Текст книги "Королев"

Автор книги: Александр Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Глава третья
В наш век тлеть нельзя

Мнения разошлись. Снова к Луне. Забота о людях. Вы выбрали нелегкий путь.

Окончательное решение вопроса о том, каким быть первому в мире полету в космос – баллистическим или орбитальным, как предлагает Королев, – Совет главных конструкторов предоставил Межведомственному Комитету, собравшемуся в Академии наук СССР. С обоснованием своего смелого и для многих неожиданного предложения выступил Королев. Затем объявили .перерыв. В небольшом холле академик В. П. Глушко, кого-то убеждая, взволнованно объяснял:

– Если говорить по существу, то проникновение в космос и первые шаги по изучению его уже сегодня оказывают, а завтра будут оказывать все возрастающее воздействие на умы людей, на весь ход мирового научно-технического прогресса.

– Валентин Петрович! – вмешался в разговор академик Н. М. Сисакян. – .Мы ведь не враги новым идеям, не враги прогресса, – почти шепотом начал он.– Но перегрузки, перегрузки при старте ракеты и особенно при возвращении на Землю. Вынесет ли их человек? А невесомость? Этот главный наш противник, причем не разгаданный до конца. Кто знает – может, полчаса – и все?.. Мы не ретрограды. Нет. Но представьте, что эксперимент не удался или, не дай бог, закончился трагически. Как мы будем смотреть в глаза ученому миру, да и всему человечеству?

– Полет животных убедил нас в обратном, Норайр Мартиросович, – возразил академик АМН СССР В. В. Парин.

– Меня не полностью, Василий Васильевич. Нет!

– Выводы – очень, очень, как бы это сказать... – подобрав, как казалось, слово помягче, Сисакян продолжал: – Гипотетические. Они требуют перепроверки, теоретических обоснований. Я полагаю, что в космических условиях, когда кровь потеряет свой вес, возможно резкое ослабление деятельности сердечно-сосудистой системы. Хотя, конечно, я не отрицаю значения проведенных профессором Яздовским экспериментов с живыми организмами. Они многообещающи. Но нужен набор статистики, повторяю, теоретические обобщения.

– Вот и дайте их нам. Помогите! А то советы, одни советы, – вспылил В. И. Яздовский. – Ждем! Спасибо скажем!

– Я не хотел обидеть вас, Владимир Иванович, – не ожидая такой реакции, смутился Сисакяя. – Верится, что со временем человек сможет жить, наверное, и там. Но можем ли мы сегодня уже уверенно сказать, как скажется невесомость, например, на водно-солевом обмене? Столько проблем, столько проблем. Только не забывайте – речь идет о человеке. А радиация? Средств защиты от нее нет.

Сисакян пошел было в сторону, не желая продолжать разговор, но его догнала реплика все время молчавшего Н. А. Пилюгина:

– Легко живется осторожным. Они слегка «за» и слегка «против». И во всех случаях оказываются правы.

– Николай Алексеевич! – остановился Сисакян и спокойно, словно не заметив едкой иронии в его адрес, продолжил: – Повторяю, речь идет о жизни человека,– и быстро ушел в зал заседаний.

Из своего кабинета вышел вице-президент Академии наук СССР М. В. Келдыш. Попыхивая папироской, он прошел было в соседний холл, но. услышав спор, остановился и вступил в беседу.

– Преклоняюсь перед талантом абстрактного мышления, но, грешен, люблю понять глубины истины через эксперимент. То, что мы начали, – свидетельство торжества человеческого разума, его безграничных и удивительнейших возможностей. Это признали все передовые умы. – И, взглянув на часы, добавил: – Товарищи, пятнадцать минут истекли. Продолжим работу.

