Текст книги "Жрон (СИ)"

Автор книги: Александр Курзанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 8

Уже в комнате, когда я рассказал Финнигану как всё было на самом деле, он изумлённо присвистнул и по-новому на меня взглянул.

– Ну ты даёшь, дружище, – качнул недоверчиво головой. – Обалдеть.

Опёршись локтем о кровать, сказал, с уважением глядя на меня:

– А я-то думал, круче того, что ты устроил на чемпионате, не будет. Но такого не ожидал. Говоришь, уронил этих двоих? Блин, я бы и галеона не пожалел, чтобы увидеть рожу Малфоя в тот момент.

Я стоически вздохнул.

А Шимус мечтательно произнёс:

– Вот бы и мне этого сморчка белобрысого так шугануть, и жизнь, считай, прожита не зря.

– Угу, – я кашлянул. – Чтобы и тебя посчитали больным кровожадным ублюдком, который бросается на окружающих?

– Да ну, не преувеличивай, – самый отъявленный распиздяй Академии беспечно махнул рукой. – Ерунду болтают только некоторые, а большинство слизеринцев терпеть не может. Узнают, что белобрысый на это напросился, сами сливочного пива тебе поставят.

А я в который раз подивился фантазии наших девчонок: это же надо, то, как Драко отшатнулся от меня, принять за последствия удара. Правда и двигался я достаточно быстро, человек случайный мог просто и не успеть понять, что собственно происходит.

С тяжёлым вздохом я упал на кровать. Глупо как-то получилось, лишние пересуды привлекали нежелательное внимание к моей персоне. А папаша Малфоев из попечительского совета, как бы не пришлось опять в Мунго за справкой, что психически здоров, бегать.

Мда, тут я снова вспомнил Дафну. Сам удивился тому, как легко и быстро кусочек места в моём сердце отвоевала эта слизеринка. Ну точно, моё нафаршированное первостатейными подростковыми гормонами тело скорее всего и обеспечивает повышенную влюбчивость. Однако, тут я с некоторым удовольствием отметил, что на абы кого мой внутренний компас не реагирует. Что Гермиона, что Дафна были хоть и совершенно разными по типажу, но однозначно блистали на своих факультетах. Интересно, Герми согласится меня делить с другой девушкой?

А Финниган, завалившись на кровать, повернулся на бок, и, подперев голову, спросил, уставившись на меня:

– Что думаешь делать?

– Хрен его знает, – задумчиво ответил я. – Доказывать кому-то что-либо нет никакого желания. Единственно, не хотелось бы что бы от меня шарахаться в панике особо впечатлительные начали.

– Да-а-а, – протянул Шимус и надолго замолчал.

Я тоже, продолжая прикидывать выйдет ли это всё мне боком, или укладывается в статистическую погрешность на фоне моего сольного выступления на Турнире.

Вдруг от двери раздался тихий и такой знакомый голос:

– Рон…

Подняв голову, я посмотрел на Джинни, боясь увидеть в её глазах, ушедший было страх, но там было только сочувствие и нежность, и я облегчённо выдохнул:

– Можем поговорить? – она спросила, участливо разглядывая мою валяющуюся тушку.

– Да, конечно, проходи, – я сел на кровати, похлопав по месту рядом с собой, приглашая.

Она подошла, села рядом, сложив ладошки на колени. Посмотрела на меня долгим взглядом, сказала, накрыв мою руку ладонью:

– Рон, ты же знаешь, что ты мой любимый брат, и я буду любить тебя, каким бы ты ни был.

– О, Боже… – я чуть не рассмеялся, представив, что она там себе напридумывала из рассказа девок о побоище якобы устроенном мной, и закрыл лицо свободной рукой.

Мой товарищ, однако, сдерживаться нужным не посчитал, и от кровати ирландца послышался тихий смешок.

Джинни метнула туда уничтожающий взгляд, но тут же, смягчившись, снова посмотрела на меня:

– Просто скажи, то, что было у тебя с Малфоем, это правда? Не бойся, я тебя не осуждаю, просто хочу помочь.

Шимус хрюкнул и, уткнувшись в подушку, придушенно захрипел, а я метнул в него своей. Только этого углумка мне и не хватало сейчас.

Терпеливо повторил как всё было для сестры.

