Текст книги "Шурик - Повелитель травы"

Автор книги: Александр Клыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Наши девяностые

И снова Вселенная разбивалась дождем звездных искр о лобовое стекло старого «Фольксвагена». Шурик вспоминал свое детство. Девяносто четвертый год… сколько ему тогда было? Тринадцать-четырнадцать… Они с друзьями тогда тусовались у шеренги железных ларьков, похожих на танки третьей мировой войны. Позже на месте этих ларьков построили многоэтажный, сверкающий по ночам торговый центр.

Шурик вспомнил, как он однажды пришел в школу в новом спортивном костюме «Ribok» китайского пошива – и все друзья признали, что в этом прикиде он офигенно крут! Кстати, примерно в то же время в руки Шурика попал первый в его жизни косяк… И это была любовь с первой затяжки.

Но это все лишь детали, а главной чертой девяностых был тот восхитительный вселенский хаос, когда можно было заснуть нищим, а проснуться миллионером, не прилагая никаких усилий. Хотя чаще получалось наоборот.

Чего же не хватало для завершения общей картины? Ах, да! Из каждого утюга гремела песня Шевчука «Осень». А музыка тогда была на кассетах – никаких тебе лазерных дисков. У Шурика даже сохранилась коллекция виниловых пластинок – они в то время продавались по дешевке, и он собрал у себя большую коллекцию нигерского рэпа на виниле. Эти никому не нужные пластинки с записями давно забытых рэперов были присланы в Москву из Штатов в качестве гуманитарной помощи, их продавали на каждом углу за гроши. Шурик потратил значительную часть своих карманных денег на пластинки с записями песен таких черных парней, как Whodini и MC Shan. У него даже была одна пластинка MC Hammer'а, и тогда это было очень круто. Ведь так приятно было иметь в доме хоть какие-то вещи, непохожие на останки серого советского однообразия. Так хотелось выглядеть похожими на настоящих американцев – в костюмах «Ribok» и «Abizas», с пластинками ЭмСи Хаммера в доме.

Ну и времена были! Каким бы ни было наше детство, оно все равно «золотое»!

Вспоминая девяностые, Шурик улыбнулся. И почувствовал толчок. Торкнуло.

Открыв глаза, Повелитель Травы увидел Тверскую улицу, какой она была в его детстве – ларьки, путаны, митингующие коммунисты на одной стороне и митингующие гомосеки на другой.

– Господи, я дома! – воскликнул Шурик. – Ура!

– Да, и я, признаться, скучал по девяностым, – ухмыльнулся Гималайский. – Жизнь тогда была, конечно, хуже, зато веселее!

– Ой, а вон ларек моего папы! – воскликнула Эльвира.

– А я думал, что у твоего папы нефтяная скважина, – сказал Смерть.

– Ну, в нефтяной бизнес он позже подался, – объяснила Эльвира. – Когда его крышу замочили. Пришлось десять ларьков в центре Москвы продать, чтобы скважину в Сибири купить. И папа все время бурчит, что он тогда сильно продешевил! Потому что все его кореша, возившиеся с ларьками и пережившие все переделы собственности, позже в государственном аппарате оказались.

– Знаешь, это как посмотреть, – Гималайский пожал плечами. – Лично я всегда больше уважал воров законных, чем воров в законе.

– О'кей, передам папуле риспект, – улыбнулась Эльвира.

– Ну, так куда мы сейчас едем-то? – спросил Шурик. – В Выхино?

– Нет! – торжественно произнес Гималайский. – В Химки!

– А почему в Химки? – не понял Смерть.

– Да так, – хитро улыбнулся Свами. – Нужно провернуть одно важное дело.

Шурик между тем осматривал машину – она снова поменяла форму и цвет. На капоте красовался значок «Мерседеса», и Повелитель Травы чуть было не подпрыгнул от восторга, но беглый осмотр подсказал, что это всего лишь старый «Мерс» 85-го года выпуска – в 2008 году такой можно было купить меньше, чем за тысячу долларов. Однако для 1994 года машина была в меру престижной.

