Текст книги "Осколки старого мира (СИ)"
Автор книги: Александр Нетылев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
За этим последовало обсуждение многих тонкостей организации и снабжения. Оказалось, в частности, что стараниями Килиана десантный отряд можно вооружить винтовками Дозакатных и фосфорными гранатами. Это была серьезная заявка на победу, но Тэрл не позволил себе очаровываться ею. Войну не выигрывает оружие.
Ее выигрывают солдаты.
Гораздо хуже было то, что никто не мог хотя бы примерно сказать, что может ожидать их в землях Порчи. Килиан заверил, что на пустоши, о которых рассказывал народный фольклор, это будет похоже мало. Пустоши были там сразу после Заката, но за прошедшие тысячелетия многое могло измениться. Несомненно было, что в тех местах обитает множество Тварей Порчи, – в том числе, вполне вероятно, и таких, каких никогда не видел никто из обитателей Полуострова. Кроме того, учёный рассказал, что несколько раз сталкивался в руинах Дозакатных с магической и технологической охраной, защищавшей их даже после смерти хозяев.
Ну, и о воинах халифата забывать не следовало. Хотя основной план предполагал, что их корабли не смогут проникнуть через линию обороны, гарантировать этого никто не мог. На войне глупо надеяться на лучшее.
Солнце давно уже зашло, когда все основные вопросы были решены, и Герцог распустил совет. Первой ушла Лана, следом за ней Амброус. Когда же Тэрл и Леандр остались одни, Герцог негромко спросил:
– Ты ведь понимаешь, что все не так просто?
– Просто никогда не бывает, – хмыкнул воин, – Вы знаете что-то ещё об этом месте, не так ли?
– Увы, практически ничего конкретного, – покачал головой Леандр.
– Вы знаете, что там хранится?
Этот вопрос беспокоил Тэрла давно. Они исходили из того, что черные не должны получить то, что ищут. Это вполне естественный ход мысли: если враг это ищет, значит, ему это нужно, а значит, получив это, он достигнет того или иного преимущества. Но незнание, как именно изменится ход войны, если они справятся и если проиграют, сильно мешало формировать стратегию.
– Судя по тому, что рассказывал мне дед, это вообще не хранилище.
Какое-то время Леандр молчал, будто не был уверен, стоит ли говорить больше. Но это, разумеется, чушь: Герцог Леандр Идаволльский никогда не бывал не уверен. И если начал говорить, значит, уже решил, что договорит до конца.
– Это не хранилище, – повторил он, – Это тюрьма.
– Тогда что в ней такого важного? – не удержался от вопроса гвардеец.
Действительно, если это тюрьма, то нет никакого резона искать ее. Все равно кто бы ни был в ней заточен, после такого срока это представляло интерес разве что для исследователей типа Килиана. Уж точно это не стоило того, чтобы отводить элитную боевую группу от линии фронта.
– Это не тюрьма для людей, Тэрл, – в голосе Герцога не прозвучало осуждения или раздражения, но Тэрл сразу же почувствовал всю глупость своего скоропалительного вывода, – Там заточено что-то другое. Что-то бессмертное и очень, очень опасное. Нечто такое, что вселяло ужас даже в Дозакатных со всей их непередаваемой мощью.
– И вы думаете, что оно до сих пор там? – недоверчиво спросил воин.
Время, прошедшее с тех пор, с огромным трудом укладывалось у него в голове. Могло ли быть такое, чтобы живое существо существовало на протяжении стольких лет, веков и даже тысячелетий… И не сошло с ума?
И не делало ли безумие его ещё более опасным?
– Я не знаю, – ответил Герцог, – Но вряд ли черные затеяли все это ради чьих-то останков. И если то, что рассказывал мне дед, правда… Оно не должно выйти на свободу, Тэрл. Понимаешь?
– Понимаю, – склонил голову воин.
Несомненно, нужно было остановить халифа. И возможно, если потребуется, уничтожить пленника древней тюрьмы, если это, конечно, вообще возможно.
