Текст книги "Ступени Нострадамуса"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Новелла пятая. Единение

 
Судьба все укажет свыше.
Когда каким событьям быть.
По воле Божьей ветер свищет
И птица над землей летит.
 

Нострадамус. Центурии, VII, 41.

Перевод Наза Веца

 
Считалось, нам одна дорога.
Предшественники где прошли.
Достаточно свернуть немного,
И параллели разошлись.
 

Весна Закатова.

«Рядом с Нострадамусом»

Тюремный коридор по опрятности напоминал операционную. Паркет сверкал, как в дворцовом зале. По обе стороны – тяжелые двери в камеры с особым стеклом, смертник изнутри не видел ничего, оставаясь сам на виду.

Илью Муромцева привезли в наручниках прямо из зала нью–йоркского окружного суда, приговорившего его за предумышленное убийство к электрическому стулу.

Илья оказался в каменном каземате с серыми стенами, где символом утраты стояло мягкое кресло. Койка откидывалась автоматически в положенное время, когда узнику предстояло уже встать и заправить ее. Столик тоже откидывался автоматически, а из стены выдвигался поднос с едой. Смертник был лишен всякого общения с кем бы то ни было. Время прежних поблажек в виде телевизоров, газет и свиданий давно прошло, и теперь приговоренный к смерти мог лишь размышлять о своем преступлении, пока за ним не явится процессия во главе с парикмахером, который выбреет у него на голове плешь для лучшего контакта, и священником для последнего напутствия.

Как же все это произошло?

В Нью–Йоркском аэропорту его встречал доктор Генри Трауберг, худощавый, суетливый человек в очках с необычайно близко посаженными глазами у самой переносицы.

Он ждал гостя у трапа самолета и фамильярно хлопнул Илью по плечу, поближе к затылку. Здесь «вы» и «ты» означаются одним словом «you», но в сочетании с другими оно звучит по–разному. Если обращаются к мистеру такому–то, то оно воспринимается как вежливое «вы», если называют по имени, то это уже «ты».

– Зови меня просто Генри, – сказал физик из Калифорнии, усаживая Муромцева в свой автокар. – Извини, что пожимал тебе руку в перчатках. Я повредил себе кожу во время одного эксперимента. Служу науке. Как солдат!

Они выехали на шоссе и влились в общий поток машин.

– Мы будем с тобой, Илья, дружить! Тебя очень чтят за получение антивещества. Мы оба – академики Международной Академии информатизации при ООН. Это вроде «белого» масонского Братства. Обмен любой информацией. Общее доверие. Всеобщий мир. О'кей?

– Да, конечно, – согласился Муромцев.

– Я заказал номер в ближайшем от ООН отеле. У нас улицы, по которым невозможно стало ездить из–за пробок, отданы пешеходам, а все кары загнаны в непересекающиеся тоннели под улицами с выходами к подъездам и углублениями для паркинга. Будешь совершать прогулку. Здание ООН сразу узнаешь, оно вроде квадратной скалы и заслоняет часть небоскребов, пока его не затопило… Уровень океана все поднимается из–за этого чертового «парникового эффекта». Ну, да мы с ним сладим при помощи твоей аннигиляции. О'кей?

Муромцев буркнул в ответ что–то неразборчивое.

Вместо ожидаемого на симпозиуме его доклада об антивеществе, он сделал сообщение о загадке, привлекшей в физику немало видных ученых, старавшихся доказать, почему чаинки в стакане, размешанные ложкой, не разлетаются под действием центробежной силы, а собираются в центре пятиугольником?

Трауберг провожал Муромцева до отеля и напросился к нему в номер «поболтать по пустякам», как он выразился.

Илью угнетало это назойливое внимание, но он вообще не умел отказывать людям в просьбах. И они вместе прошли в его номер. Трауберг, поднеся руку к зарешеченному овальному отверстию в стене, бесцеремонно заказал вина.

Через короткое время стюард в белой куртке и в галстуке бабочкой вкатил столик с заказанным виски и бокалами.

– Выпьем, друг мой, – предложил Трауберг, – за успех нашего дела.

– Какого дела? – осведомился Муромцев.

