Текст книги "Шурик - Повелитель травы"

Автор книги: Александр Клыгин

Сказать, что дом был огромный – значит, не сказать ничего. Все сидевшие в Лимузине маги почувствовали сопротивление магической защиты, когда машина проезжала ворота. Но теперь они уже были внутри, и это было главное.

Шурик посмотрел на Гималайского и послал ему телепатический сигнал:

– Я чувствую, что за нами наблюдают.

– Естественно, – телепатически сказал Гималайский. – Здесь вся территория под магическим наблюдением. Это же Рублевка. Здесь осели деньги со всего бывшего СССР. Ну, не считая тех, что за границей. Живущие здесь могут позволить себе действительно хорошую магическую защиту. Ведите себя естественно, тогда мы не будем вызывать никаких подозрений.

– Хорошо, – кивнул Шурик.

Во время поездки наши герои переоделись в костюмы, привезенные Гималайским. По совместному сценарию Гималайского и Эсмеральды, вся магическая банда должна была изображать цыганский табор. На Смерть натянули паранджу троюродной сестры Гюльчатай. Как ни странно, в парандже он смотрелся гораздо лучше, чем без нее.

Шурик вставил в левое ухо золотую серьгу, натянул какую-то красно-золотую куртку (из гардероба Гималайского) и навертел на голову пиратский платок (из гардероба Эсмеральды). Аким оставил на голове ежика, зато повязал шелковый пояс, и тоже стал похожим на цыгана. Фатиме даже маскироваться не пришлось.

А Гималайский вырядился так, что было непонятно – то ли он ковбой, то ли он индеец, то ли он пират, то ли он цыган.

Лимузин припарковался у крыльца. «Артисты» вышли из авто, их встретили секьюрити – накачанные ребята без проблеска сознания в глазах, зато одетые в безупречные костюмы от Армани. Гималайский виртуозно вошел в роль цыгана. И не выходил из нее даже когда охранники, проводя стандартную проверку гостей, неслабо похлопали Гималайского по карманам и мягким местам, в надежде найти оружие.

– Ой, здравствутэ, дарагиэ маи! Ой, как жеж мы рады, что к вам добрались! Да нэ обыскивай ты минэ, у минэ кроме кинжала нэт ничэво! Да пошутил я про кинжал, пошутил. Ай, дарагой, да что ты минэ так ощупаваэшь…

Короче говоря, обыскали всех, кроме Эсмеральды. Даже Смерть был тщательно ощупан, но его приняли за невероятно костлявую цыганку.

Когда секьюрити завершили обыск, из дома вышел «новый хрен в костюме», как мысленно назвал его Шурик. Этот новый оказался управляющим. Подойдя к табору, он спросил:

– Э-э-э, люди, кто здесь главный?

– Он! – Эсмеральда вытолкнула вперед Гималайского.

Видимо, потому что Гималайский действительно был профессиональным менеджером.

– Со всеми вапросами это ка минэ, мой дарагой, – сказал Гималайский, не выходя из образа. – Мы вам принесли веселье, значит, утром бу похмелье! Буддэм петь и танцевати, чтоб теперь нэ горевати!

Шурик внутренне ржал не хуже, чем нагваль Хулиан.

– Мы вас уже ждем, – обратился управляющий к Гималайскому. – Прошу за мной. Гости пока не все собрались, так что у вас есть время, чтобы расставить инструменты. Аппаратура у нас своя.

– А у минэ дыск с музыкалной фанаграмой! – заявил Гималайский. – Но нэ волнуйтесь, Эсмеральдочка всэгда поет вживую! А мы обеспечим гостям легкую, нэпринужденную атмасфэру цыганского праздныка!

– Раз вы цыган, почему у вас кавказский акцент? – подозрительно спросил управляющий.

– Ай, дарагой! – улыбнулся Гималайский. – Я ж цыган да мозга кастей! Проста вырасли ми в Грузии. У минэ дядя бил грузын, а тетя – асетин! Паэтаму я риальна цыган!

– Понятно, – кивнул управляющий. – Вот сцена. Располагайтесь!

