Текст книги "Осколки старого мира (СИ)"
Автор книги: Александр Нетылев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Тэрл не колебался, что делать. В его руке появился глиняный шарик, начиненный фосфором. Прежде, чем Лана успела ужаснуться опасности применения такого оружия на борту, воин закинул гранату в пасть твари Порчи.
К тому времени волна исцеления дошла и до прочих солдат. Не всем она могла помочь: многие были ранены слишком тяжело. Но те, кто еще был в состоянии сражаться, ощутили практически второе дыхание. С новыми силами они смогли атаковать врагов, отвоевывая преимущество. Кроме того, как с запозданием поняла Лана, ощущение магии дезориентировало тварей, инстинкты которых требовали находить по нему свою жертву. Не прошло и минуты, как палуба была очищена.
Бой был выигран.
Вернувшись в свое тело, Лана обнаружила себя забившейся в уголок в позе эмбриона. Ее била крупная дрожь. С нее градом струился пот, но при этом ей было холодно, как будто в одночасье пол и стены каюты обратились во льды мифического Севера.
Обхватив колени руками, чародейка тихо заплакала.
Сколько прошло времени? Секунды или века? Она, казалось, потеряла счет. Образы побоища преследовали ее. Все силы, все внимание уходило на то, чтобы не сойти с ума от ужаса.
– Лана…
Она ощутила, как ее плечи укрывает одеяло. Подняв глаза, чародейка увидела склонившихся над ней Килиана и Аксиона.
– Почему ты лежишь на полу? – задал «гениальный» вопрос ученый, после чего довольно настойчивым движением полу-помог, полу-заставил ее перебраться на койку.
Полу-помог, полу-заставил. Такая формулировка как нельзя лучше подходила к тому ощущению, что создавало его поведение. Почему-то Лане это показалось очень смешным.
Невероятно смешным. Гомерически смешным.
Ненормально смешным.
Чародей и моряк переглянулись, когда девушка истерически засмеялась. Их удивление показалось ей еще более смешным. Лана смеялась. Смеялась, сбрасывая напряжение, выплескивая свой страх и чужую боль. Она смеялась до боли в животе, до тех пор, пока оставались силы смеяться.
– Спокойно… – пробормотал Килиан, – Все уже прошло.
Несмело протянув руку, он осторожно погладил девушку по голове, и тут же поморщился от боли. Только тогда Иоланта вспомнила, что во время боя не исцелила его раны, а только придала сил. Это заставило ее немного прийти в себя.
– Ты ранен? Давай я помогу.
– Мелочи, – ответил Килиан, тут же вызвав у нее желание его стукнуть.
«Суровые мужчины обращаются к врачу, только когда копье в спине начинает мешать ходить», угу. Тем более, перед женщиной – как же не поиграть в героя. Только вот Лана ненавидела такие игры. Она не уважала тех, для кого глупый гонор становился важнее здравого смысла. Кто в попытке порисоваться не думал ни о последствиях для себя, ни о том, что той самой женщине, которую они так хотят впечатлить, может быть не по себе от вида крови и боли. Или о том, что она, черт побери, беспокоится! Что ей может быть внезапно не наплевать, что будет с её друзьями!
– Нет, никакие не мелочи! – резко перешла с шепота на крик чародейка, – Ты вообще отбитый? Не понимаешь, что даже безобидная на вид рана может скрывать задетые внутренние органы? А о кровопотере и заражении ты подумал?!
– Я подумал о твоем психологическом состоянии, – возразил ученый, – Извини, но сейчас оно у тебя опасно близко к истерическому. Еще не хватало сейчас нагружать тебя теми проблемами, которые запросто могут подождать. Я не умираю. Тех, кто умирает, сейчас доставят солдаты: вот их я бы попросил тебя исцелить… Если ты сейчас в кондиции, конечно.
– В кондиции, – все еще сердито ответила Лана, – Даже более того; мне самой это сейчас нужно.