– Широкого применения аннигиляции.

– Вот этой широты я меньше всего хочу и выпить за это отказываюсь.

– Ты что? Нарушаешь дружбу? – повысил голос Трауберг. – Ты сам не знаешь возможностей аннигиляции.

– Какие возможности?

– Представь бронированную машину на улице вражеского города. Две струи античастиц срезают первые этажи, и небоскребы рушатся ко всем чертям! Красота! Гуманно, ночью, чтоб не проснуться никому. И никаких взрывов! Война будущего! О'кей?

– Кто вы, Трауберг? Ученый или…

– Я – доктор наук, но горжусь своим дедом группенфюрером, генералом СС. Служу его возрождающимся идеям! И тебе придется раскрыть мне свои секреты. Давай, выкладывай, – и Трауберг направил на Илью пистолет. – Не думай медлить. Пристрелю.

Муромцев опрокинул столик, одновременно ударив руку Трауберга снизу. Раздался выстрел. Пуля пролетела над головой Муромцева.

Он, отбросив ногой столик, накинулся на потомка нацистов, сжал его в медвежьих объятьях. Тогда–то и раздался второй выстрел…

Муромцев вырвал из ослабевшей руки пистолет, а Трауберг бессильно рухнул на пол.

В дверь отчаянно стучали. Ворвавшиеся в нее служащие отеля и полисмен застали лежащего на полу американца и стоящего над ним русского с пистолетом в руке.

Полисмен рукой, завернутой в носовой платок, взял у Ильи пистолет и защелкнул на его руках наручники.

Потом был окружной суд, рассмотревший неопровержимые улики. Пистолет, отнятый у обвиняемого. Отпечатки только его пальцев на оружии. Опрокинутый столик, говоривший о драке. И труп с прострелянной из взятого пистолета грудью.

Муромцеву присяжные вынесли вердикт «виновен», а судья нью–йоркского окружного суда приговор к смертной казни на электрическом стуле.

И вот теперь эта камера, где для осужденного перестал существовать внешний мир…Муромцев встал и в ярости отбросил кресло к двери.

К роскошному особняку миллиардера Нильса Рока–младшего на такси подъехала маленькая молодая женщина и решительно направилась к главному подъезду, где стоял лимузин.

Вышедший ей навстречу надменный дворецкий отказался доложить о посетительнице мистеру Нильсу Року–младшему, который уезжает. Но упорная дама не желала уйти ни с чем.

Считая недостойным самому выдворять леди, дворецкий вызвал для этого горничную.

Но одновременно с рослой негритянкой по ступеням мраморной лестницы, спиралью охватывающей вестибюль, спускался спортивного склада седеющий красавец.

Миловидная маленькая женщина, отчаянно спорившая с величественным дворецким, и спешившая к ним негритянка привлекли внимание Нильса Рока–младшего.

– В чем дело? – небрежно поинтересовался он.

– Мистер Рок, – заговорила на прекрасном английском языке посетительница, – вы обращались с письмом по поводу своего ботанического сада, не правда ли?

– Я просил о консультации знаменитую ученую академика Аникину, – глядя свысока на незнакомку, сказал магнат.

– Я и есть академик Аникина, – объявила та, сжимая одну свою ладонь другой. – И я готова помочь вам в выращивании ваших любимых орхидей.

– О–о! – воскликнул мистер Рок, повторяя тайный знак Братства и расплываясь в улыбке. – Я отложу свою поездку для игры в гольф, и мы пройдем в мой кабинет.

Дворецкий сохранял непроницаемое лицо в отличие от не скрывающей свое удивление негритянки.

Статный спортсмен, владелец нефтяной компании и миниатюрная его гостья, непринужденно болтая о погоде и цветах, стали подниматься, провожаемые почтительными взглядами вышколенных слуг.

Мистер Нильс Рок тщательно запер дверь кабинета, с подчеркнутой простотой убранства, и произнес:

– Несмотря на свое удивление, мэм, я внимательно слушаю вас.

– Простите, но, готовая консультировать выращивание орхидей, я буду говорить о деле более глобальном и важном для вашего благополучия.

– Моего благополучия?