– Значит, ты не бросался на него? – заметно расслабившись, она отпустила мою руку и, поправив выбившуюся прядь, чуть улыбнулась.

– Нет конечно! Этим увальням хватило пары толчков, а Малфой сам от меня отпрыгнул, трус несчастный. Только и может, что из-за спин угрозами сыпать, – я улыбнулся в ответ.

Поднявшись, она нежно провела ладонью по моему плечу, разглаживая невидимые складки, сказала шутливо:

– Ну и хорошо. А то я уже было подумала, что в моём брате берсерк проснулся. Но теперь знаю, что он оказывается, просто такой решительный и суровый, – она направилась к двери и, уже в проёме, сказала тихо, но так, что я услышал: – Пожалуй, мне это нравится.

Но это было ещё не всё.

Не успел Финниган закончить хихикать, тыкая в меня пальцем и повторяя: – У-у, страшный берсерк! – как к нам зашли мои братья.

И первое, что я услышал, это сказанное прямо от порога Фредом:

– Рон, ты даёшь!

А Джордж добавил, сложив руки на груди:

– Нам говорил доктор, что поведение может измениться, но что бы так.

Садиться на мою кровать они не стали, сели на соседнюю.

Шимус, предвкушая ещё один спектакль, теперь уже в исполнении близнецов, устроился поудобнее и достал откуда-то банку с тянучками.

– Больше слушайте, – фыркнул я. – Больно надо об Малфоя руки марать.

И рассказал эту историю в третий раз.

Выслушав меня и поверив, потому что, как сказал Джордж, после Турнира они уже ничему не удивляются, они сочувственно похлопали меня по плечам. Сказали на прощанье:

– Да, теперь тебя точно будут звать Бешенный Рон, – они, переглянувшись, расхохотались. – Уж мы гарантируем!

– Блин! – рявкнул я. – Не смейте!

Но близнецы только ещё сильнее расхохотались и, тряся головами, вышли вон.

– Классные у тебя братья, – резюмировал Шимус, с аппетитом пожирая очередную тянучку. – Но спиной к ним я бы не поворачивался.

– Иди ты, – я снова обнял матрас.

Как бы не пришлось заново пересматривать и составлять планы, учитывая возможность ухудшения ко мне отношения на факультете. Мать-перемать. Занесло же этих малолеток именно в тот коридор, где мы разбирались с белобрысиком.

***

На следующее утро мы с Финниганом, позёвывая, плелись в сторону класса зельеварения. Первый учебный день как-никак.

А вообще, было чуточку странно. Словно снова попал в школу. Хотя почему словно. Попал, правда, в магическую. Но было непривычно снова оказаться в потоке галдящих, что-то обсуждающих, смеющихся детей, заходящих в классы, выходящих из них, кого-то догоняющих, от кого-то убегающих.

Если прикинуть с арифметикой, то в среднем на курсе с одного факультета училось порядка пятнадцати человек. Итого шестьдесят на курс, и четыреста двадцать на весь Хогвартс. Приличная толпа. Тем более, здесь не было разделения на смены, все курсы начинали учёбу с восьми утра. Правда, старшие курсы почти не пересекались с младшими, поэтому я не видел в толпе учеников сильно старше и сильно младше себя.

Логово Снейпа было в подвалах, навевающих уныние облицовкой из блестящего чёрного камня, странным образом отражавшего свет магических светильников, словно бы вытягивая коридоры в длину.

Класс был открыт, гостеприимно распахнутая дверь словно приглашала вовнутрь. А оклад из резных барельефов с гротескными оскаленными мордами как бы говорил: «Оставь надежду всяк сюда входящий».

Решительно переступив через порог, я огляделся. Несмотря на некоторую корректировку планов, я собирался придерживаться основных положений и серьёзно налечь на зельеварение. Тем более, как мне казалось, ничего кроме усидчивости и внимания оно не требовало. Знай себе соблюдай рецепт.

То, как сильно я ошибался, показали практические занятия, но это было потом, сейчас же я был полон сдержанного оптимизма. Плюс, крайне интересно было посмотреть на «Ужас подземелья», дважды шпиона, предателя и просто хорошего мага, Северуса Снейпа. Нежно обожаемого фанатками в возрасте от тринадцати и до тридцати лет.

