Текст книги "Осколки старого мира (СИ)"
Автор книги: Александр Нетылев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава 6. Мудрец боится трех вещей…
Сознание возвращалось медленно, как и воспоминания о произошедшем. Кажется, Лану куда-то тащили… Она упиралась. Затем, кажется, она укусила одного из своих пленителей. А потом свет погас.
Девушка попыталась чуть приподняться, и ее желудок немедленно воспротивился подобному насилию. Застонав, она ощупала затылок. Так и есть: здоровенная шишка. Похоже, что ее ударили голове. И сильно.
Уже не отрывая голову от земли, чародейка приоткрыла глаза, чтобы понять, где оказалась. Это было какое-то подвальное помещение размером где-то в три на четыре метра. Окон не было, но в потолке было узенькое отверстие, куда едва ли проникла бы и кошка. Каменные стены (как умудрились черные незаметно построить каменные сооружения рядом с территорией Полуострова?), железные решетки. Никакой мебели: она лежала на голом полу. Минимум света: в самой камере его источников не было вовсе, но отблески света откуда-то из коридора позволяли худо-бедно разглядеть склонившегося над ней сокамерника.
Это был Амброус. Иоланта опознала его сразу, несмотря на какие-то лохмотья вместо одежды, засохшую корочку крови на платиново-светлых волосах и уродливые ожоги на могучем теле. Маркиза пытали, и от мысли об этом сердце чародейки сжалось.
– Я уж боялся, что вы не проснетесь, – заметил Амброус, – Ну, или надеялся.
– Надеялся? – с трудом разлепляя губы, переспросила девушка.
Нужно было что-то делать. В таком состоянии ей не хватит сил…
…а на что, собственно?
– Мы в подвалах халифа, – пояснил юноша, – И рано или поздно нас снова потащат на пытку. Мне не хотелось бы видеть, как вы страдаете. Вполне возможно, что быстрая смерть была бы милосерднее.
Надо собраться. Почему-то ей почудился голос Килиана, твердящий это.
– Тогда почему же вы ещё живы? – осведомилась Лана.
Вопрос прозвучал очень грубо, но почему-то ее раздражали бесплодные рассуждения о самоубийстве. Хотя она сама в минуты депрессии была к этому склонна, но именно в мужчинах это бесило ее до крайности. Особенно в таких, как Амброус – умных, сильных, благородных и в целом достойных. Казалось, что таким поведением они обесценивают сами себя.
– Я пытался, – пожал плечами Амброус, после чего продемонстрировал запястье.
Где-то рядом с венами виднелись глубокие шрамы, похожие на следы укуса. Лана представила, как маркиз пытается перегрызть самому себе вены, и содрогнулась.
– Здесь все просматривается и прослушивается с помощью магии, – пояснил он, – Стоило мне попытаться покончить с собой, как халиф узнал об этом. Его охрана явилась раньше, чем я смог завершить начатое.
– То есть… сейчас он уже знает, что я очнулась, – поняла Лана.
Нет, нужно всё-таки собраться. Уже не пытаясь поднять голову, чародейка положила стремительно нагревающиеся руки на виски. Она всегда ненавидела лечить себя. Невозможно сосредоточиться, когда боль отвлекает. Чтобы лечить, нужно настроиться на здоровую волну, а как на нее настроиться, если тело постоянно напоминает, что оно ни разу не здорово?
Чары сорвались, но сдаваться Лана не собиралась. Сдаться сейчас – значило позволить черным делать с собой все что угодно. С сотрясением мозга она не сможет защитить себя даже в тех малых объемах, что ей доступны.
Глубоко вздохнув, чародейка начала заново. На этот раз дело пошло лучше. Камера осветилась лазурным сиянием, исходящим от ее рук. Сперва прошла тошнота. Затем – головная боль. Не гася исцеляющего сияния, девушка приподнялась и протянула руку к маркизу.
– Давайте, я помогу.
Его раны начали затягиваться, начиная с ожогов на груди. И несмотря на отчаянную ситуацию и ужасные условия, Лана почувствовала сладкое томление от прикосновения к мужчине, который ей нравился.