– Да, Великий гроссмейстер, я хоть всего лишь «мастер» в нашем общем Братстве, но могу спасти вас от весьма значительных потерь.

– Вы говорите загадками, а я не люблю ребусов.

– Конъюнктура на нефтяном мировом рынке неблагоприятна? Не правда ли?

– Цены на нефть действительно резко упали, – согласился мистер Рок. – Но при чем тут наше Братство?

– Причина – в переориентации части мировой энергетики на нетрадиционные способы использования солнечной энергии. Не правда ли?

– Я преклоняюсь перед учеными вообще и перед биологом, так осведомленным в энергетике, особенно.

– Так вот, мистер Рок, – перешла на жесткий тон гостья, – я могу повлиять на конъюнктуру и спасти ваш нефтяной бизнес.

– Это так же любопытно, как и неправдоподобно!

– Мистер Рок! Я предлагаю деловую сделку. Я продаю вам способ ликвидации «парникового эффекта» без затраты огромной энергии. Не нужна пока бестопливная энергетика. Ваша нефть найдет сбыт. Автомобили требуют бензин. «Парникового эффекта» не будет, уровень океана спадет до былой нормы.

– Ваше предложение привлекает. Но какова, очевидно, немалая цена?

– Тогда ознакомьтесь с товаром, чтобы не постоять за ценой.

– Валяйте, мэм. Чековая книжка всегда со мной. А вы начинаете мне нравиться, и я готов пригласить вас поужинать со мной.

Гостья мило улыбнулась:

– Разговор коснется некоторых знаний. Надеюсь, вы не все позабыли из того, чему вас учили в колледже? Не правда ли?

– Я закончил Гарвардский университет. Имею степень доктора наук.

– Иначе вы не смогли бы сменить почившего гроссмейстера Ложи, который был лишь парикмахером и дожил до ста семи лет.

– Я готов выслушать суть предлагаемой сделки.

– Я буду краткой. Углекислота грозит вам разорением.

– Вернее, вызванный ею переход на бестопливную энергетику.

– Напомню, что ежегодно на Земле усваивается более 200 миллиардов тонн углекислоты и освобождается до 145 миллиардов тонн кислорода.

– Чем усваивается, позвольте спросить?

– Лесами, мистер Рок, лесами.

– Ну, конечно! Что иное могла сказать «лесная фея».

– Меня однажды уже называли так.

– Немудрено. Все в вас говорит об этом.

Имма не утратила серьезности и продолжала:

– Усваивается по формуле, – она вынула из сумочки крохотный дамский блокнотик и, написав в нем, протянула листок через стол.

Рок прочел:

– «6СО ₂+6Н ₂О →  С ₆Н ₁₂О ₆+6О ₂». Так ведь это же хлорофилл, ФОТОСИНТЕЗ!

– Именно так. И происходит эта реакция с поглощением углекислоты за счет солнечной энергии на поверхности Земли. Но этот процесс возможен и в стратосфере, если с искусственного спутника там, в струях горячего водяного пара, распылять хлорофилл, который, встречаясь с молекулами углекислоты, превратит их в углеродистое соединение, выпадающее черным дождем на землю, и свободный кислород, обогащающий атмосферу.

– Браво, фея! Браво! Как это в такой хорошенькой головке могла зародиться столь грандиозная идея? Я ее покупаю у вас. О'кей? Сколько миллионов вы хотите за нее?

– Ни цента, мистер Рок, ни цента. Идея за деньги не продается.

– А обещанная вами сделка? Что я могу нам предложить, кроме денег? Любовь?

– Да, именно любовь. Любовь приговоренного к смерти человека.

– Ах, вот как! – разочарованно протянул Рок. – Я предпочел бы наличными. Но объясните, прошу нас.

– Вы любите детективные романы?

– Обожаю, как и прелестных женщин, в особенности похожих на лесных фей.

– Помимо ботаники, принесшей мне звание академика, мне пришлось заняться уголовным расследованием.

– Вот как? Непременно воспользуюсь при случае вашими услугами.

– Вам придется сделать это сейчас. Дело в том, что вынесение смертного приговора нью–йоркским окружным судом русскому физику Илье Муромцеву было слишком поспешным, без надлежащего расследования.