Музыканты и звукорежиссер принялись за свое дело. Эсмеральда проверяла микрофоны. Смерть в парандже стоял в темном углу и прикидывался шлангом, потому что Гималайский так и шепнул ему:

– Прикинься шлангом, а я пока разведаю обстановку!

И естественно, «цыгане» взялись разведывать обстановку. Гималайский подходил ко всем гостям и предлагал им погадать по ладони – ему, как дипломированному хироманту, это ничего не стоило. Олигархи и прочие гости с удовольствием соглашались «позолотить ручку» цыгану из Грузии.

Фатима и Аким развлекали гостей, пытаясь вести светскую беседу на цыганский манер.

А Шурик высмотрел в толпе олигархов парочку молодых экстремалов – видимо, это были дети олигархов. И подвалил к ним с образцами товара.

– Чуваки! – шепнул Шурик лузерам от «золотой молодежи». – Кайфануть хотите?

– Чего? – не понял один чувак.

– Ну, это, как у Джея с тихим Бобом – снучи-бучи! – объяснил Шурик. – У меня с собой. И недорого.

– А что у тебя есть? – спросил другой чувак. – Кокс, колеса?

– Трава есть, – ответил Шурик. – Будете?

– Не, траву – не, – сказал чувак. – Вот если бы колеса…

– Ладно, уговорили, есть немного колес, – кивнул Шурик. – Пошли в сортир.

Они удалились в сортир. Шурик – ну очень выгодно – продал две таблетки анальгина. Конечно, с минимальной примесью других веществ. Ну, чтоб чуваки хоть немного приторчали.

И чуваки действительно приторчали с анальгина – в науке этот феномен получил название «эффект placebo». Вряд ли это его так назвали в честь музыкальной группы «Placebo», скорее наоборот. Одним словом, когда человек платит большие деньги за таблетку анальгина и искренне верит, что это не анальгин… В этом случае и анальгин может творить чудеса!

А Шурик пошел искать новых клиентов. Ему повезло – совершенно неожиданно он столкнулся с той самой Эльвирой, дочкой олигарха. Правда, Шурик не знал, что это она и есть. Зато сразу понял, что ей нужно предложить.

– Добрый день, милая леди! – улыбнулся Шурик. – Что-то вы сегодня грустите. Не желаете ли поднять настроение? У меня есть замечательный чудодейственный порошок…

– Порошок? – спросила Эльвира. – А хороший?

– М-м-м, – пробормотал Шурик. – Для вас – самый лучший!

– Пошли! – Эльвира потащила Шурика в туалет.

Свернув трубочкой банкноту и втянув в нос две дорожки анальгина, раскатанные на позолоченном бачке унитаза, Эльвира довольно засопела. Затем протянула банкноту Шурику.

– Приятно иметь с вами дело, – сказал Шурик, распрямляя купюру.

– Понимаешь, папаша сегодня праздник устроил для моей собачки, – сказала Эльвира. – А на меня с утра чего-то депра нашла. Типа даже Эсмеральду привезли, я с нее так фанатею! А сегодня даже настроения нет…

– Подождите, так вы – Эльвира? – удивился Шурик.

– Ну да, я, – кивнула Эльвира.

– Значит, вам сегодня очень повезет, – улыбнулся Шурик загадочной улыбкой чародея (улыбку эту он репетировал долгие месяцы под «чутким руководством» Гималайского).

– В смысле, с порошка? – спросила Эльвира.

– Это сюрприз, – снова улыбнулся Шурик и растворился в воздухе.

– Оп-па! – воскликнула Эльвира. – Глюки пошли!

Праздник продолжался. Эльвира и Фатима болтали с Эсмеральдой, пока звукорежиссер с Акимом настраивали синтезатор. Оказалось, что Аким кое-что понимает в аппаратуре. Смерть стоял в углу, прикинувшись шлангом. Гималайский и Гюльчатай развлекали народ. Шурик, удачно распродавший запасы анальгина и самокруток с сушеными листьями зеленого чая, тихо прошмыгнул в темный угол, где был шланг, – то есть Смерть. Петька так хорошо прикинулся шлангом, что даже автор начал их путать.