Шурик подумал о недолговечности гламура. То есть, гламур, как таковой, был, есть и будет всегда, но вот конкретные вещи, обладание которыми делает человека гламурным, устаревают с огромной скоростью.

Мысль Шурика приняла интересное направление – он пришел к выводу, что современный гламур очень точно отражает суть буддийского учения: никакой человеческой личности на самом деле нет, а есть лишь череда платьев и причесок – образов, желаний, состояний, связанных иллюзией причинно-следственных связей. Достижение просветления есть не что иное, как выход за пределы причинно-следственных связей. Читай: просветление – это когда у человека есть деньги на «Бентли», но он ездит на метро, чтобы не стоять в пробках и экономить время.

«Мерседес» несся по Ленинградке. В девяносто четвертом году на ней не было пробок.

***

1965 год. Пятидесятидвухлетний Семен Герасимов вернулся в тот переулок, где совсем недавно стояла бежевая «Победа». Машины не было.

«Так, – подумал он. – И куда же они направились? Что мы помним? Здесь у них ничего не получилось, значит, пока что все осталось, как есть. А больше в моей жизни эта компания никогда не появлялась. Я помню все, что было со мной, вплоть до… Ага! Вот, когда они попробуют нанести удар. Ну, ладно. Посмотрим, кто кого!»

Как Свами Гималайский достиг просветления

Гималайский затормозил у старого дома на окраине.

– Значит, так, – сказал он. – Сейчас мы провернем одно очень важное дело. Шурик, пойдешь со мной, остальные пока подождите в машине, вы вступите в игру чуть позже.

– Интересно, зачем мы вообще с вами поехали, если ты все время велишь нам подождать? – спросила Фатима.

– Уверяю тебя, девочка моя, ты обязательно сыграешь свою важную роль в операции «Ы», – улыбнулся Гималайский. – Но операция начнется позже. Сейчас мне просто надо кое-что передать одному человеку. Считайте, что я воспользовался машиной времени в личных корыстных целях. А Шурик мне нужен на случай, если что-то пойдет не так.

– Свами, ты ничего не говорил про личные корыстные цели, – нахмурился Шурик.

– Не волнуйся, это займет всего полчаса, – сказал Гималайский. – Кроме того, я уверен, что тебе это будет интересно. Пойдем.

– Можно мы с Фатимой пока что хоть в магазин зайдем? – спросила Линда. – Надоело уже в машине торчать!

– Ну, идите, – пробормотал Гималайский. – Только вон в тот продуктовый не заходите, там… неприятная история может произойти. Помните – на дворе все же 94-й год!

– Да помним мы, помним, – сказала Фатима.

– Ну, Шурик, пойдем! – сказал Гималайский, и они направились к двухэтажному деревянному дому.

Гималайский неожиданно затормозил у фонарного столба.

– Что такое? – спросил Шурик.

– Да так, – ответил Гималайский. – Объявление знакомое.

К столбу действительно было приклеено объявление:

«Продаю земельный участок под Зеленоградом. Забора и строений нет, документы надо переоформлять, цена договорная. Телефон…»

– Ну и что? – Шурик сначала не въехал.

– Надо сорвать, – сказал Гималайский. – Оно-то мне и нужно!

– Ничего не понимаю, – пробормотал Шурик.

Свами сорвал со столба объявление, они вошли в подъезд и поднялись на второй этаж по скрипящей лестнице. Наверху перед ними возникло препятствие: общая входная дверь коммунальной квартиры. Слева от двери была шеренга звонков, под каждым из них когда-то была приклеена бумажка с фамилией. Теперь же от этих бумажек остались лишь пожелтевшие обрывки: «Аврам…», «Козло…», «…ский», «…доенко».

