Текст книги "Ночное солнце"
Автор книги: Александр Кулешов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
На каток он тоже ходил один, тщательно маскируя коньки в портфеле, чтобы не увидела Ленка.
Иначе, не дай бог, увяжется за ним, а на льду засмеет. Петр катался неплохо, но до сестры ему все же было далеко.
Коньки хорошее дело, однако с лыжами не сравнятся! Дзюдо он занимался как-то по-новому, «по-научному». Изучал литературу, «тренировочный процесс», тщательно обосновывал все приемы. Словом, любимый спорт превратился для него в основательное дело.
Впрочем, любимый спорт был все же парашютизм. Только спортом он его не считал. Это был не главный спорт, это было главным делом всей жизни. Не сам прыжок, конечно, но та профессия, в которой прыжок с парашютом занимал едва ли не главное место. Профессия офицера-десантника.
Один раз, когда они обсуждали планы на лето, Лена скорее утвердительно, чем вопросительно, заметила:
– В июле небось в Рязань подашься.
Петр оценил ее деликатность, она не произнесла слова «опять».
– Обязательно, – сказал он, – в твоем метании копья и то три попытки дают. Неужели в училище во второй раз не поступлю?
– О чем ты говоришь, – Лена пожала плечами, – наверняка поступишь.
– Мне без училища жизни нет, – убежденно сказал Петр.
– Положим, Петро, ты и без училища проживешь. Уверена. Но что обсуждать, если ты его наверняка закончишь? Тут и говорить нечего.
– Думаешь? – Петру хотелось еще и еще слушать уверения, что с училищем будет все в порядке.
– Не думаю, а знаю. У тебя вся жизнь на это нацелена. Да и я тебе счастье принесу, вот увидишь. Не смотри, что у меня глаз черный, для тебя он добрый! – Лена рассмеялась.
С тех пор они часто обсуждали предстоящие экзамены. Лена горячо поддерживала его. Порой создавалось впечатление, что это она поступает, а не он.
– Эх, жаль, девок туда не берут, Петро! – вздыхала она. – Я б там первой была. Думаешь, вам, ребятам, уступлю? На, смотри! – И она напрягала свои железные бицепсы.
Они смеялись.
– Ты бы показал мне свою подругу, – неожиданно сказал сыну Илья Сергеевич, когда они сидели субботним вечером за ужином.
Петр удивился. Он ничего не рассказывал отцу о Лене Соловьевой. Вернее, ничем не выделял в своих рассказах из общего круга друзей и товарищей. Илья Сергеевич сам догадался. В истинных чувствах сына он разобрался раньше, чем сам Петр.
– Она была как-то, – простодушно сказал Петр, не подумав утаить, о ком идет речь. – Но больше, говорит, не придет. Тебя боится, – улыбнулся он.
– Не меня она боится, Петр, а тебя, – усмехнулся Илья Сергеевич.
Петр недоуменно посмотрел на отца, но тот не стал разъяснять.
Глава XVI
Об этом разговоре с сыном вдруг вспомнил сейчас генерал Чайковский, наблюдая рассеянным взглядом за санинструктором Лебедевой, сосредоточенно возившейся со своим хозяйством. Она была как две капли воды похожа на Лену Соловьеву, с которой Петр в конце концов все же познакомил отца.
Но тут же взгляд его снова стал внимательным и сосредоточенным. Перед ним лежала карта. И хотя он только что выпил за победу, пусть не «вдову Клико», а крепкий чай, но какой-то тревожный звонок неожиданно звякнул у него в мозгу. Он знал, что это за сигнал – подсознательный сигнал тревоги. Что-то неясное подчас и ему самому настораживало. Так бывает порой у законченных профессионалов, у больших специалистов своего дела. Все отлично, все прекрасно, а тревога не проходит, интуиция говорит свое слово. Еще не громко, не во весь голос, но подает знак – проверь, не почивай на лаврах, жди сюрприза.
– Так что с этими вертолетами? – резко спросил комдив, поворачиваясь к начальнику штаба.