После перерыва С. П. Королев ответил на вопросы, поступившие из зала, а потом выступили ученые, представители министерств и ведомств. Первым взял слово А. С. Томилин, один из руководителей главка, курирующего конструкторское бюро Королева. Начал он, как всегда, с подковырки:

– Было бы глупо отрицать известную ценность полученных из космоса научных сведений. Но, честное слово, человечество не покатилось бы назад к первобытности, если бы спутник и не летал к Луне. А сколько мы на это денежек ухлопали?! Не египетские ли пирамиды строим? Могу согласиться: есть ракеты. Можно их использовать для науки. Но опять же разумно. После войны пятнадцати лет не прошло. Толком поесть людям нечего, да и одеться не во что. Ну, коли так приспичило с космосом-то, надо выбирать из всех зол меньшее. Лезть туда, наверх дешевле, когда ракета без человека. Шажок за шажком...

– Дело говорит, – раздался голос.

– Не понадобится ставить на карту жизнь человека, – поддержал выступающего другой голос.

– Да и ракеты-то ваши частенько пошаливают. Что конь без узды...

– Позвольте мне, – громко раздалось в зале.

С предпоследнего ряда резко встал высокий подтянутый человек. Все повернулись в его сторону. Это был генерал А. Г. Мрыкин. Его знали многие как крупного инженера-ракетчика. В зале поутихли.

– По долгу службы я присутствовал при испытаниях многих ракет. Они надежны, – серые усталые глаза Мрыкина смотрели спокойно, не выдавая охвативших его чувств. – Не буду утомлять присутствующих. Сочту за честь, если моему сыну – он просил меня об атом – предоставится возможность стать первым пилотом космического корабля...

Мрыкин не закончил, как зал на секунду оцепенел от неожиданности и тут же разразился аплодисментами.

– Александр Григорьевич! – сказал Тихонравов.– Я крепко жму вашу руку. Спасибо за поддержку. Без полета человека в космос науке не прожить. Тут я полностью согласен с Сергеем Павловичем. Но может, следуя элементарной логике, вначале все-таки надо организовать полет по баллистической траектории по маршруту «Земля – Земля». Тем более что в этом направлении тоже немало сделано. Тут вам – и отработка ракетной и космической техники, и перегрузки, и невесомость. Опробуем систему возвращения человека на Землю.

– Куда мы спешим? – вставил Н. М. Сисакян. – Большая наука не терпит торопливости. Я сторонник Михаила Клавдиевича. С таким предложением нам и выйти бы в ЦК партии и Совет Министров...

К пожеланиям ученых присоединился и академик А. А. Благонравов, председатель комиссии АН СССР по исследованию верхних слоев атмосферы.

– Перешагивать полезные этапы, прежде чем послать человека за атмосферу, может, и не следует. Наука требует многочисленных экспериментов.

Королев начал нервничать: за то недолгое время, когда он решил отказаться от баллистического подъема человека на ранете, как в свое время отказался от дальнейшей разработки ракеты Р-8 для ускорения создания «семерки», Королев уже свыкся с мыслью об орбитальном полете. На подготовку этого эксперимента работала значительная часть коллектива ОКБ, да и он все свои усилия направлял на осуществление этой цели. «И па тебе, чуть ли не все против, – раздраженно размышлял про себя Королев. – И кто начал? Тихонравов! Мог бы здесь-то и помолчать. Осторожность сверх меры граничит с трусостью. Нет, так работать нельзя! А может, действительно баллистический?! – Секунду посомневался Королев, но тут же решительно отбросил эту мысль. – Нет! Не дай бог что-нибудь получится не так... Все пойдет прахом. В него сразу перестанут верить. У „победы“ всегда есть родители, – вспомнил Королев чей-то афоризм, – а „поражение“ всегда сирота. Нет, нужен только орбитальный полет. Но все как можно тщательнее. Все под контроль. Никому никакого спуску».

– Сейчас, кан никогда раньше, имеется возможность осуществить полет человека в космос, – возразил противникам В. П. Глушко. – Мне трудно понять возражения некоторых товарищей. Опыт жизни, история научных открытий убеждают в том, что эпохальные достижения в науке не обходятся без крутой ломки старых, отживших понятий, принципов. Подлинная наука не боится риска, я за то, чтобы начать пилотируемые полеты с орбитального.