А сама дверь была украшена большим листом картона, на котором красной краской было выведено:

ЗВОНКИ НЕ РАБОТАЮТ!

СТУЧИТЕ И КРИЧИТЕ ГРОМЧЕ!

– Ни фига себе, – Шурик почесал затылок. – Как же мы войдем?

– Элементарно, – улыбнулся Гималайский, вынул из стены доску, пошарил рукой в образовавшейся щели – и достал ключ.

Открыв дверь, Свами вернул ключ на место.

– Здесь что, живет кто-то из твоих знакомых? – спросил Шурик.

– Угу, – кивнул Гималайский.

Они вошли в темный коридор без окон.

– Налево или направо? – спросил Шурик.

– Налево, – ответил Свами. – Справа сортир.

Они повернули по коридору налево, Гималайский начал считать двери:

– Один, два… блин, что это за фигня? А, да, точно, в коридоре стояла картина Репина. Аккуратно, Шурик, не споткнись о классическое произведение искусства… Ну, вот и она, третья дверь!

Снова пошарив в стене, Свами нашел ключ, открыл дверь и вошел в комнату.

– Слушай, а это не слишком… Ну, входить в чужой дом?.. – спросил Шурик, входя в комнату следом за своим спутником.

В той маленькой комнате, куда они попали, был стол, маленький холодильник и даже собственный умывальник (непозволительная роскошь для коммуналки). Окно было открыто, на подоконнике сидел молодой человек с секундомером в руках. Он поднял глаза – и увидел неожиданных визитеров. Все трое застыли. Потому что на подоконнике сидел Свами Гималайский – только на пятнадцать лет моложе оригинала.

– Ё-моё! – воскликнул Шурик.

– Ну, привет! – сказал «старый» Гималайский.

– Ё-моё! – воскликнул молодой Гималайский.

От испуга он попятился назад, потерял равновесие и с криком выпал из окна, не выпуская из рук секундомер.

«Старый» Гималайский подошел к окну и выглянул на улицу.

– Да, похоже, в молодости я и в самом деле был идиотом, – вздохнул он.

– Слушай, так значит, правду говорят, что ты просветлился, когда выпал из окна второго этажа? – удивился Шурик.

– Ну… – пробормотал Гималайский. – Отчасти это помогло.

– Может, «скорую» вызвать? – спросил Шурик. – Он там сильно ударился?

– Смотри сам, – ответил Свами, пропуская Шурика к окну.

Повелитель Травы выглянул во двор и увидел «молодого» Гималайского, лежавшего на огромной куче мусора, наваленной выше окон первого этажа.

– Однако… – пробормотал Шурик.

– Значит так, я пойду спущусь, поболтаю с ним, – сказал «старый» Гималайский. – А ты слей воду с макарон и посторожи флэт, пока нас не будет.

Свами вышел, и Шурик остался один.

– С каких макарон? – спросил он и обвел «кухню» взглядом.

На столе стояла глубокая тарелка, накрытая разделочной доской. Сняв доску с тарелки, Шурик увидел залитые кипятком макароны быстрого приготовления – очевидно, хозяин квартиры, следуя инструкции с пачки макарон, засекал положенные три минуты на секундомере.

Улыбнувшись, Шурик взял старое полотенце, обмотал им тарелку и аккуратно слил воду в раковину. Выглянув в окно, он увидел, как дверь черного хода со скрипом распахнулась, и во двор вышел «старый» Гималайский.

Когда молодой человек пришел в себя и открыл глаза, ему открылись два обстоятельства:

1. Он лежал на куче мусора.

2. Над ним склонился его постаревший двойник.

– Блин! – пробормотал молодой человек. – Надо завязывать с травокурением… вроде бы и не косячил сегодня…

– Привет, – улыбнулся Свами Гималайский. – Знаешь, этот момент ты запомнишь на всю жизнь. А теперь слушай внимательно и запоминай мои слова. Повторять не стану! Значит, первое. Ты теперь Просветленный. Возьми себе имя Свами Гималайский, люди за тобой пойдут! Может, не сразу, но пойдут.