Подойдя к Смерти, Шурик шепнул ему в верхнюю часть паранджи:

– Слушай, я ее нашел. Жену твою. И даже вступил с ней в контакт.

Смерть развернулся на 180 градусов.

– Ты чего ко мне спиной повернулся? – спросил Шурик. – Я ж тебе сегодня курить не давал вроде?

– Да я сейчас к тебе лицом, – сказал Смерть. – Это я лицом к стене стоял. Гималайский так приказал.

– Ни хрена себе, – пробормотал Шурик, осматривая паранджу. – Классный костюмчик! Надо подать Гималайскому идею – организовать в ашраме вечеринку в паранджах. Типа, бал-маскарад.

– Давай ближе к делу, – сказал Смерть. – Ну, где же она? Я ж ее в лицо почти не знаю, только по плохим фотографиям в желтой прессе.

– Вон, смотри, она болтает с Фатимой и Эсмеральдой, – сказал Шурик.

– А-а-а! – протянул Смерть.

Видимо, он впал в транс, увидев свою благоверную.

– Короче, она уже почти в нужном состоянии сознания, – шепнул Шурик в паранджу. – И уже совсем скоро настанет самый подходящий момент для вашей встречи.

– Ты что с ней сделал? – подозрительно спросил Смерть.

– Ну… – смутился Шурик. – Не волнуйся, ничего страшного…

– Что ты с ней сделал? – угрожающе прошипел Смерть, и Шурик почувствовал, как от паранджи повеяло могильным холодом.

Когда имеешь дело с ангелом смерти, никогда нельзя забывать, с кем имеешь дело.

– Да ничего, просто она у меня купила дозу кокоса, – быстро оправдался Шурик.

– Ты подсадил ее на драгс?! – возмутился Смерть. – Ах ты, гад!

– Да нет, там было 90 процентов анальгина, так что все в порядке! – Шурик замахал руками, чувствуя, как усиливается ощущение могильного холода.

Когда информация дошла до Смерти, могильный холод отпустил Шурика.

– То есть, она… – начал Смерть.

– Она в ожидании чуда, – кивнул Шурик. – И я прослежу, чтобы ты сегодня стал чудом.

Наконец, аппаратуру настроили, и начался концерт. Гималайский забрался на сцену и прикинулся конферансье.

– Добрый вечер, дарагие маи! – крикнул он в микрофон. – Сегодня у нас такой замечательный праздник – юбилей Йены, любимой собачки всего семейства! Пять лет назад Йену принесли в дом и назвали в честь японской валюты, потому что, благодаря курсу йены, благосостояние семьи неуклонно увеличивается…

Произнося речь, Гималайский постепенно утрачивал грузинский акцент. А последнюю фразу он вообще произнес с акцентом английского лорда. Зрители смеялись. Йена, сидящая на руках у Эльвиры, потявкивала.

Гималайский объявил песню, и музыка дождем пролилась на зрителей из двух мощных динамиков.

Песню сопровождал танцевальный номер. Гималайский подпрыгнул к Смерти и крикнул:

– Зухра, танцуй!

Смерть танцевал, как корова на льду, но под паранджой этого не было заметно. Тем более, что почти все смотрели на Гюльчатай и Фатиму – они вместе со Смертью прикинулись подтанцовкой.

Затем Эсмеральда спела такую песню:

 
Счастье вдруг в тишине
Постучалось в двери,
Неужель ты ко мне?
Верю и не верю!
 
 
Падал снег, плыл рассвет,
Осень моросила.
Столько лет, столько лет…
Где тебя носило?
 
 
Вдруг как в сказке скрипнула дверь,
Все мне ясно стало теперь!
Сколько лет ты спорил с судьбой
Ради этой встречи со мной!
 
 
Мерз ты где-то, плыл за моря,
Знай же – это было не зря,
Все на свете было не зря,
Не напрасно было!
 

Когда песня дошла до припева, Гималайский заорал в микрофон:

– Танцуют ВСЕ!!!