– Вся печать трубила, что он был застигнут на месте преступления с пистолетом в руках, на котором были только отпечатки его пальцев.

– Немудрено. Он отнял его у доктора Трауберга, который никогда не снимал перчаток с изуродованных рук.

– Но тогда прозвучало два выстрела, и доктор Трауберг был убит наповал из этого пистолета.

– Но как? Убит, уже произведя первый выстрел выше головы противника. А другой выстрел произошел, когда они схватились и Муромцев вырывал оружие из руки стрелявшего в него Трауберга. Я нашла пулю, застрявшую в противоположной стене, к которой Муромцев сидел спиной. Следовательно, пуля была выпущена никак не им, а его визави, доктором Траубергом, после чего и произошла схватка. Муромцев прижал американизированного немца к себе и не дал тому выстрелить еще раз. Предохранитель был снят, Трауберг, сопротивляясь, невольно нажал на спусковой крючок, когда пистолет был направлен ему в грудь, и сам застрелил себя. Муромцев выхватил пистолет из ослабевшей руки. Ожег вокруг входной раны говорит о выстреле в упор.

– Блестящий детективный сюжет. Я думаю, он займет внимание читателей газет.

– Цена за фотосинтез в стратосфере, предотвращающий ваше разорение, – пересмотр дела Муромцева, его оправдание и освобождение.

Гроссмейстер тайной Ложи поднял на «лесную фею» глаза:

– Не перестаю восхищаться вами, мэм. Я принимаю ваши условия в ожидании следующей нашей встречи по вопросу о выращивании орхидей.

– О'кей! – воскликнула Имма Аникина.

– Прошу простить, леди, но у нас принято отмечать заключение сделки в лучшем ресторане. Я рассчитываю, что вы примете мое приглашение, я пришлю за вами в отель лимузин. Вы будете выглядеть сияющей звездой. В особенности если наденете то, что я вам преподнесу, – и он направился к сейфу.

– Не надо, не надо! – запротестовала Имма.

– Учтите, это по–деловому просто необходимо. Дама, которую я сопровождаю, должна сверкать, слепя глаза всем журналистам и ошеломленному миру бизнеса. Вы – королева. Я – ваш паж!

С этими словами Рок раскрыл изящный футляр, взятый из сейфа. В нем переливно светились бриллианты бесценного колье.

– Уверен, что это будет вам к лицу. Выполните эту мою маленькую просьбу, я же выполню вашу большую.

Имма на мгновение задумалась:

– Идет, сэр! Но примите от меня взамен подарок. При вашем умении он будет стоить неизмеримо больше множества таких колье.

И она вынула из той же сумочки книжку в мягкой цветной обложке.

Нильс Рок взял ее и воскликнул:

– «Дар Каиссы»! Так ведь это же шахматы, а я в них профан.

– Но зато в ней заложена идея использования разницы температур на земле и за облаками, которая существует всегда и везде, и днем, и ночью, и зимой, и летом.

– Как этого можно достигнуть? – недоумевал миллиардер.

– У нас Академия наук России разрабатывала еще в двадцатом веке создание искусственного ветра в километровых мягких трубах, суживающихся кверху. Сильнейшая тяга в них ставила трубы стоймя восходящим потоком воздуха и вращала ветротурбины. Боковой ветер встретит устанавливающиеся под углом атаки крылышки, расположенные по всей высоте трубы, не допуская ее наклона. Ветротурбины и электрогенераторы дадут даровой электрический ток. Тоже солнечная энергия! Не правда ли?

– Это уже не шахматы, мэм, а изобретательство большого масштаба.

– Шахматисты изобретают при каждом ходе. И в книге показано как!

– Действительно, королевский подарок. Угадываю вашу мысль: «Нефть доживает последние десятилетия, запасы ее истощаются». Кому, как не нам, нефтевладельцам, искать ей замены? Построю заводы, которые станут выпускать не танкеры, то и дело садящиеся на мель, принося вред природе и убытки компании, а ваши стоячие «тещины языки». Помните такую детскую игрушку? Подуешь в нее, и она выпрямится. Неистощимые дивиденды!