– А?! – переспросил молодой человек.

– Бэ! – отрезал Гималайский. – Теперь второе. Каждому Свами нужен ашрам. Вот, держи объявление. Позвонишь, купишь этот участок.

– На какие ши… – хотел спросить молодой человек, но Гималайский опередил его:

– Потратишь долларовую заначку из-под половицы, оно того стоит!

– А как ты узнал?.. – поинтересовался молодой человек, но Свами не дал ему договорить:

– Третье. Объявишь в эзотерической тусовке клич: мол, строим новый ашрам. На стройку приглашаются все желающие отработать свою карму на сеансах строительной карма-йоги. Кирпич-таскай-асаны, маляр-штукатур-асаны – ну, и все в таком духе. Теперь дальше. Бандиты на тебя наедут три раза. Первые два раза выкрутишься сам, без особых напрягов. А в третий раз… – Гималайский задумался, достал из кармана ручку. – Позвонишь вот по этому телефону и ляпнешь первое, что придет на ум. Дай объявление, телефон напишу. Вот так… Ну, вроде бы все…

«Это коммунальная, коммунальная квартира»…

Пока Свами Гималайский просветлял самого себя, Шурик рискнул пройти из «кухни» в комнату. Ему было жутко интересно, как же Гималайский жил в молодости. Оказалось, что даже в коммуналке Свами шиковал. У него была огромная комната с высоким потолком – метра три, не меньше. На стене висела картина, накренившаяся так, будто вот-вот упадет. С картины на Шурика смотрел огромный рогатый лось, стоящий посреди зеленой поляны.

Удивленно посмотрев на лося, Шурик помотал головой и сосредоточился на других деталях. Стол, тумбочка и тахта были завалены потрепанными книгами по эзотерике. Остатки «Ветхого Завета», разодранного на самокрутки, свидетельствовали о том, что Гималайский уже отошел от увлечения христианской теологией.

Шурик удивился, когда заметил на тумбочке старую механическую пишущую машинку. Рядом с ней в беспорядке валялись рукописи. Бегло полистав их, Повелитель Травы узнал, что Свами, оказывается, когда-то писал стихи и эссе.

Среди бумаг на тумбочке выделялся лист, исписанный красным фломастером. Под заголовком «План, как закадрить Гюльчатай» помещалось описание самых невероятных ухищрений, на которые только способен мужчина, чтобы затащить даму сердца в койку.

И рядом лежала стопка машинописных листков с ранними рассказами Клыгина. Основным содержанием этих рассказов были орфографические ошибки.

И совершенно неожиданно Шурику на глаза попался красный советский паспорт, лежавший поверх стопки книг Карлоса Кастанеды. Поддавшись порыву любопытства, наш герой открыл паспорт, увидел фото Гималайского и такие вот данные:

Фамилия: Горцев

Имя: Андрей

Отчество: Владленович

На лице Шурика застыло удивленное выражение. Оказалось, что Андрей Владленович aka Свами Гималайский действительно родился в 1966 году, в Северных Гималаях (в графе «Место рождения» значилось непроизносимое название поселка).

Обкуренный маг хотел продолжить изучение паспорта (оказалось, что Свами дважды был женат и разведен), но тут со двора донесся окрик:

– Шурик!

Наш герой быстро вернул паспорт на стопку книг Кастанеды и даже повернул его чуть-чуть вправо, чтобы Андрей Владленович не заметил следов обыска.

Затем обкуренный маг вернулся на кухню и выглянул в окно.

– Чего? – спросил он.

– Ага, – кивнул «старый» Гималайский и обратился к молодому Андрею. – Посмотри на этого парня в окне. Хорошенько запомни его. Узнал? Да, это Шурик. Возьмешь его в ученики. Обязательно возьмешь его в ученики. Сразу предупреждаю – чтобы его завлечь, придется применить сталкинг. Учись, практикуйся, совершенствуйся.