И началась дискотека. Олигархи сбрасывали с себя дорогие пиджаки и пускались в пляс. Один пиджак повис на люстре. Чуваки, приторчавшие от анальгина, начали кидаться черной и красной икрой. А Шурик «затанцевал» Смерть с Эльвирой в ближайшую спальню. И запер дверь. И выбросил ключ.

Ключ попал в «ежика» на голове Акима и застрял там. Возможно, именно благодарю этому броску Аким взобрался на сцену, захватил власть над синтезатором и исполнил потрясающее соло на клавишах с применением таких сэмплов, каким позавидовал бы сам Скутер. Гималайский под это дело стал читать рэп…

Но нас не интересует текстовка, прочитанная Гималайским со сцены. Нас интересует то, что произошло в спальне.

– Ой, слушай, классно! – воскликнула Эльвира. – Сто лет я так не веселилась!

Она повернулась к «Зухре», и тут Смерть сбросил паранджу.

Эльвира была шокирована. И даже не потому, что под паранджой оказался мужчина. Их взгляды уперлись друг в друга, как два скрещенных самурайских меча. Это сравнение уместно, потому что в воздухе почти слышался звон стали.

– Привет, – тихо произнес Смерть.

– Боже мой! – прошептала Эльвира.

– А раньше ты была атеисткой, – это было первое, что вспомнил Смерть, и он ляпнул это, не думая.

– Откуда ты знаешь? – спросила Эльвира. – Нет, не так. Откуда я знаю тебя?

– Помнишь? – спросил Смерть.

Эльвира помнила. Неосознанные воспоминания, просыпавшиеся иногда во сне или в приступах лихорадки. Воспоминания о том, как они со Смертью катались в лодке по какому-то озеру. Или как он шел ей навстречу, перепоясанный самурайским мечом, а за его спиной виднелась гора Фудзияма. Воспоминаний было много.

– Кто ты? – спросила Эльвира.

– Я Петя, – представился Смерть. – Но все называют меня Смерть. Прикалываются, потому что я высокий и костлявый.

– А мне всегда нравились костлявые, – улыбнулась Эльвира. – И высокие. Думаешь, зачем у меня в спальне скелет стоит?

И они рассказывали друг другу о своих воспоминаниях. Долго. Очень долго. До тех пор, пока Шурик не нашел ключ от спальни в «ежике» Акима.

Когда Смерть и Эльвира вышли из спальни, никто не обратил на них внимания – все гости зачарованно слушали новую песню Эсмеральды под названием «Египетская фреска». Текст сотворил давний кореш Гималайского Александр Клыгин, музыку где-то как-то подобрали, и Эсмеральда решила включить трэк в свой новый альбом.

 
На нас будут восхищенно смотреть,
И не станут крушить нас стамеской.
Перед нами будут благоговеть,
Когда мы станем египетской фреской.
 
 
Во дворце – фараон Эхнатон,
Во дворе – фараонов гарем.
Я не знаю, что будет потом,
Но я останусь здесь насовсем.
 
 
А кого-то уносит река,
Крокодилы – лишь частный случай.
Я скажу Хамэрхэду «Пока»,
Может быть, ему станет лучше [6]6
  Это и в самом деле стихи Александра Клыгина.


[Закрыть].
 

Дальше текст становился все более замысловатым, и абсолютно недоступным для рублевской публики. Но мелодия была захватывающей – три профессиональных звукача очень старались. В целом мнение публики можно было выразить так: «Зря Эсмеральда перешла с гламурной попсы на серьезные песни. Потому что серьезные песни в гламурной тусовке не продаются. А то, что не продается в гламурной тусовке, не продается нигде». По крайней мере, это было мнение гламурной тусовки.

Смерть и Эльвира под звуки песни назначали друг другу свидание. Смерть записал номер мобильника Эльвиры огненными письменами на своей ладони. А она записала в свой карманный компьютер его е-мэйл – lordofdeath@…

Гималайский глядел на них со сцены и улыбался – он, как настоящий сталкер, в очередной раз свел вместе близнецовые пламена.

Вечеринка удалась. И хозяева, и гости были довольны. Эсмеральда презентовала новую песню, но «гвоздем программы» стали матерные частушки с цыганским акцентом в исполнении Гималайского.