– Благодарю, эжени… – с лёгким удивлением ответил Амброус, – А ведь я вас вспомнил. Вы эжени Иоланта Д'Исса. Мы с вами были представлены друг другу на балу в честь моей помолвки.
Лана приложила все силы, чтобы не показать, как больно ранили ее эти слова. Он вспомнил ее только сейчас, да и то, наверное, только потому что она была единственной знакомой ему чародейкой. Конечно, кто она такая, чтобы хранить в памяти короткую встречу с ней? И неважно, что значила эта встреча для нее. Неважно, как она думала о нем вечерами, вспоминая каждое слово, сказанное ими друг другу.
Все это неважно.
– Да, это я, – согласилась Лана, – А вы маркиз Амброус Идаволльский.
Он кивнул:
– К вашим услугам.
Иоланте хотелось рыдать, но она держалась. Хватит, достаточно опозорилась.
Дура влюбленная.
А ещё ей хотелось приободрить его, рассказать, что у них есть надежда. Лана не видела, чем кончился поединок Тэрла с командиром черных, но точно знала, что Килиана на месте боя не было. И она была совершенно уверена и в том, что он не бросит ее в беде, и в том, что этот хитрозадый чародей непременно придумает хитрый и дерзкий план, как спасти их.
Однако она понимала, что если черные не знают о его существовании, то сказав о нем, она выдаст его и тем самым осложнит другу работу. Поэтому вместо слов ободрения она сказала совсем иное.
– Чего они от вас хотели?
– Им нужны координаты Гмундн, – ответил маркиз, – Пока что я держусь; но я с ужасом представляю, что будет, когда они меня расколют. А это – всего лишь вопрос времени.
И снова ей пришлось сдерживать порыв рассказать ему о том, что помощь уже близко.
– Что такого особенного в этих координатах? – спросила Лана.
– Я не знаю, – ответил юноша, – Сами координаты передаются из поколения в поколение, но знание о том, на что они указывают и что такое Гмундн, давно утеряно. Но вряд ли халиф стал бы охотиться за чем-то незначительным.
И почему-то Иоланте показалось, что он врёт. Или скорее, недоговаривает. Что-то он знал. Но не желал говорить. Опасался прослушивания? Или просто не доверял человеку, которого видел второй раз в жизни? Очень разумно с его стороны. Лана решила, что в обоих случаях не собирается настаивать.
Несмотря на это, подобная неоткровенность лишила ее всякой охоты продолжать разговор. Теперь они молча сидели рядом. В первый раз чародейка почувствовала, что в камере очень холодно. Как бы невзначай она придвинулась поближе к Амброусу. Он не отстранился, но и никаких поползновений, о которых думают мужчины, когда к ним прижимается девушка, себе не позволил.
И за это Лана была ему благодарна.
Прошла, наверное, пара часов, прежде чем за ними пришли. Черные стражники, всего четверо; Иоланта подумала, что если бы она владела боевой магией, справилась бы с ними без труда. А может быть, и нет: ведь она не знала, сколько ещё охраны в коридоре и сколько сбежалось бы на шум. Да и самого халифа с его магией тоже не стоило сбрасывать со счетов…
На этот раз чародейка не стала пытаться сопротивляться. Все равно все, чего она добилась бы, это очередной удар по голове. А вот Амброус попытался-таки ударить одного из конвоиров по лицу. Судя по тому, что на пару секунд они опешили, в первый раз за долгое время. Но в конечном счёте этот бунт окончился ничем: ослабевшего и безоружного маркиза скрутили без особых проблем.
Их привели в комнату, в которой несложно было опознать пыточную. Пыточная была весьма просторной. Судя по длинному ряду кандалов на стене – на несколько человек. В центре размещались массивный деревянный стол из неструганных досок. Рядом располагался другой стол, поменьше, на котором были разложены устрашающего вида инструменты. По углам горели четыре жаровни, но в данный момент над ними, к счастью, ничего не накаливалось.
Помимо палача, в пыточной обнаружились ещё шестеро солдат и халиф Мустафа собственной персоной.
И он ее тоже узнал.