Слизеринская половина, а кстати, почему два непримиримых факультета сидят вместе мне было не совсем понятно, уже дисциплинированно сидела за партами раскрыв учебники. Ну да, опаздывать на урок своего декана это явно не комильфо.

Половина грифов тоже присутствовала, из числа наиболее ответственных. Герми, к слову, была тоже здесь, а вот её спутники по трио пока отсутствовали.

Несколько взглядов задержалось на мне, но слизеринцы смотрели хоть и настороженно, но не делали большие глаза как грифы. Единственно Драко поглядывал зло и в тоже время с опаской. Похоже, слухи о состоявшемся между мной и блондинчиком конфликте, дальше «красно-золотого» факультета, пока, не пошли.

– Пошли, чё стоишь, – нетерпеливо дёрнул меня за плечо Шимус. Последовав за ним, я не удивился, когда мы плотно оккупировали «камчатку». А где ещё нам было быть, собственно. Раздолбаю и лоботрясу. Не удивлюсь, если и Поттер с Лонгботтомом обнаружатся по соседству. Они тоже особым усердием и талантами в зельях не блистали, судя по канону.

Заняв парту, я достал учебник, а Финниган тут же упал на руки и захрапел. С тоской вглядевшись в сидящих так далеко впереди Гермиону и Дафну, принялся рассеяно листать толстую книгу с плотными страницами покрытыми мелким печатным шрифтом.

Пока я изучал вступление, в класс, заполошно дыша, как от сильного бега, ввалились наш дорогой избранный и не менее дорогой кандидат в избранные. От стола Гермионы послышалось ядовитое шипение, но Гарри, скорчив виноватую рожу, бегом протащил за собой Невилла и плюхнулся на соседнюю с нами парту. И снова я, как всегда, оказался прав.

Гм.

Тут на память пришли несколько моих недавних фэйлов, и я исправился с «как всегда» на «достаточно часто».

– Фух, – выдохнул Поттер, утерев выступивший пот и откинувшись на спинку казённого стула. – Успели.

– Да, Гарри, – вторил ему Невилл. – Ещё одно опоздание, и этот гад точно напишет бабушке. Представляешь что будет, если её сюда вызовут.

Невилл натурально вздрогнул, и двумя перстами начертил перед собой в воздухе пентограмму, бормоча что-то вроде: – Во имя Мерлина, Основателей и Великой Магии.

Тут, вдруг, тихо звякнули склянки в шкафу у стены, и в мгновенно возникшей тишине, в класс влетел огромной чёрной летучей мышью декан Слизерина. Окинул хищным взором учеников, пронёсся между рядов, хлестнув полами мантии по лицам неудачников, оказавшихся с краю, и остановился возле учительского стола.

– О, да, – тихим, но полным сильных, завораживающих обертонов голосом, начал он. – Ещё один год с такими бездарями как вы. Ещё один год впустую. Только некоторые, – он бросил короткий взгляд на своего крестника, – могут подняться над серой массой, но, к сожалению, учить мне приходится всех. Даже тех, чей мозг и руки совершенно не приспособлены к этому удивительнейшему искусству, – и его полный презрения взгляд прошёлся по нашим с Поттером двум партам.

Остановившись на мне, его глаза вдруг вспыхнули, и он, саркастически хмыкнув, объявил во всеуслышанье:

– Наша новая знаменитость, если верить газетам. Вторая на этом потоке. И конечно же Гриффиндор, факультет, чьи ученики отличаются особенным «героизмом».

Причём последнее слово он произнёс так, что все сразу поняли, что под героизмом он имел в виду идиотизм.

– Встаньте, мистер Уизли. Покажитесь всем, возможно о ваших подвигах в курсе не все сидящие тут.

Я встал, а куда деваться. Снейп издевался виртуозно, надо признать. И, похоже, семейку мою он «любил» немногим меньше Поттера. Хотя проглядывало в его взгляде и что-то странное, тень сомнения, что ли. Но менее язвительным он от этого не становился. И да, сегодня я решил стоически терпеть и воли языку не давать. Хватит с меня пока и тех проблем что есть, новую головную боль зарабатывать не хотелось.