Но ответил подполковник Сергеев:
– Товарищ генерал-майор, данные разведки говорят о том, что у «противника» имеются подразделения боевых и десантных вертолетов. В полной готовности…
– Понимаю, что их не разобрали для покраски, – оборвал комдив, – они в готовности. К чему?
– Предполагалось, что «противник» использует вертолеты для контратаки в районе аэродрома и складов, – ровным голосом продолжал подполковник. – Но сейчас, по-видимому, его намерения изменились.
– А нет данных, что он ударит по Зубкову?
– Не думаю, товарищ генерал-майор, – вмешался полковник Воронцов. – Мост мы удерживаем прочно. Все объекты «южных» вдоль реки в наших руках. С какой целью?
– С целью облегчить положение частей «противника», отходящих под натиском наших главных сил. Словом так, – решительно приказал комдив, – встретишь огнем вертолеты вот здесь, – он ткнул пальцем в карту. – Выполняйте.
– Есть, – не разжимая губ, сказал начальник штаба и удалился к своим операторам готовить приказ.
Генерал Чайковский вызвал на связь майора Зубкова.
– Я – «Арена-25», – повторял сержант Лужкин, – «Динамо-28», «Динамо-28»…
– Как у вас там, все спокойно, майор? – спросил комдив.
– Все нормально, – ответил Зубков, в голосе его слышалось некоторое удивление. – Вот только вода поднимается. Директор совхоза приезжал, просил помочь.
– А вы?
– Я объяснил, товарищ генерал-майор, что учения идут. С «противником» воюем, не с рекой. С рекой уж пусть он сам справляется.
– Ваша задача, майор Зубков, уничтожить вертолеты «противника». Чтоб в любую секунду были готовы.
– Товарищ генерал-майор, никаких данных о том, что «противник» готовится к атаке, нет и…
– Не устраивайте мне дома отдыха, майор, – строго сказал комдив, – повторяю, в любую секунду будьте готовы к отражению вертолетов.
– Есть, быть готовым…
Но генерал Чайковский уже снова вернулся к карте. Он внимательно вглядывался в пестрый лист, расчерченный синим, красным, черным карандашами, но видел не похожие на мишени многоярусные окружности, а зеленые холмы, не россыпь параллельных черточек и кружков, а болота, не причудливые лепестки с изображением елочки или деревца посредине, а леса, рощи и уж, конечно, не кусочки синих шестеренок, а позиции «южных»…
Перед ним вставал весь район десантирования с его сложным рельефом, он в который раз восстанавливал мысленно картину минувшего боя, вспоминал, как действовали полки, батальоны и роты дивизии, пути их движения и нынешние позиции.
Но он представлял себе и их дальнейшие задачи, способы выполнения, возможные препятствия, трудности, варианты преодоления этих трудностей. Он ставил себя на место «противника» и решал за него. Наконец он представлял действия «северных» в их совокупности: частей, наступавших в центре, – тех, которым он проложил дорогу, но и тех, что наступали с флангов. Огромное поле боя в сотни квадратных километров возникло перед его мысленным взором.
Ни на одну секунду он не сомневался в том, что каждый красный, синий, черный знак, нанесенный на карту, точен, что указаны даже самые незначительные объекты.
Он знал, что штаб как завод, куда поступают от многих поставщиков детали – донесения, сводки, разведданные, доклады, – проходят обработку, сборку, и вот уже готова конечная продукция: исчерпывающая информация командиру и предложения по решению. Предложения. Но лишь ему, командиру, дано право это решение принять.
И так же, как на заводе-сборщике, отсутствие порой даже самой маленькой детали может сорвать план выпуска станка, тепловоза, радиолы, так и здесь малейший брак, опоздание, отсутствие информации может привести к срыву плана. Только не в рублях будут измеряться потери, а в человеческих жизнях.
Штаб полковника Воронцова работает напряженно. Офицеры сосредоточенно склонились над картами. То и дело поступают донесения. Но порой своим ровным негромким голосом начальник штаба приказывает запросить то одну, то другую информацию, которую никому, кроме него, в голову запросить не придет.