– А. Глупая женщина, думающая, что может дерзить мужчинам.
Бесцеремонно взяв ее за подбородок, колдун с недвусмысленным интересом оглядел лицо Ланы.
– Очень красива, – вынес он свой вердикт.
После чего, отпустив ее, распорядился:
– Вешайте его на его любимое место.
Стражники подтащили Амброуса к одной из пар кандалов, подвешивая его за руки. Как оказалось, расположены они были ровно на такой высоте, чтобы нельзя было нормально стоять: приходилось подниматься на носки, поневоле перенося существенную часть веса на прикованные руки.
– Итак, сын шакала, – сказал Мустафа, подходя к пленному, – Начинаем нашу беседу в очередной раз?
Его кулак с силой врезался в живот маркиза.
– Координаты Гмундн. Немедленно.
За первым ударом последовал второй – по лицу. С каждым ударом Лана вздрагивала, будто его наносили ей.
– Я… ничего… не скажу, – прохрипел Амброус, выплевывая осколки зубов, – Ты… зря… тратишь… силы.
Мустафа задумался над его словами.
– Знаешь, возможно, ты прав. Ты ведь у нас герой, верно? Будешь терпеть боль, пока не сдохнешь?
Он усмехнулся.
– Но любой ли боли это касается? Быть может, герои хорошо терпят только СВОЮ боль?
Колдун обернулся к Лане.
– Разоблачайте её.
Солдаты с готовностью бросились выполнять приказ. Они не возились с застёжками; напротив, они действовали быстро, грубо и жёстко. Один разорвал на ней блузу и колет, другой – штаны для верховой езды. Не пощадили даже нижнее белье. И даже прикрыться руками Лана не могла, поскольку за руки ее и удерживали.
А халиф этим не ограничился. Неспешно подойдя к чародейке, он протянул руку и ухватился за ее грудь! Лана почувствовала стыд и отвращение, когда он нагло ощупывал ее, теребил ее сосок, а потом стал спускаться ниже.
– Надо же, совершенно сухая, – провозгласил он, дойдя до самого сокровенного, – Ну, тебе же хуже будет.
Это явно было сказано намеренно, чтобы сильнее напугать их. Какое-то время колдун продолжал трогать её в неподобающих местах, а затем неохотно отнял руку.
– Роскошная девка. Жаль, не я первым опробую эту красоту. На стол ее.
Кожу болезненно саднило, когда Иоланту растянули звездой на неструганных досках и стали привязывать. Поняв, что с ней собираются сделать, она рванулась, но путы держали крепко.
– Вот так, – сказал Мустафа, – А теперь, сын шакала, я объясню тебе правила. Сейчас мои люди будут наслаждаться этой добычей. Один заканчивает, следующий начинает. И так по кругу, пока ты не скажешь координаты.
– Не трогайте её! – крикнул Амброус.
– Ты знаешь, что нужно для этого.
В пыточную вошли ещё трое солдат с замотанными тканью лицами. Один из них начал что-то на своем языке говорить халифу. Новости, похоже, были не из приятных. Халиф ответил резко и агрессивно; солдат втянул голову в плечи и стал говорить ещё что-то, будто оправдываясь. Тогда халиф указал на Лану, отдал какую-то команду и стремительным шагом вышел за дверь.
Увы, едва ли эта команда была «освободите ее». Один из солдат подошёл к столу, на ходу спуская широкие штаны. Не сказать чтобы Лана в первый раз в жизни видела мужской член; но только сейчас она в полной мере ощутила, насколько отличаются друг от друга мужчина, с которым остаёшься наедине по взаимному интересу, и насильник, пытающийся взять желаемое принуждением.
Лана закрыла глаза, пытаясь представить что-то не такое ужасное. Отстраниться, убедить себя, что это происходит не с ней.
И тут один из новоприбывших – не тот, что докладывал халифу – подал голос. В отличие от товарища, он говорил на языке Дозакатных – том же, ради перевода с которого Иоланта, кажется, целую вечность назад обратилась к Килиану. Впрочем, этого языка чародейка точно так же не поняла. Зато насильник, кажется, замешкался и что-то ответил гневно-удивленным тоном. Новоприбывший сказал что-то ещё, упрямо не желая переходить на язык Черного Континента. Затем заговорили и остальные. Точнее, даже загомонили. В их голосах послышались спорящие нотки.
