Текст книги "Шурик - Повелитель травы"
Автор книги: Александр Клыгин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
Я яд дурмана напущу
В сердца людей, пускай их точит!
В пеньку веревки мысль вмещу
Для тех, кто вешаться захочет!
Под шум веселья и пиров,
Под звон бокалов, треск литавров
Я в сфере чувства и умов
Вновь воскрешу ихтиозавров!
У передохнувших химер
Займу образчики творенья,
Каких-то новых, диких вер
Непочатого откровенья!
Смешаю я по бытию
Смрад тленья с жаждой идеала;
В умы бездумья рассую,
Дав заключенье для начала!
Сведу, помолвлю, породню
Окаменелость и идею,
И праздник смерти учиню,
Включив его в Четьи-Минею.
Константин Случевский «Рецепт Мефистофеля»
А Марина проспала до полудня. Она никак не могла прийти в себя после вчерашнего. Поэтому решила просто прокатиться по улицам города на своем мотоцикле. Марина обожала своего двухколесного друга. Возвращаясь домой с работы, она летала на нем по ночной Москве, забыв о светофорах и пробках.
Ну, а днем… днем, конечно, так не полетаешь, но все равно приятно прокатиться…
Марина сама не поняла, почему притормозила у церкви. Раньше ее никогда не тянуло к каким-либо религиозным центрам. Но сейчас Марина почувствовала, что ей просто необходима консультация по духовным вопросам…
Ничего удивительного. Ее отца хорошо знали многие московские священники. Даже в восьмидесятые, когда Советский Союз только собирался кончить золотом партии в швейцарские банки, дядя Сэм уже заинтересовался религией.
Когда он был ребенком, все вокруг считали Семена холодным и бесчувственным. Но в детстве-то еще нормально, а позже… в подростковом возрасте, когда у всех нормальных людей наступает пора «амура-гламура», Семену пришлось туго. Не то что бы он не мог добиться расположения понравившейся девушки… наоборот, ему вообще не хотелось никакой любви. Хотя девушки, особенно провинциалки, пытались раскрутить его хоть на какие-нибудь отношения, ему все это было просто скучно. Он честно учил физику, неорганическую химию и политэкономию. Но как-то раз, когда одноклассница публично высмеяла его, и все стали дразнить его «деревянным Сенькой», дядя Сэм задумался над тем, а что такое любовь вообще? Прочитал диссертацию очень известного профессора – там было что-то о влиянии химических реакций в организме на эмоции и психику.
Изучив теорию, Семен какое-то время экспериментировал с разнообразными наркотиками. Не вставило. Тогда он всерьез озадачился, почему он не способен чувствовать то, что люди называют «любовью». Экстрасенсы тоже не смогли помочь ему прояснить ситуацию. Правда, один ясновидящий сказал: «Семен, у тебя есть огромная сила, но ты понятия не имеешь, как ей распоряжаться».
Тогда дядя Сэм нашел себе учителя. И несколько лет считался своим человеком в эзотерической тусовке. Его научили владеть астральной энергией, – эта наука далась Семену с трудом. Зато дядя Сэм быстро овладел ментальной энергией. Астральная энергия напрямую связана с эмоциями человека, а ментальная – исключительно с рациональной частью человеческого существа.
С помощью своего невероятно мощного ментального тела дядя Сэм мог просчитать и скорректировать поведение любого человека. Он мог бы стать величайшим в мире целителем-гипнотизером. Но чтобы быть целителем, нужно любить людей. Нужно было видеть в них равных себе личностей, а не просто хитро устроенные механизмы, напичканные нематериальной энергией.
В одно прекрасное утро 1987 года дядя Сэм понял, что способен просчитывать эмоции других людей и играть на них. Он попробовал. И быстро понял, что может довести любого человека до самоубийства, наслав на него суицидальную депрессию.