– Наш новый герой, второй «мальчик, который выжил», – от переполненного сарказмом голоса хотелось скукожиться и спрятаться под парту, но я терпел, держа на лице непроницаемое выражение.

– Расскажите нам, как вы так, как простой магл, ножом зарезали жуткого пожирателя? – по тону, каким он это произнёс, я понял, что личность убитого ему известна, что тот недоучившийся неудачник. – И где же была ваша палочка? Вы же, в первую очередь волшебник.

– Я её потерял, сэр, – сказал я смиренно.

– В этом весь Гиффиндор… – иронично дёрнув бровью, Снейп, всё же не стал больше выяснять подробности, но не преминул сказать о другом. – Надеюсь, вы не думаете, что ваша, гм, новая «слава», даст какие-то поблажки на уроке?

– Нет, сэр. Никоим образом. Я бы, наоборот, хотел больше внимания уделить данной дисциплине.

– Я просто не верю своим ушам, – Снейп сложил руки на груди и присел на краешек своего стола. – Уизли хочет учиться.

– Да, сэр, – тут я всё-таки решился на безумный шаг, в успех которого не верил, но гриффиндорская наглость не дала смолчать. – Ещё я бы хотел попросить у вас отдельных занятий…

Вот тут обалдели все. В почти осязаемой тишине, раскатом грома прозвучал звон металлической ложки, выпавшей у кого-то из слизеринцев из рук. Даже сам местный Бэтмен не нашёл сходу что мне на это ответить.

Спустя минуту напряжённого молчания, под выпученными взглядами остальных, Снейп отмер. Растянув губы в тонкой улыбке, спросил ядовито:

– И для чего же эти занятия вам понадобились?

А я браво отрапортовал:

– Хочу быть аврором, сэр. А без хорошей оценки по зельям в Аврорат не берут.

– Лучше дочь проститутка, чем сын аврор, – тихо, но так, что все услышали, прошептал Драко. И что удивительно, эта немудрёная шутка сняла ступор с класса, все как-то расслабились, а в слизеринском кругу послышались хохотки. И только Поттер уставился на меня неверяще, поражённый до глубины души.

А я внутренне злобно захохотал. Что, герой шрамоносный? Мечтал о работе аврором, а про требования к кандидатам узнать не удосужился? Будешь теперь знать.

– Не просто, хорошей, – Снейп тоже заметил реакцию Поттера и не преминул побольнее надавить. – Отличной и только отличной.

– Вот поэтому, сэр, я и прошу дополнительных занятий.

– А с чего вы решили, что я их вам дам? – он уже обрёл пошатнувшуюся было уверенность, и, оседлав любимого конька, начал выставлять требования. – Дополнительные занятия возможны только для тех, кто полностью усвоил материал даваемый на общих занятиях, иначе с таким учеником заниматься нет никакого смысла. А у вас, мистер Уизли, за прошлые три курса, я не то что «Отлично», я и «Выше ожидаемого» не помню.

– Сэр, я подтяну, сэр, – продолжил я изображать готовность и уверенность в своих силах.

А бессменный преподаватель зельеварения вдруг заулыбался, словно вспомнил хорошую шутку, и небрежно соскочив со стола, произнёс:

– Ну вот, как пересдадите мне предыдущие три курса на «Отлично», тогда и поговорим, – и в глазах его засветилось торжество.

Это был подлый удар. Нет, я собственно и сам собирался проштудировать материал за прошлые курсы, но вот учить их для сдачи на высший балл, в моих планах не было.

Хохотки побежали по классу с новой силой. Ежу было понятно, что это просто нереально сделать, ведь текущую загрузку тоже никто не отменял.

Небрежным жестом усадив меня на место, Снейп махнул палочкой в сторону доски, на которой начал проступать рецепт.

– Сегодня темой занятия будет зелье ночного взгляда. Крайне полезное в тёмное время суток. Особенно, – он покосился на меня, – для авроров.

– Но сначала, мистер Поттер, напомните нам основные меры безопасности и подготовки к работе с зельями…

Глава 9

В большом зале, ожидая подачи обеда, я лежал пластом на столе и бессмысленным взором разглядывал волнистый древесный узор, что ещё просматривался под слоем лака. Сам себе я казался ничтожным, никчёмным человечишкой, ни на что не способным пустобрёхом и хвастуном.