Приоткрыв глаза, Лана обнаружила, что они пытаются выстроиться в очередь, отталкивая друг друга и споря из-за каждого места.
«Да они же делят меня, как вещь!» – с ненавистью подумала Лана. Да. Она не была для них человеком. Вещью она для них была. Дыркой для самоудовлетворения.
– Стойте! – крикнул, на что-то решившись, Амброус, – Координаты Гмундн: четыре – семь – пять – пять – ноль – пять – один – три – четыре – семь – пять – восемь. Я сказал! Ну же!
Впустую. Солдаты были слишком разгорячены, чтобы прислушаться к нему. И вот, первый, – тот самый, уже успевший спустить штаны, – снова подступил к своей жертве. Лана закрыла глаза…
…и услышала странный звук. Свист рассекаемого воздуха, как от дюжины брошенных ножей, сменившийся затем звоном сталкивающихся клинков и криками боли. А затем все стихло, и Лана почувствовала, как одна из стягивавших ее руки веревок ослабевает.
Открыв глаза, она увидела, что ситуация в пыточной серьезно изменилась. Из тринадцати солдат в строю остались трое. Кажется, те самые, что пришли к халифу с новостями. Один из них в данный момент отвязывал ее от стола. Другой подходил к маркизу. Третий добивал раненых. Основным оружием, похоже, послужили инструменты палача. Что-то запустило их прицельно по солдатам, минуя только этих троих. В частности, у насильника какой-то зазубренный нож торчал прямо из головки члена. Тех же, кому посчастливилось увернуться, в считанные секунды зарубили саблями.
– Ты не пострадала? – осведомился тот солдат, что отвязывал ее, – Они… ничего не успели сделать?
И на этот раз, когда он заговорил по-иллирийски, а не на языке Дозакатных, Лана узнала его голос.
– Кили?! – радостно воскликнула она, – Это правда ты?!
– Нет времени, – жёстко сказал тот, что освобождал маркиза, – Нам нужно уходить, пока не вернулся халиф!
– Лана, ты в состоянии идти?
Килиан прекрасно понимал, что вопрос это крайне идиотский: ему было прекрасно (во всех волнующих подробностях) видно ее состояние, и он четко видел, что она не ранена. Но чародей не мог ничего с собой поделать: беспокойство было слишком сильным. В тот момент, когда он понял, что задумал Мустафа, ему стоило больших усилий не напасть сразу (что, скорее всего, привело бы к их смерти, ибо адепту не составило бы труда заметить и заблокировать магнитокинез). Ему пришлось даже отступить от плана, заговорив с солдатами (по плану говорить должен был только Джавдет как знающий язык Континента), чтобы хитростью вынудить их затеять свару и выиграть время до того, как халиф, ведомый ложной информацией о местонахождении Тэрла и Килиана, отошёл достаточно далеко.
Но теперь этот этап был позади. Они не опоздали и не погибли, Лану не изнасиловали и не покалечили. И едва встав со стола, чародейка в ультимативной форме потребовала:
– Дайте что-нибудь прикрыться!
– Да ладно, тебе идёт, – начал было шутить Килиан, но под суровым взглядом девушки увял, – Понял. Дурак. Я все равно собирался предложить прикрыть лица. Вас, маркиз, это тоже касается.
За «что-нибудь прикрыться» сошли черные хламиды убитых солдат. Вообще, белое Лане шло больше (с точки зрения Килиана, этот цвет вообще был более «женственным»), но на нём слишком заметны были следы крови. А привлекать к себе внимание Лане нельзя было ни в коем случае, поскольку женщин в армии халифата не было вовсе.
Килиан даже на секунду подивился, что не испытывает никакой брезгливости, снимая одежду с трупов. Что до Ланы, то ее перспектива эта явно нервировала, но все же меньше, чем идея ходить голой по крепости. После того, что едва не случилось, неудивительно.