Нельзя сказать, что он ненавидел тех людей, кого убивал на расстоянии. Вовсе нет. Скорее, это виделось ему оригинальной задачей по математике и программированию. Нужно было, используя телепатию, тихонько влезть в сознание другого человека, изучить его мысли и эмоциональные отклики на эти мысли. А затем перемешать эти эмоциональные отклики, чтобы все, что раньше казалось человеку приятным, начало бы казаться ему отвратительным. Было очень интересно наблюдать, как подопытный начинал беситься, не находя себе места. И в итоге либо прыгал с крыши, либо резал себе вены.
Как раз в тот момент, когда дядя Сэм экспериментировал над программой, позволяющей добиться от человека рабской покорности, но не приводящей к неминуемому суициду… как раз в этот момент ему бросили вызов семеро магов – самых сильных на тот момент магов Москвы.
Дядя Сэм не испугался. Это была такая увлекательная задача – уравнение с семью неизвестными! Причем там нужно было учесть, что каждый из этих семи человек владел магической силой… Но у каждого есть свои слабости. Человеческие слабости заключены в эмоциях. Эмоции были и у этих семерых. Любовь человека к жене и детям можно обратить в страх потери. Любовь к жизни можно обратить в страх смерти. А страх можно раздуть до таких размеров, что он просто задушит человека изнутри. Эмоциональные привязанности способны погубить любого.
Дядя Сэм сделал потрясающее открытие: стоит лишь зацепить даже очень сильного мага за какую-то эмоцию – и его сила уничтожит его сама!
Когда все семеро отправились на тот свет, дядя Сэм вернулся к своим опытам. В частности, он поэкспериментировал с маленьким мальчиком, которого привели к нему на сеанс гипноза. Из мальчика позже вырос ди-джей Квазиморда.
Довольно быстро дядя Сэм с удивлением обнаружил, что программа, позволяющая держать людей в рабской покорности, уже давно существует. Эту программу уже две тысячи лет использовала христианская церковь, оперируя такими понятиями, как «грех», «покаяние», «посмертное воздаяние», «ад» и «рай». Если правильно ввести эти понятия в сознание человека, установить между ними нужные эмоциональные связи, система будет работать как часы. Более того, этот идеологически-религиозный вирус будет распространяться сам по себе. Стоит лишь капитально заразить одно поколение – и люди неизбежно заразят этим вирусом своих детей, с малолетства приучая их бояться бога и ходить в церковь.
А изучая историю советской идеологии, дядя Сэм понял, что Ленин и компания игрались с тем же вирусом, распространяя его по той же схеме, что и ранние христиане. Правда, в двадцатом веке идеологическими вирусами начали играть все подряд, в связи с этим в идеологиях наступил полный бардак, отразившийся во всех остальных сферах жизни.
Дядя Сэм не любил бардак. Он хотел навести порядок во всем. Поэтому в девяностые он стал консультантом патриархии. И каждое воскресенье ходил в церковь – не потому, что верил в бога или во что-то такое… Он пытался объяснить священникам, как надо внедрять религиозно-идеологический вирус в головы людей. А священники взамен пытались объяснить ему, что такое любовь к ближнему. Иногда они находили общий язык. По крайней мере, программу дяди Сэма активно продвигали в народ. Пипл потянулся в церкви.
А Семен тем временем все пытался понять, что же чувствуют люди, когда говорят «Я люблю».
Каждый год Герасимов брал летом отпуск и ездил в пароходный круиз по Волге. Однажды в Саратове у него случился приступ депрессии, он выпил лишнего в местном ресторане и позволил первой встречной женщине пригласить его домой. Через девять месяцев родилась Марина.
Впредь Семен Герасимов не позволял себе напиваться, вспоминая о том инциденте, как о самой ужасной ошибке в своей жизни.
Зато после того случая он прочитал диалоги Платона и долго раздумывал над той мыслью великого философа, что самый высший вид любви – это любовь между двумя мужчинами. Увлекшись идеей, дядя Сэм прочел много книг по философии. И сделал вывод, что женщины вообще бесполезные существа, необходимые лишь для продолжения рода. Этот вывод был для него бальзамом на душу. Он отомстил девушке, прозвавшей его «деревянным Сенькой». Теперь у нее пятеро детей и муж-алкоголик-неудачник.