Заботливый, блин, нашелся.
– Эжени, – вмешался в разговор невозмутимый капитан, – Прежде чем вы приступите, я хотел задать вопрос. Во время боя с тварями Порчи я был смертельно ранен. Но что-то спасло меня. Это были вы?
– Я, – подтвердила девушка, хоть ей и не понравилось, что она «что».
– Эжени, – Аксион слегка поклонился, – Я обязан вам своей жизнью. Если когда-нибудь вам потребуется от меня какая-либо помощь… Я полностью к вашим услугам.
– Хорошо, – отмахнулась чародейка.
Она сделала это не ради заведения связей и не ради благодарности, а только лишь потому что не могла поступить иначе. Хотя несомненно, ей было приятно, что ее поступок оценили.
Слишком часто ее помощь воспринимали как должное. Зато стоило сделать что-то не так…
Судьбоносная встреча произошла около семи часов утра.
Несмотря на то, что вчерашний день выдался крайне тяжелым, и отдых сейчас был бы очень кстати, Килиан и Лана уже были на ногах. Все потому что ранее ученый имел неосторожность упомянуть, что на рассвете они будут проплывать над одним из прекраснейших Дозакатных городов. И чародейка немедленно возжелала увидеть его.
Не вышло, к сожалению. Остров, где располагался этот город, ушел слишком глубоко под воду. Можно было рассмотреть контуры старинных зданий, – но что из этого было реальностью, а что – игрой воображения? Сказать это с уверенностью было невозможно.
Килиан так и сказал. И заодно произнес одну из своих «фирменных» фраз:
– Я же говорил.
Лана, однако, лишь улыбнулась:
– Ворчунишка.
И только лишь мысленно ученый неохотно признался самому себе, что в том, чтобы бок о бок с девушкой высматривать что-то в море, было нечто необъяснимо приятное. Что именно, он внятно ответить себе не смог. Но совершенно точно, что дело было не в прикосновении к отголоску древних эпох. Что бы это ни было, не к прошлому оно относилось, а к настоящему.
Идиллию разрушил крик впередсмотрящего:
– Корабли прямо по курсу!
– Свистать всех наверх! – распорядился Аксион, – Сколько их?
– Три корабля под знаменем Халифата!
Палуба постепенно заполнялась людьми. Тэрл и его гвардейцы привыкли подрываться по сигналу. На сборы им не требовалось и минуты. Собственно, Килиан подозревал, что если даже к гвардейцу незаметно подобраться во сне, тот сначала приготовится к бою, а потом уже проснется.
– Есть шансы быстро уничтожить флагман и уйти целыми? – сходу спросил воин.
– Риск велик, – пригладил усы капитан, – Если не управимся за один залп, нас попросту разнесут.
– Но это возможно?
Не понравилось Килиану, куда он клонит. Причем сразу по нескольким причинам.
– Мы не управимся за один залп, – уверенно ответил чародей, – Это возможно лишь в двух случаях. Или с ними ни одного сколько-нибудь обученного адепта. Или они законченные кретины. Нет, я не исключаю вероятности второго, но мне все же кажется, не стоит на это слишком уж полагаться.
Тэрл, не отрываясь, смотрел на горизонт, где уже невооруженным глазом можно было рассмотреть три галеры под оранжевыми парусами. Не нужно было влезать ему в голову, чтобы понять, как он хочет нанести удар прямо сейчас. Если уничтожить экспедиционный корпус Халифата, то черные еще нескоро предпримут новую попытку. Можно будет вернуться на фронт, бросив поиски Гмундна и не высаживаясь на берега Континента.
И разумеется, воин не стал бы слушать, даже если бы ученый озвучил весомые с его точки зрения аргументы, почему тюрьму Дозакатных следовало бы найти, даже если бы не риски, что до нее доберутся адепты Лефевра. Он просто не понял бы, почему это так уж важно.
– Если бы я был одним из адептов Лефевра на этих кораблях, – постарался зайти с другой стороны Килиан, – Я бы заставил ветер меняться каждые несколько секунд с того момента, как мы сблизимся на расстояние выстрела. Как результат, мы не смогли бы делать поправку на ветер, и о прямом попадании можно было бы забыть. Это, разумеется, при условии, что они не умеют ничего, что не умею я, – а судя по телепортации, выведению регенераторов и общении через голограмму, это не так.
– И ты не можешь этому помешать, – скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией сказал Тэрл.
Не понравился чародею подозрительный взгляд, который кинул на него воин.
– Почему же, могу. Но тогда мы потеряем преимущество в скорости: грубо говоря, наши попытки воздействия на вероятности взаимонейтрализуются.
– Понятно, – сухо ответил воин.
На раздумья у него много времени не ушло.
– Лево руля! Обойдем их и пристанем к берегу западнее. Держитесь на таком расстоянии, чтобы они оставались в зоне видимости, но при этом не могли достать нас из своих орудий. Килиан, обеспечь нам попутный ветер.
– Уже, – склонил голову чародей.
Несомненно было, что гвардеец постарается настигнуть черных в землях Порчи. И вполне вероятно, что им это удастся. Что ж… Килиан был не против такого расклада. Все равно до Гмундна будет уже недалеко, а выяснить, что же ищут тут адепты, Тэрл тоже захочет.
До берега оставалось совсем недалеко. Наверное, взберись ученый в «воронье гнездо», он бы вскоре уже и увидел землю (помимо все еще попадавшихся мелких островков). Впрочем, он был достаточно терпелив.
– Колдуют, – предупредила вдруг Лана, отслеживавшая малейшие возмущения энергий. Килиан это тоже умел, но ему недоставало чувствительности.
В мгновение ока солдаты на палубе взяли наизготовку клинки и винтовки. Чародейка указала пальцем направление, и оружие нацелилось на еле заметное марево над палубой…
…из которого вскоре возник полупрозрачный образ человека. Знакомый образ.
– Мустафа! – пораженно воскликнула девушка, – Я думала, он погиб!
Выглядел халиф не очень хорошо. С прошлой их встречи его лицо украсили следы ожогов, – хорошо леченных, но не настолько хорошо, чтобы не бросаться в глаза. Один из его глаз был скрыт черной повязкой, придававшей ему вид стереотипного пирата из детской сказки. В довершение всего, золотых украшений на теле адепта стало еще больше: по весу все это могло потягаться даже с турнирными латами, а по чувству вкуса – с внезапно разбогатевшим купцом, отчаянно пытающимся сойти за своего в среде урожденных аристократов.
– Ведьма, – сощурился халиф, – Я ждал нашей новой встречи. Наконец-то я смогу воздать тебе за все.
Килиан сделал резкий шаг к голограмме, закрыв Лану своим плечом:
– Это прозвучало бы угрожающе, да только угрозы от проигравших не особенно впечатляют.
Лицо Первого адепта исказилось от гнева:
– Смейся, пока можешь, шакал! Ваши силы ничто в сравнении с могуществом Лефевра! Тогда, на острове, вы застали меня врасплох, но второй раз я так не подставлюсь.
Чародей спокойно пожал плечом:
– Ну, значит, мы придумаем что-нибудь новенькое.
Он старательно демонстрировал уверенность, безразличие и легкую форму пренебрежения, а сам старательно думал. Ни тщеславие, ни горечь поражения не были главными мотивами халифа. Тут что-то еще. Что-то, что он упускал. К сожалению, Килиан Реммен не был тонким психологом. Теоретические знания у него были, но очень остро недоставало опыта и понимания. Ему проще было иметь дело с абстрактными теориями, чем с живыми людьми.