Шурик подсчитывал прибыль от перепродажи аптечного анальгина. Гюльчатай и Фатима были на гребне эйфории – они обе давно так здорово не отрывались. Аким расчесывал «ежика». Смерть и Эльвира нашли друг друга.

Наконец, артисты погрузились в Лимузин. Так получилось, что Шурик оказался рядом с Эсмеральдой. За окнами мелькали пейзажи Рублевского шоссе.

– А знаете, Эсмеральда, – сказал он. – Мне хотелось бы увидеть вас в дуэте с моим соседом, ди-джеем Квазимордой. Это могло бы выглядеть креативно, и со здоровой долей юмора. Клип совместный можно снять.

– Квазиморда – ваш сосед? – удивилась Эсмеральда. – Я очень люблю слушать его шоу, но как-то ни разу самого его не встречала. Ни на тусовках, ни в Останкино.

– Квазиморда ведет затворнический образ жизни, – улыбнулся Шурик. – Он же у нас крайне антигламурный товарищ.

– А какой он? – спросила Эсмеральда.

– Ну-у… – протянул Шурик. – Приятный собеседник. Умный. У него прекрасный музыкальный вкус – думаю, это заметно по его шоу на радио.

– Это понятно, но какой он в жизни? – спросила Эсмеральда. – Мне так интересно! Я ведь, можно сказать, его фанатка.

Шурик задумался. То, что Квазиморда был фанатом Эсмеральды, это еще можно было понять, но чтобы Эсмеральда была фанаткой Квазиморды… это что-то оригинальное.

«У бога, создавшего нас, точно есть чувство юмора», – подумал Шурик.

– Какой он в жизни? – переспросил Шурик. – Одинокий. Ну, может, слегка закомплексованный. Одним словом, этакий «публичный отшельник».

– Правда? – удивилась Эсмеральда. – А я его не таким представляла.

– А каким? – спросил Шурик. – Лучше или хуже?

– Даже не знаю, – пробормотала Эсмеральда. – Просто другим. А может, и не другим. Все равно что-то в нем есть такое… приятное. Передайте ему от меня привет.

– Обязательно! – кивнул Шурик. – Мы, конечно, не каждый день видимся… Но как только встречу его у подъезда или на лестнице – так сразу…

Сидя в кресле у окна, Линда читала дневник, найденный на самом дне самого глубокого ящика письменного стола в отцовском кабинете. Старый дневник, пожелтевшие страницы, исписанные бледной шариковой ручкой. Последняя запись была сделана летом 1987 года:

«Сеня зашел слишком далеко. Мы с ребятами решили его ликвидировать. Да пребудет с нами Сила. Ха-ха».

У отца всегда было своеобразное чувство юмора. Но все равно странно. Запись была сделана в июне 1987-го. Через два месяца отец умер. Интересно. Тем более что, как Линда узнала из дневника, отец был магом. Очень сильным магом. В своих заметках он намекал на такие вещи, каких Линда и представить себе не могла.

Ее способности проявились в 2000 году – ей тогда было пятнадцать лет. Сначала чтение мыслей, ясновидение. Поначалу Линде приходилось прилагать много усилий, чтобы хоть что-нибудь получилось. Со временем картины перед внутренним взором становились все яснее, мысли окружающих людей стало легче расшифровывать. Линда видела мысли как цветные полоски и хитрые геометрические узоры. Их можно было перевести в слова, используя игру ассоциаций. Сначала трудно было подбирать нужные ассоциации, затем это стало получаться легче. Как будто Линда составила в своем сознании словарь для перевода смыслов с одного языка на другой.

Затем она научилась управлять погодой. Например, Линда могла разгонять облака не хуже самолетов, вооруженных хлоридом серебра. Или наоборот. Если у нее было плохое настроение, а на улице был солнечный день, девушке стоило лишь приложить небольшое усилие – и ветер пригонял тучи, погода портилась… а Флориду сносило очередным ураганом. Прохожие проклинали глобальное потепление, не подозревая, что это всего лишь проделки юной ведьмы.