Не дожидаясь, пока девушка закончит одеваться, чародей выглянул из комнаты и выпустил разряд молнии в потолок над тем коридором, по которому убежал халиф. Это не было бы особенно осмысленным действием, если бы он заранее не установил все вероятности, которые могли потребоваться в спасательной операции. А так – потолок обрушился, заваливая проход.
– Это задержит их, – провозгласил учёный, возвращаясь, – Но у нас мало времени. Лана, тебе помочь одеться?
– Вот ещё! – гордо фыркнула девушка, обвязывая голову тюрбаном.
– Я просто спросил, – невинно улыбнулся юноша, – Джавдет, веди к черному ходу.
Джавдетом звали того самого молодого солдата халифата, что пострадал за свою самоуверенность, попытавшись в одиночку арестовать чародея. Именно к нему и повел Килиан Тэрла, придумав, как им проникнуть в крепость. У них уже был достаточный запас одежды и оружия Черного Континента. Единственное, чего не хватало, это знания. Язык, пароли, субординация, да просто расположение помещений. Без всего этого их бы раскрыли на первом же посту. И вот тут Джавдет пришелся как нельзя кстати.
В этом и заключался последний козырь Килиана. Некогда чародей заметил, что люди, пораженные молнией в голову, порой не умирают, а лишь начинают вести себя странно. Кто-то иной мог не придать этому значения, но только не он. Сопоставив этот результат со знанием об электрической природе нервной системы, он стал экспериментировать. Хотя ни знаний анатомии, ни точности наведения не хватало, чтобы ювелирно направить разряд точно в желаемый участок мозга, это компенсировалось контролем вероятностей, позволявшим повлиять не только на зону попадания, но и на то, как именно проявится повреждение в дальнейшем поведении жертвы. Благодаря этому Килиан смог выделить несколько работающих электрических воздействий на мозг.
И самым эффективным из них было воздействие на центр подчинения. Оно провоцировало запечатление: первого, кого жертва видела по пробуждении, она признавала за своего хозяина. Она подчинялась ему всецело. Увы, оборотной стороной становилось падение когнитивных способностей. Получался идеально-послушный исполнитель, но не машина: всю хранимую информацию можно было использовать, чтобы, к примеру, обдурить халифа, слишком понадеявшегося на незнание жителями Полуострова языка Черного Континента.
Благодаря Джавдету пятерка прошла через первый пост охраны: эти пока ничего не знали о побеге и производили лениво-расслабленное впечатление. Так же легко удалось миновать и второй. Килиан даже почувствовал мимолётное сочувствие к бедолагам, которым наверняка придется отвечать перед халифом за свою беспечность.
Если и они, и халиф выживут, разумеется.
Они спускались все глубже в подземелья, но учёный знал, что так и должно быть: черный ход представлял собой вертикальную лестницу пятнадцатиметровой высоты.
И они почти дошли до него, когда дорогу им преградил отряд воинов. Джавдет выступил вперёд и уже привычно начал разговор, но несложно было понять, что что-то идёт не так. Подозрительность в голосе вожака не ослабевала. Наконец он что-то резко приказал, и Джавдет стал разматывать ткань, открывая лицо.
Килиан затаил дыхание, сдерживая порыв начать колдовать. Увы, в этот раз удача отвернулась от них. Вожак оглядел группу, указал на Амброуса и повторил приказ. Не было ни малейшей тени надежды, что он примет аристократически-бледного, светловолосого и изящного маркиза за одного из своих соотечественников.
Переглянувшись, воин и маг приняли одновременное решение. Заговорили винтовки, к которым мгновением позже добавилась молния, пущенная Килианом прямо поверх ствола. Ещё через секунду стрелять начали и Амброус с Джавдетом.
Этот отряд продержался недолго, но свое чёрное дело он сделал. После такого грохота сюда сбежится вся охрана. О скрытности можно было забыть.
– Сюда, скорее!
До двери, за которой начиналась узкая лестничная шахта, они добрались за минуту с небольшим. Слишком долго: в коридоре уже раздавались топот ног и отрывистые команды.