Из зала послышалась реплика Томилина;

– Американцы не глупее нас. И техника у них, согласитесь, не хуже, если не лучше нашей. Они не спешат. В их программе – первый полет баллистический. Вот так.

М. В. Келдыш предложил на этом прения закончить и предоставил слово для заключения С. П. Королеву.

– На совете конструкторов мы много думали, прежде чем вынести вопрос о полете человека в космос на ваше обсуждение, – медленно вставая из-за стола, сказал Королев. – Мнения присутствующих разошлись. Вероятно, каждый по-своему прав. Попытаюсь подвести итоги. Итак, одна труппа ученых решительно предлагает вначале осуществить «прыжок в космос», то есть вертикальный полег. В этом есть свой резон. Вторая группа товарищей идет дальше. Они считают нужным провести, как планируют американцы, поначалу баллистический полет по маршруту «Земля – Земля» s без длительного «заезда» в космическое пространство. И в этом предложении тоже есть свой резон – можно отработать и определить технические возможности космической ракеты и корабля, опробовать системы возвращения пилота на Землю. Что касается американской программы, то у них свои возможности, у нас свои. Но, товарищи, баллистический полет займет всего пятнадцать минут. Невесомость коснется человека лишь пять минут. Эксперимент этот потребует почти таких же больших средств и не меньшего риска, чем орбитальный. А результаты эксперимента? Они окажутся малы. Во время такого полета мы не получим сколько-нибудь полных данных о влиянии на летчика космических факторов. Без знаний их космическая программа зайдет в тупик. Не напоминаем ли мы человека, о котором говорил, кажется, Иммануил Кант. На вопрос философа, почему он не хочет купаться в речке, тот неизменно отвечал – не пойду в воду, пока не научусь плавать. Полета человека вокруг Земли – вот чего требует наука. Не шажка, а шага – решительного и, может быть, даже дерзкого.

Прежде чем закрыть заседание, М. В. Келдыш обратился к залу:

– Позвольте спросить: разве извечную жажду познания окружающего мира можно чем-то ограничить, разве развитие производительных сил имеет предел? Я думаю, что мы готовы к новому большому шагу. Мы живем в век подлинно научно-технического прогресса. И никогда еше человек не был так окрылен, воодушевлен своими открытиями. Поверьте, космос обогатит нашу науку, наши познания о Вселенной, позволит глубже понять прошлое, настоящее Земли. И самое важное – мы будем знать завтрашнее нашей планеты. О будущем человечества должны заботиться мы сами. Да, сами – и никто, кроме пас. И потому я считаю возможным сказать: человек должен, обязан побывать в космосе...

Королев уходил с совещания последним. Заметив сидящего в стороне ученого секретаря комиссии кандидата физико-математических наук Г. А. Скуридина, заканчивающего запись выступлений, подошел к нему:

– Всю «драчку» записали?.. – пошутил Сергей Павлович и уже серьезно: – Пригодится... Многим потом стыдиться придется своих слов. – И попросил: – Пожалуйста, Геннадий Александрович, один экземпляр протокола, а еще лучше записи – мне.

Советское правительство поддержало передовую научную идею – выведение на околоземную орбиту корабля с человеком на борту. Вскоре была создана Государственная комиссия во главе с заместителем Председателя Совета Министров СССР К. Н. Рудневым. Академик С. П. Королев стал заместителем председателя и техническим руководителем полета. На плечи его легла огромная ответственность. Сергей Павлович принял ее и сделал все, чтобы оправдать высокое доверие.

Один из важнейших вопросов, который предстояло решить, – кого послать в космос, людям какой профессии отдать предпочтение – инженеру, подводнику, летчику, парашютисту? Представители разных областей знании высказали свои точки зрения. Но все сходились в одном – человек должен быть, как говорят, здоров на все сто процентов, обладать нужными для полета знаниями и чувством высокой ответственности.