Даже раздражающее жужжание Финнигана под ухом не могло меня отвлечь.

Двойные зелья окончились для меня сокрушительным провалом. Это был полный разгром. Тотальная аннигиляция всего светлого и доброго в моей душе. Всего того, что дарило мне оптимизм и веру в светлое будущее. А хуже того, что этот чёрный, чернейший как самая чёрная жопа самого чёрного негра момент был щедро разделён со всеми находящимися в классе. Ехидными, полными ядовитого сарказма, отравляющими саму душу, язвительными словами Снейпа.

О, как мне хотелось придушить декана Слизерина. Воспользоваться моментом, когда он отвернётся. Пнуть под коленку и, заведя руку под откинувшийся подбородок, положить его чрезвычайно умную и одновременно крайне глупую башку на плечо, с силой дёргая вверх. И с упоением слушать, как ломаются его шейные позвонки…

Я протяжно, со стоном, в котором оставалось так мало человеческого, вздохнул.

Мало, мало видеть рецепт перед глазами.

Первая засада, что работать нужно в паре, а Финниган всё попадающее в руки превращает в взрывчатку. Но, даже отобрав у него всё потенциально опасное, зелье не сваришь, потому что тупо не хватает времени всё сделать самому. А начиная торопиться, неизбежно совершаешь ошибки и сам. И вместо идеального зелья, коим удалось бы утереть нос заносчивому зельевару, получается откровенная бурда, благо, не опасная для окружающих.

Снейп меня просто раздавил, уничтожил, втоптал в грязь, десятитонным катком вдавив мои бренные остатки в холодный камень пола. И сейчас я лежал на столе, и будущее было настолько серым и безрадостным, что хотелось волком выть на какую-нибудь луну.

– Дамблдор, – толкнул меня в бок Шимус, обращая внимание на собравшийся зал, преподавательский стол, снова занятый под завязку, и самого директора, утвердившегося на трибуне перед столами.

Приглядевшись, я с некоторым удивлением, переросшим в понимание, увидел Крауча там же недалеко и своего старшего братца Перси у него за спиной. От оно чё, сообразил я, о турнире, похоже, объявить решили. То-то ДДД такой нарядный и приятно-взволнованный.

Я думал о турнире. Нет, честно. Два раза «ха». Вот все считают, что это круто и клёво, ну совсем как два моих братца-акробатца. И приз в тысячу галеонов, а также слава чемпиона застит им глаза. А между тем, это, мать их, смертельно опасная забава, в которой Поттер выживал почти на грани, выезжая за счёт подсказок других. А уж чем там дальше всё окончилось, особенно с официальным чемпионом Хогвартса, рассказывать, думаю, не надо. Правда Седрик уже месяца полтора как кормит червей, но грудью бросаться на амбразуру, замещая его в этом деле, мне не улыбалось. Уж лучше я как-нибудь в сторонке, тем более что и канонный Рон там не отсвечивал.

Драконы, блядский осьминог с тритонами, лабиринт, словно из фильма ужасов, вот как хотите, а этого дерьма мне и даром не было нужно. Тем более, что свои силы я с каждым днём оценивал всё критичнее и критичнее. Можно сказать, розовая пелена быстро спадала с моих глаз.

– Скажи же, круто! – восторженно зашептал Финниган, а я, очнувшись, понял, что за своими рассуждениями пропустил всю торжественную речь.

– А теперь, – хлопнув в ладоши, Дамблдор остановил перешёптывания. – Я хотел бы представить нового преподавателя Защиты от Тёмных Сил, заслуженного аврора, награждённого многими наградами Министерства и отличного мага, профессора Аластора Грюма!

Раздались нестройные хлопки, а от двери, походя поздоровавшись с Дамби, проковылял к преподавательскому столу, садясь между Макгонагал и Хагридом на единственное свободное кресло, страшно изувеченный, немолодой уже, маг. С большим тяжелым посохом, знаменитым вращающимся глазом, и фляжкой, к которой присосался, стоило только, присесть, Аластор Грюм, самый известный мракоборец, был суров и страшен одним своим видом. И я был уверен почти на сто процентов, что это сидит Барти Крауч-младший, под его личиной.