Вот и сейчас он велит выяснить дополнительные данные, связанные с рельефом местности вокруг позиций, которые занимают десантники майора Зубкова. И начальник штаба полка сообщает высоту деревьев по берегам Ровной, глубину оврагов на правом берегу, наличие полей, лесных проплешин, просек.
Полковник Воронцов хорошо изучил своего комдива и привык угадывать его мысли.
– Было бы идеально, товарищ генерал-майор, – сказал он как-то, – если б каждый командир мог предвидеть замыслы противника, а начальник штаба – замыслы своего командира.
– Согласен, – улыбнулся тогда Чайковский, – это невозможно, но к этому надо стремиться.
Полковник Воронцов стремился, и весьма успешно. Поэтому он не удивился, когда услышал вопрос комдива:
– Запросите данные по этим оврагам, что западнее моста на правобережье.
Но и комдив не удивился, услышав мгновенный ответ:
– Глубина и ширина оврагов позволяют незаметный подход вертолетов…
Ну вот! Значит, он был прав. «Южные» наверняка попытаются атаковать здесь Зубкова. Конечно, Зубков неплохой офицер, но недостаточно въедается, что ли, в сложившуюся обстановку, не все возможные ходы «противника» обдумывает. Свои-то, может, и все, а вот «противника»… Легкомыслие, старая, как мир, беда, – недооценка противника.
Как рассуждают «южные»? Очень просто: они ставят себя на место майора Зубкова и задаются вопросом, как рассуждает он? Скорее всего, ждет вертолетной атаки, но откуда? Со стороны реки – все данные говорят за это.
Надо представить, что думают «южные» о том, что думаю я, и что в соответствии с этим придумают. Там и встречать. Предположив, что «северные» готовы встретить вертолеты со стороны реки или будут перебирать все другие направления, почти наверняка остановят свой выбор на оврагах. Разумеется, чтобы пройти этим путем, необходимо высокое мастерство вертолетчиков. Тут-то и вступает золотое правило – не считай противника глупее себя, менее искусным, чем ты. Лучше предположить, что у «южных» там все мастера своего дела, чем наоборот.
А раз так, жди их на том направлении, на котором, как они думают, ты их не ждешь.
Так должен рассуждать майор Зубков, а рассуждает ли он так, сейчас узнаем.
– Майора Зубкова на связь! – говорит комдив.
Когда майор Зубков выходит на связь, генерал Чайковский спрашивает:
– Какие меры приняты против вертолетной атаки?
Майор вздыхает – ну откуда вертолетная атака? Но бодро докладывает:
– Товарищ генерал-майор, на возможном направлении выдвинуты стрелки-зенитчики, зенитная батарея.
– На каком возможном направлении?
– Вдоль реки, товарищ генерал-майор. Больше неоткуда.
– Почему так считаете?
– Товарищ генерал-майор, из-за реки не пойдут, там наши. С левобережья тоже. Вдоль реки удобно, прибрежный лес высокий.
– За рекой следите. Зенитную батарею выставьте в юго-западном направлении, где овраги.
– Товарищ генерал-майор, не пойдут они там! Овраги узкие – не пройдут. Пойдут по реке.
– Выполняйте! – резко бросает комдив.
Связь прерывается.
«Вот так, – с неодобрением констатирует генерал-майор Чайковский, – как я и думал. А Таранец наверняка бы подумал об оврагах».
Майор Зубков ворчит про себя: «Привязался со своими оврагами, что у них, все вертолетчики заслуженные мастера спорта, рекордсмены, чемпионы? Там муха не пролетит, не то что вертолет».
Но приказ есть приказ, и, продолжая мысленно фырчать, словно остывающий чайник, майор Зубков дает указание переместить батарею в сторону оврагов в удалении четырех километров.