На одном из совещаний Сергей Павлович подытожил все пожелания.

– Для такого дела лучше всего подготовлены летчики. И в первую очередь летчики реактивной истребительной авиации. Летчик-истребитель – это универсал. Он летает в стратосфере на одноместном скоростном самолете. Он пилот и штурман, связист и бортинженер. Немаловажно и то, что он кадровый военный, а значит, обладает такими необходимыми для будущего космонавта качествами, как собранность, дисциплинированность и непреклонное стремление к достижению поставленной цели.

Королев потребовал, чтобы возраст космонавтов не превышал тридцати лет. Главный смотрел в будущее, он думал о дне, когда ступит человек на поверхность Луны и планет, о том, чтобы космонавты могли не раз в жизни побывать на орбите, набраться опыта... Но, кроме того, их рост пока строго ограничивался – от 170 до 175 сантиметров, а вес не должен превышать 70-72 килограмма.

В войсковых частях к работе приступили представители специальной отборочной комиссии, утвержденной Главнокомандующим ВВС К. В. Вершининым.

Казалось, Сергей Павлович может передохнуть, ведь такое ответственное дело наконец решилось. Теперь уже скоро человек будет в космосе. Но Королев по-прежнему мало бывал дома, редко удавалось выкроить выходной. Не давал покоя новый «Лунник».

Совет главных конструкторов, проанализировав итоги первого старта «Лунника», выявил причины пролета мимо Луны, определил технические меры их устранения. На это потребовалось около восьми месяцев. На запуск «Луны-2» на космодром, как обычно, приехал и сам Главный конструктор. Прямо с аэродрома Королев направился в монтажно-испытательный корпус, где заканчивались последние испытания станции. Технически она практически такая же, как и предшественница, так как основная задача второго «Лунника» оставалась прежней – достижение поверхности Селены.

– Это исключительно важная цель, – говорил своим сотрудникам Королев. – Научимся попадать в Луну, перейдем ко второй задаче, будем учиться мягко высаживать на лунную поверхность научные лаборатории. Возможность этого доказал еще К. Э. Циолковский, а в конце двадцатых годов подтвердил Юрий Васильевич Кондратюк. Фридрих Артурович Цандер первым предложил послать к Луне автоматическую ракету с телевизионной камерой для рассматривания ее поверхности с близкого расстояния. Все они предложили идею о выведении летательных аппаратов вначале на окололунную орбиту, а уж с нее опускать на Луну научные приборы. Задача хотя и нелегкая, но разрешимая. И мы ее разрешим.

Старт «Луны-2» состоялся 12 сентября 1959 года.

Прямо с космодрома Королев вылетел на один из временных пунктов системы дальней космической связи, развернутой в Крыму. Первый вопрос...

– Как?

– Полет, Сергей Павлович, идет по расчетной.

Должны попасть.

– Телеметрия не барахлит, данные точны? – обратился Главный к радиотехнику. – Сбоев существенных не было?

– Все в порядке, Сергей Павлович.

– А что вы скажете? – спросил Королев оператора.

– Пока все в норме, – уклончиво ответил тот. Сергей Павлович не терпел это «пока», недовольно поморщился и пошел в «командную» рубку: начинался очередной сеанс связи. Он хотел убедиться во всем сам...

День 14 сентября 1959 года принес радостное известие. В 0 часов 2 минуты 24 секунды второй советский «Лунник» доставил на поверхность Луны в район Моря Ясности вымпел с Гербом Советского Союза.

Все поздравляли друг друга с удачей. Сергей Павлович, как всегда, поблагодарил коллектив:

– Я не сомневался в вас, не сомневался в успехе. Все сделано великолепно. А ведь вы знаете, что, опоздай мы со стартом всего на 10 секунд, и точка встречи ракеты с Луной сместится на 200 километров. А ошибка в скорости разгона только на один метр в секунду привела бы к смещению места встречи на 250 километров.

Уже на следующий день все газеты мира сообщили о новом успехе советской науки.