Теперь дядя Сэм решил попробовать, что же такое «настоящая любовь». Поскольку описание этих фрагментов жизни Семена Герасимова может вызвать у большинства читателей рвотный рефлекс, скажем кратко: дядя Сэм стал почетным гостем в гей-клубе на Басманной, а в московских гей-кругах ему даже присвоили кличку «Пупсенька» (видимо от Пуп-Сенька).
Вот таким человеком был Семен Петрович Герасимов. «Таких людей не бывает!» – возмущенно воскликнет читатель. Разве? Можно представить себе, что есть люди и похуже – какие-нибудь извращенцы-каннибалы. Но так ли уж трудно представить, что где-то в большой Москве ходит по улицам неприметный человек в серо-зеленой одежде…
День святого МаклаудаБыло примерно половина восьмого утра, когда Шурик и Смерть, наконец, ввалились в квартиру обкуренного мага.
– Ой, какая рань! – воскликнул Шурик. – Петька, ты когда-нибудь так рано просыпался?
– Вообще-то нет, я обычно в ночную смену работаю, – ответил Смерть. – Но иногда я в это время ложусь спать.
– Точно! – кивнул Шурик. – Надо лечь спать. Хотя надо как-то известить Гималайского о том, что мы живы, а то он проснется, и начнет названивать…
– Эсэмэску ему напиши, – сказал Смерть. – Он, наверно, спит сейчас, как все нормальные люди, а как проснется, прочитает.
– Угу, – кивнул Шурик, достав телефон. – Только я так сразу не засну. Может, чайку попьем?
Гималайский проснулся в десять. Подвинул спящую Гюльчатай, чтобы слезть с постели.
«И чего я не поощряю в ашраме нудизм?» – подумал Гималайский, пока искал штаны.
Штаны пропали, зато нашелся шотландский килт.
«Ну ладно, – подумал Гималайский. – Значит, объявим, что сегодня день святого Маклауда».
Включив телефон, Свами прицепил его к килту. И вышел во двор.
Индеец Красный Сталкер пил кофе с черным перцем [8]8
Как бы это ни казалось странным современному человеку, древние индейские шаманы действительно пили кофе не с сахаром, а с солью, либо с перцем. И в наши дни есть люди, употребляющие такие напитки.
[Закрыть], развалившись в шезлонге у тотемных столбов.
– Добра утра, – кивнул ему Гималайский.
Красный Сталкер посмотрел на Гималайского и подавился кофе.
– Свами? А почему вы в юбке? – спросил он.
– Это не юбка! – торжественно провозгласил Гималайский. – Это килт! У нас сегодня день святого Маклауда!
– Правда? – спросил Красный Сталкер. – А, ну ладно. Кстати, Свами, а чем так знаменит святой Маклауд?
Гималайский задумался:
– Ну, он это… победил Аримана в своей душе и стал воплощением света Ахура-Мазды в мире!
– О, как, – пробормотал Красный Сталкер. – Неожиданный поворотец. Так мы что, зороастрийские церемонии сегодня будем проводить? И все будут в юб… то есть, в килтах?
Гималайский задумался, но тут у него запищал телефон.
– Ага, – кивнул Гималайский, читая СМС. – Значит, «все сделали, живы, спим до заката»… Понятненько. Ну, сегодня самый подходящий день для праздника святого Маклауда. Значит, ближе к вечеру, наверное, опять народ соберется. Будем их учить осознанию иллюзорности Аримана.
– Это как? – спросил Красный Сталкер.
– И сказал Ариман святому Маклауду: «Если ты не сразишься со мной, я стану частью тебя!» – торжественно провозгласил Гималайский. – На что святой Маклауд спокойно ответил: «Ты всегда был ей!» И так он растворил Аримана в себе, осознав его иллюзорность!
– Прям так и было? – спросил Красный Сталкер.
– Ну, или так… – Гималайский призадумался и выдал: – В ответ злобному чудовищу Фридриху Ницше Заратустра сказал: «Никогда я не отрекусь от своей доброй воли!»