Зенитно-пулеметные установки на прицепах, похожие на братьев-близнецов в одной детской коляске, снимаются с позиций и мчатся в соответствии с полученным приказом. Перемещение осуществляется скрытно, не по дороге, а лесными просеками. Артиллеристы находят прекрасную позицию, незаметную и в то же время с широким сектором обстрела. Командир батареи, молодой энергичный старший лейтенант, уверенно выбирает места для установок, прикидывает, откуда могут появиться вертолеты, приказывает замаскировать зенитные установки, вести непрерывное наблюдение, людям не отходить от позиций.
На другом берегу стрелки-зенитчики выдвигаются на опушку вдоль реки, отрывают себе щели и ждут.
С КП дивизии следует запрос майору Зубкову: комдив проверяет, как выполнено приказание. Впрочем, начальник штаба полка уже доложил полковнику Воронцову, и на карте генерала Чайковского немедленно появляются соответствующие пометки.
Сообщение командира дивизии о выполнении задания ушло к командующему. По своей штабной линии об этом доложил и полковник Воронцов. И где-то там, на командном пункте наступающих частей «северных», операторы нанесли на карту генерал-полковника Хабалова все, о чем доложили десантники.
Но десант лишь один из эпизодов этих больших учений. У генерала Хабалова много других забот. Однако успешные действия десанта – захват и ликвидация аэродрома и складов, захват крупного железнодорожного узла и станции Дубки, наконец, захват моста через реку Ровную, который прочно удерживают десантники, – все это решающим образом повлияло на ход операции в целом.
Генерал Хабалов доволен. Надо бы радировать Чайковскому какие-нибудь слова одобрения. Но сейчас не до того, необходимо срочно развивать успех, достигнутый благодаря десантникам, форсировать наступление в центре.
– Ну что, – спрашивает посредник генерал Мордвинов, – доволен, радуешься?
– Радоваться рано, – хмурится Чайковский.
– А чего рано, – Мордвинов пожимает плечами, – все задачи выполнены, «северные» соединятся с Зубковым вот-вот. Готовь салют.
– Зубков-то меня и беспокоит. Ты же слышал – подполковник Сергеев все-таки дознался – на Зубкова целятся. Мост им нужно отбить во что бы то ни стало, наши нажали – теперь «южных» совсем к реке приперли. Они рассчитывают на левобережье перебраться и нас прихлопнуть – силы-то у них еще ого-го! Это с наступающими нашими в центре им не справиться, а десант они считают послабее…
– Вот именно считают. Но думаю, что просчитаются. – В генерале Мордвинове просыпается десантный патриотизм.
– Так-то так, – качает головой Чайковский, – но через мост их пропускать нельзя. Задержать надо во что бы то ни стало…
В эту минуту комдиву сообщают, что его вызывает на связь майор Зубков.
– Товарищ генерал-майор, – докладывает тот напряженным голосом, – нас атакуют вертолеты…
– Направление? – быстро спрашивает Чайковский.
– С юго-запада, – докладывает Зубков и неохотно добавляет: – Со стороны оврагов…
Они появились неожиданно, шумно. Хотя подкрались совсем тихо, и казалось, что вот так они и стояли давным-давно на земле, а сейчас, словно мина замедленного действия, их включили, и они загрохотали. Вертолетчики были, наверное, не только смелыми, отчаянными ребятами, но и великими мастерами своего дела. Точно выбрали самое неожиданное для десантников направление, искусно пролетели по оврагам, едва не касаясь их склонов винтами, ниже общего горизонта и теперь внезапно, подскочив вверх из гущи зеленых приовражных лесов, подобно пробке из бутылки шампанского, зависли на высоте двадцати – тридцати метров.
Отсюда, спереди, они походили на остановившиеся в воздухе маленькие, пузатые самолеты, бешено крутившийся винт превращался в длинное, тонкое, чуть трепещущее крыло, вытянувшееся над самолетным фюзеляжем.
Треск вертолетных двигателей хорошо был слышен на КП майора Зубкова. Он схватил микрофон, чтобы дать команду зенитчикам, но командир батареи не нуждался в приказах.
Огонь обе стороны открыли почти одновременно. Под вертолетами засверкали вспышки выпускаемых ракет. Яростным лаем залились зенитные установки. Дымные шлейфы протянулись в воздухе. Еще громче застучали вертолетные двигатели. Все это продолжалось меньше минуты. И, как исчезают чертики, выскочившие из коробки, так же внезапно вертолеты вновь опустились и скрылись из глаз.