– Значит, не понимаешь, – покачал головой Леандр, – Эта задача имеет наивысший приоритет. Важнее твоей жизни. Важнее жизней остальных. Если ты обнаружишь, что кто-то из твоих товарищей может освободить то, что заключено под Гмундном… Ты должен будешь убить их.
Тэрл снова поклонился:
– Будет исполнено.
Глава 10. Исчезнувшие империи
«Стремительный» был необычным кораблем. В отличие от стандартных галер, у него весла играли явно подчинённую роль по отношению к парусам. Можно было сказать, что это – корабль старой школы. О, нет, такая технология не была утеряна при Закате, но использовалась ныне редко. В прибрежной зоне, где легко наткнуться на рифы, а ветер запросто может дуть в сторону берега, маневренность, предоставляемая веслами, попросту ценнее. Преимущества паруса начинают раскрываться при дальнем плавании, но дальних путешествий уже давно не совершалось.
Что ж, то, что ожидалось теперь – это уже что-то. Хотя Килиан полагал, что для «Стремительного» путешествие к берегам бывшей Восточной Империи – далеко не предел, но об этих мыслях пока предпочитал помалкивать.
Пока.
Капитан корабля Аксион Тойнби, немолодой седовласый мужчина с лихо закрученными усами и застарелым шрамом на левой щеке, оказался человеком на редкость спокойным и флегматичным. В отличие от своих матросов, он не испытывал никакого суеверного ужаса перед перспективой взять на борт парочку «колдунов».
– Полезное что умеете? – только и спросил он.
– Я обеспечу нам попутный ветер на протяжении всего пути, – ответил Килиан.
– Дело хорошее.
Ничто в голосе капитана не позволяло предположить, что он хоть немного впечатлен.
– А я, – подхватила Лана, – Могу лечить раненых.
Аксион окинул ее безразличным взглядом и вынес вердикт:
– Будет лучше, если до прибытия вы не будете покидать свою каюту.
Глаза чародейки опасно сузились:
– Это в духе «женщина на корабле к беде»?
– Это в духе «мужчины при виде женщины могут потерять в здравомыслии», – невозмутимо ответил старик.
– Не теряют, если они не животные, – уверенно возразила девушка.
Килиан не мог с ней полностью согласиться, но уже уяснил, что когда ее голос приобретает такие интонации, лучше с ней не спорить.
А вот капитан явно не был впечатлен.
– Все мы немного животные, – философски развел руками он.
Было в этом старом моряке нечто такое, что всегда мечтал проявлять сам Килиан, и что никогда у него толком не получалось. Не просто спокойствие: сделать морду кирпичом чародею вполне удавалось. Некая невозмутимость, незыблемость. Он походил на скалу, которая останется неподвижной, как бы ни ярился ветер. Шторм, абордаж, конец света или вовсе женщина в гневе – ничто не могло поколебать его.
А главное, что эта невозмутимость распространялась и на других. По крайней мере, побившись об эту «скалу», Лана успокоилась в рекордно быстрые сроки.
– Я тут помру от скуки в четырех стенах, – пожаловалась она, направляясь в свою каюту.
– Я буду заходить в любую свободную минуту, – пообещал Килиан, – Хоть беседой развлеку.
Оптимизма чародейке это явно не прибавило.
– Беседой? – кисло спросила она, – И о чем же?
– Э-э-э… А вот этого я пока не придумал.
Ну не знал он, о чем обычно люди беседуют. Эта форма времяпрепровождения была знакома ему слабо. Сам он в таких случаях предпочитал читать. Иоланта тоже не была так уж чужда чтению, но заниматься чем-либо одним долгое время ей было скучно. По этой же причине она хоть и не пыталась повесить в каюте холст (не так долго им плыть), решила за предстоящие полтора дня пути попробовать себя в рисовании углем на сравнительно компактной дощечке.
Каюты им, к слову, достались куда более комфортные, чем на флагмане. Конечно, с комнатами в герцогских замках тягаться им было сложно; но вот комнате, где жил Килиан в период учебы в Университете, они как минимум не уступали. Непривычно было, конечно, что вся мебель прикручена к полу, но это по понятным причинам было необходимостью. А так – стол, два стула, условно мягкая койка. Жить можно, в общем.