– Свами, по-моему, это Джордано Бруно сказал инквизиции, – пробормотал Красный Сталкер.
Гималайский снова погрузился в раздумья, но тут ему пришла СМСка от Крикорова: «Я сел на шляпу, у меня депра, что делать, это была любимая шляпа».
Пока Гималайский ржал, во двор вышла Линда.
– Доброе ут… а-а-а, Свами, а почему вы в юбке? – спросила Линда.
– Дорогая моя Линда, это не юбка, а килт! – торжественно провозгласил Гималайский. – Потому что у нас сегодня день святого Маклауда! В ответ злобному инквизитору Ариману святой Маклауд сказал: «Никогда я не отрекусь от Джордано Бруно!»…
Линда не успела спросить, что означает этот бред, потому что Гималайский получил СМС от Квазиморды: «Свами, спасите меня, хочу умереть!»
Пока Гималайский строчил ответы жертвам гламура, Гюльчатай нашла его штаны. Она высунулась из окна и крикнула:
– Придурок, ой, то есть, Свами! Кончай маскарад, я твои штаны нашла!
– Поздно, любимая! – провозгласил Гималайский. – Я уже вошел в роль! Если Вселенная сегодня послала мне килт, то кто я такой, чтобы пойти против воли Вселенной! И сказал тогда Джордано Бруно Ариману: «Никогда я не отрекусь от святого Маклауда!»
– Так и сказал? – удивилась Линда.
– Ну, я пока в поисках точных формулировок… – пробормотал Гималайский. – Но плакат уже придумал! Значит так, тащите сюда рулон обоев и ведро краски! Будем рисовать слоган «В конце останется только один!»
– Свами, если люди этот слоган увидят, они ведь могут не то подумать… – пробормотал Красный Сталкер.
– Хм-м, – Гималайский потер подбородок. – Тогда напишем «В конце останется только Един!» В смысле Единый Вселенский Дух.
– А этот Дух духами пахнет? – спросила Линда.
– Интересный вопрос! – воскликнул Гималайский. – Уильям Джеймс считал, что Дух пахнет нефтью, у Кастанеды Дух вроде бы ничем не пахнет… по другой версии, Дух пахнет ладаном, поэтому от него черти шарахаются… Значит, нам есть над чем подумать!..
Когда Солнце клонилось к закату, Шурик и Смерть проснулись. Через пару часов они были у Гималайского. И попали на праздник святого Маклауда.
Это выглядело так: над дверью дома Свами Гималайского висела растяжка «В конце останется только Един!» По ашраму бегали мужики в юбках, иногда среди этих «маклаудов» можно было увидеть девушек. Квазиморда сидел в дальнем углу, стонал и иногда выкрикивал: «Спаси меня, святой Маклауд!» Крикоров тоже участвовал в празднестве. Прыгая от радости, он торжественно провозгласил: «Да, теперь у меня нет шляпы! Зато у меня теперь есть килт!»
А посреди всего это веселья Свами Гималайский в килте начал танцевать брэйк-данс… но как-то не очень получалось… А если получалось, то забавно.
Не решившись отрывать Гималайского от брэйка, Шурик подошел к Гюльчатай и спросил:
– А что происходит?
– У нас день святого Маклауда! – объяснила Гюльчатай.
– С какой это радости? – удивился Шурик.
– Гималайский с утра не мог штаны найти, – объяснила Гюльчатай.
– А-а! – протянул Шурик. – Ну что, Смерть, присоединимся? А что надо делать?
– Ну, для начала – вот вам юбки… – сказала Гюльчатай.
– Не путай, это килты! – сказал Шурик. – Юбку я не надену никогда, но килт – другое дело!
Гималайский предложил мужикам в килтах устроить конкурс на самые волосатые ноги. Победила какая-то женщина…
Праздник продолжался до глубокой ночи. Гости прыгали по саду камней. Пытались залезть на тотемные столбы. В конце концов Гималайский убедил всех, что в ночь празднования дня святого Маклауда все шотландцы шли дружно рыть бассейн, после чего раздал гостям лопаты и отвел их в дальний конец сада, где уже приготовил полянку для бассейна…
Около трех часов ночи Гималайский ввалился в свою спальню. И обнаружил в постели Шурика с Линдой. Они пока что просто целовались.