Шурик рассмеялся, вспомнив, как Гималайский завлекал его, чтобы сделать своим учеником. Если коротко – юный Саша Демоненко был на седьмом небе от счастья, когда узнал, что ему, юному дилеру растолченного анальгина и самокруток с зеленым чаем, выпал шанс заключить сделку с реальными поставщиками настоящего драггса!

– Так, вроде все, – заключил Свами Гималайский. – Ну, я пошел. Шурик, спускайся, встретимся у машины. Дверь можешь не запирать, наш друг сейчас подымется и потопает домой.

Шурик кивнул и вышел в коридор. Не без труда нащупал в темноте дверь, ведущую на лестницу и два раза споткнулся, пока спускался. Выйдя из этой кромешной темноты на улицу, наполненную солнечным светом, обкуренный маг подумал:

«Вот, блин, и просветление!»

Стирание личной истории

Из подворотни появился Свами Гималайский. Подойдя к нему, Шурик тихо спросил:

– Андрей Владленович?

– Черт, я почти пятнадцать лет думал, порылся ты там или не порылся, – рассмеялся Гималайский.

– А меня всегда удивляло, что все родственники и знакомые всю жизнь называли тебя просто «Гималайский», но никогда – по имени-отчеству, – рассмеялся Шурик. – Хоть я с детства тебя знаю, но вот только сегодня узнал, что ты оказывается, Андрей Владленович! А «Горцев» – это реально твоя фамилия, или там паспорт липовый?

– Хи-хи, вот вернемся в двадцать первый век, я тебе пять моих паспортов покажу! – рассмеялся Свами. – И все на разные имена, фамилии и отчества!

– Круто! – воскликнул Шурик. – Ты настоящий дон Хуан!

– Спасибо, только помалкивай при остальных, о'кей? – попросил Свами, когда они уже подходили к «Мерседесу».

– Последний вопрос, – хихикнул Шурик. – Гюльчатай знает про «План»?

– Какой план? – спросил Свами. – Марокканский, что ли? А, ты про «План, как закадрить»? Знает, – рассмеялся он. – Кстати, через пару дней после моего просветления я привел этот план в исполнение. Он сработал. Ну, а спустя какое-то время я показал Гюльчатай бумагу. Мы вместе посмеялись. Но поскольку, кроме тебя и нас, этот «План» больше никто не видел, об этом тоже т-с-с, о'кей?

– О'кей! – кивнул Шурик, и они залезли в машину.

– Так! – сказал Свами, осмотрев салон. – А где же наши девчонки?

– По магазинам ходят, – Аким пожал плечами.

– Блин, да нам же ехать надо! – воскликнул Гималайский. – В какой магазин они пошли?

– Кажется, во-он в тот, на нем «Одежда» написано, – ответил Смерть.

– О, женщины! – воскликнул Гималайский. – Шмотки для них – святое! Щас разберемся!

Он завел мотор, дал задний ход и эффектно подрулил к магазину одежды.

– Так, ребята, сходите за своими дамами, – сказал Свами. – Делайте что хотите, но вытащите их оттуда! Нам ехать надо!

Старт операции

Минут через пять джентльменам все же удалось оттащить своих дам от тряпочного изобилия, и все вернулись на свои места. Гималайский за это время успел переодеться, и теперь он выглядел, как крутой авторитет, – за рулем бэушного «Мерса», в костюме «Адидас», шапочке и с голдой на шее.

– Вау! Свами! – восхищенно воскликнула Фатима. – Когда это вы успели так поменять имидж?

– Да просто снял советский пиджак – и все, – рассмеялся Гималайский. – Если помните, когда мы выехали, на мне был этот же спортивный костюм.

– Помним, – кивнул Шурик. – Так какой у нас план? С чего начнем действовать?