– Вы с лету поняли суть. Стоящее дело, не правда ли?

– Суть вашего поистине сказочного подарка! Пусть еще одно русское изобретение воплотится для всего мира в Америке.

Через два дня Нильс Рок–младший прислал за академиком Аникиной свою автомашину и встретил ее с букетом орхидей у входа в ресторан. А когда она сняла с его помощью пальто, то ахнул. Колье отражало блеск ее глаз. Платье было воплощением вкуса и, конечно, вызывало зависть дам.

– Если бы вас примчала не моя автомашина, а золотая карета, запряженная стаей ярких бабочек, я принял бы вас за сказочную Золушку.

Но Имма сыграла роль не Золушки, а надменной спутницы своего делового партнера, не дав оснований ни для каких толков. Партнер был при ней, а не она при нем. Он вскакивал, чтобы заменить официанта, самому налить даме вина.

– Вы – прирожденная королева фей, – так прислуживая ей, тихо говорил он за ужином. – Один из членов Верховного Суда оказался «Рыцарем Звездного Неба» и уже выполнил наше поручение, принес протест по поводу дела об убийстве доктора Трауберга. Надеюсь, что академик Илья Муромцев, пока выпущенный под мой залог, а не только мы с вами, будет участвовать в конгрессе «парникового эффекта», созываемого ООН. Вы, как биолог, поддержите идею космофотосинтеза, а я протрублю во все километровые заоблачные трубы.

– Я продала вам свою идею и приеду на конгресс лишь для встречи с Ильей Муромцевым, отпущенным уже не под залог.

– У вас нет оснований сомневаться в нашем тайном Братстве или в убедительности собственных доказательств.

Два члена тайного Братства дружелюбно разошлись. Сухой и величественный дворецкий, закрывая за Иммой дверь, низко кланялся.

– Еще увидимся. Не правда ли? – с приветливой улыбкой сказала она.

Конгресс «парникового эффекта» был приурочен к празднованию девяностолетия ООН. Освобожденному из тюрьмы и приглашенному на этот конгресс Илье Муромцеву не было смысла уезжать из Нью–Йорка.

Исполинское здание ООН было парадно украшено, а вечерами волшебно подсвечено, выделяя яркие цифры «1946– 2036 гг.».

Утром в назначенный день Илья оказался в толпе людей, выстраивающихся вереницами, чтобы исчезнуть в подъездах небоскреба.

Муромцев оказался в одной из таких верениц и увидел впереди себя знакомую изящную фигурку. Он нагнал ее со словами:

– Имма! Вы–то как здесь?

– Да вот приехала послушать умные речи. Вашу в первую очередь. Один американский магнат «по блату» пригласил. Я ему помогала орхидеи выращивать.

– Вы ботаник?

– А вы и не поинтересовались моей специальностью, когда мы восемь лет назад собрались среди научной молодежи у ваших друзей.

– Неужели восемь лет! Как быстро летит время.

– Вы ошибаетесь. Оно не летит, а уходит, притом бесследно.

– Нет! Не бесследно! Я не забывал вас. О многом вспоминал в камере смертника.

– Да, я читала и даже переживала за вас.

– Я не заслуживал этого. Не попытался даже встретиться. Словом, я – свинья.

– Обожаю свинину, – сказала Имма и затерялась в толпе вестибюля.

Илья отыскал нужный ему зал и места для русской делегации. Увидел там заблаговременно пришедшего отца, оживлено беседующего с Иммой. Он сел рядом с нею.

– Надеюсь, не помешаю? – сказал он.

– Напротив, поможете. Не правда ли, генерал?

– На его помощь рассчитывал, да боюсь, и на этот раз не поддержит. А ведь кончать с «парниковым эффектом» надо, надо!

– Бесспорно, – согласилась Имма и обернулась к Илье: – Не правда ли?

– Едва ли удастся сейчас. Послушаем, какими ресурсами располагает мировая энергетика.

Председателем конгресса был Владимир (или как его называли во всем мире Владь) Ильин.