Я смотрел на него и понимал, что у меня сейчас нет просто ни сил, ни желания начинать какую-то многоходовку с его деанонимизацией, и я, плюнув, решил какое-то время просто плыть по течению, наблюдая за происходящим. Слишком уж ветвистым было древо вариантов. И не факт, что исключив Крауча, Гарри не выкрадут другим, совершенно неизвестным мне путём, и не убьют там, на кладбище, ведь обратного порта в виде кубка там не будет.

Нет, пусть пока всё идёт своим чередом. Запороть по недомыслию главный квест – это выписать себе билет на кладбище, и неважно будет, кто меня грохнет, всё одно мне будет не жить.

– Воу, вот это мэн! – округлив глаза, Шимус восторженно уставился на лже-Грюма.

– Походу, он будет даже круче тебя, дружище Рониус.

Я хмыкнул:

– Это потому, что у него есть здоровенный посох, вращающийся глаз и слава самого отмороженного аврора современности?

– Ага, – Финниган расплылся в довольной улыбке.

– Чёрт, ты прав, – признал я очевидное.

– Жду не дождусь его занятий, уверен это будет нечто! – мой, теперь уже наверное, единственный на долгое время друг, в предвкушении закатил глаза.

А я, оперативно подвинув так вовремя появившееся блюдо с курятиной, сказал, сбивая его чересчур оптимистичный настрой:

– Угу, только учти, что заниматься ерундой, как ты обычно любишь делать, у него на уроке точно не выйдет.

– Да ну, – отмахнулся тот, также оперативно отрывая от моей курицы ногу с крылом. – Я ж от скуки, а у Грюма точно скучно не будет.

И тут я с ним согласился, будет как угодно, но точно не скучно.

На пару десятков минут зал погрузился в тишину разбавляемую лишь нестройным перестуком столовых приборов, да переругиванием шёпотом из-за того или иного блюда, и я, обсасывая куриные косточки, задумался над самим феноменом оборотничества.

Вот допустим оборотка, которую варила Гермиона на втором курсе, правда не знаю, варила ли его она в этой реальности, всё же толкового это ничего не дало и попаданец об этом знал, мог и отговорить. Но та оборотка меняла только внешний вид, никак не моторику, поведение и память объекта оборота.

А меж тем сидящий в зале Аластор Грюм ни у кого не вызывает вопросов своим поведением, и если вспомнить его в фильме, очень достоверно, так, что до последнего никто не догадывается, изображает старого аврора. Либо Крауч-младший гениальный актёр изучивший всю жизнь настоящего Грюма, долгое время наблюдавший за его поведением, реакциями, моторикой и речью, но этого не может быть так как он до недавнего времени сидел в Азкабане, либо что-то другое.

При зрелом размышлении мне на ум пришла только легелименция, именно она даёт возможность достаточно быстро изучить воспоминания для достоверного изображения объекта. Опять же, а много ли я знаю о легелименции, а вдруг там есть свои, скрытые от обывателя методики, известные только матёрым легелиментам, таким как Снейп, например. Или даже кто покруче. Вот только опять вряд ли это сам Крауч, скорее мощный легелимент-посредник, передавший через себя слепок личности Грюма.

Кстати, вопрос, а почему Грюма не жахнуть было Империусом? Но я сам же на него и ответил, вспомнив, что сильная личность может и сбросить оковы ментальных техник, Конфундуса, Империуса и прочих.

А вывод из всего этого, что Крауч в полной мере обладает памятью и знаниями Грюма, ну или как минимум многим из того, что позволяет достоверно его изображать.

На том размышления о легелименции и методиках внедрения агентов с использованием оборотного зелья я и завершил. К тому же обед уже подходил к концу и кое-кто уже тянулся к выходу.

А Финниган, ещё раз изучив расписание, ликующе потыкал в четвертую строчку:

– Смотри, Рон, сейчас История магии, а за ней Защита! По-любому будет весело!

Он вдруг задумался:

– Чёрт, не знаю, смогу ли я так на Истории заснуть, – пожаловался. – В таком состоянии меня даже Бинс не усыпит.

***

К уроку Защиты все были возбуждены и полны ожидания. Правда, все по разному. Кто-то сбиваясь рассказывал про другие участвующие школы Дурмстранг и Шармбатон. Кто-то делился подробностями про сам Турнир, а кто-то, как мой любезный друг, во всю обсуждал личность нового преподавателя.