– Лезьте вверх, немедленно, – приказал Килиан, – Тэрл, ты первый. Маркиз, вы за ним. Лана, дальше ты. Я за тобой; не бойся, подстрахую. Джавдет, ты замыкающий.
Однако перед тем, как лезть за Ланой, он шепотом отдал Джавдету иной приказ:
– Выиграй нам столько времени, сколько сможешь. Даже ценой своей жизни.
И поднимаясь по лестнице, чародей слышал внизу грохот ожесточенной перестрелки. Это принимал свой последний бой мальчишка, виновный лишь в том, что оказался по другую сторону баррикад, и приговоренный к превращению в безвольное орудие его воли.
Спустя секунд десять выстрелы стихли. Нужно было торопиться. К счастью, Тэрл и Амброус уже вылезли на поверхность и теперь в четыре руки вытаскивали Лану. Пока же Килиан посмотрел вниз и увидел собирающихся под лестницей стрелков.
Он посмотрел вверх. Лану уже вытащили, настала его очередь.
– По моему сигналу, вытаскиваете меня… давайте!
С этими словами учёный, гаденько хихикнув, бросил вниз фосфорную гранату. Вообще, он создал ее для борьбы с регенераторами. Но и людям она надёжно отбила охоту лезть именно в эту шахту. На какое-то время они оторвались.
– Нам туда, – указал чародей на открытые ворота, над которыми двое солдат возились с заклинившим механизмом закрытия.
– Подожди! – возразила Лана, – Как же кристалл?
– Крепость держится на магии, – махнул рукой он, – Перейдем через мост, развеешь чары. Поднажмем!
Охрана ворот кричала что-то, предположительно родственное «стоять!», но без полной уверенности стрелять в своих не решалась. Лишь после того, как пятерка проскочила в закрывающиеся врата, Тэрл вскинул винтовку и на ходу дал широкую очередь по солдатам.
– Я знал, что мы ещё встретимся, – послышался спокойный, чуть меланхоличный голос.
Точно посередине моста стоял высокий воин в вороненой броне, опиравшийся на секиру. При виде его Тэрл сделал знак ждать и выступил вперёд.
– Хасан. Мы можем закончить наш поединок в другой раз.
– Ты прекрасно знаешь, что нет, – ответил Хасан.
– Знаю, – кивнул Тэрл, после чего двинулся к противнику, – Не вмешивайтесь.
– Тэрл, – напомнил Килиан, – Мы вообще-то спешим…
– Знаю! – огрызнулся воин, после чего уже спокойнее повторил, – Не вмешивайтесь. Вы мне не поможете. Только помешаете.
Хасан одобрительно кивнул, после чего перевел взгляд на саблю в руках идаволльца:
– Это не твой клинок.
С этими словами он отбросил секиру и сам достал саблю, похожую. Тэрл никак это проявление рыцарства не прокомментировал. Он атаковал.
Наблюдать за поединком бойцов такого уровня – занятие неожиданно… скучное. Тот, кто сам к этому уровню не приближается, попросту не успевает понять, что происходит. Бойцы сошлись и разошлись. С грустью Килиан подумал, что сейчас был бы идеальный момент, чтобы пустить молнию.
«Это был рыцарь, не пропускавший ни одного удара… зато он пропускал электрический ток», – язвительно подумал маг. Ну очень не вовремя нашел на Тэрла острый приступ воспаления чести и благородства.
Тэрл и Хасан снова сошлись и снова разошлись, но на этот раз на лице гвардейца появился очередной шрам. Чуть поклонившись противнику, идаволлец снова атаковал, и за секунду до столкновения ученый понял его план.
Тэрл атаковал от левого края моста. И после каждого столкновения противник его чуть смещался вправо. Он не замечал этого, увлеченный слежением за клинком. И вот, настал момент истины. Вместо того, чтобы пытаться достать Хасана саблей, Тэрл попросту пнул его ногой в грудь. Чернокожий отступил назад, и его нога наткнулась на пустоту.
Дальнейшее было уже делом техники. Мощный натиск не позволил ему восстановить равновесие. Воин халифа рухнул в воду и, вероятно, утонул под тяжестью своих доспехов.