– Леди и джентльмены! – произнес былой трижды избранный президент Общей России и космонавт, предотвративший столкновение Земли с кометой Карой. – Я открываю конгресс «парникового эффекта» с разительного примера перехода на новую бестопливную энергетику, которая перестанет пополнять углекислотой атмосферу. Прошу вас, наш арабский коллега, почтенный академик Международной Академии информатизации, господин Мохаммед Ибн–Сауд.

К трибуне подошел темнолицый человек в золотых очках. в белом бурнусе и таком же покрывале, стянутом обручем на голове. Он поклонился присутствующим и рассказал, что сотни лет назад былые кочевники пустынь, единственным достоянием которых были верблюды, обрели богатство, благодаря обнаруженным под знойными песками залежам нефти. Нефть приобщила их к западной цивилизации и позволила ввести обязательное и бесплатное образование, а также лечение за государственный счет. Страна благоденствовала. Падение цен на нефть грозило катастрофой и возвращением к кочевью и общей нищете. Но Аллах вразумил ученых, и губительный зной Сахары стал неистощимым доходом, превышающим нефтяной. Из космоса на барханы спустились солнечные батареи. Установленные под углом, чтобы песок скатывался по ним, и на ножках, чтобы он продувался под ними. Они дадут даровой электрический ток, удовлетворив потребности Африки и Европы.

Вслед за тем академики заслушали Питера тен–Кате, представителя Голландии, страны, веками оберегавшей плодородные земли, отвоеванные у моря давними дамбами. Ныне, чтобы спасти завоевания предков, приходится наращивать дамбы и уже не землей, а по русскому опыту замораживая воду и превращая дамбу в ледяную плотину. Этому примеру вынуждены следовать и многие другие страны с портовыми городами и низинными полями. Если второй мировой потоп еще не наступил, то вызванные «парниковым эффектом» наводнения могут служить предтечей всеобщего бедствия. Но мало бороться с грядущим, еще большим несчастьем, надо отвоевать уже затопленные земли.

Голландского ученого поддержали и другие выступающие, рисуя жуткие картины островков увядающей листвы верхушек деревьев затопленных лесов или торчащие из воды крыши домов и верхние части церквей поглощенных водой городков, не защитившихся высокими дамбами от разливающихся морей.

Выступая вслед за тем, генерал Муромцев повторил свою идею аннигилировать верхние слои атмосферы с углекислотой.

Владь Ильин пригласил на трибуну нобелевского лауреата академика Илью Муромцева со словами:

– Надеюсь, физики в вашем лице помогут энергетикам избежать второго мирового потопа?

Имма шепнула поднимающемуся с места Илье Муромцеву:

– Спасение планеты зависит от вас! Не правда ли? Илья только усмехнулся и направился к трибуне.

– Уважаемое собрание, – обратился он к слушателям. – Мы находимся в недрах здания Организации Объединенных Наций, и я пользуюсь этим, чтобы поставить вопрос об объявлении ВНЕ ЗАКОНАиспользования аннигиляции в любых целях, подобно ядерному, химическому или биологическому оружию. Достижения ученых не должны служить античеловеческим целям. Аннигиляция, если хотите, еще более страшное средство уничтожения, притом самого вещества, то есть самой Природы. Вот почему даже ради спасения части суши, затопленной из–за «парникового эффекта», не может оправдать применения аннигиляции, не говоря уже о том, что это и непосильно современной энергетике, если даже соединить усилия топливной и бестопливной. Я не считаю, что можно успокоиться, надо искать другие пути, но не ценой уничтожения хотя бы части Сущего, составляющего Природу.

Слово для внеочередного выступления попросил мистер Нильс Рок.

– Я могу внести ясность в этот вопрос, не опровергая лауреата нобелевской премии мистера Илью Муромцева, – лишь встав с места начал он.

Илья еще не покинул трибуны. Он сказал, обращаясь к председателю и ко всем сидящим за кольцеобразным столом:

– Я не закончил. И в заключение объявляю, что отказываюсь в пользу пострадавших от «парникового эффекта» от присужденной мне Нобелевской премии за получение антивещества.

Мистер Нильс Рок–младший уже направлялся к трибуне. Илья, идя ему навстречу, заметил, как он, проходя, приветливо раскланялся с Иммой.

Садясь на свое место, ревниво спросил:

– Вы знакомы с этим американцем?