«Русских можно сравнить, – писал в те дни Гейнп Каминский, директор Бохумской обсерватории в ФРГ, – со снайпером, попадающим из малокалиберной винтовки на расстоянии десяти километров в глаз мухи...»

Сергей Павлович был счастлив. По его просьбе изготовили несколько десятков памятных сувениров: в небольшой из орехового дерева футляр на ложе из голубого бархата поместили титановые, слегка вогнутые пятигранники – точные копии элементов шарового вымпела, доставленного на Луну. На них – рельефное изображение Герба Советского Союза и дата «Сентябрь 1959». На внутренней стороне крышки футляра карта Луны, на которой красным флажком отмечено место прилунения «Луны-2».

«Мост» «Луна – Земля» начал действовать, служить науке, людям.

Для того чтобы этот «мост» принес как можно больше пользы, Сергей Павлович отправил заместителю председателя Астрономического совета АН СССР А. Г. Ма-севичу письмо с предложением немедленно начать астрономические наблюдения со спутника.

«Непонятно, – спрашивал Королев в письме, – почему так много упущено времени, а по сути дела, нет даже проекта задания на разработку первой автоматической системы для проведения астрономических наблюдений со спутника». Высказав пожелание, чтобы Астрономический совет возглавил эти работы, С. П. Королев посчитал, «что было бы правильным разработать достаточно широкий общий план действий с учетом перспективных задач в этой области. Видимо, в ближайшие два-четыре года можно ожидать, что вес тяжелых спутников возрастет в несколько раз, а полезный груз космических ракет может составить тоже порядка нескольких тонн... Видимо, возможно создать автоматическую станцию и на поверхности Луны. Хотелось бы, чтобы дело сдвинулось с застойной точки, – заключает Королев письмо в Астрономический совет, – и не хотелось бы оказаться в отстающих. Может быть, будет полезным какое-то обсуждение в этой области, мы просим Вас проявить инициативу».

Настоятельная, научно обоснованная просьба Королева возымела действие. В разное время, правда, гораздо позднее, чем предполагал Сергей Павлович, было осуществлено несколько астрономических проектов: рентгеновский и гамма-телескопы устанавливались на борту пилотируемых кораблей и искусственных спутников Земли. Появился летающий космический телескоп «Орион» – исследовавший спектры звезд и другие приборы для изучения Луны, планет, космического пространства.

Отправив письмо в Астрономический совет, Королев улетел на Байконур и руководил там пуском ракеты-носителя «Восток» с автоматической станцией «Луна-3». В сообщении ТАСС говорилось, что 4 октября, во вторую годовщину запуска Спутника – космического первенца, – в сторону Луны отправился очередной «Лунник». Немногие знали, сколь сложная техническая цель стояла перед ним – сфотографировать невидимую с Земли обратную сторону Луны и передать ее изображение на Землю. Далеко не все ученые верили в возможность осуществления этого фантастического проекта.

Руководство полетом «Луны-3» велось с временного центра дальней космической связи, размещенного на горе

Кошка в Крыму.

7 октября в 6 часов 30 минут московского времени станция «Луна-3», пролетая над вечной спутницей Земли, с расстояния в 60-70 тысяч километров начала фотографирование Луны, которое продолжалось свыше сорока минут.

Рассказывали, что Королев сгорал от нетерпения скорее увидеть снимок с загадочной обратной стороны Луны. Академики М. В. Келдыш и А. Ю. Ишлинский по-дружески подтрунивали над Сергеем Павловичем, утверждая, что некая «лунная» красавица, царствующая на обратной стороне Луны, давно уже поймала «Луну-3» и ищет по всему свету «виновника», нарушившего ее покой, чтобы наказать.

Эта шутка «дорого» обошлась ее авторам. Когда Королеву сообщили, что дешифровка лунного изображения, переданного станцией, закончена и что оно хорошего качества, он попросил дать ему снимок, сделанный фотосистемой «Лунника» во время наземных испытаний.