Тэрл склонился над краем моста:
– Это был достойный воин. Хотя мы были врагами, никто не посмеет отрицать, что умер он как герой.
– И, похоже, даже своей смертью сумел нам напакостить, – нервно заметил Килиан, оглядываясь назад.
Ворота крепости снова были открыты, и через них спокойно выходил халиф Мустафа. Весь обвешанный золотом, он сжимал в руках страшный двуручный меч-фламберг. И что-то подсказывало, что даже если в чистом воинском мастерстве он своему подручному уступает, владение магией компенсирует это с лихвой.
– Есть рациональное предложение, – добавил ученый, – БЕЖИМ!
Что ж, до конца моста добраться им удалось. Но сразу после него они уперлись в мерцающее синим силовое поле.
– Проклятье! – Килиан в сердцах ударил по нему, и поле, будто спружинив, оттолкнуло кулак обратно.
– Ладно…
Перехватив поудобнее саблю, Тэрл выступил навстречу Мустафе. Тот только усмехнулся и прошептал заклинание. Чудовищный фламберг засветился синим. Странное это было свечение. Оно как будто искажало контуры. А еще Килиану оно показалось знакомым. Он готов был поклясться, что это известное ему заклинание, просто примененное нестандартным способом. Но что это за заклинание? Не контроль вероятностей и уж конечно, не гомеостаз. И не молния: он сам нередко пускал молнии по лезвиям клинков и знал, как это выглядит. Не так, это точно. Разве что…
– Не дай клинкам столкнуться! – крикнул он.
Поздно. Магнитное поле, а это было именно оно, «втянуло» саблю, намертво сцепляя ее с мечом. На мгновение показалось, что ситуация сложилась патовая. А потом халиф пустил через лезвия разряд молнии, и Тэрла отшвырнуло прочь, впечатав спиной в силовую стену.
– Еще желающие? – осведомился халиф.
Килиан не хотел сражаться с ним. С самого начала операции он стремился избежать этого столкновения, ибо знал, что все преимущества на стороне его врага. Но сейчас выбора уже не оставалось. За его спиной была Иоланта.
– Я.
Достав из кармана свинцовый шарик, чародей использовал Повышение. Это был последний в его запасах по-настоящему крупный источник энергии: контроль вероятностей для организации спасения Ланы потребовал очень больших издержек.
Полученную силу Килиан сформировал в концентрированный поток молний, нацеленный в грудь чернокожему. Он знал, что эта атака предсказуема, но использовать магнитокинез было бы совсем уж глупо. А больше ничто из его арсенала для прямой атаки не подходило.
Халифу не пришлось долго раздумывать над ответом. Он выставил перед собой меч, и оказалось, что электричество он притягивает не хуже, чем клинок Тэрла и пули Амброуса. Клинок вскоре стал светиться нестерпимо-ярким белым сиянием, но вся выпускаемая энергия все равно надежно удерживалась в магнитном поле.
– Это бесполезно, – халиф весь вспотел, но непохоже было, что он собирается сдаваться, – Я не знаю, где ты научился магии Владык. Но сколько сил у тебя осталось? В моих же руках сокровища целой империи. Вся ее мощь стоит за мной!
И это была не фигура речи. Пока чародеи пытались пересилить друг друга, за спиной халифа выстраивались стрелки с винтовками. Было их никак не меньше двух десятков, и прибывали еще и еще.
– Убейте его, – приказал колдун, – Маркиза тоже: он исчерпал свою полезность. А вот девчонку приведите ко мне.
И от этих слов Лана будто проснулась. Неожиданно громким и четким голосом она провозгласила:
– Я не игрушка, Мустафа! Я – эжени!
После того, что едва не случилось в подвале, один вид халифа заставлял Лану застыть от ужаса. Ей снова вспоминалось то отвратительное чувство беспомощности и грязные лапы колдуна, жадно ощупывавшие ее с полным осознанием своей безнаказанности. Похотливые взгляды, которые он бросал на ее обнаженное тело. Его циничные слова, исполненные уверенности в том, что она – всего лишь красивая вещь, которой он может распорядиться, как сам того пожелает.