– Говорят, он поймал половину узников Азкабана, – с горящими глазами делился выясненными на Истории подробностями Шимус.

– А ещё тьму угрохал, когда была война с Сам-знаешь-кем. Тогда Крауч-старший, ну тот, усатый дядька, что рядом с Дамблдором стоял, разрешил использовать непростительные, и Грюм только одних Пожирателей десятка два заавадил. А слизеринцы говорят, что он убивал даже сдающихся.

Я поднял голову:

– Откуда это ты узнал, что говорят слизеринцы?

– Подслушал, – гордо заявил Финниган.

Я скептически похмыкал:

– Вот уж источники близкие к достоверным.

Хотя такой подход Грюма настоящего мне нравился. Был у меня в университете учитель философии, ветеран афганской войны. Уже на первом занятии он рассказал, что такое приказ, и я вспомнил его слова: «Вот, например, поставили мне задачу расстрелять вашу группу, я сразу говорю, приказ мне в письменном виде. Бумажку в карман, иду на склад, получаю пулемёт и вас расстреливаю». А ещё он рассказывал интересное про Афган: «Вот идёт наша колонна, мимо аула. Оттуда раздаётся один единственный выстрел и вся колонна разворачивается и укатывает аул под ноль, и плевать кто там стрелял, а кто не стрелял. Почему, а потому что жить охота, а с пепелища в спину стрелять уже точно некому будет».

Прав Грюм, врагам пощады давать нельзя, потому что потом он нанесёт удар в спину тогда, когда ты этого не ожидаешь.

Тут послышался частый стук деревяшки по полу, и в класс быстро, несмотря на увечье, вошёл новый преподаватель Защиты. Прошёл к доске, оглядел внимательно замерших учеников и, недобро усмехнувшись, хриплым и грубым голосом произнёс:

– Вот такую тишину я буду требовать на каждом занятии. А если кто-то считает, что может пропускать мои слова мимо ушей, этих ушей лишится! – рявкнул он в конце, а Гойл, заглядевшийся в окно, ощутимо вздрогнул и испуганным сусликом замер, глядя на старого аврора застывшим взглядом.

Положив посох на стол, Грюм снова глотнул из фляжки и, пройдясь перед рядами шокированных и чуточку испуганных таким напором подростков, сказал, добавив в голос недовольства:

– Я посмотрел, чему вас учили раньше и кто вас учил. Пикси, боггарты, тьфу, стыд и срам. Неразумные и слаборазумные создания, ничем, повторяю, ничем не способны повредить магу, который, хотя бы не… – он грохнул по одной из парт кулаком, – Cпит за столом!

– Человек, – он продолжил. – Вот самый страшный, злобный и хитрый зверь. А уж если в его руках палочка, то любой бой это испытание на грани сил и возможностей, бой, в котором нет пощады, только смерть, – Аластор буквально прошипел это сквозь зубы, прожигая сжавшихся слизеринцев взглядом.

Вдруг успокоился, усмехнулся чёрно-зелёным, чем кое-кого заставил вздрогнуть, и сказал уже одобрительно:

– Среди вас есть один, испытавший это на своей шкуре, – и посмотрел пристально прямо на меня.

Я выдержал этот взгляд, продолжая смотреть ему в глаза со спокойной уверенностью и лже-Грюм кивнул, обращаясь ко мне прямо через разделяющие нас ряды:

– Вижу, ты действительно таков, как о тебе рассказывали. Подойдёшь после занятия, надо обсудить отдельную программу подготовки.

На мгновенье я снова стал мишенью для десятков пар глаз, но только чуть, легко наметил улыбку, продолжая излучать непрошибаемую уверенность, и интерес ко мне как-то сразу потух, лишь мой неизменный комментатор, сосед по парте и по спальне, сын гордой Ирландии, продолжал благоговейно взирать на меня.

Когда Грюм отвлёкся, я посмотрел на Шимуса и сказал, лениво растягивая слова:

– Учись у мастера, юный падаван, и тогда в тебе тоже проснётся Сила.

А Финнеган лишь замотал головой и сказал восхищённо:

– Бля, нихуя не понял, но звучало круто…