– Да, я помогала ему выращивать орхидеи. Нильс Рок–младший объявил с трибуны:

– Мне кажется, я могу примирить полярные позиции отца и сына Муромцевых, одновременно поддерживая предложение объявить аннигиляцию вне закона.

– Любопытно! – шепнул Илья Имме. Она кивнула.

Нет нужды уничтожать часть земной атмосферы, тратя на это несметное количество энергии. Мои компании, чтобы удержать цены на нефть, разработали по моему указанию перенос в стратосферу ФОТОСИНТЕЗА,с помощью которого, как известно, за счет солнечной энергии на поверхности Земли вредная углекислота превращается в полезный кислород и безопасные углеродистые соединения.

– Что–то новое! – переглянулся Илья с насупленным отцом.

– Предложение генерала Муромцева может быть выполнено без применения аннигиляции и затрат энергии.

– Браво! – первым крикнул Илья.

Академики поддержали его непривычными для таких собраний аплодисментами.

Нильс Рок–младший раскланялся, как певец на сцене, и продолжал:

– Но это не все. Годы нефти сочтены. Ее запасы иссякают. И не везде можно последовать по пути арабских нефтевладельцев. Мои компании разработали блестящую идею использовать разницу температур на поверхности земли и на высоте километра и выше, где всегда царит зима. Мы решили соединить эти области мягкими вертикальными трубами. Тяга в них образует восходящие ураганы, способные вращать ветротурбины и получать и днем, и ночью, и зимой, и летом даровой электрический ток. Мы готовы принять любое количество заказов на эти самоустанавливающиеся тем же потоком воздуха энергетические трубы, которые можно сооружать где угодно.

– Что–то я слышал такое, как будто в детстве читал.

– Может быть, играли в шахматы? – отозвалась Имма.

– При чем тут шахматы, – отмахнулся Илья. – Или вы сражались в них с таким противником, как ваш владелец ботанического сада, который хочет обернуть земной шар исполинским зеленым листом? – с некоторым раздражением заметил Илья.

– А главное, без твоих античастиц, – заметил генерал.

– Это меня радует не меньше, чем тебя, отец.

Председатель Ильин объявил перерыв до вечернего заседания.

Имма предложила пообедать в кафетерии в здании ООН. Илья знал, где он находится, его проводил туда еще Трауберг.

– Кстати, о Трауберге, – сказала по пути туда Имма. – Хотите, я познакомлю вас с мистером Нильсом Роком–младшим?

– Не хочу мешать вашей с ним дружбе.

– И напрасно. Вы могли бы поблагодарить его за участие в вашем освобождении.

– Вы всегда говорите загадками?

– Нет, не всегда. Но в Верховный Суд мистер Рок передал новые аргументы: пулю, застрявшую у вас за спиной, перчатки, которые не снимал с рук Трауберг, наконец, пистолет, зарегистрированный на его имя.

– Откуда взялись эти аргументы?

– Как говорится в таких случаях: «журналистское расследование».

– Уж не эти ли орхидеи вы выращивали для него?

Имма загадочно рассмеялась.

– Я тоже проведу «журналистское расследование», – пообещал с улыбкой Илья.

– И ничего не выясните! Раньше я была откровеннее с вами. Помните признание девчонки в клятве, которую дала, подписываясь под ней кровью. Берите поднос, выбирайте кушанья на прилавке. Здесь полное самообслуживание.

Кафетерий был таким же автоматизированным, как и всюду в Нью–Йорке.

Загрузив поднос сразу же восполненными на прилавке блюдами, они расплатились с компьютером, выполненным в виде восковой фигурки миловидной девушки, которая с улыбкой спустила им сдачи по желобку и мило произнесла:

– Благодарим вас. Приятного вам аппетита.

Они подошли к столику, около которого надо было стоять, и переставили на него тарелки с подноса, который тотчас взяла проворная негритянка, сновавшая между столиками на роликовых коньках, убирая использованную посуду и вытирая столики, желая при этом вновь подошедшим «Приятного аппетита».

– Нам пожелали приятного. И мне приятно встретиться с вами. Смотрите, ваш отец ищет свободный столик. Пригласите его к нам.