На визуальное оформление, а точнее его отсутствие, ученый внимания не обращал.
– Скажи, Кили, – осведомилась Лана, – Что ты собираешься делать, когда все закончится?
– Когда ВСЁ закончится? – усмехнулся чародей, – Ну, вероятно, гореть в озере огненном. Если, конечно, священные книги не врут.
– Ты понял, что я имела в виду! – обиделась девушка, – После того, как мы найдем Гмундн. После того, как закончится война.
Килиан развел руками:
– К тому времени все еще тысячу раз изменится. Не вижу никакого смысла загадывать. Может, меня к тому времени уже не будет среди живых. А может, мир изменится, и к этим изменениям придется приспосабливаться. А может, изменюсь я сам. Причем все три варианта не взаимоисключающие.
– Ты не видишь смысла загадывать, – тихо и серьезно спросила девушка, – Или ты боишься делать это?
Такая постановка вопроса заставила его всерьез задуматься. Минуты две ученый молча теребил подбородок, пытаясь подобрать подходящий ответ.
– Наверное, больше все-таки боюсь, – сказал он наконец, – У меня уже была одна Высокая Цель, на которую я убил четырнадцать лет жизни. Обернулась пшиком. Не хочу, чтобы такое случилось снова.
– И что же, теперь у тебя нет вообще никакой цели? Никакой мечты?
В голосе чародейки слышалось одновременно недоумение и недоверие. Все-таки она была очень проницательна. У Килиана была еще одна Цель. Не менее, а скорее даже более высокая, чем предыдущая, и уж точно более глобальная. И он очень боялся, что она окажется таким же пшиком, как и первая.
Но этого, разумеется, не случится. Не должно случиться. Не имеет права.
– Есть одна, – неохотно признал чародей, – Но извини… Я не могу тебе рассказать о ней.
– Не доверяешь?
В простом вопросе девушки скрывалась такая сложная гамма чувств, что часть его мозга, ответственная за оценку и понимание эмоций, выдала критическую ошибку. Тут были лукавство, ехидство, понимание, обида, разочарование и что-то еще, совершенно непонятное. Потерпев неудачу в попытке разобраться в этом, Килиан потер переносицу.
– Тебе я как раз доверяю. Больше, чем подавляющему большинству людей. Но вот именно об этом мне сложно рассказать. Это слишком… личное, что ли.
– Значит, не доверяешь, – сделала вывод Лана.
Килиан хмыкнул:
– По-твоему, тот, кто доверяет другому человеку, может рассказать ему вообще все?
– Конечно, – убежденно ответила она, – В том и суть доверия. Ты не думаешь о том, можешь ли ты это рассказать. Если ты начинаешь думать, что это я рассказать могу, а вот это не могу, то это уже не доверие. Это лицемерие.
– А ты сама? – осведомился он, – Ты доверяешь мне?
– Конечно, – не задумываясь, ответила чародейка, – Ты мой друг. Конечно, я тебе доверяю.
Почему-то слово «друг» начинало его слегка раздражать.
– Тогда что, если я задам тебе вопрос о чем-то глубоко личном? Ну, например, за что ты так влюбилась в Амброуса?
Она поморщилась:
– То я отвечу, что постановка вопроса сама по себе дурацкая. Это попросту не так работает. По-твоему, люди любят только за что-то?
Килиан задумался.
– По-моему, люди любят тех, кто их восхищает чем-то. Тех, на кого смотрят, как на богов, даже сознавая, что это всего лишь люди.
Он почувствовал, что говорит не то и не так. То, что он говорил, не было логическим выводом, – он пытался сформулировать то, что просто чувствовал. А чувства были ненадежной почвой.