– А!.. Ну, с праздником! – рассмеялся Гималайский. – Только один вопрос: а я где лягу?
– Свами, мы думали, что у вас праздник до утра… – смущенно пробормотала Линда.
– Я и сам так думал, – рассмеялся Гималайский. – Но мои Маклауды вырыли половину бассейна и заявили, что устали. В конце концов, не деспот же я, позволил им расслабиться. Сейчас весь дом и половина сада заполнена храпящими телами. А я привык спать в постели… кстати, где Гюльчатай?
– Значит, спальных мест больше нет? – расстроилась Линда.
– У меня идея, – сказал Шурик. – Свами, у вас, кажется, были где-то гамаки?
– Ну да, под кроватью, – рассмеялся Гималайский. – Если встанешь, то найдешь.
– А в саду много укромных мест… – замечтался Шурик. – Линда, ты когда-нибудь спала в гамаке?
– Нет, но всегда хотела попробовать, – улыбнулась Линда.
НаваждениеНесколько дней Гималайский, Шурик и вся компания ожидали ответных действий дяди Сэма. Тот не спешил, и это было плохо – значит, он продумывал план действий. И, наконец, этот момент настал.
Вечером Шурик вышел из дома Линды и направился к машине – припарковаться пришлось в соседнем дворе. Вроде бы все было в порядке. Он подошел к дверце водителя, достал ключи. И тут…
Чтобы не упасть, Шурик схватился за капот «Шевроле». Очень странный приступ – головокружение, удушье. Шурик попытался сделать глубокий вдох – и не мог, будто бы его тело не знало, как надо дышать. На секунду у Шурика мелькнула мысль «Теперь понимаю, что испытывают астматики во время приступа», но уже через секунду ему стало не до астматиков и не до мыслей. Потому что воздух внутри кончился, а вдохнуть все никак не получалось.
Собрав все силы, Шурик с трудом вдохнул через нос. Вдох получился коротким, но все же получился… Он быстро выдохнул и снова попробовал вдохнуть. С огромным трудом удалось втянуть немного воздуха в легкие через нос. У Шурика были слабые легкие, поэтому обычно он дышал животом. Но сейчас что-то произошло – у него случались такие приступы на море, когда он слишком долго плавал – воздух отказывался проходить в живот, да и легкие как-то не очень хотели дышать. Будто бы внутри взорвалась атомная бомба, и все органы вдруг позабыли свои функции.
С трудом наладив «верхнее дыхание» (Шурик вспомнил, что йоги различают три вида дыхания – верхнее, среднее и полное – и тут же пожалел, что редко практиковал пранаяму и асаны хатха-йоги), наш герой мысленно вернулся в реальность. Так. По крайней мере, он держался на ногах. Правда, для этого пришлось держаться за машину… Машина… ключи. Только бы не выронить ключи – нагнуться за ними он уже не сможет… К счастью, ключи Шурик крепко зажал в кулаке. Теперь надо как-то добраться до дверцы. Всего полшага… Но эти полшага дались ему с трудом – голова кружилась, реальность расплывалась перед глазами, воздух поступал в легкие с трудом и мизерными порциями.
Так. Дошел. Теперь вставить ключ в замок… Нужный ключ Шурик нашел наощупь. Пока искал пальцами замок, поцарапал дверцу ключом. Правда, сейчас ему было плевать на то, что Фердинанд разорется – в эту секунду Фердинанда в личной Вселенной Шурика просто не существовало. Есть! Ключ вошел в замок. Открыть дверь…
Шурик рухнул в салон «Шевроле». Он не знал, сколько времени прошло – придя в себя, наш герой обнаружил, что лежит на сиденьях, а переключатель скоростей упирается ему в живот, затрудняя дыхание. Он поднялся. Дверь была открыта, его ноги торчали из нее. Напрягшись, Шурик сделал глубокий вдох (легкие чуть не лопнули), и как-то сел на водительское кресло. Уронил голову на руль и пару минут приходил в себя после чудовищного напряжения сил. Когда сознание вернулось к нему, он снова вдохнул, вытянул руку и захлопнул дверцу, запер ее изнутри.