Наступила тишина. Зенитчики, вытирая вспотевшие лица, до боли в глазах вглядывались в очистившееся над лесом небо, вертолетчики, придерживая машины в своих надземных овражных укрытиях, ожидали новой команды.
И только посредник при зенитной батарее деловито и спокойно переговаривался по радио со своим коллегой при вертолетной эскадрилье.
Проклиная себя на чем свет стоит, майор Зубков срочно передислоцировал своих стрелков-зенитчиков на угрожаемое направление. Он уже слышал ядовитые слова, которые будут сказаны в его адрес на разборе учений, да и полковник Воронцов ничего не забудет, когда вернется в часть. Наверняка бросит что-нибудь вроде: «Вы, случайно, не знаете, товарищ майор, для чего лошадям надевают шоры? Чтобы они видели только в одном направлении, а не по сторонам. Поинтересуйтесь».
Прошло немного времени, и боевые вертолеты «южных» вновь возникли над лесом, но на этот раз их встретил куда более мощный огонь, и, понеся тяжелые потери, они отступили. К сожалению, потери понесли и десантники. Среди «погибших» был командир части майор Зубков. В командование полком вступил его заместитель майор Таранец, человек основательных и тщательно продуманных решений.
Доложив командиру дивизии о вступлении в командование, он выжидательно замолчал.
– Что будете делать? – улыбаясь про себя, спросил генерал Чайковский.
– Готовиться к отражению атаки! – как всегда секунду помедлив перед ответом, четко сообщил майор Таранец.
– Какой атаки? – спросил комдив, хотя прекрасно понимал, что имеет в виду майор.
– Товарищ генерал-майор, думаю, что за атакой боевых вертолетов последует вертолетный десант. Готовлюсь к отражению.
– И правильно делаешь, – сказал комдив и положил трубку.
Этот ясный день ранней весны был теперь в полном разгаре.
Над огромным полем сражения поднялось еще не жаркое, пока лишь теплое, солнце. Все светится вокруг: густо-синяя, а не свинцовая гладь реки, вечнозеленые ели и сосны, черно-белые влажные стволы берез, кружева голых ветвей. Вспыхивают то и дело стекла окон.
Поле сражения! Обведи его рассеянным взглядом, только и увидишь, что этот мирный пейзаж весенних полей, вод, лесов, эти тихие дороги, уютные дома, стаи грачей…
Лишь шлейфы дыма протянулись местами, будто серый туман осел на болоте, на реке, по берегам. Нужно внимательно приглядеться, чтобы увидеть на бурых полях черные щели траншей, густые перекати-поле колючей проволоки, холмики дзотов, чтобы различить в глубине прозрачных рощ и густых ельников зеленую броню боевых машин, зеленые стволы орудий и минометов.
Тишина на учениях, как и на войне, всегда обманчива и призрачна. Она не имеет расписания, и никто не может предсказать ее сроки.
С КП дивизии позиции подразделений майора Зубкова просматриваются плохо, особенно тот участок, который подвергся вертолетной атаке.
Генерал Чайковский обеспокоен. Его гложет смутная тревога. Ничего нет определенного. Интуиция. Предчувствие. Сомнение. Называйте как хотите. Казалось бы, все в порядке – атака отбита, майор Таранец надежный офицер. И, не вслух будь сказано, сильнее, чем Зубков. Его не застанешь врасплох. И все же чувство тревоги не покидает комдива.
А тут еще начальник политотдела полковник Логинов заявляется:
– Илья Сергеевич, с вашего разрешения отбываю к Зубкову…
Он еще не знает, что командир полка волею посредников «погиб». И Чайковский уточняет:
– К Таранцу отбываешь.
– Тем более, – сразу улавливает обстановку Логинов и, улыбнувшись, после паузы поясняет: – Боюсь, недовольны «южные» нашим десантом. Кое-что предпринять хотят. А где ж как не у моста? Это и гусю ясно!