И немудрено, что Лана не сочла его слова убедительными. Она покачала головой:
– Нет, Кили. То, о чем ты говоришь, это вообще не о любви. Всего лишь о восхищении. И именно потому что ты путаешь эти понятия, ты и не можешь по-настоящему доверять. Доверие – следствие любви. Но для тебя любовь – это восхищение. Поэтому ты так одержим стремлением быть оцененным, признанным. Ты хочешь, чтобы люди восхищались тобой, потому что для тебя это значит, что они будут тебя любить. Но у этого есть и оборотная сторона. Это значит, что когда тобой НЕ восхищаются, тебя не любят. А так как ты не сможешь всегда вызывать восхищение, это значит, что любовь людей ты рано или поздно потеряешь, и твое доверие обернется против тебя. Вот почему ты не можешь доверять. Никому, в том числе и мне.
– Есть люди, которые восхищают всегда.
Голос чародея звучал глухо, как из бочки. Он не был согласен с тем, что говорила девушка. Он хотел отмести это, назвать чушью…
Но банальная логика подсказывала, что настоящая чушь не вызывает такой глухой тоски.
– Я не знаю таких, – ответила Лана, – Не представляю таких, и, по-моему, это само по себе как-то нездорово.
– Да что ты знаешь!.. – не сдержался Килиан, но тут же заставил себя успокоиться:
– Извини. Давай лучше сменим тему.
– Хорошо, – легко согласилась девушка.
Но по взгляду, который она кинула на него, ученый понял, что своим отказом продолжать разговор он сказал ей больше, чем любыми словами. Да и сам он понимал, что хоть на мгновение, но потерял самоконтроль, раскрыв одно из главных своих уязвимых мест.
И в одном эжени была точно права: он действительно боялся раскрыться даже при ней. Он привык в любой момент ждать удара с любой стороны. Излишне говорить, что с полным доверием это сочеталось плоховато.
– И на какую тему ты хочешь ее сменить? – с легкой ехидцей спросила Лана.
Мстительница мелкая!
– Ты взяла кольчугу, как я советовал? – озвучил Килиан первое, что пришло в голову.
– Взяла, – кивнула девушка, – Хотя смысла я не понимаю. Если я окажусь в гуще боя, меня не спасет даже полный рыцарский доспех. Пулю она вроде как тоже не останавливает. И потом, я попробовала ее поносить; плечи уже через пятнадцать минут пообещали отвалиться.
– Пулю из винтовки не остановит ни один доступный нам доспех, – покачал головой ученый, – Я посоветовал кольчуги – и тебе, и остальным, – для защиты не от оружия, а от магии. В отличие от лат или тем более кожи, кольчуга может образовывать клетки Фарадея. Халиф мог создавать ударную ионизацию, как и я. Это сравнительно простое заклятье; думаю, адепты рангом пониже это тоже умеют. И я почти уверен, что хоть кто-то из них отправится в Гмундн. Конечно, кольчуга не дает надежной защиты. Но хоть какая-то. Если разряд не пройдет через тело насквозь, этого уже может хватить, чтобы спасти жизнь.
Иоланта задумчиво кивнула. И даже не придралась к «умничанью».
– А ты сам?
Ученый оттянул край табарда, демонстрируя кольчужную рубашку восьмерного плетения.
– Я постепенно приучаюсь носить кольчугу большую часть дня. Но если честно, плечи от этого устают не только у тебя. Нагрузка у нее неравномерно распределяется.
– Ясненько… – протянула Лана.
Какое-то время она ждала от него новой реплики, но не дождалась. Он, в общем-то, знал, что это проблема. И что его недостаток социализации делает общение с ним куда более неприятным для нее, чем ему бы того хотелось. Но вот не мог он ни с полной уверенностью судить, что будет для нее интересным, ни заговорить о том, что может оказаться неинтересным.
– А расскажи о той стране, куда мы едем, – спасла его из неловкого положения девушка, – Как ты ее назвал, Восточная Империя?
– Так она звалась к Закату, – кивнул ученый, – Правда, скорее по привычке. По меркам Дозакатных это было далеко не самое крупное и значительное государство… Хотя все наши герцогства оно, понятное дело, превосходило.
– По идее, то же самое можно сказать о всех Дозакатных королевствах, – заметила Лана.
– Не о всех, – хмыкнул юноша, – Но о большей части. И, кстати, не вполне верно называть их королевствами. Когда-то большинство из них такими были, но на момент Заката короли были для них таким же атрибутом прошлого, как и для нас. Только в отличие от нас, у них это было обусловлено не размером государств, а другой формой правления. Примерно как в торговых республиках.