– Позвоним дяде Сэму и назначим ему стрелку, – улыбнулся Свами. – Так, тут на соседней улице единственный работающий телефон-автомат во всех Химках.

– Что, просто так вот позвоним – и все? – спросил Шурик. – А если все опять будет, как в 65 году?

– В 65-м году, дорогой мой Шурик, мы хотели действовать мягко – всего лишь слегка загипнотизировать ребенка, – сказал Гималайский, нажав на газ. – А теперь придется… по полной программе.

– То есть как? – спросил Шурик. – А чего ж мы тогда в девяносто четвертый поперлись?

– Потому что у меня здесь дело, – улыбнулся Гималайский. – И связи. Сейчас сделаю два звоночка…

В квартире Семена Петровича Герасимова раздался телефонный звонок.

– Слушаю, – сказал дядя Сэм, сняв трубку.

– Семен Петрович? – спросил незнакомый хриплый бас.

– Да, – ответил тот. – А вы кто?

– Это не имеет значения, – улыбнулся Гималайский. – Вы знаете пустырь за гаражами неподалеку от вашего дома? Приходите туда через два часа. Считайте, что я забил вам стрелку.

– А? – спросил Семен Петрович, но незнакомец уже повесил трубку.

Дядя Сэм немного подумал и нашел выход из ситуации. Он начал собираться, чтобы навестить знакомого криминального авторитета Пончика, постоянно обитавшего где-то у ларьков на соседней улице.

Через десять минут дядя Сэм собрался и вышел в подъезд. Лифт не работал, так что он направился к лестнице. Спустился на третий этаж, и… дальше он ничего не помнил.

Пятидесятидвухлетний дядя Сэм смотрел на свое молодое тело, упавшее на бетонный пол.

– М-да… – пробормотал он. – А я все гадал, по чьей же милости я тогда загремел в больницу с черепно-мозговой травмой. Теперь буду знать.

Нагнувшись, он пошарил в карманах лежащего, достал ключи и вернулся в свою квартиру, чтобы вызвать «скорую». Попутно он с удовольствием заметил, что обстановка у него в квартире почти не изменилась за неполные пятнадцать лет.

Фердинанд Аристархович в молодости

Фердинанд Аристархович Парнокопытин не всегда торговал мобильными телефонами. И не всегда его уважительно называли Фердинандом Аристарховичем.

– Федька! – услышал он крик из соседней комнаты. – Поди сюды!

Пришлось встать, поставить на шаткий стол бокал дорогого коньяка…

– Че за фигня, Косой? – спросил Федька, явившись к своему боссу. – Я там балдею понимаешь, с бухлом и травкой, а ты куда-то скипнул…

– Длинный, не возбухай, у нас дело, нам стрелку забили, – откликнулся Косой. – Щас в Выхино поедем. Собирай ребят, и это… «Abizas» надень. А то ходишь тут, как лох, в своем малиновом пиджаке.

– Че, нормальный пиджак, – возмутился Федька. – Клубный, блин.

– Пока ты там по клубам ходишь, у нас бизнес тормозит, – пробурчал Косой. – Слухай, кстати, мне вчера звонили какие-то лохи, предлагали замутить новый бизнес – мобилами торговать.

– И че? – спросил Федька.

– Да вот, думаю, – Косой пожал плечами. – А че, реальный бизнес. Смотри – вся братва щас с мобилами ходит. Ну, и когда отдыхают, типа, бывает, что мобилы там разбивают или в бассейне топят. Потом новые мобилы покупают – и чтоб новая была круче старой, в натуре! Так, а че, если пару лет так мобилами поторговать, можно реально бизнес раскрутить. Денег, конечно, меньше, чем с лохов настригаем, зато ширма будет – типа, законный бизнес, все шито-крыто…

– Да, Косой, это ты ловко сообразил! – кивнул Федька.