– Гусю, может, и ясно, а мне вот не совсем, – словно про себя бормочет комдив, рассматривая карту, и уже громко добавляет: – И Таранцу ясно: ждет вертолетного десанта.
– Не зря, – соглашается начальник политотдела, – так что будем вместе ждать.
Он залезает в свою боевую машину.
«Ну уж если Логинов туда отправился, значит, быть там беде, – размышляет генерал, – у него прямо нюх на беду. Заранее чует, если где что не так».
Он вызывает начальника штаба:
– Как обстановка у Зубкова?
– У Таранца, – поправляет начальник штаба по привычке. – Атака вертолетов огневой поддержки отбита с серьезными потерями у «противника». Судя по характеру атаки, по действию вертолетного подразделения, можно ожидать десант. Предлагаю направить в помощь майору Таранцу роту от Ясенева.
Некоторое время комдив размышляет над предложением своего начштаба.
– Помните, Сергеев сообщал данные о наличии вертолетов на северо-западе от аэродрома?
– Такие данные были, товарищ генерал-майор, – соглашается полковник Воронцов, – однако не подтвердились. Атаке, как мы знаем, подвергся майор Зубков.
– Так что, вертолетная атака на Ясенева исключена?
Полковник Воронцов пожимает плечами:
– Полностью исключить не можем. Но маловероятна.
– У Ясенева возьмете роту, – теперь генерал принял решение. Он говорит четко, ясно, словно рубит сплеча. Бесстрастные магнитофоны записывают каждое слово командира дивизии. Каждое слово. А за каждым словом стоит жизнь сотен людей. – Одну роту пусть Таранец перебросит со своего правого фланга. Зенитную батарею свою сосредоточит на левом берегу Ровной. Артиллерийский полк выдвинуть на восточную опушку села Лесное. Отдавайте приказ! – И, сделав паузу, не то вопросительно, не то утвердительно, добавляет: – Если «южные» не дураки, они теперь пройдут над рекой и высадят десант на левом берегу. – Он вопросительно смотрит на начальника штаба.
Но тот лишь спрашивает:
– Разрешите выполнять?
– Выполняйте! – бросает генерал. Он недоволен, что не получил поддержки от начальника штаба.
Полковник Воронцов возвращается в свой блиндаж, и сразу же одни офицеры наносят на карту приказ комдива, другие доводят его до майора Таранца и его начштаба, третьи сообщают «наверх». Подполковник Сергеев получает задание еще раз уточнить, не собирается ли «противник» атаковать район аэродрома и складов силами вертолетов. Сам полковник Воронцов в это не верит. По имеющимся сведениям, «южные» располагают ограниченным числом вертолетов и вряд ли будут распылять силы.
Но тут судьба в образе посредника – майора при вертолетных подразделениях «южных» – делает десантникам нежданный подарок: люди подполковника Сергеева захватывают на месте вертолетной засады пилота со «сбитой» машины. Ему учиняется допрос, и он сообщает, что одно звено осталось на севере и, возможно, атакует позиции капитана Ясенева. Какие машины? Боевые. А десантные? Десантных нет. Они сосредоточены здесь против полка, которым командует теперь майор Таранец. Как пойдут вертолеты? Где будет десант? Каковы его силы?
На эти вопросы вертолетчик ответить не может. То ли действительно не знает, то ли не хочет…
Ознакомившись с показаниями «пленного», генерал Чайковский задумывается: не слишком ли ослабил капитана Ясенева? Вертолетам у него хватит чем ответить. А вот положение у моста заботит его все больше. В какой-то момент генерал даже собирался выехать туда, но потом заставил себя отказаться от этой мысли – майор Таранец может усмотреть в этом недоверие к себе. Да и посредники что подумают?
Он приказывает Таранцу докладывать обстановку каждые тридцать минут.
Первый же доклад озадачивает его. Вместо ожидаемого донесения о начале вертолетного десанта от майора Таранца поступает сообщение об усилившемся паводке на реке Ровной, об угрозе совхозному имуществу и настоятельных просьбах директора помочь ему спасти сено и скот. «Ответил, что боевая обстановка не позволяет», – заканчивалось сообщение.