Он хмыкнул:
– Вплоть до появления Владык, которые стали подминать власть под себя. Но тогда их Владыками тоже еще не звали: их власть строилась не на титулах, а на чистой магической мощи.
Большой иронией он находил то, что столь почтительным словом их прозвали, пытаясь выразить ненависть к ним. Владыки разрушили старый мир. Немногие выжившие изо всех сил старались проклинать их. Но сквозь хор проклятий нет-нет, да и проникали голоса страха, почтения и преклонения.
Так удивительно ли, что в новом мире рано или поздно должны были возникнуть культы, поклоняющиеся Владыкам? Ненависть творит богов не хуже, чем любовь.
– Возвращаясь к Восточной империи. Как я уже сказал, это было не очень влиятельное государство, часто остававшееся в тени более северной Народной земли. Тем не менее, оно отличалось развитием науки и искусств. Там родились несколько очень известных в свое время и даже после своей смерти музыкантов и актеров. Там же открыли и телепортацию.
– Телепортацию?!
Лану аж подкинуло. Килиан уже запомнил, что этот вид магии вызывал у нее особую реакцию, и всерьез думал захватить записи адептов Лефевра, чтобы понять, как именно халифу это удавалось.
Чего не сделает мужчина, чтобы произвести впечатление на женщину.
– Да. Сперва речь шла лишь о телепортации как о передаче квантового состояния. Но потом, после открытия фундаментальных принципов магии, стала возможной и телепортация макроскопических объектов. Как именно это работает, тут уж не скажу. Исследовать надо.
Последняя фраза в его понимании звучала крайне оптимистично. Ведь исследовать – гораздо интереснее, чем знать.
Ближе к вечеру Тэрл обнаружил, что халифат опережает их.
«Стремительный» как раз вынужден был приспустить парус, чтобы пролавировать между мелкими островками, оставшимися после Заката. Возможно, что двигайся он на полной скорости, инерция движения позволила бы ему преодолеть препятствие, не задерживаясь.
А так, корабль наткнулся на деревянные обломки – слишком мелкие, чтобы представлять угрозу, но вынуждающие дополнительно сбросить скорость.
Присмотревшись еще внимательнее, Тэрл понял, что поспешил, причислив их к обломкам. Доски это были. Кто-то побросал в море запас досок, предназначенный для ремонта корабля.
Неужели только чтобы замедлить преследователей?
– Человек за бортом!
По крику одного из матросов остальные мгновенно засуетились. Человека за бортом нужно, не мешкая, спасти. Вытащить на корабль, оказать первую помощь. А там уж смотреть, кто такой и что с ним дальше делать. Таков непреложный закон моря.
Но не в данном случае.
– Отставить! – приказал Тэрл.
Моряки смотрели на него, как на чудовище, но он знал, что делал.
– Это может быть ловушкой, – пояснил воин, после чего обернулся к Килиану.
Впрочем, чародей и без указаний высматривал что-то под бортом корабля.
– Понятное дело, это ловушка, – поморщился он, – Вопрос, какая…
Это не было вопросом, обращенным к кому бы то ни было. Ученого не интересовало мнение солдат или моряков. Он советовался с единственным человеком на борту, которого признавал за разумное существо – с самим собой.
– Так… Мужчина, ансар, двадцать лет. Убит ножом по горлу, помещен в воду… спустя некоторое время: иначе трупные процессы затормозились бы сразу. Вода холодная, а он уже начал разлагаться. Одежды, оружия нет…
Ученый огляделся и задумчиво кивнул:
– Ага. И он там не один такой.
Присмотревшись, Тэрл понял, о чем он. По обеим сторонам от корабля у поверхности воды плавало не меньше дюжины трупов ансаров – смуглых рабов Халифата. И раны у них были одинаковы.
Неспроста.