Выйдя из лаборатории с нарочито расстроенным лицом и нарочито крикнув вдогонку кому-то: «Безобразие, так работать нельзя», – передал Ишлинскому снимок.

Поспешно надев очки и взяв в руки фотографию, тот начал ее внимательно рассматривать.

– Темна, как ночь, – проворчал Александр Юлье-вич и передал Мстиславу Всеволодовичу.

Келдыш быстро взглянул на снимок, ничего не сказал, бросил его на стол и еще больше нахмурился.

Королев стоял молча, наблюдая задуманную им сцену. И, насладившись «местью», положил на стол подлинный космический снимок.

– А "красавицей-то вашей я, видать, понравился, – со смехом сказал Королев, – какой она мне чудесный подарок преподнесла. Полюбуйтесь, ну как?

«Подарок» вновь взбудоражил научный мир. Снимок невидимой части Луны стал достоянием ряда зарубежных радиообсерваторий, он появился на экранах телевизионных компаний и страницах крупнейших газет и журналов мира. Один из французских виноделов, увидев снимок, потерял покой: незадолго до полета «Луны-3» он похвастался в кругу друзей, что поставит тысячу бутылок лучшего вина тем, кто первым заглянет на обратную сторону вечной спутницы Земли. Деваться виноделу было некуда, слово есть слово, и он послал вино в адрес Академии наук СССР.

Расшифровка фотоснимков дала возможность выявить 107 различных объектов – кратеров, морей, талассоидов. Специалисты пришли к выводу: на обратной стороне вечного спутника Земли значительно больше горных образований, чем равнин. Полет «Луны-3» позволил начать работы по созданию лунного глобуса. Перед селенографией открылись широчайшие перспективы.

Совет главных конструкторов начал готовиться к новому важнейшему этапу освоения Луны – мягкой посадке на ее поверхность автоматических научных станций. Но для этого следовало знать, какова поверхность Луны. Одни специалисты считали, что лунная поверхность жесткая, другие – что она покрыта многометровым слоем пыли. «Лунник» может утонуть в нем. Обсудить этот вопрос собрались авторитетные астрономы.

Мнения разошлись. В результате длительных споров придти к единой точке зрения не удалось. И тут встал

С. П. Королев.

– Раз единого мнения нет, в этом случае решение буду принимать я, – и, чуть помолчав, добавил как о давно решенном: – Итак, глубокой пыли на Луне нет.

– Но где же гарантии того, что это так, как вы утверждаете? – раздался недоуменный голос.

Сергей Павлович улыбнулся, чувство юмора не изменило ему и тут. Он оторвал кусочек газеты, подвернувшейся под руку, и четко написал на нем: «Луна твердая. Королев» – и передал председательствующему.

– Это вам моя гарантия.

Председательствующий прочитал записку Королева вслух. В кабинете раздался шумок – не то одобрения, не то осуждения.

– Прошу два слова для разъяснения, – попросил Королев. – Не считал, но, наверное, не ошибусь, если скажу, что число ученых, получивших ученую степень «за» лунную пыль и «против», одинаково. Но это лишь их умозаключения. Мое же утверждение основано на факте. Последняя ступень ракеты-носителя второго «Лунника» и контейнер с аппаратурой достигли Луны. Их встреча с лунной поверхностью не вызвала проявления сколько-нибудь значительного пылевого образования. Если бы оно возникло, его обязательно заметили астрономы мира...

Все молчали, но не признать правоту Сергея Павловича было невозможно.

Решение разного рода научных, технических, чисто организационных проблем, бесспорно, поглощало у Королева большую часть времени. Но даже будучи очень занятым, он любил бывать на своем опытном и серийных заводах. И не только ради того, чтобы проверить, как идет строительство ракет и космических аппаратов, но и встретиться с теми, кто в этом участвует, или, как часто говорил Сергей Павлович, «подышать одним воздухом с рабочим классом».