Генерал пожалел, что рядом нет начальника политотдела, но потом решил, раз полковник Логинов там, в расположении майора Таранца, следовательно, в курсе дела и в случае необходимости примет решение на месте.
Генерал Чайковский знает, что, несмотря на отчаянное сопротивление «южных», «северные» успешно наступают, что приближается час, когда они подойдут к Ровной, соединятся с десантом, удерживающим мост и весь район на левобережье, не дающим резервам «южных» прийти своим на помощь.
Надо только продержаться это время, сохранить мост.
И поэтому положение майора Таранца приобретает особую важность. Во что бы то ни стало не допустить «противника» к мосту, отбить все атаки!
Второй батальон стоит железно. Он врылся в землю, и никакие атаки «южных» не могут его поколебать. Первый батальон передал ему одну роту, вторая окопалась на правом берегу притока, заняла оборону северо-восточней моста в укреплениях, отбитых у «противника». А третья усилила подразделения, подвергшиеся вертолетной атаке. Туда же перенес свой КП майор Таранец.
Благодаря своему феноменальному зрению Таранец и без бинокля видит далеко вдоль реки. Он то и дело переводит взгляд с этой сейчас, когда тучки закрыли солнце, свинцовой глади на леса у оврагов и обратно. Откуда появятся вертолеты «противника»?
Нет, они должны появиться на левом берегу!
Десантники срочно минируют северо-западные подходы к мосту, отрывают дополнительные траншеи, приспосабливают доты и дзоты «южных», обращенные к этому направлению тыльной стороной.
На поле боя, какой уже раз, настает тревожная тишина.
И вот она взрывается. Сразу. Кажется, со всех сторон наваливается гром. Выскочив из-за поворота над рекой, буквально стелясь над водой, на полной скорости появляются вертолеты «южных». Они поднимаются и, на мгновение неподвижно зависнув, выпускают залпы ракет.
Майор Таранец, еще раньше приказавший начальнику ПВО централизовать в масштабе полка управление всеми силами противовоздушной обороны, теперь видит со своего КП, как быстро поворачиваются в направлении вертолетов проворные ЗУ-23, как бегут стрелки-зенитчики со своим грозным оружием в руках, занимают заранее приготовленные позиции, открывают огонь…
Огненные стрелы бороздят пространство. Позиции десантников окутываются дымом взрывов. Нарастающий свист ракет сливается со стаккато зенитных установок, с четкими автоматными очередями. Боевые вертолеты, расходясь веером, накренясь, взмывают вверх. На их место подходят новые, они сворачивают на поле, туда, где на заре приземлились десантники майора Зубкова.
Вертолеты буквально в нескольких метрах от земли, над самыми деревьями, вдоль просек и полей с ревом несутся к полю. Ничего не скажешь, у «южных» вертолетчики высшего класса!
Тяжелые транспортные машины с красными звездами на боках опускаются в шахматном порядке на поле.
Их десятки, этих вертолетов. Еще в воздухе распахиваются боковые двери. Винты продолжают крутиться. Трава на поле ложится в одном направлении, словно скошенная невидимой гигантской косой.
Из дверей с поразительной скоростью выпрыгивают, не дожидаясь приземления, солдаты «южных». Они молниеносно выгружают машины, орудия, зенитные установки, минометы, пулеметы. Чувствуется, что все это проделывалось десятки раз, все движения слаженны, четки, никто не торопится, но и не теряет ни одной секунды.
Едва последний солдат покидает вертолет, как тяжелая машина уже взмывает вверх и, сильно кренясь, улетает обратно.
Не проходит и пяти минут, и все поле покрыто пехотой «противника». Вертолеты улетели. Иные так и не приземлившись – посредники «поразили» их в воздухе.
Цепи пехоты, поддержанные артиллерийским, минометным и пулеметным огнем высаженных с вертолетов огневых средств, атакуют позиции «северных».