– Попробую, если он сменит гнев на милость.

Илья вышел навстречу генералу и подвел его к их столику.

– Пообедайте с нами, генерал, в знак того, что примиряет вас с сыном.

– То есть кто это примиряет? – удивился генерал.

– Кто? Мистер Нильс Рок–младший, – ответила Имма.

– Так он, прежде всего, о себе заботился… магнат, – буркнул Илья.

– Я имела в виду, что у вас больше нет причин для разногласий.

– Интересно, сколько он заплатил за эту идею? Убытки свои в миллиарды долларов, небось, предотвратил, – заметил генерал.

– А если ничего не заплатил? – странно возразила Имма. – Ведь жизнь человеческая куда ценнее.

– Ну, судя по американским боевикам, она стоит не больше тараканьей.

– Это для гангстеров, а он оказался человеком благородным и спас вашего сына, генерал.

– Вы заставляете меня делать сопоставления и неожиданные выводы. Почему вы, приехав на конгресс, не выступили на нем? – спросил Илья.

– Не могла же я сообщить академикам, что приехала встретить вас.

– Конечно, и Москве такой возможности не было, – усмехнулся Илья.

– Все шуточки, шуточки! – проворчал генерал.

– А если не в шутку, то… – начал Илья и замолчал.

– Ну, как сказала восковая барменша, приятного вам аппетита. А я пойду в зал, чтобы до начала вечернего заседания потолковать с Владимиром Николаевичем Ильиным. Когда–то он был моим «подопечным».

Сказав это, генерал поднялся и, несмотря на обретенную с годами толщину, старался сохранить былую военную выправку.

Он неожиданно вернулся раньше, чем Имма с Ильей закончили десерт.

– Друзья мои, – сказал он, – Владь Ильин просил передать вам обоим, что собирает нас по важному делу после конгресса в банкетном зале ресторана при нашем отеле.

– О'кей! – воскликнула Имма. – Мы там снова будем вместе.

Вечернее заседание конгресса было посвящено наметившемуся плану уничтожения «парникового эффекта». Специалисты по освоению космоса, оказавшиеся среди присутствующих, сразу предложили свои разработки искусственных спутников Земли, которые могут распылять перегретый водяной пар с хлорофиллом. Многие поддержали и предложение Ильи Муромцева объявить применение аннигиляции вне закона, вынеся это на решение Ассамблеи ООН и Совета Безопасности.

В банкетном зале пришедшие туда Имма с Ильей застали Нильса Рока–младшего, еще нескольких академиков и генерала Муромцева.

Илья, опередив Имму, подошел к Нильсу Року со словами:

– Мистер Рок, я узнал о вашей роли в пересмотре моего дела и от всего сердца благодарю вас.

– О–о, сэр! Вам надлежит, прежде всего, поблагодарить нашу «лесную фею», академика Аникину. Я лишь платил по векселям.

– Ее? – удивленно переспросил Илья.

– Разве вы не знаете, что ее роль в этом куда больше моей.

– Да, да, конечно! – пробормотал смущенно Илья.

– Женское обаяние и мужской ум. Редкое сочетание. Не правда ли? Как любит говорить она, – улыбался элегантный американец.

Илья подошел к Имме, сосредоточенный, пытаясь что–то понять из сказанного ему.

Имма смущенно смотрела на него, не зная, о чем ему говорил Нильс Рок.

– Идут, идут, – торопливо усаживала она Илью рядом с собой. – Кто это с Ильиным? Седобородый! Кто? И такого огромного роста!

Ответил на это сидевший близко генерал Муромцев:

– Это Наза Вец. Я думал, что встречался с ним… во сне, а оказывается… – он не договорил.

– Друзья мои, – начал Владь Ильин, – я пришел к вам с человеком, которому обязан жизнью. Он когда–то хотел спасти меня от суда, укрыв в параллельном мире, который гипотетически уже давно признан соседствующим с нами. Его посланец, который слышал все, что говорилось на нашем конгрессе, сообщит нам нечто важное.

Старец заговорил на прекрасном, всем понятном языке, но с особой ритмикой, делающей звучные фразы и неожиданными, и впечатляющими: