Текст книги "Осколки старого мира (СИ)"
Автор книги: Александр Нетылев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Даже если «судьбоносное» следует понимать как «роковое».
– Ну вот, – вздохнула Владычица, – Теперь ты меня боишься. Не надо, прошу. Мне и так больно от того, что тысячи людей считают меня полным чудовищем.
– Я не такой, как они, – ответил юноша.
Действительно. Он сам, незаконнорожденный, пострадал от предубеждений. Он знал, что толпа жестока, безжалостна и скора на суждение. Ну, и еще тупа.
С нее бы стало объявить чудовищами огульно всех, кто владел магией Владык.
– Что же случилось на самом деле? – спросил Килиан.
«Никто больше не владеет столь достоверными знаниями о тех событиях», – говорил он себе. Впрочем, прекрасно сознавая, что это не было ни единственной, ни главной причиной его вопроса.
Ильмадика грустно улыбнулась:
– Мы хотели изменить мир. Величайшие маги, владевшие не только магией сердца, но и магией ума, мы объединились, чтобы построить новое, справедливое общество. Общество, где каждый будет занимать положение сообразно своим талантам и уму. Лефевр, наш лидер, называл это меритократией. Знаешь… Захватить власть тогда было даже слишком легко. Человечество устало от продажных политиков и бессмысленных войн. Люди были рады нам как избавителям. Они объявили нас богами. И мы приняли это. Мы верили, что достойны этого.
Килиан задумчиво кивнул. Идея того общества, о котором толковала Владычица, казалась ему прекрасной. Совершенной. Но было ли это реально? Можно ли определить таланты и ум человека так, чтобы результат был объективен? Ну, то есть, собственные ум и таланты молодой ученый считал объективно выдающимися. Но даже применительно к себе он сознавал, что отнюдь не каждый разделит его точку зрения. Оценить, взвесить и измерить всех людей… Это поистине задача для бога.
– А потом все посыпалось, – продолжила Ильмадика, – Лефевр был величайшим из нас. Но Эланд и Альмонд, самые молодые и дерзкие из нас, постепенно начали сомневаться в том, что он занимает это место по праву. Он был первым, кто овладел магией ума. Он был старше и опытнее, но, как им казалось, не сильнее. Они устроили заговор против него. И Лефевр испугался.
Она горько рассмеялась.
– Это самое страшное. Когда сильный человек вдруг пугается. Лефевр направил все свои силы на то, чтобы подавить восстание. В одночасье утопия, которую мы строили, обратилась в царство контроля и террора. И тогда некоторые из нас открыто взялись за оружие. Была война. Война, в которой не было победителей.
– Закат, – глухо сказал Килиан.
– Это назвали так. Закат Владык. Или Сумерки Богов. Рагна-Рёк, в честь древней легенды о конце света. Мы сражались между собой, используя все средства. Любое оружие, включая оружие массового поражения. Любую магию, даже ту, что считали запретной. Любые способы получения энергии. Мы истощали ресурсы планеты и высасывали творческие силы из людей. Дошли и до массовых убийств, это тоже способ получения силы. И в конечном счете человечеству надоело. Толпа обратилась против нас, и занятые друг другом, мы не поняли вовремя ее опасности. Люди убивали наших адептов в наше отсутствие и набрасывались на нас, когда мы были обессилены. И в конечном счете мы все были заточены в тюрьму, построенную рядом с никому неизвестным городком Гмундн специально для того, чтобы удерживать Владык. Чтобы удерживать нас.
Владычица развела руками:
– Дальнейшее ты знаешь лучше меня.
– И ты сжигаешь собственные жизненные силы, чтобы дозваться до меня, – задумчиво сказал Килиан.
Ему вдруг вспомнился жуткий образ волка, отгрызающего собственные лапы, чтобы выбраться из капкана. Профессор, рассказывавший об этом, превозносил это как подвиг духа. Но Килиан задавался вопросом: а смог бы он поступить также? Едва ли. А вот Ильмадика, похоже, смогла.
– По большей части, – ответила Ильмадика, – Но твой крестик мне помог. Я вызвала в нем процесс ядерного распада меди. И впитала выделившуюся энергию. Та самая запретная магия Владык. Она позволила мне восстановить свое здоровье, подорванное попытками найти живого человека. После чего я связалась с тобой. Так что ты спас меня. Спасибо.
– Я не сделал ничего особенного, – счел своим долгом ответить юноша.
Хотя, конечно, ему было приятно такое услышать.
– А по-моему, сделал, – настойчиво ответила Ильмадика, – И я хочу отблагодарить тебя. Как я могу это сделать?
Первая пришедшая на ум мысль вызвала у Килиана сперва смущение, а потом – жгучий стыд и негодование. Это было настолько низко, настолько приближалось к моральному горизонту событий, что юноша отмел не только эту мысль, но и все последующие поиски иных вариантов.
– Этого не требуется, – твердо сказал он, – Помочь человеку в столь отчаянном положении – естественное желание, которое не требует награды. Тем более, что мне это по сути ничего не стоило. И тем более, что ты уже отблагодарила меня знаниями о событиях Заката Владык.
Вообще, ученый с запозданием подумал, что правильным ответом было бы расспросить подробнее о том, что она знала. Советуясь с настоящей Владычицей, он мог совершить научный прорыв. Но пришла такая мысль уже после того, как он сказал, что не нуждается в награде.
– Знания? – она на мгновение задумалась, – Точно. Ведь ты же чародей.
Теперь настал черед Килиана горько рассмеяться:
– Если бы. Магия мне недоступна. Я исследую ее, пытаюсь воспроизвести по Дозакатным текстам. Но у меня ничего не выходит. Тот случай в твоей лаборатории был уникальным.
– А что именно ты пытаешься воспроизвести? – тут же спросила женщина.
– После случая в лаборатории в основном ту же молнию. Однажды она у меня получилась, значит, я могу это сделать. Но как бы я ни старался воспроизвести все условия…
– А как ты это делаешь? – уточнила Ильмадика, – Могу я взглянуть на твои записи?
– Э-э-э… – вопрос сбил ученого с толку, – Но они ведь в реальном мире…
– Мы же в твоей голове! Просто подумай о них!
На то, чтобы целенаправленно подумать о своем лабораторном журнале, ушло некоторое время. Молодой ученый сходу принял правила, которые диктовала ему богиня, но это не значит, что ему было легко понять, как они должны работать. Но вот, наконец, посреди кристального грота возник стол, заваленный бумагами. Точно такой же, как тот, что стоял в его комнате, и даже бумаги были теми же самыми.
На то, чтобы изучить их, у Владычицы ушла лишь пара минут.
– А откуда ты берешь энергию? – сходу спросила она, – Без энергии не будет работать ничего; ни машина, ни заклинание.
– Эжени утверждают, что магию питает душа самого мага, – несколько неуверенно ответил Килиан.
Этот момент вызывал у него кое-какие сомнения. Если человек сам представляет собой источник энергии, да еще и столь мощный, то зачем Дозакатным, знавшим о магии несравнимо больше их, вообще нужны были другие способы получать ее?
– Кто такие эжени? – нахмурилась Ильмадика.
– Чародеи, – с запозданием Килиан вспомнил, что титул «эжени» стали использовать уже во времена Возрождения цивилизации после Заката, – Или псионики, как их называли у вас.
– Термин «псионик» придумали, потому что ученым ослам не хотелось признавать использование «сказочных» слов вроде «маг», «чародей» и «волшебник», – отмахнулась женщина, – В общем, я поняла. Из всех способов подпитывать заклинания энергией вы помните только самый мощный… Но и самый нестабильный.
«И недоступный тебе», – мысленно закончил он. Почему? Неизвестно. Но возможно, Владыки не были теми, кого теперь называют эжени? Возможно, это какой-то принципиально иной путь развития волшебства?
– Ты упоминала, что подпитывала заклинания из собственных жизненных сил, – припомнил юноша, – Значит, я смогу так же?
– На молнию? Не вздумай! – замахала руками Владычица, – Это убьет тебя с пары применений. Собственно, даже там, в лаборатории, это едва тебя не убило.
Килиан вспомнил свое состояние тогда. Да, после успешного сотворения заклинания он чувствовал себя изможденным. Тогда он отнес это исключительно на счет своей неопытности. Выходило, что от попыток колдовать в своей темнице Ильмадика чувствовала то же самое? И при этом все равно продолжала пытаться найти людей, пока ей это не удалось? Представив это, ученый ощутил странную смесь жалости и уважения – эмоций, которые он всегда считал противоположными друг другу.
– Впрочем, использовать жизненные силы все равно стоит, – продолжала тем временем богиня, – Но использовать их нужно с умом! Это как закон рычага, представляешь примерно? Ты прикладываешь мало сил, чтобы получить больше и использовать уже их. В данном случае нужно инициировать процессы ядерного распада или синтеза.
– Об элементарных частицах до наших дней дошли только самые базовые знания, – развел руками ученый, – Да и то, что осталось, чистая теория, малоприменимая на практике при нынешнем уровне технологий.
– Почему-то я так и предполагала, – хмыкнула Ильмадика, – Но периодическая таблица элементов должна была сохраниться?
– Её знаю, – кивнул Килиан, – Только теперь ее чаще представляют не в виде таблицы, а в виде простого перечисления в столбик.
– Так даже удобнее. Любой элемент выше железа можно понизить, соединив электроны в более тяжелый элемент. Любой элемент ниже железа – наоборот, повысить, разделив атом. Способы разные, но оба дают в итоге больше энергии, чем вложено. Разница компенсируется за счет меньшего выхода материи. Смотри…
Килиан с энтузиазмом взялся за новую и необычную отрасль. С пылом и страстью истинного ученого он вникал во все тонкости магии и волшебства. Он испытывал невероятную благодарность к Владычице: хотя она всего лишь благодарила его таким образом за помощь с его стороны, но дарила ему нечто куда более ценное, чем то, что получала от него. Он чувствовал себя обязанным ей, но странным образом ему это нравилось.
Несмотря на все его усилия, практического результата ему удалось добиться только через пару дней. Гранта на исследования он так и не получил. Впрочем, и без того он передумал раскрывать их: он четко понял, что даже среди ученых полным-полно невежественных фанатиков, которым известия об участии Владычицы хватит, чтобы наделать глупостей. Самой Ильмадике причинить вред они едва ли смогли бы, но вот Килиан дорого бы поплатился за свою ересь. Да и не так уж нуждался он в этом гранте, после того как освоил контроль вероятностей.
Ведь удача – главное, чего может недоставать человеку, обладающему разумом.
Шестью годами ранее…
Сегодня Килиан с особым нетерпением и даже предвкушением ждал, когда же Ильмадика постучится в его сознание. В волнении он расхаживал туда-сюда по комнате. Вообще, богиня посещала его отнюдь не каждый день. Раз в неделю или две. И каждый раз Килиан радовался, как верный пес, дождавшийся возвращения любимого хозяина.
Так что в принципе, она могла и не прийти сегодня. Но Килиан не сомневался, что придет. Каким-то нутром Владычица чувствовала, когда происходило что-то важное.
То же, что случилось сегодня, было важным особенно.
Ожидания оправдались. Спустя каких-то два часа молодой чародей ощутил знакомое чувство проникновения в свой разум. Они с Ильмадикой снова оказались в его кристальном гроте.
– Я кое-что нашел, – пропуская фазу приветствий, воскликнул ученый, – Смотри!
Подумав об одной из сравнительно поздних книг, написанных уже после Заката, он заставил ее проявиться в субреальности своего сознания. Уже раскрытой на нужной странице. За прошедшие годы его навыки в управлении миром своего сознания серьезно возросли, и это не составило ему особого труда.
– Ты упоминала город, рядом с которым построена твоя тюрьма. Гмундн. Так вот, в текстах, описывающих Возрождение цивилизации, я встретил это название!
Ильмадика посмотрела на него неверящим взглядом, и сердце юноши забилось чаще.
– Ты хочешь сказать…
– Да! Я знаю, где искать информацию о нем! Найдя его, я смогу освободить тебя!
Продолжить мысль ему не дали. Мгновенно переместившись, Владычица страстно поцеловала его в губы.
Как-то так сложилось, что Килиан никогда не задумывался, как целуются боги. И если бы кто-то попросил его описать это – хоть до того, хоть после, – едва ли его красноречия хватило бы на что-то большее, чем «Ну, наверное, божественно».
Поцелуй Ильмадики этому описанию вполне отвечал. Стоило ее губам коснуться его, как он ощутил себя особенным, избранным, – и это ощущение целебным бальзамом ложилось на израненную душу бастарда.
По крайней мере, тогда он видел это так.
– Спасибо, спасибо, – шептала Ильмадика после того, как поцелуй прервался.
– Это… несколько преждевременно, – ответил Килиан, хотя такой поворот привел его в изрядное замешательство. Да что там, его бросило в жар, а гормоны как будто взбесились. Он чувствовал себя великим и могущественным, но остатки здравомыслия все же заставили его обдуманно подойти к вопросу предстоящей работы.
– В общем, я нашел упоминание Гмундна. Он находится в Землях Порчи, где-то к северу от островов. Точного местонахождения автор не знает. Но известно, что эту тайну хранит герцогский род Идаволла.
– То есть, твой отец, – сделала вывод Владычица.
Естественно, она уже знала, чьим бастардом был Килиан. Она была единственной, кому он рассказал об этом.
– Да. Мой отец.
Ни один мускул не дрогнул на его лице… При условии, что применительно к проекции в субреальность его сознания вообще имело смысл говорить о мускулах.
– К сожалению, даже если я каким-то неведомым образом встречусь с ним… что само по себе непросто, потому что он знать не желает, жив ли я вообще… В общем, вряд ли он мне расскажет. Тайна – она и есть тайна; он передаст ее только своему настоящему наследнику, маркизу Амброусу. Кроме того, есть и другая проблема. Экспедиции в Земли Порчи строжайше запрещены. Причем не только на территории Идаволла: запрет носит международный характер и, похоже, остался со времен возрождения цивилизации после Заката.
Чародей слегка запнулся. Он почти сказал, что ради Ильмадики готов совершить государственный переворот, бросить отца в темницу и выпытать у него секрет. Но все-таки его мысль склонялась к более реальным планам. Нужно было действовать не силой, а умом.
– В общем, я еще подумаю, как обойти эти проблемы, – скомканно закончил он.
– Я верю, что у тебя это получится, – заявила Владычица, – Но тебе необязательно действовать в одиночку. Найди людей, которые не заявят на тебя в Инквизицию. Расскажи мне о них. И я обучу их колдовству, сделав своими Адептами. Они помогут тебе.
Идея привлечь к этому других людей казалась ему тяжелой и опасной, но он не посмел возражать.
Четырьмя годами ранее…
Килиан был зол. Впервые за шесть лет их знакомства он по-настоящему злился на Ильмадику. Злиться на божество – довольно кощунственно, а уж злиться на женщину, которую любишь – и вовсе скотство.
Но все же, она, оставаясь и той, и другой, наступила ему на особенно больную мозоль.
– Кого ты избрала своим Первым Адептом? – без приветствий воскликнул он.
Вообще, он старался задать этот вопрос спокойно, но злость и негодование все же просочились, как вода сквозь дырявую крышу.
– Зачем задавать вопрос, на который знаешь ответ? – вздохнула Ильмадика. Пыл юноши слегка подостыл, когда он почувствовал, что ей нелегко далось это решение.
– Разве не я стоял у самых истоков твоего ордена? – напомнил чародей, все еще обиженный такой несправедливостью, – Разве я не сделал для тебя больше, чем все они вместе взятые?
– Разве ты не сделал всего этого ради меня? – парировала богиня, – Разве ты действовал ради положения и почестей?
– Нет, но…
– Ты уверен? – прервала его она, – Если тебе это все-таки необходимо, ты можешь сказать об этом. Не думай, что я разгневаюсь или буду мстить. Мне не впервой ошибаться в людях.
Килиан почувствовал жгучий стыд за свои претензии. Ощущение избранности вскружило ему голову, заставив поддаться тщеславию и эгоизму. Как будто орден Ильмадики должен был стать для него компенсацией за униженное положение бастарда. Но ведь это неправильно. Орден Ильмадики был создан, чтобы освободить ее из заточения, и не дело было требовать от него чего-то еще. Тем более чего-то столь мелочного.
Впрочем, определенную роль играло и то, кто именно стал Первым Адептом вместо него. Любого другого человека Килиан бы принял, не ропща.
– Ты пойми, – прочитав его мысли, Владычица ободряюще улыбнулась, – У каждого есть свои сильные и слабые стороны. Ни один из моих Адептов не сравнится с тобой в науках и волшебстве. Не думай, что я не ценю этого. Но здесь нужны совсем иные качества; в первую очередь умение ладить с людьми. Скольких ты привлек в мой орден, троих? А он – почти два десятка.
– Как ты вообще нашла его? – задал первый пришедший на ум вопрос Килиан, прогоняя мысли о несправедливости такого состязания.
Справедливо, несправедливо, – какая разница? Главное результат. И от него этих результатов было недостаточно. Он подвел Владычицу.
– За счет данных в твоей голове, – ответила богиня, – Мне стало интересно, что за человек, к которому ты испытываешь столько злобы. Да, я понимаю, что тебе было бы неприятно подчиняться ему. Я ценю твои жертвы. И разрешаю в разумных пределах действовать в одиночку.
– Спасибо, – ответил юноша, но голос его был совсем невесел.
Как будто даже теперь то, кто он есть, делало его существом низшего сорта, чем все эти благородные, законные аристократы.
– Кто знает, – как бы в пространство задумчиво произнесла Ильмадика, – Возможно, твои научные познания окажутся ценнее и принесут нам больше пользы, чем его лидерские качества.
Килиан на это надеялся. И очень хотел делом подтвердить это.
Годом ранее…
В этот день Ильмадика была непривычно мрачной и задумчивой, что закономерным образом повлияло и на настроение Килиана. Как будто мрачная туча накрыло солнце, освещавшее его жизнь.
– У меня новости, – сообщила она, что по понятным причинам было не таким уж частым событием, – Все это время мы были не единственными, кто готовил освобождение.
Она прошлась по гроту, что, как уже запомнил Килиан, означало особую степень волнения.
– Лефевр Кузнец Войны все это время готовил собственный культ. Его сторонники захватили власть в каком-то мелком эмирате, после чего объединили под своей властью практически целый континент. Теперь он планирует вторгнуться в Идаволл, чтобы добыть координаты Гмундн.
Килиан задумался:
– Но ведь это хорошо, разве нет?.. Нет… По тебе непохоже, чтобы это было хорошо. Значит, я чего-то не учитываю. Чего?
Богиня грустно улыбнулась:
– Ты помнишь, что Закат случился из-за того, что Лефевр боялся предательства со стороны других Владык? А кроме того, есть еще одна деталь. Он владеет чарами, которые позволят ему вызвать ядерный распад органической материи. С их помощью можно уничтожить любого из нас и забрать наши силы себе. Если его адепты освободят его первым, едва ли я смогу рассчитывать на свободу. Скорее на уничтожение.
Чародей медленно кивнул:
– Значит, нам необходимо ускориться. Или… нет.
Он вдруг улыбнулся:
– Мы можем использовать его в своих интересах. Знаешь, как говорят? Сыр из мышеловки достается второй мышке.
Улыбка Владычицы была довольно неуверенной, но кажется, его энтузиазм поднял настроение и ей.
– У тебя есть план?
– Для начала нужно знать, что собирается делать Лефевр, – заметил Килиан, – Ты, похоже, неплохо знаешь его. Чего стоит от него ожидать?
– Лефевр груб и прямолинеен, – ответила Ильмадика, – Он гениальный ученый, но подход к решению проблем у него скорее воинский. Главное, на что он полагается, это превосходство в численности и вооружении. Своим адептам он дал технологии и магию, во многом превосходящие то, что я смогла дать вам. Современная армия не сможет противостоять им.
Ученый медленно кивнул:
– В таком случае, нас ждет война с превосходящим противником. Как минимум, я попробую сфальсифицировать древние записи, согласно которым в Гмундне находится то, что может спасти нас в такой ситуации.
– Если только твой отец не решит, что даже опасность завоевания не стоит риска освобождения Владык, – заметила богиня.
– Отец не решит этого. Он одержим благом своей страны. Это – его величайшая цель, и выше нее он не поставит ничего. Он рискнет, если не будет видеть иного выхода.
– Хорошо, – кивнула она, – Будем считать, что тебе виднее. Думаю, освободившись, я смогу прийти на помощь. Я бессмертна; при необходимости я смогу сразиться со всем культом Лефевра одновременно.
Килиан потер подбородок:
– Но все же, мне не хотелось бы доводить до такой крайности, – неохотно признал он.
Какая-то часть его, наоборот, хотела, чтобы Леандр Идаволльский оказался загнан в угол и вынужден был просить помощи у него. Но все же, Килиан давно уже не романтизировал войну. Он любил говорить, что ему плевать на других людей, но все же… Все же что-то в нем не желало соответствовать этой установке. Что-то в нем желало избежать побочных жертв. Не совесть, понятное дело: совесть он считал глупым сбоем ментальной программы и инструментом психологической манипуляции. Может быть, какое-то своеобразное понятие справедливости, – хотя юноша затруднился бы объяснить, в чем оно заключается.
– Как именно Лефевр начнет атаку? – спросил ученый, – Он просто без объявления войны высадит войска на берегах Идаволла?
– Едва ли, – покачала головой женщина, – Скорее он попытается сперва решить дело одним стремительным ударом.
– Мы можем использовать это, – заметил Килиан, – Все, что нам нужно, это три вещи. Первое, адепты Лефевра должны узнать координаты Гмундна. Второе, отец должен осознать опасность того, что они доберутся дотуда. И третье, кто-то из нас должен оказаться в числе тех, кого отправят помешать им.
Под «кем-то» он, разумеется, подразумевал себя. И даже не особенно скрывал это.
Кто еще может справиться с этой задачей?
– Мне необходимо встретиться с Первым Адептом, – неохотно заметил чародей, – Он должен быть готов сыграть свою роль, когда придет время. Кроме того, нужно понять, когда именно Лефевр нанесет удар. У него есть агенты в Идаволле?
– Точно не знаю, но почти уверена, что есть, – развела руками Ильмадика.
– Тогда мы должны следить за новостями из дворца. Узнаем, к какому событию он мог бы приурочить атаку, и сможем повлиять на вероятности, чтобы она сложилась выгодным нам образом. Столкнув Лефевра и Идаволл, мы останемся настоящими победителями.
– Прекрасно, – вот теперь Ильмадика по-настоящему улыбнулась, – Знаешь… Я рада, что ты со мной.
От этих слов Килиан почувствовал себя окрыленным.
Тремя днями ранее…
– Я еще перепроверю данные, – рассказывал Килиан, – Но в целом, очень похоже, что я нашел нужное место. Можно передавать информацию Герцогу и начинать готовиться к экспедиции.
Ильмадика слушала, не отрываясь. Чародей рассказывал ей, как расшифровал координаты Гмундна. Подробно, обстоятельно. Силясь заслужить ее одобрение.
Одобрение и восхищение.
– Если повезет, то мы успеем туда раньше, чем адепты Лефевра, – продолжал он, – Но рассчитывать будем на то, что нам все же придется сражаться с ними без тебя. Как я понимаю, Лефевр пока не знает о нас. Это дает нам преимущество…
– Что тебя гложет? – спросила вдруг Владычица.
Килиан недоуменно посмотрел на нее.
– В смысле?
– Тебя что-то гложет, – ответила Ильмадика, – Что-то, о чем ты не хочешь думать. И ты гонишь от себя эти мысли, вновь и вновь говоря о том, что уже давно понятно и тебе, и мне.
Чародей улыбнулся. Порой он забывал, что общается с божеством.
– Да. Есть то, о чем я думать не хочу. Лана.
– Кто это? – нахмурилась богиня.
– Девушка-эжени, которая помогает мне бороться с адептами Лефевра… Потому что доверяет мне.
– А, – вспомнила Ильмадика, – Та, что влюблена в твоего брата.
Килиан вздохнул:
– Да. Та, что влюблена в моего брата. Но меня волнует совсем иное. Что будет с ней, когда мы победим? Ведь узнав, что я обманывал ее все это время, она уже не поверит, что твое освобождение сулит миру что-то кроме нового глобального катаклизма.
Усилием воли он старался оставаться в рамках логики и расчета. Но внутренне ему было гадко и противно уже от трех слов в этом рассуждении. Я. Её. Обманывал.
– Иными словами, когда ты освободишься, она с большой долей вероятности станет нашим врагом. Если мы столкнемся в бою, то я смогу без труда уничтожить ее. Но я не хочу этого.
– Жаль, что она не прислушается к тебе, – как-то отрешенно заметила Ильмадика, – Я бы очень хотела видеть столь примечательную даму в своем ордене.
– Этого не будет, – покачал головой юноша, – Если бы я знал заранее… Какой она будет; то попробовал бы с самого начала убедить ее, что не все Владыки несут лишь разрушение… Но теперь уже поздно.
Он устало потер переносицу.
– Я скорректировал вероятности, чтобы её не включили в отряд, который отправится на поиски Гмундна. Четыре раза. Но я чувствую, что этого недостаточно.
– Не всего можно добиться магией, Килиан, – мягко заметила Владычица, – Иногда нужно просто… смириться. Ты очень многого добился; ты обучаешься быстрее любого из моих адептов как в эту эпоху, так и в предыдущую. Но есть вещи, которые неподвластны даже тебе.
– А ты?.. – спросил юноша, – Ты можешь помочь с этим?
Она покачала головой:
– Если такова судьба, то это случится. Так или иначе.
Килиан молчал. Он привык видеть свою Владычицу всемогущей, – пусть даже разумом он прекрасно понимал, что на самом деле это совсем не так. Но в этот раз она не могла ему помочь.
Никто не мог.
– Если ты теперь решишь отступить… То я пойму, – серьезно сказала женщина, – Я понимаю. Она дорога тебе. И ты не хочешь причинять ей вреда. Если ты решишь, что она для тебя дороже, чем я…
– Этого не будет, – повторил чародей, – Я принял решение. И я не отступлюсь от него. Я обещал, что я освобожу тебя. И я освобожу тебя.
– Спасибо, – ответила она, – Ты самый лучший из моих адептов.
Но в этот раз даже такие, столь желанные слова не помогали ему не чувствовать себя дерьмом.
Настоящее время…
– Здравствуй, Килиан. Наконец-то я вижу тебя своими собственными глазами.
Странным образом чародею показалось, что вживую Владычица Ильмадика еще прекраснее, чем в субреальности его сознания. Объективно это было явно не так: ни потеки мутной жидкости неведомого состава, ни бледность и истощенность от высасывания жизненных сил еще никому красоты не добавляли. Но эта трогательная беззащитность, с которой дрогнули босые ноги, ступив на железный пол… И в то же время – это неуловимое ощущение достоинства, позволявшее ей держаться по-королевски, даже будучи обнаженной.
Любой, кто увидел бы её, не усомнился бы, что перед ним богиня. Настоящая. Вечная. Великая. Всемогущая. Несравненная.
Казалось, что кроме нее Килиан не видит ничего и никого. Его силы иссякали, перед глазами плыло. Но странным образом лик Владычицы он видел по-прежнему четко и ясно. Он видел, как она потянулась и мотнула головой. А затем подошла к соседней капсуле.
– Знаешь, Лефевр, – задумчиво произнесла она, воздев ладонь над прозрачной крышкой, – Ты мог бы чуточку поменьше плевать вниз, когда сидел наверху.
Килиан не видел, что произошло. Лишь какой-то отблеск красного света. Странный булькающий звук, какой бывает, когда пытаешься произнести что-то, будучи с головой погруженным в воду. Что это был за звук?.. Кажется, он догадывался, но догадка ускользала. В глазах темнело, и мысли путались.
Ожоги, нанесенные халифом, постепенно убивали его. А Ильмадика уже шла к следующей капсуле. Кажется, она говорила что-то еще заключенному там божеству, но ученый уже не мог расслышать ее слов.
«Держись»
В чувство его привело прикосновение женской руки. Казалось, электрический разряд пронзил все тело ученого. Он застонал и задергался, но в следующее мгновение осознал, что боль уходит.
Его раны заживали.
Разлепив веки (когда он вообще успел закрыть их?), Килиан уставился на склонившуюся над ним Ильмадику. Он чувствовал себя здоровым и бодрым, как не чувствовал себя уже очень давно. Раскаленная кольчуга валялась рядом, разорванная пополам. Остатки одежды дымились, но ожогов под ними как не бывало.
– Ты меня не покинешь, – в голосе богини прозвучала властность и уверенность… с каким-то едва различимым оттенком сексуальности. «Ты мой» – как бы говорил этот голос, – «Навсегда».
Что ж, Килиан был совсем не против.
– Я не знал, что ты способна исцелять, – произнес чародей и тут же укорил себя за глупость. Она же Владычица; конечно же, она способна на многое, о чем он не знал.
Ильмадика рассмеялась, – впрочем, беззлобно и не обидно.
– Человеческое тело – мой храм и мои владения. Даже если ты лишишься рук, я смогу дать тебе новые. Даже лучше старых. Ты разве не знал? Это Я наделила Владык бессмертием. Я придумала, как сделать нас неуязвимыми даже для такой непреодолимой силы, как Время. Поэтому мы не стареем: я сделала себя и остальных такими, что мы не состаримся никогда.
Владычица чуть улыбнулась, склонив голову набок:
– Впрочем, тебя ведь это пока не интересует, не так ли? Ты еще слишком молод, чтобы волноваться о времени и о старости. Они еще где-то далеко. Ты хочешь иного. Скорость. Сила. Могущество…
Она подмигнула:
– Сексуальность.
Килиан молчал. Осознание того, что он еще жив, хотя всерьез ожидал смерти; того, что событие, заглядывать за которое он не смел, все-таки произошло… Приводило его в состояние, близкое к опьянению. Ученый как будто не мог до конца поверить в реальность происходящего; казалось, стоит сделать это, и все события последних лет развеются, как сон. Он даже не спрашивал, как работает на практике то волшебство, о котором она говорила.
– Все это я дам тебе… если ты захочешь, – продолжала Ильмадика, – Но учти. Назад пути не будет. Если ты примешь мой дар, то наши судьбы отныне будут связаны. Если ты не готов к этому, то лучше не рискуй. Я не буду обвинять тебя, если ты откажешься. Это только твой выбор.
– Я согласен, – хрипло проговорил юноша.
Богиня улыбнулась:
– Я рада, что не ошиблась в тебе.
Когда она вновь дотронулась до него, тело Килиана охватило насыщенное фиолетовое сияние. Как будто огонь сжигал его плоть; но при этом этот огонь не обжигал. Скорее приятно щекотал.
Постепенно это ощущение щекотки становилось сильнее и уже причиняло определенный дискомфорт. Но Килиан не жаловался и не дергался. Владычица Ильмадика оделила его своим даром, и это само по себе было поводом для подлинного счастья.
Минуту спустя чародей почувствовал боль. Боль во всем теле, как будто в него вонзили миллиарды мельчайших иголок. Он закричал, но мгновением позже боль исчезла, сменившись невероятным наслаждением. Наслаждением, которого он не испытывал никогда в жизни; похожим на сексуальный экстаз, но в сотни, в тысячи раз сильнее.
Оно тоже продлилось считанные секунды, сменившись яростным воодушевлением, подобным величайшей из битв. Мощнейший выплеск адреналина. Когда лишь полоса стали отделяет тебя от смерти. Лишь полоса стали и собственное мастерство. Это было ощущение, по-настоящему кружащее голову. Одновременно прекрасное и пугающее.