– То есть, черные не просто сбросили отработанный материал, – озвучил его мысли Килиан, – Их убили, а затем еще везли трупы, специально чтобы сбросить сюда. Зачем…
В задумчивости он снова утратил контакт с внешним миром, но лишь на пару секунд. Взгляд ученого остановился, и казалось, в его голове загорелся невидимый огонек.
– Мушкетоны! Сейчас же!
Море окрасилось кровью, когда тела рабов разорвались изнутри. Десятки змеиных голов недобро уставились на корабль. Тэрл уже знал, что они ищут.
Магию.
– Орудия к бою! – распорядился Аксион.
Но толку с того было немного. Сложно попасть из пушки в столь небольшую и юркую цель, а монстры, уверенные в собственной неуязвимости, не шарахались от грохота залпов. Палубу тряхнуло, когда примерно две трети от стаи регенераторов ударили в борт корабля.
А остальные в это время уже заходили сверху. Одна или две твари рухнули в воду, когда очереди из винтовок задели их крылья, но остальные, казалось, даже не заметили этого.
Их целью был Килиан, в данный момент стряхивавший с пальцев пыль, оставшуюся от уничтожения двух колец. Ученый медлил, – впрочем, у Тэрла этот момент вопросов не вызвал.
Он наблюдал за союзником достаточно, чтобы изучить его слабые места.
Тэрл успел почувствовать исходящий от тварей Порчи омерзительный смрад, когда чародей резко взмахнул обеими руками, выпуская с пальцев множество разрядов молний. Уже разинувший пасти регенератор рухнул в воду дымящейся тушкой, а следующие за ним отпрянули назад, сталкиваясь в воздухе с замыкающими.
Как раз в этот момент пара солдат принесли мушкетоны, заряженные магниевой дробью. Тэрл раньше видел ее действие на испытаниях, но в реальном бою этому чуду алхимии только предстояло себя показать.
Выстрелы превращались в сполохи огня. Не слишком точные и совсем не дальнобойные, они, однако, идеально подходили для стрельбы в самую гущу тварей. Следом за первым регенератором упали еще трое. Остальные отступили назад, но отставать от корабля явно не собирались.
– Заряжайте книппелями, идиоты! – приказал капитан, – По команде, лево руля!
– Не стрелять без команды! – одновременно с ним распорядился Тэрл, принимая оружие из рук одного из подчиненных.
При всем своем впечатляющем эффекте магниевая дробь имела фатальный недостаток. Один, максимум два выстрела – и раструб мушкетона приходил в совершенную негодность. Сидя в обороне, можно было заменить его. Но в дальнем походе это фактически означало, что каждый мушкетон был одноразовым оружием. Фосфорные гранаты были в этом плане удобнее уже тем, что были легче и компактнее; их можно было таскать с собой по несколько штук. Но на деревянной палубе использовать их было бы сущим самоубийством.
Девять уцелевших тварей стали заходить широким полукругом, более не давая возможности задеть сразу нескольких одной атакой, – будь то молния или заряд дроби. Шпага в руке Килиана светилась синим и слегка потрескивала, готовая направить смертельный разряд в цель, но все же, чародей медлил. Понятно, почему: даже если молния и уничтожит тварь на месте, остальные успеют атаковать прежде, чем он сотворит новое заклинание.
– Когда зарядите орудия, стреляйте поочередно, – сказал он, – Целиться необязательно: я перенаправлю снаряды с помощью магнитокинеза…
Однако этому плану не суждено было сбыться. Словно по команде, твари синхронно бросились в атаку.
– ОГОНЬ!!!
Послышался грохот молнии, но Тэрл не видел ее результатов. То ли тварям хватило ума определить командира, то ли это было простым совпадением, но на него нацелился сразу десяток змеиных пастей. Практически в упор разрядив мушкетон в одного из регенераторов, воин не стал хвататься за меч. Используя оплавленный ствол на манер дубинки, он ударил по одной из голов, целясь в глаза. Краем глаза он увидел, что некоторые из солдат последовали его примеру.
Но увы, не все, далеко не все. В бою за солдат должны думать офицеры. Простой пехотинец полагается на выучку, а не на разум. И эта выучка требовала, вступив в ближний бой, при первой возможности взять в руки холодное оружие.