– И потом, – продолжил чародей, силясь одновременно потянуть время и спровоцировать противника на еще одну подсказку, – Я хотел бы задать тебе приблизительно тот же самый вопрос, от которого очень забавно бесятся христианские проповедники. Если твой Владыка так могущественен, то зачем ему вообще ты? Почему бы ему самому не устроить нам потоп, огненный дождь, превращение в соляные столбы или еще какое членовредительство, в смысле, божественную кару?..
Это был идиотский вопрос. Прежде всего потому что ученый прекрасно знал на него ответ. Причем совершенно разный ответ в случае христианского Бога и в случае Владык.
К сожалению, понял это и халиф.
– Ты знаешь ответ, – рассмеялся он, – Знаешь, иначе не научился бы магии Владык. Я не знаю, кто ты: вор, еретик или предатель. Но за свое преступление ты умрешь. И смерть тебе принесут знания, дарованные мне Владыкой Лефевром!
Ученый понял, что ошибся. Его направление действий изначально было неверным. Первый адепт добивался того же, что и он: тянул время. Он пытался удержать внимание на своей персоне, – его внимание, внимание Ланы, внимание солдат. Он хотел, чтобы они не спускали с него глаз.
Глаз…
Что-то щелкнуло в голове Килиана, раскрывая замысел черного колдуна. Глаза! Ну, конечно!
– Посмотрим. Пока то, что ты показал, не особенно впечатляет. Много силы, мало продуманности. Как деревенский амбал, считающий себя воином на том основании, что у него дубина больше.
Говоря эту, весьма натянутую речь, ученый за спиной взял руку Ланы и дважды сжал условленным образом.
Не прошло и двух секунд, как она пришла в кристальный грот его сознания.
«Зачем ты лезешь в спор?» – сходу спросила она, – «Он ведь специально тебя провоцирует»
«Да, это так», – не стал спорить Килиан, стараясь скрыть от нее несколько потрескавшихся кристаллов.
«Слушай, времени мало. Я понял, что он задумал. Он сосредотачивает на себе наше внимание. Чтобы кто-то другой подобрался к нам под пологом отведения глаз»
– Мы встретимся в бою, – глаза Первого адепта угрожающе сузились, – И ты увидишь, на что я способен как воин. Это будет последнее, что ты увидишь.
Тут долго придумывать ответ не пришлось.
– Как воин? А я думал, все, на что ты способен, это насиловать связанную девушку… Впрочем, даже тут тебе потребовалась помощь твоих людей.
Выпад чародея поддержал гогот солдат, а вот Лана осталась недовольной:
«Обязательно было ЭТО упоминать?»
«Знаешь, не так-то просто одновременно думать над ответом и анализировать его планы. В общем, так. Я продолжу пикировку. А ты тем временем внимательно оглядись вокруг. Высматривай в воде и в небе. Возможно, это будет регенератор, десантная шлюпка, что-нибудь типа плавучей мины или даже целый корабль»
«Я свяжусь с Тэрлом», – откликнулась девушка, все еще явно злая на упоминание того, что с ней чуть не сделали на острове.
«Если считаешь нужным»
Иоланта покинула беседу. Про потрескавшиеся кристаллы она так ничего и не сказала. Может, не заметила.
А может, не поняла, что это значит.
– Я возьму ее на твоих глазах, – пообещал халиф, – И заставлю тебя смотреть, как ей начнет это нравиться. Им всем рано или поздно начинает… Если не умирают раньше, конечно.
Вот тут он уже смог задеть Килиана, но тот постарался не показать этого.
– Знаешь, у моего народа есть примета. Тот, кто активнее всех похваляется будущими победами, меньше всего стоит в настоящем. Это с равным успехом относится и к солдату, и к любовнику.
Гневный огонь в глазах колдуна горел до того ярко, что ученый поневоле подумал, а не слишком ли он рискует.