Поэтому когда ее друзья вступили в бой, она не смогла заставить себя присоединиться к ним. Как будто идти против этого чудовища – значило навлечь на себя его гнев. И все мучения, каким он подверг бы её.
Всего парой ударов Мустафа вывел из строя Тэрла. Килиан и Амброус атаковали его вместе; под такой защитой Иоланте бы чувствовать себя как за каменной стеной…
Но она ясно видела, что даже в одиночку Первый Адепт для них слишком сильный противник. А ему на помощь уже спешили солдаты. Как тогда, в подвале. Тогда ему не составило бы труда сделать все в одиночку. Но чтобы окончательно сломить своих пленников, он доверил изнасилование своим людям. И так же теперь он доверит им убийство ее друзей, и она будет так же беспомощна перед ним.
– Убейте его! Маркиза тоже: он исчерпал свою полезность. А вот девчонку приведите ко мне.
Несложно было понять, зачем она ему. Ему понравилась игрушка, и теперь, когда не нужно было использовать ее для добычи информации, он собирался насладиться ей по полной.
И на этой мысли Иоланта ощутила, как страх переходит в гнев. Она не игрушка! Если этому уроду так нужно куда-то засунуть свой член, это его проблемы! Она больше не испытает подобного! Она… она чародейка, в конце-то концов! Силы магии не дадут ее в обиду, а ограничения все лишь у нее в голове.
Лана никогда прежде не испытывала такого гнева. Она даже не представляла, что способна на него. Она часто чувствовала обиду, злость. Могла накричать, оскорбить, ударить по больному. Но сейчас это был именно жгучий, пламенный гнев. Искренняя, самозабвенная жажда принести обидчику страдания и смерть.
– Я не игрушка, Мустафа! Я – эжени!
Быстро, пока не пропала решимость, пока не пришли сомнения, пока она не понимала, ЧТО делает, Лана сотворила жест, напоминающий молнию.
Отгоняющий чары.
Как правило, чародейке требовалось концентрироваться на конкретном заклинании, чтобы разрушить его. Но в этот раз гнев подпитывал её, придавал сил, – и магия волной разливалась во все стороны.
Исчезла преграждающая им путь стена. Разлетелась яркой вспышкой энергия, больше не удерживаемая на лезвии меча. Молнии Килиана тоже погасли: он также был в зоне поражения, и Лана была слишком зла, чтобы различать своих и чужих.
А затем волна развеивания чар дошла до заклятий, скрепляющих камни крепости и моста. Попадала с рушащихся стен некогда не успевшая остановить их охрана. Сложились, как карточные домики, крепостные башни и донжон, погребая под тоннами камней тысячи людей. Рухнул мост, вместе с выстроившимися на нем стрелками и с халифом, едва успевшим понять, что произошло.
Мгновением позже пришло осознание, что она только что сделала. Лана заткнула уши, но все равно слышала исполненные животного ужаса крики людей, падающих в водяную бездну или покалеченных падающими камнями. Она закрыла глаза, но все равно видела их искаженные мукой лица. Во рту появился стойкий металлический привкус, как будто она пила кровь всех этих людей.
Людей, которых она убила.
В первый раз эжени Иоланта Д'Исса направила свою волю на убийство. Всю ее жизнь это было глубоко чуждо ей. Ее дар служил созиданию, исцелению… Но не разрушению. Сама мысль о том, чтобы использовать свой творческий огонь ТАК, казалась чудовищной и кощунственной.
Но ведь это были люди, о смерти которых не стоило жалеть? Халиф, едва не устроивший ей групповое изнасилование, и солдаты, многие из которых с радостью бы в этом поучаствовали?
А остальные? Кто сказал, что все они такие, кто сказал, что те десять были не единственными? Что, если среди них были такие как Хасан, сражавшийся против них, но сохранивший чувство чести и благородства? Или Джавдет, который помог спасти ее и даже пожертвовал жизнью, прикрывая их отход, а она так и не узнала, почему?
Получается, что если такие были, их она тоже убила.
