Победы в освоении космоса мы считаем не только достижением нашего народа, но и всего человечества. Мы с радостью ставим их на службу всем народам, во имя прогресса, счастья и блага всех людей на Земле... Наши достижения и открытия мы ставим не на службу войне, а на службу миру и безопасности народов... Вперед, к новым победам во имя мира, прогресса и счастья человечества!..»

"Послушайте выступление замечательного скульптора Сергея Коненкова, земляка Юрия Гагарина, – продолжала Москва. – «Как прекрасно, что первым рыцарем космоса стал человек, начавший жить на земле, вспаханной Великим Октябрем!» – Потом диктор прочитал восторженный отклик Михаила Шолохова: «Вот это да! И тут больше ничего не скажешь, немея от восхищения и гордости перед фантастическим успехом родной отечественной науки».