– Я с удовольствием послушаю, как твоя бравада сменится мольбами, – пообещал Первый адепт, – Твой народ – всего лишь рабы по своей природе. Рабы, забывшие свое место. Но скоро Владыка вернется и восстановит естественный миропорядок.
Килиан хмыкнул. Он знал, что реальная история была несколько сложнее. Вечность – долгий срок, и народы, бывшие ранее рабами, не раз становились хозяевами. Обратное не менее верно. Однако, ученый прекрасно сознавал, что для спора (не путать с цивилизованной дискуссией) концепции сложнее, чем «мы в белом, а вы мусор» никогда не годились.
– Уповать на то, что ваш Владыка решит все за вас; что угодно, лишь бы не взять на себя ответственность за собственные действия.
Против своей воли Килиан сказал это с большим жаром, чем планировал. Халиф даже не представлял, насколько он был близок к тому, чтобы их конфликт стал чем-то большим, чем просто вражда двух людей или даже двух цивилизаций. Даже описание этого как конфликта мировоззрений, хоть и было верным с чисто формальной точки зрения, не передавало всего того, чем было это для молодого чародея.
Это был конфликт мироустройств.
– Какое наивное высокомерие, – усмехнулся халиф, – Знать о существовании Владык и все еще верить в то, что твоя жизнь принадлежит тебе. Что ты, жалкий червь, все еще обладаешь волей и правом определять ее.
От необходимости отвечать Килиана избавил Тэрл, воскликнувший:
– Корабль по правому борту!
Теперь, зная, куда и на что смотреть, и Килиан увидел. Всего в нескольких метрах небольшая, приземистая галера под углом к курсу «Стремительного» заходила на таран.
– Право руля! – крикнул Аксион, – Правый борт, огонь из всех орудий!
– Нет! – крикнул ученый, но было уже поздно.
«Стремительный» не был первым среди идаволльских кораблей по чистой огневой мощи. Но с такого расстояния промахнуться было невозможно. Залп шести пушек разнес носовую часть галеры почти что в щепки.
Провоцируя детонацию.
Килиан не удержался на ногах, когда взрывная волна ударила в борт «Стремительного». Звуки моря, голоса солдат и насмешливый комментарий халифа исчезли, сменившись раздражающим, неприятным звоном в ушах. Перед глазами все плыло, но главное ученый все равно видел, хотя и предпочел бы не видеть.
Он видел, как палубу охватывает зеленоватое пламя.
Лефевр всегда отличался отсутствием фантазии.
С его магическими знаниями и могуществом он мог сделать субреальность своего сознания такой, как сам бы захотел. Он мог создать роскошный дворец, – или напротив, уголок нетронутой природы. Мог воплотить в ней лучшие свои воспоминания – или мечты. Вместо этого он оставил своей субреальности вид простого кабинета, в каком работал еще до того, как стать Владыкой. Строгого, серьезного, скучного.
Это злило Ее до крайности. Во многом потому что Ей самой это было недоступно. Как бы Она ни пыталась изменить свое сознание, Ее субреальность все равно походила на руины сожженного замка.
Отчасти поэтому Она так любила захаживать в чужой разум: там часто бывало попросту куда приятнее находиться. Но в разуме Лефевра Она сейчас находилась по другой причине.
– Твои адепты высадились в Удине.
– Да, – чернокожий старик улыбнулся.
Как странно. Он мог стать вечно молодым. Но вместо этого он предпочел всю вечность оставаться таким, каким был в тот момент, когда обрел бессмертие. Лысеющим, седобородым, морщинистым. Старым.
Настоящим.
– Помнится, ты не верила, что им это удастся.
– Никто не верил, – пожала плечами Она, – Ставка на религию казалась странным решением. Тем более от тебя.
На лице Владыки отразилось не особенно скрываемое отвращение.
– Извини, но так, как ТЫ, я не умею. И не хочу уметь. Пришлось искать свои собственные пути.