Как-то в очередное посещение заводских цехов к

Сергею Павловичу подошел слесарь-лекальщик Павлов, давний знакомый Главного, которого он очень высоко ценил. Недавно Павлову присвоили звание Героя Социалистического Труда.

– Что хмурый такой, Сергей Степанович? – спросил Королев. – Дома что-нибудь?

– Да нет, Сергей Павлович, общественные дела.

– Рассказывайте. У меня десяток минут есть в запасе.

– Народ жалуется да заводское питание. Наша .фабрика-кухня реконструируется медленно. Толком доесть нечего.

– А где наши общественные организации?

– Стучались они и к вашему заму, да толку никакого.

– Так, – протянул Королев. – Значит, толку никакого. – Увидев висевший па стене телефон, набрал номер и, услышав знакомый голос зама, спросил:

– Вам говорили о плохой работе фабрики-кухни? – спросил Королев. – Отвечайте: «да», «пет». Вы где питаетесь? Теперь ясно все. Отложите другие дела, займитесь рабочим питанием. Пробу в столовой буду снимать сам. – Повесив трубку, попросил: – Позвоните, Сергей Степанович, через пару недель мне лично, если ничего не изменится.

– Извините, что задержал вас, Сергей Павлович.

– Кто хорошо работает, тот должен хорошо есть, – рассмеялся Королев и пошел к станочникам.

Войдя в цех, остановился у Доски почета. Портрет немолодой женщины – единственной среди мужчин. Не заходя к цеховому начальству, здороваясь на ходу с рабочими, отыскал ее глазами. Подошел, стоял не мешая, пока она не сняла со станка очередную деталь, поздоровался:

– Добрый день, Марина Борисовна! Женщина от неожиданности вздрогнула и, повернувшись, увидела Главного конструктора, но не смутилась.

– Здравствуйте, Сергей Павлович. Главный взял в -руки деталь и начал рассматривать ее со всех сторон.

– Может, что не так? Все по чертежу...

– Да вы не -волнуйтесь, пожалуйста. Отличная работа, Марина Борисовна. Благодарю.

Подошедший мастер, не знавший цели прихода Королева в цех, доторопился .сказать:.

– Она у нас ударница. Работает всегда без -Драка. – А разве у вас в цехе есть бракоделы? – удивленно взглянул на мастера Королев. – И вы ях держите? Разберитесь, доложите кто. Марина Борисовна может работать вот так отлично, а другие нет. Почему? У нее вдобавок к производственным наверняка немало житейских забот, – и, склонившись к станочнице, спросил: – Дети у вас есть?

– Двое, Сергей Павлович. Муж после войны недолго жил. Вот и пошла на завод. Спасибо, товарищи помогли, научили профессии... Десять лет как у станка.

– Ну, работаете вы отлично, а дома все в порядке?

Наверное, забот много?

– Да все хорошо. Детьми довольна, помогают мне. Вот только... – замялась Марина Борисовна.

– Что только?

– Комната маленькая у меня в бараке, а дети подрастают. Крыша течет все время, да и прогреть тяжело комнату-то, печка старая, давно не перекладывали, дымит.

Королев нахмурился. К нему в тот момент подошел начальник цеха. Сергей Павлович строго спросил:

– Вы знаете, в каких условиях живет Марина Борисовна?

– Скоро барак снесут, Марина Борисовна получит, конечно, комнату, – попытался оправдаться начальник цеха.

– "Снесут", «получит комнату», -ч вскипел Королев. – На днях будет принят новый жилой дом. И не комнату, а квартиру из двух комнат выделить Марине Борисовне из резервного фонда. Вы меня поняли? – И, пожав руку станочнице, поблагодарил ее за добросовестный труд.

Через месяц, встретив Марину Борисовну в заводской столовой, Королев поинтересовался:

– Как новоселье? Детям квартира нравится? – И увидел на липе женщины смущенную улыбку. – Ну-ка, выкладывайте все начистоту. Что случилось?