Поняв, что у нее есть дар, Линда стала собирать книги о магии. Сейчас поверх клавиатуры ее компьютера лежала небольшая книжка «Управление астральной энергетикой». Автор сего творения носил необычный псевдоним: Магистр Валерий Оби-Ван Кеноби. Из книги Линда поняла, что Валерию Оби-Вану когда-то предсказали, что он погибнет от руки своего ученика, поэтому он и взял себе такое имя.

Полки в книжном шкафу украшали творения Рампы, Кастанеды и Раджниша. «Хроники Эмбера» Роджера Желязны Линда тоже часто перелистывала и находила в них много полезного. В прошлом году ей в руки попала книга Андрея Сидерского «Третье открытие силы». И, проведя за чтением несколько месяцев, Линда поняла, что ничего лучше о магии в литературе она уже не найдет.

Пробежав глазами по полкам книжного шкафа, Линда задержала взгляд на потрепанной книге Александра Клыгина «33 мушкетера и Жемчужина Дао». Эта книга подарила начинающей ведьме много веселых минут. С первых страниц Линде стало ясно, что Клыгин действительно здорово «рубит» в магии, но подает свои знания как тупой фарс в стиле «комедии-пердю». С другой стороны, Линда чувствовала, что сама она не смогла бы лучшим образом передать людям знания о магии – так, чтобы те, кому надо, все поняли, а те, кому не надо, вообще не стали бы читать.

И вот теперь Линда нашла отцовский дневник. Ее поразили многие записи. Например, такая:

«Собравшись в нужный момент на месте Силы, мы расшатывали советский эгрегор. Маги-разрушители из разных городов и республик подключились к общей волне. Через два дня умер генсек».

Это значило, что отец проделывал такие вещи, какие ей, Линде, и в страшном сне бы не приснились. Кроме этой записи, были удивительные описания существ из других миров. Линда узнала о существовании невероятных форм жизни в подземной магме. Эти высокоразвитые существа жили глубоко под землей, в раскаленной магме и лишь изредка выходили на поверхность вместе с потоками лавы при извержении вулкана. Отец каким-то образом был настроен на их волну и умел с ними контактировать.

Кроме того, в дневнике были описания других магов. Линда узнала о существовании некоего Лорда Смерти. Другого сильного мага отец называл Пронзающим Время. Фигурировал и некий Миша-Дельфин, наладивший контакт с подводным миром. Ясновидение подсказало девушке, что Дельфин, видимо, был похож на персонажа легендарной «Голубой бездны» Люка Бессона.

Конкретных имен в дневнике почти не было. Правда, Линда нашла несколько фамилий и забила их в строку поиска в «Яндексе». Результат был неутешительным: Александр Александрович Демоненко, директор крупного химического завода, умер в 1987 году. Все остальные люди, упоминавшиеся в дневнике отца, либо погибли, либо эмигрировали в Штаты. Интересно было, что умерли все эти маги почти одновременно, в период с августа 1987-го по февраль 1988-го. Линда чувствовала, что здесь что-то не так. Здесь была какая-то мрачная тайна. Жаль, что отец не записал в дневнике фамилию того человека, которого он называл «Сеня». Информация об этом Сене многое бы прояснила, думала Линда.

«Может, устроить спиритический сеанс? – подумала она, закрыв дневник. – Вызвать дух папаши?»

Она не знала, как нужно проводить спиритический сеанс. Но сейчас Линда попыталась представить себе отца. Она никогда его не видела: когда он умер, Линде было всего два года. Но остались несколько старых черно-белых фотографий. Вот и сейчас Линда попробовала увидеть отца таким, каким он был на той фотографии… Вьющиеся черные волосы, раскосые глаза, широкий нос, улыбка. Девушка закрыла глаза и сконцентрировалась. Изображение дернулось, отец усмехнулся. Он стоял перед ней в яркой пестрой рубашке и черных брюках, с широкополой шляпой в руках.

«Пришлите мне в „Кабачок 13 стульев“ верблюда и с ним Гималайского», – усмехнулся отец… и изображение вдруг пропало…