Гималайский въехал на пустырь и едва успел затормозить перед кучей мусора.

– Приехали, – сказал он. – Выходим. Интересно, где ж дядя Сэм и его голубки?

Вся компания вышла из машины. Смерть осмотрелся и озвучил очевидное:

– Че-то никого нету!

– Не-не, смотри, вон, едут! – сказал Гималайский, указав на три черных джипа, протискивающихся между гаражами. – Только вот интересно, это наши бандиты или сэмовские?

– Э-э-э, а что, у нас есть свои бандиты? – удивился Шурик.

– Да я Родику Косому позвонил, – усмехнулся Гималайский. – Он это… как бы не шибко умный, так что думаю убедить его, что сэмовские бандиты наезжают на его бизнес.

– Слушай, а зачем нам вообще бандиты? – спросил Аким.

– Потому что я на сто процентов уверен, что дядя Сэм приведет на стрелку своих знакомых мордоворотов, – улыбнулся Гималайский. – Нужно же как-то уравнять шансы.

Три джипа «Чероки», наконец, пробились сквозь гаражи к пустырю. Из них повыскакивали ребята в спортивных костюмах. Шурик пригляделся к этой компании и разинул рот, увидев среди них Вертухаева с Фердинандом. Оказывается, не только у Гималайского была бурная молодость.

Вертухаев вышел вперед и уставился на Гималайского. Свами тоже вышел вперед и сказал:

– Ну, типа, здравствуй, Родик!

– Типа, здравствуй, – кивнул Вертухаев, разглядывая спортивный костюм Гималайского. – Оп-паньки! Это что у тебя, НАСТОЯЩИЙ «Адидас»? Не корейский?

– Самый настоящий, отвечаю, в натуре! – сказал Гималайский.

– Ё-мое! – воскликнул Вертухаев. – Да ты крут, в натуре!

– Ну да, – кивнул Гималайский. – Я крут, в натуре. Только на меня один козел наехал, он скоро будет здесь. Вот мне и нужна помощь твоих ребят. А я, в обмен на помощь, могу подарить тебе свой костюм.

– Ни фига себе! – воскликнул Вертухаев. – Че, реально подаришь?

– Держи, – сказал Гималайский, сняв куртку. – Штаны отдам тебе после разборки.

– Йех, хохмач! – рассмеялся Вертухаев. – Но и я тебя без подарка не отпущу! Длинный! Тащи сюда малиновый пиджак!

Фердинанд Аристархович ненадолго исчез в одном из джипов и вернулся с малиновым пиджаком. Пока Гималайский примерял пиджак, Шурик, не выдержав, спросил:

– Фердинанд Аристархович? Это вы?

Фердинанд с Вертухаевым набычились.

– Ты че? – крикнул Фердинанд. – Какой я те, в натуре, Фердинанд?! Я Федька Длинный, шоб ты знал! А за Аристарховича вообще ответишь, в натуре!

– В натуре! – подтвердил Вертухаев.

– Тиха! – крикнул Гималайский. – Спакуха, братаны. Молодой обкурился, сам не въезжает, чего гонит! Шурик, поди отдохни, пока Сенька не приехал.

– А, обкурился, говоришь, – кивнул Вертухаев. – Ну, это, типа, ладно. На первый раз прощаем.

– Да, только шоб больше тут никаких «Фердинандов»! – грозно добавил Фердинанд Аристархович.

Шурик отошел к Смерти – тот стоял в стороне и что-то объяснял Эльвире.

– С ума сойти, – пробормотал Шурик. – Никогда бы не подумал, что встречу Фердинанда в этом путешествии!

– Это что, – улыбнулся Смерть. – А я бы никогда не подумал, что Фердинанд будет помогать тебе мочить дядю Сэма.

– Тоже верно, – пробормотал Шурик. – Кстати, вон еще какие-то джипы едут.

– Ага, значит, всем встать в строй! – хохотнул Смерть.