Сейчас это было ошибкой. Шпаги и сабли в руках солдат не причиняли тварям Порчи практически никакого вреда. Еще меньше толку было от кортиков моряков. О книппелях пришлось забыть, да и не было уже от них толку. Бой перешел на палубу. Регенераторы хватали людей и пожирали, игнорируя сыплющиеся со всех сторон удары клинков. Одна из тварей попыталась поднять жертву над палубой, но тут же получила заряд магниевой дроби.
Жертву все равно было не спасти.
Не давая противнику оклематься, Тэрл обрушил град ударов на вторую голову твари. На третьем ударе та еще шевелилась. На четвертом – уже нет. Гвардеец обернулся вправо, высматривая новую цель…
Увидеть он ее успел, а вот среагировать – нет. Мощные челюсти регенератора сомкнулись на его предплечье, заставляя выпустить мушкетон. Острая боль пронзила руку, но воин не позволял ей взять над ним контроль. Левой рукой достав из-за пояса кинжал, он попытался ударить в глаза твари, но та заметила движение. Отбросив прокушенное насквозь тело капитана, она атаковала двумя другими головами.
Лишь чудом Тэрлу удалось уклониться, уведя шею из-под смертельного удара. Тварь взмыла в воздух, поднимая его за руку, но гвардеец ударил обеими ногами по крылу, заставляя ее опуститься на палубу.
Снова послышался раскат грома: Килиан выпустил еще одну молнию. Увы, не в ту тварь, что сейчас пыталась сожрать его. Воин продолжал бороться, но все четче понимал, что это бесполезно. С одним кинжалом в борцовском поединке справиться с тварью, которую не можешь ранить, попросту невозможно.
Очередной удар почти достиг цели. Хотя гвардеец снова успел уберечь шею, змеиные челюсти сомкнулись на левом плече.
Тэрл взвыл от боли, когда тварь Порчи вырывала из него кусок мяса. Она проглотила добычу, не прожевывая. После чего широко раскрыла пасть для нового куска.
В глазах потемнело, но Тэрл смотрел на нее прямо. Не отводить взгляд. Воин должен быть готов принять смерть с достоинством, – таков был один из его жизненных принципов. Пусть даже большая часть из них не прошли проверку жизнью. В смерти нет ничего достойного. Но достоинство может быть в том, как мы ведем себя перед смертью.
А затем боль вдруг ушла. Воин отчетливо услышал… пение. Высокий, чистый голос выводил незатейливую мелодию. Тэрл вдруг почувствовал, что снова может шевелить левой рукой. Думать над этим было некогда: он нанес встречный удар.
Кинжал в его руке вонзился в нёбо твари, не давая челюстям сомкнуться. Та издала неприятный звук, напоминающий нечто среднее между рыком и шипением… А затем вдруг, выпустив его руку, широко раскрыла все пасти и завизжала.
«Почему, почему я такая бесполезная?»
Слушая из своей каюты грохот залпов и крики умирающих, Лана не находила себе места. Все ее естество кричало, что она должна вмешаться, остановить это побоище. Но здравая часть ее рассудка прекрасно знала, что покинув каюту, она окажет товарищам медвежью услугу. Им пригодился бы дополнительный боец, но она не была бойцом. Она была лишь слабой, хрупкой девушкой, которая в такой ситуации могла лишь полагаться на силы мужчин.
«Мне не следовало проситься с ними вместо учителя. Он бы смог сейчас как-нибудь им помочь»
Она знала, что защищать других – куда сложнее, чем выжить самому. И Тэрл, и Килиан не раз и не два просили ее, когда дело доходит до боя, держаться в стороне.
Она понимала, что они были правы.
«Те из них, кто умрут. Их смерти будут на моей совести. Не спасла… Не помогла…»
Чародейка четко поняла, что должна сделать хоть что-то. Но что? Что она могла? Очевидно, нужно было как-то помочь с помощью магии. Как? Что она могла сделать, даже не видя, что там происходит?
Что она могла сделать так, чтобы помочь, а не навредить?