Указание Главного не выполнили. Работнице дали одну комнату, а предназначенную ей квартиру передали другому человеку. Возмущению Королева не было предела. Через два дня Марина Борисовна переехала в новую двухкомнатную квартиру, а начальника цеха понизили в должности. На первом же партийно-хозяйственном активе Королев крепко пробрал «треугольник» цеха за невнимание к кадровым рабочим, передовикам производства.

– Мы, думая о проблемах всего человечества, кажется, стали невнимательны к тому, что у нас делается в собственном доме. Это непростительно. И я не снимаю вины и с себя. В ближайшее время мы обратимся к нашему начальству со специальным письмом. Поэтому просьба к начальникам цехов, общественным организациям – подготовьте обстоятельные доклады о всех нуждах. А что касается ветеранов производства – надо подумать особо, может, для них построить специальный дом. Знаю, проблем у нас много, предприятие быстро разрастается, людей становится больше, а жить им негде. Корпуса, лаборатории, цехи строим быстро, а на жилье, детские сады, клуб постоянно денег не хватает.

– Да мы ничего, не жалуемся, – крикнули из зала.

– Вот и плохо, что не жалуетесь. Хорошо работающему человеку и отдыхать надо прекрасно. Он тогда еще лучше работать будет. А сейчас что мы имеем? Сто бараков, специалисты живут на частных квартирах. Вопрос этот, я считаю, первоочередной. Его надо срочно решать.

Вскоре ОКБ получило разрешение на строительство жилого массива. Возведение его было поручено опытным московским строителям во главе с Сергеем Васильевичем Епиховым.

При первой встрече заместитель Королева по строительству предупредил строителей:

– Начальник КБ просил строить быстро и хорошо. Королев – человек очень требовательный. Спуску никому не дает, не удивляйтесь, что он и проект посмотрит, и на стройке не раз побывает.

Действительно, Сергей Павлович познакомился с проектом строительства городка.

– Ну что же, в основном хороший план. Первыми построим жилые дома, магазины, ясли, школу, проложим дороги, асфальтируем их, разобьем парк. А это что? Клуб?! Я протестую, – сказал Главный. – Нам нужен Дворец культуры, с современным зрительным залом, хорошей сценой. Мы будем приглашать к себе столичные театры, лучших артистов, писателей... Обязательно предусмотрите библиотеку. Здание должно быть большим: художественную, научную и техническую литературу предстоит разместить. А где сможет заниматься наша художественная самодеятельность? Не обойтись нам и без кинотеатра с современной аппаратурой. Проект доработайте.

Все пожелания С. П. Королева учли. Строители без раскачки взялись за дело. Сергей Павлович часто появлялся на объекте номер один, как назвал он будущий городок. Беседовал с рабочими, бригадирами, заходил в контору к С. В. Епихову. Как-то раз спросил:

– Может быть, вам в чем-то надо помочь? Не стесняйтесь! Хотелось бы к Октябрьскому празднику десятка два семей, особенно многодетных, из бараков переселить.

– Больших обид нет, но кто же от помощи откажется, если ее предлагают? – рассмеялся Епихов. – Не всегда смежники аккуратны. То сантехнику задержат, а то недоброкачественные блоки поставят.

– Вот что, составьте, товарищ Епихов, короткую докладную. Укажите все, вплоть до мелочей, что надо для ускорения строительства. Негоже, чтобы люди, строящие ракеты, удивляющие мир спутниками, жили в бараках. Буду в Москве, куда надо. зайду.

Вскоре строительный конвейер наладился. На недавнем пустыре один за другим стали появляться добротные дома. Не проходило месяца, чтобы Королев не появлялся на стройке. Как-то он увидел, что работница мастерком неумело ведет затирку заштукатуренной стены. Не выдержал, взял из ее рук немудреный инструмент и легким круговым движением показал, как надо делать.

Девушка молча взглянула на пришедших. Королев заметил, что она похожа на его дочь, – такая же чернобровая, темноглазая и, пожалуй, тех же лет, что и Наташа.