Она проглотила оскорбление. Не без труда. Но Она пришла сюда не чтобы ругаться и спорить.
– Да. И я недооценила тебя. Мне следовало помнить, что ты не просто так считался сильнейшим и умнейшим из нас.
Лефевр вздохнул:
– Чего ты хочешь?
– Чего может хотеть заключенный? – хитро улыбнулась Она, – Естественно, свободы. А чего может хотеть женщина? Быть рядом с сильным и успешным мужчиной, разумеется. Между нами в прошлом было немало разногласий. Но я надеюсь, теперь, когда твои адепты в шаге от того, чтобы отыскать Гмундн, ты вспомнишь о том, что я всегда готова помогать тебе и служить тебе… любым способом, каким ты только пожелаешь.
Владыка устало прикрыл глаза и потер переносицу.
– Сейчас ты готова служить мне. А тогда, во время Заката, ты обратила свою магию против меня.
– Я допустила ошибку. Я верила, что справлюсь со всем самостоятельно. Но теперь я понимаю, что это не так. Я…
Ее голос дрогнул.
– Я понимаю, что не могу рассчитывать править самой. Что все, что я могу, это быть у трона истинного Владыки. Ты примешь меня?..
Лефевр покачал головой:
– Извини, но я не могу доверять тебе. Ты подлизываешься, потому что я добиваюсь своего. Если я оступлюсь, ты так же легко предашь меня. Так что нет, я не приму тебя. Когда Мустафа доберется до Гмундна, ты останешься в этой капсуле. Навечно.
Из глаз девушки брызнули слезы.
– Пожалуйста, Лефевр! Не оставляй меня здесь! Не хочешь дать мне место у своего трона – не давай. Я согласна быть хоть рабыней, если захочешь, но только… не оставляй меня здесь! Я не могу больше! Я умоляю тебя!
– Избавь меня от этого, – поморщился мужчина, – В этой клетке мне ничуть не лучше, чем тебе. Но надо было думать раньше. Если бы вы с Альмондом и Эландом не развязали эту войну, все сложилось бы совершенно иначе. За последствия расплачиваемся мы все. А плакать – совершенно бессмысленно. Ничего не исправить слезами.
– Пожалуйста…
– Нет, и даже не пытайся. Думаешь, можешь пустить слезы в три ручья, и я сделаю все, чего ты захочешь? Я уже обжигался на этом. Но я уже не тот двухсотлетний юнец, с которым это работало.
– Лефевр…
– Я сказал, нет! Разговор окончен. Вон из моей головы. Прочь.
И в этом «прочь» скрывалась крупица его магической мощи. Он и вправду был силен, Владыка Лефевр. Не прошло и секунды, как кабинет исчез: Она снова увидела перед собой крышку своей «камеры».
Из глаз катились слезы, – катились еще какое-то время. Затем Она усмехнулась. Все прошло именно так, как было запланировано. Он думал именно так, как Она предвидела. И совершенно искренне не увидел угрозы там, где следовало бы.
Мужчины… Они природой не приспособлены к тому, чтобы прятать козыри в рукаве. Их глупое, бессмысленное эго не позволяет. Им всегда проще играть в открытую, чем унизиться, показав себя слабыми, глупыми, уязвимыми, покорными.
Они не понимают, что в этой слабости и скрывается истинная сила.
Что ж, партия подходит к своему завершению. Фигуры скоро прибудут к месту развязки. И тогда… Она подумала о Лефевре. Не стоило ему быть столь грубым, когда Она умоляла его о снисхождении. Глупо это – плевать вниз, сидя наверху. Низ и верх могут внезапно поменяться местами.
Ну, а пока было время отдохнуть и развеяться. Она направила свое сознание в Идаволл. Нужно было избавиться от гадкого чувства унижения. А в сознании Ее Первого адепта был совершенно потрясающий дворец.
Для релаксации самое то.