Не видя, что там происходит…
Ее вдруг осенила. А почему она не могла увидеть, что там происходит? Она должна была быть там, с ними. Она хотела быть с ними.
И она будет с ними!
Внезапно у девушки закружилась голова. Ее затошнило, как будто она день проехала в тряской карете. В глазах потемнело, а секунду спустя…
Ее должно было ослепить, когда в глаза ударили вспышки молний. Но ее не ослепило. Потому что вспышки молний не били в ее глаза.
У нее вообще не было глаз.
У нее не было глаз, у нее не было рук, у нее не было ног. У нее не было тела. Обнаженное сознание отделилось от хрупкой оболочки, в мгновение ока преодолело преграды и нависло над полем боя.
Она увидела, что лишь шестеро регенераторов до сих пор продолжали сражаться. Несомненно, многие уже погибли; но и у солдат Тэрла дела шли далеко не радужно. Твари Порчи прорвались в их ряды, и они уже не могли свободно использовать дробь без риска задеть своих. Многие были ранены, причем некоторые очень серьезно. Кто-то, возможно, и мертв.
Чуть лучше справлялся Килиан, направлявший разряды электричества через клинки. Сейчас, когда ряды смешались, он был единственным, чье оружие было по-настоящему эффективно. Но и нападали на него гораздо больше, так что ученый уже мог лишь отчаянно защищаться.
До поры.
Потому что его табард уже пропитался кровью из множества ран. Сами по себе они не были особенно опасны, но кровопотеря ослабляла его. Недалек был момент, когда чародей уже не сможет нанести удар.
Лана хотела бы верить, что бой закончится раньше. Но это было не так. Слишком большие потери нес отряд. Капитан был при смерти. Тэрл не мог справиться с вцепившимся в его руку регенератором. Рядом с ним трое солдат кое-как забивали саблями еще одного. Двоим чуть дальше повезло меньше: своими шипами тварь Порчи распорола обоим животы.
Будь Лана сейчас в своем теле, такие картины непременно заставили бы ее оставить на палубе свой ужин, а возможно и обед. Но сейчас, наблюдая чистым разумом, она воспринимала происходящее как-то отстраненно. Возможно, именно это качество вырабатывали в себе опытные воины и командиры? Не оно ли позволяло им сохранять ясную голову, видя, как угасает жизнь в глазах тех, кто только что сражался с ними бок о бок?
Именно оно позволяло им знать, что делать.
Поняла, что делать, и Иоланта. Ее магия могла переломить ход сражения, – разумеется, если ее верно применить. Если бы она включилась в сражение раньше, то попробовала бы оградить палубу магическим щитом. Сейчас было поздно. Оставалось сделать то, что она умела лучше всего.
Энергия ее вдохновения, воля мага, окрашенная цветами заботы и поддержки, раскинулась над палубой, подобно золотым крыльям ангела-хранителя. Мягкие волны исцеляющих чар распространялись во все стороны, нацеленные на людей.
Килиан навострил уши, почувствовав ее присутствие, – впрочем, вертеть головой, выискивая ее, ему было некогда. Магия не залечила его ран, но придала сил, позволив ловким и изящным движением поднырнуть под атакующую голову регенератора и вонзить обе шпаги в основание шеи. Пущенная через клинки молния довершила дело.
Больше сил потребовалось на то, чтобы исцелить Тэрла. Вырванный кусок плоти был серьезной раной. Будь он чуть побольше, и магия была бы бессильна. Страшно было представить, как с такой раной воин до сих пор удерживал в руке кинжал. Лана четко поняла, что здесь ее усилий недостаточно: Тэрлу нечем было пронять нападавшего на него противника.
Тогда Иоланта направила свою волю дальше. На лежавшего при смерти Аксиона.
«Помоги ему…» – мысленно шепнула она, исцеляя раны на груди старого моряка.
Моряк не подвел. Даже в пылу боя он продолжал наблюдать и делать выводы. У него было преимущество неожиданности, и он воспользовался им по полной. Подхватив выроненный Тэрлом мушкетон, Аксион ткнул раскаленным стволом в тело регенератора. Тот завизжал, выпуская руку гвардейца.