«А то вдруг ограбят, пока я тут валяюсь», – успел подумать он.
Итак… Повелитель Травы откинулся на сиденье и медленно начал восстанавливать дыхание. Наконец, что-то произошло. Темная волна, охватившая его целиком, как-то отхлынула. Открыв глаза, он увидел зеркало. Дыхание почти восстановилось, но… Шурик быстро открыл дверцу и нагнулся. Его стошнило. Освободив желудок, наш герой осмотрелся. К счастью, прохожих не было, улица была пуста, его никто не заметил.
– Ну, теперь надо как-то уезжать отсюда, – тихо вздохнул Шурик.
Он закрыл дверцу, посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Значит, часа полтора он так провалялся. Надо было как-то ехать. Нужно сконцентрироваться. Шурик завел двигатель, пристегнул ремень безопасности, сделал глубокий вдох и нажал на газ. Машина тронулась с места. Он медленно поехал из одного двора в другой, выехал на тихую улицу. На проспект лучше не соваться – не дай бог, остановят, права спросят… а в таком состоянии Шурика наверняка примут либо за пьяного, либо за обкуренного. Хотя сегодня он не пил и не курил.
«Шевроле» медленно ехал по тихой ночной улице. Шурик мысленно прикидывал маршрут – можно ли дворами и переулками добраться до дома. В принципе, можно…
– Да, чувак, у тебя как будто GPS-навигатор в голове, – усмехнулся Шурик, повернув в тесный переулок.
Один раз ему все же пришлось переехать шоссе, но все обошлось – ни в кого не врезался. Затормозив у своего подъезда, Шурик вышел из машины – и застыл.
Во дворе стоял маленький кирпичный домик – там была какая-то электроподстанция или что-то в этом роде. Сейчас даже в темноте было видно огромную черную свастику, выведенную на белой стене подстанции.
Шурик осмотрелся. Вдалеке на бетонном заборе тоже была какая-то черная надпись. А на соседнем доме огромными буквами было выведено: «Смерть черным».
– Значит, дядя Сэм принял вызов, – вздохнул Шурик, запирая машину. – Ладно, это до завтра. Сейчас пойду спать.
(Немногие знали, что в прошлой жизни Семен Герасимов был одним из идеологов германского фашизма.)
Чтобы представить себе силу дяди Сэма, надо рассказать вот о чем.
В эту ночь во многих крупных городах заборы оказались разрисованными свастиками и фашистскими лозунгами. Бандитствующие уроды существовали там всегда – просто именно в эту ночь они почему-то дружно исписали заборы и стены домов. Почему? Безмозглые зомбированные дегенераты, наверно, и сами этого не знали. Просто их направляла единая воля. Догадайтесь, чья?
Если бы внимательный наблюдатель потрудился изучить эти надписи на заборах в разных городах, он бы заметил одну странность. Несомненно, что надписи были сделаны разными людьми – одному человеку не под силу исписать столько… Но! Удивительно даже не то, что текст надписей везде был одинаков, но и буквы выглядели так, будто были написаны одной и той же рукой. Совпадение? Вряд ли. Достаточно вспомнить трехбуквенник, украшающий заборы и стены домов по всем городам и деревням. Он везде разный. Начертанный разными цветами и шрифтами, объемными буквами или обычными, краской, маркером, мелом, на стенах, заборах, витринах магазинов, мусорных ящиках, лобовых стеклах автомобилей. Если сфотографировать все эти трехбуквенники, получится внушительная коллекция разнообразного народного творчества.
Но с фашистскими лозунгами дело обстояло иначе. Один и тот же текст, один и тот же шрифт… Будто бы все эти надписи – одна большая коллективная галлюцинация, наведенная кем-то, но неизвестно, кем.
Шурик знал автора этой галлюцинации.