Десантники майора Таранца отчаянно отбиваются.
Но с вертолетов высадились значительные силы. Солдаты пользуются каждой воронкой, каждой канавой, щелью, складкой местности. У них нет пути назад, и они яростно атакуют десантников. Кое-где «южным» удается потеснить бойцов майора Таранца, ворваться в траншеи, захватить дзоты.
В других местах десантники с криком «ура» устремляются в контратаки.
И в это мгновение, неслышная в грохоте артиллерийской канонады, из-за леса возникает новая стая десантных вертолетов. Они высаживают на поле сотни солдат, орудия, минометы. Многие машины «гибнут» от снарядов «северных», но многие успевают оставить свой живой груз на земле, и новые волны атакующих приближаются к позициям десантников.
– Держитесь? – спрашивает комдив по рации.
– Держимся, – уверенно отвечает майор Таранец. – Больно много их, товарищ генерал-майор, придется отойти на вторую линию. Но к мосту не пропустим.
– Ждите подкрепления, – обещает генерал Чайковский и приказывает выделить две роты из своего резерва.
На КП дивизии грохот боя заглушает все другие звуки. Позиции майора Таранца не видны за густо окутавшими их клубами дыма, словно причудливые огненно-черные цветы, тут и там на поле расцветают взрывы. Ракеты огненными кометами полосуют небо. Порой сюда, на КП, доносится отдаленное, но дружное «ура».
Кипит бой.
У себя в блиндаже полковник Воронцов принимает доклад начштаба атакуемого полка, наносит на карту постоянно меняющуюся обстановку. Теперь уже срочные донесения все чаще заменяются внесрочными. Офицеры еле успевают проследить за всеми ситуациями боя.
Генерал Чайковский связывается с командующим.
– Товарищ генерал-полковник, – докладывает он, как только Хабалов берет трубку, – майор Зубков подвергается атаке значительных сил вертолетного десанта «противника». Я направил туда все возможные резервы и артиллерию.
– Ну и что вы хотите от меня? – ворчливо спрашивает командующий.
– Прошу активизировать действия частей, наступающих в направлении моста.
– Ладно, – бросает генерал Хабалов. – Но мост чтоб держали! Любой ценой держите мост, Чайковский!
На этом разговор прерывается. «Держите мост!» Это он и без командующего знает. Он знает и то, что «северные» предпринимают все меры, чтобы скорее выйти к реке, но и то, что «южные» отчаянно сопротивляются.
Полковник Воронцов в свою очередь информирует штаб «северных» о сложившейся обстановке и слышит в ответ все то же указание: «Держите мост!»
И совсем уже невеселый разговор происходит у начальника артиллерии дивизии с руководством «северных». У десантников на исходе боеприпасы. В сложившейся обстановке пополнение их не представляется возможным. Начальник артиллерии дивизии получает приказ экономить снаряды. А как их в таком бою сэкономишь?
Он докладывает комдиву и слышит в ответ спокойное:
– Это уж ваша забота, вы начальник артиллерии, а я всего лишь командир дивизии.
Этот тон генерала Чайковского хорошо знаком всем его офицерам, и начарт спешит прекратить разговор.
В конце концов, он выходит из положения, используя доставленные в его распоряжение по приказу комдива захваченные у «противника» орудия и боекомплекты к ним, что фиксируют посредники. Это нормально. И десантники-солдаты и десантники-артиллеристы, да и вообще все десантники, отлично обучены владению трофейным оружием и трофейной техникой, ставших таковыми в данном случае по велению посредника.
В глубокий тыл врага не захватишь с собой тысячи снарядов и патронов. Частенько придется жить, так сказать, «на подножном корму», используя захваченные у противника. Так что знать трофейное оружие необходимо десантнику не хуже своего.
А бой продолжается…
На редкость жестокий бой. Он идет с переменным успехом, и некоторые высотки, дзоты, траншеи уже по нескольку раз переходили из рук в руки. Из своего блиндажа возникает полковник Воронцов. Он, как обычно, подтянут, чисто выбрит, сапоги блестят.
